Она в который раз опаздывала на репетицию. Опаздывала потому, что два часа проторчала у зеркала с наушниками на голове, а когда очнулась: обнаружила перед собой зеркало, исписанное нотными значками. "Вместо того чтобы накрасить ресницы, изуродовала зеркало - здорово". Ира никогда не занималась сочинительством музыки, потому что все, что она писала в порыве одержимости, на деле выходило какофонией непонятных никому звуков. Стирать это безобразие, не было времени, по этому новая "жуть" осталась на блестящей поверхности, а она понеслась в филармонию, заранее уже осознавая, что обязательно опоздает.
"Призрак Оперы" - она помешалась на этой музыке. С утра и до вечера гоняла в наушниках одну только эту шестнадцатую дорожку с альбома "NIGHTWISH". Все ее мысли последнее время крутились вокруг этой оперы, и даже во сне она не оставляла ее в покое. Вот и сегодня зажатая в троллейбусе между здоровенным мужиком, от которого разило спиртом, и бабулькой, надушенной духами "Красная Москва", она была полностью в этой музыке и даже отстукивала пальцем по нотной папке такт. Естественно Ира проехала свою остановку, естественно ее не выпустили из троллейбуса просто так, а сначала нахамили и оттоптали ноги, само собой ее футляр со скрипкой зацепился за сумку бабульки. Она вынесла все это, не проронив ни звука. Ну, разве можно на что-то вообще обращать внимание, когда такое звучит у тебя в голове. В общем последние две недели Ира была одержима. Вообще-то одержима она была каждые три недели месяца, музыка заглатывала ее целиком и не отпускала. Соседи долбились головами в стену, слушая по сотому разу проигрываемую мелодию или неистовые звуки скрипки в три часа ночи. Для нее это не имело никакого значения, она забывала о них, как только за их негодующими особами закрывалась входная дверь ее квартиры.
Наконец, она выпала из троллейбуса, добежала до концертного зала, чуть не сбила на входе вахтершу Нину Павловну.
- Ира, у вас новый дирижер! - прокричала ей в след вахтерша.
- Здрасте, Нина Павловна, - донеслось до старушки в ответ.
Ира внеслась в зал, скинула пальто на ближайший стул и, доставая скрипку на ходу, вступила в общую партитуру, она всегда так делала, когда опаздывала, а поскольку опаздывала она постоянно, то и делала это постоянно. Пожилой дирижер Семен Сергеевич никогда не ругала ее за это, а только укоризненно качал головой. Но сегодня на месте дирижера стоял не Семен Сергеевич в своем вечно потертом синем пиджачке. На этом святом месте возвышался длинный парень в серых брюках и черном свитере. Он сейчас же прервал оркестр и с негодованием уставился на Иру.
- Вы кто такая? - его возмущению не было предела.
Ира в изумлении замерла со скрипкой прижатой щекой к плечу, пару раз хлопнула глазами и произнесла.
- Ира Лыткина, через "т".
В оркестре послышались смешки. Уже как два года закончила учиться, а все отвыкнуть не может от этой дурацкой привычки, пояснять написание своей фамилии. Она опустила скрипку и покраснела, конечно, ей было стыдно за свое опоздание, стыдно и неудобно перед этим новым молодым дирижером. Он сверлил ее взглядом зеленовато-серых глаз, темные брови сходились на переносице, и во всем его облике читался едва сдерживаемый гнев.
- Так вы та самая первая скрипка - Ирина Вениаминовна, про которую мне Семен Сергеевич все твердил.
Ира сглотнула, не имея понятия, требуется ли в данной ситуации ее ответ.
- Вас пророчат в большие таланты. Я слышал вашу игру. Вы действительно потрясающи талантливы. Но это не дает вам никакого права опаздывать на репетиции. Запомните еще одно опоздание и из первой скрипки вы станете безработной скрипкой. Я не стану работать с тем, кто не уважает меня, оркестр и, прежде всего музыку.
Его гневный голос звучал в ее голове подобно колоколу, выгнав из нее напрочь все мысли о "Призраке Оперы".
- Ну, что вы там стоите. Садитесь на свое место. Посмотрим, на что вы способны. И больше не опаздывайте, Лыткина через "т".
Ира проскочила мимо рассерженного дирижера и села на свой стульчик, расположенный чуть ли не напротив него. Сейчас она впервые в жизни пожалела, что первой скрипке нужно сидеть в первом ряду.
- Начнем все сначала, пожалуйста, - белая тонкая палочка с золотым наконечником сверкнула в воздухе. Ира взмахнула смычком одновременно вместе с ней. Музыка окутала ее, захватила и понесла. Она очнулась лишь тогда, когда услышала стук по партитуре.
- Ирина Вениаминовна, что вы играете? - новый дирижер навис над ней, как высоковольтный столб, - Да, проснитесь вы, наконец! Что вы играете? Это не Вагнер! Это "Призрак Оперы". Да, соберитесь же вы, наконец! Мало того, что вы опоздали, вы еще и не внимательны. Как только с вами работал Семен Сергеевич? Все две минуты перерыв, - он беспомощно развел руками и, положив палочку на пюпитр, вышел. Музыканты оставили инструменты и разошлись. Некоторые направились в курилку, шурша пачками в карманах. Ира не ответила на насмешливые взгляды. Опустилась на стул и, положив скрипку в футляр, нагнулась над ней. "Ну, что она может поделать с собой, когда звуки сами просятся из нее? Когда хочется подхватить скрипку и заставить ее вот уже в который раз закричать и запеть одну и туже мелодию, довести ее до совершенства, взорваться и раствориться в музыке. Эх, и почему никто не чувствует того же самого. Вот Семен Сергеевич понимал ее, а этот что. Не успел прейти, уже накричал. Она здесь первая скрипка и только она. Никто не в состоянии ее заменить. Никто не слышит музыку, как она". Ира подняла голову от скрипки на шум приближающихся шагов. Новый дирижер стоял за своим пюпитром, крутя палочку в пальцах.
- Ирина Вениаминовна, я не должен был на вас кричать. Это было не позволительно с моей стороны. Я прошу у вас прощения, но не опаздывайте впредь.
- Я постараюсь, - Ира чувствовала себя школьницей.
- Постарайтесь. Талант это еще не все, вам нужно работать, очень много работать.
- Я понимаю.
- А мне кажется, что не очень. Ну, ладно, давайте попробуем начать все сначала. Сейчас все вернуться в зал, и вы постараетесь больше не отвлекаться. До концерта осталось не так уж много времени, - он улыбнулся.
Дирижер взмахнул палочкой. Ира встала со своего места, отошла чуть в сторону и подняла скрипку. Вагнер зазвучал в зале, наполнил ее душу и унес. Она играла, не заглядывая уже в ноты, следя лишь за движениями палочки.
Ира чувствовала себя, словно выжитый лимон. Этот новый дирижер Роман просто вытряс из нее душу за репетицию и не только из нее одной. Всем остальным пришлось не на много легче. Казалось он требует невозможного. "Разве он не понимает, что в оркестре не все гении, что они не смогут играть на ее уровне?" Семен Сергеевич всегда создавал гармонию так, чтобы и она развивала свой талант, и оркестр от этого не страдал, так, чтобы их игра казалось единой, целостной. Этот же Роман заставляет ее играть идеально, но и требует, чтобы весь оркестр дотянулся до ее уровня. "Господи, что же он творит?" - Ира покачала головой, включила плеер и погрузилась в музыку, терзавшую, ее и, не отпускавшую, даже во время репетиции.
Темные переулки, арки, подъезды - она не ведала страха ни перед чем. Никто никогда не пытался напасть на нее, да и что было отнимать у бедной скрипачки едва сводящий концы с концами. В квартире было темно и тихо. Ира подошла к зеркалу и поморщилась, прочитав нотные значки на нем.
- Опять чушь какая-то. Партии для четырех инструментов и скрипки, но нет таких инструментов, способных это сыграть. Тут нужен голос. Живой голос. Никто не возьмется это спеть, только связки порвать.
Ира провела мокрой тряпкой, стирая черные значки. В плеере все еще проигрывалась шестнадцатая дорожка. Она бросила тряпку, осененная какой-то мыслью, подхватила скрипку и заиграла. Очнулась Ира от громкого стука в пол, потолок и звонков в дверь.
Обреченно опустила скрипку.
- Никто не понимает. Они ведь люди. Просто люди. И люди хотят спать, - она тяжело вздохнула и пошла открывать дверь.
- Ира! Ира! О чем вы думаете?! Да, очнитесь же, наконец!
Она тряхнула головой, прогоняя назойливые голоса несуществующих инструментов.
Роман опять был недоволен ей. Его злые глаза сверлили в ней дырки.
- Ира, вы опять отвлекаетесь. Я уже две недели бьюсь над вами, а что в ответ? Одно безразличие с вашей стороны. Вы постоянно опаздываете. Вы не внимательны. Что с вами твориться?
- Извините.
- Я больше уже не могу слушать эти ваши "извините", сыт по горло. Если вы не хотите со мной работать, так и скажите. Я отыграю с вами один концерт и уйду или попрошу перевести вас к другому дирижеру.
- Почему ушел Семен Сергеевич?
- Как почему? Семен Сергеевич умер. Вы разве не знали? - он недоуменно глядел на нее.
Ира побледнела. Она действительно ничего не знала или вернее не хотела знать. Не замечала траурной доски при входе и горестных вздохов Нины Павловны, не видела траурных лент на инструментах некоторых музыкантов. "Сколько же я в таком состоянии? Я ведь точно сплю".
- Умер? - переспросила она.
- Ира? Ирочка? - Роман взял ее за руку.
- Нет. Все хорошо. Можно я выйду?
- До конца репетиции осталось всего десять минут. Я думаю, что на сегодня с нас всех хватит. Спасибо. Можете быть все свободны. Ира Вениаминовна, я вас одну не отпущу сегодня. Придется вам потерпеть мое общество до своего дома.
Ира молча кинула, не в состоянии с ним спорить.
Выйдя на улицу, она было подумала надеть наушники, но, вспомнив об обществе Романа, решила, что это будет не слишком вежливо с ее стороны.
Они ехали молча. В троллейбусе было на редкость безлюдно. Ира даже удивилась подобному странному обстоятельству.
Ее серая девятиэтажка, как всегда возникла из тумана в самый неподходящий момент. Она то уже привыкла к подобным причудам своего дома, но для Романа это стало своего рода неожиданностью.
- Ну, вот я и дома. Можете дальше меня не провожать, Роман Михайлович.
- Ира, я бы очень хотел с вами сработаться. Но вы постоянно находитесь не здесь. Мне очень трудно достучаться до вас.
- Я...простите меня.
- Может, я могу вам, чем ни будь помочь?
Ира окинула его внимательным взглядом. Молодой, тридцать пять лет от силы, высокий, можно сказать красавец, если б только не его глаза, их взгляд причинял практически физическую боль, или это только ее богатое воображение?
- Хотите зайти ко мне? - спросила она, покосившись на свои окна.
- Если вас это не побеспокоит.
- Не хотела бы, не пригласила! - Ира пожалела, что так грубо ответила. Но с появлением этого дирижера в ее жизни наступил какой-то провал. Раньше одержимость не длилась дольше трех недель, и с ней было просто бороться - не думать. Но сейчас она все чаще ловила себя на том, что пишет ноты или играет и даже не замечает этого. Такого затяжного приступа с ней никогда раньше не случалось. Потом Семен Сергеевич умер от сердечного приступа, а он никогда не жаловался на сердце. Что же собственно происходит? И что это за голоса, преследующие ее теперь не только во сне, но и наяву. Не могла же опера так подействовать на нее?
Они зашли в квартиру. Тишина, темнота, как всегда. Включила свет. Уже в коридоре прямо на зеркале ноты губной помадой.
- Что это? Вы музыку сочиняете? Я не знал.
Она вздрогнула, за своими мыслями со всем забыла о нем.
- Нет, это так. Не серьезно, - Ира попыталась улыбнуться. Но он смотрел не на нее, а на ноты и казалось, пытался запомнить их.
- Проходите. В комнате тоже зеркало есть, - проговорила она, сама не зная к чему.
Роман кивнул и ответил улыбкой. Она пошла на кухню, поставила чайник на плиту, стала перебирать банки на столе в поиске кофе. Почему-то мысль о чае показалась ей кощунственной.
- Знаете, а в этом что-то есть, - послышался его голос из комнаты.
- Вы про что?
- Про ваши ноты, в них что-то есть, но для каких именно инструментов они написаны, я что-то никак не могу уловить.
- Я и сама не знаю, - откликнулась Ира, доставая из шкафа чашки.
В комнате раздался сухой щелчок. Послышалось шипение музыкального диска в центре. Ира замерла с чашкой в руках. Сердце екнуло. "Призрак Оперы" взорвал тишину квартиры. На миг ей показалось, что все поплыло перед глазами, стены накренились. Ира закрыла глаза и услышала голоса вторящие скрипке, заливающейся и захлебывающейся в экстазе.
-Ира, что с вами? Ира!
Она открыла глаза. Обнаружила, что лежит на диване, а он над ней. Мелодия пошла по второму кругу. Она знала это так же точно, как и то, что волосы выбились из хвоста, и теперь закрывают часть ее лица. Ира потянула к Роману руки, заставила наклониться ниже и поцеловала. Его поцелуй был жарок и мягок. Руки Романа коснулись ее обнаженного живота и легко проникли под задравшуюся кофту. Он покорно опустился на нее. На кухне тихо щелкнул выключатель закипевшего электрического чайника.
Она проснулась. Первое что Ира почувствовала: были неловкость и стыд. "Боже, что я сделала?! Вот блин, надо же так влипнуть!" - если бы это была не ее квартира, она бы быстро и тихо собравшись, удрала, но к великому несчастью квартира ее и бежать некуда. Ира нахмурилась и, перевернувшись на бок, уставилась в зеркало, собственное отражение нагоняло на нее скуку - этот раз не стал исключением; непослушные волосы торчали в разные стороны, глаза со сна стали совсем темными, кожа бледная, а губы красные, точно всю ночь кровищу пила. Она попыталась выползти из-под одеяла, чтобы не потревожить Романа, но тот не выпустил ее, его сильные руки сомкнулись на ее талии и втянули ее обратно в постель.
- Не уходи. От тебя так восхитительно пахнет, что у меня голова кругом, - он уткнулся носом в ее ключицу.
Ира резко рванулась из его объятий, соскочила с кровати и, подхватив халат с кресла, кинулась в ванную. Только заперев дверь, она почувствовала себя в относительной безопасности. Нет, она не боялась, что Роман может сделать ей что-то плохое, и в тоже время оставаться с ним более не могла. Нужно было бежать. Бежать как можно дальше.
Залезла в ванную и включила воду в душе. В дверь раздался стук.
- Ир, я что-то сделал не так? Что случилось?
- Все нормально. Я сейчас выйду. Поставь чайник, пожалуйста.
- Хорошо, - в голосе Романа послышалось облегчение.
Ира привалилась спиной к прохладной плитке.
"Боже, как же мне его теперь поскорее спровадить?"
Она вышла из ванной, завернувшись в халат, и зашла на кухню. Он сидел за столом, обвернув вокруг бедер простыню, и смотрел в окно. Свет окутывал его фигуру, создавая иллюзию нереальности картины.
Ира сделала все, чтобы он ушел как можно скорее. Она вела себя холодно, отвечала на его вопросы односложно и, в конце - концов, Роман, потеряв терпение, предпочел уйти. Как только дверь закрылась за его спиной, она кинулась в комнату, открыла футляр, достала скрипку и прижала ее к себе, прося у инструмента защиты и поддержки. Она боялась, сама не зная чего. Скрипка знакомо легла на плечо, смычок сам прыгнул в руку. Как будто кто-то сказал: "Вперед". Ира поднялась и заиграла, закружилась вместе со скрипкой по комнате. И голоса в ее голове сказали: "Ты наша". И она ответила: "Да".
Концертное платье приятно холодило кожу. Поток черного шелка спускался до самых носков лакированных туфель. Музыканты разогревались, настраивая инструменты. Роман перебирал ноты, потом поднял взгляд на нее.
- Как ощущения?
- Я готова.
- У тебя счастливый вид.
- Да, не терпится. Я очень волнуюсь.
- Останешься после концерта? У меня для тебя подарок.
Ира не успела ничего спросить, в зале раздались аплодисменты, занавес дрогнул и поплыл вверх. Софиты на секунду ослепили Иру, но она счастливо улыбнулась. Роман поймал ее взгляд и с улыбкой кивнул. Белая палочка в знак внимания пошла вверх. Музыканты и слушатели замерли, на какой-то краткий миг в зале повисла гробовая тишина. Роман вздохнул и, кивнув оркестру начал. С движением палочки ожили инструменты. Смычок Иры затеял свой вечный танец над струнами скрипки. Сегодня здесь царствовал Вагнер.
Она кружилась в музыке. Нет, она была самой музыкой. Она жила и царствовала на этой сцене, и не было никого, кто смог бы устоять перед ее скрипкой. Когда, наконец, отзвучали последние аккорды, и зал наполнился гулом аплодисментов и криками: "Браво", Ира испытала наивысшую радость, непомерную усталость и в тоже же время сожаления о том, что все кончилось. Роман взял ее за руку, и они вместе вышли на поклон. Кто-то сунул в руки Иры здоровенный букет алых роз.
Зал опустел. Свет выключили, оставили лишь несколько ламп на сцене.
- Вот мы и отыграли концерт, - Ира села на стул, положив на колени футляр со скрипкой.
- Ты была великолепна.
- Спасибо, но это полностью твоя заслуга.
- Вот, я давно хотел тебе отдать. Подумал, что лучше это будет сделать после концерта, - Роман протянул ей папку серебристого цвета, перевязанную черной лентой.
- Что это? - Ира распустила ленту, открывая папку, внутри лежали белоснежные нотные листы, исписанные черными аккуратными значками нот.
- Твоя музыка. Я списал ее со всех зеркал, которые смог обнаружить в твоей квартире.
- Но, как я не замечала, что бы ты?
- У меня всегда была хорошая память на подобные вещи.
Ира уже не слышала его, она установила ноты перед собой, достала скрипку из футляра и застыла, пробегая ноты глазами. "Сейчас", - потребовал голос в ее голове.
Ира заиграла, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Роман вздрогнул от первых звуков скрипки, они были дикими и терзающими, и чем дальше играла Ира, тем хуже ему становилось. Он уже не мог двинуться с места, тело отказывалось ему повиноваться. Свет мигнул, зал поглотила тьма, а затем сцена вспыхнула от ламп, взорвалась огнем, лизнувшим потолок. В центре бушующего костра стояла Ира, играя на скрипки, она ничего не замечала вокруг. Она дошла до той части, когда к голосу скрипки должны были присоединиться еще четыре инструмента. Роману показалось, что звук в зале замер, дожидаясь прихода кого-то, последняя нота тревожно застыла где-то выше под самым потолком, запутавшись в хрустальных подвесках люстры. В установившейся тишине раздался шорох и хлопанье гигантских крыльев, на сцене поднялся ветер и откуда-то сверху упали четыре фигуры, укутанные в темные плащи. Ира перехватила скрипку и вновь заиграла, точно только этого и дожидалась. Они вступили одновременно: четыре голоса неземной красоты и высоты. Сердце Романа замерло в испуге, перед ним была сама смерть, сама жизнь, вечность и боль, казалось еще немного и оно не выдержит, дрогнет последний раз в экстазе и замрет навсегда, отдав все зовущей музыке. Он забыл о времени, его взгляд был прикован к стене, где надрывалась скрипка и танцевали то ли демоны, то ли ангелы.
Развязка наступила внезапно. Ира опустила скрипку, на которой тут же лопнули струны, скрутившиеся усиками сказочного насекомого, жалко звякнул оброненный смычек. Существа в плащах кинулись к Ире и заслонили ее от Романа. Он не видел ее какую-то долю секунды. Свет мигнул, и все исчезло. Зажглись несколько софитов. Ира лежала на сцене рядом со скрипкой. Он понял, что невидимые цепи, не позволявшие ему до сих пор двигаться, отпустили его. При его приближении Ира попыталась встать. Роман сел около нее на колени и взял ее на руки.
- Я сыграла ее, - Ира улыбалась, глядя куда-то в потолок.
- Да.
- Ты ведь знал, что я должна была это сыграть, мой Ангел Музыки?
Она рассыпалась в его руках нотными листами, оставив после себя только сломанную скрипку.
Роман поднялся с колен, подобрал с пола папку и листы, аккуратно сложил их в папку и завязал черную ленту. Зелено-серые глаза блеснули по-звериному. Гениальному дирижеру нужен был гениальный оркестр, теперь у него есть скрипка...