Я и народ едины, - гордо думал депутат в переполненном троллейбусе. - Это несомненно. Надо срочно идти к Боре и просить... Нет! Требовать! Именно требовать... Еще одну машину. А то что получается, авто в ремонте, водитель застрял в вытрезвителе, а народный избранник, то бишь я, как последнее чмо, словно фуфел деревенский, трется о тех, кто его избирал. Ха! Вот, тебе и демократия! Жили, жили и дожили! А за что боролись, спрашивается? 10000$ вбухал в избирательную кампанию, столько же на взятки, еще 50000 авторитетам... А Борису! Даже голова туманом заклубилась от воспоминаний этой цифры. Ужель щедрот моих отсутствуют границы? А что я получил взамен? Личный "Мерс", отдельный кабинет, секретаршу ala Стоун, после пьянки ala Даун и возможность обтяпывать темные государственные делишки в особо наглых размерах с максимальной пользой для себя и минимальной для государства. А где благодарность? Где благодарность, я спрашиваю и укоризненно трясу головой? Где грамоты, медали, ордена? Где хвалебные статьи? Где монументальные скульптуры, бюсты и холста? Не, ну, то что мне пяти-комнатную квартиру и столько же этажную дачу к дню рождения оформили - это, конечно, хорошо, хвалю, я без этого никуда, не бомжевать же мне да с моим статусом, но хотелось бы чего-то большего, менее приземленного... Людской благодарности, например. Да что они знают про благодарность... У каждого на лице написано "дай денег" , "верни зарплату", "выдай пенсию". Ага! Щас! Все бабки давно в благие дела вложены. И дела у меня по важней ваших будут. Вот, ты, хрыч бородатый, который на меня уже две минуты с неуемным оптимизмом чесноком дышит, хоть когда-нибудь пробовал рублевый нал обезналиченный здесь, у нас, обналичить в доллары там, у них, по курсу один к одному. Ясный полумесяц, не пробовал, потому что у тебя в глазах образования максимум на две группы детского сада... А, вот, я, например, на куртаже за час делаю столько, сколько ты за всю жизнь не заработаешь, и счетов у меня по банкам мира раскидано больше, чем у тебя пальцев на голове. Понял?
Что пихаешься, зараза? Правда не нравится или забыл, на кого чесноком дышишь? Что сусликом косишься, и мычишь, словно верблюд перед оазисом? Ай, да ты пьян, сраморитянин! Вот оно - лицо нации, отчизны красный цвет! Тебе бы в море буйком качаться, все польза. Луковка ты чесночная. И где уж тебе понять, что такое коньяк за 900 баксов, бесплатная секретарша вместо лимончика и джакузи вместо лужи с секретаршей за одно... А если эта чертовка все-таки не врет, а если вдруг и вправду залетела? Ах, Валя, Валя. Валя Терешкова...
Так, сосед! Ты чего это своей грязной нижней губой к моему розовощекому уху льнешь? Чего? Покурить? Иди отсюдова, некурящие мы. Иди, иди, твоя остановка. Осторожней только, не упади, видишь гололед кругом. От... Упал-таки, бедолага. Еще бы... От такого пендаля и слон упадет... Так. Тихо, народ, не урчи. Команды урчать я не давал. Будешь урчать, налоги подниму, акциз повышу...
Ну, русский народ, ну, заводной! Пьяного Бог бережет? Ничего такого я за собой раньше не замечал, честно скажу.
А вам чего, гражданка? Билетик? Какой к чертям свинячим билетик? Вы в глаза мне загляните - у меня в них депутатская неприкосновенность красным по желтому черным курсивом прописана. Мандат показать? Мандаты... красный корешок я предъявлю на посошок и только в присутствии своих адвокатов. Охрана взять ее!
Депутат неловко вкинул левой рукой и задел сухонького старичка, беззаботно спящего на сидении рядом с окном, от чего тот очнулся; просыпаясь, слепо поморгал глазами и, увидев женщину-кондуктора, тут же потянулся правой дрожащей рукой в нагрудный карман старого до дыр протертого пальтишка. Оттуда он достал пенсионное удостоверение и еще какую-то книжицу невзрачного желтого цвета.
--
Это, вот, мое... А это - за внучка маго... Сегодня только выписали. Денег нет, горят. Домой, горят, забирайте... Да вы не боитесь, он не буйный, просто энергичный очень.
Тут только была замечена холодная сталь наручников, которая сковывала руку старика с рукой депутата.
На следующей же остановке троллейбус опустел. В салоне остались лишь странная парочка да женщина-кондуктор, за секунду обратившаяся из пышущей жизнью бабы в скромный полевой цветочек с загадочным латинским названием Agaricus muscarius.
Депутат же, убаюканный внезапной тишиной, на нее не смотрел, а провожал толпу, гудящую на остановке отборным матом, последней своей, дебелизмом насыщенной мыслью: