Железнов Валерий : другие произведения.

Ошибка Архагора

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 6.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Агитки - необычные графические подписи Агитки - необычные графические подписиЗдесь всё: предательство, верные друзья, любовный треугольник, борьба за наследство, кровь сражений, и немного магии. Роман занял второе место на конкурсе "Грани кристалла" по очкам и мнению читателей, но единоличным решением координатора оказался на третьем. Опубликован издательством "YAM Publishing", Саарбрюккен, Германия, 2012г. ISBN 978-3-8473-8017-7

  

Валерий Юрьевич Железнов

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Ошибка

Архагора

Приключенческий роман с элементами фэнтези

  
  
  
  

От автора

  
   Дорогой читатель, я не отношу себя к писателям жанра фэнтези. Я скорее реалист, чем фантазёр, но как и любого человека, меня привлекает загадочный мир наших грёз, мир неизведанного, мир полный приключений и неожиданных чудес. Не удержался я и создал свой собственный сказочный мир, населив его своими очень разными героями. Да, именно сказочный мир, ибо это произведение не совсем фэнтези в полном и общепринятом понимании, а скорее сказка для уже повзрослевших детей. Мир моего романа очень похож на наш с Вами, а герои наделены чертами характера реальных людей, живущих с нами рядом. События романа весьма напоминают исторические моменты нашего прошлого. Но это лишь фон.
   Главные герои моего произведения вполне жизненно идут тернистым путём через все преграды, встающие на их пути, к своим звёздам. И, в конце концов, кому-то звёзды дадут славу и власть, а кто-то получит искреннюю любовь и покой.
   Конечно, как и в любой сказке, я во многом идеализирую своих героев, и как всегда Добро в тяжкой борьбе обязательно побеждает Зло. Но, на то она и сказка. Впрочем, сказочность здесь как раз не главное. Начав читать роман, Вы заметите, что магия и всевозможные волшебные чудеса отодвинуты мною на второй план, а иногда и далее. Мне хотелось показать в этом сказочном мире людей их поступки, переживания, стремления, их жизнь. Этим я хотел сказать, что никакая магия не поможет человеку достигнуть цели, если он сам не приложит к этому всех своих усилий, если нет у него верных бескорыстных друзей, пламенной любящей души. И тем более, никогда не будет счастлив человек, если его стремление эгоистично и своекорыстно.
   Да Вы и сами всё это понимаете.
   Читайте и живите в книге вместе с моими героями.
   Удачи Вам и счастья!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Посвящается моей двоюродной сестре.

  

Пролог

  
   Пастух Киотл был одним из уважаемых мужчин племени Китулачи. Он пас отары в горах с самого детства, и считался лучшим в своём деле. Соплеменники смело доверяли ему свой скот, зная, что Киотл не потеряет ни одного животного, а его умные собаки защитят отару от хищников. Но с недавних пор над ним стали посмеиваться. "Умом тронулся, а ведь не стар ещё" - говорили люди.
   Однажды, пригнав в селение отару, Киотл стал рассказывать соплеменникам о том, как он познакомился с богами. Естественно, никто ему не поверил. Только старейший жрец Солнца может говорить с богами, да и то, если те сами захотят. А уж верховное божество с людьми вообще не разговаривает. Солнце только подаёт знаки, которые умеют разгадывать жрецы. Но пастух, не обращая внимания на все насмешки, продолжал утверждать, что видел богов, сошедших на землю.
   - Я видел, как из Солнца вылетела искра и устремилась прямо на меня. Сначала я подумал, что верховное божество решило испепелить меня за прегрешения и направило в меня свою огненную стрелу. Но потом искра погасла, превратившись в большой камень. Камень сначала быстро падал, а потом замедлился и плавно опустился высоко в горах, среди заснеженных вершин, там, куда люди никогда не ходят. Такого я ещё никогда не видел, чтобы камень, брошенный сверху, не ударился с грохотом, а плавно и бесшумно опустился на землю. Любопытство одолело меня, и я пустился на поиски загадочного небесного камня. Я оставил отару на своих собак, а сам отправился к снежным вершинам. Три дня я поднимался до облаков. Протискивался по узким карнизам, карабкался по голым скалам, сбил руки в кровь, но взобрался выше облаков. Стоя на одной вершине я мог видеть все окружающие заснеженные пики. То, что я увидел, поразило меня безмерно. Одна из вершин была срезана будто ножом. Совершенно ровная площадка образовалась на месте заснеженного пика. На той площадке что-то происходило. Видно было какое-то движение. Мне лишь в общих чертах удалось разглядеть множество людей и каких-то странных созданий, непохожих ни на что виденное мной раньше. Я испугался и хотел бежать, но мне не дали. Из ниоткуда надомной возник огромный фиолетовый кристалл, и сковал меня невидимыми путами. Умирая от страха, я вознёсся и полетел вместе с кристаллом к тем людям на срезанной вершине. Но страх полёта вскоре затмился паническим ужасом перед ликами богов. А то, что это были боги, я уже не сомневался. Когда меня опустили на плато, десяток из них приблизились ко мне. Их светлые лица были прекрасны и суровы. Золотые волосы светились солнечным блеском, а глаза сверкали как морская волна. Под серебряной облегающей одеждой угадывались сильные стройные мужские тела. Ростом они как четыре мула, поставленных друг на друга. Я, со своим немалым ростом, даже не доставал им до груди. Как мне показалось, они все близнецы, так похожи друг на друга. Женщин среди них я не заметил. В благоговейном ужасе бросился я ниц перед богами, моля о пощаде. И боги сжалились над бедным пастухом, оставив меня в живых. Что было потом, плохо помню. Меня перетащили в какую-то светящуюся хижину и подвесили в воздухе посредине. Потом я уснул. Иногда сквозь сон я слышал жужжание пчёл, капель воды, звон металла, Лица богов вспыхивали и гасли перед моим взором. Что они со мной делали, я не знаю, но потом на груди я обнаружил этот застарелый шрам, которого раньше не было. Мне не было больно, а когда я проснулся, чувствовал себя совершенно здоровым и даже помолодевшим на много лет.
   Тот же фиолетовый кристалл перенёс меня к моей отаре, держа в невидимых путах. А когда путы спали, голос свыше сказал мне торжественно: "Мы пришли сюда, чтобы поселиться здесь и обрести дом. Расскажи всем, что это теперь наше место, ходить к нам никому нельзя, ибо смерть ждёт каждого, кто посмеет приблизиться к нашему поселению. Мы же не причиним вам никакого вреда, но если понадобится, поможем вам в беде. Ты первый и последний, кто вернулся живым от нас".
   Так сказали мне боги. Верьте, люди, они спустились к нам.
   Соплеменники смеялись, задавали каверзные вопросы, подтрунивали, но не верили сумасшедшему пастуху. Да и не пастух он теперь, а бродяга, рассказывающий каждому встречному небылицу о знакомстве с богами.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Часть первая

Миссия

  
   - О, народ Солнечных Гор, да не сбудется древнее пророчество! Это говорю вам я, Архагор, старший жрец наивысшего божества этого мира.
   Высокий, пожилой, но статный мужчина с длинными седыми волосами и бронзовым лицом одет был в белый балахон. Никаких украшений кроме золотой цепи на шее с медальоном в виде Солнца он не имел. На ногах его были надеты лёгкие сандалии из мягкой кожи. С балкона над воротами столичного храма, где он стоял, жрец громогласно вещал собравшимся внизу людям. Люди эти собрались специально, чтобы выслушать его именно в этот особый день. Они были посланцами всех родов народа Солнечных Гор. Но в толпе виднелись и представители других народов. Многие добирались сюда издалека не один месяц только для того, чтобы выслушать приговор. Да и сам Архагор прибыл в столичный храм из затерянного в горах Храмового города.
   Не было в народе ни одного человека, кроме несмышлёных младенцев да обезумевших старцев, кто бы оставался равнодушным к этим словам. Да и жители соседних стран тоже интересовались развитием событий, связанных с этой речью.
   - Сегодня Магическое Око зажгло ритуальный костёр от лучей Солнца, как делает оно это каждый год. Уже много лет я вглядываюсь в пламя костра, но лишь сегодня я узрел в нём лик новой верховной жрицы и владычицы этого мира.
   Народ внизу радостно зашумел, но жрец взмахнул руками, призывая к тишине, и продолжил.
   - Она уже пришла в этот мир. В год Огненной птицы, под знаком "Трёх Свечей" Солнце подарило людям своё дитя в день Великого Всплеска, и скоро она прибудет к нам, неся с собой мир и благополучие нашим народам. Идите и передайте всем эту радостную весть. Пусть все знают, древнее пророчество сбудется не скоро. Благоразумие и добрососедство возобладают над алчностью и жестокостью. Радуйтесь! Радуйтесь! Радуйтесь!
   С этими словами Архагор повернулся и скрылся в проёме двери. А народ на площади перед воротами храма загалдел вовсю. Люди не скрывали радости, поздравляли друг друга, обнимались. Великое событие произошло на их глазах, и они не сдерживали своих эмоций. Ведь так давно все ждали именно этих слов, что уже и не надеялись их услышать. Вечером будет устроен праздник. Весь Туртелиакан будет веселиться. Но некоторые, спеша как можно быстрее доставить благую весть, отправились в обратный путь немедленно. Ещё бы, оно того стоило. Уже двадцать восемь лет как в Солнечных Горах не стало верховной жрицы. Нет, она не умерла. Просто Солнцем было предначертано ей стать обычной женщиной, и она сложила с себя столь высокое звание. Жива она и до сих пор, счастливо нянчится с внуками и вместе со всеми ждёт, когда же, как сказано в пророчестве, придёт новая дочь Солнца.
   А пророчество то гласило: "Каждые тридцать лет на трон будет восходить верховная жрица и правительница страны Солнечных Гор, родившаяся под знаком "Трёх Свечей", но даже если трон будет пустовать какое-то время, до поры никто не посмеет нарушить мир и спокойствие в её отсутствие, иначе великие беды выпадут на долю народов. Но это случится. Тридцать лет пройдут, а трон останется пустым. И тогда слёзы горя переполнят русла рек, Зло поднимет голову и соберёт великую армию алчных жестоких воинов. Народы сойдутся в братоубийственных сражениях, но не будет победителей, ибо проиграют все!"
   *
   В покоях царицы Журавы раздался первый крик новорожденного младенца.
   - Ну, слава богу, разродилась моя Журавушка! - вполголоса самому себе произнёс царь Всеволод. Вот уже шесть часов он не находил себе места, метался как зверь в клетке по широкой прихожей перед покоями царицы. Зрелый муж вёл себя как юноша. Вспыхивал от нетерпения и пытался прорваться в покои царицы. Но нянькам и бабкам удавалось неимоверными усилиями останавливать его натиск. Нервничал, переживал, бросил все государственные дела и кинулся сюда, как только ему доложили, что царица никак не может разрешиться от бремени. Сначала всё кричала да стонала, а теперь и вовсе обессилела. Не слышно её голоса. Ох, не к добру это. Говорила ей старуха-ведунья Варвара: "Не простой это будет ребёнок. Не захочет девочка являться в этот грешный мир. Много страданий выпадет и тебе и ей. Давай, пока не поздно, избавлю тебя от бремени". Но не захотела царица слушать ведунью. "Родила ведь трёх сыновей-богатырей и всё благополучно, что уж четвёртого ребёнка не родить, а если девочка, так тем более рожу!" - ответила ей Журава. Но сбываются предсказания Варвары. Трое суток не отходят от кровати царицы лучшие повитухи. Не хочет младенец появляться в этом мире. И царица здорова была, и беременность проходила нормально, ничто не предвещало трудностей и вдруг на тебе, не выходит, хоть тресни.
   И вот свершилось.
   - Ну, что? Как она? - только и смог произнести царь, ухватив за ворот рубахи выглянувшую из дверей няньку Молодилу.
   - Успокойся Государь, всё, слава богу, разрешилось. Дочка у тебя! Да отпусти рубаху-то, порвёшь ведь. Эка силища-то.
   - Царица как, спрашиваю, дура!? - прорычал Всеволод.
   - Царица-то жива, бедняжка, только уж очень плоха. Намаялась сердешная, в беспамятстве она. Как разрешилась, так и лишилась чувств, дочку-то так и не увидела.
   - А, пусти! - царь, было, рванулся внутрь, но Молодила упёрлась и не пустила.
   - Обожди, Государь ещё малость. Сейчас приведут её в порядок, и тогда можно будет.
   - А ну, прочь, бестолочь, с дороги! - терпение Всеволода лопнуло и он, отшвырнув няньку, метнулся к ложу царицы.
   Младенца уже унесли и няньки прибирали всё после родов. Из соседней комнаты доносился плачь новорожденной царевны. Царица лежала в беспамятстве. На совершенно бледном, липком от холодного пота лице прилипли растрепавшиеся серебряные волосы. Только теперь они были влажные и казались потемневшими как старая серебряная посуда. Нянька прикрыла её одеялом, но причесать ещё не успела. Другая нянька собирала посуду и тряпки. Когда в покои ворвался царь, они, было, зашикали на него и замахали протестующее руками. Но выражение лица Государя говорило красноречивее слов.
   - Вон! - бросил он им коротко и опустился на колени перед ложем.
   Возражать было бесполезно и опасно. Все тихо удалились, оставив их наедине.
   - Журавушка, родная, жива, - промолвил он шёпотом, - а я уж, грешным делом, о плохом подумал, старый дурак, - с этими словами он прижал её бледную ладонь к губам, - да и то, права оказалась ведунья, а ты не послушалась, - другой рукой он отёр с её лица прилипшие волосы.
  

*

   Ах, эти серебряные волосы! Как не мог отвести он когда-то взгляда от них. Как развевались они, когда скакала юная княжна на белой кобылице по диким дебрям далёкой тайги.
   Огромна тайга. Нет в ней проторенных дорог. Лишь звериные тропы, да тайные метки указывают путь местным жителям. Народ остроухих гуров обитал в этих дебрях с незапамятных времён. Никто не знал, откуда они появились и сколько их на самом деле. А остроухими их прозвали за острые кончики ушей и необычайно острый звериный слух. Неохотно общались гуры с другими народами, но и не враждовали ни с кем. А если находились алчные правители, которые желали захватить и поработить лесной народ, так ни один из них не возвратился из похода в эти земли. Охотились местные жители на зверя разного, ловили рыбу в реках своих, собирали дары лесные, вели кое-какую торговлишку с соседними народами. Чтили лесных духов и речных божков. Но не фанатично неистово, а легко, непринуждённо, как бы играя. Мол, мы вас уважаем, и вы нам не делайте зла. Мы вам иногда подарки приносим, и вы уж нас без добычи не оставляйте. Вот так и жили веками в согласии с природой и в мире с соседями, со своими радостями и горестями.
   Мелкие поселения разбросаны по всей тайге, но остроухие гуры знали, где за лесами и непроходимыми дебрями раскинулся княжеский город. На холме в центре города возвышался княжеский терем. Рубленный из вековых сосен, мощный как крепость, ставленый мастерами на века. Без пышных украшений и суровый снаружи, как и его обитатели, но просторный, уютный и удобный внутри.
   Князь Зоротай правил лесным народом вот уже пятый десяток лет. Был он в преклонных годах, но всё ещё крепок и ясен рассудком. Правил строго, но справедливо. Наипервейше заботился о благе народа своего, а уж потом и о своём личном. За это и уважали его подданные, немного побаивались, но больше любили. Ликом был суров. Дикая седая грива, усищи и борода лопатой укрывали многочисленные шрамы на его лице, а перебитый нос торчал как клюв хищной птицы. На мощном теле тоже не счесть шрамов, полученных в многочисленных сражениях с захватчиками и дикими зверями на охоте. Немногословен был князь, но всегда находил несколько добрых слов для жены своей и детей, ибо семейные узы у гуров считались священными. Четверо сыновей уже были женаты и подарили отцу семерых внуков, да и младшая дочь Журавушка уже была девицей на выданье. Только вот нрав её строптивый, отцовский, отпугивал всех достойных соискателей. Но любил князь младшенькую и только журил иногда: "Засидишься, смотри, в девках Журавка. Кто опосля на перестарка позарится? Хватит кобениться, вона сколько достойных женихов вокруг тебя вьётся".
   - Не по сердцу они мне все, батюшка. Хочу, чтоб полюбился один и навсегда, да так, чтобы за ним, хоть в омут головой!
   - Ох, дуришь, ну погоди, вот отдам тебя за первого встречного, взвоешь, - шутил князь.
   - Не отдавай, батюшка, не отдавай, - шутливо пугалась дочь, быстро целовала отца в седую бороду и, смеясь, убегала. Убегала к подружкам, играм и забавам девичьим.
   А тут как раз прибыли гонцы с западных рубежей. Доложили, что царь славов, жителей великих равнин, Иван Большой ищет встречи с князем. Хочет подружиться с соседом, а может быть и породниться. Просит разрешения прислать в таёжную столицу посольство.
   Ну что ж, посольство дело хорошее. Хоть и так без него неплохо живётся, но иметь такого друга князь не отказался бы. Но так уж сразу и в столицу. Нет уж, пока встретимся на западном рубеже, в одном из тамошних пограничных селений. Встретятся послы, присмотрятся друг к другу, поговорят, а там уж и решим когда встречу двух правителей назначить. Князь назначил дату через два месяца и с тем отправил гонцов в обратный путь.
   - Да передайте старосте, чтоб к этому сроку селение было готово встречать посольство, чтоб посольские ни в чём не нуждались. Головой отвечает!
   И помчались гонцы сначала на западный рубеж, а оттуда к славскому царю, в стольный град Мураван. Если согласится с назначенной датой и местом Иван Большой, пусть готовит посольство.
   Не по нраву пришёлся царю такой ответ, но уж больно важен был для него этот союз. Да и наслышан он был об осторожности таёжного владыки. Поэтому счёл Иван Большой разумным предложение князя и решил, что будет правильнее не выказывать своей обиды, а сделать вид будто того и ждал. И велел готовить посольство к отправке.
   Через два месяца, когда лето было на излёте, посольский караван приближался к восточному рубежу своей державы. Там, на пограничной реке Урани, должна была встречать послов почётная охрана гуров. Положено было встретить дорогих гостей и с почётом проводить до порубежного селения Колта.
   Не велик был посольский караван. Не к правителю ехали, а так, переговорить с доверенными людьми князя Зоротая. Шесть телег, да две кибитки. Два посольских боярина, да челяди у каждого по дюжине. Не велика и охрана. Младой воевода Петро Братеич, да два десятка отборных дружинников царских с запасными конями. Бояре в своих кибитках, слуги на телегах, а дружина верхами. За кибитками в поводу боярские скакуны. А отдельно к телеге привязана тонконогая белая кобылица из южных заморских стран. Немногочисленны были пока подарки и белая кобылица среди них.
   Ехали не опасаясь нападения лихих людей. По своим землям ведь, не по чужим. И хоть было чем поживиться в обозе, вряд ли нашлись бы безумцы, отважившиеся напасть. Царские дружинники - это вам не простые ратники. Каждый стоил десяти воинов. Да и дело своё они знали туго. Хоть и тихо всё вокруг, а глаз остёр и сон чуток. Служба есть служба. Ночные караулы неслись как в боевое время.
   Вот уже и берег пограничной реки. А за бродом, на той стороне, на опушке великого леса виднеются десятка два всадников в белых одеждах на низкорослых крепких своих конях. Это остроухие гуры выслали почётную охрану. А белые праздничные одежды они надели в знак миролюбия и чистых помыслов.
   Посольский караван остановился на берегу перед бродом, и в нём люди засуетились. Тоже нужно привести себя в праздничный вид. Умыться с дороги, переодеться да приготовить подарки. А всадники на той стороне пока не переправляются, понимают, не надо торопить гостей, как будут готовы, знак дадут.
   Бояре облачаются в свои парадные парчовые одежды, надевают на головы бобровые папахи, привешивают к поясу драгоценные сабли из далёких восточных стран и восседают на своих статных вороных скакунов. Челядь боярская переодевается в расшитые цветные рубахи, красные шаровары и мягкие жёлтые сапожки. Дружинники сняли доспехи и сложили всё оружие во вьюки запасных лошадей. Переоделись в чистые белые рубахи, синие штаны и красные сапоги с острыми загнутыми вверх носками. Из оружия только кинжалы в чеканных ножнах на тонких поясках. Подарки разложили на показ, а белую кобылицу почистили, расчесали белоснежную гриву и хвост, да покрыли драгоценным восточным ковром.
   Ну вот, приготовления закончены, можно и переправляться.
   Воевода спускается к броду, даёт сначала своему коню напиться из реки, а потом поднимает вверх обе руки. Один из всадников на той стороне делает то же самое. Это сигнал к сближению. Оба всадника входят в воду. Встречаются на середине реки и обмениваются приветствиями.
   - Кто ты, добрый человек, едущий на нашу сторону? - вопрошает гур.
   - Петро Братеич я, младой воевода царя моего, Ивана Большого, - с достоинством отвечает воевода - слышал, небось?
   - Как же, наслышаны мы. Достойный правитель у соседей наших. А кто люди за спиной твоей?
   - То достойные люди. Посольские бояре Макар Зубарь и Козьма Шумный. Послал их царь с добрыми словами к народу вашему. А с ними две дюжины челяди, да дружины два десятка. А сам-то ты кто?
   - Я, воевода здешних мест, Зубр. Слыхал, может?
   - Слыхал, да вот увидел впервые. Не ты ли на зубра в одиночку хаживал?
   - Было, молодой был, глупый, - польщённый известностью ответил Зубр.
   - Ну, вот и познакомились. Принимайте гостей.
   - Отчего ж не принять таких гостей. Милости просим на нашу сторону.
   Воевода Петро снова поднял обе руки вверх и махнул ими в сторону восточного берега. Посольский караван двинулся вброд через реку. На другом берегу их встретила почётная охрана. Каждый из остроухих всадников поравнялся стремя в стремя с одним из дружинников, ехавших по бокам обоза. Лесные всадники хоть и были ниже ростом и восседали на приземистых лошадках, но выглядели весьма внушительно. Жилистые и коренастые, они хранили достоинство в гордой осанке и суровых лицах. Все светловолосы и с густой растительностью на лицах. Казалось, что они все одного возраста. Одеты были тоже одинаково: белые простые рубахи, обтягивающие мощные ноги кожаные штаны и короткие сапоги из грубой кожи. На тонких кожаных поясах так же висели охотничьи ножи с резными костяными рукоятками в ножнах змеиной кожи.
   Царские дружинники разом расстегнули пояса и протянули свои кинжалы каждый своему соседу. Это был миролюбивый жест воина по отношению к своему желаемому союзнику. В ответ лесные всадники передали славским воинам свои охотничьи ножи, как бы признавая в них своих союзников. Вот так, без слов, уже почти был заключён союзнический договор.
   Неспеша, вся процессия начала втягиваться в лес. Для дорогих гостей даже специально прорубили просеку и выкорчевали пни. Ширины проторенной дороги едва хватало для проезда посольского каравана. Не всем гостям гуры оказывали такую честь - рубить для их проезда просеки. Но ведь и гости не простые - послы самого царя Ивана Большого, а держава его считалась одной из самых больших и сильных в известном им мире.
   По пути следования посольского каравана из леса бесшумно появлялись местные жители и приветствовали гостей. Скупо улыбались и одаривали лесными дарами. Когда вышли на широкую поляну, оказалось, что рядом с селением выстроен новый частокол с воротами. Внутри частокола должны были проживать гости. Туда уже заранее доставили всё необходимое. Знали гуры, что их равнинные соседи любят жить за стенами. Сами же они свои поселения стенами не огораживали. А зачем? Великий лес служил им защитой от врагов, воров у них не водилось, а дикого зверья они не боялись. Но раз уж гостям будет спокойнее за стенами, то почему бы не уважить их обычай.
   День клонился к закату, солнце уже укололось о верхушки елей. Быстро помогли гостям поставить шатры, распаковать поклажу, позаботились о лошадях и оставили отдыхать после дальней дороги. Завтра, завтра все дела, а пока спокойно почивайте гости дорогие.
   Непроглядная тьма накрыла селение, как только солнце скрылось за горизонт. Дозорные запалили факела на частоколе и поддерживали костёр в центре лагеря. Хоть и в гостях, но службу дружина несла исправно. Знали, опасаться нечего, хозяева костьми лягут, а не позволят, чтобы гостям было учинено какое-либо беспокойство. Но служба царёва приучила всегда быть начеку, да и жителям лесным надо бы показать, что такое строгая дисциплина и воинский порядок.
   - Акишка, а ну, подь сюда, - крикнул из своего шатра старший боярин Макар Зубарь.
   Акишка, боевой холоп боярина, почти мгновенно откинул полог и, поклонясь, остановился у входа.
   - А ну-ка, позови сюда дружинника Всеволода, да пошевеливайся.
   Но подгонять не было нужды. Акишка уже мчался к малым шатрам дружины. Вполголоса он позвал Всеволода. Тот выглянул из шатра. Холоп передал ему приказ боярина и скрылся в темноте. Дружинник ещё не раздевался и потому сразу же отправился к боярину. Но шёл он неспеша упругой молодой походкой, слегка вразвалочку. И хоть был он молод, но чувствовалась в нём уверенность в себе, гордость и сила.
   - Звал боярин? - громко спросил Всеволод у входа в большой шатёр.
   - Заходи Всеволод Иванович, - раздался в ответ голос Зубаря.
   Дружинник откинул полог, наклонился и прошёл внутрь. Выпрямился, совершил знамение на святой образ с лампадкой и произнёс: "Мир дому сему".
   - Присаживайся, разговор небольшой будет.
   В шатре уже находились боярин Козьма и воевода Петро. Всеволод присел на раскладной табурет и вопросительно оглядел присутствующих.
   - Лясы точить не будем, - почти шёпотом начал Макар, - ты, царевич, и так всё знаешь про завтрашний ритуал. Присутствовать будешь при переговорах, да примечать всё, прислушиваться. Мы-то в разговоре может чего и упустим, а ты со стороны углядишь молодыми очами. Опосля посовещаемся, поделимся мнениями. А чтобы не выглядело это необычным, что простой дружинник присутствует при переговорах послов - поведёшь в поводу кобылицу как самый молодой из дружины, да так при ней и останешься. Все подарки-то мы вначале поднесём, а её оставим на потом. Пусть стоит и мысли их отвлекает. У них таких лошадей никогда не было. Не конь - птица! Ну, как тебе такой план наш?
   - Согласен, - степенно ответил Всеволод, - вы старые послы, везде побывали, опыта вам не занимать, дипломатическую науку вы постигли лучше всех.
   - Ну и лады, так и порешим.
   - Да только зря это, думается мне, - слегка усмехнувшись, сказал царевич. - Народ этот лукавить не умеет и с ними так же надо. А вот чужую лжу они чуют звериным чутьём.
   - Да откуда тебе-то знать про них? - шутя, вступил в разговор боярин Козьма.
   - Да в лица их я сегодня глядел, в глаза их добрые.
   - Начнём разговор и поймём что к чему, - вставил воевода.
   - Не мне вас учить, раз послал вас отец мой, значит, лучше некого было послать, ибо нужен нашей державе такой мощный и надёжный союзник. Вот наша главная задача. Проторить дорожку к заключению союзного договора. Царь надеется на вас. Не переусердствуйте завтра.
   - Даст бог, всё пройдёт удачно.
   - Дай-то боже.
   Все встали и сотворили знамение на образ.
   Долго не мог заснуть царевич Всеволод в своём шатре. Впервые отец доверил старшему сыну и наследнику присутствовать при дипломатических переговорах. Готовит сына к будущему царствованию, приучает к пониманию государственных задач. Будущему царю нужно быть не только искусным воином, но и предусмотрительным дипломатом, рачительным хозяином своей державы. Ох, нелегка ты царская корона!
   Немудрёными оказались переговоры. Встретились послы, обменялись подарками, положенными в таких случаях любезностями, соблюли кое-какие формальности и уселись за накрытый стол. Сразу стало ясно славским послам, прав оказался царевич. Гуры говорили прямо и ждали от гостей таких же честных речей. Согласились, что надо бы заключить союз, ибо это пойдёт на пользу обеим державам. Встретятся государи и скрепят союз своими печатями. Порешили, что через год в это же время встретятся два правителя на этом же самом месте и сами сговорятся, в чьей столице будет заключён союз.
   А молодой дружинник так и простоял за спинами бояр, придерживая за уздцы белую кобылицу под богатым седлом отделанным белым шёлком и жемчугами. Серебряные стремена позвякивали, когда взбрыкивала молодая лошадь от нетерпения. Слушал и радовался, не подвела его интуиция, понял он душу лесного народа. А в конце переговоров передал поводья юноше, которому было доверено ухаживать за подарком молодой княжне. Только странным показался ему этот юноша. Не коренаст и не широкоплеч, как все другие гурские парни. Лицо прятал под большой лохматой шапкой. Несуразная меховая накидка скрывала его тело. И пальцы какие-то чистые, не мужские, не натруженные. Может немощный какой, вот и поручают ему несложную работу.
   А на следующий день объявили большую охоту в честь высоких послов. Да и свита пусть позабавится-потешится. Пусть покажут себя в удали молодецкой. Сброшены парадные одежды. Все облачились в удобные костюмы. Оружие при себе не боевое, а охотничье, кони бьют копытами в нетерпении. Но вот протрубили рога и все тронулись в лес. Пошла потеха. Горят лица молодых в азарте. Довольно ухмыляются бывалые охотники. Били птицу влёт, соревновались в меткости из лука. И не последним оказался тот самый юноша. Скакал он на белой кобылице как бывалый всадник и стрелял как заправский охотник. Вот тебе и больной-немощный. А почему он скачет на княжниной кобылице? Может, решили объездить её получше, к лесу приучить. А впрочем, это уже их дело. Никто на него внимания особого не обращал. Азарт охотничьей забавы поглотил всех. Загоняли кабанов под удар копья. Тут сноровка нужна. Кабан - зверь серьёзный. Не поразишь его с первого удара, сам можешь оказаться под ударом. А напоследок затравили матёрого медведя. Сильный, красивый зверь, достойный противник для настоящего мужчины. Пока собаки кружили вокруг медведя, охотники окружили место будущей схватки. Кто отважится выйти на поединок с могучим зверем? Кто покажет свою удаль и ловкость?
   Бурое чудовище грозно ревело, бросалось на собак, не обращая пока внимания на всадников. Собаки хоть и храбро налетали на медведя, но куснув, тут же отскакивали. Опытные охотничьи псы знали, что достаточно на мгновение зазеваться, как косолапый одним ударом лапищи раскроит череп. Это он с виду неуклюж, а когда в гневе, бойся его скорости и реакции.
   Смертельная пляска собак и медведя сместилась из центра круга к краю. И вдруг ближе всех к зверю оказалась белая кобылица с юным наездником. Медведь тут же отвлёкся от нападавших собак и обратил свой взгляд на белого коня. Мгновение и он бросился в его сторону, оскалив огромную клыкастую пасть, громогласно ревя. Молодая неопытная кобылица испугалась, жалобно заржала и шарахнулась в сторону, понесла, не разбирая дороги. Всадник не успел среагировать на такой неожиданный рывок и напоролся на ветку дерева. Руки выпустили повод, в воздухе мелькнули ноги и юноша, перекатившись через круп коня, рухнул на траву. Упал лицом вниз, замер на мгновение, потом резко перевернулся на спину, приподнялся на локтях и попытался отползти назад. Но сзади оказался ствол дерева, и он упёрся в него спиной. Не трудно было понять, что творится в душе бедного юноши. В глазах застыл ужас, сковавший все его члены. Он распахнутыми глазами, не отрываясь, смотрел на приближающуюся бурую громаду. Ещё два прыжка и неминуемая смерть лохматой когтистой лапой прервёт нить его жизни. Медведь уже не спешил. Не обращая внимания на собак, вцепившихся в его зад, он медленно двинулся на беззащитную жертву. Не торопился он, видя, что человек не пытается бежать или защищаться. Сделав несколько коротких шагов, зверь поднялся на задние лапы во весь свой огромный рост. Собаки, стервенея от злобы и бессилия, в мёртвой хватке повисли у него на спине. Но не до собак ему было. Он понимал, что смерть его неминуема, вокруг слишком много врагов, и из этой последней битвы не он выйдет победителем. Но погибая, он унесёт с собой жизнь хотя бы одного из них. Ещё мгновение и он всей массой бросится на хрупкое тело, скованного страхом человека. А юноша, собрав последние остатки воли, судорожно выхватил из ножен охотничий нож и, схватив обеими руками, направил его в сторону лохматого чудовища. Слабая надежда на спасение, но ничего другого он не мог противопоставить этой дикой мощи. Умереть, так с честью, с оружием в руках, в бою.
   Он даже не понял сразу, что произошло. Какая-то сила оторвала его от земли, он взлетел в воздух и оказался в мощном захвате сильной руки. Перед глазами всё вертелось и мелькало. Всё смешалось в немыслимой какофонии звуков. Ржание чьей-то лошади, топот копыт, утробное урчание охотничьих псов, отдалённые крики людей и ужасный душераздирающий рёв медведя. Это был предсмертный рёв боли и обиды.
   Молодой дружинник Всеволод первым рванулся на помощь, благо был невдалеке. Разогнать своего коня он не успел и потому вложил все силы в удар копья. Наконечник вошёл зверю под левую переднюю лапу и пробил бешено стучавшее сердце. Огромный, тяжёлый зверюга не упал, а лишь пошатнулся и опустился на передние лапы, но движение своё прервал парализованный болью. Копьё так и осталось торчать в его боку. Этого замешательства хватило молодому удальцу, чтобы поднять своего послушного коня в воздух. Опытный боевой конь смело перелетел через медведя и опустился как раз там, где готовился погибнуть юный гур. В то же мгновение сильная рука воина схватила несостоявшуюся жертву медведя за одежду и, подбросив в воздухе, перехватила его поперёк тела. Конь рванулся вперёд. Медведь, было, сделал попытку в последнем рывке зацепить круп коня, но не успел. Его остановила тяжёлая секира воеводы Зубра и второе копье ближайшего дружинника. Череп медведя треснул, брызнув в стороны кровью и месивом мозгов. Зверь не умер сразу, он ещё метался какое-то время, но это была уже агония.
   Всеволод уже сдерживал своего коня, когда убедился, что опасность миновала.
   - Ах ты, господи, и куда ж ты, малец, полез поперёд всех?! - попенял он нерадивому охотнику.
   Скрывшись за густым ельником, остановил коня и только тут заметил, что шапка скрывавшая лицо юноши слетела, освободив водопад серебряных волос. Но ещё больше удивился он, когда рукой почувствовал, что держит не мужское тело. Чувствовалось это даже через несуразную долгополую меховую накидку.
   - Пусти, задавишь, - раздался сдавленный голос спасённого.
   - Мать честная, да никак девица?! - удивлённо произнёс дружинник, усаживая перед собой бывшего юношу.
   - Пусти, говорю, пусти! - ещё настойчивее потребовала девица.
   - Чудно, диво дивное, вот так волшебство! - ещё больше удивляясь, разглядывал Всеволод спасённую им девушку. - Да бывает ли на свете белом такое чудо небывалое?!
   - Чего лапаешь, охальник, пусти же, аль оглох? - насупившись, потребовала она и уперлась руками ему в грудь.
   Но сильные руки не выпускали волшебную добычу, а девичьи руки предательски слабели. Глаза их встретились и, словно Солнце погасло в небесах, словно исчез весь мир. Не было теперь вокруг ничего кроме этих глубоких глаз, в которых оба утонули на мгновение. Аж сердце захолонуло. Но недолго длилось это блаженное забытьё. Радостный крик Зубра вывел обоих из оцепенения.
   - Жива княжна, уберегли духи лесные нашу Журавушку.
   Княжна встрепенулась и выскользнула из объятий Всеволода, лишь по рукам его ручьём стекли волшебные струи серебра. Лицо её горело румянцем, а в глазах сиял неизъяснимый волшебный свет.
   - Спас ты, молодец, от лютого зверя да смерти неминучей девицу и, по обычаю, имеешь право просить её в жёны, коли по нраву пришлась, да коли сердце твоё свободно, - произнесла она почти шёпотом, в смущении опустив глаза.
   Кто-то уже поймал её лошадь и подвёл к ней. Гибкое, упругое тело легко взлетело в седло. Она тронула кобылицу и ускакала, скрывая смущение. А спаситель её безмолвно следил, как удаляется, теряясь среди ветвей чудное создание, как развеваются невиданные серебряные волосы. А сердце колотилось как бешенное, душа пела и рвалась ввысь! Откуда в этом диком таёжном краю взялось такое чудо? Как могло народиться такое прекрасное дитя у этого неказистого народа? Всё в ней было без изъяна и, казалось, нет на свете краше её никого.
   Кто-то похлопал молодца по плечу и произнёс одобрительно: "Ай да удар знатный! Эка ты косолапого-то, прямо в сердце поразил!". Всеволод обернулся. Сзади к нему подъехал боярин Козьма и, взглянув в глаза, добавил шёпотом: "Э, да ты царевич прямо не в себе. Уж не спасённая ли княжна причиной тому?". Ответа не последовало.
   Вечером, когда все вернулись в Колту, царевич явился в шатёр боярина Макара.
   - Хочу просить у князя дочку его в жёны себе, будьте с боярином Козьмой моими сватами.
   - Что ж царевич, свадьба сия была бы очень кстати. И невеста хороша и право на неё ты имеешь по обычаю. А главное, державе нашей это во благо.
   - Люба она мне, ох как люба. Как глянул ей в очи, так и понял - моя она и ничья больше!
   - По любви-то оно ещё лучше, да только рановато тебе раскрываться, поверь старику. Она ведь тоже не сразу открылась, случай помог. Заяви о своём праве как простой дружинник. Пусть узнает об этом князь. А откажет, тогда уж будем сватать тебя как царского наследника. Оставим здесь гонца, а сами отправимся домой. А уж когда гонец ответ князя доставит, решите с государем как быть.
   Как ни трудно было Всеволоду возвращаться домой без возлюбленной, а пришлось согласиться с доводами опытных дипломатов. Хоть и не царь ещё, а тяжесть короны уже чувствуется.
   Княжна же, когда вернулась домой, бросилась в ноги отцу с мольбою: "Не отказывай ему, батюшка, родненький! Не будет мне жизни без него на этом свете. Люб он мне!"
   - Да ты сдурела, девонька. Он же простой воин, хоть и царский дружинник. А ты княжна. Не по чину тебе за простого замуж выходить.
   - Свет мне не мил без него будет, если откажешь. Как увидела очи его бездонные, так и пропала в них будто в омуте. Люб он мне, какой есть! Не откажи ему милый батюшка!
   - Ну, совсем разум потеряла девка. И зачем я, старый пень, поддался на уговоры твои, отпустил на послов посмотреть? - усмехнулся Зоротай.
   - Да ведь сам ты грозился отдать меня за первого встречного. Вот он и встретился. Держи слово княжеское, батюшка.
   - Ишь, как повернула. Ладно, ступай, подумаю я.
   - Но ведь по обычаю... - но не дал князь дочери договорить, указав жестом на дверь.
   Недолго противился князь Зоротай, помчал гонец в Мураван с радостной вестью.
  
   И вот теперь стоял царь Всеволод на коленях перед ложем своей любимой жены, страдал безмерно и гладил её серебряные волосы. Чуть живая лежала перед ним царица и тоненькой свечкой теплилась в ней жизнь, готовая угаснуть в любое мгновение.
   Лучших лекарей да знахарей доставляли к ложу царицы. Великую награду обещал царь тому, кто вылечит и приведёт в чувство его обожаемую Журавушку. Но всё напрасно. Все лекари в один голос заявляют, что нет никаких болезней у царицы, все знахари утверждают, что здорова царица. А почему в сознание не приходит, никак не понять.
   Очень горевал Всеволод, очень был зол на лекарей, да знахарей, но головы рубить не велел. Выместил свой гнев на невинном младенце. Помутился разум его с горя, и велел он убрать с глаз долой новорожденную дочь свою. Казалось ему, что всему виной она.
   - Пошто не по-людски поступаешь, государь? - пеняла ему старая нянька. - Чем младенец тебе виноват?
   - Она ли виновата в том, что зачал ты её? Смилуйся над ней царь! - заступались за царевну бояре.
   - За что, отец, ты обрекаешь на страдания невинное дитя, за что обратил гнев свой на сестру нашу единоутробную? - вопрошали сыновья.
   Но царь был непреклонен. Велел удалить младенца в дальний монастырь вместе с нянькой Молодилой. Пусть растёт там и воспитывается до поры. И пусть никто не знает, что она царевна. А Молодиле под страхом смерти запрещалось рассказывать кому-либо и самой девочке о том, кто она есть на самом деле. Всем придворным тоже запрещалось вспоминать о рождении царевны. И только царицын серебряный медальон с летящим ангелом должен был храниться при ребёнке.
   Так и покинула опальная царевна дворцовые покои в плетёной корзине, без благословения родительского, без имени и без кормилицы, ибо Молодила ходила ещё в девках. В дальний монастырь, затерянный среди северных гор Каринии, что на границе с землями диких северных племён, лежал её неблизкий путь.
   И надо же так случиться, что за день до рождения царевны, жена старшего царевича Якова княжна Мира, тоже родила дочь. Хоть и первый ребёнок у неё это был, а роды прошли быстро и без осложнений. Девочка родилась здоровенькая, да пригожая. Молодая мать тоже чувствовала себя хорошо и вместе с мужем радовалась младенцу. В хоромах Якова, было, веселье намечалось, да омрачила праздник горькая весть о состоянии царицы и об опале новорожденной царевны. Без торжества прошли крестины. Девочку нарекли Светозарой. Уж больно светел был лик её, и смотрела она на мир глазёнками чистыми как лесной родник. Так радостно и невинно улыбалась она, не ведая ещё горестей и жестокости этого коварного мира.
  

*

   Архагор стоял спиной к круглому алтарю. Позади него пылал тот самый ритуальный костёр, пламя которого породило Магическое Око. Перед ним, склонив головы, стояли два молодых жреца в таких же одеждах, как и он, только солнечные медальоны на них были гораздо меньше.
   - Братья мои, я призвал вас для выполнения священной обязанности. Возлагаю на вас тяжёлую миссию и надеюсь на вас. Вам предстоит разыскать в далёкой чужой стране ту, которая станет нашей владычицей и верховной жрицей. Она ещё только явилась в этот мир и поэтому её необходимо найти и доставить сюда как можно раньше, чтобы она не успела впитать в себя культуру того варварского народа, среди которого ей суждено было родиться. Она должна быть частью нашего народа и принадлежать этой стране. Вы должны найти девочку с солнечным именем, волосами как солнечные лучи и глазами цвета морской волны. Она родилась в семье одного из правителей тех северных стран, что лежат за восточным океаном. Это не простая задача, найти одного единственного человека на такой огромной территории, но других сведений в божественном послании не было. Я даю вам карту, где подробно описаны те страны и их соседи. Вы должны торопиться. Всего два года осталось. Враги наши боятся выступать против нас до истечения тридцати лет. Но если она не прибудет к этому сроку, разразится великая война, мы не сможем сдержать их. Придётся поступиться некоторыми нашими принципами миролюбия, ради высокой цели. Вам предоставляется полная свобода действий. В средствах вы не ограничены. Казна храма полна драгоценностей, и вы возьмёте с собой столько, сколько сможете унести. Подкупайте, совершайте государственные перевороты, делайте всё, что сочтёте нужным, но доставьте бесценное дитя Солнца сюда. Вас долго готовили к выполнению такого рода миссии, но теперь настал ваш час. Сегодня приготовьте всё, что понадобится вам для этого дела, а завтра отплывайте на корабле к Средним островам. Там взойдёте на борт чёрного корабля капитана Рейгонара. Он узнает вас по солнечным медальонам и доставит туда, куда вы укажете. Да пребудет с вами благость Солнца. Идите и не возвращайтесь без девочки.
   Масар и Даруг одновременно поклонились Архагору и, не задав ни единого вопроса, тихо удалились.
  

*

   Заканчивался второй месяц путешествия по океану, когда вперёдсмотрящий матрос крикнул с мачты: "Земля!". Это открылся один из островов архипелага Аглы. А за островами лежал материк. Тот другой материк, на котором жили другие люди, с другими обычаями, культурой и законами, даже их цвет кожи отличался от кожи жителей Солнечных Гор. Но главное, там появилась на свет та, которую им предстояло разыскать. Та, которой суждено стать великой владычицей и верховной жрицей. Та, которая должна принести спокойствие и мир народам их континента. Масар и Даруг хорошо были подготовлены к встрече с иными людьми. Они не раз встречались с представителями разных народов, но на своей родине, а теперь им предстоит жить и выполнять секретную миссию среди них. Много полезного вынесли они из общения с членами экипажа чёрного корабля и самим капитаном Рейгонаром. Жестокий и жадный капитан набирал на свой пиратский корабль отщепенцев со всего света. У себя на родине по ним давно плакала петля или топор. Негде им было спрятаться от правосудия и людской мести кроме как на этом зловещем паруснике. Убийства и грабеж для них было лучшим занятием, и делали они это с удовольствием. Но в узде их мог удержать только такой человек как Рейгонар. Слава о его жестокости, безжалостности и жадности наводила ужас даже на этих отъявленных негодяев. И только на жестокости держалась дисциплина на палубе этого корабля. Но даже он, человек, который не боялся никого, знал, кто такие два его пассажира, и относился к ним уважительно. Ссориться со жрецами Солнца - себе дороже. Да и обязан он был им многим. Страна Солнечных Гор давала убежище его кораблю, там можно было пустить в ход награбленные сокровища, там можно было продать пленников. Но там нельзя было грабить и убивать. И он соблюдал этот единственный договор.
   Жрецы общались с командой, изучая языки и обычаи тех стран, откуда родом были эти люди. Среди команды их привлёк юнга. Мальчишке было всего лет семь, но способности его поражали. Он свободно изъяснялся на всех языках разноязычной команды, скакал по снастям, словно обезьяна по джунглям, неплохо владел кривым кинжалом и умел попадать из маленького своего лука в мелкую монету с двадцати шагов. Он стойко переносил побои, если его наказывали за воровство или другие провинности. Жизнь среди преступников не прошла даром. Говорили даже, что он добил однажды раненного купца своим кривым кинжалом, когда брали на абордаж торговое судно. А воришкой он был отменным. Даже подготовленные ко всяким неожиданностям пассажиры чуть было не прозевали свои золотые медальоны в начале плавания. Даруг проснулся уже в тот момент, когда медальоны были уже в руках юнги, и он собирался улизнуть из их каюты. Его поймали и хотели сначала примерно наказать, но поговорив с ним, решили не делать этого. Парнишка был сообразителен не по годам. Жаль, если такой талант пропадёт без пользы. Они решили, что им может понадобиться такой помощник.
   - Как звать тебя, грязный воришка? - спросил Масар.
   - А тебе какое дело? - на их языке огрызнулся мальчик.
   - Отвечай, если попался, будет хуже! - прикрикнул Даруг.
   - Да пошёл ты, свинье под хвост, ослиная морда! - ответил вор.
   - Сквернословие - большой грех, но ты не виноват в этом, живя среди отбросов этого мира, - произнёс задумчиво Масар. - Вот если бы ты жил и обучался в других условиях, из тебя мог бы получиться приличный человек.
   - Я и так буду приличным человеком. Когда я вырасту, капитан состарится, и я его убью, а сам стану капитаном этого корабля. Вот тогда я всем отомщу.
   - Может быть, ты и сможешь стать капитаном, но скорее тебя убьют в схватке или, вернее всего, забьёт до смерти Рейгонар, - спокойно возразил Даруг.
   Мальчишка весь сжался и напрягся всем телом при упоминании этого имени, в глазах его отразился животный страх перед капитаном.
   - Пусть бьёт, пока может, я терпеливый.
   - А ты убежал бы и всё, - предложил жрец.
   - Как же, убежишь от него! У капитана везде глаза и уши. Поймает и уж тогда точно убьёт, а я хочу выжить, вырасти и отомстить, - не по-детски злобно и серьёзно ответил юнга.
   - Но ты бы хотел покинуть этот проклятый корабль? Что ты видел в своей несчастной жизни кроме побоев на этом разбойничьем судне? Нам нужен смышлёный помощник. Пойдёшь с нами?
   - Капитан не отпустит, - серьёзно ответил мальчишка.
   - Это мы возьмём на себя. Ты пойдёшь с нами?
   - Да, а чего мне здесь терять. А если не понравится, я сбегу от вас запросто.
   - Так как же тебя всё-таки зовут? - опять спросил Масар.
   - Таракан.
   - Это, понятно, прозвище, а имя твоё как?
   - Все и всегда звали меня Тараканом, потому, что я быстрый и живучий.
   Жрецы переглянулись и без слов поняли, что он им подходит.
   Когда раздался крик "Земля!", оба жреца поднялись на капитанский мостик и стали обсуждать детали предстоящей высадки. Ночью они подойдут как можно ближе к берегу, и их на шлюпке доставят на берег. Заходить в порт в этих местах опасно. Слишком известен чёрный корабль своими чёрными делами, а за голову капитана Рейгонара многие правители прибрежных стран назначили солидное вознаграждение. Когда детали обговорили, жрецы перешли к другому делу.
   - Капитан, нам нужен мальчик для мелких поручений, отдайте нам своего юнгу.
   - Что!? - Рейгонар вытаращил на них свои звериные глаза из-под рыжих густых бровей и прорычал сквозь зубы. - Да вы совсем обнаглели, мало того, что я вас бесплатно переправил через океан, а теперь, рискуя шкурой, высаживаю на берег, так вы ещё хотите забрать моего сына! Это уже слишком. Не будь вы теми, кто вы есть, давно бы кормили акул.
   - Как, этот заморышь - юнга - ваш сын?! - искренне изумился Даруг.
   - Да он мой сын и моя собственность, подавиться мне бочонком рома!
   - Но мы думали он вам чужой, вы и ваша команда так жестоко с ним обращаетесь.
   - Ничего, пусть привыкает. Молодой. Кости целы, а мясо нарастет. Только так из него может вырасти настоящий джентльмен удачи. Он уже попробовал вкус крови, когда вспорол брюхо тому толстопузому торгашу, - самодовольно прохрипел капитан.
   - Тогда продайте его нам, раз он ваша собственность, - предложил Даруг, надеясь на жадность капитана.
   - Что можно получить за этого мерзкого таракана? - презрительно выплюнул из себя Рейгонар. А в глазах его отразилась алчность. Он знал, что жрецы богаты и не скупятся, если им что-то нужно.
   - Мы дадим хорошую цену.
   - Две тысячи золотых пилютов, - ощерил свои хищные клыки пират.
   - Это очень много, за эту цену можно купить всю вашу команду с оружием и припасами на целых три месяца, - возразил Масар.
   - Это не простой мальчишка. Он мой сын. Он чертовски смышлёный малый. Выносливый и послушный. В ваших хитрых делишках он может оказаться незаменимым.
   - Всё равно это слишком высокая цена, - настаивал Масар.
   - Да не скупитесь вы. У вас, жрецов, денег много, как рыбы в океане. Товар того стоит, - засмеялся отец мальчика.
   - Наши деньги вас не касаются, а цена слишком велика, - торговался Масар. - Только за ваше неукоснительное выполнение договора мы дадим триста пилютов.
   - Триста пилютов?! - громогласно расхохотался капитан в лицо жрецу. - Такого слугу вы больше нигде не найдёте. Только из уважения к Архагору полторы тысячи.
   Торг был не долгим. Сошлись на тысяче золотых пилютов. Масар снял с пальца перстень с камнем Хората. Он стоил как раз тысячу и передал его продавцу. Редкий камень засиял в грубых пальцах пирата, а его отблески отразились в алчных глазах негодяя.
   - Эй, Таракан, - Масар окликнул мальчишку, который чистил камбузную посуду на шканцах, - брось эту работу. Собери свои вещи и жди нас в нашей каюте. Теперь ты служишь Храму.
   Мальчишка без слов бросил всё и мигом исчез под полубаком. Через мгновение он выскочил на палубу с маленьким мешком и бегом помчался к кормовой надстройке. Колченогий кок грязно выругался ему вслед, но не остановил, так как знал, что без согласия капитана юнга не посмел бы бросить работу.
   Как только Солнце утонуло в океане, чёрный корабль двинулся к берегу. Темнеет в этих широтах очень быстро и есть шанс избежать лишних глаз. А к рассвету они должны быть уже вне видимости берега.
   Ночь действительно была черна как дёготь, да ещё и туман опустился на воду. Огня не зажигали. Пираты работали в кромешной тьме. Хоть и отпетые негодяи, но опытные моряки, они действовали безошибочно, ориентируясь только по звукам и на ощупь. Жестокий капитан умело и беспощадно дрессировал свою команду как хищников в цирке. Каждый знал корабль как свои пальцы и по команде бросался именно туда, где и надлежало ему быть.
   Смазанные заранее тали почти бесшумно спустили на воду шлюпку. Шестеро гребцов и фоковый боцман быстро заняли свои места. Таракан мгновенно скатился по штормтрапу в шлюпку и занял место на носовой банке. За ним осторожно в шлюпку спустились жрецы и их багаж. Отдали гаки, и шлюпка отвалила от борта. Опытные гребцы гребли быстро и почти беззвучно. Уключины с секретом не скрипели. Пиратам ни к чему было привлекать внимание к своему присутствию в этих водах. Боцман как зверь вслушивался в плеск волн и безошибочно вывел шлюпку к пологому берегу. Когда под форштевнем зашелестела галька, четверо моряков спрыгнули в воду и приняли на руки пассажиров с их вещами. Мальчишка спрыгнул с носа первым и тихо побрёл на берег. В нём уже давно выработался инстинкт скрытности, а теперь ещё и передалось напряжение всех гребцов. Жрецов опустили на твёрдую землю и оставили у ног поклажу. Где-то рядом сопел бывший юнга. Пираты растворились во тьме, будто их и не было, лишь лёгкий плеск выдавал движения в воде. Ни слов прощания, ни рукопожатий, ни добрых пожеланий. Глупо желать удачи убийцам и подонкам. А пиратам в свою очередь было глубоко плевать на двух жрецов и их нового слугу.
   На незнакомом берегу остались трое.
  

*

   - Эй, тётка, а зовут-то тебя, как? - окликнул кормчий женщину.
   - Да тебе не всё равно, уплатили, так вези, - беззлобно ответила нестарая ещё пассажирка.
   - Оно верно, заплатили исправно, даже больше, чем стоило бы. Так что не боись, доставим куда сказано. Да только путь-то неблизкий. Что ж так не познакомившись и поплывём? - улыбаясь, продолжал беседу мужчина. - Меня вот Ратмиром кличут, а тебя?
   - Молодила я.
   - Вот и познакомились, - и тут же отдал кому-то команду. - Эй Серко, ты правый блок-то не перетягивай, лучше вон шкаторину подбери, а то парус не забирает! Вот, говорю, и познакомились. В верховьях ещё только ледоход прошёл, так что ты в этот раз единственная попутчица наша, не с корзинами же мне разговаривать.
   - А у тебя, видать, язык-то без костей, поболтать любишь как бабы на базаре.
   - Ну, бабы не бабы, а поговорить с новыми людьми люблю, не то расскажет кто чего интересного, небывалого, кому-то я расскажу. Я много повидал, хоть и не старый ещё, всякого нахлебался. Сызмальства под парусом, да на вёслах. Вот от бати ремесло-то и перенял.
   - Да о чём же таком небывалом я-то тебе могу рассказать? - спросила Молодила.
   - Интересно мне, вот зачем ты одна в дальнюю дорогу пустилась?
   - На богомолье в горный монастырь еду.
   - Так и знал, что соврёшь. Видано ли дело, чтобы с дитём малым на богомолье ездить?
   Молодила встрепенулась и тревожно вгляделась в Ратмира.
   - Какое дитё? С чего ты взял?
   - Да ведь не слепой я и не глухой. В корзине-то у тебя кто?
   - А это уж не твоего ума дело!
   - Да оно конечно, только зачем таиться, всё равно откроется. От муженька сбежала, небось? Бил сильно, поди, а заступиться некому. Радости в лице твоём не вижу. А ведь не из бедного семейства ты. Одёжа на тебе хоть и дорожная, а дорогая. А может, сосланная ты?
   - Да уж, не от хорошей жизни уезжаю. Только не выспрашивай ты меня, добрый человек. Не береди раны.
   - Ну, коли больно это тебе, не буду, - сочувственно согласился кормчий. Ты бы перебиралась в шатёр. К вечеру сыро будет, не простудила бы ребятёнка-то на ветру. Скарб у тебя не велик, места много ты там не займёшь.
   - Спаси тебя бог на добром слове, - поблагодарила пассажирка и стала перетаскивать свои вещички с палубы в шатёр.
   Ладья плавно и скоро бежала с попутным ветром по гладкому течению Муравы. Не слишком велика река, но с норовом. Мели кочевали по ней совершенно непредсказуемым образом. Великое мастерство должен иметь кормщик, чтобы провести гружёную ладью от устья почти до самых верховий. В верховье река Мурава сближалась с другой рекой Великой. В самом узком месте прорыт был канал между двумя реками. Рыли его ещё в незапамятные времена и с тех пор заботливо поддерживали в судоходном состоянии. Канал очень сокращал путь от Муравана до северного и восточного княжества. А по Великой можно было добраться аж до самых гор Каринии. При благоприятном стечении обстоятельств добраться от Муравана до горного монастыря можно было за две недели. Но в этот раз путешествие обещало затянуться. Ладья Ратмира должна была сначала подняться выше канала почти до самых истоков, разгрузиться там. А уж потом спуститься до канала и перейти в Великую. По Великой снова вверх до самых предгорных порогов. По пути останавливались в прибрежных селениях, вели мелкую торговлю, закупали провизию. Молодила всюду старалась раздобыть для младенца свежего молока и запастись им в дорогу. Да ведь это же не материнское молоко. Вот горе-то. Чего же царёвы бояре не отправили с ней кормилицу? Деньгами вот снабдили, да только не деньги нужны новорожденной царевне, а ласка материнская.
   - Ох, горемычная ты моя, да за что же это на тебя беда такая свалилась? Солнышко ты ясное моё. При живых-то родителях сиротой осталась! - причитала нянька шёпотом, укачивая ребёнка.
   А девочка смотрела на неё и весь этот новый мир ангельскими глазками и будто понимала всё. Молодила даже удивлялась этому не по годам осмысленному взгляду.
   Долго ли, коротко ли, а почти месяц прошёл как ладья отправилась из столицы. Много миль осталось за кормой. Много разных разговоров переговорено на этой корме. Как-то незаметно сблизились Молодила с Ратмиром, подружились. Иногда, уложив ребёнка, она шла на корму и, присев на рундук, с интересом слушала рассказы кормщика. Говорливый лодейщик охотно рассказывал ей о виденных краях и даже заморских странах, где ему довелось побывать. Шутки и байки лились из него бурным потоком. Рассказывал он много и весело, но в разговорах всё пытался разузнать о своей попутчице поподробнее. Только замолкала женщина, как только речь заходила о причине её путешествия. Так до конца пути и не узнал Ратмир её тайны.
   Уже вдали, за голубой дымкой, виднелись заснеженные вершины гор Каринии. Где-то там, среди угрюмых хребтов, в одной из долин, затерялся монастырь. Конечная точка путешествия и место неопределённого длительного пристанища опальной царевны и няньки её Молодилы. Течение реки уже не было таким ровным и ленивым, как раньше. Парусу помогали вёслами. Гребцы напрягали мышцы, выгребая против норовистой реки. Ещё немного и они войдут в тихую заводь. Только в это время года с попутным ветром можно было добраться по ещё высокой воде до этого дальнего причала. Дальше водного пути не было, впереди непроходимые пороги. Небольшое селение приютилось на берегу. Оно так и называлось "Пороги". Не часто сюда заплывали такие большие ладьи, как эта. Но бывал здесь раньше Ратмир и уверенно вёл своё судно по бурной воде. Вот и заветная заводь. Парус спущен, и ладья на вёслах плавно подошла к причалу. На берегу уже толпились местные жители, они давно были оповещены о подходе большой ладьи. На причале стоял староста и ещё трое старцев.
   - Доброго здоровичка, отцы, - первым приветствовал весело Ратмир. - Как живёте-можете, уважаемые!?
   - Дал бог, без бед. А добра ли к вам была река, молодцы-лодейщики? - степенно ответил на приветствие староста.
   - Вашими молитвами, путь наш был не труден.
   Ладья крепко ошвартована к причалу, вёсла уложены. Кормщик ловко спрыгнул на доски причала и протянул руку шагнувшему навстречу старосте.
   - Ну, здрав будь дядька Сабур!
   - Здравствуй, здравствуй племяш, давненько не заглядывал ты в родные края, - пожал руку староста и обнял племянника.
   - Так ведь недосуг всё! Торговля нынче бойкая идёт, много товару возить приходится, а страна наша большая.
   - Да уж, велика держава славская, - гордо отвечал староста. - А много ли товару нам доставил?
   - Так, почитай, всё, что заказывали и даже более того... - ухмыльнулся кормщик с хитрецой.
   - Это как понимать?
   - Да вот попутчицу нам бог дал и не одну, а с младенцем. Из самой столицы с нами прибыла.
   - Чего же она забыла в нашей глуши с дитём-то? - слегка удивившись, спросил Сабур.
   - На богомолье в монастырь едет, - ответил кормщик и, понизив голос, добавил. - Да не всё так просто, грамота при ней царская и младенец, видать, не её.
   - Как же это, с чужим дитём, да в такую даль, да без сопровождения?! Чудно!
   - Не рассказывает она, я хотел, было, узнать. Видно тайна тут какая-то. Да и не моего это ума дело. Мне заплатили - я её доставил, - и совсем понизив голос до шёпота, добавил. - Только хорошая она женщина, мы в дороге много говорили. По всему видать, не по своей воле в путь дальний пустилась. Я в людях разбираюсь, приглянулась она мне. Если будет ей нужда какая, помоги, коли сможешь.
   - Отчего же не помочь хорошему человеку, а тем более родной племяш просит, - по-доброму прошептал дядька Сабур и уже в голос спросил. - Да где она сама-то?
   - А в шатре. Молодила, покажись, староста Сабур тебя кличет, - крикнул Ратмир в сторону ладьи и добавил. - Пойду я, похлопочу с разгрузкой.
   Он отправился к ожидавшим старцам, а из шатра показалась женщина, с головы до ног закрытая серым дорожным плащом. Ей помогли сойти по сходням на причал. Руки её были заняты. Она бережно несла большую корзину.
   - Ты ли, женщина, едешь на богомолье? - обернувшись к ней, спросил староста.
   - Да, я, батюшка, - тихо ответила женщина и слегка поклонилась старику.
   - Кормщик сказал, что грамота царская при тебе имеется, правда ли то?
   - Правда, - опять тихо ответила она и, опустив корзину к ногам, достала из поясного кошеля маленький свиток пергамента. Протянула его старосте и опять взяла на руки корзину.
   Сабур принял из её рук грамоту, приметив, что руки-то не крестьянские. Не спеша развязал тесьму и медленно развернул свиток. Грамота была написана ровным аккуратным почерком, но без вычурных завитушек, чтобы мог прочитать любой мало-мальски грамотный человек. Хоть и был Сабур в годах, но зрение сохранил острое, потому и читать стал сам. А грамота гласила: "Сия жена Молодила с младенцем женского рода, царским указом направляется на богомолье в монастырь Каринских гор. Всем старостам селений оказывать дорожное содействие в жилье и транспорте. Царь Всеволод". Внизу была приложена печать царской канцелярии и подпись царского писаря.
   - Не простая ты пташка, раз царская грамота при тебе, да ещё и писана на пергаменте, - серьёзно обратился к женщине староста.
   А та тяжело вздохнула и ничего не ответила. Сабур неопределённо покачал головой и добавил: "Ну, раз так, будем выполнять царский указ, а остальное не нашего, видать, ума дело". Он аккуратно свернул грамотку, вновь перевязал её тесьмой и протянул молчаливой женщине.
   - Эй, Миней да Машук возьмите-ка её поклажу с ладьи, да отнесите ко мне, - окликнул он двух молодых парней на берегу, а ей сказал. - Пойдём горемычная, переночуешь у меня, а завтра с обозом поедешь в монастырь.
   Много повидал на своём веку старый Сабур, множество людей прошло через это селение на богомолье в монастырь, но очень немного было среди них, таких как она. Догадывался староста, что не по своей воле пустилась она в дальний путь с младенцем на руках и с такой подорожной в поясном кошеле. Сосланная она, в немилость царскую попала. Только перепутал он, не догадывался, что сослана не она сама, а именно невинный младенец стал причиной её изгнания.
   Поутру с первыми петухами ожило селение Пороги. Заскрипели телеги, зафыркали лошади. Сонные мужики, лениво ругаясь, запрягали. Товары для монастыря уже с вечера были уложены на телеги, и обозу предстояло отправиться в путь с раннего утра, как только покажется Солнышко. Хороший обычай отправляться в путь с первыми лучами.
   Когда всё было готово, к телеге, где разместилась Молодила с непременной корзиной на руках, подошёл кормщик.
   - Вот, попрощаться пришёл, когда теперь увидимся.
   - Прощай Ратмир, спасибо тебе за всё.
   - Удачно тебе добраться до монастыря.
   - И тебе удачи в трудах твоих нелёгких. Добрый ты человек, хорошо с тобой, - сказала она тихо и стыдливо опустила взгляд.
   Оба замолчали в смущении. Он взял её руку, а она не пыталась отнять. Так промолчали они немного. Заминку их прервал окрик переднего возницы: "Готовы ли?". Весь обоз отозвался: "Готовы!". Тогда передний сотворил знамение и крикнул: "С богом, в путь, тронули!". Обоз тронулся. Сначала двинулась первая повозка, а за ней начали движение постепенно остальные. Вереница телег вытягивалась по дороге в направлении гор. Ратмир шагал рядом с телегой, не выпуская руки Молодилы.
   - Буду через год здесь, разыщу тебя, ждать будешь? - прервал затянувшееся молчание кормщик.
   - Буду, Ратмирушка, буду, - она вскинула на него влажные глаза и тихо попросила.- Найди меня, не забывай.
   Он выпустил её руку и остановился, провожая взглядом. Она тихо всхлипнула, и по щекам её скатились крупные капли. В глазах всё расплывалось от слёз, а она смотрела сквозь эту влажную пелену на удалявшуюся фигуру. Что-то ждёт их впереди, как примут её суровые места?

*

   А Мураван гудел как потревоженный улей. Ровно через семь дней после того, как в тяжёлых родах царица впала в беспамятство и через пять дней, как покинула опальная царевна в своей корзинке столицу, случилось небывалое событие. Средь бела дня погасло Солнце. Бывали и раньше затмения, но в этот раз произошло что-то невероятное. Светило погасло почти мгновенно и не осталось на его месте сияющей короны, а лишь бурое туманное облачко едва светилось на чёрном небе. Будто засохший кровавый след на траурном бархате. Это необычное затмение навело на жителей такой ужас, что весь город словно вымер. Даже собаки перестали лаять, птицы замолкли, а люди в оцепенении смотрели на скорбное небо и не могли издать ни звука. Но затем столицу накрыла волна истеричных воплей. Горожане и гости в панике метались по улицам, истошно кричали. Кто-то плакал, кто-то молился, но все уверены были, что настал конец Света.
   Солнце появилось так же внезапно, как и погасло. По городу метались с нервным лаем обезумевшие собаки, в небе повис оглушающий гвалт потревоженных птиц. Люди потихоньку приходили в себя. А через некоторое время на рыночной площади, при огромном скоплении народа заголосила бабка Варвара.
   - Ой, люди добрые, злое знамение послал на нас нынче господь! Великое зло грядёт. Не будет мира в нашем царстве-государстве.
   - Чего каркаешь, старая, беду накличешь! - выкрикнул кт-то из толпы.
   - За грехи наши и царя нашего ниспослано будет нам наказание!
   - Это же ведунья Варвара, - пронеслось по площади.
   - Да колдунья она, небось сама и наколдовала! - раздался злой голос.
   - Окстись, да никому никогда она вреда не делала, - возражали злому голосу.
   - Готовьтесь люди добрые к бедам великим и тяготам непомерным, - кричала старуха-ведунья. - Царь наш рассудком помутился, и царица когда очнётся, память потеряет!
   - Ты старая ведьма, пошто это кликушествуешь, чего про царскую фамилию речи паскудные ведёшь, зачем народ баламутишь?! А вот мы тебя сейчас скрутим да на суд. - заревел из толпы старшина стражников.
   - Попомните, да поздно будет! - крикнула в последний раз старуха и юркнула в толпу.
   Да и пропала насовсем. Как ни пыталась стража отыскать колдунью, всё без толку. Исчезла, будто не было её никогда. И никто больше не видел её ни в городе, ни в окрестностях. А меж тем столица гудела слухами. Придворные мудрецы и астрономы с астрологами никак не могли понять: как могли они так грубо просчитаться. Не должно по их расчётам быть затмения в этот день. А приезжие удивлённо заявляли, что не было никакого затмения. Оказывается, затмение видели только в Мураване. Этот факт ещё больше будоражил умы и вводил в заблуждение. Да к тому же из дворца просочились слухи, что царица и впрямь очнулась, да только не узнаёт никого, кроме супруга своего. И помнит только молодость свою. Новорожденный младенец родился мёртвым, а царь Всеволод с горя рассудком помутился. Видать права была ведунья, а может это она сама и наколдовала? Да кто ж теперь разберёт?
   А в далёком селении Пороги, что расположилось у реки Великой в предгорьях Каринских гор, как-то остановилась старушка-паломница, прося у жителей милостыню на пропитание. Была она седая и сгорбленная. Одной узловатой рукой держалась за посох, а другую с высохшими пальцами протягивала за подаянием. Босые ступни её грязны и избиты дальней дорогой. Кожа на них огрубела как копыто и потрескалась. Сморщенное лицо сильно обветрено и загорело, но на нём сияли добрым светом ясные зелёные глаза. Одета она была бедно, почти по-нищенски, но дыры аккуратно заштопаны и умело пришиты заплаты. Голова повязана чистым белым платком. А под платком аккуратно зачёсаны седые волосы. Поношенные чуни из толстой кожи заботливо подвязаны к заплечной котомке. Видно берегла старушка свою обувку.
   Паломники-богомольцы здесь проходили иногда, потому никто и не удивился, когда старушка присела на придорожный камень около пристани.
   - Подайте, люди добрые, на пропитание, а я уж за вас помолюсь в монастыре, - обратилась она к проходившему мимо мужчине с мальчиком.
   - Да нету у нас при себе ничего, старая, - ответил равнодушно мужчина и, обращаясь к мальчику, добавил. - Сынка, сбегай домой, спроси у матери краюху, да принеси ей, а ты погодь немного, - бросил он старухе и продолжил свой путь.
   - Наградит тебя Господь за доброту твою, - вслед уходящему прошептала она.
   Через короткое время примчался мальчуган и протянул ей краюху ржаного хлеба.
   - Спаси бог твою ангельскую душу. Присядь рядом, внучек, да вкуси со мной хлеба.
   Мальчик примостился на траве у ног старушки, а она, преломив хлеб, протянула ему кусок.
   - А давно ли отправился в монастырь обоз? - спросила паломница мальчика.
   - А уж как два дня, - жуя, ответил тот.
   - А много ли богомольцев ушло с тем обозом?
   - Не-е, одна только тётка на телеге поехала, - ответил он и серьёзно добавил. - А тебе бабушка, хорошо бы было с ними. Старенькая ты, трудно, поди, одной пешком-то?
   - Трудно, милый, трудно, - погладила она его по голове. - Доброе сердце у тебя дитятко. А не проводишь ли ты старуху до околицы, чтоб собаки не тронули меня, а я тебе сказку расскажу.
   - Пойдём, провожу, я собак не боюсь, да и они меня знают.
   Она спрятала остаток хлеба в котомку и поднялась. Медленно шли они по пыльной дороге и разговаривали. А местные собаки не только не лаяли, но пробегая мимо, виляли хвостами и радостно повизгивали. Конечно, наблюдательный человек приметил бы это необычное поведение собак, но мальчик был увлечён старухиной сказкой и ничего не замечал. За околицей они расстались. Старушка поковыляла в сторону гор, а мальчишка попылил назад к дому. А когда селение скрылось из виду, горбатая старушка выпрямилась, расправила плечи и зашагала уверенным бодрым шагом, будто и не проделала она долгий путь к этим горам от самой столицы.
  

*

   На чужом незнакомом берегу остались трое.
   - Будем подниматься наверх, к дороге. К утру мы должны быть далеко, - произнёс в темноте Даруг. - Не нужно чтобы нас здесь застало утро.
   - Куда мы пойдём в такой темноте? - возразил детский голос из темноты.
   - Слушайся нас и всё будет хорошо, - Даруг подхватил с песка меньший заплечный мешок и безошибочно водрузил его на плечи мальчика, а в руку сунул ему небольшую сумку. - Держись за меня и не отставай.
   Жрецы взяли свои мешки и сумки. Даруг с мальчиком пошли вперёд, а Масар замыкал шествие.
   - Эй, ты что, видишь в темноте как кошка? - изумился Таракан, понимая, что идут они в полной темноте по тропе, поднимающейся вверх. Идут не наугад, а совершенно точно выбирая дорогу.
   - Теперь ты будешь называть нас "господин Даруг и господин Масар". Понял? Теперь ты наш слуга. А если будешь хорошо служить, мы дадим тебе новое настоящее имя и, может быть, возьмём в ученики, - из темноты отозвался повелительно Даруг. - А служить Солнцу - это величайшая честь.
   - Я понял вас господин Даруг, - после некоторого раздумья ответил мальчик.
   - Молодец, а теперь запомни, кто бы ни спросил тебя о нас, ты должен отвечать, что мы прибыли из дальней заморской страны и ведём торговые переговоры. Где находится эта страна, ты не знаешь. Сам ты сирота, а в услужение мы тебя взяли на севере Саронга. Запомни, ты никогда не видел чёрного корабля и вообще не знаком с пиратами. Крепко запомни это, никто не должен знать, кто доставил нас на этот берег. И поменьше болтай, а больше слушай да приглядывайся. Незачем тебе показывать свои знания, кажись глупее и проще. Меньше будут задавать тебе вопросов. Понял?
   - Да, господин Даруг, понял.
   Они постепенно поднимались по извилистой тропинке на высокий берег, а когда тропинка перестала взбираться вверх, и пошла ровно, туман рассеялся. Видно туман стлался над водой, а здесь наверху его разогнал ветерок. Над головой засияли звёзды. Луны не было, но уже можно было различить три фигуры на краю высокого утёса. Где-то вдали мерцал огонёк. Там угадывалось поселение. Туда они и направились. В темноте, по плохой дороге они добрались до селения уже когда над горизонтом забрезжил рассвет. Таверну нашли быстро. "Старый Нарвал" располагался на центральной улице почти на самой окраине. Дверь была заперта, и Масар ударил в неё колотушкой, висевшей рядом. Из-за угла выскочила лохматая чёрная собака и, оскалив пасть, бросилась на нарушителей спокойствия. Она лаяла и хотела ухватить Масара за ногу. Но жрец склонился перед ней и что-то быстро произнёс на незнакомом языке. Собака замолчала и скрылась в темноте. Долго не было никакого ответа, но после нескольких настойчивых ударов, за дверью раздалось сонное ворчание.
   - Иду, иду. Кого ещё дьявол принёс в такую рань. Все порядочные люди спят ещё.
   Дверь громыхнула засовом, и отворилось маленькое окошко. В него осторожно выглянула недовольная заспанная физиономия, а хриплый голос спросил: "Чего надо?"
   - Нам нужен кров, хозяин, мы уже сутки в пути. А это вам за беспокойство, - Масар сунул в окошко мелкую серебряную монету.
   Хозяин немедленно схватил её и принялся разглядывать при свете фонаря, затем он попробовал её на зуб и удовлетворённо кивнул. Окошко захлопнулось, и заскрипел дверной запор. Отворив дверь, хозяин жестом пригласил гостей внутрь. Серебро смягчило его раздражение, да и гости не выглядели бедняками.
   - Мы всегда рады гостям, проходите, располагайтесь. Меня зовут Нурий Крам.
   - Дайте нам самую чистую комнату, хозяин, и принесите воды для умывания.
   - У меня сейчас свободно несколько комнат, можете поселиться отдельно.
   - Благодарим, мы прекрасно устроимся в одной.
   - Не желаете ли позавтракать, у меня отличная кухарка, и вина можно подать из моих личных запасов, - осведомился хозяин заведения.
   - Нет, уважаемый, благодарим, мы очень устали и хотели бы отдохнуть.
   - Как хотите, - разочаровано протянул Нурий. - Прошу, следуйте за мной.
   Они поднялись наверх, где располагались комнаты для гостей. Их комната оказалась сравнительно чистым помещением с окном на улицу. Широкая кровать, стол с двумя стульями, комод в углу и медный умывальник над широким тазом, вот и вся меблировка. Но кровать была застелена чистым бельём и рядом с умывальником чистое льняное полотенце. На окне висели короткие зелёные шторы. Рядом с тазом уже стояло большое деревянное ведро с водой, и в нём плавал ковш.
   - Располагайтесь господа, здесь вас никто не посмеет побеспокоить, - заверил постояльцев хозяин. - Но позвольте узнать, как мне записать вас в книге проезжающих? Это не моя прихоть, это требование властей.
   - Торговые посредники Даруг и Масар со слугой. Прибыли из Саронга, - ответил Масар и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
   Нурий понял это и удалился из комнаты. Пока они разговаривали с хозяином таверны, Таракан притулился у комода среди сумок и мешков. Теперь он крепко спал сном праведника, подложив под голову свой заплечный мешок. Намаялся мальчишка в дороге, не спал всю ночь, но не проронил ни одной жалобы. Теперь у него начиналась другая, новая жизнь. И даже если начиналась она с трудностей и загадок, всё равно это было лучше, чем терпеть бесконечные оскорбления и пинки на чёрном пиратском корабле. А новые господа его ещё ни разу не ударили и даже дали нести самые лёгкие вещи. Пока грех на них обижаться. А если он заслужит их доверие и благосклонность, они будут учить его. Грамотному человеку легче жить в этом мире. Всегда можно найти себе применение. Мир так велик и разнообразен, многое ещё предстоит повидать и многое пройти. Мальчик спал и во сне рассуждал по-детски о превратностях судьбы.
   - Просыпайся Таракан, - настойчиво, но не грубо тормошил его кто-то. - Ты и так спишь больше положенного. Вставай.
   Не привыкший, чтобы его упрашивали, мальчишка вскочил и проснулся почти мгновенно. Прошлая жизнь приучила всегда быть готовым к опасности и выполнению любого приказа.
   - Да, господин Масар, я уже не сплю, - ещё сонным голосом протянул мальчуган, кулаками протирая глаза. В комнате они были вдвоём, господин Даруг уже ушёл куда-то.
   - Молодец, ты крепко усвоил первый урок. Теперь мыться, это будет твоей второй обязанностью: умываться перед сном и после него.
   - Вот так новость! Умываться, какая глупость, тратить драгоценную пресную воду на такое бесполезное занятие, - подумал про себя Таракан, рассуждая по-пиратски. Но вслух возражать не осмелился.
   - Тебя нужно хорошенько отмыть. Ты оскорбляешь обоняние своих господ неприличным зловонием грязного тела и нечистого дыхания. Раздевайся, снимай с себя всё.
   - Что за прихоть? С ума он что ли сошёл? - опять про себя возмутился слуга, но приказ выполнил.
   - Садись в таз и закрой глаза.
   Мальчик сбросил с себя одежду, сел в таз и закрыл глаза. Ничего не поделаешь, нужно выполнять приказы, какими бы глупыми они ни казались. Он уже приготовился к тому, что его сейчас окатят холодной водой, как делали это пираты на чёрном корабле. Но к своему немалому удивлению почувствовал, как тёплая струя полилась ему на голову. Затем Масар потёр его голову чем-то твёрдым. Взял его ладони и ими же начал растирать мальчику волосы. Под пальцами тут же начала образовываться пена. Какое необычное ощущение. Просто волшебство какое-то. Наверное, ему и приказано было закрыть глаза, чтобы он не увидел, как делается это волшебство. Ещё на корабле он понял, что его новые господа не простые люди, многое в них казалось странным. А теперь понятно стало - они волшебники. Сначала запросто уговорили Рейгонара отдать его им, потом как кошки видели в темноте, а теперь эта пена на голове.
   - Теперь делай это сам, - приказал Масар. - Взбей хорошенько пену на голове, этой пеной вымой лицо и всё тело, да хорошенько мойся, везде, - а сам принялся тереть его спину чем-то вроде палубной щётки, только намного мягче.
   - А что если приоткрыть глаз и подсмотреть на это чудесное волшебство, - подумал Таракан. Приоткрыл один глаз, увидел обычную белую пену, как на гребнях волн и тут же получил наказание. Что-то больно укусило его прямо в глаз. Он быстро зажмурился, но жжение не проходило. Было больно, но он терпел, только засопел громче от боли и досады.
   - Я же говорил, не открывай глаза, - угадав его проступок, произнёс из-за спины господин Масар.
   - Я нечаянно, господин Масар, - промямлил растерянно мальчик, а про себя подумал. - Он ещё и провидец.
   Когда умывание было закончено и разрешено было открыть глаза, Масар набросил на голову мальчика полотенце и приказал: "Выходи и вытирайся". В тазу после него осталась мутная грязная вода, покрытая серой мерзкой пеной.
   - Как же так, ведь пена была белой? - удивился про себя Таракан. - Волшебство!
   - Вот тебе кисточка и порошок для чистки зубов. Зубы ты теперь тоже будешь чистить два раза в сутки. Здоровые, чистые зубы - это залог твоего здоровья. Нам нужен здоровый и опрятный слуга. Я научу тебя чистить зубы, но повторять не буду. Запоминай всё сразу.
   - Ну, это уж полная дурость - чистить зубы! Они же во рту, они же не могут испачкаться! - с возмущением подумал мальчик, но снова промолчал.
   Обучение чистке зубов оказалось сущим наказанием, но хороший слуга должен стойко переносить все прихоти хозяев, и он терпел. Терпел и учился. Теперь он твёрдо решил вытерпеть всё, чтобы они взяли его в ученики. Может быть, и он когда-нибудь станет волшебником.
   - А теперь посмотри, что из тебя получилось, - Масар протянул ему плоский прямоугольный предмет.
   - Я знаю, это зеркало, я видел такое в каюте капитана, - наконец-то развязал язык слуга. - Только там оно было больше и круглое. Очень дорогая и редкая штука.
   - Правильно, но ты взгляни на себя.
   - Кто это? Неужели это я?! - на него смотрел приятный розовощёкий мальчик. Из-под веера густых чёрных ресниц блестели удивлённые голубые глаза. Лицо обрамляли ещё влажные волны каштановых волос, а во рту сверкали жемчужины зубов.
   - Вот видишь, как меняет человека чистота. Теперь от тебя не несёт псиной, и разговаривать с тобой можно не зажимая нос.
   - Да, господин Масар.
   - Сейчас ты переоденешься в новую одежду, и мы пойдём обедать.
   Таракан оглядел комнату, но нигде не увидел своей новой одежды. Удивился и хотел спросить об этом Масара, как в комнату вошёл Даруг.
   - О! Вот это совсем другое дело! - весело сказал Даруг и протянул мальчику свёрток. - Одевайся.
   В свёртке оказалась кожаная курточка, шерстяные синие штаны, серая холщёвая рубашка, короткие сапожки из мягкой кожи и ярко-красная вязаная шапочка с меховой оторочкой. Мальчик смотрел на эти великолепные вещи как зачарованный. Никто и никогда в жизни не делал ему таких прекрасных подарков. Он с восторгом надевал новую одежду и начинал чувствовать себя другим человеком. Одевшись и оглядев себя, он благодарно взглянул в глаза своих щедрых хозяев. Слов благодарности он произнести не мог, слёзы радости готовы были брызнуть у него из глаз. Роднее этих людей сейчас у него не было никого. Ради них он был готов расшибиться в лепёшку, но выполнить любое их поручение. Какое счастье быть слугой таких благородных и щедрых господ!
   - Теперь обедать, - сказал Даруг и, обратившись к слуге, приказал. - А ты собери свою старую одежду и отнеси её прачке, она стирает во дворе. Эти лохмотья ещё пригодятся нам. Затем иди в обеденный зал, мы будем там.
   Когда Таракан вошёл в обеденный зал таверны, запах пищи чуть не свалил его в обморок. Только теперь он вспомнил, что не ел со вчерашнего вечера. В животе предательски забурчал пустой желудок, а рот наполнился слюной. Он судорожно сглотнул и обвёл зал взглядом. В углу был накрыт маленький стол, два стула занимали его хозяева. Но между ними пустовал третий стул. Больше в зале никого не было, и все остальные столы были пусты.
   - Неужели они посадят меня за свой стол? Где же это видано, чтобы слуга ел вместе с господами за одним столом? - подумал мальчик.
   - Эй, Таракан, ну что ты там застыл, твой суп остынет, некогда нам тебя дожидаться, - донеслось из угла.
   Ждать его не пришлось, он мигом очутился на свободном стуле и жадно припал губами к краю миски. Но не успел он сделать и двух глотков, как Даруг недовольно оторвал его от еды и нравоучительно проговорил: "Ты не животное, ты человек и питаться должен по-человечески. Вот ложка, ты должен научиться есть ложкой, как делаем это мы".
   - Да умею я, только через край быстрее и удобнее, - недовольно подумал Таракан, но покорно взял медную ложку и стал хлебать суп ею.
   - И не торопись так, никто у тебя не отбирает еду. Научись есть степенно, ощущая вкус пищи, а не просто набивать желудок. Отвыкай от своих привычек. Не чавкай как поросёнок, это не прилично и неприятно окружающим. Ты слуга двух образованных и благородных особ. Ты должен брать с нас пример и учиться правильному поведению в обществе. Понял?
   - Да, господин Даруг, я понял.
   Ужасно хотелось есть. Чечевичная похлёбка с куриными потрохами и мягкий хлеб так и просились внутрь, но приходилось выполнять наставления хозяев. Не всё получилось с первого раза, но он старался. После сытного обеда поднялись в комнату.
   - Мы сейчас уйдём по делам, а ты останешься здесь сторожить наши вещи. Закрой за нами дверь и никого не впускай сюда. Если кто-то попытается украсть наши вещи, ты должен будешь защищать их любой ценой. Вооружись своим луком и кинжалом. И не вздумай проявлять ненужное любопытство. Тот, кто заглянет в наши мешки, умрёт в страшных мучениях. Дверь откроешь только нам и никуда не отлучайся, даже если тебе очень понадобится выйти. Вот в углу есть помойное ведро, пользуйся им. Ты всё понял?
   - Да господин, Даруг, я понял.
   Казалось бы, простое поручение оказалось сущей пыткой для семилетнего ребёнка. В сытом, чистом теле разливалась приятная нега. Стоило только присесть, как глаза закрывались сами собой, голова клонилась на грудь, а руки безвольно свисали. Таракан неимоверными усилиями боролся с липкими объятиями сна. Садиться было нельзя, и он принялся расхаживать по комнате. Выглядывал в окно и внимательно разглядывал улицу, дома напротив, прохожих. Плескал себе в лицо водой из умывальника. Но стоя в очередной раз у окна, не заметил, как ноги его подкосились, и он плавно сполз на пол.
   Лица её он не мог различить, приятное свечение исходило от неё и затмевало черты лица и тела. Женщина сидела на тех самых мешках, которые он охранял. Но не было у него беспокойства за доверенное имущество хозяев. Она излучала добро. Она ласково разговаривала с ним о чём-то, но он никак не мог понять, на каком языке она говорит. Да это и не важно. Голос её был так приятен, что и без слов можно было слушать его как музыку. Никто в жизни не говорил с ним таким завораживающим голосом. Так могла разговаривать с ним только одна женщина на свете - его мама. А это была именно она. Его мама, которую он никогда не видел, но которую любил всегда и сильнее всех. Он хотел сказать ей об этом, о том, как скучает без неё, как тяжело ему было. Хотел поделиться с ней событиями последнего дня, но не мог. Слова не получались, рот раскрывался беззвучно и он, точно рыба, не мог издать ни звука. Он только смотрел на это волшебное сияние и сердце его ликовало. Но вдруг какая-то тень стала наползать на это сияние и страшная волосатая рука капитана Рейгонара потянулась к маме. Рука тянулась прямо из тени, удлинялась и росла. Вот сейчас он схватит её своей безжалостной пятернёй и померкнет чудесный свет. Сердце мальчугана замерло в ужасе. Неужели опять он встал на его пути, неужели опять этот злодей будет мучить его и разлучит с мамой? Нет, он этого больше не допустит. Лучше смерть, чем вновь терпеть его унижения и побои. Пусть лучше он убьёт меня, чем видеть это. Лучше умереть в бою как мужчина, чем быть безропотной скотиной. Его маленькое тело напряглось, и невидимая пружина выбросила его вперёд. На лету он выхватил свой кривой кинжал и со всей силой, умноженной ненавистью, вонзил его в огромную вражескую ладонь. От удара в лицо свет померк и всё вокруг затихло. Он успел подумать, что Рейгонар убил его.
   Когда он открыл глаза, то увидел прямо перед носом доски пола и маленькую кровавую лужицу. Он лежал лицом вниз посреди комнаты, а правая рука его сжимала рукоять кинжала, вонзённого в пол на треть длины клинка. Таракан выпустил рукоять, поднялся, присев на колени и приходя в себя. "Так это был только сон" - понял мальчик - "Я разбил себе нос, когда упал. Хорошо что Рейгонар не убил меня, а это был всего лишь сон" - подумал он. Но огорчало то, что исчезло мамино сияние. А потом ему стало стыдно, что он уснул на посту.
   Спать уже не хотелось. Он смыл кровь с лица, вытер кровавую лужицу с пола и долго сопел, выдирая кинжал из половицы.
   А мальчишка-то наш не так прост, - обратился Масар к своему спутнику. - В нём таятся недюжинные способности. А душа его хоть и озлоблена, но не развращена. Из этой чистой глины можно слепить великое произведение.
   - Согласен, друг мой, - ответил Даруг, шагая по базару. - В нём дремлет интеллект мудреца и отвага великого воина.
   - Мы не напрасно выкупили его, лучшего помощника нам не найти, и ученик, я думаю, он будет прилежный.
   - Пролагаю, об этом ещё рано говорить, он слишком дик, чтобы понять азы ученичества.
   - Согласен. Этот драгоценный камень ещё не очищен от грубой горной породы. Время его шлифовки ещё не пришло.
   И побежали дни новой жизни, каждый день приносил новые открытия. Жизнь оказалась намного прекрасней и многогранней, чем на чёрном корабле, даже несмотря на все её трудности и несправедливости. Жрецы путешествовали по городам, а маленький слуга исправно выполнял все их поручения и по мере сил прислуживал хозяевам.
   В столице островных аглов Турсете остановились на несколько дней. Даруг и Масар часто встречались с местными торговцами и вели переговоры с заезжими купцами. Таракан постоянно носился по городу со всякими поручениями. В столице жрецы купили у торговцев из страны Бирке трёх породистых скакунов. В Солнечных Горах предпочитали передвигаться на мулах и перевозить товары на буйволах. Лошадей там не разводили. Но жрецы знали, что транспорта быстрее лошади люди восточного континента ещё не изобрели. А восточные скакуны считались самыми резвыми. Жрецам необходимо было иметь быстрое средство передвижения, чтобы в срок выполнить свою миссию. К тому же путешествовать по здешним землям было небезопасно. Разбойники легко могли напасть на двух пеших торговцев с одним-единственным слугой. И чтобы не казаться какими-то особенными, жрецам пришлось вооружиться. А где как не на этих островах приобрести хорошее оружие. Островные аглы издревле славились своими железных дел мастерами и оружейниками. На каждом острове строго хранились родовые секреты мастерства. Из поколения в поколение переходили тонкости стального ремесла. И каждый оружейник считал себя обязанным пополнить своим изобретением хранилище семейных тайн. На одних островах делали только мечи небывалой прочности, на других изготовляли удивительно лёгкие и прочные доспехи. Кинжалы и наконечники для стрел да копий производили на третьих. А были и острова, где собирали хитроумные метательные орудия и грозные осадные машины. Но бойкая торговля со всеми соседями велась и стальными предметами мирной жизни. В последнее время воевали мало, а мирное строительство требовало много гвоздей, скоб, дверных петлей, замков, да мало ли ещё чего может понадобиться в хозяйстве.
   Даруг и Масар посетили лучших мастеров на разных островах, чтобы купить лучшее оружие, лёгкие, прочнейшие кольчуги и шлемы без украшений, чтобы незаметно их было под капюшоном плаща. Дорого они заплатили за них, но в других странах это стоит намного дороже. В случае нужды можно и продать, выручив немалую прибыль. Пришлось Таракану учиться верховой езде. Это трудное дело давалось ему нелегко. Лошадей он увидел лишь здесь, и поначалу приходилось привязывать его к седлу, чтобы не свалился. Тряска выбивала из него душу, он до крови натирал внутренние поверхности бёдер, до боли набивал себе задницу, но стойко терпел. Жаловаться он не мог себе позволить, а терпеть боль уже давно привык. Но и его новые хозяева не оставались равнодушными к его страданиям. Они мазали его болячки чудодейственным бальзамом и на коротких стоянках всё заживало.
   Из Турсета с торговым караваном морем они отправились в залив Трёх Столиц. Назывался он так потому, что на берегах его стояли столицы трёх государств: Саронга на севере со столицей Кхакх, Гали со столицей Гали на востоке и на юге лежал город Лирга - столица Мрании.
   В самом заливе караван разделился на три части. Каждая часть отправилась к одной из столиц. Даруг направился в Кхакх, а Масар с Тараканом в Лиргу. Встретиться условились в Гали через месяц. Местом встречи назначили гостиницу "Белый аист". Все зажиточные купцы останавливались там, когда прибывали в Гали. Об этом им сообщили попутчики на пути из Турсета в залив. Близкое расположение сразу четырёх столиц различных государств давало возможность жрецам получить информацию о четырёх правящих семьях в кратчайший срок. На островах ничего выяснить не удалось, но если и здесь не проявится нужная информация, то придётся долго странствовать по другим отдалённым столицам.
   В Лирге Таракан так же выполнял разные поручения господина и прислуживал ему в гостинице. "Мантия Короля" была одной из лучших гостиниц города. В номере Масара даже была своя купель и отдельная комнатка для слуги. Таракан слышал, что богатые люди не купаются в море или в реке, а принимают ванны у себя дома, но увидел это чудо впервые. Это было похоже на огромное деревянное корыто. Только выполнено оно было из ценной оранжевой древесины барийских пальм и щедро украшено затейливой резьбой. Изнутри купель выстилалась белым полотном. Две керамические трубы с медными кранами выходили прямо из стены ванной комнаты, из них текла горячая и холодная вода. В днище купели имелось отверстие с пробкой. Мальчик понял, что туда должна была уходить вода. Но вот куда она сливалась? Ведь внизу тоже жили люди. Неужели вода текла им на головы?
   Много ещё разных удивительных вещей увидел бывший юнга в этом великолепном огромном городе. Такого он ещё никогда не видел. Толпы прохожих, красивые конные экипажи знатных горожан, дома в несколько этажей украшены причудливым каменным кружевом, а шпили многих из них сверкали позолотой. Почти все улицы вымощены камнем, а главные площади выложены отполированными мраморными плитами. А уж великолепие внутреннего убранства дворцов, где он побывал вместе с господином, не поддавалось описанию. Душа мальчика пела от восторга и впечатления переполняли его, но внешне он старался этого не показывать, как учил его Масар. А господин Масар оказался терпеливым и талантливым учителем. Ещё в Турсете он начал обучать слугу чтению. Мальчишка был смышлёный, а мозг его как огромная книжная полка без книг. К тому же Таркан уже умел говорить на нескольких языках. И теперь, в Лирге, он уже легко читал вывески на лавках и мастерских, пробовал читать мелкий текст указов и объявлений на стене рыночной площади. Способный ученик успешно осваивал манеры поведения в обществе и основы шпионского мастерства. Слуга жрецов Солнца должен всё замечать, всё слышать, о многом догадываться, делая выводы, а сам должен быть незаметным. Никто не должен заподозрить, что мальчик не просто служит двум благородным господам, а помогает выполнению великой миссии. Впрочем, о цели этой миссии он и сам не догадывался. Он просто усердно выполнял все поручения и жадно впитывал знания. Ему даже начало казаться, что жрецы его уже взяли в ученики, но ему об этом не говорят. Однажды он не выдержал и задал вопрос господину Масару. Но перед этим произошёл удивительный случай.
   Масар вернулся вечером в гостиницу и заказал ужин. Через несколько минут посыльный постучал в номер и доложил, что ужин готов. Доставить ли его в номер или господин спустится в обеденный зал? Масар решил ужинать внизу. Он спустился в зал и уселся за указанный столик в одиночестве. Слуги питались отдельно в соседнем помещении. Таракан уселся за стол напротив проёма двери и мог свободно наблюдать за своим господином. Так он мог в любую секунду увидеть знак и броситься выполнять приказание.
   В обеденном зале было шумно. Многие гости предпочитали ужинать, не прячась по номерам. Дневные хлопоты позади и богатые постояльцы отдыхали от забот за пышными столами, уставленными яствами и напитками. Вина и крепкие напитки возбуждали аппетит и горячили кровь. На столе Масара не было ни одной бутылки или кувшина, только бокал виноградного сока. К его столу подошёл прислужник и поставил на стол небольшую керамическую бутылку с печатью одного из знаменитейших винодельческих хозяйств Мрании: "Это подарок от благородных господ за тем столом". Прислужник указал на нужный стол и с поклоном удалился. Масар взглянул на указанных господ и узнал в них соседей по этажу. Они уже были на веселе и дружно подняли свои бокалы, приветствуя его. Он слегка улыбнулся, приложил руку к сердцу и лёгким поклоном поблагодарил за подарок. Поднял бокал с соком и пригубил из него.
   За соседним столом произошло замешательство. Сотрапезники, сначала молча, смотрели на странного одиночку, а затем начали возбуждённо обсуждать его поступок. Через несколько минут спора от их стола отделились два человека и направились к его столу.
   - Позвольте представиться, уважаемый. Я барон Вилья де Кампа, а это мой друг Жо де Фаро. Мы кажется ваши соседи? Не правда ли?
   - Да господа, мы соседи по этажу. Меня зовут Масар. Я благодарю вас за подарок и рад знакомству с вами.
   - Но вы даже не попробовали этого вина, а меж тем вам следовало бы выпить вместе с нами, - с ухмылкой заметил друг барона.
   - Я уверен, господа, что это был благородный порыв с вашей стороны и ценю бескорыстие, но я не пью вина без повода.
   - А разве не повод выпить за знакомство с благородными людьми? Или вы не считаете нас достойными вашего общества? - полушутя спросил барон.
   - Несомненно, господа, ваша внешность и дорогое оружие свидетельствуют о вашем благородном происхождении, и этот дорогой благородный нектар говорит о том же. Но если пить с каждым, в чьих жилах течёт благородная кровь, можно потерять разум, - спокойно ответил Масар.
   - С каждым?! - взвился барон. - Я не каждый, я барон Вилья де Кампа, моя фамилия известна всем в южных провинциях, да и в столице я не последний дворянин. Меня принимают при королевском дворе!
   - К чему повторяться, я уже запомнил ваше имя, уважаемый барон. Но я не привык изменять своим привычкам. Я не хочу сейчас пить вина. Прошу вас, не настаивайте на этом. Возможно, я попробую его в другой, более подходящей обстановке.
   - По-моему, он насмехается над нами, барон, - громко произнёс Жо.
   - Мне тоже так показалось, друг мой. Сначала повод ему не понравился для выпивки, а теперь и обстановка не подходящая, - согласился с ним барон и, обращаясь к Масару, продолжил. - Мне кажется, что вы хотите нас оскорбить. А барон Вилья де Кампа никогда и никому не прощает оскорблений.
   - Господа, я не имел намерений ни кого оскорблять, у вас сложилось дурное мнение обо мне, но оно ложно. Я очень устал сегодня, много дел, я хотел просто поужинать и пойти отдыхать. Прошу вас, не нужно ссоры, - миролюбиво, но твёрдо ответил жрец.
   - Нет, он точно над нами издевается! - подначивал Жо де Фаро.
   - Послушай, иноземец, либо ты извинишься и выпьешь с нами, либо я проучу тебя за грубость, - насупился барон.
   - Я не буду извиняться перед вами, барон. Я не сделал ничего предосудительного. Это вы, похоже, решили позабавиться от скуки, - уже более серьёзно ответил Масар, понимая, что уговоры не подействуют.
   - Ах, так! Тогда дуэль! - злорадно засмеялся барон. - Я сам проткну тебя как свинью вертелом!
   - Ну, что ж, я не могу уклониться от поединка, мне нужно пробыть в этом городе ещё несколько дней, поэтому до утра я никуда не сбегу, будьте уверены.
   - До утра?! Немедленно!
   - Вы сейчас не в лучшей форме, может быть лучше завтра, когда вы протрезвитесь?
   - С тебя и этой формы хватит. Рука барона Вилья де Кампа крепка в любом состоянии. Или ты струсил?
   - Извольте, я готов, - поднимаясь, принял вызов Масар.
   Таракан наблюдал эту сцену из-за своего стола и без слов понял, в чём дело. Когда Масар последовал в сопровождении четверых подвыпивших человек к выходу, он бросился за ним. Господин заметил его и дал знак: "Не мешай". Мальчик следовал за ними в нескольких шагах, но никто не обратил на него внимания. В коридоре на стенах висели масляные фонари. Друзья барона сняли по одному. Во дворе уже было темно, но три фонаря достаточно освещали будущее место поединка. Таракан спрятался за пустыми бочками. Здесь в темноте его никто не увидит, а он сможет видеть весь двор.
   Дуэлянты молча вышли на середину двора и встали лицом к лицу. За спиной барона выстроились в ряд его друзья. Их фонари светили прямо в лицо Масара, но он не выказывал признаков беспокойства, а лишь огляделся по сторонам. Вилья де Кампа отступил на пару шагов назад и произнёс: "Итак, я даю тебе последнюю возможность избежать наказания. Извинись и я отпущу тебя".
   - Мне не за что извиняться, барон, и перестаньте, наконец, тыкать. Ведите себя как положено дворянину.
   - Отлично! А вы смелый человек, иноземец Масар, хоть и глупый. Защищайтесь, я имею честь напасть на вас! - барон выхватил из ножен свой узкий меч и принял боевую стойку.
   Масар не сделал никаких движений.
   - Ну же, выньте ваш меч и сражайтесь! - крикнул ему барон.
   - Я не считаю нужным марать оружие кровью в этом глупом поединке.
   - Возьмите в руки ваш меч, или я убью вас безоружного, хоть это мне и противно! - начиная терять терпение, закричал де Кампа.
   - Извольте, - Масар отошёл на несколько метров и где-то в темноте поднял с земли палку. - Вот и в моей руке оружие, - вернувшись на место, ответил он.
   - Он собирается отлупить меня палкой, как последнего бродягу, - обратился к своим друзьям барон, смеясь и, оборотившись к противнику, добавил. - Вот сейчас вы оскорбили меня ещё сильней. Выходить на бой против меня с палкой - это жесткое оскорбление дворянину и смертный приговор себе.
   Барон сделал быстрый выпад, намереваясь проколоть грудь противника остриём меча. Но меч, незаметно изменил траекторию движения и пронзил пустоту, отведённый в сторону палкой. Он даже не понял, как это произошло. Его противник стоял всё в той же позе и не думал отступать. Решив, что это случайность, нападавший мгновенно нанёс режущий удар в шею. И опять меч только скользнул по палке, сняв с неё стружку. Противник остался невредим. Тогда барон с силой рубанул сверху вниз. Таракан, сидя за бочками, зажмурил глаза. Ему не хотелось смотреть, как погибнет сейчас его господин. Он уже видел и знал, что может натворить такой косой удар. В свои немногие годы он насмотрелся на смертельные схватки, видел смерть не раз и начал уже разбираться в бойцах. А то, что барон Вилья был умелым бойцом, он понял ещё до этого смертельного удара. Но не было, ни крика, ни звука разрубаемой плоти, ни даже треска палки. Когда он открыл глаза, то с великой радостью увидел невредимого Масара и, замеревшего в изумлении, барона. Замешательство длилось недолго. Через секунду де Кампа стал наносить яростные и молниеносные удары, каждый из которых должен был быть смертельным для человека с палкой. Но каким-то чудом ни один из ударов не достигал цели. Смертоносное лезвие меча каждый раз рассекало воздух со свистом всего в нескольких сантиметрах от жертвы. Иногда в воздухе крутилась стружка от палки. Тайный наблюдатель за бочками и три человека с фонарям заворожено следили за необычным поединком.
   Один из лучших фехтовальщиков Мрании, барон Вилья де Кампа, не знавший поражений на дуэлях и в боевых сражениях, не может справиться с каким-то иноземным купцом, который словно в насмешку даже не пожелал обнажить свой меч. Такого не мог ожидать никто.
   Создавалось впечатление, что Масар просто перемещался в пространстве самым непостижимым образом, уходя от неминуемых ударов. То он просто отступал назад, то внезапно оказывался сбоку от нападавшего, то падал куда-то вниз и вырастал за спиной. Но, похоже, скоро это ему надоело.
   - Ну, довольно, ужин стынет, - разомкнул он уста.
   Его озверевший от неудач противник потерял самообладание, дико взвыл и с размаху нанёс рубящий удар по косой справа налево. Но и на этот раз его меч просвистел во мраке мимо цели. Барон ещё не успел осознать свой очередной промах, как почувствовал, что в низ его живота что-то уткнулось и зелёные трико, красиво облегавшие крепкие стройные ноги, стали мокрыми. Не было никакой боли, просто опорожнился мочевой пузырь. Не обращая на это внимания, он попытался достать обидчика остриём меча круговым движением снизу. Перед его глазами мелькнул конец палки, и мгновенно всё вокруг погрузилось в непроглядный мрак. Но он не прекратил тщетных попыток поразить врага. Не видя ничего вокруг, он начал стремительно вращать вокруг себя мечом, создавая непреодолимую преграду. Даже стрела не смогла бы поразить его сейчас. Когда темнота рассеялась в его глазах, он увидел прямо перед собой спокойно стоящего иноземца. На губах того играла лёгкая улыбка, а глаза сияли льдом, из них повеяло ужасом. Смерть смотрела в глаза барона из глубины чёрных зрачков противника.
   Впервые в жизни Вилья де Кампа испытал страх. Хмель давно испарился из его мозга. Умирать так не хотелось. Но баронская гордость и дворянская честь не позволили отступить. Превозмогая животный ужас, он бросился в последнюю атаку. Казалось, вот сейчас эта ничтожная палка пронзит его бешеное сердце и всё закончится. Мысль работала лихорадочно и мгновенно. Он даже успел прочувствовать этот роковой удар и приготовился к боли, когда палка пронзит его грудь. Но удар пришёлся совсем не туда, где он его ожидал. Тупое прикосновение почти без боли пришлось в промежность сзади. И тут же раздался характерный звук рвущейся ткани, а следом за ним, распространяя зловоние, содержимое кишечника наполнило трико, стекая в ботфорты.
   Ноги сами по себе подогнулись, и он осел на колени. Рука ещё сжимала рукоять меча, но силы уже покинули тело, да и желания встать не было. Хотелось просто завалиться на бок и забыться.
   Трое человек с фонарями, ошарашенные открывшимся зрелищем, стояли как вкопанные, разинув рты. Наблюдатель за бочками, в немом восторге взирал на господина. Иноземный купец отсалютовал палкой поверженному противнику, стоя у него за спиной. Затем отбросил палку в темноту и неспеша направился к двери. За его спиной вышли из оцепенения трое свидетелей позора их друга. Три руки легли на рукояти мечей и потянули их из ножен.
   - Не делайте глупостей, господа, - холодно произнёс, не оборачиваясь, Масар, угадав их порыв, будто имел глаза на затылке, - и никто не узнает об этом досадном инциденте.
   Удивительно, но этот голос остудил горячие головы, мечи так и остались в ножнах. Посреди двора на коленях стоял человек в мокрых, грязных трико, распространяя вокруг себя вонь выгребной ямы, а верхняя часть лица его стремительно заплывала фиолетовой опухолью с кровавым подтёком на переносице. Иноземец, заметив в темноте своего слугу, сделал ему знак, и тот бросился открывать перед ним дверь.
   Вернувшись за свой стол, Масар спокойно закончил ужин и поднялся в номер, а стол, где недавно развлекалась весёлая компания, остался пустовать.
   В номере жрец приказал слуге наполнить купель. Таракан бросился выполнять приказание. Его так и разрывало любопытство, буря восторгов готова была вырваться из него. Но он уже усвоил правила поведение исправного слуги и не позволял себе давать волю эмоциям.
   Масар принял ванну и переоделся в чистое бельё, приготовленное слугой. Выходя из ванной комнаты, он велел мальчику тоже искупаться. Это переполнило чашу терпения, и Таракан разразился восторженной тирадой.
   - Спасибо, господин Масар! Вы так добры ко мне и великодушны к врагам. Вы так великолепно сражались, но позвольте задать один вопрос.
   - Задавай, мальчик, возможно, я дам тебе ответ.
   - Почему при вашем несравненном боевом мастерстве вы не убили этого человек, ведь он оскорбил вас?
   - Знаешь, Таракан, человеческая жизнь, самое драгоценное, что есть на этом свете. Нужна очень серьёзная причина, чтобы прервать её. Убивать людей, не имея такой причины - величайший грех. Но в этом мире люди часто убивают друг друга, не имея на то ни малейшего права, а порой и никакой пользы. Этим убийца навлекает на себя неотвратимое и ужасное наказание. И даже если оно не постигнет его при жизни, на том свете он обязательно расплатится за это. Суд будет неумолим, а наказание жестоко, невзирая на ранги и былые заслуги. Можно убить врага, защищая свою жизнь, жизнь беззащитных невинных людей, отстаивая свои идеалы. Но только врага. А этот человек не является моим врагом, он просто глупый невежа, к тому же одурманен вином. Он не заслуживает смерти, его просто нужно было наказать.
   - Но ведь он хотел убить вас, значит, вы имели право убить его, защищая свою жизнь!
   - Хотеть и мочь - разные вещи. Смерть от его руки мне не грозила, и права убивать его я не имел. И ты запомни навсегда; убийство - есть исключительная мера, когда все другие средства исчерпаны. Тебе сейчас это трудно понять до конца, но ты просто запомни, а мудрость и опыт придут. С годами ты научишься находить грань, за которой не действуют никакие меры кроме смерти. Однажды ты уже совершил убийство, добив раненого. И наказание за это обязательно постигнет тебя. Единственно, что тебя хоть как-то оправдывает - это твоя детская глупость и то, что ты оказался среди отъявленных мерзавцев не зная другой жизни. Не было у тебя наставника, который бы открыл тебе глаза.
   - Значит теперь вы мой наставник? - удивлённо глядя жрецу в глаза, спросил Таракан.
   - Об этом говорить ещё рано. Отправляйся мыться. У меня ещё есть дела.
  

*

   Через несколько дней они погрузились с лошадьми и багажом на корабль, отплывавший в Гали. Ветер не был благоприятным, и короткое путешествие затянулось на шесть дней. Дни этого пути пролетели в непрестанных занятиях языками, географией, основами черчения. Таракан получил и несколько уроков фехтования кривым кинжалом.
   Но вот уже из-за горизонта вырастает угрюмая громада каменной цитадели. Затем стал виден большой город, раскинувшийся вокруг неё. А вот и причалы торгового порта. На одном из них застыл всадник на стройном чёрном скакуне, в сером плаще с накинутым на голову капюшоном. Он не махал руками и не показывал лица, но не узнать его было невозможно. Слишком заметен он был среди портовой суеты своей неподвижностью и благородной осанкой.
   Даруг уже два дня как прибыл из Кхакха и поселился в "Белом аисте", сняв один из лучших номеров с отдельным входом и видом сразу на море и цитадель. Скромно поприветствовав друг друга на причале, жрецы дали волю своим чувствам в номере гостиницы. Их глаза сияли радостью, они обнялись по-братски. Хоть и не долгой была их разлука, но на чужбине она кажется вдвойне дольше. Весь остаток дня они провели в беседе, запершись в отдельной комнате. Даже ужинать они не спускались вниз, Таракан заказал для них ужин в номер. Никаких других приказаний мальчик не получал и проводил время в праздности, любуясь с балкона городом.
   Гали не был таким роскошным как Лирга. Здесь не было архитектурных излишеств. Галийцы предпочитали прочность и защищённость своих домов роскоши и воздушности каменного кружева. И жители одевались под стать своим жилищам. Добротная прочная одежда была почти лишена украшений. Лишь изредка проблёскивали в толпе женские бусы или серьги. Мужчины носили только знаки отличия, от деревянных жетонов простых галийцев до алмазных заколок на плащах знати. Суровость нравов и строгая дисциплина видна была во всём. Строгие крепкие здания, прямые и чистые улицы, порядок на рынках и в лавках торговцев, строгость и предупредительность бдительной городской стражи. Даже в увеселительных заведениях местные жители вели себя скромно, подавая пример приезжим. К иноземцам относились снисходительно, прощая им некоторую развязность. И в тоже время жители отличались исключительным гостеприимством.
   Столица Гали расползалась во все стороны от старой цитадели и давно вышла за оборонительную стену вокруг старого города. А над всем этим возвышалась серая громада древнего замка. Стены его поднимались на недосягаемую высоту, а центральная башня уносилась почти под облака. Она служила не только оборонительным целям, но и была отличным наблюдательным пунктом и маяком, свет которого виден издалека, служа надёжным ориентиром для капитанов кораблей.
   Но в городе этом задержаться пришлось ненадолго. Отрывочные сведения жрецы объединили воедино и получили оптимистичный прогноз на будущее. Наконец-то выяснилось, что в семье царя Всеволода, правителя соседнего государства Славия, пополнение. Пять месяцев назад родилась внучка. Теперь предстояло отправляться в столицу Славии Мураван. Путь туда лежал неблизкий. Государство это раскинулось на Великих Равнинах на многие тысячи километров. От Гали до Муравана, как утверждали купцы, всадник мог доскакать за две недели. Дороги в Славии плохие, места малонаселённые, по причине больших расстояний, но народ миролюбивый и гостеприимный, хотя иногда и пошаливают разбойничьи ватаги, грабя купеческие караваны или богатых путешественников. Но в городах и посёлках опасаться нечего. Местные власти жестоко наказывают воров и разбойников. Если отправляться в путь с большим охраняемым караваном, то можно не опасаться нападения.
   В ближайшие дни каравана в Славию не предвиделось, а время дорого. Придётся отправляться втроём верхами. Всё необходимое для дальней дороги закупили быстро, и уже через четыре дня за спинами троих всадников растворялась в дымке вершина замковой башни.
   Скакали по пыльным дорогам три всадника. Два молодых мужчины, закутанных в серые дорожные плащи, и мальчик в красной вязаной шапочке. Останавливались только чтобы дать отдых лошадям, сами валились от усталости, но быстро пополняли запасы провизии и фуража. В редких селениях расспрашивали о короткой дороге и вновь уносились в пыльные дали бескрайних Великих Равнин. Весной они высадились на угрюмый островной берег, а теперь уже лето в разгаре. Если там, в Мураване та, которую они ищут, то до глубокой осени можно успеть выполнить миссию и убраться из этой чужой страны до наступления холодов. Хоть, впрочем, на южном побережье Славии зима и не отличалась суровостью, снег выпадал редко, а реки не замерзали вовсе.
   Вдруг, сзади послышался топот конских копыт. Откуда взялся десяток наездников на этой пустой равнине, понять было трудно. Видно было у них где-то тайное укрытие: лощина или овражек какой. Они с посвистом нагоняли трёх путешественников. Кто, как не разбойники могли появиться так внезапно, и намерения их не вызывали сомнений. А догоняемые пришпорили своих породистых скакунов и стали медленно, но верно отрываться от погони. Разбойничьи лошадки не отличались прытью, а восточные скакуны гордо уносили своих седоков от опасности. Вскоре впереди открылся крутой спуск к реке. Высокие обрывистые берега имели только один единственный путь к мостику, перекинутому через неширокую реку. А течение в реке быстрое и глубина в этих местах большая. Но до моста добраться им не удалось. На мосту толпилось ещё десяток разбойников с копьями. Теперь стало понятно, почему преследователи не особенно торопились. Как опытные охотники они загнали жертву на номера. Западня! По бокам отвесные стены берегов, сзади уже показалась погоня. Что делать?
   Откупиться наверняка не удастся, оберут до нитки. Прорваться с ходу тоже нельзя, десяток копейщиков легко остановят трёх всадников на узком мосту. Вступать в бой с двумя десятками вооружённых людей рискованно даже таким умелым бойцам как они. Нельзя рисковать своими жизнями, ведь миссия ещё только началась.
   Масар и Даруг приблизились к мосту, зажали между своими конями третьего и взглянули друг другу в глаза.
   - Примем бой? - спросил мысленно Масар.
   - Рискованно, может пролиться наша кровь, - взглядом ответил Даруг.
   - Да, миссия - прежде всего, а пока мы не имеем права рисковать собой. Может попробовать подчинить этих, на мосту?
   - Попробовать можно, но хватит ли у нас сил на десятерых человек? - вопросом ответил Даруг.
   - А если использовать его? - кивнул Масар на слугу.
   - Он совсем не обучен, едва ли у него получится, - выразил сомнение Даруг.
   - У него очень мощный потенциал, я проверял. Только нужно правильно объяснить ему.
   - Что ж, попробуем. Другого способа избежать боя сейчас мы не можем применить.
   Мысленный диалог между жрецами произошёл мгновенно, произнести эти слова было бы намного дольше.
   - Таракан, слушай меня внимательно, смотри мне в глаза и делай так, как я скажу, - обратился Масар к слуге.
   Мальчик молча кивнул и устремил свой взгляд в бездонные чёрные зрачки господина.
   - Ты слышишь только мой голос, - медленно начал Масар, - только люди на мосту занимают всё твоё внимание. Они хотят убить тебя! Ты очень рассердился на них. Закрой глаза и думай только о том, как ты их ненавидишь, даже сильней, чем Рейгонара! Нет в тебе страха перед ними! Ты сильнее их, они должны подчиниться твоей воле. Думай только о них.
   Мальчик застыл в седле как изваяние и не двигался. Жрецы, молча, тронули коней, устремив свои взгляды на разбойников. Медленно, тесной группой они приближались к мосту. А десяток копейщиков замешкался, и вместо того, чтобы ощетиниться копьями, разомкнул строй. Растерянные люди вытянулись вдоль перил мостика, будто почётный караул, пропуская важных персон. Трём всадникам проехать по мосту рядом невозможно, и они перестроились в колонну. Когда последний всадник проехал мимо, разбойники поступили совсем уж невероятно. Они сомкнули строй и ощетинились копьями против конных преследователей, словно защищая ускользавшую жертву. А троица уже пришпорила коней и мчалась прочь. Копейщики на мосту ещё стояли стеной, когда конные разбойники чуть не напоролись на острия их копий. Они же никак не могли ожидать, что их же собратья обратят оружие против своих. Верховые ругали пеших на чём свет стоит, а те, молча, стояли непреодолимой преградой пока троица несостоявшихся жертв не скрылась из виду. Вот тогда пешие грабители опомнились. Будто проснувшись, они не могли понять, что происходит, почему их так ругают верховые. А когда сообразили, что по их вине добыча ускользнула, побросали от досады копья и ругали себя последними словами. Разозлённые неудачей преследователи, видя, что опасность им уже не угрожает, а догонять добычу бесполезно, кинулись в драку. Завязалась жестокая рукопашная схватка, в которой каждый вымещал своё зло на другом. Дрались остервенело. Кого-то топтали ногами, кто-то полетел в быструю реку. Самые везучие отделались синяками и выбитыми зубами.
   Грабители наказали сами себя. Разбойничья шайка распалась. Многие бросили это гнусное ремесло.
   Больше в пути не случилось никаких неприятностей. Таракан всю дорогу думал и гадал, как же это получилось, что они невредимыми ушли от разбойников. Неужели жрецы победили в схватке? Он ведь помнил только то, что ему приказано было закрыть глаза. Открыл он их, когда разбойников и след простыл. Но почему-то ему казалось, что схватки не было. Наверняка его хозяева каким-то чудодейственным способом обманули грабителей. А спросить он не решался, помня, что слуга должен больше слушать, а не спрашивать.
   Стольный город Мураван оказался огромным. Сначала вдоль дороги появились первые дома посада, широко раскинувшегося вокруг городских стен. Потом показались и белые зубчатые стены с башнями на капонирах. Город располагался на островах дельты реки Мурава при впадении её в Срединное море. Всю эту дельту и окружала городская стена. Каждый остров внутри стены был отдельной крепостью с дворцами знатных бояр, рынками, мастерскими и домами приближённых к царю дворян. Между островами перекинуты подъёмные мосты. У каждого острова своя пристань со складами. На самом большом острове находился морской порт с множеством портовых построек и служб. А Царский остров имел свой морской причал, к которому вёл отдельный узкий фарватер. С моря к городу вёл единственный фарватер, ограждённый тремя парами островков со сторожевыми башнями-маяками. Ближе к городу фарватер раздваивался. Основной и широкий вёл к порту, а малый - к царскому причалу. На подходе к Царскому острову стояла ещё пара башен-маяков.
   Древний город постоянно строился и расширялся. Вся его архитектура - это наслоение разных эпох и стилей строительства.
   Взять такой город штурмом с суши было невозможно, а с моря его могли атаковать только мелкосидящие лодки, которые могли быть легко уничтожены стрелками с башен и стен. Большим боевым кораблям подойти к городу не удалось бы из-за кольев, поднимаемых на цепях со дна между сторожевыми башнями-маяками. Даже в былые жестокие времена, когда враги Славии совершали набеги на Великие Равнины, этот город видел в своих стенах только пленных врагов, или послов, просивших о мире. Но с тех пор, как славы породнились с остроухими гурами и заключили союзы с Гали и Саронгом, никто уже не отваживался напасть на великую державу. И даже восточные кочевники редко совершали набеги на порубежные земли. Народ уже привык к мирной жизни. Торговля и ремёсла процветали. Успели состариться бывалые воины, получившие свои шрамы в жестоких битвах. Выросло и окрепло поколение, не знавшее ужасов и лишений войн.
   И лишь недавнее таинственное знамение будоражило умы столичных жителей. Что могло означать то необычное затмение Солнца? Нет-нет да вспыхивали споры на рынках между жителями города, давно не знавшего войны. Кто-то даже вспоминал о пророчестве старой ведуньи.
   Приезжие купцы обычно селились в гостинице на Портовом острове или у знакомых. Некоторые купеческие гильдии имели в городе свои постоялые дворы поближе к складам и лавкам. На одном таком постоялом дворе и остановились два заморских торговых переговорщика со слугой-мальчиком. Этот постоялый двор располагался на небольшом острове между Портовым и Царским. Рядом громоздились склады, лавки, мастерские, а окна выходили на пристань и стены Царского острова. Стены были невысоки, за ними виднелись крыши дворцов и купола храмов. На Царском острове жили только члены царской семьи и их слуги. Никаких торговых или иных коммерческих построек на острове не было. Всё необходимое доставлялось либо по воде, либо через двое ворот. Одни из ворот как раз и выходили на Турьин остров, названный так по имени основавшегося здесь первым боярина Тура. На нём находился постоялый двор, где остановились жрецы.
   Теперь необходимо убедиться, что внучка царя именно Дитя Солнца - цель всей миссии. Нужен благовидный предлог для посещения дома старшего царевича Якова. Определить подлинность можно только при личном контакте, необходимо оказаться совсем рядом с девочкой, увидеть её своими глазами. Несколько дней жрецы как всегда посвятили изучению города. Заодно знакомились с местными торговцами и заезжими купцами. Осторожно, в непринуждённой беседе, выспрашивали о том, как можно законным путём попасть на Царский остров. Купцы там бывали очень редко, так как там не было никаких торговых или ремесленных предприятий. Свои люди закупали всё необходимое и завозили на остров, а простые горожане вообще не допускались стражей на Царский остров вот уже шесть месяцев. События, произошедшие полгода назад, изменили уклад жизни в царских чертогах. На весь город это мало повлияло, а вот обитатели этой закрытой части столицы ощутили значительные перемены в своей жизни. По слухам, просочившимся из дворца, царь Всеволод давно уже был не в себе. На людях почти не показывался, государственными делами практически не занимался. Отлично отлаженная машина государственного управления пока обходилась без него. Сам же государь всё время проводил с царицей или же нянчился с дочерью Якова. После того как его собственная дочь родилась мёртвой, всю свою любовь и нежность он выплеснул на обожаемую внучку. А вся жизнь вокруг него носила печать таинственности и скорби. Но все приближённые надеялись, что по истечении годового траура жизнь вернётся в привычное русло.
   После долгих поисков и тяжёлых раздумий, решение было найдено. Лето приближалось к концу. Начался сезон сбора урожая, а когда урожай будет собран, настанет время праздника Плодородия, почитаемый и широко празднуемый всеми жителями Великих Равнин. Правда, праздновали его в разное время: в северных княжествах праздник наступал на месяц позже. Да и не было определённой даты - как управятся, так и начинают веселиться. Празднование обычно длилось несколько дней, жители ходили в гости к друзьям и дарили друг другу незамысловатые подарки, устраивали игрища и всячески веселились. Приглашать в гости на этот праздник не полагалось. Каждый имел право с подарком нанести визит, а хозяева должны были проявлять особое гостеприимство.
   Вот и решено было организовать праздничный визит торговых гостей на Царский остров с преподнесением подарков его обитателям. Велика вероятность, что по случаю траура, гостям будет отказано, но тогда это будет нарушением многовековой традиции народа. Сильны народные традиции, и полагается откладывать в сторону все дела, забывать на время праздников все горести и распри, открывать душу навстречу радости и любви.
   Масар и Даруг, беседуя со многими купцами и ремесленниками, уговорили некоторых нанести визит царственным особам, а те, в свою очередь, обещали привлечь к этому событию своих знакомых и братьев по цеху.
   У Таракана была теперь особая роль. Ответственное и хитроумное задание выпало ему. Он должен был завести тесные знакомства среди местных мальчишек, а лучше всего сдружиться с детьми обитателей Царского острова. Расчёт был прост: мальчишки такой народ, что пролезут в любую дыру. Их любопытные носы проникают в любую щель, а сами они не привлекают такого пристального внимания стражи, как взрослые горожане или, тем более, иноземцы. Для этого Таракан был освобождён от многих служебных обязанностей и с утра до вечера пропадал где-то, переодевшись в свою старую одежду. Для лучшего взаимопонимания с местной детворой его снабдили несколькими мелкими монетами, чтобы и сам не был голодным, и мог бы при необходимости, заводить новых друзей с помощью нехитрых лакомств. Он быстро освоил местный диалект и уже почти не отличался от городских сорванцов. Но каждый вечер, возвращаясь на постоялый двор, он давал полный отчёт обо всём, что видел, слышал, чем занимался и где побывал. Чертил подробные планы всех мест и зданий, куда удалось проникнуть. Вот для чего учили его языкам, географии и черчению. Ещё он обязан был читать все документы, которые могли попасться ему на глаза, но так, чтобы никто не заподозрил в нём грамотного человека, ибо мальчик, читающий деловые бумаги мог вызвать серьёзное подозрение, а шпионов не любят нигде.
   К празднику Плодородия у жрецов был подробный план города, со всеми фортификационными сооружениями. Таракану даже удалось проникнуть на Царский остров и узнать расположение всех построек. Особым достижением маленького шпиона был подробный план усадьбы царевича Якова, в сад которой он с мальчишками лазил воровать персики. Сторожа ловили их, пороли сурово, но отпускали - дети ведь. Однажды вечером, притаившись на вершине забора за густыми зарослями винограда, он видел в садовой беседке женщину, кормившую грудью ребёнка. Ребёнка разглядеть не удалось, а женщина была явно старше царской невестки. Познакомившись с детьми слуг этого дома, Таракан выяснил, что грудным ребёнком является как раз внучка царя Светозара, удивительно подходящее имя ей дали, а грудью её кормит кормилица Меланья. В хорошую погоду девочку всегда прогуливают по вечерам в саду. После кормления с ней гуляет либо мать в сопровождении кормилицы, либо сам царь. Охраняется усадьба не очень строго. Собак спускают только на ночь. У ворот всего двое стражников и два сторожа по очереди обходят территорию в течение суток. Работа была проделана большая. Много сведений добыто и о царских палатах. Теперь главное удостовериться в подлинности девочки, а иначе всё зря и придётся начинать всё сначала в другой столице.
   И вот настал долгожданный праздник. С утра весь Мураван загудел как потревоженный улей. Жители проснулись рано и принялись за последние приготовления к празднованию. Пекли пироги, готовили разные угощения для гостей или подарки для хозяев, к которым собирались в гости. Обворожительные ароматы наполняли улицы огромного города внутри городской стены и за её пределами. На рыночной площади Купеческого острова с утра было пустынно, торговля сегодня не велась, всё необходимое было закуплено вчера. Но когда Солнце вскарабкалось на городскую стену, на площадь стали стекаться люди. Это были представители купеческих товариществ и иноземные купцы, которые заранее договорились начать своё праздничное шествие на Царский остров отсюда. Каждый нёс с собой свёртки, мешки, корзины и прочее. В гости без подарков отправляться не положено, а тем более к обитателям Царского острова. И подарки подбирались под стать хозяевам. Масар и Даруг повернули дело так, что им выпало право преподнести подарок царской внучке. Для девочки была куплена у заморского купца уникальная кукла в драгоценных одеждах и с хитроумным механизмом внутри, который позволял ей самостоятельно двигаться, нежно смеяться и произносить ангельским голосочком несколько незамысловатых фраз. Внешне она выглядела почти живой; нежная и упругая кожа, изумрудные глаза, перламутровые ноготки на тонких пальчиках и изысканная причёска из золотых паутинок. Тончайшая ювелирная и кропотливая работа гениальных мастеров-механиков. Кукла эта могла стоить целого состояния, но никаких денег не жалко для выполнения порученной миссии. Тем более что жрецы оказались не менее талантливыми мастерами и снабдили куклу "живыми" глазами. Всё, что видела кукла, могли увидеть и они. Для такого драгоценного подарка требовалась и подобающая упаковка. Великолепный ларец из гранёного хрусталя с прозрачной крышкой стал её домом.
   Колонна торговой делегации в праздничных одеждах представляла феерическое зрелище. Когда она двинулась по улицам города с одного острова на другой, жители забывали про свои дела и замирали в изумлении вдоль стен домов и заборов. Разинув рты, и удивлённо распахнув глаза зеваки, не отрываясь, взирали на невиданное зрелище. Такого пышного шествия ещё никто не устраивал в их городе. Даже посольские делегации выглядели намного скромнее.
   Стража Царского острова, конечно же, была заранее оповещена и доложила о предстоящем визите хозяевам. Правители не посмели нарушить великую традицию и принимали гостей за воротами внутри Кремля. Хозяева всех домов Царского острова вышли встречать гостей и были искренне рады представившемуся случаю развеять унылое прозябание. Не было среди встречающих только самого царя Всеволода. Не пожелал он прерывать свой траур, не было ему радости в этом шумном праздновании, удалился он от всех и велел никого не пускать в свои палаты, хотя и не запретил принимать гостей другим обитателям дворца у себя в покоях. Вот и пришлось старшему царевичу Якову принимать у себя самых уважаемых купцов, которые должны были гостевать у самого царя. Так и оказались Даруг и Масар в числе самых уважаемых людей. В доме Якова гостей встречала хозяйка с маленькой дочерью на руках, в окружении нянек и кормилицы. Вручались подарки, звучали весёлые приветствия и поздравления. Жрецы передали свой подарок для дочки царевича с наилучшими пожеланиями и поздравлениями. Но главное, на что были обращены их проницательные взоры - это маленькая девочка, сидящая на руках матери. Всё остальное отошло на второй план и воспринималось как незначительное, недостойное внимания. Внешность девочки совпадала с описанием Архагора. Удивительно чистые детские глаза сияли густым бирюзовым цветом морской волны, а волосы девочки действительно были похожи на лучи Солнца, и вся она излучала неизъяснимую благодать и чистоту. Но, к сожалению, внешность не давала полной уверенности в том, что Светозара и есть дитя Солнца. Более точно это можно было определить, только приблизившись к ребёнку хотя бы на пару шагов. Но сделать это жрецам не удалось. Мать с ребёнком предупредительно держали на некотором расстоянии от шумной толпы гостей, а вскоре она покинула большую гостиную и удалилась в детскую. Гости были приглашены к столу, и началось застольное веселье. До конца этого гуляния жрецам так и не представился удобный случай снова увидеть вблизи цель их миссии.
   Несколько раздосадованные они вернулись на постоялый двор, но утешало лишь то, что "видящая" кукла теперь была при девочке, и жрецы могли видеть и слышать происходящее рядом с ней, задействовав недюжинную энергию своего ума. Кукла понравилась всем, а девочка не желала с ней расставаться ни на минуту. Но как снова приблизиться к девочке? Подходящего повода уже не представится. Ведь не нанесёт же семейство старшего царевича им ответный визит. Решение этого вопроса пришло неожиданно.
   Вечером за легким ужином Масар и Даруг шёпотом обсуждали проблему, не прибегнув к мысленному диалогу, как делали это в особых случаях. Таракан прислуживал им за столом и его острый слух с полуслова уловил суть затруднения. Вмешиваться в серьёзные разговоры хозяев он был не приучен, но поразмыслив, осмелился подать голос.
   - Простите господа мои, могу ли я задать вопрос? - так же шёпотом спросил слуга.
   Жрецы удивлённо переглянулись и нехотя кивнули в знак согласия.
   - Вам нужно подобраться к девочке Светозаре как можно ближе и незаметнее? - очень не по-детски серьёзно спросил мальчик.
   - Да, это так, - ответил Даруг и задал ответный вопрос. - Зачем ты спрашиваешь об этом?
   - Я знаю, как это сделать, - твёрдо заявил слуга.
   - Выслушаем, а вдруг... - мысленно согласились его хозяева. - Говори.
   - Очень просто. Я могу ближе к вечеру спрятаться под беседкой в саду усадьбы. Когда её вынесут на вечернюю прогулку, обязательно присядут в беседке, и я окажусь совсем рядом с этой девочкой, а когда стемнеет, вылезу оттуда и сбегу из сада. Спрячусь где-нибудь до утра, а когда откроют ворота, вернусь к вам.
   - Ты очень плохо поступил, что влез не в своё дело, но тебя спасло только то, что ты не сказал глупость, и что ты искренне желаешь нам помочь, - сурово ответил Даруг. В глазах же Масара светилась искра радости. - Иди, мы выслушали тебя, теперь не мешай нам думать.
   - Да, господин Даруг, - и Таракан с поклоном удалился из комнаты.
   - А ведь наш мальчуган подал неплохой совет, - молча, высказал взглядом Масар.
   - Он ещё совсем не готов к работе с амулетом, - во взгляде Даруга сквозило недоверие.
   - Я верю в него, брат мой, этот мальчик уже не раз доказал свои великие потенциальные возможности. Он учится с поразительной быстротой и очень серьёзно относится к выполнению наших заданий. Он не по возрасту умён.
   - И всё же я опасаюсь довериться ему полностью, - продолжал сомневаться Даруг.
   - Но если у него получится, это намного упростит нашу задачу и ускорит дальнейшие события, - уговаривал Масар.
   - А если его поймают и амулет попадёт в чужие руки?
   - Никто и не догадается, что это такое на самом деле, примут его за простое дорогое украшение, а мальчишку посчитают вором. Мы даже можем заявить о пропаже и потребовать выдачи воришки для примерного наказания. Правда, мы жертвуем хорошим слугой, но имеем возможность возвратить себе амулет.
   - Ну, что ж, в принципе, я согласен с твоими доводами, - начал соглашаться Даруг, - но необходимо обсудить детали.
   Долго они смотрели молча друг на друга, обсуждая план действий. За столом они засиделись до глубокой ночи.
   Утром Таракана подняли с постели намного позже, чем обычно. Жрецы терпеливо ждали, когда он окончит утренний туалет, оденется в свою старую одежду и позавтракает. А мальчик, видя необычное поведение хозяев, догадывался, что сегодня ему поручат очень ответственное дело. Неужели его вчерашнее предложение принято?
   - Итак, Таракан, - обратился к слуге Даруг, - мы приняли решение дать тебе очень серьёзное задание. До сего дня ты не разочаровывал нас, надеюсь, и это задание выполнишь с честью. Ты, наверное, уже догадался, о чём пойдёт речь.
   - Да, господин Даруг, - ответил серьёзно слуга.
   - Ты должен будешь скрытно проникнуть в усадьбу царевича Якова, и сделать всё возможное, чтобы оказаться как можно ближе к его малолетней дочери. Никто не должен тебя заметить, а тем более поймать. Но это ещё не самое главное. Мы решили доверить тебе нашу тайну.
   Масар достал из поясного кошеля крупный фиолетовый кристалл размером с куриное яйцо, только плоский, толщиной в палец. Затем он снял с шеи свой солнечный золотой медальон и протянул его и кристалл Даругу. Тот тоже снял свой медальон.
   - Эти три вещи соединяются в едином амулете, - учил Даруг. - Смотри, - и он аккуратно вставил золотые диски в щели по торцам кристалла.
   Удивительно, но сначала Таракан не заметил никаких углублений в кристалле, и ему показалось, что медальоны просто вошли в него как в масло. Этого не могло быть, так как фиолетовый кристалл выглядел цельным и прочным. Мальчик хоть и удивился, но привычно не показал вида. Даруг протянул амулет ему.
   - Попробуй разъединить их, а потом снова вставить так же как сделал это я, - приказал Даруг.
   - Ничего не получается, господин Даруг,- ответил Таракан после неудачной попытки.
   - Это потому, что ты не сосредоточился на необходимом действии. Забудь про всё, нет ничего вокруг кроме этого амулета, будь полностью уверен в своих возможностях, ты сможешь.
   Таракан вспомнил разбойников на мосту и голос жреца, так же говорившего ему. И как бы по волшебству, из головы куда-то улетучились все посторонние мысли. Не было ни удивления, ни страха, ни растерянности. Перед глазами был только кристалл и в нём два солнечных диска. И с полной уверенностью, что кристалл мягкий, мальчик потянул из него медальоны. Беззвучно золото покинуло кристаллические объятия, и амулет распался на три составляющие. Оставаясь в полной уверенности, что всё ему под силу, он уверенно плавно вставил медальоны на место и очнулся. В руках его лежал увесистый амулет с, намертво, вросшими в кристалл золотыми солнечными дисками.
   - Теперь слушай внимательно, - наставлял Даруг. - В собранном состоянии амулет не может находиться долго, поэтому собрать его ты должен непосредственно перед приближением к девочке. Главное, ты не должен волноваться, бояться и торопиться. Если всё сделаешь правильно, рядом с ней, внутри кристалла засветится маленькое Солнце. Свет может быть достаточно ярким, поэтому спрячь амулет под одеждой, чтобы он не выдал твоего присутствия. Пока свет не погаснет, не пытайся разъединить амулет на составные части, у тебя это всё равно не получится, но твоя возня выдаст тебя. Ни при каких обстоятельствах амулет не должен попасть в чужие руки. Ты понял всё?
   - Да, господин Даруг, я всё понял, - и он слово в слово пересказал всё сказанное жрецом.
   - И вот ещё тебе совет: после обеда ничего не ешь, хорошенько оправься перед выполнением задания и немного выпей воды. Там, в саду, тебя ничто постороннее не должно беспокоить, ты должен полностью посвятить себя амулету мысленно и телесно. Покидай сад с осторожностью, не торопись, ибо провалить задание в самом конце - непростительная глупость. Да и за пределами усадьбы постарайся не попадаться на глаза никому. Как проникнуть на Царский остров тебя учить не надо, тебе помогут твои приятели. Но они тоже не должны увидеть у тебя амулет. Как уйти от них незаметно, я думаю, тоже учить тебя не стоит. А теперь потренируйся в обращении с амулетом. Мы покинем тебя, у нас много дел. До утра мы уже не увидимся. Удачи тебе, Таракан!
   - Мы верим, что ты не подведёшь нас, - наконец-то вступил в разговор Масар. - Удачи!
   Мальчик молча, благодарным взглядом проводил их до двери и подумал: "Да я себе голову разобью о камни, бросившись с крепостной стены, если не оправдаю их доверия!"
   Ближе к вечеру ватага мальчишек с визгом и криком пронеслась мимо привратных стражников Царского острова. Трёх из них стража всё-таки успела поймать, и пинками спровадила на противоположную сторону моста. Остальные весело углубились в тесные улочки Кремля. Двое сторожей бросились, было, их догонять, да куда там. Разве поспеешь за этими быстроногими сорванцами. Опять, небось, полезут в чей-нибудь сад воровать. Ну, вот поймают их тамошние сторожа и всыплют "горяченьких" по мягким местам так, что сесть не смогут. Будут знать! А мальчишки и в самом деле собрались совершить налёт на царский сад. Прознали стервецы, что растёт в царском саду невиданный фрукт, вкуса райского, да вида ужасного, покрытый драконьей чешуёй с колючками, и захотелось испробовать неземного угощения. Хоть и боязно лезть в царский сад, но любопытство сильнее страха. Зато будет чем похвастаться перед остальными. Пока ватага носилась по улочкам, никто сразу и не заметил исчезновения Таракана, а когда пришла пора лезть через забор царского сада, все решили, что он струсил и сбежал.
   Незаметно исчезнув от шумных приятелей Таракан, никем не замеченный, взобрался по каменным выступам на вершину забора и мышью юркнул в заросли винограда. Это место он облюбовал ещё давно. С вершины забора открывался хороший обзор сада, а его самого, распластавшегося на торце и укрытого листвой, разглядеть было почти невозможно.
   Когда до времени обычной прогулки оставалось ещё больше часа, сторож совершил очередной обход. Таракан внимательно осмотрелся и прислушался, бесшумно сполз с забора внутрь сада и стремглав бросился к беседке, мгновенно юркнул в траву между столбиков и оказался в защитном мраке под беседкой. Чуть дыша, он долго прислушивался, лёжа на спине. Затем перевернулся на живот и попытался осмотреться вокруг. Но обзор из-под беседки закрывала невысокая, но густая трава. Лежать на животе было неудобно, мешали два медальона и кристалл в мешочке. Он снова лёг на спину и весь превратился вслух, стараясь успокоиться и привести себя в нужное состояние сосредоточения.
   Когда в отдалении послышался шорох шагов, маленький шпион хладнокровно достал из мешочка фиолетовый кристалл и легко вонзил в него с двух сторон золотые медальоны. Положил амулет в мешочек, сунул мешочек за пазуху и замер, словно окаменел.
   По голосам было понятно, что кормилица пришла не одна: с нею пришла мать девочки, а следом за ними появился сам царь Всеволод. Где-то в отдалении топтались два телохранителя царя. Пока Светозару кормили, царь беседовал о разных пустяках с невесткой. А потом он отослал их домой, пожелав гулять с внучкой сам. Женщины привычно удалились, а дед немного поигрался с любимой внучкой в беседке, а потом, взяв девочку и её драгоценную куклу на руки, отправился неспешным шагом по тропинке вглубь сада. Телохранители последовали за царём в некотором отдалении.
   Меж тем, в своей комнате, на постоялом дворе, жрецы, молча, наблюдали за всей прогулкой царской семьи. Они не заметили никакого беспокойства царственных особ, кормилицы или телохранителей, а значит, их маленький шпион успешно проник в нужное место и надёжно затаился. А может быть, его там и вовсе не было.
   А мальчишка лежал под беседкой, не шевелясь и едва дыша. Как только девочку внесли в беседку, амулет на груди Таракана завибрировал мелкой дрожью, а как только кормилица опустилась с ребёнком на скамью, из неплотно завязанного мешочка вырвался тонкий лучик света. Мальчик увидел его, осторожно заглянув себе за пазуху. Он, конечно, ожидал этого свечения и не боялся, что его увидят снаружи, но не смог сдержать своих эмоций. Так поразил его этот лучик света. Сердце радостно забилось, и Таракану даже показалось, что его громкие удары могут быть услышаны окружающими людьми.
   - Это волшебство произошло! - в восторге подумал он. - Значит, я выполнил это серьёзное задание. Значит, мои хозяева не ошиблись во мне!
   Но тут же его как будто окатило холодной водой. Он поймал себя на мысли, что слишком обрадовался своему успеху, а задание ещё не выполнено. Рано радоваться. Нужно ещё незаметно улизнуть из сада и вернуться утром на постоялый двор с невредимым амулетом. "Провалить задание в самом конце - непростительная глупость", - вспомнил он слова жреца Даруга. Он взял себя в руки и постарался успокоиться, что оказалось не так-то легко. А лежать неподвижно становилось всё трудней. Грудь нестерпимо зудела от вибрации амулета, хотелось почесаться, да к тому же стало припекать от горячего свечения кристалла. Но он дал себе слово вытерпеть всё, чего бы ему это не стоило.
   Когда амулет перестал вибрировать, а кристалл погас, Таракан почувствовал, что близка развязка. Некоторое время он ещё лежал, не шевелясь. Потом осторожно пошевелился, разминая затёкшее тело, и с огромным удовольствием почесал грудь под одеждой. Со всей возможной осторожностью он выглянул из-под беседки, огляделся и прислушался. Сумерки ещё только начинали спускаться на сад, но темнеет здесь быстро, скоро выпустят сторожевых псов. Нужно убираться отсюда. Бесшумно, словно призрачная тень, Таракан метнулся к зарослям винограда. Как ящерица, мгновенно вскарабкался на забор и замер там, осматриваясь. Где-то за углом усадебного забора послышались тяжёлые шаги ночной стражи. Они начинали своё патрулирование перед заходом Солнца и закрытием ворот. Теперь торопиться не стоит. Если они повернут в этот проулок, то обязательно увидят его, соскочившего с забора. Убежать от них он, конечно же, сможет, но зачем ненужный шум, совершенно незачем привлекать к себе внимание. И действительно, шестёрка патрульных в латах и с алебардами, свернула в его сторону. Он вжался в ещё тёплый камень, и замер, слившись в сумерках со стеной. Совсем рядом с его лицом проплыли шесть блестящих лезвий алебард, и топот сапог стал удаляться. Выбраться сейчас из Кремля незамеченным невозможно, а завтра поутру можно будет затеряться в толпе слуг и повозок, спешащих на городские рынки закупать необходимые товары и продукты для своих господ. Придётся провести ночь на голых камнях под стеной в нише, заросшей густыми колючками, которую он облюбовал заранее и в которой несколько раз прятался от сторожей. Ниша эта, по-видимому, образовалась в результате обвала старой кладки стены. Когда-то на этот дефект не обратили внимания, а теперь никто о нём и не помнил. Заросли колючек скрывали провал и снаружи он был абсолютно незаметен.
   Ночи ещё довольно тёплые, а к лишениям ему не привыкать. Главное, что большая часть задания выполнена, осталось только терпеливо дождаться утра. Но заснуть спокойно никак не удавалось. Сказывалось напряжение прошедшего дня, переживания за порученное дело. Чуткий, призрачный как обморок сон то и дело прерывался даже самым незначительным шорохом. Да и спать на голых камнях не велико удовольствие. Несколько раз он просыпался от близких шагов стражников, вскакивал и больно ударялся о низкий свод ниши. И не сразу сообразил, что удар ощущается иначе чем о каменную кладку. Ударившись несколько раз, он понял, что над ним не камень, а металл. Раньше он не замечал этого во мраке тайного убежища, да и ни к чему ему было разглядывать свод ниши - спрятался и хорошо. Сон всё равно не шёл, и он принялся руками ощупывать металл. Скоро выяснилось, что это не просто стальная пластина, а крышка ржавого люка, петли которого тоже основательно заржавели. Весь люк без единой щели был вмонтирован в каменную кладку крепостной стены. Никакой задвижки или скобы обнаружить не удалось. Наверняка люк запирается с той стороны. Значит там, наверху какое-то помещение, а снизу в него вел ход. Поразмыслив немного, Таракан догадался, что ход, ведущий в верхнее помещение, должен подниматься снизу. Он сейчас сидит как раз на месте существовавшего ранее хода. Обвал стены засыпал его, а если до сих пор никто не вспомнил о нём, значит это очень древний и забытый потайной ход из подземелья внутрь стены. Что скрывал этот древний тайный ход? Откуда и куда вёл? Любопытство прогнало остатки дрёмы, и он решил, что должен раскрыть эту тайну. До утра ещё было много времени, и его можно было использовать с пользой. А вдруг эта находка сослужит в дальнейшем полезную службу?
   Стараясь не шуметь, он стал осторожно разгребать под собой землю и мелкие осколки камня. Голыми руками работать было тяжело и больно, к тому же приходилось соблюдать осторожность. Поэтому работа продвигалась очень медленно. И хоть любопытство подстёгивало его, он старался не спешить, дабы не выдать себя. За мелкими осколками пошли крупные камни, выковыривать их без инструмента стало ещё трудней, и до рассвета он вынул всего пять некрупных валунов, хотя куча мелких камней и земли выросла заметно. Уставший, но довольный своим открытием, он решил передохнуть перед тем, как покинуть своё убежище, в которое намеревался вскоре вернуться с подходящим инструментом и помощниками. Хозяевам он решил об этом засыпанном ходе пока не рассказывать. А вдруг это ничего не даст?
   Вернувшись на постоялый двор, Таракан рассказал жрецам в мельчайших подробностях о своих похождениях.
   - Ты с достоинством выдержал это испытание. Мы довольны тобой, - всё так же серьёзно сказал Даруг, но подобие улыбки пробежало по его губам.
   - Завтрак на столе, умойся и можешь отоспаться, на сегодня у тебя нет больше заданий, - более приветливо добавил Масар, в глазах которого читалась нескрываемая радость.
   - Господа мои, позвольте мне попросить вас, - робко произнёс Таракан, позволив себе неслыханную дерзость.
   - Проси. Возможно, сегодня мы удовлетворим твою просьбу, - ответил Масар.
   - Не могли бы вы купить мне такой фрукт, какой растёт в царском саду. Он покрыт драконьей чешуёй из тёмной бронзы с шипами, но имеет райский вкус. Говорят, что такой фрукт стоит дорого и его редко продают на рынке. В этом городе его едят только богатые люди.
   - Ты требуешь награды?! - удивлённо спросил Масар.
   - Нет, господин Масар, это не для меня. Когда утром я выходил с Царского острова вместе со слугами, я слышал, что сторожа царского сада поймали вчера четверых мальчишек - моих знакомых. Это я подговорил их залезть в тот сад за невиданным фруктом, чтобы прикрыть своё проникновение на остров. Их наверняка очень жестоко наказали, а меня они посчитали трусом и предателем, когда я исчез и не полез вместе с ними в сад.
   - Тебя так волнует их мнение или тебе жалко их грязные задницы, а может, ты боишься их кулаков? - прервал его Даруг.
   - Они хорошие друзья, и, конечно, мне их жаль. Я не боюсь их, но и не хотел бы терять их дружбы потому, что они ещё могут пригодиться вашему делу. А если я принесу им этот фрукт, они поверят мне.
   - А ты хитрец! - хмыкнул Масар. - Но рассуждаешь логично. Мы обдумаем твою просьбу. Ты свободен, отдыхай.
   Мальчик поклонился и удалился в другую комнату, тихо притворив за собой дверь.
   Когда он проснулся, Солнце уже скатывалось к горизонту. В соседней комнате тихо беседовали жрецы. Таракан сладко потянулся, сполз с кровати и оделся. Умылся под умывальником и вышел к своим хозяевам.
   - А, наш лежебока соизволил проснуться! - неожиданно весело произнёс Даруг. - Садись к столу, ешь и внимательно слушай. Это очень серьёзный разговор.
   - Я слушаю, господин Даруг, - ответил слуга и принялся за еду.
   - Мы сегодня должны покинуть на время этот город, - почти шёпотом начал жрец. - Тебя с собой брать нам нельзя. Ты останешься здесь, только переселишься в каморку под лестницей. Хозяин обязался кормить тебя утром и вечером, ему заплатили за два месяца вперёд. Твой конь будет под присмотром конюха, но ты постоянно навещай его и проверяй содержание. Мы оставим тебе немного денег - не трать их попусту. И вообще, не забывай, что ты на службе, продолжай изучать город, особенно Царский остров. Прислушивайся к разговорам постояльцев, постарайся завести новые знакомства в усадьбе царевича Якова. Не расслабляйся очень-то в отсутствие хозяев.
   Послушный слуга согласно кивал, продолжая жевать.
   - Это задание намного проще, чем то, которое ты выполнил, - вставил Масар. - Когда мы вернёмся, заберём тебя и отправимся домой. А это тебе и твоим сорвиголовам с ободранными задницами! - с этими словами Масар вынул из сумки свёрток и протянул Таракану.
   - Неужели это он!? - задыхаясь от волнения, спросил мальчик. - Можно я на него погляжу?
   - Конечно, он твой.
   Судорожно проглотив пищу и, вытерев руки о салфетку, Таракан осторожно стал разворачивать грубую холстину свёртка. Он сильно волновался, глаза его загорелись непосредственным детским любопытством. Какой он - этот таинственный заморский фрукт? Жрецы тоже с любопытством наблюдали за эмоциями, переполнявшими их слугу и воспитанника. Какой он ещё, в сущности, ребёнок; хоть и талантливый, но всё же ребёнок.
  

*

   Где-то далеко на севере великой державы, среди высоких горных хребтов в уютной зелёной долине, на берегу Чистого озера затерялся монастырь. Путь сюда дальний и нелёгкий. Горная дорога петляет среди заснеженных круч, сначала поднимаясь ввысь, а потом зигзагами спускаясь в долину. Усталый паломник застывает в благоговейном восторге, когда дорога, делая последний поворот среди скал, вырывается на простор долины. Словно из сказки встаёт белокаменное чудо, отражаясь в зеркале горного озера. После тесноты горной дороги долина кажется бесконечно широка. Кругом простираются возделанные поля и перелески. Склоны обрамляющих долину хребтов поросли густым лесом, а дальние заснеженные вершины тают в голубой дымке.
   Дорога заканчивается в деревне на противоположном от монастыря берегу. Дальше паломников везут водой, ибо неторопливое плавание по тихим водам Чистого озера избавит душу от суеты мира и лучше подготовит к вступлению в божескую обитель на этой грешной земле.
   Вот уже полгода как поселилась Молодила с маленькой девочкой в деревне. Настоятель монастыря старец Годун принял тогда женщину с ребёнком, прочитал подорожную грамоту и ещё одну, которую Молодила никому не показывала, и которая предназначалась только для него. А в той грамоте говорилось: "Чтоб жила она с младенцем при монастыре до особого на то распоряжения царского. В строгости не держать, относиться по-божески, ребёнка взять на монастырское попечение, а коли время придёт, определить в обучение при монастыре". Молодиле полагалось к делу, какому ни то, определиться, дабы не нахлебничать у монастыря.
   Когда узнал настоятель, что младенца оторвали от матери с рождения, очень удивился. Не иначе как силы небесные берегли ребёнка этого. Не знавший материнской груди младенец не только выжил в дальней дороге, но и не заболел ни разу. Чудно! Да и не простой это ребёнок, догадался старец. Чего ради отправили бы её по царскому велению в ссылку за тридевять земель. Но раз в царской грамоте не говорится, кто она, значит, и знать ему не надобно. Хотя смутная догадка родилась в его мудрой голове. Дошли до него слухи, что дочь царя Всеволода родилась мёртвой, царица памяти лишилась, а царь с горя умом повредился. Да только слухам особого доверия нету, мало ли чего по свету белому люди болтают. Но нет дыма без огня, а только может девочка-то эта и есть ...?
   Первым делом надлежало совершить обряд наречения. Не дело это, чтобы ребёнок рос без имени. Сам настоятель и оказал честь, нарёк девочку старинным именем Ясна. Как глянул в очи её ясные, так и имя само ей сразу нашлось.
   Деревенские мужики подлатали свободную избу, в которой и поселилась Молодила. Оказалась она искусной рукодельницей, портнихой, да златошвеей. Сначала монастырские заказы выполняла, а потом и местные жители к ней потянулись. Быстро работала, аккуратно; так что без куска хлеба не осталась. А через некоторое время взялась ей помогать бабушка одна. Евдохой назвалась она. Пришла паломницей на богомолье в монастырь следом за ней, да так и осталась жить в этом благословенном месте. А Молодила и рада была помощнице; за девочкой присмотр, да в хозяйстве подмога, и просто веселей втроём-то жить. Бабка Евдоха крепкая ещё, да и толк в травах лечебных знала. Как захворает кто из соседей, бегут к ней, так что и она свой кусок не задаром ела. Так и зажили втроём.
   Ясна на удивление приёмной матери и бабки, росла здоровой и пригожей. Только очень тихий рос ребёнок. Молодила даже немного забеспокоилась сначала: "Голоса её не слышала с рождения. Как закричала первый раз, так и молчит с тех пор. Кряхтит да сопит всё. Может, немочь какая на несчастное дитя напала? С одной стороны не беспокоит своими криками малое дитя; будто чувствует тяжесть своего положения и не хочет никому досажать своими капризами, а с другой-то стороны боязно - как бы худа не вышло". Но успокоилась Молодила, когда увидела, как однажды девочка играла с котёнком. Сидит ребёнок на травке и тихо так что-то лепечет. Прислушалась - слова не слова, но голос внятный. Ну, и слава богу! Успокоилась приёмная мать, но не придала особого внимания этому случаю.
   А меж тем бабка Евдоха стала часто замечать, что животные так и льнут к девочке. То кошка без боязни доверяет ей своё потомство, то собака облизывает её, как своих щенков. Даже малые птахи садились ей на протянутые ручонки и заворожено слушали детский лепет. А какими глазами смотрела она на мир её окружающий. Сколь осмысленно возводила она взгляд на плывущие по небу облака, как внимательно рассматривала цветочки, трогая их неокрепшими ещё пальчиками, и принюхивалась. Лепет тот детский казался не простыми звуками несмышленого младенца, а, будто, разговаривала она на своём языке с животными. И те, будто, понимали её.
  

*

   Второй месяц на исходе как остался Таракан сам себе хозяин. Бывало, и на постоялый двор не являлся ночевать. А кому какое дело до чужого слуги? Вольная птица. Осень ещё только наступала, да и теплые ночи в здешних краях, ночлег можно найти под любым кустом. А в компании бесшабашных сорванцов вообще море по колено. После того как Таракан явил изумлённой ватаге небывалый фрукт из царского сада, завоевал он среди них большое уважение. Умён да хитёр не по годам, в стычках с посадскими мальчишками никогда не отступал даже перед превосходящими силами. Бесстрашно кидался в драку и бился в кровь даже со старшими пацанами. Бывало сам в крови, а побивал и обращал в бегство противников, так что те больше с ним не связывались или становились друзьями. За это и прозвище получил от друзей и врагов - "Железный" Таракан.
   Но служба им не забывалась. Город теперь стал для него как родной, выучил он здесь все закоулки, и даже на Царском острове был как у себя дома. Не забыл и про тайну свою. Выбрал себе самого надёжного помощника из всей ватаги. Мышата, по прозвищу "Костлявый", был сыном дружинника с Гончарного острова. Старше Таракана на пару лет, выглядел ровесником, и поддался влиянию ума и смелости своего друга. В любых проказах, набегах на сады или в потасовках всегда они держались рядом, прикрывая спину товарища.
   Когда Таракан решил, что одному не под силу раскопать тайный ход под стеной, выбрал он именно Костлявого. Но перед тем как открыть тайну, потребовал поклясться на крови, как делали это пираты на чёрном корабле. Мальчишки надрезали себе ладони и смешали кровь в рукопожатии. Простой, но очень символичный ритуал. Это означало, что стали они кровными братьями навек. А предать брата - смертный грех. Тайна одного стала тайной другого.
   Тайком проникали они в Кремль и целыми днями копали под стеной. Работа двигалась медленно, дабы не привлекать постороннего внимания, но, в конце концов, результат был достигнут. В завале образовалось отверстие, в которое могли пролезть мальчишки. Из мрака древнего хода веяло холодом, плесенью и сыростью.
   Спускаться в темноту было ужасно боязно. Раздобыли масляный фонарь и только с ним отважились на обследование подземелья. Под землёй оказался целый лабиринт ходов, многие из которых обрушились частично или полностью стали непроходимыми. Несколько коридоров, уходивших вниз, были залиты водой.
   Бывало, целыми днями мальчишки бродили по мрачным подземельям, вздрагивая при каждом шорохе и пугаясь каждой тени. Но любопытство отчаянных друзей побеждало страх, а хитрость Таракана помогла не заплутать в хитросплетениях коридоров. Он придумал ставить на стенах особые метки, указывающие обратный путь, а потом ещё начал чертить план разведанных проходов на куске телячьей кожи рисующим камушком, которым жрецы научили его писать. Мышата удивлялся умению своего друга, но уже привык к его хитростям и, признавая в нём вожака, вопросов не задавал. А план этот впоследствии многое рассказал юному шпиону. Когда оставшись один, он извлёк из тайника свой же план Царского острова и сопоставил его с планом подземелья, то понял, что выходы из подземелья должны быть почти во всех старых домах, в том числе и в царском дворце, и в усадьбе царевича. Правда многие проходы засыпаны и залиты водой, но ведь, при желании их можно откопать. Это открытие очень пригодится жрецам, ведь они в последнее время сильно интересовались Царским островом.
   Однажды случилось необычное событие. Солнце уже закончило свой дневной бег и стражники закрывали городские ворота, когда один из дозорных восточных ворот заметил, как в клубах пыли через посад к воротам мчится всадник. Опытный взгляд сразу определил, что конь, загнанный насмерть бешеным наездником, вот-вот падёт. Так и вышло; не доскакав до подъёмного моста нескольких саженей, конь споткнулся и рухнул мордой в дорожную пыль. Всадник со всего маху перелетел через голову своего загнанного скакуна и кубарем покатился по дороге. Но тут же вскочил на ноги и бегом бросился к мосту, что-то задыхаясь, крича на бегу. Привратники, увидев такое дело, прекратили подъём моста, и вышли навстречу странному человеку. Лицо человека было ободрано, и из свежих ран сочилась кровь. Сильно пропылённая одежда была порвана во многих местах. Он сильно прихрамывал, но, превозмогая боль, из последних сил бежал навстречу стражникам. Добежав до стражников он, как и его конь споткнулся и рухнул на плахи мостового настила. Еле дыша, прохрипел: "Царю... от князя Путилы Сарая... гонец я... быстрее братцы!" - и потерял сознание. На его груди под одеждой виднелся опечатанный красной печатью кошель. Печать княжеская - знать важную весть несёт царю этот отважный посланец. Гонца положили на повозку, освежили холодной водой и повезли к царю. Павшего коня оттащили подальше от дороги, предварительно сняв седло и упряжь.
   А вскоре уже вся столица только и говорила об этой новости и о том, что Князь Путила Сарай просит царя скорее прислать ему на подмогу войско. Давно замирившиеся степные кочевники, раздираемые своими межплеменными распрями, долгое время не отваживались нападать на земли своего северного соседа. А тут вдруг объединили свои силы, забыв былые обиды, и несметной ордой хлынули в порубежные земли князя Путилы. Немногочисленные гарнизоны пограничных крепостей стойко держали осаду, но крепости гибли одна за другой. Приграничные селения подверглись варварскому разграблению и сгинули в огне пожарищ. Горы трупов остались на поживу падальщикам, некому было их похоронить, ибо выживших уводили в полон. Лёгкие победы вдохновили степняков, и они смело двинулись вглубь княжества. Осадили княжий город Барашник на Великой и сожгли да разграбили несколько городков поменьше. Столь неожиданным и стремительным было нападение, что славы не успели собрать ополчение, а ратники и княжеская дружина не могли дать должный отпор захватчикам, уж больно много их было, а появились совершенно неожиданно.
   Как могло это случиться? Ведь ничто не предвещало беды. Свои люди среди кочевников не подали никаких предупреждений. Что подвигло коварных кочевников пойти войной на великую державу? Может разбогатевшие и разросшиеся в мирное время приграничные селения влекли их лёгкой и богатой поживой? А может, нашёлся среди полудиких племён правитель, который сумел заставить их прекратить междоусобицу и сплотил идеей расширения своих владений на север? Это ведь не пограничные стычки, каковые бывали всегда, не воровство скота, а великое нашествие несметного воинства. Война!
   И поскакали из столицы гонцы во все другие княжества с приказом царя срочно готовить рати и дружины к походу, собирать ополчение и отправлять войска на подмогу разоряемому юго-восточному княжеству. Лишь бы только продержались братья до подхода главных сил.
   Загудел Мураван как потревоженный улей. Каждый день из восточных ворот уходили вооружённые отряды к реке Великой, где было назначено место сбора великого воинства. Малыми отрядами с кочевниками не совладать. Сила силу ломит. Необходимо ударить сразу всей армией и примерно наказать зарвавшегося врага. Через семь дней из города ушёл последний отряд царской дружины под командой царевича Якова, а с ними отбыл к войску назначенный главнокомандующим старшой воевода Петро Братеич. Сам царь сказался больным и на войну не поехал. Шумная столица быстро опустела и затихла. Только пожилые стражники, исполнявшие караульную службу, пацаны да седовласые немощные старцы - вот и всё мужское население огромного города и ещё большего посада. Бабы отвыли и девки отревели, отправляя своих мужиков и парней на битву, теперь город наполнился скорбными женскими лицами.
   А несколькими днями раньше на постоялый двор Турьина острова вернулся Даруг. Вольной жизни Таракана наступил конец, но он всё же обрадовался появлению господина, ведь роднее этих двух жрецов у него никого не было, а жить без близких людей так грустно. Когда город покинул последний военный отряд, они радостно встречали Масара. Жрецы снова радовались встрече, и радость их разделял слуга и помощник. Таракан даже удостоился похвалы за начерченный им план Царского острова и его подземелий. Жрецы даже не скрывали радостного удивления успехами своего маленького разведчика. Из их тихих разговоров мальчик сделал вывод, что дела в этом городе заканчиваются и скоро они все вместе отправятся домой. Но где его дом? Он с самого детства помнил только пропахший смолой чёрный корабль, гамак в вонючем прокуренном кубрике, его вечно качающуюся палубу и песню ветра в просоленных парусах. Все остальные города и селения промелькнули мимо как во сне. А в Мураване он прожил намного больше, и город этот полюбился ему, хоть и не был таким изящным как Лирга, чистым и правильным как Гали, тем более, что изучил он его как свои ладони. И люди нравились здешние. Весёлые, работящие, лёгкие на подъём, честные в большинстве своём и хлебосольные. Участие в чужой беде было у них в крови, и чем беднее были люди, тем острее они чувствовали горе ближнего и готовы были придти на выручку. И наконец, именно здесь он обрёл друзей. Может, это ему только казалось по неопытности, а может, так оно и было на самом деле, а только если бы ему сейчас представилось право выбирать себе Родину, он выбрал бы Славию. Но у жрецов была своя Родина, а с ними он расставаться ни за что не хотел. Они заменили ему семью, хоть и назывались его хозяевами, они многому его научили, и ещё большему научат. Главное заслужить их доверие и благосклонность.
   Примерно через две недели после ухода войска на реку Великую, с севера к посаду подошла последняя рать и встала лагерем. Вёл своё воинство князь Антиох, младший брат царя и правитель северной провинции. Кавалерия шла своим ходом, а пешие ратники и ополченцы спустились вниз по реке на многочисленных ладьях и лодках. На следующий день запасы и воинское снаряжение перегрузили на телеги и отряды пеших воинов с обозом двинулись на соединение с главным войском. Княжеская дружина пока осталась в лагере, а князь с телохранителями и ближними боярами гостил в Кремле.
   А через день случилось ужасное событие. Ночью в лагерь северной дружины примчался гонец из Кремля. Князь Антиох приказывал своим дружинникам немедля поспешить в Кремль для защиты от разбойников.
   Оказывается, под покровом темноты на пристань Царского острова с моря высадились морские разбойники. Сколько их, никто не знает, но очень много. Перебили немногочисленную стражу и захватили Кремль. Кто смог бежали в царский дворец и там сели в осаде. Отбиваются и ждут подмоги. Если поспешить, то можно успеть ворваться в Кремль через Турьин остров, так как в башне над этими воротами засели уцелевшие стражники, и, если остались ещё живы, откроют их.
   Удивительное дело, но вся дружина уже была в полной боевой готовности и мгновенно помчалась на выручку. Топот сотен конских копыт взорвал ночную тишину города и разбудил горожан. Никто ничего понять не мог, а выглянув в окно и увидев своих воинов, немного успокаивались. Но неясная тревога залегла в души мирных жителей, и до утра уже никто уснуть не мог. Всадники промчались по городу, громыхнули конские копыта по опущенному мосту, и дружина князя Антиоха ворвалась в Кремль как сверкающая сталью лавина, со свистом и лязгом оружия, наводя ужас на вероломных ночных налётчиков. До утра шёл жестокий бой на узких улочках Кремля и вокруг царского дворца.
  

*

   - Ну, сучьи дети, привалила вам удача! Сегодня ночью вы разбогатеете. Это очень богатый город, там навалом товаров и горы золота! - обращался Рейгонар к капитанам пиратских кораблей, собравшимся в его каюте на чёрном корабле. - Ваши ублюдки смогут вволю потешиться местными девками. Мужчин в городе нет: война у них, все ушли. Город охраняют только престарелые стражники, да мальчишки.
   На пиратском совете капитан Рейгонар, взявший на себя командование, в подробностях расписал действия эскадры и десанта.
   Две дюжины разномастных кораблей, заранее собранных капитаном Рейгонаром, в течение двух месяцев тайно просачивались через Сторожевой пролив в Срединное море. Вдалеке от торговых путей они собирались в единую эскадру во главе с чёрным кораблём. До этого все эти пиратские шайки действовали самостоятельно в прибрежных водах разных стран, грабя отдельные торговые суда. Но теперь они действовали совместно и согласованно, собираясь совершить невиданный по дерзости налёт на один из богатейших городов. А главное время выбрано очень удачно. Мураван остался почти без защиты. Такая удача выпадает пиратам только раз в жизни. После такого куша можно "завязать" с морским разбоем и осесть на берегу, набивая брюхо жирными каплунами в собственном домике где-нибудь, где тебя никто не знает.
   В сгустившемся мраке ночи эскадра без огней подошла ближе к берегу и остановилась в паре миль от первой пары сторожевых маяков Мураванского фарватера. Только чёрный корабль Рейгонара остался дрейфовать далеко в море. Четыре шлюпки с беззвучными уключинами быстро отошли от эскадры и направились попарно к маякам. В течение нескольких часов охрана всех маяков была ликвидирована. С берега никто ничего не заметил, а вот с моря увидели условный сигнал. Десяток быстроходных кораблей, с пиратским десантом на борту, двинулся к причалу Царского острова. Неудержимым потоком хлынули сотни алчных и безжалостных грабителей, как только борта кораблей коснулись стенок причала. Молча, в темноте они моментально вырезали немногочисленных стражей причала и растеклись по улочкам Кремля. Патрули и привратные стражники отступили перед неожиданным натиском, а оставшиеся в живых засели в башне над воротами к Турьину острову. Оттуда и послали гонца за подмогой в лагерь северной дружины.
   Хоть пиратский десант и действовал без лишнего шума, но сторожа вовремя подняли тревогу, и многие обитатели Кремля встретили грабителей уже с оружием в руках. Но по отдельности, защищаясь каждый в своём доме, нельзя было дать достойный отпор врагу, и поэтому к царскому дворцу с боем прорывались немногочисленные отряды.
   Постепенно шум боя на улочках Кремля стих, а счастливцы, прорвавшиеся во дворец, засели в крепкой осаде и ждали подмоги. Часть пиратов занялась грабежами. Довольные, они как муравьи, потащили на корабли многочисленные тюки, мешки и сундуки. Но не всё, что награбили они, успели загрузить на корабли. В ужасе пираты бросились прочь от налетевшей на них стальной лавины. Откуда взялись эти бронированные воины на сильных конях, несущие им неминуемую смерть? Ведь им же обещали, что войск в городе нет. Все мужчины ушли на войну! Добыча сама шла им в руки, и обещала быть быстрой, лёгкой, обильной. Это ведь только один из островов, а впереди ещё весь город.
   Дружинники налетели стремительно, давя конями и разя острой сталью мечей. Часть их устремилась на причал, чтобы захватить пиратские корабли и отрезать врагу путь к отступлению. Остальные умело стягивали кольцо окружения вокруг осаждённого царского дворца. Пираты оказались в западне как между двух огней.
  
   Следом за княжеской дружиной в ворота кремля вбежали три человека: двое мужчин в серых плащах и мальчик в бедной одежде. Стража и не подумала их останавливать, все кто мог войти из города - были своими. Да и не до них сейчас было страже. Они вместе с дружиной бросились на грабителей, оставив своё убежище.
   Жрецы, а это были они, вместе с Тараканом никем не замеченные, проникли в подземелье. Маленький проводник вывел их точно к выходу в подвал дома царевича Якова. Он там уже побывал и немного ориентировался в доме. Но картина, представшая их глазам, красноречиво говорила, что хозяева покинули своё жилище в спешке, а пираты уже похозяйничали здесь, оставив после себя только трупы. Всё ценное, что можно было унести, было украдено, а дорогая мебель, тяжёлые зеркала в резных рамах, искусные оконные витражи и другая утварь варварски исковерканы и превратились в груды обломков. Но никого из царской семьи мёртвыми они не нашли. По-видимому, те покинули дом в сопровождении слуг, намереваясь пробиться к царскому дворцу. И если смерть или плен не постигли их по дороге, то та, кого искали жрецы, должна быть во дворце. Тем же подземным ходом троица отправилась ко дворцу. Там разыскать Светозару будет намного сложнее. Таракан не знал расположения комнат дворца, да и людей там сейчас много. Забрать девочку у матери при многих свидетелях будет непросто.
   В заброшенном подвале дворца жрецы вышли из подземелья. Теперь наступал их черёд действовать. Мальчика они оставили в подвале, дожидаться их возвращения.
   Даруг и Масар обнажили свои мечи и в полной темноте стали быстро, но осторожно пробираться наверх. Пройдя какими-то коридорами и многочисленными хозяйственными помещениями, они оказались в первом этаже царских покоев. Шум боя доносился со всех сторон. Пробираясь в верхние этажи, они несколько раз натыкались на защитников дворца, но те, узнав иноземных купцов, лишь удивлялись их присутствию здесь. И рады были любой подмоге, тем более что купцы эти в боевом облачении и с оружием в руках вступали в схватку с пиратами плечом к плечу с ними. Так с боями они поднялись на третий этаж, где в правом крыле здания находились покои царицы. Там пока было тише. Видно с этой стороны штурмующим мешал ров, в который обрывались стены дворца. Довольно скоро жрецам удалось найти комнату, в которой собрались все женщины с малыми детьми. Дверь была заперта, но Даруг открыл её своим тайным ключом. Когда Масар открыл дверь в эту комнату, ему в грудь упёрлось остриё копья, а в лицо нацелены были два арбалета. Но заговорив с женщинами на их языке, он несколько успокоил воинственные намерения защитниц. Все женщины и молодые девушки были вооружены. Кто кинжалом, кто лёгким мечом или копьём, а самые умелые вооружились луками и арбалетами. Стрелки заняли оборону у окон, так что даже с этой стороны осаждавшие могли иметь потери. Жрецы отлично понимали, что промедление может провалить их план. Действовать нужно, пока к дворцу ещё не подошла подмога, пока дружинники дерутся с пиратами на улицах Кремля. Сейчас осаждённые в отчаянном положении и их легче будет уговорить покинуть дворец. Собрав всё своё умение влиять на умы людей, жрецы довольно быстро уговорили царицу, её невестку с дочерью и служанками покинуть осаждённый дворец и выбраться с Царского острова, в безопасное место, подальше от свирепых и безжалостных морских разбойников. Они объяснили, что есть подземный ход, который выведет их на свободу, но нет времени советоваться с царём или другими защитниками дворца. Нужно кратчайшим путём спуститься в подвал. Царица отказалась уходить. "Я не покину своего супруга, я останусь рядом с ним!" - твёрдо заявила постаревшая Журава. - "А вы уходите, спасайте княгиню и княжну!" - приказала она напоследок. Но некоторые женщины не пожелали покидать свою царицу и остались охранять это крыло здания, а княгиня с дочерью и окружением бегом направились в подвал. По дороге им никто не встретился, и они благополучно оказались у входа в подземелье.
   Несколько крутых ступеней узкого лаза вели вниз. Внизу уже стоял Таракан с зажжённым факелом. Первыми спустились жрецы. За ними должны были спускаться княгиня и кормилица с маленькой княжной, но Мира пропустила вперёд себя Меланью с девочкой на руках. Масар протянул руки за ребёнком, чтобы помочь спуститься кормилице. Та глянула в чёрные глаза жреца и безропотно отдала ребёнка.
   Свершилось!!! То, ради чего пройден длинный путь, проделана огромная работа - свершилось. Драгоценное дитя Солнца было в руках жреца. Даруг выхватил факел из рук Таракана и бросил его на ступени, под ноги кормилице. Затем схватил за руку самого мальчика и увлёк его в темноту подземного хода, следом за умчавшимся с бесценной ношей на руках Масаром.
   Остолбеневшая посреди прохода Меланья молча уставилась на факел, а женщины наверху вообще пока ничего не заметили. Жрецы мчались по подземным коридорам к тайному выходу. Таракан еле поспевал за бешеной гонкой. Ошарашенный резкой сменой ситуации, ослеплённый кромешной тьмой, он несколько раз спотыкался, ударялся о камни, но вздёрнутый сильной рукой Даруга, продолжал сумасшедшее бегство во тьме.
   Выбравшись из пролома в стене, они бросились к воротам. После непроглядной черноты подземелья ночь показалась сумерками. Ворота всё ещё были открыты, и стражи не было на месте. Шум боя уходил к царскому дворцу. Беглецы пересекли мост и спустились к воде, где под кустами спрятана была лодка. Таракан прыгнул на кормовую банку и ему осторожно передали ребёнка. Жрецы налегли на вёсла, и лодка заскользила по глади реки к выходу в море. Довольно быстро они обогнули Турьин остров и направились к Портовому. Вскоре нос лодки ткнулся в прибрежную гальку. Все быстро выбрались на берег и быстрым шагом направились в сторону причалов, где швартовались торговые корабли.
   У одного из причалов покачивалась на волнах небольшая мелкосидящая ладья.
   - Эй, кормщик! - крикнул Даруг, подойдя к борту ладьи. - Поднимай паруса, отдавай концы, мы отплываем!
   Из шатра на ладье высунулось заспанное недовольное лицо молодого мужчины.
   - Ну, какого лешего будите среди ночи? - пробурчал грубо кормщик.
   - Ты не забыл ли нашего уговора: быть в постоянной готовности к отплытию, и без промедления отчалить, как только мы взойдём на палубу твоего корабля? - серьёзно спросил Даруг.
   - Ничего я не забыл, господин купец. Уговор дороже денег, - уже не так сурово ответил кормщик. - Да и денег вы в задаток дали прилично. Я своё слово держу. Да только куда в такую темень отплывать. Тьма хоть глаз коли. Вона, даже луна спать улеглась.
   - Ты готов к отплытию? - вместо ответа задал вопрос жрец.
   - Мы завсегда готовы, - серьёзно ответил кормщик, и громко крикнул. - А ну, братцы, подъём! Вздеть парус, отдать швартовы! Зажечь лампы!
   - А вот огня зажигать не надо, это лишняя трата. Я сам встану вперёдсмотрящим и выведу вас из порта, - быстро остановил последнюю команду Даруг.
   - Чудные вы какие-то, господа иноземцы, - проворчал себе под нос кормщик, но громко возражать не стал.
   Трое лодейщиков быстро справились со своим делом, и ладья отвалила от причала, медленно набирая ход, носом к морю. Никем не замеченные в кромешной тьме, они вышли за мол и двинулись по фарватеру. На маяках всё так же горели сигнальные огни. Со стороны Царского острова неясно доносился какой-то странный шум. Кормщик прислушался, но ничего не поняв, нахмурился и тихо ругнулся про себя. Что-то не нравилось ему в этих странных пассажирах.
   - Вроде бы уважаемые в городе иноземные купцы, - думал он. - Не скупясь дали задаток. Заранее доставили на борт свои пожитки. Но вот только не сказали, куда доставить их. Мол, маршрут укажут по выходу в море. И опять, похоже, младенец. Вот ведь везёт мне на эти дела! А, впрочем, мне-то что? Не разбойники и ладно.
  
   А в это время на Царском острове творилось что-то странное.
   Когда жрецы украли Светозару, мать её, осознав случившееся, сначала бросилась в погоню. Оттолкнула кормилицу, схватила факел и кинулась в лабиринт коридоров, в надежде догнать похитителей и даже ценой собственной жизни вернуть дитя. Она готова была драться за дочку с кем угодно, страха не было. Но быстро осознала, что погоня бесполезна - она не знает куда бежать, а заблудиться можно запросто. Она вообще не знала ничего про эти подземелья. Видно давно уже все про них забыли. Пока не поздно нужно вернуться и поднять тревогу. Княгиня бросилась назад. Выскочив из подземелья, побежала наверх туда, где мужчины держали оборону. Все женщины последовали за ней, кроме кормилицы. Меланья, словно в забытьи, подобрала брошенный княгиней факел и побрела в темноту подземных коридоров. Больше её никто и никогда не видел.
   Когда Мира отыскала царя, шла жаркая схватка с наседавшими налётчиками. Дело в том, что пираты поняли своё незавидное положение. Дружина князя Антиоха уже стягивала кольцо вокруг дворца, беспощадно рубя разбойников. Пиратам ничего не оставалось, как пойти на решительный штурм, дабы взяв дворец, укрепиться в нём, и не дать дружинникам возможности ударить себе в спину. Со всего кремля к осаждавшим прибывало подкрепление. Отступление к кораблям стало невозможным, и они с рёвом бросились в решительную атаку. Лавина озверевших от страха и отчаяния людей рвалась в окна и двери. Откуда-то появились лестницы, и наступающие стали взбираться на верхние этажи. Всё смешалось в ужасном шуме боя. Лязг металла, треск ломаемых дверей, звон разбитых окон сливался с воинственными криками бойцов, предсмертными криками умирающих и стонами истекающих кровью раненных. Кровь текла рекой. Поэтому призывы княгини Миры о помощи остались без ответа. Царь Всеволод хоть и понял, что произошло, успел только приказать: "Защищайте царицу!"
   Он хотел сказать ещё что-то, но на вздохе грудь его, пробив лёгкую кольчугу, пронзил тяжёлый арбалетный болт. Выстрел был такой мощности, что лишь оперение стрелы осталось торчать из груди. Но не успел Всеволод упасть, как ему в правый глаз влетел ещё один болт из другого арбалета. Черепная коробка, под парадным шлемом с золотой короной, лопнула как спелый арбуз. И этот удар был необычайно силён. Даже камни, украшавшие корону, брызнули сверкающими каплями в разные стороны. Он умер мгновенно, возможно, не успев осознать своей кончины. Его мощное тело рухнуло навзничь, рука всё ещё сжимала рукоять меча, а из-под покорёженного шлема на пол растеклась отвратительная кровавая каша.
   Несколько женщин зашлись истерическим воплем, видя столь ужасное зрелище. Но стоявший рядом с царём средний его сын Серион не потерял самообладания. Хоть и был юн царевич, но уже отличался хладнокровием бывалого воина и завидным бесстрашием. Он вырвал из ладони царя окровавленный меч и, подняв его над головой, крикнул что было мочи, перекрывая шум боя: "Царь ранен, женщины унесите царя! Спасайте царицу! Защищайте дворец!" Сам же бросился к окну, заняв место погибшего отца.
   Понятно, что об украденной девочке сейчас некому думать, кроме её матери. Мира забилась в истерике, хотела было броситься назад в подвал, но её удержали и потащили в покои царицы. Она упиралась, кричала, но тщетно. Тело царя ухватили за руки несколько придворных дам, не потерявших самообладания, и волоком потащили подальше от места боя. Кровавое месиво дорожкой пачкало ценный паркет. Необходимо было спрятать тело погибшего правителя, чтобы оно не навевало уныния на защитников, и не дай бог, не досталось на поругание разбойникам.
   Младший царевич Гурий находился на втором этаже и тоже сражался, отбивая атаки пиратов, взбиравшихся по лестницам. Когда он узнал о ранении отца, не совладал с собой и кинулся на нижний этаж. Но непостижимым образом вражеская стрела настигла его, когда он был уже на лестнице, пробив шею насквозь. Юноша кубарем скатился по ковровой дорожке, заливая её алой кровью из порванной сонной артерии. Его смерть осталась незамеченной в пылу сражения. Он так и скончался на промежуточной площадке лестницы.
   Битва была в самом разгаре, когда царица, узнав о смерти супруга, бросилась к нему. Остановить её не удалось никому. Последовать за ней не посмела ни одна из женщин, так как пираты предприняли попытку проникнуть во дворец как раз со стороны рва. Журава приказала всем женщинам защищать дворец, а не её. Больше живой её никто не видел. Потом её обнаружили на теле царя с раскроенным черепом. Она обнимала большое тело мужа, и их кровь смешалась в огромной луже на каменном полу малой трапезной, а знаменитые серебряные волосы запеклись бурой коркой на её голове.
   Пиратам так и не удалось ворваться во дворец, несмотря на страшный натиск и звериное остервенение. Осаждённые крепко держали оборону, а когда услышали боевой кличь дружины, воспряли духом, и их силы удвоились. Подмога пришла! Победа близка! Любыми средствами продержаться ещё немного и эта ужасная ночь не станет для них последней. Хотя многие из защитников не дождутся рассвета, не разделят радость победы с товарищами по оружию, не бросятся в объятия спасителей-дружинников, не обнимут никогда своих родных.
   Царевич Серион погиб при невыясненных обстоятельствах. Телохранители царя уже не пускали его в пекло боя, всячески защищая от вражеских ударов и стрел. Но как-то так получилось, что и телохранители и сам царевич пали почти одновременно в самом конце сражения, ибо лежали они рядом, накрыв мёртвого Сериона своими остывающими телами. Ни одной раны не нашли на теле царевича, но шейные позвонки были раздроблены ударом страшной силы.
   Когда подоспела дружина, князь Антиох взял командование на себя как единственный из оставшихся в живых мужчин царской фамилии. Битва продолжалась до рассвета. Ужасная беспощадная резня закончилась с первыми лучами Солнца. Вся площадь у дворца была завалена трупами. Дружинникам даже пришлось спешиться, так как их лошади спотыкались о тела поверженных врагов и поскальзывались в лужах крови. Пираты бились отчаянно, но в блёклом свете утра, израненные и подавленные, они стали сдаваться на милость победителей. Но победители не смилостивились над ними. Как бы ни молили о пощаде разбойники, всех их постигла одна участь - смерть. Другого наказания за столь вероломное и подлое нападение быть не могло. Отомстили им и за смерть царской семьи.
   Утром уже вся столица знала о ночном сражении в Кремле. Князь Антиох организовал погоню за отступавшими пиратами. Около сотни разбойников на трёх кораблях вырвались с Царского острова и уходили в море на соединение с остальной эскадрой. Все имевшиеся в порту суда были брошены в погоню. Нашлось много добровольцев из числа стражников и юношей, оставшихся в городе, в помощь дружине. Даже некоторые женщины, в порыве гнева, вооружились, и рвались на корабли в погоню.
  
   Солнце уже поднялось высоко, берег давно исчез за горизонтом, ладья легко скользила по волнам, подгоняемая попутным ветром. Кормщик уверенно правил своим небольшим кораблём, направляя его туда, куда указывал иноземный купец по имени Даруг. Часа три прошло уже как широкой дугой обогнули группу судов, лежавших в дрейфе вне видимости берега. Что за корабли? Почему не идут на внешний рейд Муравана? Зачем они дрейфуют здесь, сбившись в кучу? Странное какое-то плавание получается. Второй купец так ни разу и не показался из шатра. А вот мальчишка их - приятный малый. Вежливый и толковый. Спросил разрешения постоять на корме рядом с кормщиком. Всё интересуется, всё ему выспрашивает, много уже знает. Видать не впервой на палубе корабля.
   А Таракан действительно очутившись рядом с кормщиком, ощутил как душу его охватил восторг. От бескрайности морского простора, свежего ветра, от знакомых запахов корабля. Он как бы вернулся в родную среду. Море окружало его с младенчества, и как птенец следует за тем, кого первым увидел, вылупившись из яйца, так и он подсознательно тянулся к этому вечному простору. Свободный полёт паруса над ласковым морем наполнял душу мальчика светлой радостью, окрылял. Деревянный лебедь на носу ладьи вытянул вперёд шею и расправил свои белые крылья, словно летел над водой и тянул за собой кораблик. Мальчишке тоже хотелось вот так расправить крылья, взмыть над волнами и с высоты любоваться стремительным бегом изящной ладьи. А ещё хотелось самому управлять таким же красивым корабликом. Глаза его горели счастьем, он с восхищением и завистью смотрел на работу мужественного кормщика.
   - Хочешь попробовать? - спросил задорно мужчина. - Вижу ведь, хочешь!
   - А можно!? - удивлённо распахнул глаза мальчуган.
   - Если силёнок хватит, давай, - и он уступил место у штурвала. - Правь прямо.
   Таракан, волнуясь, схватился за рукояти рулевого колеса и уставился на горизонт по носу судна. Как только лебедь рыскнул немного в сторону, юный рулевой понемногу переложил руль на противоположный борт. Вопреки его ожиданию, руль пошёл легко, не так туго как на чёрном корабле. Ладья почти сразу отозвалась на команду руля и стала возвращаться на прежний курс. Таракан опять переложил на другой борт, одерживая судно, не давая ему уйти в противоположную сторону. Совершив таким образом несколько перекладок руля, он почувствовал ладью. Она приняла его, слушалась.
   - Ишь ты, где наловчился так? - весело спросил кормщик.
   - Мои хозяева уже брали меня в море, - запнувшись, ответил мальчик. С его губ чуть было не слетели слова о чёрном корабле, чуть было не проговорился о пиратах. Расслабился, забылся в восторге, что никто не должен знать о его связи с пиратами.
   - То-то я вижу, бывалый ты человек! - полушутя похвалил мужчина. - А скажи мне, малой, чего это твой второй хозяин не показывается; ребёночка что ли боится застудить?
   - Какого ребёночка? - насторожился Таракан.
   - Да что ж я, слепой, что ли, - ухмыльнулся в ответ кормщик. - Неужто я не понял, кого он нёс в руках так бережно. Ребетёнку-то, поди, уж месяцев шесть?
   - Это не моё дело, - серьёзно ответил слуга. - Моё дело служить господам, а не совать нос в их дела.
   - Да ты не пугайся, это я так спросил. Просто люблю побалагурить на досуге. Какое мне дело до ваших тайн. А только вот так же восемь месяцев назад одна женщина тоже везла на моей ладье тайком младенца. Так я сразу распознал, но девочка та была совсем ещё маленькой. Только-только родилась.
   - А почему тайком она везла девочку? - спросил Таракан, чтобы увести разговор в сторону.
   - А потому, что не её это был младенец. Она незамужняя была и детей своих ещё не рожала. Это я тоже сразу приметил. Я вообще сметливый на людей. Вот ты, малец, хороший, а господа твои... - он многозначительно замолчал.
   - Они тоже хорошие, - вступился за хозяев слуга.
   - Дай-то бог, и та женщина тоже оказалась очень хорошей. Уж такая ей злая доля выпала с чужим дитём по свету скитаться.
   - А может она украла ту девочку? - тревожно спросил мальчишка, в уме проводя параллель с нынешними событиями.
   - Нет, не воровка она, там совсем другое. Только и это не моё дело. Не знаю я.
   Их разговор прервал знак Даруга, который указал новое направление движения. Кормщик взялся за штурвал сам и повернул ладью туда, где на горизонте показались мачты большого корабля.
   Когда подошли к высокому чёрному борту, лодейщики поняли, что перед ними большой пиратский корабль. Хоть на мачте и не было чёрного флага с костями, но физиономии экипажа говорили красноречивее любых слов. Перебитые в драках носы, щербатые ухмыляющиеся рты, обрезанные уши и клейменые лбы. Где ещё можно увидеть такое красочное сборище ублюдков со всего света. Но делать нечего, бежать поздно, авось отпустят невредимыми.
   Небогатый багаж пассажиров быстро подняли на борт. С превеликими осторожностями передали наверх ребёнка. Даруг передал кормщику увесистый кошель и, подгоняя слугу, направился к трапу.
   - Эй, малец, звать-то тебя как? - вдогонку крикнул кормщик.
   - Таракан по прозвищу "Железный", весело откликнулся мальчуган. - А вас как звать, дяденька?
   - Ратмир я, Борятинович, - махнул он ему вслед рукой и добавил. - Счастливо тебе, Железный Таракан! Будешь в наших краях, заходи в гости!
   С двояким чувством ступил Таракан на палубу чёрного корабля. Всё самое мерзкое и обидное, что было в его короткой ещё жизни, видел он здесь, среди этих людей. Но густо просмоленные доски палубы этого корабля были первым, что увидел он, появившись на свет. Именно этот пиратский корабль со сборищем человеческих отбросов, являлся его родиной. Какая - никакая, а другой пока у него не было. Всё здесь было знакомо ему с младенчества: каждый штаг и каждый шпангоут. По грязным трюмам он ползал на четвереньках, не умея ещё ходить. По этим вантам он взбирался на реи как обезьяна по лианам на дерево. Именно среди этих кровожадных разбойников он научился железному терпению и искусству выживания.
   Как только пассажиры ступили на палубу страшного корабля, ладья отвалила от борта и спешно развернулась к берегу. А на пиратском корабле засвистали команду "Все наверх". Когда Ратмир обернулся, чёрный корабль уже окутался серым облаком парусов и с попутным ветром уходил дальше в открытое море. Прямо по курсу ладьи вырастало другое облако парусов. Похоже, те корабли, что дрейфовали ближе к берегу, тоже снялись и на всех парусах идут тем же курсом, что и пираты. Он взял намного правее, чтобы не попасть в гущу встречных судов. Далеко уйти не удалось, и эскадра пронеслась совсем близко. Насколько могли разглядеть лодейщики - это тоже были далеко не торговые корабли. Это тоже были пираты. Но они не обратили внимания на небольшую ладью Ратмира, они явно гнались за чёрным кораблём.
   - Бог ты мой, да что же это такое творится-то на свете белом? Откуда в наших мирных водах взялась такая пиратская армада? Если они пришли с Океана, то как они смогли пройти Сторожевой пролив? Почему их не остановила тамошняя береговая охрана? - задавал себе вопросы удивлённый кормщик. - А, впрочем, если пираты перебьют друг друга - это только к лучшему. Вот только причём тут мои пассажиры? Ох, сразу они мне не понравились!
   Но время удивляться ещё не прошло. Из-за горизонта, навстречу ему вынырнули ещё корабли. Когда они подошли ближе, он узнал их. Это были знакомые торговые корабли, ещё недавно стоявшие в порту. Опытный глаз моряка определил, что неуклюжие торговые "калоши" даже под всеми парусами явно отставали от пиратов. На борту их находились вооружённые люди. Ему приказано было подойти ближе. Многим знакома была ладья Ратмира. Воины расспросили кормщика, и он честно рассказал, как всё было. А ещё он сказал, что у пиратов быстроходные суда, эскадра очень быстро уходит в открытое море, и догнать её у преследователей нет шансов. Сам же пытался выяснить у знакомых, чем вызван этот переполох, и что произошло в городе.
   Только к вечеру неудавшаяся погоня возвратилась в порт.
  
   Мощная фигура возвышалась на капитанском мостике позади рулевого. Заросшее густой жёсткой щетиной лицо капитана Рейгонара было обращено за корму. Туда, где на горизонте показались паруса уцелевших кораблей пиратской эскадры. Они очень медленно, но неотвратимо нагоняли своего бывшего флагмана.
   - Спохватились ублюдки! - зло пробормотал он.
   - Они нагоняют нас? - хладнокровно спросил его, стоявший рядом Даруг.
   - Догоняют, но за ночь, до подхода к проливу, не успеют. А там посмотрим - кто кого!
   - Они, наверное, сильно на вас обиделись, - с нескрываемым сарказмом произнёс жрец.
   - А вы думаете, вас они простят? - вопросом на вопрос зло ответил капитан. - У них хватило дурости попасться на вашу приманку, но у этих недоумков нашлось и немного разума чтобы понять, как их надули. Они же не кроткие овечки, эти бродяги никогда не откажутся от мести за предательство и смерть большинства своих парней. Так что не обольщайтесь; ваша смерть не будет лёгкой, если эта свора нагонит нас.
   - Предали их вы, мы же только воспользовались их жаждой наживы. Они вообще про нас не знают. Для них мы просто ваши пассажиры. Так что ваше преступление более тяжко.
   - Да за такие деньги, которые заплатит мне ваш Архагор, если мы живыми доберёмся до него, я готов предать кого угодно. А если они начнут рвать меня на части, я обязательно расскажу им, кто нанял меня. Это доставит мне удовольствие перед смертью.
   - Вы, капитан, самый бесчестный и отвратительный злодей, какого я когда-либо видел. А впрочем, мудрый Архагор сделал правильный выбор. Именно ваша всепоглощающая жажда наживы принесёт нам пользу.
   - Да, я великий пират! Это они, - Рейгонар ткнул своим толстым пальцем в горизонт. - Эти грязные падальщики могут довольствоваться жалкими крохами, грабя мелких торгашей! Я же не привык размениваться на мелочи. Большие деньги позволяют мне жить так, как я хочу.
   К утру чёрный корабль влетел в узкий пролив. Он нёсся вперед, не сбавляя парусов и не снижая скорости. Только несравненное мастерство капитана позволяло ему виртуозно маневрировать среди скал и мелей. Команды отдавались одна за другой. Боцмана сбились с ног, подгоняя матросов. Но те сами понимали, что их жизнь как раз и зависит от быстрого выполнения команд, поэтому старались изо всех сил. Какой бы ни была поганой их жизнь, а расставаться с ней никому не хотелось. Страх смерти либо парализует волю человека, либо многократно усиливает его жизненные силы, заставляя превзойти самого себя.
   Береговая охрана не сразу сообразила, что происходит: так стремителен и непредсказуем был прорыв большого чёрного корабля через узкий извилистый пролив. А вот когда в пролив стали втягиваться кильватерной колонной остальные пиратские корабли, береговая охрана уже очнулась и принялась натягивать заградительные цепи, и поднимать со дна колья. Одновременно на обоих берегах загрохотали метательные машины. Пираты смешали строй под градом зажигательных снарядов и камней. Но повернуть обратно не было возможности. Пришлось пробиваться вперёд. Нескольким кораблям каким-то чудом удалось перескочить через цепи и проскользнуть между остриями кольев. Остальные же сели на мель, неумело маневрируя, разбились о скалы, не вписавшись в поворот на полном ходу, а напоровшихся на цепи и колья сожгла или потопила береговая охрана. Уши глохли от воя летящих снарядов, треска бортов и ломающихся мачт, диких криков горящих заживо людей. Мольбы о помощи были не слышны в этой душераздирающей симфонии боя. Весь пролив был усеян горящими обломками кораблей и трупами разбойников. Тех, кому удалось выбраться на берег живыми, неминуемо ждала плаха на одном берегу или петля на другом. Всё кончилось очень быстро. Всего за час уничтожена армада пиратских кораблей, за каждым из которых береговые охраны многих прибрежных держав гонялись не один год.
   Капитан Рейгонар вывел свой корабль из пролива и, поймав попутный ветер, стал уходить на юго-запад. Вскоре из пролива выскочили четыре преследователя и тоже направились туда же. А за ними следом бросились в погоню боевые корабли Мрании и султанского флота Бари. Боевые корабли - это не торговые толстобрюхие морские бегемоты. Они вполне могли догнать пиратов и расправиться с ними, безжалостно пустив на корм рыбам.
   Чёрный корабль, развивая самый полный ход, уходил всё дальше от берегов в океан. Туда, где среди бескрайней водной равнины затаились коварные ловушки морского царя. Где-то там зияли провалы трёх огромных водоворотов. "Омуты Дьявола" звали их моряки, и старались не заходить в этот район, так как точного места их не знал никто. Единицам счастливчиков удалось вырваться из цепких объятий водоворотов, и каждый раз они указывали разные места.
   Рейгонар надеялся заманить преследователей в ловушку, проскочив между водоворотами, полагаясь на свою дьявольскую гениальность. А преследователи догоняли его, хоть и медленнее, чем до пролива. Видно пиратов осталось меньше, или их корабли получили повреждения. Не отставали и боевые корабли береговой охраны.
   Сутки длилась погоня, и наконец, утром зоркий глаз марсового вперёдсмотрящего уловил зловещие признаки Омутов Дьявола.
   Линия горизонта впереди обрела особую чёткость и чуть вогнулась. Скорость судна стала чуть заметно расти. Рейгонар приказал: "Свистать всех наверх!" и "Приготовить вёсла!" Засвистали боцманские дудки. Вёсла, обычно зачехлённые и уложенные вдоль бортов, спешно расчехлили. Матросы, действуя умело и быстро, открыли специальные порты, и приготовились вставить в них длинные вёсла. На каждое полагалось по три человека. Но пока вёсла не спустили на воду, у каждого стояло по одному матросу, остальные занимались парусами. Боцмана вновь срывали голоса, отдавая команды и скверно ругаясь. Матросы как угорелые черти метались по палубе. Все уже понимали: сегодня решится их судьба. Жизнь или смерть. Либо они проскочат меж гибельных водоворотов, и уйдут от погони, либо сгинут в пучине вместе с преследователями. А в том, что преследователи не откажутся от мести, сомнений не было. К тому же они заметно нагнали чёрный корабль и уже готовились взять его на абордаж.
   С каждой минутой горизонт впереди заметно прогибался, и вскоре с высоты мачты, а потом и с капитанского мостика открылось зрелище, завораживающее своей невыразимой ужасностью. Посреди бескрайней глади океана образовался огромный провал. Вокруг него вода закручивалась в бурном течении, ускоряя свой бег к центру. Заглянуть в жерло водоворота было невозможно, но ещё издалека слышался шум падающей в бездну, воды.
   Корабль уже захватило круговое течение, и он, набирая скорость, пошёл по широкой дуге вокруг гигантской смертельной воронки. Преследователи отчаянно шли следом, а вот боевые корабли береговой охраны не рискнули преследовать пиратов в таком опасном районе. Видно было как вся боевая эскадра спешно поворачивает назад. Видимо они посчитали, что пираты сами подписали себе смертный приговор, войдя в треугольник между водоворотами. Выбраться из такой ловушки невозможно.
   Когда чёрный корабль прошёл половину круга, и оказался на противоположной стороне воронки, раздалась команда: "Вёсла на воду!" За каждое весло ухватилось по три человека, и лопасти вспенили воду. Барабанщик начал отбивать такт. Сначала медленно, но спешно ускоряясь. Через несколько минут гребцы уже обливались потом, выдерживая значительно ускорившийся темп. Все, кто был способен грести, бросились помогать матросам. Жрецы, впервые оставив Таракана с ребёнком одних в каюте, тоже налегли на вёсла. Сам Рейгонар встал за штурвал, отослав рулевого помогать гребцам. Уже никто не кричал и не ругался. Слышно было тяжкое дыхание десятков, напрягавшихся из последних сил, гребцов. Корабль не должен завершить этот круг. На третьей четверти необходимо вырваться из объятий омута. Все это понимали, и безжалостно напрягали мышцы.
   Корабль шёл теперь не носом вперёд, а двигался по дуге правым бортом, теперь уже за кормой утробно урчала Смерть, поджидая новую жертву, разинув круглую свою пасть.
   Умело настроенные паруса, ловили полный ветер, вёсла гнулись под напором живой силы, а корабль постепенно стал выпрямлять свой бег. Но слишком медленно, очень медленно увеличивалась дистанция до ревущей бездны. А вот преследователи стремительно приближались. Уже можно было разглядеть перекошенные злобные рожи, разинутые в отборных ругательствах рты. Уже несколько тяжёлых гарпунов из баллист просвистело рядом с бортом. За каждым из них тянулся канат. Если бы хоть один из них зацепился за борт чёрного корабля, скорость бы упала. А потеря даже одного узла грозила гибелью. Но мстители просчитались. Им не хватило опыта и слаженности экипажей. Пока они выбирали на борт свои гарпуны и готовили баллисты к новому выстрелу, их лёгкие суда, имея чуть большую скорость, проскочили за кормой более тяжёлого корабля Рейгонара. Они увлеклись погоней и не поймали полного ветра, к тому же у них не было вёсел. С каждой секундой расстояние, отделявшее их от жертвы, начало увеличиваться. Все четыре корабля, уцелевшие из многочисленной пиратской эскадры, увлекаемые безжалостным течением, понеслись по кругу. Они замыкали круг, только неотвратимо приближаясь к трагическому своему концу.
   Чёрный корабль постепенно избавлялся от притяжения бездны. Дуга его движения не сходилась по спирали к центру, а наоборот, как пружина часового механизма разжималась наружу. А вслед ему, с палуб обречённых кораблей летели бешеные проклятия, вой жестокого разочарования и стоны отчаяния.
   Если преследователей уже можно было не опасаться, то борьба с жестокой силой океана продолжалась. Притяжение водоворота ослабевало, но и силы людей были на исходе. Двое матросов уже упали без сознания от перенапряжения. У нескольких человек носом шла кровь. Лопались кровеносные сосуды в глазах, превращая глазные яблоки в кровавые шары. Не выдерживая безумной нагрузки, рвались мышцы и связки. Но никто не пожелал бросить весло. Безумие самосохранения охватило всех.
   - Ну что приуныли, уроды? - кричал с мостика капитан. - Или вам жить надоело? А ну, черти полосатые, навались веселей! Сейчас за ваши дерьмовые шкуры никто не даст и коровьей лепёшки. Но если выберемся из этой переделки, можете считать себя богачами. Лучше сдохнуть за деньги, чем сраным отродьем сгинуть в этом чёртовом омуте.
   Нечеловеческим напряжением мышц, воли, и благодаря талантливому управлению капитана, пиратам удалось вырваться из ловушки. Теперь широкой дугой обогнуть ещё один омут и уйти подальше в океан. Но это уже совсем легко. Когда паруса начали справляться без вёсел, боцманские дудки пропели "Отбой аврала". Вёсла убрали на палубу, и гребцы попадали в изнеможении там, где стояли. Зрелище напоминало поле боя после битвы. Хоть и не было луж крови, но вся палуба усеяна была неподвижными телами. И лишь рты судорожно ловили воздух, загоняя его в измученные лёгкие. Вот если бы сейчас на них напали преследователи, их можно было бы брать голыми руками. Все силы были отданы безумной гребле. С капитанского мостика хорошо было видно как четыре корабля мстителей пошли на второй круг, затем на третий, всё ниже спускаясь вглубь воронки. Затем видны были уже только их паруса, стремительно нёсшиеся по сужающейся спирали. Крики гибнущих слились с шумом водоворота. Трудно представить, какой ужас овладел сейчас душами этих несчастных. Но, наверное, это законный итог их никчёмных жизней. Тот, кто не задумываясь убьёт любого ради наживы, сам должен быть постоянно готовым к смерти. Но одно дело умереть мгновенно в бою, а другое видеть свою смерть и быть бессильным противиться ей.
   Скоро и верхушки мачт скрылись в глубине провала. Суровый царь морей получил свою дань.
   Ещё почти два месяца счастливчики добирались до далёкого континента. После чудесного спасения команда гуляла три дня. Рейгонар расщедрился впервые в жизни. Из трюмов достали четыре больших бочки вина и десяток бочонков крепчайшего саронгского самогона. Лишь нескольким вахтенным запрещалось напиваться допьяна. Сам капитан, осушив за удачу залпом кружку самогона, оставался на мостике все три дня. От этих пьяных ублюдков можно ожидать чего угодно. Жрецы всё это время не выходили из каюты, охраняя бесценный свой груз. Лишь Таракан иногда совершал вылазки на камбуз - подогревал кашу для девочки и таскал из трюма фрукты.
   Вообще, Таракан оказался ещё и на редкость заботливой нянькой. Непонятно откуда взялась эта нежность и терпеливость к чужому ребёнку у мальчика, не знавшего с малолетства материнской ласки. Воспитание которого состояло из затрещин и грубых ругательств его отца - отпетого негодяя и разношёрстного сброда команды. Впрочем, отцом Рейгонара назвать можно с большой натяжкой. Ведь он даже не пожелал рассказать мальчику, что он его сын. А ещё и продал сына, как только замаячил приличный барыш. И тем не менее, жрецы, спавшие по очереди, с удивлением наблюдали с какой заботой и осторожностью их слуга обращался с девочкой. Он до сих пор не понимал, зачем они украли этого ребёнка, но раз уж так должно было быть, всеми способами пытался смягчить девочке потерю матери. А та словно почувствовала в нём собрата по несчастью. К жрецам Светозара относилась насторожено, часто плакала и капризничала у них на руках, а с Тараканом затихала, охотно играла, и даже, серебряным колокольчиком заливалась заразительным смехом, позабыв горести и печали. Даже свирепые физиономии отъявленных преступников теплели, когда в хорошую погоду дети играли на расстеленном у фальшборта ковре под надзором одного из жрецов.
   Путешествие закончилось. Четверо пассажиров чёрного корабля прибыли в Туртелиакан и отправились в столичный храм Солнца, где их уже ожидал старший жрец Архагор. Но в зал Магического Ока Таракана не пустили. Даруг и Масар с девочкой на руках вошли в центральное помещение храма без него. Каково же было его удивление, когда на следующий день, при огромном стечении жителей столицы и приезжих иноземцев было объявлено, что верховная жрица Солнца и правительница Солнечных Гор прибыла вчера. И людям показали Светозару, восседавшую на маленьком хрустальном троне в золочёной одежде и со сверкающей солнечными камнями диадемой на голове.
   Но в день прибытия произошло такое, чего никто не ожидал.
   - О, братья мои, я рад приветствовать вас на родине! - широко раскрыв объятия Архагор двинулся навстречу вошедшим. - Покажите мне её.
   Девочка беспокойно вертелась на руках Масара, но увидев Архагора, замерла, настороженно и любопытно разглядывая его.
   - Вот она, - хором ответили жрецы, и протянули ребёнка старшему жрецу.
   Мудрый старец принял девочку на руки как величайшую и хрупкую драгоценность. Он усадил Светозару на креслице около окна и стал внимательно разглядывать её. Трогал маленькие ладони, заглядывал ей в глаза, гладил волосы, принюхивался. И лицо его постепенно теряло радостное выражение. А когда он повернул головку ребёнка левой стороной к окну, стон досады и отчаяния вырвался из его груди.
   - О, Солнце, за что ты прогневалось на нас? - скорбно произнёс он. - Это не она!
   - Как? Что вы такое говорите, о мудрейший? - придя в себя от неожиданного заявления, почти одновременно спросили жрецы. - Ведь всё совпадает. И Амулет подтвердил правильность выбора.
   - Вы забыли, что цвет морской волны наших морей отличается от цвета моря той страны. Наше Солнце светит почти белым светом, а там оно жёлтое, - сурово заметил Архагор.
   - Но Амулет, Амулет подтвердил подлинность дитя Солнца, - оправдывался Даруг. - Он ярко светился и даже вибрировал.
   - А вот вибрации как раз и не должно было быть, - уже мягче произнёс старец. - Вы этого не могли знать, потому что тогда этого не знал и я. У всех предыдущих правительниц Амулет не вибрировал.
   - Но мы собрали очень подробные сведения о правящих семьях многих стран, и нигде не рождалось девочки в этот день и с такими приметами.
   - Вы не виноваты, братья мои, - грустно ответил на это Архагор. - Вы выполнили свою миссию достойно и полностью. Это моя ошибка, это я виновен во всём. Лишь вчера я узнал особую примету, но сообщать её вам было уже поздно. За левым ухом ребёнка должна быть отметина в виде небольшого красного ангела. Здесь ничего нет - это не она! - воздев руки ввысь, он чуть не плача вопросил. - Силы Небесные, почему вы так поздно дали мне ответ? Чем я заслужил Вашу немилость, что вы покарали меня такой роковой ошибкой?!
   - По-моему, вы напрасно оговариваете себя Учитель, - произнёс смиренно Масар. - Это не ваша ошибка, а воля высших сил.
   - Не за это я возлагаю на себя ответственность, - совсем упавшим голосом произнёс убитый горем жрец. - Я допустил непростительную ошибку в простейших вычислениях. День Великого Всплеска начинается у нас на половину суток позже, чем у них, а значит, настоящий ребёнок Солнца мог родиться днём позже по их календарю.
   - Но, по нашим сведениям, не рождалось такой девочки во все ближайшие к указанной дате дни, - смело заметил Даруг. - И у нас ещё осталась последняя надежда. Нужно испытать её Солнечным мечём.
   - Да, да, да, но это очень слабая надежда, а пока никто не должен знать, что она - это не Она.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

часть вторая

Искупление

  
   Фигура в сером дорожном, основательно пропылённом и изрядно потрёпанном, плаще чётко выделялась на фоне сверкающего солнечными бликами океана. Сандалии на ногах человека тоже имели плачевный вид. Крепкие, очень загорелые ступни загрубели от дальней дороги, ногти потрескались. По всему его виду можно было предположить, что человек проделал далёкий путь по горам пешком. Так оно и было. Молодой человек уже давно шёл пешком, после того, как пали оба его мула. Первый оступился в пропасть с узкой горной тропы, унеся с собой запас фуража и провизии, а второй околел от голода среди бесплодных скалистых хребтов. Остатки воды и немного вяленого мяса погибшего мула путник нёс на себе, экономя каждую каплю и каждый кусочек. Теперь же он стоял на вершине хребта совершенно без груза. Вода закончилась ещё вчера, а без пищи он остался трое суток назад. Но всё позади, гибель от жажды ему уже не грозила. Там внизу, где океан вдавался в сушу небольшой бухтой, шумел весёлый горный ручей. Прохладные хрустальные струи его разбивались о камни мириадами алмазных брызг, создавая яркую многоцветную радугу. Вдоль ручья зеленела растительность, а значит найдётся и что-нибудь съедобное для пустого желудка. Оставалось только осторожно спуститься по крутым склонам, не свернув себе шею. Погибнуть в конце пути было бы очень глупо и обидно. Но молодой человек не был случайным гостем в этих горах. Его изрядно уставшие, но тренированные мышцы уверенно несли красивое тело. В движениях его чувствовалась уверенность и опытная неторопливость. Каждый шаг приходился именно туда, куда и следовало ступать. Ибо крутой склон таил в себе коварные сюрпризы. Неопытный скалолаз мог запросто рухнуть вниз, наступив на непрочный камень. Спускаться приходилось без тропы, цепляясь за всевозможные выступы руками и ногами. Неимоверным усилием воли приходилось сдерживать себя от торопливости, как бы ни было сильно желание припасть горячими губами к живительным струям. И даже когда до подножия скалы оставалось не более его роста, он не стал прыгать, а заставил себя аккуратно спуститься на траву. Спустившись, он припал спиной к горячим камням и внимательно оглядел окружающую бухту. Особо внимательно взгляд его прощупывал растительность вдоль ручья. Не найдя ничего подозрительного, молодой человек всё же дал волю желанию, и бросился к воде. Не останавливаясь, упал на живот, и проскользил по траве до самого ручья.
   Руки упёрлись в песчаное дно, а голова погрузилась в воду почти целиком. Жажда поглотила всё его сознание. Он большими глотками хватал прохладную воду, да так, что чуть не поперхнулся ею. О, какое наслаждение!!! Обветренное лицо, потрескавшиеся губы, одеревеневший язык и пересохшая глотка как величайшее благо восприняли живительное прикосновение ласковых струй. Оторваться не было сил. В этот момент хотелось стать рыбкой, и не покидать эту прекрасную стихию. Но человек - не рыба. Запаса воздуха в лёгких хватило ненадолго, но до боли в груди он продлевал счастливые мгновения. Вырвав голову из ручья, молодой человек откинулся на спину, и судорожно стал хватать ртом воздух. Блаженство! О, какое блаженство, вот так лежать на мягкой траве около весёлого ручья, зажмурив глаза, и закинув руки за голову. Мышцы наконец-то расслаблены после долгой дороги, ступни ещё гудят от усталости. Слух с наслаждением воспринимает журчание потока, отдалённый шелест прибоя, пение нескольких птах в зарослях и возню насекомых в траве. Где-то наверху завывал ветер между скал, а в этой маленькой бухте стояла тишина. Райское место. Забыться бы здесь навсегда. Забыть про все невзгоды и заботы этого жестокого мира. Пусть где-то там, вдалеке отсюда бушует Природа, гремят войны, косят людей страшные болезни. Зло и несправедливость находят свои жертвы. Остаться бы здесь, и жить в своё удовольствие. Но...! Всегда найдётся то самое "НО", которое не даёт человеку покоя, гонит его по свету, заставляет совершать подвиги или подлости!
   Он встал. Кричавший от голода желудок заставил его подняться. Перескочил через ручей и углубился в заросли кустарника. Горсть ягод несколько успокоила неугомонную утробу. Собрав в пучок съедобные травы, он отправился на берег. Вода и Солнце - источник жизни, а море не даст умереть с голоду.
   Дорожный плащ упал на мелкую гальку пляжа. Видавшие виды сандалии успокоились рядом. Широкий пояс с кармашками и кривым кинжалом лёг тут же. Следом за ним полетела давно нестиранная, белая полотняная рубаха. Сброшенная одежда обнажила великолепное гибкое тело атлета. Жажда подсушила его, и потому мышцы выглядели более рельефно, чем обычно. Длинные каштановые волосы собраны в хвост на затылке. Мраморные и бронзовые статуи таких атлетов украшают самые роскошные дворцы и храмы. Теперь таким храмом стала маленькая изящная бухта, укрытая стенами суровых неприступных скал. Мужественности этому молодому изваянию придавали два свежих шрама. Один рваный через левое плечо, а другой, явно от копейного удара, на правом бедре. Но они, умело залеченные, уже не причиняли неудобств.
   Атлет взмахнул несколько раз руками, разминая мышцы, и бросился в объятия океана. Через несколько секунд голова его показалась на поверхности. Он улыбался как мальчик, легкомысленно бултыхая ногами и руками, а голубые глаза его светились радостью. Короткое время он просто наслаждался купанием, но потом, набрав побольше воздуха в лёгкие, надолго исчез под водой. Несколько затяжных погружений позволили ему собрать дюжину съедобных моллюсков, и поймать довольно крупного краба. Роскошный ужин почти готов, осталось только развести костёр. В кармашках широкого пояса имелось много нужных в дороге вещей. И с топливом проблем не оказалось. Он так и ужинал, не одеваясь. А кого стесняться? Кроме него здесь не было никого.
   Но перед тем как приступить к трапезе молодой человек совершил какой-то странный ритуал. Не то сотворил молитву, не то медитировал. Он достал из поясного кармашка небольшой фиолетовый кристалл и вставил его в углубление на золотом медальоне. Медальон в виде Солнца висел у него на шее, и с ним он не расставался. Зажав медальон с кристаллом в ладони, приложил их ко лбу. В течение нескольких минут он сидел неподвижно, закрыв глаза. Чуть слышный шёпот слетал с его губ. Затем, удовлетворённый своими действиями, приступил к ужину.
   После еды, сытость и усталость свалили путника в сладкое забытьё сна. Но не всё его сознание затуманила дрёма. Какая-то малая часть бодрствовала и бдительно несла караульную службу; при малейшей опасности готовая поднять тревогу, приводя тело и мозг в боевую готовность. Так до утра он и проспал, лишь к ночи перебравшись на траву и завернувшись в плащ.
   А с первыми лучами Солнца веки его разомкнулись, и отдохнувшие мышцы, упруго подбросили тело. Завтракать он не стал, так как на горизонте показался парус. Маленький парусник приближался именно к его бухте.
   Молодой жрец Солнца вновь поднялся на палубу сытый и довольный. Его аккуратно расчёсанные, длинные каштановые волосы крупными волнами разливались по плечам. Одет он был в белоснежный хитон, а на ногах его красовались новые жёлтые сандалии из мягкой кожи. И лишь потрескавшиеся ногти на пальцах ступней свидетельствовали о тяготах пути, который преодолели эти ноги. Погода стояла прекрасная. Лёгкий ветер плавно гнал вперёд парусник. Бирюзовая грудь океана дышала ленивой зыбью. Мелкая волна бежала поперёк неё. Молодой человек прислонился к борту и с удовольствием разглядывал проплывающий берег.
   В какой-то момент взгляд его зацепился за чёрное пятно среди прибрежных скал. Напрягая зрение, всматривался он в странный предмет, несвойственный местному ландшафту. Что-то до боли знакомое чудилось ему в очертаниях этого чёрного пятна. Что это!? Неужели это то, что ему кажется? Знакомый рисунок мачт, знакомые с детства обводы корпуса. Чёрный корабль! Призрак это или реальность? Уж не видения ли посетили его уставший мозг? Но нет, это не галлюцинация. Всё чётче вырисовывались зловещие формы на фоне коричневых скал.
   - Что это? - обратился он к капитану судна, указывая в сторону берега.
   - Это сидит на камнях большой пиратский корабль, уважаемый Стеналь, - почтительно ответил капитан.
   - Значит это явь, - произнёс тихо жрец, и задал новый вопрос, - а давно сел на скалы этот корабль?
   - Давно, очень давно. Лет пятнадцать назад. Здесь все знают про него. А вы разве не знали?
   - Я впервые в этих краях, и ничего о нём не слышал. А можем мы подойти к нему?
   - Я бы очень рекомендовал вам не делать этого, - насторожившись, ответил капитан.
   - Мне просто интересно. Если он здесь так давно, почему его ещё не растащили местные жители? Строевой лес в этих местах очень дорог. Или я ошибаюсь?
   - Вы правы, хорошего дерева здесь мало, - ответил серьёзно собеседник, - но ни один здравомыслящий человек не приблизится к этому кораблю. Там живёт Смерть!
   - Тогда почему его до сих пор не разбили волны штормов?
   - Шторма здесь не часты, а корабль этот заколдован. Его не трогает ни гниль, ни огонь. Проклятое место!
   - А что, пытались его поджигать?
   - Да, чтобы не распространял заразу, - пояснил капитан и продолжил, - все, кто осмелился приблизиться к нему, заболевали неизвестной болезнью и умирали в страшных мучениях.
   - И что же?
   - Ничего. Так и оставили его в покое. Прокляли это место, и никто больше не приближается к нему.
   - Странно. И интересно.
   - Если вам дорога жизнь, уважаемый, забудьте про него.
   Через три недели небольшая парусная лодка приближалась к проклятому месту. Там на камнях, среди торчащих со дна скал покоилось чёрное тело большого парусного корабля. По мере приближения к нему становилось видно, что время всё же не пощадило прочный корпус корабля. В проломы корпуса хлестала вода. Обветшавший такелаж болтался как рваная паутина, гнилые лохмотья парусов полоскал морской ветер, гулявший и по внутренностям корпуса, врываясь через разбитые иллюминаторы кормового салона. Несколько рей были сломаны и свисали на гнилых снастях. Удивительно, что брошенное командой судно прожило ещё так долго.
   Стеналь, а именно он управлял маленьким парусником, спустил парус и приготовился к высадке на проклятый берег. Он не боялся заразиться страшной болезнью, заранее приняв меры предосторожности. Защитная мазь покрывала всё его тело, а одежда пропитана была специальным отваром из особых трав. Дыхание его будет защищать курильница, дым которой убивает любую заразу, витающую в воздухе.
   Молодой жрец ловко спрыгнул на пологий берег и закрепил канат за большой валун. С чувством некоторого трепета он принялся разглядывать чёрный труп некогда грозного корабля. Сначала никаких признаков жизни не обнаруживалось. Но потом он нашёл еле заметную тропинку, ведущую от корабля вглубь густых зарослей кустарника. За кустарником, на широкой поляне обнаружилось почти свежее кострище. Не далее как неделю назад здесь кто-то побывал. Странно! А ведь это место проклятое. Значит, нашёлся бесстрашный человек.
   Жрец решил вернуться к кораблю и обследовать его. С одного из камней на борт был перекинут трап. Добраться до трапа не составляло труда, и посетитель взошёл на борт без приглашения. Доски рассохшейся палубы заскрипели под ногами, будто старец-отшельник приветствовал паломника в своём скиту. Старый корабль узнал одного из своих многочисленных членов экипажа. Всё ему здесь было знакомо, мало что изменилось с тех пор, как он последний раз сошёл с чёрного борта.
   - Я знал, что ты вернёшься, Таракан, - проскрипел другой голос. Знакомый голос.
   Молодой человек повернулся на голос, и заметил во мраке дверного проёма кормовой надстройки призрачный силуэт. Там стоял человек.
   - Если это ты, капитан Рейгонар, выходи! Если же это призрак капитана, сгинь бесследно! - и он совершил широкое знамение.
   - А ты сильно изменился, сынок, - с горькой ухмылкой проскрипел капитан.
   - Не смей называть меня своим сыном! - негодуя, крикнул жрец. - А вот Тараканом можешь называть по-старинке. Это имя меня нисколько не оскорбляет.
   - Обидчивый какой. Но ведь ты действительно мой сын, - выйдя наружу, сказал Рейгонар.
   То, что предстало взору, представляло ужасное зрелище. Парадный костюм пиратского капитана надет был на живом куске мяса. Кожи на лице и руках видно не было. Запёкшиеся коросты кое-где оторвались, обнажая гнойные язвы. Два красных слезящихся глаза лихорадочно блестели из-под полей шляпы. Знаменитая рыжая грива волос исчезла вместе с кожей. В проёме рта виднелся лишь один клык и несколько гнилых обрубков зубов. На человека этот разлагающийся труп был мало похож. Даже видавший виды молодой жрец ужаснулся от мерзкого вида бывшей грозы океана.
   - То, что ты зачал меня, изнасиловав какую-то женщину, не делает тебе чести, а то, что ты продал меня как вещь, вообще лишает тебя права называться отцом.
   - Раз ты так зол на меня, значит, ты пришёл отомстить, - произнесло уродливое чудовище.
   - Нет, смерть была бы для тебя наградой, - сурово ответил Таракан, - детское желание давно прошло, убивать тебя я не стану. Не для того я хотел встретить тебя ещё раз. Телесные страдания посланы тебе за все твои злодеяния, и смерть не скоро освободит тебя. Но облегчи свою душу, если она у тебя есть. Скажи мне, кто моя мать?
   Рейгонар присел на ступень трапа и с многочисленными паузами повёл свой рассказ. Так много он никогда в жизни не говорил:
   - Это было давно. В заливе Эр-Гади, на юге того континента, - он кивнул в сторону океана, - я захватил галеру эмира. Добыча была богатой. Но главным трофеем для меня стала дочь эмира Зурна. Правда, весь флот эмира бросился в погоню за мной, но куда им до меня... Первый и последний раз в жизни, я испытал чувство, которое глупое человечество называет "Любовь". Эта девушка была действительно прекрасна. Много красивых пленниц уложил я под себя, но эту долго не позволял себе тронуть. Её жгучая ненависть ко мне лишь разжигала огонь желания. Сломить её мне так и не удалось. Отчаявшись получить её любовь, я дал волю своей похоти и наслаждался ею как только мог. Она несколько раз пыталась наложить на себя руки, но я не позволил ей умереть. А когда родила тебя, мне она надоела, и я продал её работорговцам, предупредив, что за неё можно получить огромный выкуп от эмира. Что стало с ней дальше, я не знаю. Но я вижу, ты впитал красоту и гордый нрав матери, хоть и вскормила тебя чёрная рабыня. От меня же тебе досталось лишь сильное выносливое тело.
   Может и правильно, что тебя выкупили жрецы. А возможно, ты бы стал знаменитейшим пиратом, превзойдя даже меня. Хотя... видишь, как я кончил. После того как я доставил вас в столицу, Архагор сполна рассчитался со мной и с командой. Часть этих ублюдков сразу же сбежало от меня. А оставшихся не хватило, чтобы справиться со страшным штормом, который тогда налетел так внезапно. Это небывалое явление в этих тихих местах. Мой корабль выбросило здесь на скалы, а сам я свалился в жуткой лихорадке. Это ваш Архагор, наверняка, наслал на меня болезнь. Остатки моей команды испугались заразы и сбежали как крысы с корабля. А несколько оставшихся, передохли, заразившись от меня. Меня же смерть пощадила, но болезнь превратила меня в кровавый кусок мяса. По ночам я вою от боли. Алкоголь уже не заглушает её, и лишь дурманящий порошок из листьев ракала слегка притупляет страдания. Я много раз пробовал покончить с собой, но в последнее мгновение руки опускались. Смерть действительно отказывается наградить меня. Возможно, я бы подох от голода, но нашлись жадные люди, которые рискуя, продают мне пищу за моё золото, им до сих пор набиты трюмы этого корабля. Даже вместо балласта в киль заложены золотые слитки. Эти люди оставляют еду на поляне, а я бросаю в костёр горсть монет. Так и мучаюсь я все пятнадцать лет в этом проклятом месте. Никто не избавит меня от страданий: ни ты, ни я сам, ни кто-либо другой. Хотя, местные жители и пытались сжечь меня вместе с кораблём, но смоляной состав, которым пропитано дерево моего корабля, не горит. Это секрет моего рода - рода конунгов Ронголандов, проклятого народом рохов, что живут на узкой полоске Рохоновых утёсов вдоль северо-западного побережья того континента за то, что когда-то братья перебили друг друга в борьбе за королевскую корону, оставив их без правителя, а страну ввергли в хаос. Я последний из этого рода. Ну, это дела далёкого прошлого...
   Наверное, уже никто, кроме меня, не знает секрет приготовления негорючей смолы. Тебе, по наследству, достанется много моих секретов. Всё, что я знаю, записано на негорючей бумаге и спрятано в сундуке, под настилом гальюна. Мне больше некому всё это оставить. Ты единственный наследник. Подожди, не возражай! Чем бы ты ни занимался, какую бы ты веру ни исповедовал, всё это может тебе пригодиться. Бери, я не держу на тебя зла. Но и не жду от тебя прощения, - закончил исповедь капитан.
   - Золото - лишь металл, а знания и опыт - есть истинное богатство человека. И только за это я говорю тебе "Спасибо". Сундук я возьму, а всё остальное пусть останется при тебе. Прощай.
   - Прощай, Таракан, прощай сынок, - еле слышно прошептал капитан, а потом громко прохрипел вслед, - помни, в твоих жилах течёт королевская кровь двух династий! Возможно, это тебе тоже пригодится.
   Ответа не последовало.
  

*

   Вот уже тринадцать лет нет на континенте места, где бы люди могли жить, не вздрагивая от малейшего шороха. Тринадцать лет льётся кровь, тринадцать лет властители всех государств не могут найти путь к согласию. Рыдают без родителей сироты, родители оплакивают погибших детей. Жёны стенают над трупами убитых мужей. Мужчины рвут волосы и воют от бессилия, хороня тела своих любимых. Зачем эта бессмысленная война? За что гибнут лучшие сыны народов? Как осушить реки слёз и крови? Вопросы эти не находят ответа вот уже тринадцать лет.
   Кто мог подумать тогда, четырнадцать лет назад, что в стенах столичного храма Солнца, в зале Магического Ока, нельзя говорить откровенно и правдиво? Оказалось, что и здесь есть вражеские уши. Кто бы мог подумать?
   Через год после того, как на трон взошла новая верховная жрица и правительница Солнечных Гор Светозара, в столицу Туртелиакан прибыли послы всех соседних государств. Они от имени своих государей заявили, что истекло тридцать лет, как в Солнечных Горах нет правительницы и верховной жрицы, ибо Светозара не является таковой по праву. Она, якобы, не та, за кого её выдают. Никакие уверения в ошибочности таких заявлений действия не возымели. Послы требовали предъявить доказательства подлинности Дитя Солнца. Но как предъявить их? Ведь их действительно не было. Внешность девочки не убедила послов. Солнечный меч в её слабой руке лишь светился белым пламенем, но не имел мощного поражающего воздействия. А "Ковчег" вовсе её не слушался. Как можно доказать им, что слабое несмышлёное дитя не в силах совладать ещё с мощью всевышних артефактов? Но и не это оказалось главным. Основным аргументом недоверия послужило отсутствие на теле Светозары божественного клейма.
   И что бы ни говорили жрецы и правительство Солнечных Гор, ни один аргумент не воспринимался протестующей стороной. Они твердили лишь одно: если по истечении тридцати лет на трон не взошла истинная верховная жрица, пророчество считается утратившим силу. А по сему, эра главенства Солнечных Гор над всем континентом закончилась. Ничто теперь не сдерживает правителей соседних государств от предъявления ей накопившихся претензий. А претензии носили в основном территориальный характер. Кому-то нужны были плодородные долины. Кто-то требовал богатые рудники в горах. Другие требовали выплаты дани в возмещение мифического ущерба, причинённого за время главенства государства Солнечных Гор. Все хотели урвать жирный кусок от тела богатого соседа и спешно собирали войска, зная, что мирным путём удовлетворить свои требования не удастся. И через год война пылала уже на всех границах. В рядах агрессоров тоже не было согласия, и они перегрызлись между собой. Немногочисленные войска Солнечных Гор не могли противостоять натиску хорошо подготовленных и несметных полчищ захватчиков. Они отступали с боями, отдавая врагу одну провинцию за другой. Меньше года понадобилось нападавшим для захвата большей части территории огромного государства. Врагов удалось остановить только ценой неимоверных усилий. Кровью переполнились реки. Воздух почернел от дыма пожарищ. Тысячами трупов завалены многочисленные поля сражений. Дикое зверьё одурело от обжорства человеческим мясом. В руках защитников Солнечных Гор осталась только одна столичная провинция с несколькими горными селениями и Храмовый город в заоблачных высотах неприступных гор.
   Казалось бы на этом можно закончить войну, но она полыхала повсюду. Каждый воевал с каждым. Все словно посходили с ума от запаха крови и жажды наживы. Через пять лет ужасной бойни население на континенте сократилось втрое. Всеобщая война приобрела характер вялотекущего конфликта. Никто не хотел уступать и первым предложить мир противнику. Будто какая-то неведомая зловещая сила сталкивала народы в беспощадной бессмысленной войне. Но ни у кого уже не осталось сил на решающее сражение, которое могло бы уничтожить противника или заставить его капитулировать. Мелкие стычки небольших отрядов вспыхивали повсеместно. И уже трудно было разобрать, чьи войска нападают, и на кого нападают. Любой мог быть врагом.
   Обнищание и разорение царило на некогда процветавших территориях. Торговля и ремёсла зачахли. Страх и подозрительность воцарились в душах людей. Эпидемии ужасных болезней косили мирное население, и неоткуда было ждать помощи. Казалось, не будет конца бесчисленным смертям, а война затихнет только тогда, когда воевать уже будет некому.
   Таракан вырос на этой войне. После того как его приняли в ученики, ему дали новое имя - Стеналь. Что на местном наречии означало "Железный". Получалось, что именем ему стало прозвище, полученное в Мураване. Все эти годы он учился и воевал. Только его война проходила не в армейских колоннах с оружием в руках, не в кровавых битвах. Его готовили как и прежде выполнять тайные поручения. Жрецы Солнца вообще не принимали участия в открытых боевых операциях на полях сражений. Они всё время пытались найти выход из создавшейся труднейшей ситуации. Тайные переговоры, разведка, подкупы и тому подобные акции были их уделом. Стеналь не раз пробирался по вражеской территории, выполняя тайные поручения. С возрастом приходил бесценный опыт, а потому и задания становились всё труднее и опаснее. Своей безупречной службой и успехами в учёбе Стеналь заслужил право перейти из учеников в касту жрецов. Не все жрецы возвращались назад. На руках молодого жреца умер от ран его наставник и старший друг Масар. Второй учитель Даруг, совершив немало подвигов, перешёл в ранг старших жрецов. И его тело страдало от многочисленных ран. Но не зря было затрачено столько сил и нервов, пролиты реки пота и крови.
   И вот теперь стали заметны успехи многолетней деятельности самоотверженных и незаметных служителей верховного божества. Некоторые военачальники согласились не возобновлять набегов на соседей. Двух правителей удалось склонить на свою сторону и заключить союз. Южная Спаргия заявила о своём нейтралитете и вышла из войны. Но если с противниками ещё и можно было договориться, ведь они тоже устали от войны, то с многочисленными разбойничьими шайками договориться было почти невозможно. Власти плохо контролировали свои территории, и этим успешно пользовались грабители. Как и в любое смутное время просыпаются и вылезают из своих вонючих нор самые мерзкие и отчаянные человеческие твари. Они не подчиняются никому. Нападают на всех, кто слабее их. И пусть недолговечны их разбойничьи банды; на их место приходят новые, пополняемые негодяями всех мастей или просто отчаявшимися людьми из разорённых войной селений, потерявшие всякую надежду на иную жизнь, кроме преступной.
   Три года назад, когда надежда на окончание войны стала реальной, Архагор сложил с себя полномочия старшего жреца Солнца и отправился за океан, дав обет исправить свою роковую ошибку, отыскав истинное Дитя Солнца. Тяжесть собственного греха лежала на нём непомерным грузом, и он любым путём желал искупить свою вину. Но начавшаяся война и Высший Совет не позволили ему отправиться в путешествие раньше. А теперь он бродил по далёким странам как простой паломник.
   Архагор разыскивал девочку с божественным клеймом, а в это же время узурпатор власти в Славии, царь-самозванец Антиох, узнав, что дочь Всеволода и его племянница жива, повелел своим людям тайно отыскать законную наследницу престола. Лишь она одна осталась в живых после гибели царской семьи. И только она мешала ему править государством на законных основаниях. Ведь если не останется в живых никого из детей прежнего царя, трон должен занять его младший брат. Поиски девочки, имени которой никто не знал, начались недавно. Раньше этому мешала война с кочевниками и разразившаяся вслед за ней междоусобица славских князей.
  

*

   Уголёк плавно скользил по белой штукатурке стены, выводя чёткую выверено-изогнутую линию. Блестящие детские глаза с восхищением следили за каждым движением руки монастырского художника. Каким божественным даром нужно обладать, чтобы создавать эти прекрасные картины? Такой вопрос задавала она себе не раз, наблюдая, как рождались сначала неясные контуры, а потом стена расцветала чудесными красками. Сердце замирало от радости, когда волшебные кисти и рука старого мастера рождали изображения райских птиц, благородных крылатых коней, строгие, но ласковые лики святых. Ах, как бы и ей хотелось уметь рисовать так же красиво, как он. Но пока из-под нетвёрдой детской руки выходили каракули, вычерченные палочкой на песке, лишь отдалённо напоминавшие птиц и животных. А пока она всё время, свободное от уроков, тайком наблюдала за волшебством монастырского живописца. Тайком - это она так думала, а острый глаз отца Филония давно примечал в тёмных углах блеск двух прекрасных сапфиров. Старчески ухмылялся в реденькие седые усы, но делал вид, что ничего не замечает. И он в детстве так же восхищался работой живописца. Долгие годы прошли в упорном учении, прежде чем ему было доверено расписывать фресками божьи храмы и писать лики святых на досках драгоценного алебастрового дерева. Пусть смотрит, пусть учится. И даже если ничего у неё не получится, видения прекрасных картин заронят в младую душу живительные зёрна добра. Ребёнок, умеющий восхищаться и понимать красоту, не сможет вырасти злым и алчным человеком.
   Так думал старый художник. Но не все разделяли его мнения. Одноклассники и учителя считали её не от мира сего. Сторонилась она шумных детских забав, не играла с подружками в куклы, не выказывала особого рвения в учёбе. Лишь учитель каллиграфии не мог нахвалиться своей ученицей. Лучше всех выводила она буквицы, ровнее и аккуратнее всех ложились на восковую дощечку её строчки.
   А впрочем, думали многие учителя, зачем девочке науки? Подрастёт, выйдет замуж, нарожает детей и забудет всё, чему учили. Зачем женщине география и арифметика? Читать, и то не обязательно. Но раз уж было указано взять её в монастырское обучение, так тому и быть. Тем более что сам настоятель указал обучать сиротку наряду с другими детьми.
   Долгими северными зимами жила Ясна при монастыре в учёбе и церковных послушаниях, лишь изредка навещая свою названную бабушку Евдоху. Когда озеро покрывалось льдом, бегала она одна в деревню. Была у Ясны и названная мать Молодила. Но давно уже не живёт она с ними в этой деревне. Лет уж шесть прошло, как увёз её с собой красивый кормщик Ратмир. Полюбил он молодую женщину и сдержал слово, данное ей. Разыскал в этакой глуши и взял в жёны. Не хотела Молодила уезжать без девочки, да уговорила её бабка Евдоха:
   - Езжай, милая, езжай, раз уж счастье тебе привалило. Свою семью строй, своих деток рожай, а об этом ребёнке я позабочусь, да и монастырь её не оставит. И тайну её я тоже сберегу.
   И уехала Молодила из деревни с лёгким сердцем. Ведь указ, данный ей царём Всеволодом, утратил силу. Не было в живых прежнего царя. Не было в государстве прежнего порядка. Захвативший трон Антиох, объявил себя самодержцем после гибели всей царской семьи. Другие наследники ему были не нужны. Некоторые князья и бояре не поддержали царя-самозванца и объявили о неповиновении. И вот уже который год страну раздирают междоусобицы. В этой кровавой кутерьме нет никому дела до маленькой девочки и бывшей придворной няньки.
   А девочка росла под присмотром бабки. С самого малолетства Евдоха замечала в девочке много необычного, и взялась развивать эти необычные способности по-своему. Долго жила на этом свете старая женщина, много чего знала и умела. Вот и решила передать свои навыки названной внучке. Бродили они по лугам и лесам, вдоль ручьёв и по берегам озера. Учила бабка девочку слушать растения, понимать животных, улавливать смысл шума ветра и журчания воды. Учила распознавать полезные травы, собирать их и готовить разные снадобья. Радовалась, что пришлась эта учёба девочке по душе. Жадно впитывала внученька бабкины знания. Когда же пришла пора отдать Ясну в монастырское ученье, открылась и ещё одна способность ребёнка. Очень удивилась старая бабка, когда увидела нацарапанную прутиком на прибрежном песке собачонку. Дар божий живёт в ребёнке, и загубить этот дар - великий грех. Сама Евдоха даже подпись свою никогда не умела поставить, а не то что рисунки рисовать. И поэтому радовалась каждому новому рисунку внучки.
   А внучка упорно старалась научиться рисовать. Только вот на песке много не изобразишь, а пачкать белые монастырские стены грешно, вощёные дощечки выдавали только на уроках. Вот она и придумала рисовать угольком на бересте. Уж этого добра в лесу полно. И рисовала девочка всё, что видела вокруг, только вот жаль, красок не было у неё.
   Как-то, после долгих сомнений, осмелела Ясна настолько, что решилась показать свои художества отцу Филонию. Когда старец отдыхал после трудов праведных, к нему в мастерскую вошла Ясна.
   - Ну, здравствуй, дитя божие. С чем пожаловала к старику? - видя замешательство девочки первым начал мастер.
   - Позволь батюшка Филоний полюбоваться на творение твоё чудное, - стесняясь, промямлила Ясна.
   - Да ведь видела ты мои творения не раз, а вот что у тебя там за спиной? Что ты мне принесла, да показать боишься?
   Девочка, смущаясь, протянула толстую связку берестяных листов.
   Мастер с серьёзным видом принял их, развязал верёвочку, и долго внимательно разглядывал детские рисунки. Всё это время девочка стояла у двери, опустив глаза и, затаив дыхание, ждала приговора художника.
   После долгой паузы старик поднял к потолку глаза и тихим шёпотом произнёс:
   - Чудны и неисповедимы дела твои, Господи. Зачем наделил даром великим это ангельское создание? - затем опустил взгляд на Ясну и обратился к ней ласково. - Ну и зачем ты мне это принесла? Что ты хочешь от меня услышать?
   - Не знаю, батюшка. Бабушке Евдохе очень нравится, а ребята смеются.
   - Бабушка твоя умная женщина, а ребята просто глупые по молодости лет своих. Не обижайся на них.
   - Я и не обижаюсь.
   - Да от меня-то ты что хочешь? - спросил сочувственно старик.
   - Научи, батюшка Филоний, меня рисовать так же красиво как и ты, - на одном дыхании выпалила девочка и замолчала, залившись стыдливым румянцем.
   - Вона ты чего захотела! - полушутя хмыкнул Филоний. - Да видано ли дело, чтобы женщине доверили храмы расписывать или писать святые лики?! Ишь куда замахнулась!
   - Я об этом и не мечтаю, - придя в себя, смело заявила она, - хочу просто писать красоту: цветочки, птичек, зверюшек лесных, бабушку Евдоху и тебя батюшка.
   - Эк, она как вспыхнула, во характер-то! А ведь младенец ещё!
   - Научи, батюшка Филоний, богом прошу! - бросилась девочка на колени, и схватила для поцелуя сморщенную ладонь мастера, испачканную красками.
   - Ну, ну, неча мне руки лобзать, не святой, чай! - отдёрнул руку старец. Потом погладил её по голове и с жалостью в голосе добавил. - Не могу я взять тебя в ученики, только мужеска рода должны быть ученики этого ремесла. А ты будущая жена, не положено тебе.
   - А ты не бери меня в ученики, дозволь только приходить к тебе в мастерскую и помогать тебе делать всякую грязную работу, - с мольбой глядя в глаза художнику, упрашивала Ясна.
   - Ну, коли так, приходи. Помогать никому не запрещено. Было бы желание и острый глаз. А теперь беги отсюда, хитрая лисичка. После уроков приходи.
   Ясна вспорхнула и, счастливая, бросилась к двери, забыв поблагодарить своего нового наставника. Из-под сбившейся косынки вырвалась на свободу непослушная прядь сверкающих как полуденное Солнце волос. Счастливая она неслась по тёмному коридору, едва касаясь ногами пола. Словно невидимые крылья ангела несли её лёгкое тело. А старый художник улыбнулся вослед, и решил, что возьмёт на душу маленький грех ради спасения божьего дара, не дав ему угаснуть.
   Весной, как только вскрылось озеро, учеников распустили на каникулы. Кого-то забирали родители, а Ясну бабушка ждала в деревне. С небольшим заплечным мешочком девочка впрыгнула в лодку. Невелика была её поклажа, но бережно несла она свой мешочек. Драгоценным грузом в нём лежали заботливо завёрнутые в рогожку малюсенькие глиняные кувшинчики. Краски! Яркие разноцветные краски! Вот драгоценность, которую она так оберегала. Под присмотром старого мастера приготовила она их из разных минералов и драгоценных камней, а он, вопреки канонам, разрешил взять ей немного с собой.
   Многому научилась Ясна у отца Филония, хоть ничему специально он её и не учил. Просто делал всё так, чтобы она могла рассмотреть и понять все его секреты. Иногда, как бы разговаривая с собой, пояснял свои действия. Все вечера и выходные дни проводила она в его мастерской или рядом с ним на лесах. Безропотно выполняла самую грязную и монотонную работу. Часами растирала в ступе минералы. Вязала кисти, складывая их волосок к волоску. И всё это не зря. С невероятным упорством постигала девочка мужское ремесло. А душа старого художника пела от радости, видя такое рвение и стремительный рост мастерства.
   Через пять лет Ясна окончила обучение в монастырской школе. Провожал свою ученицу и отец Филоний. Сильно постарел он за эти годы. Слабыми сухими руками гладил он непослушные сверкающие волосы, прижавшейся к нему, девушки-подростка. Дрожащими высохшими губами поцеловал он её в лоб и промолвил срывающимся голосом:
   - Вот и пришла пора прощаться, ангел мой. Я счастлив, что успел перед кончиной передать тебе всё своё умение и все свои секреты. Такого талантливого ученика у меня ещё не было, и я уйду в мир иной с радостью великой, дав развитие такому несравненному дарованию. Жаль только, что некуда тебе будет приложить свой талант. Не позволят тебе писать серьёзные картины. Но ты не бросай это ремесло, оно душу твою ангельскую согреет и кусок хлеба насущного тебе принесёт. Ступай девонька своей дорогой. Прощай.
   Вся в слезах покинула Ясна келью старого живописца. Душа её переполнялась благодарностью и разрывалась от горечи расставания с любимым учителе
   Вот и окончено обучение. Ничто теперь не держит её в этой долине. Можно уехать куда-нибудь. Но мудрая бабушка Евдоха охладила пыл юной мечтательницы. Объяснила, что пока нет более спокойного и безопасного места, чем в этом божьем закутке некогда великой державы, а особенно для неё.
   - А почему, бабушка, именно для меня?
   - А потому, внученька, что не закончила ты ещё своё обучение. Есть ещё наука, которой ты пока не постигла.
   - Опять учиться? - капризно надув губы, спросила девушка.
   - Есть в тебе ещё один дар, которому раскрыться было рановато до сей поры.
   - Какой ещё дар? И батюшка Филоний, и ты всему меня научили. Ничего другого я не хочу.
   - Молодая ты ещё и глупенькая. Попробуешь - захочешь. От такого ремесла ещё никто не отказывался.
   - Да какому ещё ремеслу ты меня хочешь обучить? - возбуждённо спросила Ясна.
   - В тебе, солнышко, таится сила необычная. Не простое ты дитя, и родилась ты не просто так. Особый жребий тебе выпал. Великая тебе предстоит работа. А для этого нужно учиться.
   - Да какая-такая работа великая мне предстоит? Бабушка, не томи душу, не говори загадками.
   - Рано тебе ещё узнать тайну твоего рождения, только пятно родимое за твоим левым ушком не простое. Божественное клеймо на тебе лежит в виде красного ангела. Ты уже умеешь разговаривать с птицами и зверьём, знаком тебе язык трав и деревьев, нет для тебя тайны в голосах ветра и воды. А я ещё научу тебя читать мысли людские и предвидеть на много лет вперёд. А дар твой изобразительный тебе в этом только поможет.
   Широко открытыми от удивления глазами смотрела Ясна на открывшуюся вновь бабку Евдоху.
   - Бабушка, а ты колдунья, да? - спросила шёпотом девушка, немного придя в себя.
   - Не колдунья, а ведунья. И зовут меня не Евдоха, а Варвара. От самого зачатия твоего следую я за тобой, и покуда не превзойдёшь ты меня мастерством, не будет мне успокоения ни на этом свете, ни на том.
   Долго ещё рассказывала старая ведунья-Варвара о своём ремесле убеждая растерявшуюся внучку начать постижение нового знания. И убедила.
   Три долгих северных зимы Ясна постигала тайное знание. И права оказалась бабка-Варвара - помог девушке дар изобразительный. Рисовала она на берестяных листах то, что приходило в голову. И многое из нарисованного оказывалось очень похоже на действительность. Нарисовала как-то белокаменный город у моря. Кораблики у причала. Башенки-маяки на островах. Златоглавые купола храмов за крепостными стенами. Варвара взглянула и сразу узнала кремль на Царском острове. И на других картинках ведунья узнавала места, где ни разу не бывала Ясна, и портреты людей, лиц которых она никогда не видела. Но некоторые изображения отражали события будущего. Старая ведунья это точно знала.
   А летом Ясна пасла деревенский скот. Другой работы для неё не нашлось, и замуж пока рановато. Хотя и заглядывались местные парни на сверкающую её красоту, сохли по ней, ловя сияние огромных сапфиров под опахалами длинных ресниц. Не было им сна по ночам от видений её стройного стана. Но подходить к ней опасались. И никто не мог объяснить почему ни один деревенский парень не находит в себе смелости подойти к ней. Даже самые отчаянные гулёны и бабники отступали, скромно потупив взгляд. Сама же она не понимала, почему её сверстницы заигрывали с парнями, кокетливо стреляя соблазняющими взглядами, и стыдливо опускали глаза под жарким напором молодецких глаз. Не проснулось, видно, в ней ещё желание любить и быть любимой. Не пробудился в юном теле материнский инстинкт, дарованный свыше. Видно не для них предназначена была эта юная красавица в бедной крестьянской одежонке с копной непослушных, сверкающих солнечными лучами, волос.
  

*

   Горная тропа петляла по склону хребта, иногда круто сворачивая, терялась меж скал. Затем она выныривала уже где-то выше, продолжая карабкаться вверх. Отвесная стена поджимала её с одной стороны, а другая резко обрывалась в глубокую пропасть. Где-то под низкими облаками тропа неожиданно ныряла в ущелье и упиралась в каменные ступени, вырубленные в скале. Ступени круто уходили в облака. Пушистые облака почти круглый год окутывали эти вершины. Куда вели ступени, увидеть было невозможно.
   Человек в белом балахоне с капюшоном на голове поднимался по ступеням. Его мягкие кожаные сандалии монотонно отсчитывали одну сотню ступеней за другой. Сплошным белым туманом его окутывали облака, и он растворялся в их вязкой гуще. Разряженный горный воздух вершины давал себя знать, а потому шаги человека были размеренны и неторопливы.
   Но когда ступня путника ощутила под собой вместо холодного камня деревянные ступени, впереди забрезжил солнечный свет, прорывавшийся сквозь пелену тумана. Ещё несколько десятков метров вверх, и в глаза ударил яркий луч. Здесь над облаками Солнце светило особенно ярко и грело по-иному. Голубизна небесного свода сгустилась до синевы, а над самой головой переходила в фиолетовый цвет. Перина облачного покрова сверкала снежной белизной, кое-где сливаясь с вечными ледниками могучих вершин.
   Поднявшись на освещённую площадку, человек остановился, переводя дыхание и наслаждаясь теплом солнечных лучей после промозглости облачного тумана. Глаза скоро привыкли к ослепительному сиянию, и он поднял взгляд ввысь. Впереди было ещё несколько площадок, соединённых деревянными лестницами. На некоторых площадках, как ласточкины гнёзда, прилепились к скале маленькие домики. Будто неведомые птицы основали здесь свои гнёзда. Но беглого взгляда было достаточно, чтобы понять - создали их не крылатые обитатели ущелий. Почти на все окружающие вершины вели крутые лестницы, перекрытые такими вот "ласточкиными гнёздами".
   А на вершине той горы, куда поднимался человек, взгляду представала фантастическая картина. Величественный замок был выстроен из белого искристого камня. Островерхие шпили венчали здания внутри стен. Центральная башня вонзала свой шпиль прямо в небесный свод, и там в вышине, на кончике этой иглы сверкала фиолетовая звезда. Многочисленные грани огромного кристалла отражали свет светила, рассыпая вокруг себя завораживающее сияние.
   Сам по себе вид замка на вершине скалистой горы был фантастичен. А если учесть, что дороги к нему кроме лестниц не было, вообще нереально становилось его существование. Непонятно каким чудом было воздвигнуто это величественное сооружение в столь недоступном месте. Ещё большей загадкой являлся удивительной белизны камень, с загадочным искрением внутри, из которого были сложены стены зданий. Окружающие скалы имели обычный в этих местах серо-коричневый цвет. Какие могущественные существа были способны на такое строительство? Кто обитал в этом заоблачном чертоге? Может быть, боги поселились на вершине горы? Тогда как посмел человек вторгнуться во владения богов?
   Стеналь отдохнул немного на площадке, скинул с головы капюшон и продолжил восхождение. Внешнему наблюдателю могло бы показаться, что ничего не произошло, но путник знал, что сейчас на него направлено с десяток зорких глаз. "Ласточкины гнёзда" были сторожевыми постами на подходах к вершинам, окружавшим центральный замок. А всё вместе это называлось Храмовым городом. Именно храмы венчали каждую из вершин. Здесь в заоблачной выси, ближе всех к Солнцу, несли своё служение самые достойные из жреческой касты. Здесь же теперь жила и верховная жрица, правительница Солнечных Гор. Её перевезли сюда, как только вражеские войска приблизились к столичной области, и оставаться там стало небезопасно. Ужасная разрушительная война, затянулась на долгие годы, и нарушила привычное течение столичной жизни. Многие традиции и обычаи были нарушены и почти забыты. Но только святость и чистота правительницы оставались незыблемы. Лишь несколько особо доверенных жрецов были осведомлены о настоящем положении дел. Роковая ошибка Архагора, повлекшая за собой необратимые и страшные последствия, осталась для большинства служителей культа и населения великой тайной. Но делалось это в интересах сохранения авторитета власти и поддержания порядка в стране. Народ искренне верил в святость верховной жрицы, всеми силами защищая столичную область и Храмовый город. Лишь эта вера спасла страну от полного уничтожения.
   Единственный человек, узнавший великую тайну, но не допущенный в число особо доверенных жрецов, сейчас совершал восхождение в Храмовый город. Но с ним эта тайна уйдёт в могилу. Он прекрасно понимал, какую опасность таило разглашение этой тайны и для него самого и для будущего страны.
   С того времени, когда маленькую Светозару привезли в Туртелиакан и возвел на трон, не было у неё большей привязанности, чем к мальчику по имени Таракан. Две сиротские души тянулись друг к другу. Она росла в опеке жрецов, мало общалась с другими детьми и совсем не подозревала, кто она для всех окружающих. Тем приятней ей было видеть Таракана. С ним она охотно играла и часто капризничала, когда его не было рядом. Он же всегда был рад видеть свою маленькую подружку, и даже когда ему объяснили, кем является эта девочка для него и всего народа Солнечных Гор, он сохранил в сердце нежное братское чувство. Но всё реже становились их детские игры. Учёба и служение Верховному божеству занимали большую часть их времени. Каждый выполнял свои обязанности по-своему и в разных местах.
   Сегодня Стеналь совершал восхождение в Храмовый город по призыву верховной жрицы, но для него эта встреча была ещё и свиданием с милой сердцу сестричкой. Четыре года назад он видел её угловатым подростком с наивным взглядом распахнутых глаз. Именно тогда она и рассказала ему о том, что произошла роковая ошибка. Она не та, за кого её приняли, она просто очень на неё похожа и теперь вынуждена исполнять роль верховной жрицы и правительницы. А на самом деле на её месте должна восседать другая, обладающая особыми качествами. Но война, разразившаяся именно из-за этой ошибки, не позволила найти истинную правительницу. Так она и осталась на троне.
   Какая она теперь? Девочки в этом возрасте меняются быстро.
   Жреческий медальон открыл ему двери всех сторожевых постов на подъёме в замок. О его прибытии уже знали в главном храме города. Аудиенция должна была состояться немедленно. Видно дело было серьёзное и срочное. Он едва успел привести себя в надлежащий вид, как его уже вызвали в тронный зал.
   Великолепие тронного зала, да и всего главного храма не поддаётся описанию. Человек, входящий под его сень, словно попадает в жилище самого бога. Весь храм наполнен солнечным светом, льющимся сквозь хрустальные своды и полупрозрачные стены. Всё поражает своим великолепием и размахом. Именно здесь до самой глубины души понимаешь могущество и милосердие верховного божества. Под главным куполом располагалось тронное возвышение. И о чудо, на его вершине полыхало светило. Будто маленькое Солнце сошло с небес и обосновалось здесь. Но свет этого сияющего трона не слепил глаза, а наполнял душу благоговением и восторгом. Внутри этого сияния неясно угадывалась хрупкая человеческая фигура. И только лицо, восседавшей на троне правительницы, можно было рассмотреть довольно отчётливо.
   Соблюдая положенный ритуал, Стеналь медленно прошествовал через зал и преклонил колено в десяти метрах от трона. Перед тем, как опустить взгляд, он с замиранием сердца вглядывался в знакомые черты. И ему показалось, что она совсем не изменилась. Но приблизившись, он взял себя в руки и отмёл эмоции. Склонив голову, он произнёс отчётливо, но не громко:
   - Безропотный слуга Солнца, я прибыл по Вашему зову, о повелительница, - и замер в смиренной позе.
   - Приветствую тебя, жрец, - послышался знакомый нежный голос, - я призвала тебя, чтобы поручить ответственную миссию. Именно ты лучше всего подходишь для её выполнения.
   Верховная жрица говорила не долго, аудиенция быстро закончилась.
   - Ступай, уважаемый Даруг посвятит тебя во все подробности, - серьёзным тоном закончил речь девичий голос.
   Молодой жрец молча поднялся с колена и, как положено, возвёл восторженный взгляд на тронное возвышение. Все окружающие, замерев, наблюдали окончание ритуала.
   Сначала лицо правительницы утонуло в сиянии трона, а затем медленно растаял и её силуэт. После этого свечение постепенно стало слабеть, и через пару минут светило погасло, оставив пустую блестящую площадку тронного возвышения. Такое окончание аудиенции Стеналь видел впервые. Прошлый раз обошлось без чудес.
   - Следуй за мной, - прозвучал за спиной знакомый голос старшего жреца.
   На терассе дворца Даруг по-простому обнял своего ученика.
   - Я рад видеть тебя снова, Стеналь! - улыбаясь изуродованным ртом, сказал Даруг. - Хвала небесам, ты здоров и возмужал. Ты делаешь успехи. Второй раз удостоился аудиенции правительницы! Твоим учителям есть чем гордиться!
   - Я тоже несказанно рад видеть Вас, учитель! Всемогущий и милосердный бог уберёг и вашу жизнь. Здоровы ли вы?
   - Горный воздух пошёл мне на пользу, хотя проклятая война и здесь даёт о себе знать. Но не будем зря тратить время на пустые комплименты. Нам есть что обсудить.
   - Я весь внимание, и готов выполнить поручение.
   - Не сомневаюсь в тебе, Стеналь. Ты умён и отважен. У тебя уже большой опыт. Я лишь доведу до тебя некоторые подробности дела и дам несколько ценных советов.
   Они долго беседовали на терассе. Сначала о предстоящей миссии, а потом стали делиться последними новостями.
   - Всё говорит о том, что войне скоро конец. Все конфликтующие стороны устали от бессмысленного кровопролития и готовы прекратить военные действия. Но каждому нужен достойный выход из войны, чтобы сохранить честь и независимость. Над этим мы сейчас работаем, а тебе предстоит закончить миссию Архагора и восстановить доминирующую роль нашей державы на континенте. Ведь теперь ты посвящён и знаешь о трагической ошибке.
   - Я не остановлюсь ни перед чем, чтобы помочь Архагору.
   Когда уже горные пики укололи дневное светило, Стеналь отправился в отведённый ему покой. Завтра предстоял обратный путь в столицу, а потом недолгая, но кропотливая и напряжённая подготовка к выполнению новой миссии. Но заснуть ему не пришлось.
   Как только он остался один, в дверь постучали. Через пару секунд дверь приотворилась и в комнату шагнула фигура, полностью закутанная в белое покрывало. Непонятно было мужчина это или женщина. Роста среднего. Лица разглядеть под надвинутым капюшоном было нельзя.
   - Она зовёт тебя, - тихим скрипом произнесла фигура и медленно попятилась на выход, - следуй за мной.
   Кто зовёт его, Стеналь понял сразу потому, что очень ждал этой встречи. Он последовал за странным посланцем, пытаясь по движениям понять какого пола этот человек. Молча они быстро двигались коридорами и пересекли несколько комнат, тускло освещённых догоравшим закатом. Что-либо спрашивать не хотелось, да и вряд ли посланец ответил бы. Всё что нужно, он уже сказал. А воображение уже рисовало долгожданную встречу с родным по духу человеком.
   Наконец они вошли в небольшую комнату, размещавшуюся на самом верхнем этаже. Судя по обстановке, это был личный кабинет верховной жрицы. Фигура в белом пропустила его вперёд, а сама осталась у двери. Стеналь прошёл на середину кабинета и услышал, как за его спиной щёлкнул замок входной двери. Он обернулся, думая, что посланец оставил его в одиночестве. И каково же было его удивление, когда он увидел перед собой Светозару. Откуда она появилась так незаметно? У её ног горкой лежало белое покрывало.
   - Здравствуй, братик! Прости за этот маленький обман, - произнесла она извиняющимся голосом и протянула к нему руки, призывая его в объятия.
   Молодой человек взял тонкие ладони в свои и прижал к губам. Некоторое время он молча разглядывал её. Она почти не изменилась. Всё та же хрупкая фигура девушки-подростка, всё то же милое личико с распахнутыми ему навстречу огромными глазами. Может быть, слегка выделялась под белой тканью платья грудь, а в остальном внешне это была всё та же Светозара, какой он помнил её с последней встречи. Время как будто не тронуло её. Только вот во взгляде её угадывалось что-то новое, неизвестное. Похоже, что внутри этого хрупкого ангела созрел серьёзный и обременённый ответственностью человек.
   - Здравствуй сестрёнка, здравствуй родная! - со всей возможной нежностью произнёс он. - Я безмерно счастлив, что увиделся с тобой наедине. Так много хочется тебе рассказать. Но как ты сумела так перевоплотиться?
   - О, я многому научилась за эти годы. А посылать за тобой кого-либо мне очень не хотелось. Зачем нам лишние свидетели? Давай присядем.
   Они, не выпуская рук друг друга, опустились на маленький диван.
   - Ну, рассказывай скорей, - с азартом попросила она, - как жил ты эти годы, чем занимался, что нового повидал? Рассказывай, мне всё интересно!
   И он повёл свой рассказ о том, как совершенствовался в жреческих науках, как учился боевым искусствам, как путешествовал по воюющему континенту, выполняя различные задания. Стеналь старался не вдаваться в подробности кровавых событий, а больше описывал места где побывал, нравы и обычаи народов, с которыми общался, удивительные явления, свидетелем которых ему пришлось стать. Рассказал он и о встрече с капитаном Рейгонаром и о том, как много секретов этого пирата ему досталось в наследство. Поведал о своих планах и страстном желании отыскать маму.
   - А ты-то как? - спросил он и пошутил. - О великая правительница и пресветлая верховная жрица Солнца!
   - Шутишь всё, Тараканчик! - задорно парировала она и уже серьёзно продолжила. - Какая я великая правительница. Ты же знаешь, что я не имею права носить этот титул, и лишь обстоятельства вынуждают меня занимать трон. Но я очень стараюсь быть хоть немного достойной этого звания. Я много училась и упорно развивала свои открывшиеся внезапно способности. Мудрейший Архагор заметил во мне задатки и стал их усиленно развивать. Много приходится работать над собой.
   - И у тебя неплохо получается, - кивнул Стеналь на белое покрывало.
   - А, это. Перевоплощение - это самое простое, чему я научилась, - и вдруг переменив тему, спросила, - ты, наверное, очень голоден? Тебя ведь даже не накормили.
   - Ничего, я умею обходиться без еды, главное мы вновь вместе и... - но фразу не докончил.
   Светозара быстро растаяла в воздухе, а из дальнего угла комнаты вышел огромный зеленовато-синий монстр, обросший блестящей шерстью. Из пасти его торчали внушительные клыки, а в передних лапах он держал большой поднос с яствами и напитками в хрустальных кувшинах. Свирепый вид чудовища совершенно не вязался с огромными радостными глазами девушки. Стеналь обалдело смотрел в эти милые глаза на уродливой морде и не мог произнести ни слова от изумления. Чудище проковыляло к дивану и аккуратно поставило поднос на столик, внезапно возникший из пушистого ковра. Затем зверь подмигнул ошарашенному молодому человеку и, тонко хихикнув, распался на сотни разноцветных бабочек. Бабочки вихрем закружились вокруг Стеналя и затем облепили его всего с головы до ног. А он сидел не в силах шелохнуться. И закончилась эта феерия тем, что масса бабочек обрела вполне осязаемые знакомые очертания девушки, прильнувшей к плечу названного брата.
   - Поешь братец, - загадочным шёпотом произнесла она и игриво заглянула ему в глаза.
   Он принялся за еду, не отрывая восхищённых глаз от Светозары. Ел, не чувствуя вкуса, всё ещё не веря своим глазам, не в силах совладать с парализовавшим его удивлением. Много он повидал в своей недолгой жизни, но такого...!
   - Да, Тараканчик, такая у тебя теперь сестричка, - будто бы оправдывалась она, - но так развлекаться мне приходится не часто. Большая часть моих сил уходит на восстановление мира.
   - Ты же настоящая волшебница! - придя в себя, восхищённо выпалил Стеналь.
   - Ешь, ешь. Я очень рада развлечь тебя и самой хочется повеселиться. А до настоящего волшебства мне ещё далеко.
   Ещё долго они разговаривали в полумраке кабинета и никак не могли наговориться. И только когда небо посерело на востоке, им пришлось расстаться.
   - Милый, дорогой мой Стеналь, мне очень жаль вновь расставаться с тобой, но я должна тебя отпустить, - на прощание напутствовала Светозара, - выполнение долга превыше всего. Я очень хочу, чтобы ты быстрее доставил её сюда. Она по праву займёт трон, а я спущусь в долину и буду простой девушкой. Верховная власть тяготит меня, хочется простых человеческих радостей.
   - Не грусти сестрёнка, я всё сделаю чтобы поскорей вернуться, и мы вновь увидимся, - с грустью в душе и улыбкой на устах произнёс он.
   Девушка прильнула к его груди, а он по-братски поцеловал её в лоб. Она подняла на него полные слёз глаза, внезапно обвила его шею руками и поцеловала в губы. Затем отпрянула на шаг и потупила взор. Что-то очень необычное почувствовал он в этом страстном внезапном поцелуе, будто не сестра его целовала на прощание. Стеналь, соблюдая жреческий обет, не знал до сих пор любви и не мог понять, что же это значит.
   Молча, он вышел из её кабинета и знакомыми уже коридорами вернулся в свою комнату. Утром после завтрака ему принесли большой мешок. "Подарок от верховной жрицы" - сказал слуга. В мешке оказался лёгкий, но очень тёплый плащ из меха снежного барса, высокие кожаные сапоги на собачьем меху и шапка из белого меха высокогорной лисы. Это слишком роскошная одежда для жреца, но от подарков самой правительницы отказаться нельзя. Высказав официальные слова благодарности слуге, он с нежностью в душе возблагодарил названную сестричку за чуткость и заботу. Действительно, ведь ему предстояло путешествие в края, где в простой жреческой одежде долго не протянешь.
   А потом весь обратный путь до столицы, размышляя о предстоящем деле, несколько раз возвращался в мыслях к странному поцелую, подаренному Светозарой. Но так и не пришёл к однозначному выводу. Да и воспитание не позволяло уделять своим личным переживаниям слишком много времени. Главное - это долг! А долг обязывает самоотверженно служить Солнцу и любой ценой выполнять порученные задания. Задание же, которое он получил сейчас, требовало полной отдачи, сосредоточенности и огромной ответственности. Для этого ему были даны расширенные полномочия, и он уже в дороге обдумывал, как эффективнее ими распорядиться.
   По прибытии в Туртелиакан Стеналь распорядился построить на судоверфи корабль. Особый корабль, по собственному проекту. Небольшой, но быстроходный, с особым парусным вооружением, которым легко могли управлять всего несколько человек. Этот корабль должен был выдерживать океанскую волну и свободно входить в мелкие реки. Материал выбирался самый лучший - особо прочная древесина со специальной пропиткой. Негорючую смолу Стеналь приготовил сам по рецепту Рейгонара. Из того же секретного сундука были взяты многие новшества постройки и оснастки. Лучшие корабелы были привлечены к постройке такого корабля. Ведь строился он не для кого-то, а для самой будущей правительницы и верховной жрицы. Сроки поставлены минимальные и потому работа не прекращалась ни на минуту. Рабочие облепили стапель как пчёлы вылетевшую из улья матку. Стеналь сам контролировал строительство, работал наравне со всеми и даже более того. Что-то приходилось усовершенствовать в процессе постройки, постоянно советуясь с опытными кораблестроителями. А ведь кроме постройки нового корабля находилась ещё масса дел, не терпящих отлагательства. Про сон и отдых пришлось забыть.
   Но как воспарила душа жреца, когда он любовался стоящим у причала изящным двухмачтовым парусником. Стремительный, лёгкий корпус с отшлифованными до блеска чёрными бортами был почти лишён украшений. Лишь мастерски вырезанная из белого дуба носовая фигура лебедя с расправленными крыльями, венчала форштевень. Ничего лишнего, всё продумано до мелочей. Рангоут и такелаж поражали новизной технического решения. Бывалые моряки пришли поглазеть на небывалый корабль. Такого ещё никто не строил. Что покажет на ходовых испытаниях это чудо технической мысли?
   В день ходовых испытаний Стеналь с трепетом ступил на палубу готового к отходу парусника. И хоть каждая доска и каждый гвоздь, забитый в неё знакомы были ему, хоть не было сомнения в правильности расчётов, не сомневался он и в высоких ходовых качествах, но всё же сердце лихорадочно колотилось в невольном волнении. Уставший и осунувшийся, с тёмными кругами у красных от бессонницы глаз, но довольный выполненной работой, Стеналь занял место у штурвала. Команда самых опытных моряков из двенадцати человек давно стояла по местам и ждала приказа капитана.
   Лёгкий ветерок с берега ласково надул кливер, и борт парусника плавно отвалил от стенки причала. Неопытный ещё капитан прислушивался к советам лоцмана. Корабль осторожно, на малой скорости, при минимальной парусности покинул уютную гавань. Прозвучала команда, и всё пришло в движение. Экипаж действовал слажено, поднимая все паруса. Поражала лёгкость, с которой дюжина моряков управлялась с массой парусов благодаря особой и совершенно новой системе устройства такелажа. Даже половина экипажа могла бы легко ставить и убирать паруса. При полной парусности судно быстро набирало ход, уходя всё дальше от берега. Ветер крепчал, волна становилась крупнее. Новое судно прекрасно слушалось руля и не зарывалось в волну даже на самом полном ходу. Оно легко возносилось на вершину океанской зыби, и плавно скатывалось вниз, совсем не теряя скорости. А скорость оказалась в два раза выше, чем у судов подобного типа и водоизмещения. Управлять таким парусником на просторах океана было одним удовольствием. После двух суток непрерывных маневров решили испытать судно на мелкой воде реки. Как оно поведёт себя, когда под килём будет всего несколько сантиметров воды? В устье реки вошли под парусами, а когда галсировать в узкости уже нельзя было, убрали паруса, выдвижной киль втянули в днище и сели на вёсла. Стеналь изначально хотел, чтобы судно обязательно имело и вёсельное движение. Шесть длинных прекрасно отбалансированных вёсел, лёгких, но сработанных из прочнейшего костяного дерева, по три с каждого борта вспенили воду реки. Два человека на каждом весле без особого труда выгребали против течения. Когда гребцы заработали в полную силу, скорость судна оказалась лишь немногим меньше чем под парусом благодаря малой осадке, прекрасным обводам корпуса, точной подгонке швов обшивки и умелой шлифовке древесины. На мелководье оно управлялось так же хорошо, как и на полной воде. Через трое суток обкатанный парусник вернулся в гавань. Результаты ходовых испытаний превзошли все ожидания. Судостроители гордились делом своих рук, а экипаж восхищался своим кораблём. Многое делалось впервые при постройке этого прекрасного парусника. Многие технологии опробовались впервые и потому были секретны. Все, кто принимал участие в постройке и ходовых испытаниях дали клятву о неразглашении своих знаний. Новый парусник назвали "Белый лебедь" за изящность линий и быстроту.
   Ещё два дня ушло на вооружение судна и погрузку провианта, воды и шкиперского снабжения. Для защиты от врагов и пиратов установили две дальнобойные катапульты и шесть мощных балист. Стеналь получил возможность наконец-то выспаться как следует. А перед отплытием он и его экипаж провели священный обряд, совершая молебны и прося у Солнца покровительства в дальнем путешествии и защиты от злых людей.
   В день отплытия стояла пасмурная погода, редкая в этих местах. Тяжёлые дождевые тучи собирались с утра и готовы были разразиться ливнем. Некоторые жрецы из столичного храма восприняли это как дурной знак.
   - Небо прольёт слёзы, оплакивая убывающих, - говорили они.
   - Нет, это подарок небес, ведь дождь так редок в наших местах. Если пойдёт дождь - это будет добрым напутствием, - ответил на опасения Стеналь.
   Жрецы посоветовались и решили не откладывать отплытие. "Белый лебедь" полностью готовый к выходу в море ждал свою команду. И когда после полудня боцман засвистал "аврал", на палубу упали первые капли дождя. Ставили все паруса и удалялись от берега, когда порт накрыл ливень. Провожающие быстро потеряли силуэт корабля за сплошной стеной небесной влаги.
   Путь предстоял неблизкий, но время было выбрано правильно. Пассаты в это время года дули по направлению течения. Течение делало широкую дугу через всю северную часть океана и выходило к берегам восточного континента. Так что путь по этой дуге оказывался намного короче, чем напрямую. Через десять дней плавания сделали только одну короткую остановку на Срединных островах для пополнения запасов пресной воды и свежих продуктов. Следующим пунктом назначения должен быть пролив Сторожевой.
  

*

   - Поймать этого старика! Немедля пошлите погоню, да с собаками! Поймать и доставить живым! - приказывал царь Антиох вне себя от ярости.
   - Будет выполнено незамедлительно, государь. Позволь удалиться.
   - Ступай, и не сносить тебе и твоим шпионам головы, если не поймаете его!
   Боярин Фома Благовидов, глава тайного приказа, жестокий и хитрый, пятился задом к двери, низко склонясь перед царём. Он прекрасно знал, как страшен во гневе царь Антиох. Сколько голов уже послетало с плеч его приближённых, навлекших на себя гнев правителя своей нерасторопностью. Поэтому, выйдя из приёмной царя, боярин бросился в свою тайную канцелярию со всех ног. Там он отвёл душу на ожидавших его дьяках и тайных соглядатаях. Особо раздражавшим его подчинённым он даже разбил в кровь лица. И это было малое наказание, могло окончиться и смертоубийством. Таковы были суровые и жестокие нравы в тайном приказе. За большое жалованье приходилось служить с полной самоотдачей, забыв про совесть, жалость и всю личную жизнь. Хотя жизни той грош цена. Она висела на волоске. Но тем не менее всегда находились люди, желавшие такой службы.
   После жесточайшего разноса они бросились исполнять приказание государя и своего боярина.
   А из-за чего был весь этот переполох? Чего испугался так царь? Донесли боярину Фоме, что некий бродячий старик пришёл в Мураван из далёких стран. Много говорит с людьми и интересуется семьёй бывшего царя Всеволода. Как выяснили дотошные шпионы, особый интерес проявлял старик к умершей при родах дочери его. Ходили упорные слухи, что не помер младенец, будто спрятали новорожденную где-то. А раз так, она прямая угроза власти Антиоха. Если объявится взрослая наследница трона, то и без того шаткая власть его падёт. Пытались, было, разузнать люди тайного приказа, что да как. Только всё бестолку. Бабки-повитухи, принимавшие роды царевны, поумирали. Две няньки, состоявшие при царице, пропали бесследно. Многие приближённые царя Всеволода, кто мог бы пролить свет на это загадочное дело, погибли при различных обстоятельствах. Кто пал в сражениях гражданской войны, разразившейся после воцарения Антиоха, кто-то сгинул в сырых застенках тайного приказа, не разомкнув уста. А редкие уцелевшие, сбежали под защиту других князей, не пожелавших признать власть самозваного царя.
   Гражданская война закончилась быстро, но шаткий мир постоянно нарушался междоусобными стычками враждовавших князей. Поэтому и поиски возможной наследницы Всеволодова трона не увенчались успехом.
   Вот почему всполошился Антиох, узнав от боярина Фомы, что отправился странный старик из столицы куда-то на север. Возможно, выведал чего, а следовательно опасен. Вот почему спешно снарядили погоню за иноземным бродягой. Стар он очень и дряхл, далеко не уйдёт.
  
   Багровое Солнце уже закатилось за гребень хребта, когда в калитку крайней избы кто-то постучал. Лохматый дворовый пёс, спущенный на ночь с цепи, бросился к воротам, заливаясь хриплым лаем. Не любил он паломников, входивших в деревню по этой дороге и просившихся на ночлег в крайнюю избу. Здоровенный детина в длинной полотняной рубахе босиком вышел на двор, скрипнув дверью.
   - Кого господь принёс на ночь глядя? - совершенно беззлобно спросил он.
   - Добрый человек, пусти путника на ночлег, - раздался из-за калитки дребезжащий старческий голос, - иду на богомолье в монастырь, впусти до утра, если не буду тебе обузой.
   В голосе слышался явный незнакомый акцент, но много разных людей приходит на богомолье в эти святые места.
   - Много вас там или ты один? - осведомился хозяин.
   - Один я, один, - устало произнёс голос.
   - Молчи Полкан, пошёл, пошёл! - прикрикнул детина на собаку. Пёс, ворча, послушно отошёл в сторону. Привычное дело, но быть настороже - его обязанность. Дубовая щеколда сдвинулась в сторону и калитка на толстых кожаных петлях отворилась почти бесшумно. По ту сторону ворот стоял, опираясь на длинный деревянный посох с закруглённым верхом, сгорбленный старик в сильно истрёпанном бордовом балахоне. Под балахоном была надета давно нестиранная и очень заношенная шёлковая рубаха до пят. На ногах чудом держались совершенно истёртые сандалии. Когда-то очень дорогая одежда старика выглядела совершенными лохмотьями. Сморщенное лицо старца с добрыми тёплыми глазами сразу же внушало доверие. Карие зрачки глаз его сохранили былую ясность и излучали неясный, проникающий в душу свет. Снежная седина густой шевелюры обрамляла сильно загоревшее и обветренное лицо.
   Детина хотел, было, спросить его, а имеется у того плата за постой, но внезапно передумал и жестом пригласил старика войти. Тот, поклонясь, шагнул во двор.
   - Вот здесь в углу располагайся старче, тут обычно ночуют у нас паломники.
   - Спаси вас бог, добрые люди, и дом сей огради от бед.
   - Покормить тебя нечем, сами не жируем, - бросил детина, - а утром в монастыре можешь успеть к трапезе. Там богомольцев кормят даром.
   - Мне бы водицы испить, молодец. Иссох я в дальней дороге, - попросил старик.
   - Курёха, принеси старцу ковш воды, - приказал сыну хозяин.
   Мальчишка зачерпнул деревянным ковшом в кадке и осторожно подал старику.
   - Дай бог тебе здоровья и благополучия, внучек, - напившись, поблагодарил странник.
   Пока хозяева готовились ко сну, гость разглядывал убранство избы. Видно было, что живут здесь не совсем нищие люди. Масляная лампа на приступке печи, освещавшая горницу, уже говорила о некоем достатке. Пузатый медный самовар красовался на полке в углу прямо под святым образом. Небогатая, но добротно сработанная мебель расставлена вдоль стен. А в простенках развешаны красиво вышитые умелыми женскими руками полотенца и картинки в лакированных рамках. Эти-то картинки и привлекли внимание старика. На берестяных листах красочно были написаны причудливые цветы, птицы и животные.
   - Сколь щедро одарил бог создателя сей красоты, - произнёс старик, указывая рукой на ближнюю картинку.
   - А, это... живёт тут одна... - впервые вступила в разговор молодая хозяйка, - красиво малюет, а бабушка её на базаре продаёт.
   - Так это женской руки произведение? - удивился паломник.
   - Руки-то у неё умелые, да вот с головой не всё в порядке, - усмехнулась в ответ женщина.
   - Неужели, дав дар изобразительный, господь отнял у неё разум? - спросил старец.
   - Да ну что ты, старче, она вроде бы нормальная, да не совсем. Какая-то она не от мира сего. Все девки как девки, а эта...
   - Не сочти меня назойливым, хозяйка, но что же с ней не так? Может, уродлива лицом или женскими добродетелями обделена? - продолжал интересоваться странник.
   - Ну, прям не знаю как тебе и объяснить-то. И статью не по-годам наделена и ликом светла, почитай половина деревенских парней по ней сохнет. При монастыре обучалась с детства, да и хозяйка, говорят, хорошая. А подишь ты, не подпускает никого. Замуж-то ей ещё рановато, а погулять можно. Но никто ей по сердцу не пришёлся. Хоть и приветлива с людьми, слова худого не услышишь, а всё ж дикая она какая-то. На лошади скачет как мужик, скот пасёт в одиночку с волкодавом своим. А ещё говорят: будто ведунья она и знахарка, как и бабушка её. Но люди они добрые, завсегда помогут ежели что.
   - Да, и в самом деле необычная девица, а звать её как?
   - Ясна, - коротко бросила хозяйка, - это имя ей дал сам старый настоятель монастыря, царство ему небесное. Пресвятой был человек.
   - Интересные люди живут в ваших местах, и впрямь, говорят, долина эта освящена небесами.
   - Да уж, места наши благословенные, - поддержал разговор хозяин.
   - Люди добрые, а не покажете ли вы мне дорогу к дому, где живёт сия мастерица? - попросил гость.
   - Да куда ты на ночь глядя, старче? - удивился мужчина. - С утра бы и отправился.
   - Ничего, ещё не очень поздно, и вас стеснять не буду, и любопытство своё утешу.
   - Ну как знаешь, воля твоя, - с лёгкостью согласился хозяин дома.
   Покосившаяся избёнка с тростниковой крышей вросла в землю по самые подслеповатые окна. В одном из них тускло мерцал огонёк. Старик подошёл к старой калитке и собирался уже ударить посохом по тёмным доскам, как она распахнулась и старушечий голос произнёс: "Наконец-то ты пришёл. Я долго тебя ждала".
   - Сколь необычны слова твои, почтенная женщина, - после некоторого замешательства ответил старик.
   - Проходи в дом, путник. Негоже с гостем на пороге беседу вести, - пригласила старая хозяйка.
   Они прошли в дом, низко склоняясь при входе. Вставленная в светец лучина слабо освещала убогое жилище. Грубый стол, выскоблен набело, лавки вдоль стен покрыты домоткаными ковриками, большой сундук в углу, а над ним потемневший образ. Несколько полок с глиняной и деревянной посудой висели на стене. По всему было видно - живут здесь бедные, но аккуратные и чистоплотные люди. Приятный запах сушёных трав, обильно развешанных по всем углам, наполнял горницу. И картины, чудесные картины украшали голые бревенчатые стены. Большая печь с лежанкой тоже приковывала взгляд. Она вся была разрисована яркими узорами по белой штукатурке. Но где же та, которая создала эти удивительные рисунки? В комнате не было никого кроме старухи.
   - Будь гостем в доме нашем, не богаты мы, но место для путника завсегда найдётся. Сейчас на стол накрою.
   - Благодарю добрая хозяйка, я не голоден. Но ответь мне... - начал гость.
   - Нет её здесь, - предугадав вопрос, ответила хозяйка, - в ночном она, скот пасёт.
   - Так значит ты действительно ведунья, как говорят о тебе люди. А как имя твоё, почтенная, как мне тебя звать?
   - Зови Варварой - это моё имя, хоть для всех я Евдоха. А вот твоего имени я так и не смогла узнать. Может, и ты назовёшь себя?
   - Меня зовут Архагор, я пришёл сюда из далёкой страны, что лежит за океаном.
   - Знаю, знаю, - копошась у печи, произнесла Варвара. - Присаживайся к столу, вечерять будем. И о деле поговорим.
   Когда в деревянной миске задымилась каша, Архагор заговорил вновь.
   - А знаешь ли ты, почтенная Варвара, зачем я пришёл?
   - Знаю, давно знаю. Но не тот трон, на который ты хочешь возвести её, предназначен ей. Она наследница этого государства и здесь она править будет, - серьёзно ответила ведунья.
   - Позволь не согласиться с тобой. Древнее пророчество гласит, что только дитя Солнца может занять трон верховной жрицы и правительницы страны Солнечных Гор. А эта девушка как раз и есть истинное дитя верховного божества. Один раз в жизни я ошибся, и эта ошибка имела ужасные последствия. Огромный континент погрузился в кровавую пучину бессмысленной и беспощадной войны. Ваша страна тоже понесла огромные потери в гражданской войне. Так неужели же мне не суждено искупить свою вину путём возведения на престол истинной правительницы. Я очень стар, мой жизненный путь на этой земле давно уже подошёл к концу. Я жив ещё только потому, что моя миссия не завершена. Она должна взойти на престол страны Солнечных Гор! Она должна принести людям долгожданный мир, усмирить враждующих, и вселить в их души веру в справедливое будущее.
   - Да, она избранница небес, ей предначертана великая миссия, но ты пытаешься искупить вину перед народами, совершая другую ошибку, мудрый Архагор, - увещевала Варвара.
   - И всё же я обязан увидеть её. Древний артефакт, который я пронёс через половину мира, должен доказать мою правоту, - настаивал старец.
   - Я не могу тебе ничего запрещать или препятствовать, ты можешь хоть сейчас отправиться к ней. Я укажу тебе дорогу.
   - Нет времени ждать до утра, я пойду немедленно. Благодарю тебя, почтенная Варвара!
   - Времени действительно нет. Тебя и её ищут враги. Но прошу тебя, не напугай её.
   - Мне нужно торопиться.
   Где-то недалеко за кустарником замерцал огонёк костра. Старик плёлся по тропе, еле передвигая ноги. Он был очень стар и измотан дальней дорогой. Лишь священный долг поддерживал его и гнал вперёд. Глаза его видели всё так же хорошо, как и в молодости, а вот тело едва слушалось. Но цель близка. Осталось закончить миссию.
   В зеркальной глади озёрной заводи отражался чёрный гребень хребта на фоне догорающего заката. На берегу отдыхала лодка, шалаш притулился к скалистому утёсу. Овцы в загоне сбились в кучу, отходя ко сну. В стороне от овец лежала корова с телёнком, пережёвывая жвачку. У костра лежал серый волкодав, положив морду на мощные лапы и прикрыв глаза. Уши пса торчали вверх и изредка поворачивались в разные стороны отдельно друг от друга. Спокойствие и тишина царили вокруг. Дневные песни природы уже затихли, а ночь ещё не вступила в свои полные права. Лишь лёгкий плеск воды нарушал идиллию.
   Она медленно плыла к берегу, наслаждаясь свободой обнажённого тела и невесомостью воды. Потом ещё раз нырнула и долго не показывалась на поверхности. А у самого берега водная гладь взорвалась фонтаном брызг, мокрое тело стремительно вырвалось из воды. Собака только повела ушами в её сторону, но не открыла глаза. Она стояла по колено в воде, довольно отфыркиваясь и отбрасывая длинные мокрые волосы на спину. Вода стекала по юному упругому телу крупными каплями, и они шлёпались обратно в озеро. В вечерней тишине этот звук разносился далеко. Девушка шагнула на прибрежный камень и стала выжимать толстый жгут волос.
   Вдруг, лежавший спокойно, волкодав насторожился, открыв глаза и направив уши в одну сторону. Тело его напряглось. Он медленно приподнялся и, тихо урча, стал красться к зарослям кустарника на полусогнутых лапах. Девушка заметила боевую стойку собаки и тоже насторожилась. Нет, не человека она боялась, но волки могли напасть на ягнят. Через кустарник кто-то пробирался, явно не разбирая дороги. Притом делал это вяло и неумело. Пожалуй, это не волки - они так шумно не подкрадываются. Это человек идёт, притом не местный, не знающий дороги. Девушка поспешно юркнула в шалаш за одеждой, чтобы прикрыть наготу.
   Пёс мощным рывком, молча, бросил своё тело к стене кустарников в тот момент, когда оттуда показалась фигура немощного старца в изношенном бордовом балахоне. Старик замер, увидев прямо перед собой готового к прыжку волкодава с оскаленной пастью и вставшей дыбом шерстью на загривке.
   - Буян, нельзя, ко мне! - приказал приятный девичий голос.
   Пёс нехотя послушался приказа, спрятал клыки и уложил щетину. Но поворачиваться к человеку задом не стал, а отходил боком, постоянно держа в поле зрения нарушителя спокойствия.
   - Кто там? Выходи, не бойся, - крикнула девушка. Она только что наскоро накинула овчинную безрукавку и простую холщёвую юбку, подвязанную цветной тесёмкой. Босая с растрёпанными, мокрыми ещё волосами, она стояла по другую сторону костра, и разглядеть пришельца ей было трудно. Старик медленно шагнул из кустарника на поляну. Опираясь на посох, приблизился к костру.
   - Кто ты, дедушка? Заблудился? - поинтересовалась юная пастушка.
   - Я путник, идущий на свет! - торжественно ответил Архагор.
   - Присаживайся к костру, будь гостем. Вот и каша подоспела. Поешь с дороги.
   - Благодарю тебя, милое дитя. Да вознаградят тебя небеса за доброту и чистоту помыслов!
   - Ты, наверное, идёшь в монастырь на богомолье? Но почему вокруг, ведь на лодке через озеро путь короче? - продолжала выспрашивать отроковица.
   - Свет Солнца привёл меня сюда, - уклончиво отвечал странный гость, - дозволь узнать твоё имя, дитя моё. Меня же зовут Архагор.
   - Ясна я, этим именем окрестил меня сам настоятель монастыря.
   Девушка присела у дымившегося котелка, взяла деревянную ложку и наложила в глиняную миску молочной каши.
   - Поешь, дедушка, - протянула она старцу миску.
   - Я сыт, почтенная Варвара гостеприимно потчевала меня в вашем доме. Благодарю тебя, чистейшая душа.
   - А, так это бабушка показала тебе дорогу сюда, - оживилась девушка, - но откуда ты знаешь её настоящее имя?
   - Она сама так себя назвала.
   - Так значит ты тот самый странник? - после некоторого раздумья сделала вывод Ясна. - Бабушка видела тебя, а я только знала о твоём приходе. Но ведь вас должно быть двое, где же твой молодой спутник?
   - Он придёт следом в ближайшее время.
   Ясна отложила миску с кашей и взяла большую собачью. Наложила в неё каши с верхом и поставила перед Буяном.
   - Горячо, осторожно! - обратилась она к собаке.
   Умный пёс понял слова хозяйки, потянул ноздрями дразнящий запах, но не набросился на еду, а лишь слегка лизнул горячую массу. Еда была ещё очень горяча для него, и он улёгся рядом, терпеливо дожидаясь пока немного остынет. Хозяйка присела на овечью шкуру, поджав босые ноги и, не спеша, принялась за еду.
   - Пока ты утоляешь голод, позволь мне рассказать тебе одну историю, - прервал паузу Архагор.
   Девушка молча кивнула, и старец начал свой рассказ:
   - Давным-давно, так давно, что никто и не помнит уже когда это было, в далёкой заморской стране, среди Солнечных Гор жили могущественные люди. И были они почти как боги прекрасны и безгрешны. Но как-то так получилось, что согрешили они в соитии с другими народами, населявшими те места, и разгневали тем бога. Небеса разверзлись над ними, и поразил бог их пламенем всепожирающим. Остался в живых лишь один древний старец, которому бог приказал собрать воедино потомков тех грешных связей, объединить их в один народ и завещал пророчество. А пророчество гласило, что править этим народом будет только дочь всевышнего бога. А являться она будет на эту грешную землю каждые тридцать лет. Но чтобы люди не ошиблись в ней, осталось для неё наследство от казнённых жителей той страны. Ковчег и Солнечный меч, которыми может управлять только она. Кроме того существует могущественный артефакт, предназначенный для многих целей, в том числе и для опознания явившейся в мир правительницы.
   Он рассказывал историю о несчастной дочери царя, волею судьбы, заброшенной в далёкие края и оставшейся сиротой во младенчестве. Рассказывал о роковой ошибке, которая произошла по вине старого жреца. О том, как похитили не того ребёнка, какого хотели, и какие ужаснейшие события последовали вслед за этим. Не утаил он в своём рассказе и цель, для достижения которой спланировали и осуществили это похищение. Но благие намерения принесли многим народам только горе и неисчислимые страдания. Старик рассказывал, как похищенная девочка стала правительницей поневоле, выросла в далёкой стране, и стала та страна ей родной. Открылся в ней талант волшебства, и она упорно трудилась, оттачивая своё мастерство. И, несмотря на юные годы, с честью несла тяжкое бремя власти. Но жрец желал искупить свою вину, разыскав и возведя на трон истинную дочь бога, которая сможет принести людям мир и благоденствие.
   Архагор взволнованно вёл своё повествование, глаза его разгорелись молодым блеском. Ясна тоже была очень взволнована рассказом старца. Она забыла про еду, распахнутыми глазами смотрела на рассказчика и сильно переживала услышанное. И лишь Буян спокойно лежал у ног хозяйки, изредка открывая глаза и поводя серыми ушами. Звёзды сверкающими бриллиантами рассыпались на угольном бархате неба. Костёр потрескивал догорающими сучьями. Ночной мотылёк, рискуя жизнью, вился у огня. Звенели цикады в ночной тиши. Каша, остывая, дымилась в котелке. Где-то в озере ударил хвостом водяной, ухнул в лесу леший, и вновь покой накрыл долину.
   Старец прервал рассказ, переводя дыхание. Слушательница тоже молчала.
   - Дедушка, я многое поняла из твоего рассказа. Ведь ты и есть тот самый жрец, совершивший ошибку. Теперь ты хочешь искупить свою вину. Но кто она - истинная дочь Солнца-бога, та, которой суждено стать правительницей? Где ты её отыщешь? - после долгой паузы молвила Ясна.
   - Мои поиски были долгими, но увенчались успехом. Я нашёл её! - торжественно ответил жрец и, выдержав паузу, добавил. - Ты и есть истинное дитя Верховного божества народа Солнечных Гор! Лишь ты можешь по праву занять трон верховной жрицы и правительницы! Лишь тебе покорятся Ковчег и Солнечный меч!
   - Я...?! - вскрикнула девушка и замолчала, поражённая этим открытием.
   - Да, именно ты. И сейчас я это докажу.
   Он снял, висевший на шее золотой медальон и мешочек из белой замши. Вынул из мешочка большой фиолетовый кристалл и легко, как в масло, вонзил в него солнечный диск медальона. Внутри кристалла вспыхнула яркая искра. Жрец протянул руку с амулетом к девушке и свет внутри кристалла усилился во много раз. Затем он встал и приблизился к замершей девушке. Кристалл на его ладони превращался в маленькое Солнце по мере приближения и наконец, вспыхнул ослепительным сиянием, смотреть на которое уже было невозможно. Но сияние это не обжигало руки и не издавало никаких звуков. Серый волкодав встрепенулся, вскочил в боевую стойку, ощетинил шерсть на загривке и, урча угрожающе, оскалил клыки. Сияние слепило его глаза, но он отважно закрывал хозяйку от неведомого врага.
   - Видишь, это ты заставляешь его сиять как Солнце. Ни перед кем Амулет не светится кроме дочери бога. Единственный раз Амулет засветился в присутствии другого человека, и это повлекло за собой роковую цепь трагических событий.
   Архагор вынул из кристалла медальон, и сияние погасло.
   - Но может быть она, а не я...? - неуверенно спросила, придя в себя, Ясна. Она гладила пса, успокаивая его и себя.
   - Нет, ни Ковчег, ни Солнечный меч не слушаются её, а кроме того существуют сложные вычисления, в которых я тогда допустил ошибку, а теперь исправил. Да и сам Амулет тогда светился не так ярко и притом вибрировал, как бы сомневаясь. Нет, дитя бога, именно ты должна взойти на трон, предназначенный тебе свыше.
   - Но если ты рассказывал про меня, то я дочь здешнего царя, а не Солнца-бога, - слабо возражала девушка.
   - Это совершенно не важно, в чьей семье ты родилась. Дети бога рождаются не от простого зачатия, этого таинства не разгадал ещё никто. Твои земные родители лишь создали прекрасную оболочку для твоей души, а всё остальное сотворили небеса.
   - Но ведь если я дочь царя и единственная наследница, то имею право занять престол этой страны, - уже более серьёзно возразила она.
   - Да, это верно. Но это по людским законам, а по законам небесным ты должна взойти на трон страны Солнечных Гор и принести людям мир, вселить в их души спокойствие и дружелюбие. В этом состоит твоя великая миссия! - Утверждал жрец.
   - Я не хочу жить в другой стране, моя родина здесь, этот народ мне родной.
   Беседа длилась долго.
  

*

   "Белый лебедь" бросил якорь на внешнем рейде Муравана. На мачте взвился жёлтый сигнальный флаг. Этим сигналом запрашивалось разрешение на вход в порт. Несколько часов спустя к борту парусника ошвартовалась ладья береговой охраны с таможенным чиновником.
   Формальности закончились быстро, досмотр судна не выявил ничего подозрительного. Чиновник лишь удивлялся необычности постройки парусника и его оснастки. Но выведывать технические секреты не входило в его обязанности, и он поспешил убыть с борта, дав разрешение на вход в порт. Капитан заявил, что его груз ещё не прибыл и судно останется на якоре неопределённое время. Он попросил разрешения чиновника пользоваться своей шлюпкой для связи с берегом и доставки на судно продовольствия, на что тот благосклонно ответил согласием, ощутив в ладони тяжесть нескольких серебряных монет.
   Большой город всё так же сверкал белизной кремлёвских стен и зданий, светился позолотой храмовых куполов. Так же неприступно возвышались крепостные башни. Всё так же парами стояли вдоль фарватера островки с маяками, и так же по ночам зажигали на них огни. Но что-то изменилось. Сразу и не понять что. Какая-то напряжённость витала в воздухе. В разгар торгового сезона внешний рейд был почти пуст, да и свободных мест у причалов порта было много. Видно войны и междоусобные раздоры князей распугали купцов.
   Дав последние наставления опытному помощнику, капитан с половиной команды убыл на берег. Стеналь с трепетом в душе вглядывался в знакомые городские очертания, сидя на носовой банке. Он вновь возвращался в город, где впервые обрёл друзей, уверенность в себе и веру в людей. Не раз он с теплотой вспоминал этот город, эту страну с её приветливым и отважным народом, и мечтал когда-нибудь вернуться сюда вновь.
   И вот мечта сбылась - новая миссия привела его сюда. Но горький привкус имела сладость долгожданной встречи. Ведь он тоже отчасти был виновен в бедах и страданиях, которые выпали на долю этой страны.
   Шлюпка ткнулась носом в берег недалеко от пустого торгового причала. Капитан, одетый как простой купец, спрыгнул на землю первым.
   - Боцман, у вас есть время до заката. Закупите провизию на рынке и ждите меня.
   Стеналь быстрым шагом удалился в проулок портового острова. Очень немного изменилось за эти годы, и он легко ориентировался, находя нужную улицу. Путь его лежал на Гончарный остров к дому дружинника Астаха. Именно там жил когда-то его друг и кровный брат Мышата по прозвищу Костлявый. Остальных своих знакомых он решил пока не искать, возможно один Мышата сможет ему помочь.
   Знакомые дубовые ворота всё так же крепки и лишь сильнее потемнели. Медное позеленевшее с боков кольцо громко звякнуло. Первым отозвался сторожевой пёс, затем скрипучий голос старика сердито спросил:
   - Кого там носит нелёгкая?
   - Не ответит ли мне почтенный старец, здесь живёт Мышата, сын дружинника Астаха?
   - А пошто тебе он занадобился? - неласково допытывался из-за ворот старик.
   - Дружили мы в детстве, отец, хотелось бы повидаться, - весело ответил Стеналь, - так что скажешь?
   - А нет его сейчас дома, вот тебе и весь сказ. На службе он. Если сможешь, ступай в Кремль, там он.
   - Да пустят ли меня в Кремль, я ведь заезжий гость? А когда он дома-то будет, дедушка?
   - А я почём знаю, служба царёва. Может и сегодня к зорьке сменят, а может, и нет. Ступай молодец по-здорову.
   Короткий разговор происходил через закрытую калитку, старик даже не подумал выглянуть или открыть окошечко в калитке. Знать недобрые времена настали в Мураване, если жители боятся открывать дверь незнакомцу. Ох, недобрые!
   Стеналь не стал больше пытать невидимого собеседника, а пошёл прогуляться по городу. Вернулся на рынок портового острова и нашёл там своих моряков. Помог им купить всё необходимое, легко торгуясь с продавцами на их языке. Тем более что давно схлынула толпа утренних покупателей, а вечерние ещё и не собирались за покупками. Грузчик доставил на тележке купленные продукты к шлюпке. Моряки погрузили купленное, и отправились на вёслах к причалу Дровяного острова на овощной рынок. Там тоже купили всё необходимое и по сходной цене. Затем они поплыли к причалу Турьина острова. Здесь Стеналь оставил своих матросов и один отправился к кремлёвским воротам.
   На мосту его остановила стража. Вход в Кремль только по особым пропускам. На страже стояли не простые ратники, как раньше, а царские дружинники, да и числом их было больше, нежели в прежние времена. Видно очень опасались нынешние обитатели цитадели вторжения извне. Стеналь покорно отошёл в сторону и присел на травку рядом с мостом. Стражники недобро покосились на него сидящего, но не прогнали. Он сидел и разглядывал воинов, надеясь найти среди них знакомое лицо. Мышату он так и не заметил, но зато увидел много интересного в поведении и лицах. Сопоставив увиденное в городе, разговоры с местными жителями и наблюдения здесь, он пришёл к неутешительным выводам. Внешне город изменился совсем незначительно, а вот настроение людей заметно ухудшились. Всегда весёлые и разговорчивые горожане, теперь неохотно вступали в разговоры с незнакомцами, и всегда следили за своей речью, боясь сболтнуть лишнего. Стражники у ворот тоже выглядели очень напряжёнными и суровыми. Неспроста это. Знать не сладкой была их служба, если ожидали они каждую минуту нападения врагов в своём же городе, коли приходилось оборонять своих хозяев от их же народа. Безрадостные мысли приходили на ум молодому жрецу, вина за содеянное тяжким камнем легла на его страдающую душу. Помочь бы этим людям, вернуть былую безмятежность и радость жизни, да только как. Что может он сейчас сделать для них? Чем помочь? Да если бы и мог, не имеет он права отвлекаться от выполнения миссии.
   Стеналь вздохнул грустно и поднялся с берега. Он отправился к ожидавшей его шлюпке. Матросы сидели на причале и глазели по сторонам. Они ведь были в этой стране впервые. Боцман дремал в шлюпке. Заметив капитана, матросы попрыгали в шлюпку и приготовились к отходу. Боцман встрепенулся и взялся за румпель.
   - Отходите без меня, я заночую в городе, - распорядился капитан, - ждите меня завтра в полдень на том месте, где причалили в первый раз.
   - Есть капитан! - Ответил боцман и скомандовал матросам. - Вёсла на воду! Табань!
   Шлюпка отошла от причала, ловко развернулась на месте и стала ходко удаляться в сторону моря. До заката оставалось часа три. Стеналь направился на постоялый двор, снял там комнату и поужинал в трактире.
   В сумрачной тишине улицы послышался слабый топот конских копыт. Он становился громче, всадник приближался. Вскоре из-за поворота выскочил наездник на резвом скакуне с факелом в руке. Сразу разглядеть человека не удавалось, но когда он остановился у ворот Астахова дома, в свете факела взору наблюдателя предстал высокий, стройный молодой дружинник в лёгкой кольчуге и лёгком кожаном, с металлическими накладками, шеломце. На левом боку висел короткий прямой меч в чеканных ножнах, а справа на поясе прицеплен был кинжал. Лица всадника разглядеть было трудно, но скрытый в сумраке проулка наблюдатель и так понял, что это именно тот, кого он ждёт уже несколько часов. Калитка в воротах открылась без стука, гостя ждали. Дружинник передал поводья встречавшему и пропустил коня вперёд. Сам же обернулся и зорко всматривался в сумрак улицы, прежде чем шагнуть внутрь двора.
   - Мышата, Костлявый, - позвал из темноты тихий голос, - погоди.
   - Кто тут? - тревожно задал вопрос молодой воин, отступя в проём калитки. - Выходи на свет, коли не вор!
   Он высоко поднял факел, а правая ладонь его легла на рукоять меча. Встречавший его во дворе человек, оставил коня и прислонился к калитке, готовый захлопнуть ее, как только хозяин скакуна отступит внутрь.
   - Не бойся, это я, Железный Таракан, - произнёс Стеналь, выходя на свет, - помнишь ли ты своего кровного брата? - почти шёпотом добавил он.
   - Стой там, дай разглядеть тебя! - сурово приказал Мышата.
   Стеналь остановился. Факел хорошо освещал лица молодых людей, и хоть они очень возмужали с тех детских пор, каждый всё же без труда узнал другого.
   - Таракан? Ты ли это? Какими судьбами? - удивился дружинник и, встрепенувшись, добавил. - Входи, негоже так-то.
   Он передал факел встречавшему его человеку, старику, который, судя по всему, разговаривал днём со Стеналем, а сам уставился на вошедшего с нескрываемым удивлением. А когда вошедший протянул свою ладонь со старым шрамом для рукопожатия, на лице его расплылась улыбка. Он тоже протянул свою руку ладонью вверх, показывая такой же старый шрам. Ладони слились в крепком рукопожатии, а потом друзья бросились друг другу в объятия.
   - Да в дом-то веди гостя, сынок, - проскрипел, молчавший до сих пор, старик, - что ж не по-людски впотьмах-то друга давнего приветствуешь! А ведь он тебя давно дожидает. Я по голосу его признал.
   Они поднялись на высокое крыльцо с резными перилами и вошли в сумрачные сени. В сенях их дожидалась сухощавая старуха с медным масляным светильником. Она открыла дверь и жестом пригласила всех в освещённую горницу. Внутреннее убранство дома говорило о достатке и аккуратности хозяев. Добротная мебель, дорогая посуда красовалась на видных местах, выскобленные полы покрыты домоткаными коврами. Гладко струганные стены завешены более дорогими заморскими коврами, а по коврам развешано оружие и богатырские доспехи. Сразу бросалось в глаза, что боевое натруженное оружие развешано вперемежку со сверкающим каменьями и позолотой парадным или трофейным. Это значило, что хозяева одинаково почитали и красоту, и боевые качества оружия. Помятый стальной тяжёлый шлем соседствовал со щегольским, тонкого серебра, изящным шеломцем, а грозная боевая секира соседствовала с кривым лёгким мечём, рукоять которого выполнена из дорогого морского зуба, в позолоченных серебряных ножнах с жемчугами. Ясно, что не рубился воин этим мечём, а захватил его в победоносном сражении, отняв у какого-то вражеского полководца.
   Старик, уловив взгляд гостя, задержавшийся на стенах с оружием, гордо поднял голову и промолвил: " Да, были славные времена!"
   - Омойте руки, сынки, да пожалуйте к столу, - пригласила вошедшая последней старуха.
   - Отец, матушка, - обратился Мышата к родителям, - это тот самый Железный Таракан, с которым мы дружили в детстве. Помните?
   - Вот за столом-то и познакомимся, - похлопал его по широкой спине старик-отец.
   - Маняша, - позвала старуха-мать, - помоги, милая, на стол накрыть.
   Мужчины усаживались за широкий дубовый стол, а из соседней светёлки вышла молодая женщина. По одежде и убранству видно было, что скоро она станет матерью. Она, скромно потупив взгляд, поздоровалась с гостем и подошла к Мышате. Тот нежно поцеловал её в щёку и представил.
   - Жена моя, Маняша, вот первенца скоро ждём.
   А потом был долгий весёлый застольный разговор. Мышата смеялся над их детскими проказами. Друзья рассказывали друг другу о своём житье-бытье, задавали вопросы. Родители и жена с интересом слушали их, присев поближе. Ели вкусно, поднимали заздравные кубки. Только Таракан лишь пригублял напитки хмельные, дабы не обидеть хозяев.
   - Так значит ты теперь сам купец? - Весело спросил Мышата.
   - Да, я верно служил моим хозяевам, и они дали мне свободу, а в благодарность за честную службу помогли завести своё дело. Но богатств я пока больших не нажил, зато сам себе хозяин, гуляю где хочу.
   - Да, это правильно. Это хорошо, когда сам себе хозяин, - поддержал беседу Астах.
   - Только вот, вижу, торговля в Мураване поубавилась, надо бы попробовать на севере попытать счастья. Меха там, говорят, хороши, да и в цене выигрыш.
   - Это да, торговля в наших краях захирела. Междоусобица, - серьёзно ответил Мышата. - Многие купцы боятся возить товары по нашим княжествам. Балуют разбойнички. Нет порядка в державе Славской. - И словно опомнившись, замолк под грозным взором отца.
   - Да, наслышан я, - подтвердил Таракан, - а только в толк не возьму, как же могло так случиться, что такая мощная держава раскололась? Неужто беда какая стряслась, или враг коварный навалился. Да только не верится мне, что можно победить такую страну.
   - Беда наша из нас же и вышла,- сурово сказал старый воин, но встряхнувшись, добавил веселее, - а врага мы любого побьём. Помнишь, сынок, как мы кочевников разбили?
   - Да, батя, ты рассказывал.
   - Да, да, я тоже помню! - встрепенулся Таракан. - Хоть и были мы тогда малыми, а всё ж помню, как уходили большие отряды воинов на восток, биться с со страшными кочевниками. Вы ведь, уважаемый, тоже с ними сражались?
   - Расскажи, батя, расскажи. Ему это будет интересно.
   - Да я уж рассказывал про эту битву, - как бы нехотя начал старый дружинник, - но для друга твоего расскажу снова.
   И старик повёл свой рассказ:
   - Царская дружина уходила из города под командой царевича Якова. Хоть и молод он ещё был, но в доблести воинской уступал лишь старшому воеводе Петру Братеичу. Другие князья тоже согласились с назначением главнокомандующим Петра Братеича. Войска уже почти все собрались, когда к месту сбора мы прибыли. К этому времени на много вёрст вокруг были разосланы дозорные разъезды. Старшой воевода, опытный вояка, он-то лучше всех знал, что хоть и велико число наших воинов, а кочевников больше, намного больше. А значит, и биться в открытом бою, да посреди степей нам несподручно. Раздавит нашу пехоту дикая лавина их конницы. Но и враг не дурён, заманить его в леса да буераки не удастся, знают они несокрушимую силу своих конников. Вот и решил тогда Петро Братеич исхитриться и заманить-таки ворогов в ловушку.
   Когда разведчики донесли ему о расположении основных сил противника, отрядил он большую часть лёгкой конницы в далёкий обход. Пять тысяч всадников должны были тайно переправиться на восточный берег Великой и скрытным рейдом спешно уйти в степи, зайти в тыл кочевому войску и в нужный момент ударить по осаждавшим Барашник врагам. Дело это опасное и трудное. У степняков за каждой травинкой свой глаз, а потому и направили в этот обход местных жителей, они места те знали хорошо, у себя дома ведь были. Никто сначала не понял зачем воевода раздёргивает и без того небольшие силы. Некоторые князья даже роптали, но приказ - есть приказ. В великой тайне ушли конники на восток.
   Основные же силы были отведены в сопки западнее реки и там раскинули основной лагерь с обозами. На восточном берегу уже стали появляться дозорные всадники кочевников, и конечно они видели, где расположилось славское войско. Бродов на реке в этих местах нет, а переправляться вплавь они опасались, но и глаз не спускали с нашего берега. А тем временем на нашем берегу кипела работа. По ночам скрытно копали длинные и глубокие рвы с острыми кольями на дне. Сверху всё хитро укрывали тонким плетнём и дёрном, а землю вывозили на телегах подале от реки. Рвы эти двумя рядами по широкой дуге окружали лагерь. А на самом берегу копали глубокие норы-схроны, и тоже умело их прятали от вражьих глаз.
   Разведчики приносили сведения о том, что кочевники стягивают к реке воинов со всех захваченных земель, и нет числа этим воинам. Никто тогда ещё не знал, а Петро Братеичь приказал привести флотилию малых боевых лодей в реку и укрыть их подале от предполагаемого места переправы. Лодейщики тогда справились с этой задачей достойно. Спрятали под берегом полторы сотни лодей, да так, что ни одна степная собака не смогла учуять.
   Ещё одна хитрость старого воеводы удалась на славу. Чтобы выманить врага на наш берег, нужно было дать ему понять что наше войско мало и нас легко раздавить в открытой степи. Для этого он запретил войскам разводить костры менее чем на два десятка человек против семи положенных. Вот по кострам-то вражеские лазутчики и подсчитали, что нас раз в десять меньше чем их. Тут-то Хан Гуртыга и осмелился напасть на нас.
   Перправу они начали с первыми лучами солнца, после первой своей молитвы. На наш берег сначала переправилась вплавь тысяча лёгких конных лучников. Это была разведка боем, а если им удастся закрепиться на берегу, они станут боевым прикрытием основной переправы. Этой тысяче никто не препятствовал. Наши ратники выстроились широким фронтом между линиями рвов и рекой, прикрывшись большими щитами и ощетинившись копьями. Одной тысяче лёгких всадников пробить эту стену было невозможно. Они только зря пометали свои стрелы и откатились обратно к реке прикрывать переправу основного войска. И вот когда началась переправа тяжёлых войск, в дело вступили молодцы-лодейщики. Вёрткие лодьи их давили неуклюжие плоты с тяжёлыми всадниками, а лучники и пращники добивали упавших в воду врагов. Из береговых нор-схронов тоже открыли стрельбу метатели дротиков и лучники. Они поражали тех, кто выбирался на наш берег. Но врагов было великое множество, а их лучники не уступали нашим в меткости. Потому и полегли геройски все защитники берега, да и лодейщики во множестве сложили свои головы под тучами вражьих стрел. Но степняки понесли огромный урон. Тысячи их воинов не взошли на западный берег Великой. Уцелевшие потом рассказывали, что не вода тогда текла в реке, широкая Великая наполнилась кровью. Но это ещё была малая кровь, по сравнению с той, которой суждено было пролиться в этот день.
   Такая дерзость наша лишь подстегнула хана. Разозлённый такой хитростью и смелостью, он решил разбить славское воинство во что бы то ни стало. Многие тысячи степняков переправились и строились в боевой порядок, готовясь к смертельному удару. Наши же ратники отошли за линию рвов по тайным мосткам и уже здесь готовились принять решающий бой.
   А тем временем, далеко в тылу у врага, пять тысяч лёгких всадников ударили по ослабленным силам осаждавших Барашник. Князь Путила вывел свою дружину из города и тоже напал на врага. Кочевники не ожидали нападения со спины и бросились бежать. Но лёгкая конница перебила и переловила почти всех. Объединившиеся войска, теперь под командой князя, спешно двинулись к Великой на помощь основным нашим силам. К решающему сражению они, конечно же, не успевали, но и не это было их задачей. Они должны были занять восточный берег и отрезать кочевникам путь к отступлению. В нашей победе Петро Братеич не сомневался. Мудрый полководец, царство ему небесное.
   Царевич Яков с царской дружиной занял потайное место за сопками южнее лагеря. Ему предстояло нанести внезапный удар, как только нападавшие увязнут в схватке. Севернее должна была встать дружина князя Антиоха, но он не успел к битве. Он защищал Мураван от подло напавших пиратов-разбойников морских. Потому на севере Воевода поставил дружину северного князя. Они должны были ударить чуть позже царевича.
   И вот всё готово было к страшной битве.
   Когда со стороны вражеского войска донеслись звуки боевых рогов, вся лавина кочевников ринулась на наш лагерь с дикими воплями и посвистами. Широкой дугой кочевники неслись на нас, заполняя всё пространство от края до края. Тысяч пятьдесят всадников мчались по степи, и за стремя каждого держалось по два пеших воина. Но когда всадники разогнались, пехота от них отстала. Их коннице нужна была пробивная мощь скорости. Они думали мгновенно смять нас стремительным и сокрушительным налётом.
   Первая линия рвов почти не задержала стремительного наката страшной чёрной лавины. Первые ряды всадников мгновенно заполнили своими телами рвы, а задние ряды даже не заметили, что скакали по трупам своих товарищей. На расстоянии полёта стрелы началась перестрелка. Тучи чёрных стрел понеслись в нашу сторону. Но и наши лучники, прячась за широкими щитами ратников, непрерывно вели стрельбу. Вторая линия рвов уже заметнее задержала врага. Видно было, как многие всадники пытались сдержать своих коней, но их подпирали задние ряды и сталкивали в смертельный ров. А выбраться из рва уже нельзя было. Лавина конницы уже набрала скорость, и её уже не остановить. Опять свои же давили своих. Вот так, благодаря хитрости Петра Братеича и неустанной работе мужиков и воинов, защищавших берег, враг потерял больше трети своего войска, ещё не дойдя до передовых линий наших копейщиков. Но теперь предстояло встретить ворогов во всеоружии. Кочевники, хоть и понесли великий урон, но были ещё очень сильны и всё ещё превосходили нас числом.
   Чёрные всадники на лохматых лошадях с диким визгом обрушились на передовые ряды копейщиков, завалив их своими и конскими телами. А сзади по трупам всё напирали новые волны нечестивых захватчиков. Стрелки, отошедшие за рогатки, ни на секунду не прекращали метать стрелы, дротики и камни, лишь перенеся стрельбу вглубь наступавших. С вершин сопок непрестанно на головы врагов сыпали горящие снаряды два десятка метательных машин, но они били теперь по отставшей пехоте кочевников, стараясь задержать её как можно дольше и не дать подойти на помощь к увязшим в схватке конникам. Наши ратники всё же остановили смертельную волну степной конницы ценой больших потерь. И как только вражеская пехота ввязалась в бой, царевич повёл нас в атаку. Мы и так рвались в бой, ведь там умирали наши братья. А как только затрубил боевой рог дружины, все пришпорили коней и яростно понеслись на врага. И уж тут царская дружина показала врагу, как страшны наши мечи. Мы ударили во фланг нападавшим и быстро искрошили четверть их пехоты. Их конница уже не могла быстро развернуться и ответить на наш удар, им мешали свои же пешие воины. Некоторые степные всадники даже рубили своих же пехотинцев, чтобы проложить себе путь к нам. Но когда мы вырубили пешцев, пришлось схватиться с тяжёлой конницей врага. А их тяжёлая конница закована в броню не хуже нашей. Кони их большие и сильные, не как у лёгкой кавалерии. И все они как на подбор богатыри. И где эти низкорослые кочевники набрали столько-то? Сеча была ужасной, дрались на равных. Мы сражались за землю свою, за своих жён да детишек, а они в остервенелой злобе. Никогда ещё не видел я такой страшной битвы. Сколько крови людской и конской впитала та степь? Сколько душ человеческих отлетело на небеса в тот день? Всего поля боя я тогда не видел, да и не мог бы увидеть, но по страшному шуму понимал, что свершается величайшая битва.
   Когда царская наша дружина крепко увязла в схватке, а половина вражеского войска повернула в нашу сторону, где-то далеко на севере еле слышно пропел боевой рог северного князя. К тому времени меня уже здорово помяли. Крепкие аглские доспехи спасали меня от кривых мечей, но несколько ударов достигли цели и я истекал кровью, отбиваясь из последних сил. Вот, думаю, и смертушка моя подходит. Слава богу, паду в битве великой на виду у царевича и товарищей моих. Но как только ударила северная дружина, кочевники дрогнули и их рога затрубили отход. Первыми бросились наутёк лёгкие конники, внося суматоху в ряды пехоты. Пехота тоже стала в беспорядке выходить из боя. Последними обратились в бегство тяжёлые всадники, хотя дрались они ожесточённо и полегли почти все. Лишь несколько сотен их показало нам спины.
   Тогда вся наша конница бросилась в погоню за отступавшим противником. Я помчался со всеми вместе, хотя рубить уже не мог, но и оставаться среди раненных мне было совестно. Ведь я же царский дружинник! Мы устремились к реке, не обращая внимания на отступавшую пехоту. Важно было спихнуть уходившую конницу врага в реку. Потому и стали мы охватывать отступавших с боков, широко разойдясь в стороны. Мало кому из них удалось уйти вдоль реки на юг и не север. Потом их долго вылавливали сторожевые разъезды и добивали лодейщики на переправах. А основную массу беглецов удалось затолкать в реку. И тут уж остатки лодейщиков отомстили им за павших своих товарищей. Вся тяжёлая конница была утоплена. И всего лишь около тысячи лёгких конников переправились на восточный берег. Но и они не все добрались до своих родных кочевий. Той же ночью они попали в засаду князя Путилы, и лишь единицам удалось вырваться. Пехота кочевников хоть и отступала в большем порядке, но и им не удалось переправиться. Мы поджали их со стороны реки, а наши ратники окружили и добивали стрелами да камнями. Многие сдались на милость победителей и были взяты в полон. Большой тогда взяли полон, много знатных воевод вражеских было пленено, весь богатейший обоз достался нам. А хан Гуртыга не вынес такого позора и перерезал себе глотку на середине реки, чтобы тело его нам не досталось. Но один лодейщик, Ратмиром его кличут, как сейчас помню, всё же зацепил издыхающего хана крюком и приволок потом Петру Братеичу.
   Великая битва была. И великая победа нам досталась. Потом князья объединили дружины и двинули силу воинскую на степь. Мстили и разоряли кочевья до самой зимы. Множество славов спасли от гибели неминучей, вызволив из полона поганых. Навсегда, как тогда казалось, проучили коварных налётчиков от посягательств на наши славские земли.
   Но и великий позор лёг тогда на царскую дружину. Как ни горько мне признаваться в этом, да что уж поделаешь. Не уберегли мы тогда нашего царевича. И как только это могло случиться? Увлеклись видать погоней и потеряли осторожность. А он ведь молодой да горячий, тоже рвался в погоню. Всю битву ни царапины. А тут, на тебе! Шальная стрела сразила его. Попала прямо в глазницу шлема. Нашли его на берегу реки верхом на коне и с мечом в руке, но уже мёртвого. Говорят, стрела была отравлена, а то бы, может, и выжил Яков. Может, сразу и не заметили его гибели, потому, что не упал он с коня, а остался сидеть в седле. Стыдно было возвращаться домой с таким позором. Но полководец наш, старшой воевода Петро Братеич, не возложил гнева своего на дружинников, а лишь горевал вместе с нами и обещался вступиться за нас перед царём Всеволодом. Только не знали тогда мы, что нет уже ни царя, ни всей царской семьи. Но это уже другая история. А я потом долго валялся порубленный. Долго выхаживала меня хозяюшка моя Авдотья. Так и кончилась моя служба в дружине царской. А теперь вот сыновья мои достойно служат нашему государю верной защитой от врагов его.
   Астах замолчал, потупив взгляд. Молчали и все остальные. Первым прервал паузу Таракан.
   - Простите, уважаемый, моё любопытство, но почему не стало царя и всей его семьи?
   - Ээээх, парень, почём мне знать, - тяжело вздохнул старик, - не ты один задаёшь этот вопрос. Многие не понимают этого и до сих пор, а только погибли они все в неравной схватке с разбойниками-пиратами. Антиохова дружина тогда малость не поспела.
   Отец исподлобья взглянул на сына и снова многозначительно замолчал. Таракан перехватил этот тревожный взгляд и понял, что не пришло время ворошить это тёмное дело. А пока нужно перевести разговор на другое.
   - А ведь я знавал одного лодейщика по имени Ратмир Борятинович. Уж не он ли отличился в битве на реке Великой?
   - Кажись так его и звали, - уже веселее отозвался старый хозяин дома.
   - Вот бы мне с ним повидаться! Мне как раз нужен хороший лоцман, чтобы провёл мой кораблик в верховья Великой.
   - Где он сейчас, я не знаю. Ни к чему мне. А вот в порту можно поспрашать, человек он в своём деле не последний, наверняка кто и подскажет.
   - Это хорошо, я разузнаю.
   - Да тебе могут и не сказать, чужой ты, - предупредил старик, - с Мышатой тебе надо. Помоги другу сынок.
   - Об чём разговор, батя, вот завтра поутру и отправимся, - с готовностью согласился сын.
   - И правда. Утро вечера мудренее, - подвёл итог Астах, - поздно уже, укладываться пора. Мать, стели гостю на печи!
  
   Они сидели на берегу у корабельных сладов, в том месте, куда должна была подойти шлюпка с "Белого лебедя".
   - Тогда я не понимаю, почему ты служишь ему? - спросил Таракан.
   - А куда мне податься? Старики мои на мне, Маняша на сносях, дом не бросишь же. Старший брат служит далеко, да и у него свои заботы. Опять же, смолоду отдали в дружину за былые заслуги отца. Прежних-то дружинников Антиох приветил. Покалеченным на службе содержание из казны положил, детей их обучать воинскому делу велел даром. А вот тех, кто отказался ему присягать на верность, не доискались многих. Мало кому удалось сбежать к другим князьям. Царь наш хитёр и умён, у него на каждом углу свои уши и глаза. Я ведь всё тебе рассказал, только потому, что доверяю тебе как брату. Тебе-то никакой выгоды нет меня продавать. А больше никому бы не решился я сказать таких слов. И многие в нашем княжестве так-то. Молчат и оглядываются друг на друга недоверчиво. Я много лет молчал, да вот выплеснул наружу. Накипело на душе. Понимаю ведь, несправедливость и ложь торжествует на нашей земле, режем друг друга, соседи наши, ранее не смевшие даже границы наши преступить, рвут куски как бешенные псы, забыв былые клятвы, даже вон кочевники и те стали голову подымать, опять набегают на южные рубежи. Понимаю, а сделать ничего не могу.
   - Но если вас таких много, то можно и другого царя посадить на трон?
   - Сейчас никто на такое не отважится. Он ведь царских кровей, а других наследников после Всеволода не осталось. Выходит он и есть законный правитель, а другие князья есть мятежники, раз против законного царя восстали.
   - Так если бы нашёлся наследник прежнего царя, пошёл бы за ним народ и мятежные князья?
   - Так-то оно, может, и так, да только нет такого наследника, и нет доказательств злодейского захвата власти Антиохом, - вздохнув тяжело ответил Мышата. - Я тебе, брат, вот что скажу: забудь всё. Тебя это не касается, ты чужеземец. Ты купец, твоё дело торговое. Вот узнали мы про твоего Ратмира и это хорошо. Найдёшь его и отправишься на север за мехами. А за морем наши меха ценятся. Разбогатеешь и вернёшься на большом торговом корабле.
   - Оно, конечно, торговать - не воевать. Хоть и риск, а всё же безопасней, чем в политику соваться, - полушутя согласился Таракан.
   - Во-во!
   - А вот и шлюпка за мной идёт, видно время прощаться, - сказал, вставая, купец.
   - А может, останешься ещё, погостишь? Мы бы с тобой осетров половили. А? - С надеждой, заглядывая в глаза другу, спросил Мышата.
   - Я бы рад, самому грустно расставаться, да дело не терпит. До ледостава нужно успеть вернуться.
   - Тогда давай обнимемся на прощание, брат, и пожмём друг другу руки, - серьёзно произнёс дружинник.
   Они крепко пожали руки и обнялись на прощанье. Шлюпка подходила к берегу.
   - Может, заглянешь на обратном пути? - крикнул Мышата вслед отходящей шлюпке. - Помни, у тебя есть брат на этой земле! Рассчитывай на меня!
   - До свидания, брат, береги себя, я вернусь, как только смогу! Ты мне дорог! - кричал издалека Таракан.
  
   Устье Великой оказалось очень заболоченным. Топкие берега, поросшие густой осокой и камышом, не позволяли строить здесь поселение. Лишь сторожевая вышка, поставленная на небольшом островке, торчала над бескрайними плавнями. С мачты "Белого лебедя" была заметна другая вышка, установленная в нескольких милях выше по течению. Корабль бросил якорь у входа в устье реки и на мачту взвился жёлтый флаг. В ответ на вышке затрепетал красный вымпел. Это был приказ стоять на якоре и ожидать досмотра. Спустя некоторое время из незаметной протоки вынырнула лёгкая ладья с вооружёнными таможенными стражниками, а следом за ней на небольшом расстоянии следовала узкая четырёхвёсельная лодка. Ладья направилась к борту корабля, а лодка остановилась на приличном расстоянии. Охрана устья неслась бдительно. В смутные времена всегда надо быть настороже. Потому стражники и подстраховались. Если на подошедшем судне враги, и они нападут на таможенников, быстрая лодка может улизнуть и вовремя поднять тревогу. С вышки передадут тревожный сигнал и врага встретят как полагается.
   Стеналь стоял на баке и наблюдал за подходящей ладьёй. На ней находилось двенадцать воинов, с одним командиром и шесть лодейщиков. Трап спустили с правого борта, но таможенники не спешили подниматься. Ладья медленно обошла вокруг "Белого лебедя", командир внимательно разглядывал незнакомый корабль. Не найдя ничего подозрительного, он дал команду подниматься на борт для досмотра. Воины поднимались по одному и выстраивались вдоль борта, последним поднялся командир таможенников. Был он уже немолод, с седой подстриженной бородой. Немного ниже своих подчинённых, но выглядел внушительно и грозно в полном воинском снаряжении. Безошибочно определив капитана, он обратился к нему:
   - Я, сотник таможенной заставы Шуба Сурков. Повелением князя моего, Путилы Сарая, обязан провесть досмотр сего судна.
   - Добро пожаловать на борт, господин сотник, - приветствовал его капитан с лёгким поклоном, - я и мой экипаж всячески будем содействовать Вам в исполнении Вашего служебного долга.
   - Ответьте, капитан, нет ли на борту тяжко больных заразными болезнями, не имеется ли оружия больше, чем положено для защиты от морского пирата?
   - Нет, не имею, господин сотник.
   - Откуда, куда и с какой целью следует ваше судно?
   - Следуем из Муравана в верховья реки Великой для закупки у местного населения мехового товара, - отвечал капитан и, отступив от протокола, добавил, - уж больно меха северные хороши, и намного дешевле, чем в Мураване.
   - Какой товар везёте?
   - Трюмы пусты, всё уже продали в Мураване, а на вырученные деньги думаю закупить хороший товар.
   При упоминании Муравана в глазах сотника читалась неприязнь, но вида он старался не показывать. Купцы - люди свободные, торгуют где им выгодней. Далее следовали обычные вопросы и стандартные ответы. Потом Шуба осмотрел судовые бумаги и велел воинам начать досмотр судна. Воины разделились на две группы и начали осмотр с бака и кормы навстречу друг другу. Судно небольшое и досмотр закончился быстро. Сотник удовлетворённо поставил свою подпись и приложил печать на подорожном листе, передав его капитану.
   - Необычный у тебя корабль, капитан, я таких ещё никогда не видывал. Красивый да ладный, хорош, видать, на ходу, - перейдя на неофициальный тон, сказал сотник.
   - Да, этот корабль построили в далёкой стране по моему проекту. Таких больше нет.
   - Ишь ты! Молод ты, капитан, а умён видать. Вижу не из Славов ты, откуда нашу речь знаешь так хорошо?
   - Мальчишкой служил купцам и бывал в ваших краях, вот и выучился. Да я много языков знаю, наградил бог даром.
   - Ну, что ж, добрым людям мы завсегда рады. До самого Барашника вас никто не остановит. Платите пошлину и торгуйте. Удачи тебе, капитан!
   Сотник спустился на ладью и вслед за ним последовали двенадцать воинов. Ладья отчалила и растворилась в зелени зарослей.
   - "Поднять якорь"!
  
   Вновь "Белый лебедь" расправил свои крылья над водной гладью Великой. Попутный ветерок вновь надувает выбеленные морем паруса. Снова, как бывало, у руля стоит кормщик Ратмир Борятинович. И опять рядом с ним Железный Таракан. Только уже не ладья Ратмира рассекает носом речные волны, а стройный парусник капитана Стеналя уверенно бежит против неспешного течения широкой реки. Убелённый сединами кормщик уверенно ведёт чужой корабль знакомым руслом.
   - Это правильно, парень, что ты рассказал мне всё. Иначе я не согласился бы вести твой кораблик, - продолжая разговор с капитаном, сказал Ратмир.
   - Потому и искал я именно тебя, - ответил капитан, - дело наше такое, что без доверия нам никак нельзя. Ты человек опытный, много повидал, знаешь людей, с тобой лукавить ни к чему.
   - Правильно рассудил. Я ещё тогда приметил твою рассудительность. Умён не по-годам. Я ведь сразу понял - не торговец ты. А зачем идёшь на север, за каким таким товаром?
   - Ну, поучиться ещё есть чему, - скромно заметил Стеналь, - а вот скажи мне, откуда ты узнал о наследнице? Ведь даже я об этом узнал только недавно. Мне просто было поручено забрать оттуда девушку по имени Ясна, и доставить куда надо. А то, что она и есть, якобы, умершая при родах царевна, я не знал.
   - Так ведь жена моя, Молодила, рассказала по великому секрету, да и то только когда мы в Барашнике обосновались. Боялась она, что Антиоху станет известно о живой царевне, и псы его цепные изведут сироту, чтобы никто не мог потребовать у него корону.
   - А ей откуда известна тайна эта?
   - Так опять же она и увозила новорожденную царевну в тот северный монастырь на моей лодье. Так мы и познакомились.
   - Вот как?! - удивился молодой человек. - А зачем младенца увозить из родного дома? Неужели уже тогда грозила ей опасность?
   - Да какая там опасность! Просто царь Всеволод умом тронулся. Царица, вишь, рожала тяжело, и случилась с ней хворь душевная - память потеряла. Вот он с горя великого и выместил гнев свой на дочери. А чем, скажи на милость, невинное дитя виновато? Вот то-то и оно!
   - Так неужели отец сослал на верную погибель собственную дочь? - Вновь удивлялся капитан и поймал себя на мысли о юнге чёрного корабля, которого отец продал как вещь.
   - Я же говорю, умом повредился, - объяснял Ратмир, и грустно добавил, - эх, да что тут удивляться, и не такие злодеяния в мире сотворяются.
   - Но выходит, что своим безумием он спас ей жизнь? Ведь что получается? Если бы она осталась с родителями, то погибла бы вместе со всей царской семьёй от рук антиоховых убийц, - сделал вывод жрец.
   Но тут он лукавил. Ему теперь доподлинно было известно; останься Ясна во дворце, похитили бы её, а не Светозару. Она бы взошла на трон Верховной жрицы, и не вернулся бы он теперь в Славию. Сейчас же он помогал Архагору исправить, совершённую когда-то, ошибку. Ему больно было видеть страшные последствия той роковой ошибки, и всё же он рад был вернуться сюда. Кто знает, быть может, его миссия принесёт какую-нибудь пользу и этому многострадальному народу, в бедах которого был повинен и он. Но признаваться в том Ратмиру он не решился. Реакция старого кормщика могла быть непредсказуема.
   Ратмир многозначительно хмыкнул, но ничего не ответил. Он устремил взгляд к очередному изгибу русла и держал паузу. Создавалось впечатление, что он знает что-то или догадывается, но не желает развивать эту скользкую тему.
   Первым нарушил молчание капитан:
   - Но ведь всё-таки прознали ищейки Антиоха, и теперь ей грозит опасность.
   - Да, видно, прознали. Антиох в тайном приказе дураков не держит. Не зря свой хлеб едят, собаки! А может старец их на след навёл. Как бы не опоздать.
   - Постой, какой старец, расскажи?
   - Молодила моя недавно призналась мне со страху, что проговорилась. Как-то на базаре разговорился с ней старец один. Оборванный странник, седой совсем, в долгом разговоре незаметно выведал у неё тайну сию. Она и сама не могла понять, как же это так получилось. Будто говорили совсем о другом, а подишь ты, всё ему и разболтала. Потом когда опомнилась, испугалась, а старика и след простыл. Пару дней она корила себя втихую, а потом не выдержала и призналась мне. Слезьми заливалась, будто по покойнику. Она ведь, глупая, подумала, что это один из антиоховых сыщиков был, не за себя испугалась, а за царевну спрятанную.
   - Так ведь это был Архагор! - не выдержав, прервал рассказчика капитан. - Так вот как он её нашёл!
   - То-то и оно! Не знаю, кто этот твой Архагор, и как уж ему удалось разговорить мою секретницу, а только он не шпион Антиоха-самозванца. Я и Молодилу успокоил тем же, мол, если бы это был сыщик, её уже давно бы сцапали и поволокли в Мураван на пытку. А коли не на дыбе до сих пор, значит, не худой то был человек. Так она всё равно две недели из дома носа не показывала, а меня подбивала собрать верных людей и броситься в погоню за таинственным старцем. Да только рассудил я, что пустое это всё. Ищи ветра в поле! А Молодила до сих пор переживает.
   - А у тебя и верные люди имеются? - серьёзно спросил Стеналь.
   - А то! Я, кормщик известный, у меня друзья по всей Славии. Да и в Барашнике найдётся немало. А кто старец этот? Знаешь его?
   - О, это мудрейший человек, великий наставник! Мне посчастливилось быть в числе его учеников. Он поклялся, что восстановит справедливость и отыщет эту девушку. По многим странам пролегал его путь. И он её нашёл!
   - А какое дело иноземцу до сироты?
   - Он старший жрец бога-Солнца, а главной целью этой жреческой касты является торжество справедливости, мира и благоденствия.
   - Понятно... - задумчиво произнёс кормщик, - только, видать, не добрались они до своей цели-то пока.
   Так и шли вверх по Великой. Когда под парусами, когда на вёслах. Платили где положено пошлину и нигде не задерживались. Спешили. К концу лета река в верховьях обмелела, и до Порогов дойти было нельзя. Остановились в двух днях пути ниже. Маленький городок Кутей притулился на берегу большой заводи при впадении речушки Махони в Великую. Дальше путь предстоял верхом. Ратмир, было, вызвался сопровождать капитана до монастыря, но тот отказался.
   - Дальше дорогу я найду сам, - говорил он, прощаясь, - помощник мой остаётся командовать кораблём, а ты, Ратмир Борятинович, помоги ему подготовиться к обратному пути. Время не ждёт. Я вернусь как можно быстрее. Но если случится что-то, и мы не сможем вернуться тем же путём, помощник получит весть. Уходите без нас и ждите в назначенном месте.
   Помощник капитана, молча, склонил голову в знак повиновения, а лоцман шагнул вперёд и обнял капитана.
   - Береги себя, парень! Дай бог тебе удачи! Полюбился ты мне. Хоть и не можешь ты полностью открыться, я чую душу твою добрую и бесстрашную. Такие люди худа не делают. Отправляйся с богом.
   Стеналь, переодетый в купеческую дорожную одежду, вскочил на коня, к седлу которого были приторочены две объёмные сумы и колчан с луком да стрелами. Резвый гнедой конь рванул с места, а Ратмир сотворил широкое знамение вслед удалявшемуся всаднику. Скупая одинокая слеза скатилась на седую бороду кормщика.
   В убогой избёнке было уютно и сумрачно. Мерно потрескивала лучина, вставленная в светец, изредка роняя малиновые угольки в корыто с водой. Большая печь, затопленная с вечера, дышала теплом. Густой аромат пшённой каши с пареной тыквой щекотал ноздри. В открытом зеве печи мерцали подёрнутые серым пеплом угли.
   Около топки склонились две фигуры. Бабка Варвара, ворча под нос невнятные заклинания, изредка бросала на угли щепоть порошка из глиняного горшочка. Мелкие пылинки искрились на углях, но не вспыхивали, а превращались в густое облачко синеватого дыма. Внутри облачка этого дыма беззвучно проносились маленькие розовые и зелёные молнии. Ведунья внимательно вглядывалась в них, отрешившись от всего окружающего мира. Ясна стояла рядом и так же неотрывно следила за игрой световых всполохов.
   На широкой лавке под оконцем лежал седовласый старец. Глаза его были закрыты, а губы еле шевелились. Двумя ладонями он сжимал большой фиолетовый кристалл и почти беззвучно что-то шептал в него.
   Старик и девушка вернулись из ночного ближе к полудню. Старый жрец был плох. Передряги трудного пути доканали его. В дряхлом теле почти не осталось сил. Хозяйка уложила гостя на лавку, напоила отваром из целебных трав и оставила в покое. Но в немощном теле старца жил ещё необоримый дух. Он не мог позволить себе отдых, заснув хотя бы на мгновение. Всё это время он непрерывно шептался со своим магическим кристаллом. Торопился, будто боялся опоздать.
   - Видишь? - наконец произнесла внятно старуха. - Вот он, второй посланец. Уже близок. А вот и ищейки, идущие по следу нашего гостя. Его след выведет их к тебе. Ох, беда, беда! Вот и кончилось твоё детство, девонька. Тяжкий и смертельно опасный путь ждёт тебя, Солнышко моё, но выведет он тебя к сверкающим вершинам, к славе и богатству. Счастливы будут те, кто последует за тобой. Да только и ты должна быть твёрдой в вере своей и духом непоколебима. Много горя, много крови вижу я. Готовиться надо спешно. Уходить вам надо, прятаться до поры. Не настал час нашего торжества, отступить придётся перед коварным ворогом. Видишь?
   - Вижу, бабушка, вижу!
   За окном послышался топот конских копыт. Одинокий всадник остановился у калитки убогой избёнки на окраине деревни. Варвара поспешила встретить ночного гостя.
   - Проходи в избу, молодец, тебя только и ждём. Старец твой тебя видеть желает.
   Молодой человек с недавно отросшей бородой и в купеческой одежде спрыгнул с коня, накинул поводья на плетень и спешно проследовал за хозяйкой. Низко склонившись, он вошёл в сумрачную горницу. Выпрямился за порогом и встретился взглядом с девушкой, стоявшей у печи. "О, Солнце!" - восторженно подумал он. - "Это же Она! Только у дочери божества может быть такой взгляд!" И поймал себя на мысли, что она прекрасна не только ликом, но и великолепно сложена. Их взгляды сошлись лишь на несколько мгновений, и этого хватило чтобы понять - эта встреча свяжет их навсегда и перевернёт всю их жизнь.
   Вошедший оправился от короткого замешательства и безмолвно склонил голову в приветствии. Девушка ответила поклоном.
   - Ступай к нему, - прервала паузу Варвара, - плох совсем, время дорого. Он многое тебе сказать должен.
   Стеналь без раздумий шагнул к лавке и преклонил колени у ложа Архагора.
   - Я прибыл, о, мудрейший, - тихо произнёс молодой жрец.
   - Силы покидают меня, наклонись ближе, - еле слышно прошептал старец.
   Старик долго что-то шептал на ухо молодому человеку, а тот, затаив дыхание, слушал, стараясь не упустить ни единого слова мудрейшего учителя.
   Варвара и Ясна спешно занялись сборами в дорогу. Да только не велик скарб у бедной сироты. Тёплая одежда, зима впереди, провизии на несколько дней, да берестяной туесок со снадобьями. Вот и вся поклажа.
   - Вот и всё, что я должен был тебе рассказать, - из последних сил шептал Архагор, - поклянись, что доставишь Её в Храмовый город. Она должна взойти на престол. Она величайшее сокровище мира, береги Её, следуй за Ней.
   - Клянусь, мудрейший! Ничто не остановит меня кроме смерти!
   - Верю в твой разум, да поможет вам Солнце. Теперь я спокоен, моя миссия закончена, я нашёл Её. Теперь мне легче уйти из этого мира, но исправить последствия моей ошибки предстоит Ей и тебе,- старик устало сомкнул веки и замолчал.
   - Какой уход, мудрейший? Я доставлю Вас на корабль, и мы вместе отправимся домой! - Пылко возразил Стеналь.
   - На корабль вам путь заказан, - неожиданно вступила в разговор Варвара, - злые люди уже здесь, они перекрыли единственный выход из долины на юг. Вам придётся уходить через горы на север. В земли диких племён они может и не сунутся. Медлить нельзя. Уходите!
   - Я не могу оставить Вас, учитель, в таком состоянии!
   - Нет, я останусь здесь - это приказ! - Из последних сил повысил голос Архагор. - Отныне все твои помыслы связаны с Ней. Забирай мой медальон и кристалл - там всё. Помни клятву!
   - Да, мудрейший, слушаюсь, - покорно ответил жрец. И, обернувшись к старухе, сказал,- я готов.
   Варвара обняла Ясну и прошептала ей на ухо:
   - Прощай, Солнышко моё ясное, я всегда буду с тобой. Медальон свой, подарок матери твоей, носи всегда при себе. Древний он, и имеет волшебную силу, поможет в трудную минуту. Это знак царей.
   - Бабушка, бабушка! - сквозь навернувшиеся слёзы пролепетала девушка. - А как же вы?
   - Не беспокойся за меня, ангел мой, ничего со мной не случится. А старец наш прошёл свой путь земной, ему уже нечего опасаться.
   Все обернулись к лавке. Седовласый страрец безмолвно вытянулся на смертном одре. На восковом лице его застыла счастливая улыбка. Старуха поцеловала, всхлипывающую девушку в лоб, коротко сотворила знамение и обратилась к Стеналю:
   - Благослови и тебя господь, молодец! Знаю, не порушишь клятвы. Вижу душу твою чистую, да сердце бесстрашное. Береги её, самое дорогое тебе отдаю. Об учителе твоём я позабочусь. Не горюй о его кончине, он достойно прожил долгую жизнь, и легко ушёл в другой мир. Он счастлив. А теперь присядем, чтоб путь был лёгок.
   Уже за калиткой, в темноте, когда Стеналь увязывал к седлу поклажу, Ясна шёпотом спросила Варвару:
   - Бабушка, а почему я перестала слышать его мысли, как только он вошёл в дверь?
   - О, дитятко моё, это великое таинство. Но не суждено тебе сейчас открыть его. Придёт время, и сама ты поймёшь всё. Хороший он, жаль, если ты вновь начнёшь проникать в его помыслы. А пока тебе это и не понадобится. Он весь открыт перед тобой. Однако поспешайте.
   Во мраке таяли фигуры. Молодой мужчина вёл в поводу коня с юной наездницей. Позади них следовал большой волкодав. Старуха сотворила широкое знамение им во след и украдкой стёрла уголком платка слезинку с морщинистого лица своего. Буян обернулся, почуяв движение старой хозяйки, и бросился к ней. Лизнул Варваре морщинистые ладони, и, со щемящей грустью, заглянул в глаза. Жалобно взвизгнул, тоскливо что-то рыкнул, прощаясь, и бросился догонять растаявших во тьме беглецов.
  

*

   Под утро ударило било. Ночной сторож дед-Бурка заметил зарево на краю деревни и поднял тревогу. Горела избушка старой бабки Евдохи. Мужики выскакивали из своих домов заспанные и одетые наскоро, но каждый бежал с багром, топором или ведром. Вслед за мужиками поспешали испуганные причитающие бабы, некоторые тоже с вёдрами.
   Первые подоспевшие к пожарищу мужики бросились первым делом выводить из сарая скотину. Изба уже занялась буйным пламенем, и тушить её не было смысла, а вот спасти животину и соседние постройки ещё можно было попытаться. Перекинется огонь на сараи, а с них и на соседские дворы - тогда беда! С пожаром боролись всем миром. Поливали водой соседние постройки, тушили головни, вылетавшие из объятой пламенем избы. Староста быстро расставил всех по местам, даже бабы перестали выть и причитать, а занялись делом. Лишь в стороне от всех стояли четверо паломников в старых серых плащах с надвинутыми на лица капюшонами. На них никто не обращал внимания в суматохе, а меж тем необычные это были паломники. Трое крепких высоких мужчин скрывались под серыми плащами, а четвёртый, пониже ростом и менее внушительной комплекции, держал в руке поводки двух внушительных охотничьих псов. Когда к рассвету пожар начал утихать, странная четвёрка лже-паломников незаметно удалилась и укрылась в зарослях осоки на берегу озера. А утром в остывающем пепелище нашли обгоревший скелет человека.
   - Что делать будем, боярин? - спросил один из паломников.
   - Что, что! Искать будем, если головы вам дороги! - зло прошипел Фома Благовидов, а именно он был четвёртым паломником, только что вернувшимся из деревни.
   - Кого ж искать-то, сгорели все, поди? - осведомился другой.
   - Как же, сгорели! - парировал Фома. - Народ вон болтает, что только один скелет на пепелище нашли, похоже, старика нашего сожгли. Да он нам теперь и без надобности. А остальные где?! Трое их должно там было быть. Бабка с внучкой там жили, и старик этот, чтоб ему повылазило, у них на ночлег остановился. В деревне их нет, и не сгорели они, ушли, значит. А ещё я у калитки заметил свежие следы подков. Всадник был ночью. Бабка эта нищенкой жила, а стало быть, и конь не её. Может статься, ещё кто-то с ними ушёл. Следы-то потом затоптали мужики, а я вот эти следочки на дороге приметил как расцвело. И ведут они на север. Стало быть, и нам туда. Теперь меня больше всего эта внучка интересует. А что если она и есть спрятанная дочь Всеволода - царя?
   - Да какой там север, выход из долины только один - на юг, - попробовал возразить первый.
   - Цыц! Грамотный больно, как я погляжу! - оборвал его боярин. - Если они на юг подались, там их наши встретят. А вот если они решились уйти в северные земли, нам их ловить.
   - Так ить непроходимые горы там, нет отсюда пути в северные земли, - не унимался первый. Может, они вкруг озера до монастыря подались, там спрятаться хотят?
   - Да уймись ты, грамотей! Слушай, что боярин тебе говорит! Не дураки они, коли нашу погоню упредили, а стало быть, понимают - и в монастыре не укрыться им от слуг царя Антиоха. Есть дорога на север. Бывал я в этих местах по-молодости. Старики говорили, что единственная тропа через непроходимые хребты может вывести в земли северных племён. Мало кто про неё знает. А если им она ведома, так один у них путь. Я бы так и сделал. Жаль собаки сейчас след взять не могут, да я и сам не хуже собаки след возьму. Хватит лясы точить, седлайте коней!
   Расседланные кони были спрятаны в зарослях ещё ночью. Четверо преследователей быстро оседлали своих скакунов и бросились в погоню. Иногда Фома останавливался, соскакивал с лошади и принимался разглядывать дорожную пыль.
   - Нет, голубки, не уйдёте вы от меня! - злорадно пробурчал он себе под нос, и в голос добавил. - Свернули они с дороги монастырской, в лес подались, в горы. Мужик пешком, а бабы верхом, и собака здоровенная с ними. Вперёд!
   Углубившись в лес, преследователи несколько раз теряли след, долго петляли, прежде чем находили его вновь. Собаки так и не смогли взять следа. Ни одной вещи, принадлежавшей беглецам, у боярина не было. Он ещё надеялся на свежий конский помёт, но видно беглецы не позволили лошади оставить свои метки на дороге. Так, надеясь только на свой острый глаз и звериное чутьё, он и вёл погоню. До самой темноты преследователи петляли по лесистым подъёмам. Беглецы умело путали след.
   Ночью боярин Фома решил остановиться на отдых. Плутать по ночному незнакомому лесу бесполезно, да и небезопасно - можно напороться на притаившегося хищника или попасть в ловушку беглецов. А то, что добыча так просто не достанется ему, он понял уже давно. Сначала этот неуловимый старик, который пешком ускользал от дюжины конных преследователей, теперь этот неизвестный всадник, появившийся невесть откуда. Да и про бабку говорили, что она ведунья и знахарка. Эти, девчонку так просто не отдадут!
   К вечеру следующего дня погоня вышла к отвесной каменной стене, уходившей под облака. Нашли и брошенного коня беглецов. Собаки внимательно обнюхали оставленные при коне вещи, и наконец-то взяли след. Псы уверенно рванулись вправо вдоль стены, а четверо всадников поспешили за ними. Спустя некоторое время ищейки вывели преследователей к еле заметной тропе, круто поднимавшейся среди скал.
   - Спешиться! - приказал боярин. - Дальше полезем налегке, оставить всю поклажу с конями. Доспехи сбросьте, а одёжу тёплую наденьте. Взять только оружие и еды немного.
   Они начали подниматься по крутому серпантину тропы вслед за, высунувшими языки, собаками. Подъём был тяжёл даже для сильных тренированных воинов и их выносливых псов, что уж говорить о беглецах, среди которых старая бабка и молоденькая девица. Карабкались вверх, пока ночная тьма не остановила их. На одном из уступов остановились на ночлег. Фома Благовидов был уверен, что теперь особо рисковать незачем, завтра он их нагонит и схватит.
   С утренними сумерками возобновили преследование и ближе к вечеру поднялись на небольшую площадку перед узкой щелью в скале. Площадка была припорошена снежком, и на нём отчётливо видны были следы - мужских сапог, женских войлочных сапожков, и собачьих лап. Женщина была только одна. Фома поморщился от досады - ошибся он в своих расчётах, стареть стал, подводит чутьё. Знать, старуха осталась в долине. Ну, да чёрт с ней, пропади она пропадом - старая ведьма. И до неё очередь дойдёт. Вот почему беглецы двигались так быстро. Теперь его интересовала только молодая беглянка. Осталось преодолеть эту узкую расщелину, протиснуться в которую мог только один человек.
   Буян остановился у выхода из расщелины, коротко гавкнул, привлекая внимание хозяйки. Они ушли вперёд и не сразу заметили, что пёс остался позади. Ясна обернулась, позвала собаку, но волкодав не тронулся с места, а лишь протяжно заскулил.
   - Он не хочет идти дальше, он зовёт тебя, - сказал Стеналь.
   - Я сейчас, - ответила девушка и вернулась к псу.
   Она присела на корточки и погладила большую серую голову. Пёс смотрел на хозяйку умными грустными глазами. Что-то прорычал негромко, несколько раз взвизгнул по-щенячьи, повиляв хвостом. Затем обернулся к щели и громко зарычал, свирепо оскалив клыки. Вновь обернулся к хозяйке, уткнулся ей в колени, а потом принялся облизывать её нос и щёки.
   - Я всё поняла, Буян, спасибо тебе. Если останешься жив, иди в деревню, ищи бабушку.
   Она поцеловала примолкшего волкодава в чёрный влажный нос, поднялась и пошла молча прочь. Пёс провожал её печальным взором. Он прощался с ней.
   - Буян останется здесь, - сказала, всхлипнув, девушка. - Он задержит их. Идём.
   Когда они скрылись за поворотом тропы, пёс встал и углубился в узкую щель, навстречу преследователям. Он подходил к выходу как раз тогда, когда послышались голоса людей и запах двух охотничьих псов. Остановился и стал ждать. Когда первый из людей сунулся в щель, он бросился на него с громким грозным рычанием. Человек мгновенно отскочил назад, едва не попав в мёртвый захват волкодава. Умный Буян не стал преследовать врага, а отступил от выхода назад. Сейчас не люди были его целью. Охотничьи псы-ищейки представляли наибольшую опасность для его хозяйки. Их-то и надо было обезвредить в первую очередь.
   Люди на площадке поняли опасность столкновения со свирепым волкодавом в таком узком месте и соваться снова поопасались. Они сделали то, чего и ждал от них Буян. Они пустили вперёд своих собак. Те давно почуяли врага и со свирепой готовностью ринулись в бой.
   Волкодав полностью перекрывал всю ширину расщелины и находился в выигрышном положении. Псы не могли напасть на него одновременно. Передний затормозил перед соперником, оскалив пасть, а задний с разбегу вскочил на спину переднего, оттолкнулся от неё и попытался перепрыгнуть через врага, чтобы оказаться у него сзади. Буян сразу понял этот хитроумный приём. Он мгновенно поднялся на задние лапы и полоснул клыками по растянувшемуся в полёте брюху вражеского пса. Шкура с треском разошлась, освобождая наружу розово-синие внутренности. Первый пёс в это же мгновение сделал бросок к горлу Буяна, но тот успел защититься лапами. В узком пространстве бойцы сошлись в смертельной схватке. Где-то сзади визжал от боли покалеченный прыгун.
   Опытный волкодав рвал глотки матёрым волкам, этот же охотник-ищейка оказался довольно лёгкой добычей. И если бы не волочащий кишки прыгун, он бы справился с ним быстрее. Подранок вцепился Буяну в холку предсмертной хваткой, пока тот рвал шею первого врага. Затем пришла очередь умирать и подранку. Буян выплюнул кусок вырванной гортани и, извернувшись, вцепился в бок второго врага. Хоть тот и свирепо сопротивлялся, но смерть его тоже была недолга.
   В пылу боя волкодав не заметил, что в расщелину вслед за собаками протиснулся человек. И лишь теперь он заметил в руках человека лук. Тот натягивал тетиву, целясь в победителя. Реакция сработала мгновенно. Укрыться было негде, оставалось только распластаться на земле в момент пуска стрелы. Лучник целил в грудь стоящей собаки, потому стрела только свистнув, задела правое ухо и вспорола шкуру на спине. Одной раной больше, одной меньше. Боль ушла, вытесненная ненавистью и горячкой схватки. Буян метнулся к стрелку, пока тот вынимал из колчана следующую стрелу. Стрелок не успел. Мощные челюсти сомкнулись на его шее. Человек выронил лук и рухнул под напором тяжёлого волкодава. Но воин не собирался сдаваться просто так. Он выхватил из ножен кинжал и, теряя сознание, всадил лезвие по самую рукоятку собаке в живот. Это не принесло ему спасения, мёртвая хватка сомкнулась навсегда. Второй кинжал коварно ударил Буяна в спину. Потом другой человек бил его кинжалом ещё и ещё. Глаза застилала кровавая пелена, боль парализовала всё тело, силы стремительно таяли, но он умирал счастливый. Умереть в бою, защищая хозяйку - это ли не счастье. Троих врагов он унес с собой на тот свет. Последнее что он почувствовал с восторгом - это предсмертные конвульсии жертвы. Затем наступила тишина. Стало спокойно и легко.
   Маленький серый щеночек вновь забавно прыгал по двору вокруг прелестной девочки с непослушными солнечными волосами.
   Они почти бежали вверх по заснеженной тропе к вершине хребта. Но дышать в разряженном горном воздухе становилось всё труднее и труднее. Вдруг Ясна охнула и остановилась.
   - Что случилось? - бросился к ней Стеналь. - Тебе плохо? Нечем дышать?
   - Он умер! - медленно выдавила из себя девушка, тяжело дыша. - Буян погиб!
   - Он сам выбрал этот путь - отважный пёс. Нам нужно идти. Идём! - Жрец потянул её за руку.
   - Он погиб из-за меня, - медленно промолвила Ясна, глядя остановившимися глазами себе под ноги.
   - Да, твой Буян погиб за тебя, но если мы не будем торопиться, его смерть напрасна, - холодно и настойчиво сказал Стеналь, увлекая её за собой.
   Девушка поддалась, но как-то неохотно, отрешённо. Они вновь карабкались по крутому подъёму. До вершины оставалось совсем немного. На другой стороне хребта начинались чужие земли, и это было слабой надеждой, что преследователи отстанут.
   Дикие северные племена враждовали друг с другом и потому чужаков не жаловали. Мало кому удавалось вырваться живым из их плена. Фома это прекрасно знал, но отступать не собирался. У него и его людей выбора не было. Либо он поймает беглянку, представит её Антиоху, и получит награду от хозяина, либо лишится головы. Так лучше сгинуть в этих диких заснеженных горах, чем позорно расстаться с жизнью на плахе под радостный гул мураванской толпы. Спрятаться от гнева антиохова в других княжествах не удастся - там его вздёрнут на дыбу с неменьшим удовольствием, а правители других государств вряд ли возьмут его под свою опеку. Потому он и гнал своих людей в погоню, невзирая на все трудности и опасности. Только эта упрямая девчонка могла спасти его жизнь, только её жизнь он мог поменять на свою. Два отличных пса-ищейки и лучший стрелок его остались лежать бездыханно на площадке у той проклятой щели, но остановить Фому Благовидова это не могло никак.
   Вот она вершина хребта. Всего несколько десятков шагов вверх по крутому склону до расщелины, засыпанной снегом. Она прорезает гребень насквозь, а по ту сторону начинается пологий спуск. В этом узком проходе относительно тихо. Там можно будет передохнуть, да и защищаться в случае нападения там легче. Но девушка совсем выбилась из сил, и каждый шаг давался с трудом. Сначала он пытался тянуть её за собой на ремне, но она постоянно спотыкалась и падала. Нести её на руках по крутому подъёму никак не получалось, и он, отбросив все приличия, просто подталкивал её впереди себя пока они не добрались до прохода.
   Стеналь выпрямился на небольшом уступе, перевёл дыхание и обернулся назад. Внизу показались три фигуры. Они хорошо были видны на фоне запорошенной снегом лощины. "Это хорошо" - подумал Стеналь - "Значит две собаки и один человек остались в той узкой щели. Молодец Буян!". Но преследователи двигались быстрее, чем он предполагал. И хоть им ещё предстоял крутой подъём к гребню хребта, времени на отдых ему всё равно не хватит. Преследующие оказались упорными людьми, отступать они не собирались, погоня будет продолжаться и на заснеженных просторах по ту сторону хребта. Что ж, придётся двигаться дальше без отдыха. Он наклонился над сжавшейся в комок девушкой, чтобы взять её на руки и двинуться с этой драгоценной ношей в проём ущелья.
   Фома, прищурясь, вглядывался ввысь. Зрение его никогда не подводило. И на этот раз он разглядел узкое ущелье на вершине гребня. Он понял, что беглецы сейчас исчезнут в нём, а с другой стороны уже начинается спуск.
   - Стреляйте в него! - приказал боярин своим людям.
   - Плохо видно, он в белом плаще, - посетовал один, выхватывая из колчана лук и прилаживая стрелу.
   - Убейте его, а не то я вас...! - взревел Фома.
   Два лука натянулись, и через мгновение стрелы со свистом рванулись к цели.
   Каким-то внутренним чутьём Стеналь ощутил внезапную смертельную опасность, когда уже поднял на руки Ясну. Он ещё не осознал, что за опасность им грозила, но инстинктивно повернулся к преследователям спиной, закрывая девушку своим телом. И почти одновременно ощутил два тупых удара в спину. От неожиданности он потерял равновесие и, выронив ношу, повалился на неё сверху сам. Думать и обращать внимание на боль было некогда. Стеналь попытался приподняться и вновь получил два удара. Один в голову, а другой в левый бок. "Всё!" - мелькнула мысль - "Четыре стрелы - это смертельно! Всё пропало! Я не выполнил миссию!" Но через секунду он понял, что жив и не потерял способность двигаться. Сознание работало в бешеном ритме. В доли секунды он успел удивиться и трезво оценить ситуацию. Вновь схватив в охапку девушку, он, пригибаясь, бросился в спасительный проход. Ещё две стрелы разочарованно пропели у него над головой, когда он уже был в безопасности.
   - Да он заговорённый, что-ли?! - досадливо воскликнул один из стрелков.
   - Морды кривые! Стрелять разучились! - орал боярин.
   - Ей богу попал! - оправдывался стрелок, отступая от налетевшего с кулаками начальника.
   - И я две стрелы в него всадил, провалиться мне на этом месте! - защищался другой.
   - Что ж он из железа выструганый!? А? - не унимался раздосадованный Фома. - Четыре стрелы! А?
   - Чёрт его знает, может, бронь на ём! - неуверенно предположил первый стрелок.
   - Кой дьявол бронь! Вы, собаки, без броней их догнать не можете! А он что ж, в броне, да с девкой на руках в этакую высь взобрался?
   - Ну, значит, заговор на него наложен, - ещё более растерянно бормотал второй стрелок.
   - У, псы смердящие! Уроды криворукие! Вперёд, в погоню! - бранился Фома, подгоняя кулаками своих подчинённых. - Не догоните, сам вам глотки перережу, бараны!
   А меж тем, Стеналь с Ясной на руках, утопая в снегу, пробирался по узкому ущелью. Выход был близок. Боль в теле напоминала о миновавшей опасности, но к боли он привык с детства. Лишь страшная усталость наваливалась безжалостным зверем. В глазах всё плыло и мутилось.
   "Как же так?" - размышлял он - "Четыре стрелы попали в меня, но ни одна не пробила плащ и шапку? Это замечательно, но странно!"
   И вдруг на губах своих он ощутил тот самый, очень странный поцелуй, который на прощанье подарила ему Светозара. Откуда-то из глубины сознания вместе с видением её прелестных грустных глаз всплыла мысль: "Ведь это она, милая сестрёнка, защитила меня своим волшебством. Подарок-то оказывается не только роскошный, но и заговорённый".
   - Я очень хочу, чтобы ты быстрее доставил её сюда. Она по праву займёт трон, а я спущусь в долину и буду простой девушкой, - вдруг услышал он, сказанные Светозарой слова.
   - Вернусь, я обязательно вернусь, сестрёнка, - шепнул он светлому призрачному образу.
   - Береги её, а я буду беречь тебя своей любовью. Я люблю тебя! - словно нежным тёплым ветерком долетели её слова.
   - Люблю?! - удивился он, ибо понял, что сказано это совсем по-другому, с каким-то иным загадочным смыслом, как тот таинственный поцелуй.
   - Осторожно, любимый!!! - вскрикнул образ тревожно, и мгновенно потерялся в бешеной круговерти снежной пыли.
   Они летели куда-то вниз, кувыркаясь и ударяясь об острые скальные выступы. Раскрытый в крике рот мгновенно забился снежной кашей пополам с каменной крошкой. Глаза ослепли от мутной пелены. Мысли спутались в бесформенный клубок, и лишь один инстинкт руководил мышцами. Он как мог плотнее обхватил руками и ногами свою бесценную ношу, принимая на себя большинство ударов. Падение быстро закончилось, перейдя в стремительное скольжение по ледяному жёлобу. Тот же инстинкт заставил его совладать с хаотичным кувырканием и скользить на спине, превратившись в некое подобие саней для драгоценного груза. Ещё множество ударов досталось ему пока, теряя сознание, он не осознал, что сумасшедший спуск закончен.
   Трое мужчин стояли на краю пропасти, тяжело дыша. Они тоже смертельно устали. Подъём на гребень отнял последние силы. Они только что вышли из ущелья и сразу обратили свои взгляды на пологий спуск, начинавшийся справа. Но там никого не оказалось. Поверхность снежного покрова оставалась девственно чистой, ни единого следа.
   - Куда ж они запропастились? Ну, чисто заговорённые! - удивился один из мужчин.
   - Куда, куда, да в пропасть они сорвались! - догадался Фома Благовидов и указал на край обрыва прямо перед собой. - Гляньте, срез-то свежий. Видать, вместе со снежным карнизом вниз и рухнули.
   - Ох и высотища! Поди, расшиблись насмерть.
   -Туда им и дорога, нам на руку, - зло процедил Фома, - спустимся, найдём девку, и домой. За наградой!
   - Дай хоть отдышаться, боярин. Куда они мёртвые-то денутся, - взмолился один из преследователей.
   - Ладно, доставай харчи, отдохнём, - после короткого раздумья согласился начальник.
   Ясна очнулась от противного вкуса жидкости, которую кто-то вливал ей в рот. Она закашлялась и, открыв глаза, попыталась привстать. Девушка не испугалась, нет, но зрелище было не из приятных. Отвратительного вида создание с всклокоченными свалявшимися волосами, коричневой морщинистой кожей клыкастой морды, держало в узловатых руках череп какой-то птицы. Он, по-видимому, и служил сосудом для той противной жидкости. Само существо было закутано в старые облезлые шкуры. На первый взгляд это было сущее чудовище. Но немного придя в себя, девушка разглядела за щёлочками век добрые карие глаза. Их взгляд лучился состраданием и нежностью, разительно контрастируя со всем отталкивающим видом странного человека. Свет этих глаз удивительным образом успокаивал и вселял уверенность в безопасности. Девушка успокоилась и снова опустилась на меховое ложе, повинуясь жесту существа.
   Они находились в круглом жилище, каркас которого состоял из огромных костей какого-то животного. Сверху жилище обтянуто толстыми шкурами. Отверстие в своде давало мало света, и туда выходил дым от очага в центре строения. По-видимому, она находилась в жилище одного из дикарей, обитавших в северных землях. Девушка огляделась украдкой и разглядела в полумраке на другой стороне очага фигуру лежащего мужчины. Скорее всего, это был Стеналь. Узнать его можно было только по белому меховому плащу, укрывавшему нижнюю часть тела. Он был без сознания и весь облеплен какими-то лепёшками.
   - Где я? - задала вопрос Ясна, хотя слабо надеялась на ответ.
   - Жив, однако! Шипко удача твоя, девка! - произнесло существо старческим ласковым голосом.
   - Ты кто? - удивляясь, задала следующий вопрос девушка.
   - Мангра я, шаман, однако. Охотники качуры нашли твоя и мужик в горы. Шипко плохой мужик, скора уйдёт к своим богам. А твоя бог шипко сильный, шипко любит твоя. И мужик твоя шипко любит. Сам помирай, а твоя спасай.
   - Как помирает?! - спохватилась девушка и рванулась к нему.
   Но боль во всём теле сковала мышцы, замутила глаза и лишила сил. Она вновь рухнула на подстилку и тихо заплакала от бессилия. Ей вспомнились сильные его руки, тепло широкой груди. Как нёс он её, утопая в снегу, обессиленную и замёрзшую. Как уютно ей было в тех объятиях. Вспомнила она и то, что не разомкнулись спасительные объятия даже в страшном падении, когда крик ужаса утонул в снежной лавине. Какое-то странное щемящее чувство родилось в ней, доселе ей неведомое. Она представила, что этого человека больше не будет рядом, и ужаснулась. Ей стало страшно. И этот страх заставил превозмочь боль. Девушка из последних сил поползла к его изголовью, усилием воли удерживая ускользающее сознание. Это небольшое расстояние в два шага далось ей с неимоверным трудом, но она доползла и припала губами к его опухшему от кровоподтёков лицу. Шаман, молча, наблюдал за девушкой и в конце одобрительно цокнул языком.
   - Здоровый девка! Любишь мужик? Твоя жить будет долго, а мужик помирать.
   - Нет! Нет! - взмолилась Ясна, умоляюще глядя в добрые глаза безобразного чудовища.- Спаси его! Он не может умереть! Это не справедливо! - и вдруг в отчаянии выкрикнула. - Если он умрёт, и мне жить незачем!
   - Мангра не бог, однако - шаман. Лежи тихо, Мангра с богами говорить будет. Скажут жить - будет жить. Скажут помирай - мужик помирай. А твоя нельзя помирай, твоя - Солнце, на твоя бог метка положил. Твоя никак нельзя помирай!
   Шаман схватил бубен и колотушку, поднялся во весь рост и медленно начал обходить очаг. Он затянул странную песню, похожую на волчий вой. Время от времени он швырял в очаг щепоть серого порошка. Пламя коротко вспыхивало и давало обильное облако белого дыма. Пляска шамана всё ускорялась. Бубенцы, спрятанные в шкурах, бренчали всё быстрее, а песня становилась всё пронзительнее и яростней. Вскоре перед затуманенным взором Ясны бешено скакал и крутился непонятный вихрь. Яростно колотил бубен, перезвон бубенцов слился в сплошную трель, и всё это покрывал режущий уши визг.
   Когда Ясна снова очнулась, шаман сидел в ногах Стеналя и держал в корявых своих пальцах его ступни. Он то щупал подошвы, то трогал пальцы, а то, как будто, прислушивался к ним.
   - Ай, ай, ай, - качал он головой, а потом, уловив вопросительный взгляд девушки, произнёс, - его бог чужой, далеко, моя не говорить с ним. Твоя бог ближе, проси твоя бог, шипко проси! Хочешь мужик живой - шипко проси! Мангра лечить будет.
   И она просила, просила своего бога со всей искренностью юной души, что бы даровал он жизнь человеку, ближе которого, как оказалось, нет никого на этом свете теперь. "Любишь!" - сказал шаман, но что понимают люди под этим словом? Она пока не знала. Знала только, что за жизнь этого израненного человека отдала бы свою собственную жизнь. Она молилась постоянно, лишь иногда забываясь сном от усталости.
   Однажды очнувшись, Ясна увидела, как Мангра поит Стеналя из того же черепа птицы. Молодой жрец был в сознании. Он морщился от противной жидкости, но упорно глотал, подчиняясь требованию шамана. Жизнь маленькими глотками входила в него. И первое, на что упал его прояснившийся взор, была копна непослушных солнечных волос. Он улыбнулся и подумал: "Жива!" А когда оба достаточно окрепли, Мангра рассказал им историю их спасения:
   Стеналь с Ясной на руках вышел на край подтаявшего снежного карниза. Тот не выдержал тяжести, и всё рухнуло вниз, увлекая за собой массы снега и каменной крошки. Охотники из племени Качуров охотились в горах, когда с хребта сошла лавина. Выжить в лавине почти невозможно, но пришельцам несказанно повезло - они угодили в туннель, промытый талыми водами в толще ледника. Основная масса лавины пошла по верху, а они по жёлобу туннеля выкатились к замерзшему озеру. Белые волки уже подбирались к беззащитным телам, когда подоспели охотники. Качуры не любят чужаков и вполне могли бы оставить непрошенных гостей замерзать на льду, но необычные солнечные волосы девушки привлекли их внимание. Один из охотников хотел отрезать их и принести в жертву богу охоты. Но как только он откинул прядь за левым ухом, его словно обожгло огнём. На коже девушки горел красный ангел, а на шее её висел серебряный медальон с таким же ангелом. Шаманы всех северных племён знали древнее сказание и ждали пришествия этого ангела. Как можно было оставить в беде человека с такой отметиной. Охотники решили отнести пришельцев в своё стойбище и, по приказанию вождя, передали шаману. А ещё охотники видели трёх вооружённых мужчин, которые спускались с горного хребта, явно желая захватить двух пришельцев, но увидев охотников, оставили свои намерения и повернули назад. Шаман, узнав пророческую отметину, воздал хвалу богам и принялся лечить пострадавших. Мангра лечил всеми доступными ему способами, но если девушку-Солнце поднять на ноги удалось быстро, то здоровье её спутника внушало серьёзные опасения. Сначала шаман даже подумывал оставить его в покое и дать ему легко уйти к своему богу, но, то ли усердные молитвы девушки, то ли невероятная живучесть молодого человека убедили его в целесообразности дальнейших попыток исцеления. И правда, боги оказались благосклонны к молитвам, к стараниям шамана и упорному желанию жить самого умиравшего. В скором времени Стеналь уже мог самостоятельно принимать пищу и дело пошло на поправку.
   За время пребывания пришельцев в стойбище качуров все шаманы и вожди соседних племён перебывали там. Они приходили посмотреть на легендарное дитя Солнца, забыв прежние распри и обиды. Вот так, не говоря ни слова, Ясна смогла одним своим присутствием примирить враждовавшие племена. И за это северные люди были благодарны юной девушке, предлагая всяческую помощь в её делах.
   А дела обстояли не лучшим образом. Обратной дороги в Славию через горы не было. Теперь враги знали, что она жива, знали, где она, и могли даже совершить налёт на стойбище, чтобы захватить её. Нужно было срочно уходить. Но куда? Скитаться по другим стойбищам? А какой смысл, и доколе это могло продолжаться? Уйти к океану, как предлагал Стеналь и уплыть на другой континент, приняв там трон? Но как же её Славия? Неужели вот так взять и покинуть навсегда родную отчизну? Оставить отцовский трон самозванцу? Нет! Ясна долго мучилась этими вопросами, уединялась и прибегала к старым бабушкиным способам ворожбы. Наконец ей удалось разрешить вопрос. Она объявила Стеналю и Мангре, что отправится к своим родственникам по материнской линии - остроухим гурам, которые живут на просторах великой тайги. Мангра понимающе выслушал решение девушки и пообещал содействие всех племён. Их доставят быстро и безопасно. Стеналь выразил сомнение в правильности этого решения, но особо возражать не стал, надеясь всё-таки уговорить девушку отправиться с ним и принять верховную власть в Солнечных Горах. А пока он слишком слаб, не может передвигаться сам, и придётся ему следовать за ней, как и обещал покойному Архагору.
   Быстро неслись лёгкие санки по заснеженным просторам Северных Земель. Старались нигде не задерживаться, но местные жители, узнав о пришествии Солнечного Ангела, устраивали празднества в её честь, и отказать им в этом не было никакой возможности. Почти месяц они добирались до границ Великой Тайги.
   На одной из застав гуров были очень удивлены, когда заметили караван саней, приближающийся к кромке леса. Торговать пока нечем. На захватчиков эти люди были мало похожи. Зачем дикари пожаловали такой толпой? Но ещё больше они удивились, когда узнали причину столь неожиданного визита. Огненный Ангел и серебряный медальон произвели на лесных жителей сильное впечатление. Но осторожность была присуща гурам всегда. Они решили доставить двух чужаков к князю, и пусть уж он сам решит, как с ними быть.
   По замёрзшим лесным рекам помчались другие сани, влекомые крепкими гурскими лошадками. Спустившись на юг до чистой воды, пересели в лодку. А ещё несколько дней спустя верхами пробирались непролазными чащобами и елезаметными звериными тропами к запрятанному в таёжной глуши княжескому городу. Всю дорогу Ясна находилась рядом с не оправившимся ещё Стеналем. Они много беседовали, рассказывали друг другу о своей прошлой жизни. Стеналь много рассказывал о странах, где побывал, о людях, обычаях. Часто он высказывал свои надежды на принятие ею верховной власти и спасение несчастных народов гибнущего континента. Молодой жрец умел убеждать, и в конце концов почти убедил Ясну отправиться за океан.
   Столица гуров встретила пришельцев насторожено. Князь Веринтай - старший сын Зоротая с недоверием отнёсся к прибытию племянницы. С тех пор как Славия развалилась на отдельные, враждовавшие между собой, княжества, осторожность была не лишней. Много раз к нему приезжали послы враждовавших князей склонять на свою сторону, ссылаясь на союзный договор между Зоротаем и Всеволодом. Они утверждали, что именно их князь является правоприемником этого договора, и именно его гуры должны поддержать в борьбе с врагами. Князь Веринатай отказывал всем, не желая встревать в междоусобные дрязги соседей. Поэтому он так же настороженно и с недоверием отнёсся к новым гостям. Конечно, он узнал материнский медальон, который она подарила его сестре Жураве перед венчанием. И божественное клеймо на шее девушки многое значило, но врожденная осторожность не позволила ему полностью доверять пришельцам. Откуда взялась эта девчонка, выдававшая себя за его племянницу? Ведь дошли слухи, что умерла царевна во младенчестве. Кто был её иноземный спутник? Какие цели преследует эта странная парочка? Эти и другие вопросы не давали Веринтаю покоя. Но, тем не менее, он не стал выказывать явной вражды, разрешил гостям остаться в столице, и даже выделил им жильё рядом со своим теремом. Приставил к ним доверенных людей и велел, чтобы гости не имели ни в чём нужды. Часто звал их к себе в палаты и подолгу беседовал с ними.
   Ясна искренне обрадовалась знакомству со своим родным дядей и другими родственниками. И, не смотря на подозрительность князя, отнеслась к нему с открытым сердцем. Она могла бы употребить своё умение и заглянуть в мысли дяди, но отказала себе в этом, душой понимая, что он не желает ей зла, а лишь печётся о благе своего народа. В беседах с князем она без утайки отвечала на многочисленные его вопросы, открыто рассказывала о своей жизни, и обо всём, что знала про Славию. Стеналь тоже честно отвечал на вопросы хозяина тайги, но старался особо не распространяться. Жизнь научила его многому, в том числе и предельной осторожности в беседах.
   В конце концов, князь Веринтай всё же поверил в истинность своей племянницы, искренне обрадовался, что хоть один ребёнок его сестры выжил, и предложил ей и её спутнику остаться под своим покровительством. В таёжной глуши им опасаться нечего, здесь они в полной безопасности. Он очень жалел, что законная наследница Всеволодова царства вынуждена по-сиротски скитаться в чужих краях, и потому постарался окружить свою юную племянницу отеческой заботой и лаской. Но Ясна не желала отсиживаться в безопасном княжеском городе. Мысль о спасении отечества полностью завладела её помыслами. Ей нужно, во что бы то ни стало, завладеть законным троном, восстановить мир и справедливость в страдающей, раздираемой гражданскими раздорами Славии. К сожалению, дальше сочувствия и обеспечения её личной безопасности князь идти не желал, в чем откровенно и признался. Защищать её на своей территории он был готов всеми силами, но воевать на чужих равнинах не хотел ни при каких условиях. Отобрать трон у Антиоха можно было только силой, но как сможет несмышлёная девчонка со своим больным спутником собрать достаточное войско. Антиох владел двумя самыми большими княжествами Славии, и сил у него хватало, чтобы отразить любое нападение. Но, тем не менее, Веринтай обещал предоставить свою помощь, если племяннице всё же удастся собрать необходимую силу. Ведь войску нужно где-то собраться, нужно пропитание и фураж, оружие и амуниция. А в тайге можно незаметно спрятать огромное войско.
   Однажды вечером Ясна и Стеналь возвратились домой от князя. Пожелав девушке спокойной ночи, молодой человек собрался уединиться в своей комнате.
   - Постой, Стеналь, не уходи. Посиди со мной, мне совсем не хочется спать, - попросила девушка.
   - Да, конечно, как пожелаешь, - с готовностью ответил он.
   - Расскажи что-нибудь.
   - Хочешь, я расскажу тебе о вечнозелёных непроходимых джунглях Спаргия? Или о чудовищных Омутах Дьявола в океане?
   - Знаешь, расскажи лучше о себе, - взглянув ему в глаза, тихо попросила Ясна.
   - О себе? - удивился немного Стеналь. - Но ничего интересного я тебе не поведаю. Ты действительно этого хочешь?
   - Да, мы с тобой уже давно вместе, а я о тебе почти ничего не знаю. Ты знаешь обо мне больше. Расскажи о своём доме, о родителях... Расскажи.
   - Хорошо, у меня нет от тебя тайн. С раннего детства я ничего не знал о своих родителях. Домом мне служил большой пиратский корабль, на котором я и родился. Как стало мне известно гораздо позднее, родила меня дочь эмира Эр-Гади по имени Зурна. Её изнасиловал кровожадный пиратский капитан Рейгонар, захватив в плен. Потом он её продал торговцам рабами, а меня вскормила чернокожая рабыня. Так что история моего появления на этот свет безрадостна. Я плод преступления, а не любви. С младых ногтей я помню только побои и оскорбления, живя среди самых отпетых негодяев и подонков. И если бы не счастливая случайность, я бы с возрастом тоже превратился в одного из них. Жрецы Солнца выкупили меня у пирата.
   - Тебя продал отец?! - искренне возмутилась Ясна. В глазах её отразилось неподдельное чувство сострадания.
   - Да, но я не знал, что он мой отец. Об этом мне рассказали жрецы. Впрочем, я и сейчас не хочу признавать его отцом. Самыми родными людьми для меня стали те два жреца. Звали их Масар и Даруг. Они относились ко мне по-человечески, и многому меня научили. С ними я узнал другой мир - мир несовершенный, но со своими прелестями, с добротой друзей и теплом домашнего очага. Я так привязался к ним, что служил с полной отдачей, забывая, что они купили меня как слугу. Но со временем слуга превратился в ученика. Я старался быть прилежным учеником, ибо мои наставники поверили в мои способности и возлагали большие надежды. Как я мог их подвести? Ни одного их задания я не провалил или выполнил бы некачественно. И за это я был вознаграждён. Меня приняли в касту жрецов Солнца. Это великая честь, но ещё большая ответственность. Мы ставим своей целью торжество идеалов справедливости и мира. Нам не положено иметь семью, дабы помыслы наши были чисты, а мирские заботы не совращали бы с пути праведного. Наша семья - жреческое братство, наш дом - страна Солнечных Гор. Но этот мир далёк от идеала. Произошла ошибка, и началась долгая кровавая война.
   - И ты воевал? - подала голос девушка, внимавшая рассказчику, затаив дыхание.
   - Конечно, но не с оружием в руках на поле брани, а выполняя секретные задания в тылу врага. Меня обучали талантливые учителя, мудрейший Архагор оказал мне честь, допустив в число своих учеников. Благодаря знаниям моих наставников я остался жив. Масар заплатил за это своей жизнью.
   - Он погиб из-за тебя? - вновь вставила вопрос девушка.
   - Он погиб за меня. Масар стал моим другом, хоть и был намного старше. Он спасал меня раненного, когда мы уходили от погони после выполнения очередного задания. Мы добыли сведения чрезвычайной важности, и должны были, во что бы то ни стало доставить их командованию. Мои раны не позволили нам быстро уйти от преследователей. И тогда Масар спрятал меня с документами в укромном месте, а сам вступил в схватку с многочисленными врагами. Он был великолепным бойцом, отлично владел оружием, и потому в одиночку принял бой. Меня тоже обучали владению оружием, но тогда я ещё не достиг его уровня, да и раны мои сделали бы меня лёгкой добычей. Мой друг и учитель сражался как герой. Несколько десятков вражеских воинов пролили свою кровь к его ногам, но и он сам получил смертельные ранения. Когда все преследователи были повержены, я выбрался из своего убежища и бросился к нему. Жизнь теплилась в его теле ещё несколько дней, но все мои усилия оказались тщетны. Я не смог довезти его живым до своих. Он умер у меня на руках, улыбаясь. Теперь я обязан жить и служить за двоих. Я обещал ему это, и он верил в меня.
   Ясна, поражённая до глубины души, слушала эту невесёлую историю, поджав под себя ноги в уютном меховом кресле. В комнате царил полумрак, рассеиваемый маленьким лепестком пламени масляного светильника.
   - Ну как, забавную историю я тебе рассказал? - с горькой усмешкой спросил Стеналь.
   Грустная девушка не ответила. Её трепетная девичья душа переполнялась состраданием чужой трагедии. На глаза навернулись слёзы и маленькими искристыми бриллиантами скатились по щекам. Молодые люди какое-то время смотрели в глаза друг другу и многозначно молчали.
   - И что, ты так навсегда и останешься одинок? - вдруг, всхлипывая, спросила Ясна.
   - Почему одинок? - очнувшись от затянувшейся паузы, ответил Стеналь. - У меня есть наставник Даруг, он мне как отец. Братья-жрецы - моя семья. Родиной мне стала страна Солнечных Гор. У меня есть давний друг в Мураване. Даже сестра есть у меня. Да, Светозара с детства относилась ко мне как к брату, и я люблю её как сестру. Она добрая и нежная. Знаешь, она ведь стала настоящей волшебницей! Ведь это она подарила мне плащ и шапку, которые защитили нас от стрел. Я уверен, вы подружитесь!
   - Это всё хорошо, но должна же быть у человека настоящая семья, дом, дети.
   - Я посвятил свою жизнь служению Солнцу, отрёкся от земных благ и соблазнов. Как я могу думать о собственном благополучии, если целый континент гибнет. И только ты способна принести мир враждующим народам.
   За окном светились звёзды, давно уже перевалило за полночь, а они всё сидели рядом и говорили, говорили, говорили...
   Ясна, понимая осторожность дяди, горячо поблагодарила его за поддержку и стала собираться в дальний путь. Стеналь добился своего. Он всё же сумел уговорить девушку отправиться за океан и принять верховную власть над Солнечными Горами. Главным аргументом убеждения послужило то, что сейчас она всё равно не в силах помочь своей Родине, а отсиживаться в тайге бесполезно. Взойдя на законный трон верховной жрицы и правительницы Солнечных Гор, она обретёт власть над могущественными артефактами, а с их помощью восстановит долгожданный мир и порядок на континенте. Затем, обладая таким могуществом, она может спасти и Славию. Другого варианта нет. Ясна согласилась с доводами молодого жреца и приняла его предложение.
   Сборы были недолгими. Корабль "Белый лебедь" уже давно вышел в море и ждал сигнала от своего капитана. Когда прошли все сроки ожидания, Ратмир вывел корабль, груженный северными мехами, к морю, а сам вернулся в Барашник, очень сожалея, что не дождался Стеналя и Ясны. Капитан ещё заранее, по прибытии в таёжную столицу, отдал распоряжение своему помощнику посредством малого кристалла, и тот повёл корабль к условному месту. А когда корабль вышел к точке ожидания, он вздохнул с некоторым облегчением - значит, антиоховы ищейки не догадались перехватить "Белый Лебедь" по дороге или замыслили какой-то коварный план. Стеналь попросил Ясну разведать планы врагов. Она с готовностью согласилась. Это было серьёзное испытание её способностей, и готовилась она к таинству очень тщательно. Собрав всё необходимое, она уединилась в отдельной комнате и почти на всю ночь погрузилась в иные сферы. Наутро девушка показалась очень уставшей, но радостной. Она впервые прибегла к столь серьёзному и длительному ясновидению, но опыт удался. Антиох нервничал, его ищейки потеряли след, растерянность царила в стане врага. А значит, есть возможность незаметно и относительно безопасно выйти в океан. Там их встретят друзья. Стеналь теперь обладал большим кристаллом и медальоном старшего жреца. Это позволяло ему говорить даже со жрецами Храмового города. И теперь он оповестил их о согласии дочери Солнца взойти на трон. Необходимо было обеспечить достойную встречу и надёжное сопровождение.
   Князь Веринтай и другие родственники решили сами проводить Ясну до пограничной реки Урани, которая впадала в море. На Урани уже была приготовлена целая флотилия крепких лодок с припасами и многочисленной охраной. Стеналь высказал опасение по поводу столь пышных проводов, ведь враги царевны могли об этом проведать. Ясна тоже хотела отбыть тайно. Но князь ручался за свой народ и заверил, что ни один чужой глаз и ни одно чужое ухо не окажется поблизости. Трудно спорить с хозяином тайги. Так и порешили.
   Несколько суток сплавлялись вниз по течению. Сначала плыли по таёжным глухоманям, потом между стеной леса и пологим равнинным берегом, затем выскочили на степные просторы. Это были уже земли кочевых племён. Иногда отдельные мохнатые всадники выскакивали к берегу, но завидев мощную вооружённую флотилию, боязливо ретировались. Так и добрались до устья без происшествий.
   И вот оно море. Вновь расстилается перед капитаном широкая, уходящая за горизонт, водная гладь. А на горизонте виднеются мачты. Знакомые мачты. Стеналь вновь извлёк из поясного кармашка малый фиолетовый кристалл и вставил его в углубление своего медальона. Вновь он совершил загадочный ритуал, и мачты далёкого корабля вздулись облаками белых парусов. Гуры-лодочники заметно нервничали при виде бескрайних водных просторов и выходить из устья опасались, но корабль быстро приближался и бросил якорь прямо в речном русле. Ясна и Стеналь тепло распрощались с гостеприимными лесными жителями и взошли на палубу "Белого лебедя". Остроухие гуры с нескрываемым любопытством и даже восторгом разглядывали необыкновенный корабль, ведь он значительно отличался от местных лодей, а многие из них вообще кроме лодки с парусом не знали других судов. А ведь "Белый лебедь" был намного меньше иных своих собратьев. Как бы удивились таёжники, увидев огромный чёрный корабль Рейгонара?
   Дальнейший путь в Туртелиакан прошёл почти без происшествий. Если не считать морской болезни, пары штормов и неудачной погони боевых кораблей антиохова флота. Ясна ещё в самом начале плавания предупредила, что боярин Фома Благовидов всё-таки выведал каким-то образом о предстоящем отплытии её на корабле и донёс своему хозяину. Тот и выслал флотилию на перехват. Но даже морские боевые ладьи не могли тягаться в скорости с "Белым лебедем". Стеналь умелым маневром избежал сближения с преследователями и быстро оставил их паруса за горизонтом. А в открытом океане "Белого лебедя" встретил почётный конвой и безопасно сопроводил до пункта назначения.
   Всю дорогу Стеналь продолжал начатое ещё в тайге обучение Ясны языку народа Солнечных Гор, обычаям и нравам. Ученица оказалась способной и к концу плавания вполне сносно объяснялась на чужом языке. Да, многому ещё ей придётся научиться по прибытии. Дав согласие взойти на высочайший престол, она получала не только высшую власть и невиданное могущество, но и принимала на себя неизмеримо большую ответственность перед народами целого континента.
   А родная Славия ждала возвращения царицы ...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Часть третья

Две короны

  
   - Слыхал, батя, чего народ-то говорит? - вполголоса спросил Мышата. - Будто слух идёт, что наследница законная нашлась.
   - Цыц, дурной! Да за такие речи тебя не только из дружины выкинут, а и на съезжую сволокут! - озираясь по сторонам, прошипел Астах.
   - А я-то чего, народ на базаре говорит.
   - Вот этому-то народу языки и повырывают. А ты помалкивай! Не те времена, чтобы язык распускать.
   - А ещё, бать, говорят, что объявилась, будто, бабка Варвара. Ну, ведунья та, которая беды великие накликала. Ты-то её должен хорошо помнить.
   - Помню, как же, - смягчившись, ответил старик-отец, - не померла ещё. Живучая, а ведь ей, поди, лет двести будет. Я ещё пацаном был, когда её бабкой-Варварой звали. А ты-то чего про неё вспомнил?
   - Так ведь опять кликушествует. На Базарном посаде народ баламутит. Говорит, что скоро конец антиохова царства...
   - Опять! - взъярился Астах, прервав сына. - Себя не жалеешь, жену с дитём пожалей. Тебе башку открутят, и нас за тобой на дыбу взденут! Брось мне эти паскудные речи.
   - Да ладно, ладно! Я чего, я ничего. Пойду я, пора мне, - спешно закончил разговор Мышата и вышел из горницы.
  
   - Слыхал? - спросил тихо кузнец.
   - Слыхал, - заговорщицки ответил его сосед...
   - Слух-то какой идёт, слыхали? - шёпотом спросила торговка.
   - Да уж знаем, знаем, - так же шёпотом отвечали две её покупательницы...
   - Неужто и впрямь жива царевна-то? - удивлялась молодая женщина, прицениваясь у рыбного лотка.
   - Как на духу тебе, красавица, говорю, - заверил торговец рыбой, - мне верный человек сказывал, будто эта бабка-ведунья её и спрятала. Только ты никому, ладно!...
   - И чего болтают, скоро ли она на царствие взойдёт? - тихо спросил один стражник другого.
   - Скоро - не скоро, а без крови, видать, опять не обойдётся.
   - Да коли бы на пользу та кровь пролилась, то и не жалко...
   - Вот ты скажи мне, Микола Силыч, коли она на царствие взойдёт, полетят наши головы, аль нет? - спросил боярин своего гостя.
   - Я так мыслю, Акинфий Митрич, что не даст наш государь ей до трона добраться. Да и кто за неё воевать-то будет, за самозванку? - отвечал дородный боярин Микола.
   - Думаешь самозванка она? А как же знак царский?
   - А что знак?! Одним знаком царства не завоёвывают, сила воинская нужна. Даже если все другие князья объединятся, и то им с нами не совладать.
   - А народ? Ну, как народ за неё поднимется?
   - Это быдло боится и уважает только силу. Бей смерда, и он ноги твои целовать будет! Давай лучше за государя выпьем. Долгого ему царствия!...
   - Да, государь, объявилась эта ведьма старая, - стоя на коленях, произнёс Фома Благовидов.
   - А ты, пёс, куда смотрел?! Упустили царевну, скоты! - неистовствовал Антиох. - Если старуху не изловишь, сам тебе уши обрежу, будешь отхожие места по посадам вычищать! Это тебе похлеще казни будет! Пшёл вон!
   Боярин, не вставая с колен, попятился к выходу, и лишь за дверями поднялся и бросился бегом в приказ.
   Антиох заметно нервничал. Он был совсем не глупый человек, и прекрасно понимал, что его царствованию угрожает нешуточная опасность. Хоть и велика его армия, кругом шныряют соглядатаи тайного приказа, заплечных дел мастера работают не покладая рук, застенки переполнены. Но шатка его власть. Народ его ненавидит, а дружина служит только за большое жалование. Князья-противники, хоть и не могут выступить против него открыто, только и ждут удобного случая, чтобы скинуть его с трона. А эта таинственная племянница вполне может оказаться действительной дочерью Всеволода. Слишком уж темна история её рождения и смерти. Да и помощники у неё хитры. Сначала тот неуловимый старец появился. Потом, невесть откуда взялся этот молодец, что увёл её от лучших ищеек, и помог скрыться на каком-то хитром корабле в неведомой стороне. А старуха эта и вовсе колдунья. Видят её везде, а изловить никак не могут. Исчезает прямо из рук, словно в воздухе растворяется. И ведь наверняка кто-то ещё ей помогает. А слухи всё ширятся, расползаются по всей Славии. Смерды ропщут почти открыто, да и бояре некоторые верят в истинность царевны.
   В короткий срок весть облетела всю Славию. На огромных просторах раздробленной и разорённой страны витал слух о пришествии законной царицы. В каждом городе или селении уже слышали, что жива истинная наследница. Что скоро соберёт она великое воинство и отнимет власть у ненавистного Антиоха. Объединятся княжества, наступит мир в израненном государстве, и как прежде, заживут люди без опаски. Скорее бы уж!
  

*

   А та, на которую возлагали надежду исстрадавшиеся народы Славии, готовилась к восшествию на престол далёкой страны Солнечных Гор. Не было пышной встречи в Туртелиакане. Не до торжеств было жителям столицы. Война! Смутные времена! Устали люди, изверились. Вот и теперь не толпились горожане на причалах, когда корабли кильватерной колонной очень медленно вошли в гавань. Ветер совсем стих в бухте, и "Белый лебедь" на вёслах подошёл к причалу. Закрепили швартовные канаты и поставили трап. Встречающих было немного. Шестеро жрецов в белых одеяниях с капюшонами молча, стояли на пирсе. Одним из них был старший жрец Даруг. Только недавно решением совета жрецов он был возведён в это сан за великую преданность, самоотверженность, и глубочайшие познания.
   Стройная девушка в скромном белоснежном платье показалась на палубе. Голову и плечи её скрывала лёгкая короткая накидка из белого шёлка, а лицо прикрывала полупрозрачная вуаль, за которой угадывались черты прекрасного лица и аккуратно уложенные золотые волосы. Маленькие белые туфельки медленно вступили на трап, и она стала спускаться на пирс. Ах, если бы кто знал, как трепещет сердечко в юной груди. Словно испуганная птаха мечется по клетке. Внимательный взгляд из-под вуали пытливо изучал окружающее. Нет, страшно ей не было. Она всё уже решила для себя, и многое знала о стране, где ей предстоит принять корону. Но волнение мелкой дрожью всё равно пробегало по телу. Утешением служили только шаги за спиной. За ней следовал человек, который не покинет её, что бы ни случилось. Человек, роднее и ближе которого не было у неё сейчас никого.
   Даруг шагнул навстречу, и со словами: "Приветствую тебя, о, Пресветлая дочь Солнца!" - протянул руки, помогая девушке сойти с трапа. Та, к кому он обращался, остановилась на последней ступени и на хорошем местном диалекте произнесла: "Да воссияет мир и благоденствие над этой землёй, как сияет всевышнее Солнце над миром!" Стоявшие поодаль жрецы, молча, поклонились. Затем она протянула правую руку старшему жрецу и сошла с трапа. Даруг внимательно разглядывал девичью руку, провожая девушку к носилкам под балдахином. От его внимательного взгляда не укрылись следы былых мозолей на натруженной ладони и пальцах. Это была рука не избалованной царской дочки, а простой крестьянки, в трудах добывавшей свой хлеб. Правда, служанки, прибывшие с конвоем для обслуживания будущей правительницы, приложили все усилия, чтобы скрыть следы трудов праведных. Но превратить её руки в руки аристократки, они всё же не успели. Еле заметная улыбка одобрения мелькнула на исковерканных войной губах старшего жреца.
   Никто не устилал её путь цветами, не осыпал её голову лепестками роз. Не было восторженных возгласов и приветственных выкриков. Город не расцветился яркими гирляндами, жители не надели праздничных одеяний. Всё это было семнадцать лет назад, но веселились тогда зря. Редкие прохожие равнодушно провожали процессию жрецов уставшим взглядом, и спешили по своим делам. Носилки мерно покачивались на плечах шестерых крепких носильщиков. Даруг и двое жрецов шествовали впереди. Стеналь и трое других жрецов следовали вослед. А из-за занавесок балдахина сверкали два любопытных сапфира.
   Приблизившись к храму Солнца, процессия остановилась. Носильщики опустили носилки на землю. Старший жрец помог девушке выйти, и направился к воротам храма. Закон гласил, что каждый посетитель храма должен войти в него пешком. И закон этот соблюдался всеми, невзирая на ранги. За приближением людей в белых одеждах с балкона над воротами храма наблюдала хрупкая девушка. Когда процессия входила в ворота, на их головы пролился дождь из лепестков роз. Это Светозара приветствовала прибытие законной правительницы. Когда кончился запас лепестков, девушка легко упорхнула во внутренние помещения. Она бросилась вниз, чтобы лично принять свою тётю. Широкий внутренний двор затенялся деревьями с развесистыми густыми кронами, а среди роскошных цветников пролегали мраморные дорожки. По одной из них легко бежала, словно летела по воздуху, улыбающаяся племянница.
   - Здравствуй дорогая тётушка! - по-славски, но с сильным горским акцентом приветствовала Светозара. - Подобру ли прошло твоё путешествие? Я рада приветствовать тебя на земле Солнечных Гор!
   Она, не дожидаясь ответных слов, обняла Ясну и поцеловала её в щёку. На мгновение замешкалась, бросив счастливый взгляд в сторону Стеналя. Тот ответил ей радостной улыбкой и лёгким поклоном. Ах, с каким нетерпением ждала она прибытия кораблей. С какой бы радостью она бросилась в объятия молодого жреца, подарила ему свой страстный поцелуй, прижалась бы к его мужественной груди, и осталась с ним навек. Но выказывать свои эмоции при всех не позволяла её девичья скромность и высокий статус. Она всё ещё остаётся правительницей. Хоть и нет на голове короны, а тяжесть её ощущается даже в эту радостную минуту.
   - Здравствуй, Светозара. - облегчённо ответила Ясна, с первого взгляда почувствовав расположение к своей племяннице. - Я тебя точно такой и представляла, Стеналь очень живо тебя описал, и много о тебе рассказывал. Я счастлива встретить родного человека вдали от дома.
   - Теперь это и твой дом, твоя новая Родина, - ласково сказала Светозара.
   "Родина у меня одна - Славия!" - невесело подумала Ясна, но вслух этого не произнесла, а только грустно улыбнулась.
   - Пойдём, я покажу тебе твои покои. Тебе необходимо отдохнуть с дороги и привыкнуть к новому положению. Я понимаю, не всё даётся так быстро. Идём, - пригласила племянница, уловив во взгляде тёти промелькнувшую грусть.
   Девушки двинулись к одной из дверей храма справа от главного входа, а сопровождавшие жрецы поклонились и направились к алтарю совершить благодарственный молебен. Дочь Солнца благополучно прибыла в страну Солнечных Гор, и за это необходимо было воздать хвалу верховному божеству.
   По винтовой каменной лестнице девушки поднимались на шестой этаж храма, где приготовлены были покои для прибывшей дочери Солнца. Светозара вела свою тётю наверх и ни на секунду не умолкала, наслаждаясь долгожданной возможностью поболтать со своей сверстницей. Все эти годы она была обделена радостью общения с обычными детьми, а тем более ей не хватало женского общества. У неё не было подруг, а две её служанки, хоть и беспредельно преданы ей, но по возрасту в подруги никак не годились. В главный столичный храм имели право входить только жрецы или государственные деятели. Остальное население либо толпилось у ворот храма, либо посещали службы в других храмах города. Исключение составляла верховная жрица и две её служанки, а сейчас ещё и Ясна.
   "Совсем ещё девочка. Как же ей приходится тяжело исполнять роль правительницы в этой чужой стране?" - думала Ясна, разглядывая обрадованную племянницу, но мысли свои вслух высказывать не спешила.
   - Ты полюбишь Солнечные Горы, - словно в ответ на мысли Ясны, произнесла Светозара. - Это сейчас в столице грустно и мрачно, а вот настанет мир, ты увидишь, как прекрасна наша страна, и какой замечательный народ живёт здесь. Ты будешь править самой лучшей страной на свете, а народ полюбит тебя, ведь ты так красива, и ты истинная дочь Солнца. А вот и твои покои.
   Они вошли в распахнувшиеся перед ними высокие двери с причудливой резьбой. Странно, но у дверей не было слуг.
   "Кто же открыл перед нами двери?" - мысленно удивилась гостья.
   - А это я придумала, чтобы двери открывались сами перед входящим, - снова как будто ответила на мысленный вопрос Светозара, - многие жрецы погибли на войне, поэтому у каждой двери стражу не поставишь.
   - Ты читаешь мои мысли? - улыбнулась Ясна.
   - Нет, дорогая тётушка, просто прочла вопрос в твоих глазах. Твой взгляд настолько выразителен, что многое понятно без слов. А читать лица людей я научилась с детства, эту способность заметил во мне мудрейший Архагор, и всячески развивал её. Прошу, войди в свой новый дом.
   Они вошли в большую комнату, обставленную как гостиная. Убранство гостиной было выдержано в строгих сдержанных тонах. Дорогая, добротная, но неброская обстановка располагала к строгости и дисциплине. Входящий сюда должен понимать, что это помещение предназначено для серьёзных дел и негромких бесед. Затем они прошли в столовую через дверь справа. Здесь обстановка была уже значительно веселее, и выдержана в светлых прохладных тонах. Приятный запах цветов в изящных вазах наполнял комнату. Большие окна давали много света, смягчённого цветными стёклами витражей. Мебель органично вписывалась в общий стиль столовой. Далее следовала сравнительно небольшая спальня и туалетная комната с ванной, высеченной из цельного куска полупрозрачного зеленоватого кварца. Как только Ясна вошла в спальню, она с приятным удивлением поняла, что именно о такой спальне мечтала всегда. Как удалось гостеприимным хозяевам угадать вкус гостьи - осталось загадкой. А впрочем, стоит ли особенно удивляться, ведь племянница - настоящая волшебница. Из спальни имелся отдельный выход на террасу, укрытую от палящих лучей густыми зарослями винограда. С террасы, лестница в десяток ступеней вела вниз, к большому бассейну с прозрачной голубоватой водой. Заросли цветущих растений окружали бассейн с трёх сторон, а тихий ручей многочисленными струями пробивавшийся сквозь эти заросли пополнял бассейн свежей прохладой.
   - Может быть, ты устала с дороги и желаешь отдохнуть в уединении? Я тебе, наверное, надоела своей болтовнёй? - спросила Светозара, когда они вышли на террасу.
   - Нет, я совсем не устала. Не оставляй меня, мне приятно слушать тебя.
   - Тебе нравится бассейн? - вновь задала вопрос Светозара.
   - Да, великолепно! А сколько цветов! Как всё это может помещаться на крыше такого большого здания?
   - Я знала, я знала, что тебе понравится! - запрыгала от радости племянница, хлопая в ладошки. - Старый бассейн просто служил резервуаром для воды, а я решила украсить его, и превратить в место отдыха для тебя. Я так рада, что тебе понравилась моя задумка, дорогая тётушка! Пойдём купаться! Хочешь?
   И, не дожидаясь ответа, аккуратно сняла с головы диадему, положила её на каменный столик, затем быстро сбросила лёгкие туфельки, и побежала вниз по ступеням, расстёгивая на ходу платье. На последней ступени лестницы, она выпорхнула из платья, оставшись в короткой шёлковой рубашке. Уже на самом краю бассейна, Светозара сбросила последнюю одежду и, призывно махнув рукой, прыгнула в воду, подняв фонтан искрящихся брызг. Ясна несколько опасливо оглянулась по сторонам, но видя лёгкость и непринуждённость, с которой её племянница бросилась в бассейн, последовала на зов. Она тоже сбросила туфли на террасе, оставила пелерину рядом с диадемой, и босыми ногами ступила на лестницу. Странно, но ступени совсем не были раскалены солнечными лучами. Камень лишь излучал приятную теплоту. Спускаясь, она расстегнула застёжки платья, и так же сбросила его на последней ступени. Стесняясь своей наготы, стала снимать нижнее бельё.
   - Не бойся, здесь кроме нас никого нет, - весело крикнула Светозара, забавно отфыркиваясь от воды.
   - Да, знаешь, как-то непривычно оголяться среди бела дня, - смущённо ответила Ясна. - А если кто-нибудь за нами подглядывает?
   - Это исключено, - был серьёзный ответ, - это место не просматривается снаружи, а охрана не пропустит сюда посторонних.
   - А сами охранники?
   - Храм охраняют только жрецы, а они дают обет безбрачия и целомудрия. Ни один из них не осквернит себя низменными помыслами. Тайное созерцание обнажённого тела возжигает в душе порочное желание. Любой из них скорее выколет себе глаза, нежели запятнает себя таким позором. Не бойся! Или ты стесняешься показать своё прекрасное тело отцу, что послал тебя в этот мир?
   Ясна, окончательно отбросив сомнения, обнажилась и распустила волосы. Затем, коротко разбежавшись, она с детским визгом плюхнулась в блаженную прохладу кристальных вод.
   Два юных прекрасных тела легко скользили в голубоватой воде горных ледников. Одно стройное и изящное как совершенное изваяние, другое хрупкое и почти детское. Плавая под водой, они походили на больших жёлтых медуз с пышными капюшонами и стройными щупальцами. Девушки плавали, плескались, отдыхали на тёплых каменных ложах, и вновь ныряли в прохладу бассейна. Светозара не переставала рассказывать о стране, людях, тяготах войны, и радужных надеждах на мирное окончание смутных времён.
   - Пожалуй, достаточно, дорогая тётушка, твоя кожа ещё не привыкла к нашему климату, жаль будет, если солнечные лучи причинят вред твоему безупречному телу. Помни, ты теперь не принадлежишь только себе, ты бесценное достояние народа Солнечных Гор, да и всего континента. - Серьёзно изрекла Светозара.
   - Ты так говоришь, будто я уже прошла испытание и взошла на трон.
   - Я как увидела тебя, так сразу же поняла, что ты и есть долгожданная дочь Солнца. В этом не может быть сомнений, я уверена, - и веселее добавила. - В столовой уже накрыли обед. После купания всегда просыпается аппетит. Пойдём.
   Обнажённые и мокрые они прошлёпали босыми ногами на террасу, где заботливо кто-то уже приготовил для них полотенца, лёгкие одежды, и мягкие сандалии.
   За обедом и вплоть до позднего вечера продолжалась непринуждённая дружеская беседа двух девушек. И если Светозара с первых мгновений знакомства выказывала дружеское отношение и радушие, то Ясна лишь ближе к вечеру полностью прониклась симпатией и доверием к своей племяннице. Они стали подругами. Из долгих разговоров Ясна узнала многое о своём будущем правлении, а Светозара заочно познакомилась со своей исторической Родиной.
   Светило давно уже закатилось за острые пики хребта, блестящие как бриллианты южные звёзды усыпали угольный небосвод. Ночь вступила в свои права, а завтра новый день принесёт новые заботы. Нет времени прохлаждаться, нет времени на пустые церемонии. Исстрадавшиеся народы целого континента ждут появления новой верховной жрицы Солнца, которая избавит их наконец-то от несчастий и принесёт мир на выжженную войной землю.
   Новый день заявил о себе гомоном птиц и ласковым лучом утреннего светила. Ясна, привыкшая вставать с первыми петухами, и на этот раз проснулась, как только первые лучи проникли в спальню. Она ещё немного понежилась в постели, но всё же заставила себя покинуть ласковые объятия царского ложа. В её руке пропел хрустальный колокольчик, и дверь спальни плавно приоткрылась, впустив одну из служанок Светозары. Это была сорокалетняя женщина, смуглолицая и черноволосая. Одета она была в белое просторное платье, перехваченное в талии цветным плетёным пояском. Больше никаких украшений на ней не было. В руках служанка несла большой поднос с новым одеянием для Ясны.
   - Вы будете сначала завтракать или примете ванну, о, Пресветлая? - с поклоном спросила служанка.
   - Тебя прислала Светозара? Как тебя звать? - задала встречный вопрос Ясна.
   - Да, пока я буду счастлива служить Вам. Меня зовут Линга.
   - Сначала я позавтракаю, а уж потом ванна. Но прежде я освежу лицо.
   - Завтрак готов в столовой, о, Пресветлая. Я подготовлю Вам ванну с благовониями, - вновь поклонившись, сказала служанка.
   После ванны Линга помогла Ясне облачиться в новый ритуальный наряд и удивительно ловко справилась с непослушной копной золотых волос, соорудив на голове госпожи незамысловатую, но очень аккуратную причёску. Никакой косметики и украшений в предстоящем ритуале не полагалось. А когда Ясна была готова, в спальню вошла Светозара, одетая почти в такой же наряд, только без вуали на лице.
   - Доброе утро, тётушка! Как спалось на новом месте? - с улыбкой приветствовала девушка.
   - Здравствуй, дорогая, - ласково ответила Ясна, - спалось, как нельзя лучше. Ты пришла за мной, чтобы проводить на церемонию?
   - Да, я обязана объяснить тебе этот простой ритуал и проводить в зал Магического Ока. Там уже собрались все члены правительства и все жрецы, кроме несущих караульную службу. Подготовительная часть ритуала уже началась. Может быть, у тебя есть вопросы или пожелания перед церемонией? Говори, я сделаю всё, что могу.
   - Светозара, родная моя, я всё уже для себя решила, и выбора у меня нет. Я готова к ритуалу, но есть одна просьба. Не называй меня, пожалуйста, тётушкой. При этом я чувствую себя какой-то старой. Я и так волнуюсь, а это меня смущает ещё больше.
   - Но ведь ты действительно моя тётя! - удивилась племянница. - Я думала, так будет лучше. И мне нравится это слово, оно такое тёплое, домашнее. Но если ты не хочешь...
   Ясна взяла подругу за руки и, глядя в глаза, произнесла: "Не обижайся, я не хотела тебя огорчить. Просто мы теперь не только родственники, но и подруги. Правда же? А "тётя" - это как-то строго. Мне хочется больше быть твоей подругой, чем тётушкой. Хорошо? Зови меня просто по имени. Договорились?
   - Да, конечно. Мне приятно произносить твоё имя.
   Через четверть часа парадные двери центрального зала плавно отворились и в проёме показались две фигуры в белоснежных платьях и белых шёлковых плащах. Лицо той, что повыше закрывала полупрозрачная вуаль. Они вступили в зал Магического Ока под звуки негромкой приятной мелодии. Огромный зал был заполнен людьми в праздничных одеждах правительственных чинов и белых одеяниях жреческого сословия. В центре зала, вокруг круглого алтаря стояли двенадцать старших жрецов. За ними плотным кольцом располагались жрецы рангом ниже. А далее стояли все остальные. От парадного входа до алтаря пролегала дорожка из золотой материи, усыпанной лепестками белых цветов. Вообще белого и золотого в этом зале было очень много. Золото, как солнечный металл, должно символизировать присутствие верховного божества, а белый цвет символизирует чистоту помыслов присутствующих и непорочность самой дочери Солнца, вступающей под своды столичного храма.
   Как только двери отворились, все обернулись к ним и замерли. Девушки рука об руку медленно и плавно, словно плыли по воздуху, проследовали к алтарю. Там их встретил один из двенадцати старших жрецов. Это был Даруг. Именно ему доверили вести церемонию. Он сделал шаг навстречу вошедшим, и когда музыка смолкла, торжественно начал кульминацию ритуала.
   - О, Непорочная Дева, народ Солнечных Гор жаждет твоего восшествия на престол, но прежде он желает видеть доказательства, что именно ты истинная дочь Солнца, ниспосланная нам верховным божеством для восстановления мира и справедливости. Мы устали ждать и изверились, яви нам свою божественную сущность и мы вручим тебе верховную власть над нами. Готова ли ты к испытанию?
   - Да, я готова, - громко, чтобы слышали все, ответила Ясна.
   С этими словами в центре алтаря открылось круглое отверстие, из которого стал подниматься хрустальный пьедестал. На вершине пьедестала находился большой фиолетовый кристалл. Ясна сразу узнала его. Это был именно тот кристалл, который она впервые увидела в руках Архагора, и который потом хранился у Стеналя. Даже при хорошем освещении зала было заметно, что кристалл слегка светится изнутри. Даруг отступил в сторону, освобождая дорогу к алтарю. Светозара проводила Ясну к ступеням, ведущим на вершину алтаря, куда она должна была взойти в одиночестве. По мере приближения девушки к алтарю, кристалл набирал силу свечения. А когда Ясна встала у пьедестала и взяла кристалл в руки, он вспыхнул ослепительно ярко. Маленькое Солнце пылало в руках девушки, но не обжигало, а лишь ласково согревало ладони. Она подняла его над головой и с волнением оглядела зал. Сотни пар глаз слепли от яркого сияния, но взгляда не отводил никто, застыв в благоговейном восторге. Некоторое время в зале стояла полнейшая тишина, не нарушаемая даже дыханием сотен людей. Кристалл сиял совершенно беззвучно, и Ясна слышала только тяжёлое биение собственного сердца и обрывки чужих мыслей. Но сосредоточиться на них не могла из-за сильного волнения.
   Первое испытание выдержано успешно. Ясна положила кристалл на пьедестал, и тот плавно опустился внутрь алтаря. За пределами двух колец окружения восторженно и одобрительно зашумел зал, выйдя из оцепенения. Окружавшие алтарь жрецы остались безмолвны.
   - Довольно ли вам этого доказательства? - голос Даруга перекрыл гул зала.
   - Да! Довольны! Мы верим! - раздались возгласы из разноцветной массы собравшихся. И все они опустились на одно колено. Остались стоять только два кольца жрецов.
   - Нет! Этого недостаточно! Пусть пройдёт испытание Солнечным мечём! - ожило второе кольцо жрецов.
   - Да будет так! - согласился Даруг.
   Как по команде снова открылось отверстие в центре алтаря, и снова из него поднялся хрустальный пьедестал. Но теперь на нём лежал серебристый металлический предмет, похожий на рыцарскую латную перчатку, только меньше, как будто женскую. Ясна никогда не видела этого предмета, но уже знала, что это и есть Солнечный меч. Она, сдерживая нервную дрожь, вдела правую кисть внутрь предмета, как объяснила ей Светозара. Перчатка пришлась впору, и как живая ласково, но плотно охватила руку. Затем Ясна подняла руку с перчаткой вверх и сжала в кулак, дав мысленный приказ, мечу светиться. Она знала, что должно было произойти, но всё равно поразилась случившемуся. Прямо из её руки беззвучно ударил узкий бело-голубой луч света. Он мгновенно достиг вершины хрустального купола, и без какого либо усилия прожёг в нём ровное круглое отверстие. Этого не должно было произойти. Девушка совершила ошибку, слишком эмоционально отдав мысленный приказ. Но эта оплошность лишь усилила эффект. Зал восторженно ахнул, и снова одобрительно загудел. А сама новая владелица Солнечного меча уловила мысленную мольбу своей подруги: "Спокойно, родная моя, успокойся! Ты всё делаешь правильно, но молю тебя, успокойся! В твоих руках оружие, будь с ним аккуратнее!" Да, действительно, нужно было взять себя в руки, успокоиться, и уменьшить длину луча до безопасного. Так она и сделала, совершив над собой некоторое усилие. Луч стал совсем коротким, и уже не мог повредить никому из окружающих. Теперь предстояло испытать меч на себе. Без этого второе доказательство считалось неполным. Она, отбросив робость, провела лучом по ладони левой руки. И, о чудо, луч не оставил на коже даже следа. Это значило, что меч признал её своей хозяйкой, и повредить ей уже не мог.
   - Довольно ли вам теперь доказательств? - снова голос Даруга перекрыл звуки зала.
   - Да! Да! Довольны! Она доказала! - раздались восхищённые голоса.
   - Да, она доказала свою божественную сущность! - хором заявили жрецы второго круга, опустившись на одно колено.
   - Нет! Этого недостаточно! - подали голос одиннадцать старших жрецов, и остались стоять на своих местах. - Пусть явит нам божественный знак, который увидел в пламени магического костра мудрейший Архагор!
   Тогда Ясна полностью погасила свечение меча, а перчатка, повинуясь её желанию, освободила руку из объятий. Солнечный меч лёг на вершину пьедестала, и снова вместе с ним исчез в чреве алтаря. Девушка сбросила с головы вуаль, впервые явив своё лицо зрителям. Причёска её предусмотрительно была сделана умелыми руками служанки таким образом, чтобы оставить видимым красного летящего ангела за левым ухом. Девушка медленно начала движение по периметру алтаря направо, предъявляя старшим жрецам божественный знак. А когда круг был замкнут, все двенадцать старших жрецов, не дожидаясь вопроса, хором произнесли: "Мы верим в тебя, о, Пресветлая!" - опустившись на одно колено, как и все остальные.
   Ясна уже справилась с волнением, осознав, что ритуал испытания пройден ею успешно. Она стояла над своими новыми коленопреклонёнными подданными, и пыталась прислушаться к их мыслям. Сначала смутно, а потом всё отчётливее слышала они их. Они действительно верили в её божественную сущность, действительно преклонялись перед её могуществом, благоговейно восхищались её небывалой красотой, но совершенно искренне раскаивались в греховности своих мужских желаний. Эти люди счастливы были обрести долгожданную верховную жрицу, и служить своей правительнице. И вдруг она поймала себя на мысли: "А будет ли так, когда я заявлю своё право на престол Славии?"
   Уже на следующий день было назначено отбытие дочери Солнца в Храмовый город. Караван начали готовить ещё вчера, когда ритуал испытания успешно завершился. Времени на долгие сборы нет, раскачиваться и привыкать некогда. Там в горах, в Храмовом городе находился главный инструмент, с помощью которого можно примирить враждующие государства и навести порядок на континенте. Но Ковчег подчиняется только истинной дочери Солнца, а в том, что Ясна будет его новой владелицей, никто уже не сомневался.
   Караван был невелик и состоял из повозки верховной жрицы, шести повозок со жрецами, нескольких повозок с прислугой и дорожными запасами. Храмовые стражники передвигались верхом на мулах. Хорошая дорога петляла по горным склонам, уходя в заоблачные выси. Останавливались редко, торопились. Двое суток путешествия прошли без неожиданностей. Ясна и Светозара всю дорогу ехали в одной повозке, болтали обо всём подряд, и тем скрашивали монотонность пути.
   Наконец дорога закончилась, упершись в самые облака. Дальнейший путь предстояло проделать пешком, поднимаясь к Храмовому городу по вырубленным в скалах ступеням или деревянным лестницам, закреплённым на отвесных стенах. Весь обоз, охрана и большинство прислуги остались внизу, разбив небольшой лагерь. Две девушки в сопровождении жрецов и двух служанок стали подниматься наверх. Восхождение затянулось почти на весь день, но зато какие картины открывались идущим... Когда миновали туманный слой густых облаков, восходящих встретило яркое Солнце. Слепящие лучи отражались от заснеженных вершин и зеркальных сколов горных ледников. Величественное безмолвие заоблачных высот было наполнено согревающим душу теплом и светом. Даже ветер сегодня не решался нарушить идиллию, спрятавшись внизу под облаками. Ясна впервые видела такую красоту и невольно сравнивала те горы, по которым они карабкались со Стеналем, уходя от погони, с этими. Там было холодно и опасно, страшно и тяжело, а здесь она чувствовала лёгкость и воодушевление. Она понимала, что поднимается к великим трудам, которые приведут её к величию и славе. К тому же, рядом были близкие и преданные друзья.
   Храмовый город привёл верховную жрицу в неописуемый восторг. Такого чуда ей ещё не приходилось видеть никогда. Что-то отдалённо похожее виделось ей когда-то в видениях, но явь превзошла все ожидания. Казалось человек не в силах создать такие величественные и изящные постройки в заоблачной выси неприступных вершин. Лишь высшим силам подвластно такое сотворение. И лишь серьёзность происходящего, да собственное достоинство правительницы не позволили ей открыто выразить свои ощущения. Хотя Светозаре опять всё было ясно без слов. Глаза подруги всё же выдавали её полностью. Неопытная властительница Солнечных Гор ещё не научилась скрывать свои чувства под маской серьёзности.
   Церемония встречи и восшествия на трон прошла в сокращённом варианте. Среди встречавших жрецов находилась очень пожилая женщина. Она специально была доставлена сюда заранее. Это и была последняя истинная дочь Солнца, вернее её последнее воплощение. Она последняя, кому подчинялся Ковчег. И именно она должна была обучить новую верховную жрицу управлять Ковчегом. Теперь женщину звали Крамия, и, несмотря на преклонный возраст, она сохранила ясность рассудка с остатками былого телесного здоровья.
   Личные апартаменты верховной жрицы отличались особой изысканностью по сравнению с комнатами в столичном храме. Считалось, что правительница будет находиться в Храмовом городе большую часть времени и лишь изредка спускаться в столицу. А потому и покои её были созданы с таким расчётом, чтобы она ни в чём не нуждалась и жила с полным комфортом. Теперь хозяйкой здесь стала Ясна, а Светозара поселилась в нижнем этаже дворца, рядом с кельями жрецов. Её гостиная и спальня были оборудованы всем необходимым, но отличались несравненной скромностью и простотой. Хоть она и привыкла жить в иных условиях, всё же пышность и публичность тяготили её. Теперь она простая девушка, и этого ей давно хотелось. Скоро она покинет вершины гор и поселится в уютной долине, как мечталось с недавних пор.
   Когда непроглядная ночь окутала горы, и Храмовый город погрузился в сон, лишь бдительные часовые не смыкали глаз. В гостиной Светозары продолжала гореть маленькая лампа. Но самой девушки там не было.
   Вдоль ряда однообразных дверей жреческих келий двигалась тёмная высокая фигура. У одной из дверей она остановилась. Тихо повернулась рукоять, отпирая дверной запор, и таинственная фигура исчезла в проёме. Чуткий сон молодого жреца прервался, как только дверь приоткрылась. Война научила многому, даже в этом самом безопасном месте, нежданное вторжение заставило мышцы напрячься, готовясь к любым неожиданностям. Он лежал в той же позе, лишь чуть приоткрыв глаза. Жаль, что он не обладал способностью видеть в темноте как его учителя, но каким-то другим неясным чутьём угадывал движения незваного гостя. Секунды напряжения сменились вздохом приятного облегчения.
   - Светозара, сестрёнка, ты опять в своём духе! - тихо выдохнул Стеналь.
   - Прости, Тараканчик, что не предупредила тебя о визите и прервала твой отдых, - прошептала Светозара.
   А именно она стояла среди маленькой кельи, сбросив волшебную маскировку. Девушка на цыпочках приблизилась к ложу и опустилась на колени.
   - Прости, но мне так хотелось увидеть тебя наедине. Все эти дни не выдалось ни единой свободной минутки. Вот я и решилась прийти к тебе тайно под покровом ночи, - при этом она коснулась его щеки губами.
   - Не стоит извиняться, я рад видеть тебя в любое время, - после некоторой паузы произнёс Стеналь.
   - А раз так, одевайся, пойдём ко мне. Там нас никто не услышит, и мы никому не помешаем. Согласен?
   - Конечно, сестрёнка, какие могут быть возражения!
   Тихо, словно бестелесные создания, они пробрались в другое крыло дворца и оказались в новых покоях бывшей верховной жрицы и правительницы Солнечных Гор. Скудное свечение лампы осветило небольшой столик с напитками и яствами, возникший у дивана по мановению руки юной волшебницы. Никаких других чудес в этот раз не свершилось.
   - Присаживайся, угощайся, - нежно прошелестел голос девушки.
   Они уселись рядышком на диван. Она прижалась к его плечу и стала рассказывать о своей жизни с тех пор, как он уехал за Ясной. Как ждала его возвращения, как считала дни. Потом он рассказывал о своих приключениях в Славии.
   - Знаешь, сестрёнка, я тебе очень благодарен за подарок. Своим спасением я обязан именно тебе. Волшебный плащ и шапка спасли нас от стрел врагов. Да и в дальнейшем, наверняка не обошлось без твоего участия. Спасибо тебе, милая моя волшебница, за заботу и любовь!
   - Ах, Стеналь, любимый мой Тараканчик, ты до сих пор ничего не понял! - с болью в голосе произнесла девушка. В её глазах блеснули слезинки. - Сколько я себя помню, у меня не было никого ближе тебя. Ты был любимым братом, но постепенно я поняла, что люблю тебя, люблю, как женщина любит мужчину. Только с тобой я могла бы разделить все радости и тяготы этой жизни. За тобой я готова идти хоть на край света.
   Молодой жрец вдруг увидел горящие недетские глаза. Он будто прозрел, поняв, что в хрупком, почти детском теле выросла сильная любящая женщина. Но слов выразить это не нашлось. Он молчал удивлённо, а она продолжала сквозь душившие её слёзы.
   - Да, я люблю тебя, люблю! Я признаюсь в этом, и мне нисколечко не стыдно за своё признание. Наоборот, я счастлива признаться тебе в своей любви. Теперь я свободна, я могу распоряжаться своей судьбой, и мечтаю, чтобы наши судьбы соединились. Война скоро кончится. Новая правительница быстро наведёт порядок. Я уверена в ней. Ты с честью служил, многим жертвовал, и если сложишь с себя жреческий сан, никто тебя не осудит. Мы поселимся в долине, будем жить счастливо и долго-долго. Я страстно мечтаю быть твоей женой, только твоей! Я люблю тебя, люблю!
   Последние слова утонули в рыданиях. Дав волю чувствам, она прижалась к его груди, вздрагивая всем телом от глубоких всхлипов. А он сидел неподвижно, ошарашенный столь пылким признанием, нерешительно обняв её за плечи одной рукой, а другой, поглаживая по прелестным золотым волосам. Слов не было, да и не нужны они были в такую минуту. Какими словами мог он выразить смятение своих чувств? Вот когда открылся полный смысл того давнего страстного поцелуя. Только теперь до него стало доходить истинное содержание слова "Любовь". Много раз слышал он это волшебное слово, но проведший всю жизнь в лишениях, усердном учении и непрестанной борьбе, даже не догадывался, что оно означает на самом деле. Оказывается кроме братской любви, любви родительской, любви к Родине, есть ещё великая всепоглощающая Любовь пылкого сердца, взмывающая ввысь души. Та Любовь, которая заставляет делать большие глупости, и совершать великие подвиги во имя любимого человека.
   Но как ответить на это пылкий порыв непорочной души? Ведь он не мог стать её мужем. Даже представить себе такого не позволил бы. Она для него всегда была, и остаётся чистейшим созданием, любимой сестрой, живительным источником духовной радости. К тому же он связан жреческим обетом и обещанием самому Архагору.
   Размышляя так, Стеналь поймал себя на мысли, что другой образ волнует его. Образ той, которую он поклялся охранять, и следовать за которой будет, куда бы ни позвала. А прислушавшись к своим чувствам, понял, что и бренное тело его греховно тянется к той, которая для него запретна и недосягаема в своём величии.
   Пылкое признание Светозары и в нём разожгло пламя. В первый момент он даже обрадовался такому открытию, но тут же огорчился от осознания собственной беспомощности. Впервые в жизни он попал в столь затруднительное положение, выхода из которого не находил. Оправдать девичьи надежды означало бы запятнать себя ложью по отношению к ней. Но и правда нанесла бы глубокую болезненную рану в этой чистой незапятнанной душе. Противоречия терзали его. Как быть? Что делать?
   Чувствуя собственную беспомощность в этой щекотливой ситуации, молодой жрец растерянно молчал. Но мысли, мысли его работали лихорадочно, то разбегаясь в разные стороны, как тараканы, то вновь собирались воедино, как цыплята вокруг наседки. Как же он сейчас ненавидел себя за беспомощность. Но врагов вокруг не было, не с кем было сражаться, некого было обманывать. Он сам себе сейчас был враг. Но, ни уйти от схватки с этим врагом, ни победить его сил не было.
   "А впрочем, почему бы и не уйти? - поймал себя на мысли Стеналь. - Если нельзя остаться рядом с любимыми людьми не причиняя им и себе душевную боль, лучше исчезнуть, уйти туда, где не будет времени для бесплодных терзаний, где смерть подстерегает тебя на каждом шагу, заставляя думать только о выживании. Война - вот средство от всех недугов. Там всё ясно, там есть цель. В самую гущу, в самое пекло. Пусть это бегство, но раны затянутся, душевная боль утихнет, когда он исчезнет. Пусть два светлых образа останутся в памяти, и будут поддерживать его в трудную минуту, согревать на холодных ночных привалах. А если смерть прервёт его путь, то это может статься к лучшему".
   Так он решил после мучительных терзаний. Завтра, а вернее уже сегодня он обратится к старшему жрецу с просьбой послать его с новой миссией.
   В своих нелёгких размышлениях он и не заметил, что Светозара перестала всхлипывать и тихо заснула на его груди. Ещё какое-то время он боялся шелохнуться, чтобы не потревожить сон девушки. Но когда небо засерело над горными вершинами, он отважился уйти. Осторожно, будто величайшую драгоценность, уложил девушку на диван, укрыл покрывалом, и едва коснулся сухими губами её лба. "Прощай, сестрёнка, прощай родная. Прости, я трусливо сбегаю с поля боя, но нет во мне сил решиться на что-либо другое" - мысленно простился Стеналь и бесшумно выскользнул из комнаты.
   Приведя себя в порядок после бессонной ночи, молодой жрец отправился в приёмную старшего жреца. Даруг как всегда собирал на утренний совет своих ближних помощников и управляющих города. Войдя в приёмную, он заметил ожидающего его Стеналя. Молодой жрец немедленно поднялся и склонился в почтительном приветствии.
   - А, Стеналь, ты здесь? Но я не вызывал тебя на совет. А впрочем, это даже хорошо, что ты сам появился. Мне сейчас пришла мысль ввести тебя в состав совета. Хоть ты ещё слишком молод, но немалые заслуги перед государством и Храмом, думаю, позволят тебе, без права голоса, присутствовать на совете.
   - Благодарю, учитель, я не достоин столь высокого доверия. Моё появление здесь продиктовано другим стремлением. Если позволите, я изложу мою просьбу.
   - Просьбу? - удивлённо вскинул брови Даруг. - Говори, время ещё есть.
   - Без лишних слов я прошу отпустить меня из Храмового города. Идёт война и моё место среди сражающихся, там я буду полезнее. Любое задание я приму как награду. Прошу вас, не задерживайте меня здесь.
   - Смерти ищешь?! - после долгой паузы сурово вопросил Даруг. - Ты не спал этой ночью, я вижу, душа твоя в смятении. Не знаю точно, а лишь смутно догадываюсь, чем вызван этот глупый порыв, но это говорит не твой холодный разум жреца, а вскипевшая кровь юнца. Стыдись! Жди здесь. Я тебя позову.
   Совет затянулся надолго. Слишком многое пришлось обсуждать. Настали новые времена, и многое предстоит сделать. Стеналь всё это время смиренно ожидал в приёмной, снова и снова пытаясь разобраться в своих чувствах. Ох, как нелегко решать такие задачи, куда легче выйти с мечём в руке на бой против дюжины вражеских воинов. Кто бы мог подумать, что любить тяжелее, чем воевать.
   Незаметно молодой человек уснул, утомлённый бессонной ночью и бурными размышлениями.
   Снова стоял мальчик за штурвалом ратмировой ладья. Ветер трепал его кудри. Потом вдруг Ратмир за спиной постарел, а ладья превратилась в стремительный парусник, но мальчик всё так же стоял у штурвала. Белые крылья парусов слились в снежные горные вершины. Мальчик брёл в глубоком снегу, выбиваясь из сил, а следом крался неведомый и невидимый зверь. Мальчик знал, что зверь не нападёт, пока он стоит на ногах. Но стоит споткнуться, упасть, и зверь порвёт его своими безжалостными клыками. Силы стремительно покидали его, и когда он смирился с неминуемой смертью, падая в снег, чьи-то ласковые руки подхватили его, прижали к незримой груди, приласкали. Кровожадный зверь заскулил как обиженный пёс и растворился вместе со страхом. Тепло и уютно было в этих внезапных объятиях. Но чьи они? Кто спаситель? Сквозь рассеивающуюся пелену затуманенного сознания стал пробиваться нежный женский образ. Медленно- медленно проступали смутные черты милого лица. "Мама, мамочка! - радостно шептал мальчик. - Я знал, что это ты. Не бросай меня больше, мамочка". Светлый лик проступал всё яснее и яснее, будто Солнце пробивалось сквозь облачную пелену. И вот, наконец, в обрамлении солнечных лучей на него смотрело прекрасное лицо. Она не улыбалась, смотрела серьёзно, даже насторожено, но во взгляде лучилась любовь, которую нельзя было скрыть даже под маской суровости. "Почему лицо это так знакомо, на кого похожа моя мама?" - подумал мальчик сквозь дремоту. А на него смотрела Ясна. Они уже стояли рядом, взявшись за руки, и не могли оторвать взгляда друг от друга. Она молчала, но глаза её говорили красноречивее слов: "Как ты мог? Ну, как же ты мог придумать такое? Не ты ли спасал мне жизнь, рискуя своей? Зачем же ты хочешь бросить меня сейчас, когда мне так необходимо твоё присутствие? Ведь ещё там в старой избушке мы встретились взглядами и поняли, что нам не жить друг без друга. И ты ведь дал клятву старцу Архагору. Ты не вправе нарушать её". Он хотел что-то ответить ей, но слова застряли в горле, а вместо них вырвался хриплый стон.
   И Стеналь проснулся. Проснулся вовремя. Члены совета покидали зал заседаний. Даруг вышел последним и обратил внимание на ожидавшего.
   - Выспался? Остыл немного?
   - Простите, учитель, я задремал в ожидании.
   - Ничего, это простительно, ты ведь не в карауле.
   - Учитель, ... - хотел обратиться Стеналь к старшему жрецу, но тот прервал его жестом.
   - Даже не упоминай о своём легкомысленном желании. Теперь у тебя новая ответственная должность. По требованию самой Пресветлой дочери Солнца ты назначаешься её личным телохранителем. Раньше такого поста не было, но и воевать верховной жрице не приходилось, а теперь всё изменилось. Ей предстоит сражаться с врагами, наводить порядок на континенте. При всём её могуществе, она всё же хрупкая девушка и совсем неопытная правительница. На обучение времени нет. Ей придётся трудно, и рядом всегда должен быть ты. Ты дал клятву Архагору, тебя выбрала сама Пресветлая. Теперь это твоё единственное предназначение. Выбора у тебя нет. Ты понял?
   - Да, учитель, - ошарашенный таким поворотом событий ответил молодой жрец, - я выполню своё предназначение.
   - Я и не сомневаюсь в этом. Отныне ты всегда будешь при ней, и только она сама или твоя смерть освободит тебя от этой миссии.
  

*

   В полдень, когда Солнце стояло в зените, они поднимались на вершину центральной башни. По широким ступеням, которые вели на верхний этаж дворца, первым поднимался старый ключник, за ним следовал Даруг. Ясна и Крамия двигались вослед, а замыкали процессию молчаливые Стеналь и Светозара. Ступени вывели к массивной железной двери основания башни. Ключник открыл её замысловатым ключом, впустил всех и закрыл дверь изнутри. Шестеро человек оказались внутри башни, вдоль стен которой поднималась винтовая лестница. Окон в башне не было, но свет пропускали стены, сложенные из того же камня, что и весь город, только в башне камень был ещё более прозрачен. Посреди башни уносилась ввысь стальная конструкция подъёмника. На нём и предстояло подняться к вершине. Ключник навалился на рычаг у основания подъёмника и где-то под полом тихо заурчал неведомый механизм. Решётчатая дверь кабины распахнулась, приглашая войти. Крамия первая шагнула внутрь, а за ней и все остальные. Ключник закрыл дверь снаружи и сдвинул другой рычаг. Кабина сначала плавно двинулась вверх, постепенно ускоряя свой взлёт. Через короткое время началось торможение, и так же плавно она замерла у вершины башни.
   В маленьком помещении едва поместились пятеро человек. Два десятка ступеней вели из него на крышу башни. Все знали, что на вершине башни закреплён в специальных держателях огромный фиолетовый кристалл - главный артефакт государства. Многие из обитателей Храмового города знали, что через этот кристалл можно разговаривать со жрецами- владельцами малых кристаллов, где бы они ни были. И лишь немногим было известно, что кристалл этот и есть тот самый таинственный Ковчег, управлять которым может только истинная дочь Солнца.
   Стеналь и Ясна впервые поднялись на вершину башни, и потому волновались более других. И если молодой человек привык к опасностям и всякого рода неожиданностям, то молодая правительница плохо скрывала своё волнение и даже некий благоговейный страх. Ещё бы, один вид с вершины башни чего стоил, а присутствие огромного таинственного артефакта тем более повергало в трепет неподготовленную душу девушки.
   - О, Пресветлая, - наконец-то разомкнула уста пожилая женщина, - подойди к нему. Если он тебя подпустит, значит, покорился тебе. Нам ближе нельзя.
   Ясна, уняв нервную дрожь, сделала несколько шагов к центру площадки. В пяти шагах от Ковчега она будто прошла сквозь липкую паутину, но более ничего не случилось, разве что ветер уже не трепал её одежд. Ощущение не из приятных, но и только, ничто вокруг не изменилось, будто и не было никакой преграды.
   - Коснись его рукой, он должен привыкнуть к тебе, - сказала Крамия.
   Девушка уже смелее протянула ладонь к гладкой фиолетовой поверхности. Сначала кристалл был прохладен, но постепенно стал теплеть и набирать свечение. Через несколько секунд он уже светился нежным ровным светом, и от него исходили ласковые волны тепла.
   - Теперь прикажи ему принять тебя внутрь, - продолжала обучать пожилая женщина, - так же как приказывала Солнечному мечу.
   Девушка выполнила наставление, отдав приказание Ковчегу. В следующее мгновение её подхватили невидимые руки и плавно внесли внутрь кристалла прямо сквозь зеркальную грань. Но испугаться она не успела, ибо удивление пересилило страх. Внутри Ковчег оказался неведомой машиной.
   Три дня Ясна в сопровождении Стеналя и Крамии поднималась к Ковчегу и с утра до вечера училась управлять волшебной машиной. Обучаться оказалось совсем легко. Достаточно было отдать мысленный приказ, и Ковчег тут же его выполнял. Удобно расположившись в одном из двух уютных кресел перед прозрачной передней гранью, Ясна поворачивала Ковчег в разные стороны, приподнимала его над площадкой, потом научилась переворачиваться во всех направлениях и даже пыталась взлететь, но пока волшебный Ковчег был прикован к вершине башни.
   Несколько труднее было разобраться в назначении различных предметов находившихся внутри. А самым трудным оказалось освоение нового боевого доспеха. Это казалось совсем невыполнимо. Но вскоре чудная одежда сидела на её фигуре как вторая кожа, а голову украшал боевой шлем с прозрачным забралом. Вообще же, Ковчег внутри казался гораздо больше, чем снаружи. В нём оказалось всё необходимое для длительного пребывания. Внутри можно было свободно жить даже вдвоём. Ученица показала прилежность, и на четвёртый день должна была самостоятельно отправиться в полёт, а так же испытать действие смертоносного оружия, которое хранил в своём чреве Ковчег. Даже Крамия не знала, как пользоваться этим оружием, ведь ей никогда не приходилось прибегать к его применению. Но страшное оружие хранилось в Ковчеге, ибо об этом говорилось во всех преданиях и пророчестве. Все, кто слышал о самом Ковчеге, знали и о его невиданной боевой мощи. А теперь настало время применить эту мощь во благо, и кому как ни дочери Солнца взять в свои руки оружие миротворца.
   И вот этот день настал. Бедная Крамия уже не поднялась на вершину башни. Она отдала последние силы в эти дни и теперь лежала в своей келье под присмотром лекаря. Разряженный воздух высокогорья не пошёл ей на пользу. Вместе с Ясной теперь поднялся только Стеналь, Даруг и Светозара.
   Когда Ясна привычно вошла в Ковчег и приготовилась к полёту, Стеналь, до того безмолвно наблюдавший за процессом обучения, вдруг озабочено заявил: "О, Пресветлая, на правах вашего личного телохранителя, позвольте мне выказать свою озабоченность полётом без охраны. Я должен быть с вами".
   - Но Ковчег не подпустит постороннего, - строго сказал Даруг.
   - Если дочь Солнца прикажет, он должен выполнить её волю, - твёрдо заявил телохранитель.
   Старший жрец развёл руками, но возражать не стал. Многое уже происходило вопреки сложившимся понятиям и ритуалам. Почему бы и это не попробовать.
   Ясна несколько удивилась такому требованию, но в душе даже обрадовалась, и решила попытаться. Она приказала Ковчегу впустить человека внутрь, и тот как бы нехотя, но пропустил. Телохранитель с трудом продрался сквозь незримые липкие нити защитной паутины, и, в конце концов, оказался внутри кристалла.
   Это было похоже на трюм его "Белого лебедя", только устроенного с большим комфортом, и напичканного множеством неизвестных предметов. Стеналь прежде внимательно осмотрелся вокруг, потом деловито прошёлся по внутренним помещениям - долг телохранителя обязывает знание окружающей обстановки. Многое ему было пока непонятно, но ничего угрожающего для Ясны он не заметил, и только после этого согласился сеть во второе кресло рядом со своей подопечной. Она уже была одета в свой необычный костюм. Серебристая материя напоминала чешую рыб и плавно облегала стройное тело. На коленях девушки лежал странного вида боевой шлем. Необычно было видеть Ясну в таком облачении, но теперь придётся привыкать ко многим необычным вещам и событиям.
   Страшно ему не было, он давно привык к опасности, но трепет перед неизвестностью и магической силой божественного артефакта ощущался довольно отчётливо. Ещё бы, ведь он прикоснулся к величайшей тайне, он не только увидел Ковчег вблизи, но и находился сейчас внутри него. Эта волшебная машина сейчас отправится в полёт, а летать ему доводилось только во сне. Кто же мог оставаться равнодушен в такой ситуации. Но внешне телохранитель оставался спокоен и всегда готов к действию. Пусть даже этот полёт окажется последним в его жизни, он останется верен своему долгу, ибо превыше всего для него сейчас безопасность Пресветлой дочери Солнца, несущей свет мира и благоденствия народам целого континента.
   Кресло, в которое поместился Стеналь, удивительным образом приняло очертания его тела, и сидеть в нём оказалось очень приятно. Он взглянул на Ясну, дав понять, что готов к любым неожиданностям. Готов к полёту.
   Девушка осторожно надела на голову шлем, откинулась на спинку кресла и замерла на мгновение. Сначала ничего не происходило, а потом боковые грани кристалла стали прозрачными, лёгкая дрожь пробежала по Ковчегу. Стеналь увидел, как яркий свет озарил стоявших на краю площадки Светозару и Даруга. Они отвернулись и быстро удалились вниз к подъёмнику. Внешнее свечение разгоралось всё ярче и ярче. Даже в какой-то момент показалось, что вот-вот вспыхнет сама башня. Но ничего не загорелось, а лишь держатели Ковчега разошлись в стороны, дав полную свободу летающей машине. Плавно и медленно поплыли снаружи дуги держателей, площадка башни исчезла где-то позади. Они уже летели. Дух захватило от небывалого зрелища. Ковчег чуть накренился вправо и начал описывать окружность вокруг башни. Хорошо было видно, как собравшиеся на центральной площади люди, замерли в благоговейном восторге. А потом толпа пришла в движение. Люди прыгали от радости, кричали, размахивали руками, обнимались, поздравляя друг друга. Они ведь понимали - Ковчег ожил благодаря истинной дочери Солнца, а значит, она примирит враждующих, сурово накажет непримиримых, принесёт долгожданный мир.
   Ясна очень осторожно отдавала команды Ковчегу, помятуя оплошность с Солнечным мечём. Да и Крамия учила её контролировать свои эмоции при управлении магической машиной. Мощь, спрятанная в ней, может навредить людям, если не научиться хладнокровному управлению.
   После трёх облётов башни Ясна неспеша облетела три раза вокруг города и стала подниматься ввысь. А люди внизу на площади жмурились от яркого света, и видели, как рядом с Солнечным диском горела маленькая звёздочка. Дочь Верховного божества отправилась в гости к отцу.
   В реальность её вернул голос старшего жреца, раздавшийся внутри шлема.
   - О Пресветлая, не увлекайтесь, прошу вас.
   - Да, я поняла, - чуть помедлив, произнесла Ясна.
   - Вам ещё нужно испытать оружие Ковчега, - твёрдо сказал Даруг, - это крайне необходимо.
   - Да, я спускаюсь и попробую.
   - Выберете отдалённую вершину и ударьте по ней.
   - Я поняла, так и сделаю, - подтвердила девушка.
   Стеналь с удивлением вслушивался в слова Ясны, ещё не совсем понимая, с кем она разговаривает. Но смысл сказанного был понятен. Они стали спускаться гораздо быстрее, чем поднимались, почти падали. Сердце молодого человека взлетело к самому горлу. Казалось, что и сам он сейчас вылетит из кресла, но оно удивительно мягко и упорно не отпускало тело. Потом падение Ковчега резко замедлилось и тело Стеналя вжало в кресло с невероятной силой. Веки налились каменной тяжестью и сами собой закрывались. Щёки оплывали вниз, будто мягкий воск. Руки и ноги налились свинцом. А сердце, бешено стучавшее у самого подбородка, вдруг рухнуло куда-то вниз, и замерло где-то рядом с копчиком. Само сознание начало растворяться в сером гулком тумане. Всё это напоминало прыжок со скалы в ущелье, растянувшийся на несколько долгих секунд.
   Испытывая такие мучительные ощущения, Стеналь, тем не менее, пытался наблюдал за Ясной, и с великим удивлением обнаружил, что она-то как раз совершенно не испытывает ничего подобного. Лицо её сохранило прежнюю серьёзность и красоту. Она чувствовала себя совершенно свободно, не стеснённая ни какими силами.
   Ясна мельком бросила взгляд на своего телохранителя и перевела Ковчег в горизонтальный полёт. Затем заглянула в глаза молодого человека, нежно улыбнулась и, потупив взгляд, тихо прошептала: "Прости".
   Они медленно плыли над вершинами гор, оставив Храмовый город справа на расстоянии видимости. Впереди открывался голубоватый купол ледника. Над одним из обрывов нависал снежный карниз, готовый оторваться в любой момент и вызвать смертоносную лавину. Ясна решила, что это подходящая цель для испытания оружия. Приказала Ковчегу зависнуть на приличном расстоянии чуть выше ледника. Что делать дальше она точно не знала и решила положиться на своё чутьё. А чувства подсказывали ей, что надо наклонить машину носом к снежному карнизу и дать такой же приказ, какой она дала Солнечному мечу. Так она и сделала. Ковчег слегка дрогнул, и яркая бело-голубая молния ударила в вершину ледника. Мощный взрыв разворотил ледяной панцирь и поднял в воздух снежную пыль вместе с осколками камня и льда. Ясна даже ахнула от неожиданности, а Стеналь подумал: "Да, таким взрывом можно разрушить самую толстую стену любой крепости. Страшное оружие!" Но девушка промахнулась. Она ведь хотела обрушить карниз, а взрыв произошёл на вершине купола. "Почему?" - подумала она и почти сразу догадалась. Она ведь в момент выстрела смотрела именно на вершину, а не на карниз. Значит нужно направлять взгляд точно на цель. Так вот для чего на прозрачном забрале шлема напротив правого глаза имелись едва заметные концентрические окружности с крестиком внутри. Девушка опустила забрало и навела прицел на державшийся ещё карниз. Опять последовала мысленная команда, и снова вздрогнув, Ковчег выбросил молнию, но уже точно в цель. Весь карниз превратился в облако снежной пыли и кусков льда. Обломки с грохотом полетели вниз, увлекая за собой массы снега. Лавина пошла!
   Потом Ясна стреляла ещё несколько раз. И выяснилось, что не обязательно зависать на месте и разворачивать машину на цель. Ковчег атаковал из любого положения и на большой скорости, повинуясь лишь взгляду, направленному в нужное место и мысленному приказу хозяйки. А взгляд можно было направлять в любую сторону. Волшебный боевой шлем с опущенным забралом предоставлял возможность смотреть даже назад, сквозь стену и вниз сквозь пол, а боковые и верхние грани могли становиться прозрачными по желанию в любое время даже без шлема.
   - О, Пресветлая, я слышу отдалённый грохот. Вам удалось испытать оружие Ковчега в действии? - вновь услышала Ясна голос Даруга в своём шлеме.
   - Да, уважаемый Даруг, я справилась. Это страшное оружие!
   - Позвольте просить вас вернуться. Может быть, на сегодня хватит? - просил и как бы требовал старший жрец.
   - Пожалуй, вы правы. Мы возвращаемся, - согласилась Ясна.
   Стеналь с облегчением вздохнул, услышав последнюю фразу. Всё это время он пребывал в страшном напряжении. Ещё бы, летать впервые в жизни, подниматься в заоблачную высь, куда и горные орлы подняться не отваживаются, падать камнем с этакой высоты и остаться в живых, видеть ужасную разрушающую сила оружия Ковчега. Да от такого запросто можно с ума сойти, а не только испугаться. Он же не испугался, он выдержал испытание, он остался верен долгу.
   Ковчег плавно затормозил у башни и медленно вплыл на вершину меж раскинутых держателей, которые сомкнулись, приковав невидимыми цепями его к центру площадки. Свечение угасло, когда волшебная машина опустилась на каменные плиты.
   - Ты можешь выйти из Ковчега, - разрешила Ясна, - мне нужно переодеться.
   - Да, о, Пресветлая, я буду ждать вас снаружи, - ответил телохранитель, поднялся с кресла и поклонился повелительнице.
   Он подошёл к боковой грани, и опять невидимая сила протащила его сквозь стену. Оказавшись снаружи, он с прежним усилием пролез сквозь невидимую защитную паутину и остановился у входа в помещение подъёмника.
   Хозяйка Ковчега не появлялась довольно долго. Ожидая её, Стеналь вдруг представил, как она стаскивает с себя, обтягивающий её безупречно стройное тело, чешуйчатый костюм. Какая одежда была на ней под этим доспехом, он не знал, но от этой мысли по телу его прошла нервная дрожь. Он встрепенулся, и стыдливо упрекнул себя за то, что в его голову жреца могла прийти такая позорная мысль. А впрочем, мысль эта добавила чуточку тепла в его продрогшее на зябком вечернем ветру тело. День клонился к закату, и на вершине башни стало заметно прохладнее, чем днём.
   Но вот наконец-то из Ковчега появилась верховная жрица в обычном своём одеянии. Она быстро проследовала к подъёмнику и вошла в распахнутую дверь кабины.
   Они стояли рядом, пока кабина спускалась вниз. Вдруг девушка, опустив голову, произнесла тихо: "Знаешь, как мне было страшно? Спасибо, что ты был рядом".
   - Это мой долг, о, Пресветлая, - после небольшой паузы ответил серьёзным тоном молодой человек, спрятав смущение. А ведь он был уверен, что летала она сегодня без малейшего страха. Значит, повелительница научилась скрывать свои чувства.
   Ясна подняла на него взгляд, и взгляд этот прокричал громче любых слов: "Да не о долге я! Пойми, когда ты рядом, я готова на любые подвиги! На любые безумства! К чему слова, и так всё ясно".
   Стеналь словно остолбенел от взора её пронзительных глаз. Девушка сейчас даже не пыталась скрыть свои эмоции. От такого поворота событий он даже вспотел, а в горле мгновенно пересохло. На какое-то мгновение реальность потерялась как в тумане, будто снова он падал из поднебесья в ущелье.
   Но в чувство их привел толчок остановившейся кабины подъёмника. За дверью их ждали.
   Дочь Солнца безоговорочно доказала свою истинность. Она законная обладательница верховной власти и невиданной мощи Ковчега. Горе и суровая кара постигнет того, кто посмеет в этом усомниться.
  

*

   Ещё несколько раз Ковчег поднимался над горами. Маленькой яркой звездой носился он над облаками, падал в глубокие ущелья, и вновь взмывал ввысь. Вдали от Храмового города не раз слышались громовые раскаты. С раннего утра и до самого заката хозяйка не давала Ковчегу покоя, несмотря на тщетные протесты старшего жреца. Верховная жрица желала как можно быстрее стать единым целым с Ковчегом, чтобы приступить к выполнению своего предназначения. Смертельно уставшая, она валилась с ног по вечерам, но утром вновь с нетерпением спешила на вершину башни. Даруг смирился с настойчивостью правительницы, понимая её благое намерение. Он лишь искренне и с нескрываемым удовлетворением удивлялся такому самоотверженному стремлению совсем ещё юной девушки.
   Когда же Ясна уверилась в своих возможностях и возможностях волшебной машины, она решилась на ночной полёт, дав небольшой отдых себе и Ковчегу. Но, как ни странно, ночной полёт не представил особых трудностей. Ковчег обеспечивал своей хозяйке лёгкую ориентацию в пространстве и такое же лёгкое управление. Окружающее было прекрасно различимо в ровном зеленоватом свете даже сквозь облачный покров и туман. Отчётливо были заметны, и животные в горах, и охотившиеся ночные хищные птицы. Итак, ночной полёт удался, а это значило, что миссию можно выполнять в любое время суток.
   Учёба и тренировки подошли к концу, пора приступать к делу. Пришло время употребить власть и силу по-настоящему. Народы континента и их правители должны узнать, кто несёт им долгожданный мир. Истинная дочь Солнца больше никому не позволит напрасно лить кровь и разорять несчастных. Пора покончить с преступностью и беззаконием.
   Когда верховная жрица заявила о своей готовности к выполнению великой миротворческой миссии, был созван Высший совет государства. На нём должны были присутствовать все старшие жрецы, высшие чиновники правительства и командующие армиями. Совет созывался в зале Магического Ока столичного храма Солнца. На сбор всех членов совета ушло семь дней. Эти дни не прошли для Ясны даром. Она посвятила их изучению государственного устройства страны Солнечных Гор и основам политической деятельности. Главными её учителями стали Даруг и Светозара, которая не получила отставку вопреки своему желанию, а была назначена личным советником правительницы. Никто не осмелился возражать против такого решения, только Стеналь с грустью сознавал, что теперь придётся часто видеться с названной сестрой, а смотреть ей в глаза было больно и стыдно.
   Но государственные дела отнимали почти всё время, и думать о личном было некогда. К назначенному сроку все члены высшего совета собрались в столице. Верховная жрица должна была прибыть на Ковчеге в последнюю очередь, чтобы все могли лицезреть её в полном величии. Известие о прибытии дочери Солнца в Туртелиакан облетело мгновенно всю столицу и немногочисленные окрестности. С самого раннего утра люди тянулись к дороге от Храмового города, а в самом Туртелиакане население стягивалось к главному храму Солнца. И вот, ближе к полудню, сгоравший от нетерпения народ, увидел в ясном голубом небе второе солнце. Сначала зажглась маленькая звёздочка над горами, а затем она стала расти приближаясь. В благоговейном восторге люди замирали, провожая взглядом плывшее в небесах светило. Даже само Солнце, казалось, сияло не так ярко, как Ковчег дочери верховного божества. А потом толпа взрывалась радостными криками. Люди радовались безудержно, ибо понимали, что это верховная жрица Солнца воспарила над ними, а значит скоро конец войне, скоро начнётся новая мирная жизнь.
   Ковчег медленно плыл над извилистой горной дорогой, над цветущей долиной, над селениями, и везде под ним сверкали устремлённые ввысь глаза.
   В столице Ковчег остановился и завис над самой вершиной главного храма. Старшие жрецы вышли на площадь и вместе с народом совершили благодарственный молебен. Затем, с трудом усмирив восторги толпы, Даруг громогласно обратился к дочери Солнца с просьбой сойти на землю и показать свой лик народу. Все преклонили колени и замолкли в ожидании.
   Ковчег плавно опустился во внутренний двор храма и сияние погасло. Через несколько минут двери балкона над храмовыми воротами распахнулись, и в полном своём великолепии перед народом предстала Верховная жрица Солнца и правительница Солнечных Гор. В парадном ослепительно белом с золотом облачении Ясна стояла на балконе, держа в левой руке сверкавший Амулет, а на правой руке светился Солнечный меч. Величественная причёска украшала голову девушки, подчёркивая всё великолепие сияющих волос. Никаких украшений на ней не было. Да и зачем ей украшения, если она сама сейчас являлась величайшей драгоценностью.
   Народ на площади замер в немом восторге, взирая на свою повелительницу.
   Вся церемония не занял много времени. Ясна обратилась к народу с короткой речью и эффектно удалилась с балкона, исчезнув в ослепительном сиянии. Это Светозара постаралась применить свой волшебный дар.
   В зале Магического Ока верховная жрица появилась уже в обычном жреческом одеянии, сменив на него обременительное парадное облачение. Великолепную причёску прикрывал капюшон, дабы не отвлекать присутствующих от важных государственных дел. Сопровождали её старшие жрецы, телохранитель и личный советник. Она взошла на алтарь, и Высший совет начался.
   Ясна в первом своём обращении к Совету выказала желание приступить к скорейшему примирению всех враждующих сторон, поэтому потребовала незамедлительно выработать стратегию и последовательность действий по установлению мира на континенте. Она приказала забыть все внутренние распри и дворцовые интриги ради общего великого дела.
   - Если я послана в этот мир, чтобы исправить множество допущенных ошибок, то буду исполнять свою миссию честно и самоотверженно, - заявила повелительница. - Такого же отношения к своим обязанностям требую и от всех остальных. Никаких поблажек никому не будет. Запомните все; если кто-то осмелится наживаться на горестях и нуждах народа, либо бездействовать, того ждёт неминуемая и суровая кара по законам военного времени. Итак, уважаемые члены Высшего совета, я слушаю Вас...
  

*

   И полетели дни в непрестанных трудах. Во все концы помчались из Туртелиакана парламентёры. Дипломаты приступили к своим обязанностям, неся правителям враждующих государств весть о восшествии на престол истинной дочери Солнца. Она не потерпит больше кровопролития и приказывает противоборствующим сторонам заключить перемирие, приступив к переговорам о подписании мирного договора. А если найдутся те, кто осмелится продолжать бессмысленную бойню, тех постигнет неминуемая кара верховного божества, уставшего взирать на человеческое безумие, и приславшего в этот мир свою дочь орудием миротворчества.
   Естественно такому известию больше всего обрадовались союзники. Ачулаки и Пичи сами находились в незавидном положении. Их правители под всеми возможными предлогами старались не предоставлять военную помощь Солнечным Горам. А если и приходилось их войскам сражаться вместе, то стойкость их рядов была не велика. Теперь же, когда Ковчег появился в небе над их столицами Кусаи и Пиначоуан, они воспряли духом.
   В столицу Спаргии Эрину прибыли посланники из Туртелиакана с предложением заключить союзный договор. Король Пуран восемнадцатый долго не желал принимать посла Солнечных Гор. А когда аудиенция состоялась, он всячески увиливал от переговоров о союзничестве. Но когда на лужайку перед его дворцом опустился сверкающий Ковчег, а из него появилась сама дочь верховного божества с горящим Солнечным мечём в руке, он, изобразив величайший восторг, трясущимися от страха руками, подписал высочайший рескрипт.
   Через два дня под давлением обстоятельств сдался Дибон. Его ресурсы давно были исчерпаны затянувшейся войной, а правительство только и ждало благовидного предлога закончить боевые действия. Слишком сильна теперь оказалась союзническая коалиция, чтобы оказывать ей сопротивление. В соответствии с мирным договором, территории, захваченные в ходе войны, возвращались прежним владельцам, пленные освобождались без выкупа, но никаких репараций не предусматривалось.
   Таким образом, вся южная половина континента обрела долгожданный мир. Множество проблем оставила страшная война, но лучше терпеть лишения в мирной жизни, чем совсем забыть, что эта жизнь вообще может возвратиться.
   Стратегию восстановления мира решили продолжать и на севере. Войска с юга срочно перебрасывались на север. Диктатор Палучи Сухир-Ко был самым ярым и непримиримым противником. Он захватил наиболее богатые и обширные области Солнечных Гор, Пичи и Экси, намереваясь воевать до полного разгрома соседей. Такого противника склонить к миру не так-то легко. Но в рядах его войск стояло множество насильно мобилизованных из захваченных областей. Эти люди воевали только из страха перед наказанием и ждали удобного случая к бегству.
   Нрод Экси тоже жестоко угнетался диктатором Сухир-Ко и, поэтому правители его легко пошли на подписание мирного, а потом и союзнического договора, когда в небе над их страной появилось второе Солнце. Одно только появление Ковчега повергало людей в священный восторг или неописуемый ужас. Чив-Ачи, живущие в ледяных пустынях севера, заявили о прекращении своих набегов как только услышали о явлении Пресветлой дочери Бога. Одно лишь упоминание о невиданной её мощи заставило этот народ отказаться от разбоя и грабежей своих южных соседей. Племенные вожди Чив-Ачи собрались у границы Вечных Льдов и приложили свои печати к договору о мире со страной Экси. Островные государства Мэсни, Ямба и Кураги тоже с удовольствием вошли в состав союзной коалиции против Палучи. Для них морская торговля была главным средством к существованию. А какая торговля в военное время?
   Итак, остался непримирим только один враг. Диктатор Палучи никак не желал подписывать мирного договора и отвергал все предложения. Он даже приказал казнить парламентёров, которые прибыли на последние переговоры. Он, конечно, понимал, что воевать против объединённых войск союзников ему будет очень трудно, но дикое упрямство и гордыня не позволяли смириться с требованиями о мире. А мощь Ковчега и благая миссия дочери Солнца ему казалась просто оправданием для трусов и предателей. Необузданная жажда власти для него была гораздо важнее веры, в каких бы то ни было богов.
   И вот, через шесть месяцев, когда союзники собрали свои войска в единый кулак, началось наступление. Ударили одновременно всей мощью с нескольких направлений. После первых же ударов ряды диктаторских войск сильно поредели. Огромная масса перебежчиков-иностранцев, загнанных в армию насильно, не желала сражаться за кровожадного диктатора. Воины - палучи тоже не очень-то самоотверженно сражались за Сухир-Ко, и сдавались в плен, как только им грозила гибель. Но у диктатора ещё оставалось множество преданных воинов.
   Не желая лишнего кровопролития, Ясна сама появлялась на полях сражений, нанося устрашающие удары по врагу. И почти всегда эти удары решали исход боя. Достаточно было разрушить крепостные стены, и гарнизон сдавался. Однажды пришлось уничтожить шатёр одного из вражеских командующих вместе со всем командованием, чтобы сдалась целая армия. Когда Ковчег появлялся из-за спин наступающих, враги бросали позиции и в страхе бежали прочь. Многие командиры даже и не пытались задержать отступающих, сознавая бесполезность сопротивления.
   Всего полтора месяца шло победоносное наступление, когда прижатый к морю, диктатор Сухир-Ко с кучкой своих фанатично преданных приспешников засел в осаждённой Иицуке. Палучи превратили свою столицу в совершенно неприступную крепость. Огромный город был окружён высоченной каменной стеной в четыре человеческих роста толщиною. Все подходы к городу охранялись множеством укреплённых башен, на которых были установлены смертоносные метательные машины. Широкий ров вокруг города заполнен морской водой, а в ней кишели всякие ядовитые твари. Только сумасшедший самоубийца отважился бы переплыть его. Мосты через ров, естественно, были подняты. А единственный подход с моря был перекрыт цепями и кольями. Запасов в городе было достаточно, чтобы целых два года выдерживать осаду. Да и защитники намеревались стоять насмерть. К тому же это были самые опытные и преданные воины. А оставалось их гораздо больше, чем требовалось для защиты. Взять такой город штурмом практически невозможно. Но даже если решительный штурм удастся, то ров переполнится кровью, а стены будут завалены трупами до самых бойниц. Это прекрасно знали осаждавшие, а тем более осаждённые. Этим и намеревался воспользоваться непокорный правитель Палучи. Союзная коалиция всячески стремится избежать большой крови в сражениях, они даже раненых пленных не добивают, лечат. А за два года многое может произойти. Коалиция вполне может развалиться, ведь ещё множество противоречий и спорных вопросов осталось не урегулировано. Страна разорена, подвоз провизии для такого огромного войска затруднён. Местные колодцы можно отравить. И скоро в стане осаждающих начнётся голод, мор и распри. "А против их волшебного Ковчега у меня есть защита понадёжнее высоких стен и крепких щитов моих воинов!" - думал диктатор.
  

*

   - Итак, уважаемые полководцы, вы лучше меня понимаете, что перед нами неприступная крепость, - начала свою речь верховная жрица Солнца на военном совете объединённой армии, - взять которую без огромных потерь практически невозможно. Сухир-Ко это знает, и сдаваться не собирается. У него отчаянное положение, он будет сражаться до конца. Ждать два года, а может быть и больше, мы не имеем права. Необходимо строить новую мирную жизнь, а не проливать кровь наших и без того поредевших народов. Её и так пролито непростительно много. Я выслушала ваши соображения и пришла к выводу, что придётся мне самой пойти на переговоры с диктатором.
   - Это бесполезно, о, Пресветлая! Это опасно! Будем сражаться! Возьмём его измором! Нужно разрушить стены! Ковчег может уничтожить весь город! - слышались возбуждённые голоса собравшихся.
   Но большинство молчаливо согласилось с таким решением дочери Солнца. "Пусть попробует. Она ведь дочь бога. Может у неё и получится" - думали они.
   Когда ночь сгустилась над осаждённым городом, фиолетовый кристалл Ковчега поднялся в воздух. Ясна направила его к главным воротам города. Остановившись над левой башней ворот, он вспыхнул солнечным пламенем, залив окрестности дневным светом, и приведя в панику стражу. Они ведь даже не заметили его приближения и разбежались при его появлении.
   - Я, дочь верховного божества этого мира, хочу говорить с тобой, Сухир-Ко! - громовым эхом разнесся над городом девичий голос. - Покажись, если ты мужчина!
   Ждать пришлось довольно долго. Сначала все испугались и попрятались, ожидая страшного удара Ковчега. Но потом гарнизон занял свои боевые места, готовясь к битве, а любопытство взяло верх над горожанами. Видя, что никто не разрушает городские стены, не сжигает их дома, не убивает их самих, они стали выходить на улицы. Большинство обитателей города ведь никогда не видели такого чуда. И лишь единицы воинов видели Ковчег в прошлых сражениях.
   Через некоторое время на площадку правой башни поднялись несколько десятков человек. В центре толпы кольцом стояла дюжина вооружённых воинов, прикрывая щитами своего правителя. Коварный диктатор не доверял ни кому, и на переговоры вышел, прикрывшись кроме щитов своих телохранителей ещё и живым щитом из мирных горожан.
   - Зачем ты прилетела сюда, девочка? - выкрикнул из своего живого убежища Сухир-Ко. - Что ты хочешь мне сказать?
   - Я прибыла в этот мир, чтобы исправить множество ошибок, совершённых людьми. Ты, одна из этих ошибок! Ты не захлебнулся в крови убитых тобой людей, так теперь ты хочешь утопить в крови останки государства и своего народа! - сталью гремел голос верховной жрицы.
   - Зато ты у нас жалостливая очень! - выкрикнул диктатор.
   - Молчи! Я пришла спасти твой народ. Если через три дня откроются ворота, ты будешь наказан, но твоя жизнь и жизни твоих приближённых будут сохранены, жители не пострадают, а город останется цел.
   - А если нет? Что тогда? - с издёвкой в голосе спросил непокорный правитель.
   - Тогда ты узреешь гнев божий! - спокойно, но твёрдо ответила Ясна.
   - Да, твой Ковчег может уничтожить меня и мой город, так чего тянуть, начни прямо сейчас! - кричал Сухир-Ко. - Или убей меня, или убирайся к своему папочке! Я привык биться с воинами, и не никогда не сдамся сопливой девчонке!
   Ковчег погас и медленно отплыл от надвратной башни. Затем из темноты вырвалась короткая молния, и верхушка левой башни превратилась в пыльное облако каменных обломков. Когда грохот смолк, а пыль рассеялась, Ковчег вновь осветил окрестности.
   - Напугала!? - орал из-за щитов телохранителей диктатор. - А теперь смотри!
   После этих слов трое воинов выхватили из толпы двух женщин и молодого парня. Блеснули мечи, и головы несчастных упали на каменные плиты. Тела их, брошенные рядом, забились в агонии, заливая всё вокруг алой пенящейся кровью. Люди ахнули разом и замерли, подпираемые клинками мечей.
   - Что? Как тебе такой подарочек? - воины подняли отрубленные головы, со всей силы швырнули их прямо в сияние Ковчега и вновь скрылись за спинами испуганных горожан. - И ты получишь десятки таких подарков после каждого удара! - срывая голос, с сарказмом кричал кровавый Сухир-Ко, - Не боишься испачкаться, девочка?
   - Отсчёт времени начался, - после длительной паузы ответил совсем не девичий голос.
   Ковчег погас и растворился во тьме ночи, а воодушевлённый таким результатом переговоров правитель Палучи, бросал в темноту грязные оскорбления.
  

*

   С удивлением Стеналь заметил промелькнувший под ними лагерь союзных войск. Ясна гнала Ковчег куда-то прочь от осаждённого города. Взглянув на светящуюся мягким светом карту под передней гранью, он догадался, что летят они в край Множества озёр. В стране Пичи это было самое малонаселённое и труднодоступное место. Телохранитель догадывался, какие чувства одолевают душу юной повелительницы. Сам он в свои годы немало повидал смертей и людской крови, а вот она сегодня впервые столкнулась с бессмысленным убийством ни в чём не повинных людей, увидела их обезглавленные тела и кровь так близко, как никогда ранее. А когда головы несчастных, ударились о защитную стену Ковчега, она, казалось, вообще потеряла дар речи. Сидела с окаменевшим от ужаса лицом, остекленевшими глазами глядя на безжалостного диктатора. Боевой шлем она сняла сразу после выстрела, и потому лицо её хорошо было видно в неярком свете карты. Сначала Стеналь даже решил, что разгневанная дочь Солнца казнит убийц немедленно, но после затянувшейся паузы, когда прозвучал её совершенно изменившийся голос, он понял, что ей хватило самообладания и благоразумия не совершать массовое убийство, ради наказания главного виновника этой трагедии.
   Ковчег стремительно увеличивал скорость, плавно набирая высоту. Ясна вновь одела боевой шлем и коротко сообщила военному совету о результатах переговоров. "Я дала ему три дня. Если они не прекратят сопротивление, я разрушу городские стены. В лагерь прибуду к истечению срока ультиматума", - строго сказала она в заключении и сняла шлем. Затем откинулась на спинку кресла. Ковчег резко пошёл вверх, переходя в почти вертикальный полёт. Привычная уже сила вдавила тело в кресло. Они поднимались всё выше и выше. В полном молчании давно миновали слой облаков и мчались прямо в бездонную черноту ночного неба. Брызги звёзд становились ярче с каждым мгновением, и постоянно взгляду открывались всё новые и новые. Стеналь уже привык к постоянным полётам, знал, что Ковчег безупречно подчиняется желаниям соей хозяйки, а желания повелительницы закон и для него самого. Задавать праздные вопросы - не его дело. Следовать за верховной жрицей и охранять её - вот обязанность личного телохранителя. Но сейчас жутковато было мчаться в эту чёрную неизвестность, к этим колючим россыпям звёзд.
   Через несколько минут Ковчег заметно притормозил, а вскоре и совсем остановился. Тяжесть тела исчезла совсем, и если бы кресло выпустило его из своих объятий, кажется, воспарил бы как мыльный пузырь. Он был так поражён необычным ощущением, что даже на некоторое время забыл о находящейся рядом повелительнице. И вдруг совершенно неожиданно услышал её тихий стон. Она всё так же сидела, откинувшись на спинку кресла, глаза её были закрыты, а пальцы побелели, сжимая подлокотники. Потом она закрыла лицо руками, подтянула колени к груди, и заскулила как маленький обиженный щенок. Телохранитель насторожился, но быстро понял, что опасности нет. Сдали нервы у верховной жрицы. Она хоть и божественное воплощение дочери Солнца, а всё же юная девушка - хрупкое создание. Крепкие, закалённые в боях воины, бывает, сходят с ума от непрестанных сражений и ужасающих картин войны. Как же неокрепшая девичья душа выносила все трудности и переживания, столь обильно выпавшие на её долю?
   Ясна сбросила с головы подшлемник, выпустив на волю свои непослушные солнечные волосы, и разрыдалась, разрыдалась в полный голос, дав волю чувствам и истрепанным нервам. Она плакала так искренне и так жалобно, что Стеналь не удержался и бросился к ней. Кресло с неохотой выпустило его из своих объятий, а он, оттолкнувшись от подлокотников, кувырком улетел в переднюю грань. Ударившись больно о твёрдую поверхность, отскочил словно мячик, и уже медленнее полетел прямо под кресло. Схватился за кресло, приходя в себя от неожиданности. Это было похоже на плавание под водой, только сопротивления воды не было никакого. Ему казалось, что он куда-то падает, совершенно потеряв точку опоры. Вот только понять куда он падает никак не удавалось потому, что пропало понятие "верх" и "низ". Но, никто никуда не падал, Ковчег всё так же висел в чёрном пространстве ночи, а бескрайние россыпи звёзд равнодушно и медленно плыли снаружи.
   Кое-как собрав разбегающиеся мысли, Стеналь обратил свой взгляд на ту, к которой он так необдуманно рванулся, поддавшись эмоциям. А она рыдала взахлёб, совершенно ослепнув от слёз потому, что они не стекали как обычно по щекам, а собирались пузырьками на ресницах или расплывались жидкой стеклянной пеленой по глазным яблокам. Её волосы удивительным образом расплылись вокруг головы, закрыв большую часть лица, ещё больше сделавшись похожими на солнечные лучи. По всей видимости, она даже и не заметила глупого кувыркания своего телохранителя. Стеналь совершенно не понимал, в какой мир они попали, искренне удивлялся происходящему, но постарался унять свой порыв. В этом неизведанном мире нужно вести себя осторожно, мало ли какие ещё неожиданности могут подстерегать их здесь. Тогда он осторожно протянул руку к креслу правительницы и, оторвавшись от своего, плавно переплыл к ней. Глядя в лицо, взял её руки в свои и воспарил рядом.
   Сквозь застилавшую глаза слёзную пелену, Ясна увидела перед собой парящего ангела. Он держал её за руки, а за спиной его распустились белые крылья. Девушка, повинуясь внезапному порыву, бросилась в его объятия и, рыдая, прижалась к груди. Теперь они вместе уплывали куда-то в темноте...
   - Зачем, зачем они это делают? - сквозь слёзы рыданий вырывались слова. - Почему нужно убивать? Почему нельзя просто жить? Мне страшно! Я боюсь! Я устала! Я не могу так больше! Спаси меня! Спаси!
   Ангел, молча пригладил закрывавшие лицо волосы, и нежно поцеловал девушку в горячий лоб. Что-то близкое, доброе почувствовалось в этом невинном поцелуе. Как знакомы были эти объятия. Уютно и безопасно чувствовала она себя в них. Как когда-то в заснеженных горах Каринии такие же руки спасли её от злых людей и самой смерти. Она вновь падала куда-то в этих спасительных объятиях.
   Когда рыдания стихли, Ясна встряхнула головой, пытаясь освободиться от пелены слёз. Капельки слезинок слетели с её ресниц и расплылись веером в разные стороны. Некоторые из них прилипли маленькими алмазами к растрепавшимся волосам, другие впитались в ангельское одеяние. Зрение обрело некоторую чёткость. Она подняла взгляд к лику ангела и душу её омыла светлая волна радости, она смутно узнавала знакомые черты. Это было его лицо. Лицо того, кто, как она искренне верила, не покинет её никогда, кто выручит из любой беды, поддержит в трудную минуту, спасёт её израненную душу. Это было лицо Стеналя. То самое лицо, которое она впервые увидела в старой избушке, и которое было теперь для неё милее всех лиц на свете. Девушка смотрела в его глаза, понемногу приходя в себя. Крылья ангела превратились в колышущийся плащ жреца. Он гладил её волосы, а она улыбалась, всё ещё всхлипывая иногда.
   Реальность происходящего возвращалась к ней медленно. Она уже поняла, что находится в объятиях своего телохранителя, покидать которые так не хотелось, но с трудом понимала, где они находятся. Затем во мгле стало проявляться внутреннее устройство Ковчега. И уже с полным недоумением она увидела, как крутой дугой переднюю грань закрывает наплывающий горизонт, подсвеченный восходящим Солнцем. Что происходит и где сейчас находится Ковчег, она пока понять не могла. Не могла она понять и того, почему они парят в воздухе или даже падают куда-то, а не сидят в своих креслах.
   Вскоре чувство похожее на морскую болезнь напомнило о себе неприятными ощущениями. Дурнота подкатывала к горлу, как будто она вновь попала на борт "Белого лебедя" в штормовом океане. Но как только Ясна подумала об этом, тело стало набирать свой вес. Вновь вернулись ощущения верха и низа. Они плавно опустились на пол, снова обретя опору под ногами. Это Ковчег, уловив желание своей хозяйки, послушно восстановил нормальное состояние.
   Ощутив прочную опору под ногами, Стеналь взял Ясну на руки и хотел отнести в кресло.
   - Не отпускай меня, - еле слышно попросила девушка, крепче прижимаясь к его груди.
   Но именно этого приказа повелительницы он желал сейчас больше всего, и потому остался стоять, держа на руках свою бесценную ношу. Странные и противоречивые чувства обуревали его сейчас. Он, жрец Солнца и личный телохранитель правительницы, не имел права на греховные плотские желания, но всё существо его протестовало против этого запрета. Держать на руках эту девушку, уже было несравненным блаженством, не говоря о чём-то большем. Охватившее его чувство душевного восторга почти лишило ощущения реальности. Стеналь окунулся лицом в волну непослушных прядей и утонул в блаженстве аромата.
   Так он стоял долго, пока девушка успокаивалась и приходила в себя. Затем он всё же отнёс её в кресло и опустился перед ней на колени.
   - Где это мы оказались? - уже спокойным голосом спросила Ясна. - Я ведь хотела лететь к озёрам.
   - Да, о, Пресветлая, туда мы и полетели сначала, - отвечал Стеналь, - но вдруг вы направили Ковчег прямо в небо и мы стали подниматься всё выше и выше. Я думаю, мы уткнулись в небесный свод, когда Ковчег остановился.
   - Давно мы здесь?
   - Нет, о, Пресветлая, не более двух часов, - ответил телохранитель.
   - Я почти не помню, как это произошло. На меня что-то накатило.
   - Да, о, Пресветлая, я всё понимаю. После того, что вы пережили за последнее время, а тем более после зрелища сегодняшней ночи, такой срыв вполне понятен.
   Какая-то лёгкая тень недовольства пробежала по лицу девушки. Она слегка поморщилась и, как бы стесняясь, произнесла:
   - Знаешь, мне будет легче, если наедине ты станешь называть меня по имени.
   - Как прикажете, о, Пре...., - споткнулся Стеналь и замолк.
   - И давай на "ты", ладно, - попросила Ясна.
   - Но я не имею права так обращаться к верховной жрице и правительнице Солнечных Гор, - робко запротестовал телохранитель.
   - Милый мой, отважный Стеналь, - она взяла его лицо в свои ладони, - мне кажется, что мы знакомы уже вечность, ты всегда рядом. Ты охраняешь не только моё тело, ты хранитель моей души. Только с тобою теперь я чувствую себя уверенно. Неужели ты делаешь это только по обязанности?
   Стеналь растерянно молчал, хлопая ресницами широко открытых глаз. Потом он потупил взор и виновато признался:
   - Вы... ты поразила меня ещё при первой встрече. С тех пор в душе моей нет покоя, - и продолжил вспыхнув. - Я знаю, это чувство зовётся Любовью, но ты запретна для меня, Ясна! Выполнение долга - вот моё предназначение в этой жизни! Понимаешь, запретна!
   - Глупый, глупый мой мальчик, - нежно прошептала она, как будто была намного старше и мудрее его, - Любовь - это счастье. Оно даровано свыше и далеко не каждому суждено испытать его. Нельзя и даже в высшей степени греховно отказываться от этого божественного дара. А своё предназначение мы выполним. И я, и ты.
   Он молчал, не находя ответа. Молчала и она.
   - Нам пора возвращаться, - после долгой паузы сказала Ясна, и как бы шутя, добавила, - рановато мы на небеса вознеслись. Пора спуститься на грешную землю.
   Яркая звезда вспыхнула на чёрном бархате ночного неба, сорвалась вниз и, оставив светящийся след, растаяла где-то на западе.
   Утро застало Ковчег на маленьком островке в краю Множества озёр. Над безупречной водной гладью озера поднимался редкий туман. Солнечный диск ещё не показался над верхушками леса, но его восход уже ярко высветил небо на востоке. Ночные звуки стихли, а день ещё не вступил в свои права. Звенящую тишину нарушали лишь утренние птахи в кронах деревьев, да кое-где плескались рыбёшки. Вдруг громкий всплеск возмутил зеркальную поверхность. Из воды выскочила здоровенная рыбина, изогнулась в воздухе, блеснув крупными чешуйками, и вновь исчезла в фонтане брызг. Она жадно бросилась на жирного мотылька и попалась на крючок рыболова. Крепкий шёлковый шнур никак не поддавалась, но рыба отчаянно пыталась вырваться на свободу.
   Обнажённый по пояс Стеналь, босиком стоял на берегу и, с нескрываемым удовольствием, тянул снасть. Ещё бы, борьба с этой рыбиной куда приятнее, нежели сражения людской войны. Как приятно вот так, в безопасной тиши затерянного озера встать ещё до рассвета и посидеть на бережку в ожидании поклёвки мощного обитателя озёрных глубин. А теперь сильная рыба была уже обречена. Совсем скоро она будет измотана, умело подведена к берегу и посажена на кукан.
   Солнце уже приблизилось к полудню, когда из Ковчега появилась улыбающаяся Ясна. Она щурилась от яркого Солнца и слепящих бликов на воде. Сладко потянулась, зевнула, сделав глубокий вздох, и принялась протирать ладонями сонные глаза.
   - Доброе утро, Стеналь! - задорно крикнула девушка.
   - Добрый день! - весело уточнил молодой человек, хлопоча у костра. - Ты долго спала, Ясна, уже полдень.
   Он на мгновение поднял глаза, но тут же смущённо потупил взгляд снова. Она стояла перед ним босая в короткой шёлковой сорочке, скрывавшей не так много, сонно пытаясь хоть немного уложить растрепавшуюся копну пышных волос. Заметив его смущение, Ясна подхватила жреческий плащ, лежавший рядом, и прикрыла свою легкомысленную наготу.
   - А ты не смотри так! - с деланным испугом сказала она, и шутливо добавила. - И не совестно тебе глазеть на девицу?
   - Обед скоро будет готов, - вместо ответа сказал Стеналь, не поднимая глаз.
   - Ой, как есть хочется, - мечтательно протянула она, принюхиваясь к соблазнительным запахам, - я сейчас окунусь, только ты не подсматривай, ладно.
   - Вода не слишком прогрелась для купания, - бросил он вдогонку, но она уже умчалась к противоположному концу островка, сбросив плащ на бегу.
   Сорочка упала на берег, выпустив на свободу всю красоту юного тела. Девушка с визгом бросилась бегом по песчаной отмели, вздымая вокруг себя облако сверкающих брызг. С разбегу она плюхнулась в воду, погрузившись на пару секунд с головой. Вынырнула, довольно отфыркиваясь, несколько раз перевернулась через спину, а потом поплыла, энергично работая руками и ногами. Вода действительно была ещё прохладна, но в Каринии она привыкла купаться и не в такой.
   - А знаешь, я видела во сне Иицуку, - румяная и посвежевшая, Ясна возвратилась к костру, кутаясь в жреческий плащ.
   - И что видела ты в своём видении? - спросил Стеналь.
   - Город не будет разрушен. Я пока не знаю, как это произойдёт, но война уже скоро закончится.
   - Это хорошо. Твой дар предвидения ещё никогда тебя не подводил. Вот, это я собрал для тебя, - и он протянул ей пригоршню лесных ягод.
   Несколько мгновений она любовалась крупными блестящими ягодами, а потом принялась есть их прямо из его рук. Свои руки были заняты плащом, под которым было только мокрое тело.
  

*

   Ранним утром третьего дня ультиматума, её разбудило сообщение из лагеря союзных войск. Военный совет просил верховную жрицу срочно прибыть на место.
   Ковчег стремительно взмыл в небо, покидая уютный островок, гостеприимно приютивший его в эти два беззаботных дня.
   - О, Пресветлая, - обратились члены военного совета к дочери Солнца, - как только расцвело, мы увидели, что мосты опущены, а городские ворота открыты. Без вас мы не стали вводить в город войска. По всей видимости, они сдаются, но, ни парламентёров, ни делегации горожан пока не было. Каково будет ваше решение?
   - Я сама полечу в город, - решила верховная жрица.
   Сверху было отлично видно, что в городе произошло сражение. На улицах виднелись кровавые пятна и кое-где ещё лежали неубранные трупы воинов диктатора, а на площади перед дворцом правителя собралась толпа вооружённых горожан. Все они собрались вокруг эшафота, посредине которого торчал столб. На столбе висел, привязанный за ноги обезглавленный труп человека, а к столбикам самого эшафота были привязаны несколько десятков ещё живых людей.
   Ясна повела Ковчег на снижение прямо к самому эшафоту. Толпа внизу, увидев снижающийся Ковчег, разбежалась в стороны. Светящийся шар опустился на площади и превратился в огромный фиолетовый драгоценный кристалл. Перед изумлёнными людьми как из воздуха появилась сама дочь Солнца в парадном облачении с горящим Солнечным мечём на правой руке. Рядом с ней так же из воздуха возник жрец Солнца.
   - Где диктатор Сухир-Ко? - громко спросила горожан верховная жрица.
   Из толпы вышли три старика и один мужчина в воинском доспехе. Оружия при них не было. Они медленно направились к Ковчегу. Ясна мысленно приказала увеличит защитную зону, и делегация внезапно наткнулась на невидимую преграду. Люди топтались на месте, в растерянности ощупывая невидимую упругую стену. Дочь Солнца и её телохранитель поднялись на эшафот, который тоже оказался внутри защитной зоны. Стеналь внимательно присмотрелся к обезглавленному трупу на столбе и с удивлением признал в нём останки кровавого диктатора. Голова правителя наполовину утонула в сосуде с кровью, который стоял прямо под телом, и куда, по всей видимости, стекала кровь казнённого. Ясна старалась не смотреть на истерзанное тело.
   - Пусть ответит старший! - приказала дочь Солнца.
   - О, Пресветлая дочь Солнца, - промолвил почтительно старший горожанин, упав на колени, - мы взываем к твоему безграничному милосердию. Пощади жителей и не разрушай город.
   - Что произошло в городе ночью? - строго просила девушка.
   - Позволь мне ответить на твой вопрос, о Пресветлая, - переглянувшись со старейшиной, заговорил мужчина в доспехах, вставая на одно колено.
   - Кто ты? Воин диктатора?
   - Я, Баро Хин, цеховой старшина, жестянщик. Восставшие выбрали меня своим вожаком. А этот доспех я добыл в бою.
   - Говори.
   - Диктатор взял в заложники всех жителей города, угрожая уничтожать по сотне за каждый удар вашего Ковчега по городским укреплениям. Мы не хотели умирать, зная, что город всё равно будет разрушен и взят. Ночь горожане подняли восстание. Ненависть к Сухир-Ко зрела в народе давно, но решились мы только этой ночью. Большинство солдат удалось захватить врасплох и заточить в темницу. Некоторые перешли на нашу сторону. Охрану дворца уничтожили, а диктатора и его прихвостней схватили. Все они здесь перед тобой.
   - Это труп диктатора висит на столбе? - спросила Ясна.
   - Да, о, Пресветлая. Мы не сдержались и по требованию жителей казнили его. Если он не захлебнулся в крови своих жертв, пусть напьётся собственной крови.
   - Почему не выслали в лагерь союзных войск мирную делегацию?
   - Мы боялись. Лазутчики доложили, что вашего Ковчега в лагере нет. Без вас гнев ваших солдат мог обрушиться на мирных жителей. Мы открыли ворота, опустили мосты в знак капитуляции и ждём своей участи.
   - Мы отдаёмся вашей власти, о, Пресветлая, - вновь подал голос старейшина, - покорнейше просим о милосердии.
   С этими словами старик упал лбом на каменные плиты, и вслед за ним вся толпа опустилась на колени.
   - Это хорошо, что вы избавили меня от необходимости разрушать город, - громко, так чтобы слышали все, заговорила верховная жрица. - Хоть запоздало, но вы всё же решились свергнуть диктатора, избежав тем самым ещё больших напрасных жертв. Я дарую вам жизнь. Но будет суд, который призовёт виновных к ответу. Казней больше не будет, но осуждённые будут наказаны по заслугам. В город войдут войска, необходимые для поддержания порядка. Вы четверо, сейчас отправитесь в лагерь союзного войска, обсудите условия сдачи и дальнейших действий. Я улетаю. Да пребудет мир!
   Толпа в полном молчании наблюдала, как дочь Солнца в сопровождении жреца спустилась с эшафота и растворилась в кристалле. А когда Ковчег вновь засветился ярким сиянием и стал медленно подниматься над площадью, толпа горожан взорвалась криками радости. Буря восторга заполнила площадь.
  

*

   Бесконечно долгая, принёсшая бесчисленные кровавые жертвы, война окончена. Ещё долго предстоит залечивать раны, приводить в порядок разорённые государства, бороться с бесчисленными бандитскими шайками, строить новую жизнь. Это хоть и трудные, но всё же мирные хлопоты.
   - А ты действительно разрушила бы стены Ицуки, если бы Сухир-Ко стал казнить заложников? - спросил Стеналь, когда Ковчег направился в Туртелиакан.
   - Не знаю, - после раздумий, ответила Ясна, - теперь представить такое страшно. Но я была уверена, что мне не придётся выполнять это обещание. И, слава Богу, не пришлось.
   Девушка устало прикрыла глаза. За эти месяцы она заметно похудела, лицо её осунулось, а под глазами залегли болезненные тени.
   - Тебе нужно отдохнуть, - серьёзно сказал жрец, - нельзя же так над собой издеваться. Ты нормально выспалась только перед сдачей Иицуки. Не каждый сильный воин выдержит такие испытания.
   - Я дочь верховного божества, мне нельзя быть слабой, - тихо ответила девушка, повернув голову.
   - Дочь Солнца - это божественное воплощение, но сейчас оно находится в человеческом теле. И если дух твой бессмертен и необорим, то телесная оболочка хрупка и уязвима.
   - Но кто выполнит мою миссию, если не я сама?
   - Ты, верховная жрица и правительница Солнечных Гор, можешь поступать, как сочтёшь нужным. Никто теперь уже не осмелится противится тебе, но ты не принадлежишь себе. Твоя жизнь нужна многим, твоя миссия не заканчивается на этом континенте. Вспомни, ты ведь мечтала объединить Славию.
   Ясна ничего не ответила, лишь отвернулась, и тихий стон вырвался из её груди.
   А в Туртелиакане народ и правительство готовились к триумфальному возвращению армии. Старший жрец Даруг первым получил весть о капитуляции Иицуки и окончании всеобщей войны. Теперь эта весть уже облетела всю столицу и окрестности. А вскоре праздник захлестнул всю страну Солнечных Гор.
  

*

   В гостиной апартаментов верховной жрицы сейчас находилось три человека. Дочь Солнца призвала их по делу, на которое раньше не было времени. Теперь правительница жила преимущественно в столичном храме, занимаясь делами мирными, и решила, что пришло время узнать правду о делах минувших.
   Все трое поднялись с кресел, когда в гостиную вошла Ясна.
   - Прошу вас, друзья мои, присаживайтесь. Вопрос, по которому мы собрались, не имеет особой государственной важности, но ответ на него очень необходим лично мне.
   - Мы рады ответить на любые ваши вопросы, о, Пресветлая, - произнёс с поклоном старший жрец Даруг.
   Вместе с ним поклонились и двое других присутствующих, после чего все сели в свои кресла.
   - Этот вопрос больше адресован вам, уважаемый Даруг, а Светозара и Стеналь приглашены в качестве слушателей и свидетелей.
   - Вы вызвали меня на суд, о, Пресветлая? - смиренно спросил старший жрец. - Пришло время ответить за совершённые ошибки?
   - Нет, не к суду я вас призвала. Людям свойственно ошибаться. Нет безгрешных в этом мире. Вы самоотверженно служите всю жизнь Богу и государству, выполняя свой долг с честью. Я хотела бы услышать от вас правду о вашей миссии в Славии.
   - О да, я давно жду этого вопроса. Вы мудры, как истинная дочь верховного божества потому, что не задали этого вопроса раньше. Сейчас самое подходящее время, и я готов рассказать всё, что знаю. С чего начать, , следить за развитием событий прошлого. Мы слушаем вас.
   - Я начну с того, что мудрейший Архагор долго пытался выяснить дату и время рождения новой дочери Солнца. Тридцатилетний срок подходил к концу, а верховной жрицы на троне всё не было. Древнее пророчество гласило, что если по истечении тридцати лет она не взойдёт на трон, разразится ужасная война, победителей в которой не будет, а будут лишь бесчисленные жертвы и полная разруха. В конечном итоге это и случилось, сбылось пророчество. Но тогда ещё оставалось немного времени и все надеялись на лучший исход. Архагор наконец-то вычислил время и приблизительное место рождения святого младенца. На поиски дочери Солнца послали нас с Масаром, да пребудет его душа в вечном блаженстве. Нас долго готовили к подобной миссии, и Архагор решил отправить именно нас. Нам были даны все полномочия и достаточно средств. Вопрос шёл о благополучии целого континента. Ради этого нужно было приносить жертвы, а потому нам разрешалось нарушать некоторые принципы миролюбия и невмешательства.
   На пиратском корабле мы переправились через океан. Там же купили себе мальчика-слугу. Юнга по кличке Таракан оказался смышлёным малым и впоследствии оказал нам неоценимую услугу. Сначала мы планировали дать свободу нашему слуге по завершении миссии, но вскоре поняли, что подобрали в дорожной грязи драгоценный камень, которому необходима длительная и тщательная шлифовка.
   Мы искали в разных странах, разъезжая под видом купцов. И вот, наконец, мы узнали, что у царя Славии родилась внучка. И время совпадало с расчётным, и примерное место. В Мураване нам удалось увидеть Светозару. Её внешность совпадала с описанием Архагора, и Амулет светился в её присутствии. Мы были уверены, что это и есть святой младенец. Эх, если бы знать тогда, что в расчёты мудрейшего Архагора вкралась досадная ошибка, не пострадало бы столько невинных людей. К тому же тайна вашего рождения, о, Пресветлая, была покрыта непроницаемым мраком. В Мураване все были уверены, что собственная дочь царя, родившаяся почти в то же время, умерла сразу после родов. Царь пребывал в трауре и даже слегка повредился рассудком из-за душевной болезни царицы.
   Перед нами встала задача похищения святого младенца. И мы разработали сложную многоходовую операцию. До нас дошли достоверные сведения, что разрозненные кочевые племена примирились и объединяются под предводительством талантливого вождя - хана Гур-Тыгая. Но если у такого народа появляется сильный правитель, он обязательно поведёт свои орды на завоевание. Это закон человеческой натуры. Мы решили воспользоваться этим. Масар отправился в страну кочевников и очень умело выведал у самого хана, куда тот поведёт свой народ. А предводитель кочевников обратил свой взор на "зажиревшую" Славию, давно не знавшую войн. Это была лёгкая добыча. Приграничные селения разбогатели, а гарнизоны крепостей малочисленны и слабы. Время нападения тоже удалось установить с большой точностью. Я же в это время вёл переговоры с пиратами. Собрать разбойников мне помог капитан Рейгонар, известнейший негодяй и гроза всего океана. Пираты не прочь пограбить и прибрежные города, если они плохо защищены. Мне удалось уговорить пиратов напасть на Мураван, мотивируя тем, что войск в городе не будет, так как они будут брошены на отражение нападения кочевых орд. Для них это будет лёгкая и богатейшая добыча. И когда пираты согласились объединиться для совместного нападения, они стали под видом торговых судов просачиваться в Срединное море и сосредотачиваться в условленном месте. Как удалось самому Рейгонару на его чёрном корабле проскочить через Сторожевой пролив незамеченным, для меня до сих пор остаётся загадкой. А впрочем, надо отдать должное этому закоренелому убийце и насильнику, в уме ему не откажешь и моряк он отличный, а слаженности работы его команды может позавидовать любой капитан.
   Мы надеялись воспользоваться суматохой во время нападения пиратов и выкрасть Светозару. Но нам совершенно искренне не хотелось отдавать город на разграбление, и поэтому мы задержали дружину брата царя, князя Антиоха. Мы известили его о готовящемся нападении. Его очень мощная дружина состояла из отборных воинов. Они могли бы своим внезапным ударом перебить пиратов и защитить столицу от разграбления. Всё получилось так, как мы и планировали. Кочевники напали на юго-восточные рубежи Славии. Войска собранные со всей страны ушли к реке Великой, а дружина князя Антиоха задержалась у Муравана. Пираты напали, как обещали, но были перебиты в ночном сражении защитниками Царского острова, княжескими дружинниками и горожанами, подоспевшими на выручку страже. Да, крови было пролито много, но это в основном кровь разбойников, которых и так ждала казнь за прошлые преступления. Жертв среди горожан было сравнительно немного. Награбленное имущество пираты вывезти не успели, поэтому и ущерб городу был нанесён минимальный.
   Мы добились желаемого результата. В неразберихе ночного сражения нам удалось проникнуть в царский дворец, осаждаемый разбойниками, и выкрасть у матери младенца, да простят всевышние небеса нам это прегрешение, содеянное во благо. Надо сказать, что мальчик Таракан оказал нам неоценимую услугу. Он разведал потайной подземный ход, по которому мы проникли во дворец и вернулись обратно в город.
   С драгоценным младенцем мы, на заранее арендованном корабле вышли в море, и пересели на борт чёрного корабля. Предводитель пиратской шайки и его команда не пострадали в ночном сражении, ибо они в нём не участвовали. Капитан и его экипаж работали непосредственно на нас за большое вознаграждение, которое с лихвой могло покрыть потери от несостоявшегося грабежа. К тому же это было безопасней, чем подставлять свои головы под мечи княжеской дружины. Рейгонар умело ушёл от погони остатков пиратской эскадры, разъярённой предательством своего предводителя. Он искусно проскочил Сторожевой пролив и заманил пиратские корабли в ловушку Дьявольских омутов. Тогда мы могли погибнуть все, но благость Солнца не покинула нас. Мы благополучно доставили бесценный свой груз в Туртелиакан, и лишь здесь узнали о роковой ошибке. Все труды и жертвы оказались напрасны. Светозара не была истинной дочерью Солнца. Начинать новые поиски было уже поздно, и мы решили обратить ложь во благо. Всем было сказано, что она и есть новое божественное воплощение, что верховная жрица Солнца вновь взошла на трон. Но, как видно, даже в стенах столичного храма нельзя надеяться на сохранение полной тайны. Сведения о ложности дочери Солнца просочились к нашим недругам и пророчество свершилось. Народы континента сошлись в бессмысленной бойне, а государства вверглись в хаос.
   Во всей этой трагической истории я вижу лишь одно положительное деяние; мы на многие годы избавили океан от пиратского разбоя. Морская торговля стала безопасней.
   Ну а сейчас, через много лет, пришло время исправить роковую ошибку, а вернее устранить последствия её.
   - Всё это так, уважаемый Даруг, но объясните мне, каким образом князю Антиоху удалось захватить власть в Славии и ввергнуть страну в междоусобные распри? - строго спросила Ясна.
   - О, Пресветлая, вопрос этот и я задавал себе впоследствии. Когда мы узнали о гибели всей царской семьи и узурпации власти, мы поняли, что недостаточно тонко изучили политические интриги Славии. Оказывается младший брат царя давно вынашивал планы захвата власти и только ждал удобного случая. Он мгновенно сориентировался и решил воспользоваться нашим донесением. Никого не поставив в известность о готовящемся нападении пиратов, он тем самым дал им возможность захватить Царский остров и осадить дворец царя. Его специально подготовленные люди убили членов царской семьи в пылу сражения, а может быть и он сам принимал в этом участие. Старшего царевича Якова уничтожили в битве с кочевниками, - и, обратившись к Светозаре, добавил, - вашего отца, уважаемая.
   - Ну что ж, теперь мне многое становится понятно, - после паузы сказала верховная жрица. - Так выходит, если бы мой отец, царь Всеволод, не отправил меня в изгнание, украдена была бы я?
   - Несомненно, о, Пресветлая, - отвечал старший жрец. - Ваш земной отец совершенно бессознательно спрятал вас от похищения, тем самым обрекая наш континент на всеобщую войну.
   - Но захват власти моим дядей всё равно бы состоялся?
   - По-видимому, да.
   - Тогда бы Светозара погибла от рук тайных убийц как возможная наследница. Ведь так?
   - Ваши рассуждения, о Пресветлая, логичны. Такое вполне могло случиться.
   - Ну, хотя бы это радует. Светозара ведь осталась жива.
   - Поверьте, о, Пресветлая, нами руководили самые благие намерения, - оправдывался Даруг.
   - Ах, оставьте, уважаемый Даруг, я не собираюсь обвинять вас в прошлых ошибках. Что было - того не вернёшь. Я лишь пытаюсь восстановить истину. Знание правды поможет мне в дальнейшем.
   - У вас далеко идущие планы, о, Пресветлая. Если я правильно понял, вы собираетесь оставить нас ради вступления на законный престол Славии?
   - Вы очень проницательны, мудрый Даруг, - сказала Ясна, слегка удивившись.
   - В этом нет ничего удивительного. Вы выросли в той стране, в вас живёт другая вера и никогда Солнечные Горы не станут для вас настоящей Родиной. Обстоятельства вынудили вас принять корону верховной жрицы Солнца и правительницы государства. Вторая корона ждёт вас в Славии. Когда-нибудь вы потеряете свою божественную сущность, а это обязательно случится, но престол Славии будет всегда принадлежать вам, в отличие от верховной власти над Солнечными Горами. Как видите всё просто и логично.
   - Да, всё просто и логично. А впрочем, в этом не было никакого секрета с самого начала. Раз уж я пришла в этот мир исправлять ошибки, то исправлять их буду не только здесь, но и там.
   - О да! Вам, о, Пресветлая, выпала нелёгкая миссия. Почти год вы не щадили себя, упорно учились, а затем самоотверженно вели к примирению народы нашего континента. До сих пор, согласно летописям прошлых веков, дочери Солнца ещё никогда не приходилось трудиться так, как вам. А если учесть нежный возраст телесной оболочки вашего божественного существа, вообще поразительно, как всё это могла вынести юная девушка.
   - Это не удивительно. Царевна по рождению, я воспитывалась и росла как простая крестьянка. К трудностям мне не привыкать, - ответила Ясна.
   - Мы восхищены вашим духовным и телесным совершенством. Вы прирождённая правительница.
   - Прошу вас, уважаемый Даруг, соберите Высший Совет как можно быстрее. Я хочу обратиться к народу, правительству и жреческому сословию.
   Несколько дней ушло на сбор Высшего Совета. Но когда все собрались в зале Магического Ока, верховная жрица и правительница Солнечных Гор обратилась с речью к собравшимся.
   - Уважаемые члены Высшего Совета, я собрала вас, чтобы довести до всего народа своё решение. Моя миссия в этом мире ещё не закончена. Страна Солнечных Гор и весь континент избавлены от ужасов войны. Но ещё много предстоит сделать, решить множество вопросов. Ещё не обеспечена полная безопасность торговых путей, ещё не выловлены последние разбойничьи шайки. Миллионы голодных и обездоленных людей нуждаются в помощи. Нужно вновь поднимать хозяйство. Но это уже мирные заботы. И они лягут на вас. Вы с честью воевали, и, я уверена, успешно справитесь с этими задачами. Вы много лет жили без правительницы, не мне учить вас государственному управлению. Вот и теперь вы справитесь без меня. Я же отправлюсь на другой континент, - дочь Солнца подняла руку, призывая к спокойствию, а когда возбуждённые голоса утихли, продолжила. - Там тоже идёт война, и гибнут люди. Жестокий узурпатор незаконно и вероломно захватил власть, ввергнув страну в хаос междоусобицы. Я обязана наказать преступника, и вступив на трон, прекратить раздоры, объединить братские народы. Они тоже ждут моего возвращения, и я не имею права бросить их на произвол судьбы.
   В зале вновь послышались удивлённые, а кое-где и возмущённые возгласы. Правительница умолкла в ожидании тишины. Тогда старший жрец Даруг взял слово, призывая собравшихся к спокойствию, а потом обратился к дочери Солнца.
   - О, Пресветлая, позвольте от лица Высшего Совета выразить сожаление по поводу вашего решения. Народ боится вновь остаться без верховной жрицы и правительницы. Ваше присутствие уже само по себе решает многие вопросы. А вдруг враги опять осмелятся развязать войну, если вас не будет с нами?
   - Не стоит так расстраиваться. Я не слагаю с себя корону Солнечных Гор, пока моя божественная сущность не утрачена. Магические артефакты остаются подвластны мне, а потому я всегда буду в курсе ваших дел. Мой личный советник Светозара останется с вами и будет моим доверенным лицом.
   Теперь, что касается недругов. Да, всегда найдутся недовольные, но вы привыкли полагаться на силу древнего пророчества, а потому противоречия накапливались, не находя достойного разрешения. Дипломаты должны решать возникающие проблемы своевременно, не доводя до военного конфликта, чего, к великому сожалению, не делалось. Все полагались либо на страх перед силой божественных артефактов, либо на слепую веру в пророчество. Теперь я вам заявляю, что пророчество сбылось, а значит, утратило силу. Новая дочь Солнца может и не появится в этом мире через тридцать лет после меня. И что же, опять всеобщая война, опять реки крови и нескончаемое горе народа? Нет, никто теперь не должен надеяться на милость небес. Вы - люди, вы должны почитать богов, но как вам жить, вы должны решать сами. Это говорю вам я, дочь верховного божества этого мира, а значит, моими устами говорит само Солнце!
   Зал ошеломлённо молчал. Даже проницательный мудрый Даруг взирал на дочь Солнца с неподдельным восхищением и удивлением.
   Когда после долгой паузы Совет пришёл в оживление, Даруг вновь взял слово.
   - О, Пресветлая, мы никогда не забудем эту речь, мы будем следовать вашему слову. А теперь позвольте обратиться не к дочери Солнца, а к тебе, невинное дитя человеческое. Народ Солнечных Гор никогда не забудет тебя. Даже когда твоё божественное воплощение утратит силу, ты всегда сможешь возвратиться к нам, как на свою вторую родину, - и, переходя на официальную речь, спросил. - Когда вы планируете отбыть, о, Пресветлая?
   - Завтра в полдень. Нет времени на долгие сборы и прощания. Впереди очень много дел.
   После завершения Совета старший жрец Даруг подошёл к личному телохранителю правительницы.
   - Стеналь, я хотел бы сказать тебе несколько слов на прощание.
   - Да, учитель, я готов внимать вашему мудрому напутствию, - смиренно сказал молодой жрец.
   - Завтра ты покинешь нас вместе с верховной жрицей. Ты обязан следовать за ней всюду, куда бы она ни позвала. От этого тебя никто ещё не освобождал. Но помни, там, в далёкой Славии, ты будешь пользоваться нашей поддержкой пока не лишишься высокого звания жреца Солнца. Да, не спорь. Это рано или поздно случится. Тебе никогда не быть старшим жрецом, так же как и она, скоро перестанет быть дочерью Солнца. Не в том твоё предназначение. Твой жреческий медальон с кристаллом утратит свою силу, как только ты нарушишь обет целомудрия. Но ты поклялся самому мудрейшему Архагору оберегать её и следовать за ней. Этот обет не утратит силу никогда. Но даже в зените славы и величия она будет нуждаться в твоей защите. От врагов у неё найдётся много защитников, а вот от самой себя защитить сможешь только ты. Я говорю о защите непорочной души её. И только чистота твоей собственной души поможет тебе в этом. Понял ли ты меня?
   - Да, учитель, я всё понял, - склонился в почтительном поклоне Стеналь.
   - Я верю в тебя. Да пребудет с тобой благость Солнца. Ступай.
   А верховная жрица пригласила в свою гостиную личного советника.
   - Светозара, присаживайся, дорогая моя.
   - Я слушаю вас, о, Пресветлая, - официально сказала племянница.
   - Перестань, мы уже обсудили все государственные дела, поэтому оставим официальный тон. Поговорим как подруги перед расставанием.
   - Ну конечно, - улыбнулась в ответ Светозара.
   - Знаешь, за постоянными делами мы почти не видимся с тобой просто так, чтобы поболтать. Мне кажется, тебя что-то угнетает. Ты какая-то стала не весёлая последнее время. Что с тобой?
   - Ничего особенного. Просто государственные дела. Да и нечему особенно веселиться, - отвела взгляд девушка.
   - Ты, наверное, обижаешься, что я не дала тебе отставку, как ты просила. Но пойми и меня. Кто же лучше тебя справился бы с обязанностями личного советника. А без твоей помощи мне невозможно было бы выполнить свою миссию здесь. О как мне будет трудно без тебя там!
   - Нет, Ясна, я не обижаюсь на тебя ни за что. Помогать выполнению твоей миссии - мой долг. Меня так воспитали. Благо государства важнее личного благополучия. Я выросла с этой мыслью.
   - Тогда что? Я же вижу, та светлая Светозара, которая встретила меня когда-то здесь, исчезает на глазах, - тревожно спрашивала подруга, - может быть тебе уйти с поста личного советника и поселиться в долине, как ты хотела? Ну её, эту государственную службу! А?
   - Теперь я не исполняю твои обязанности как раньше, и могу поселится где хочу, а государственная служба меня уже так не тяготит.
   - А хочешь, полетели со мной в Славию! - вдруг вспыхнула Ясна.
   - Зачем? - вскинула глаза Светозара.
   - Увидишь свою родину, мы отыщем твою маму, родственников. У тебя вновь будет семья. Хочешь? - загоревшись этой идеей, сказала воодушевлённо Ясна.
   - Моя родина здесь. Я уже не смогу стать там своей, так же как и ты не смогла остаться здесь. Увидеть маму - это было бы счастье. Но моё счастье помешает твоему. Я буду лишней между вами.
   - Это ещё почему? Стеналь любит тебя и я тоже, - удивилась подруга.
   - Да, он хороший, замечательный брат, но в том-то и дело, что он любит меня как сестру, а я люблю его не только как брата. Я не смогла сдержаться, и когда ты взошла на престол, призналась ему в надежде, что теперь мы можем быть вместе, а он не ответил. Понимаешь?! Я для него только младшая сестрёнка! - горячо высказала Светозара.
   - Как? И ты тоже? - после короткого замешательства почти выкрикнула Ясна.
   По лицу девушки сейчас можно было прочесть все чувства, ею владевшие. А она и не пыталась скрыть их. Они смотрели друг другу в глаза и без слов понимали всё.
   Первой ожила Светозара. Она бросилась к подруге и обняла её, вот-вот готовая заплакать.
   - Ясна, милая, он же любит тебя. Любит, не смотря на то, что ты недосягаема для него сейчас. Разве ты не замечала?
   - Светозара, родная моя девочка, только тебе одной признаюсь - я тоже его люблю. Люблю с того момента, как увидела его впервые. Только тогда я ещё не могла понять, что это со мной творится. А теперь понимаю, нет мне жизни без него. Мы любим друг друга. Он сам признался мне в этом, когда мы были на небе, - слёзы брызнули из глаз дочери Солнца.
   - Как это: "на небе"? - спросила сквозь слёзы Светозара.
   - Ну, это перед капитуляцией Иицуки. Я почти не помню, как всё получилось, но я загнала Ковчег прямо на небо, к самым звёздам. Нервы мои не выдержали, я чуть не сошла с ума, а он как ангел-хранитель спас меня. Тогда-то мы и объяснились.
   - Ну, вот видишь, вы любите друг друга и должны быть вместе. В Славии для вас уже не будет преград. А я не позволю себе вставать между вами. Ради его счастья, я отрекусь от него. Пусть он навсегда останется для меня только братом. Вот почему я отказываюсь. Будь счастлива с ним ты, раз уж мне не суждено. Видно обречена я на одиночество.
   Подруги долго сидели, обнявшись, обильно орошая друг друга слезами.
  

*

   На следующий день, когда Солнце поднялось в зенит, во внутреннем дворе столичного храма семь старших жрецов провожали верховную жрицу в дальний путь. После слов благодарности и напутственных пожеланий вперёд выступила Светозара.
   - О, Пресветлая, позвольте сказать вам несколько слов наедине?
   - Конечно, дорогая моя.
   - Ясна, вчера я была в таком расстройстве, что забыла про подарки. Я приготовила тебе в дорогу подарки, прими от чистого сердца, - она сделала кому-то знак, и из-за спин старших жрецов вышел жрец-стражник, неся в руках большой плетёный короб. Он передал его личному телохранителю верховной жрицы.
   - Я подумала, что эти безделушки пригодятся тебе, - говорила Светозара. - Там непробиваемый плащ, который защитит тебя не только от холода, но и от вражеского оружия. Ещё там сосуд с сонным зельем. Нескольких капель добавленных в пищу, погружают человека в крепкий сон на два дня. А ещё я успела испытать это снадобье на пчёлах. Съев мёд с этим зельем, они становятся способными усыплять людей своим жалом. Я не умею предвидеть, но думаю, что тебе это пригодится. Потом ещё я приготовила волшебный порошок, который приводит в повиновение. Достаточно сдуть щепотку порошка в лицо человеку, и он выполнит любое твоё желание. Там его лишь маленькая скляночка потому, что готовится он из редчайших минералов и звёздной пыли, а у меня их было совсем немного. Я составила для тебя подробные рекомендации, как пользоваться всеми этими волшебными предметами, и как приготовить разные полезные снадобья. Тебе это будет не трудно, ты многое уже умеешь.
   - Спасибо, милая, я никогда не забуду твоей доброты, - поблагодарила Ясна подругу и поцеловала её в щёку.
   - Подожди, это ещё не всё. Самый главный подарок я сделала своими руками без всякого волшебства, и это будет сюрпризом на твою свадьбу. Обещай мне, что вскроешь его только тогда, когда решишь выйти замуж.
   - Обещаю, - растрогано ответила подруга. - Ты просто чудо, ты истинно святая душа! Я счастлива, что ты есть у меня такая. Прости меня, милая. Ты тоже найдёшь своё счастье, я знаю. Ты верь.
   Девушки обнялись и нежно расцеловались на прощание.
   - Прощай и ты, мой милый братец, - обратилась девушка к Стеналю. Поцеловала брата в щёку и тихо добавила. - Будь счастлив с ней, Тараканчик. Береги её...
   Ковчег медленно поднимался над храмом, становясь вторым светилом в ясном небе столицы. На площади перед храмом столпилось множество народа. Почти половина населения столицы пришла проводить свою правительницу. Дочь Солнца, прощаясь, медленно облетела Туртелиакан по кругу, а потом направилась к океану. Люди на улицах плакали и махали руками вслед удаляющемуся Ковчегу.
   Верховная жрица и правительница Солнечных Гор оставляла своих подданных, подарив им мир, уверенность в себе и счастливом будущем их детей. Она возвращалась в далёкую Славию, дабы так же взойти на престол и принести благо исстрадавшимся в распрях народам. Никто из них не сомневался, что дочь Солнца так же легко и быстро исправит все ошибки.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Часть четвёртая

Родная кровь

  
  
   А ведь сберёг тогда свои уши Фома. Не пришлось ему терпеть позор, вычищая нужники по посадам. Да и не стал бы он этого делать. Позор для боярина хуже самой смерти, и не сбежишь никуда. Слишком известен он по всей Славии. Лучше лишить себя жизни, чем терпеть такое неслыханное унижение на глазах смердов. А впрочем, эти смерды ему бы и помогли. Случись Фоме потерять свой высокий статус и покровительство самого государя, утопили бы его в первом же попавшемся нужнике. Не простил бы народ его бесчинств и злодеяний. Припомнили бы ему всё; и тысячи исковерканных жизней, и сотни загубленных душ людских, и уши обрезанные, и ноздри рваные.
   Однако, остался боярин цел и невредим, хоть и жил по-прежнему под ежедневным гневом царя Антиоха. Но, хитёр, да умён в своём ремесле глава тайного приказа, ибо сумел отыскать человека, который мог бы своим свидетельством помешать государю править законно. А не будет свидетеля, не будет и обвинения. Хоть этот человек и не сама законная царевна, и не ведунья Варвара, а всё же смягчился гнев Антиоха, и остались уши на своём месте.
  
   По пыльному тракту в сторону Муравана старая лошадёнка тянет телегу с соломой. Тщедушный мужичёк, сонно поругиваясь, подгоняет свою кобылку: " Нооо! Пошла, пошла, дура старая. Твою гробину в душу мать! Плетёсся... Так мы и к утру не доберёмси". А добраться ему надо до границы Мураванского и Барашниковского княжества. И желательно до темноты.
   Были времена, кипела жизнь на этом оживлённом торговом пути, тесно было на тракте от многочисленных повозок. Купцы везли свой товар, спешили верховые, крестьяне на телегах доставляли в города съестные припасы, а то и боярин знатный в своём дорогом возке промчится с колокольцами, оставив лишь клубы пыли. Круглый год не пустовала дорога. Ездили люди и в санях по снежным заносам, и грязь месили в распутицу, и глотали пыль в летний зной. А нынче времена не те. Пустынно на дорогах, и опасно стало путешествовать по Славии. Да и нет её больше. Раздроблена огромная богатая страна на враждующие княжества, захирела торговля, в страхе живёт народ.
   Видно не от хорошей жизни выехал мужик на большую дорогу, да ещё и едет в сторону границы, торопится. Ночью-то совсем боязно ехать. Шалят на тракте разбойнички, обирают до нитки редких путников, а ежели сам не отдашь, так и порешат насмерть. Вот и держит мужичёк за поясом топорик для храбрости, а в солому воткнуты вилы. Да только что взять с хлипкого крестьянина. Кляча его вот-вот концы отдаст, телега сама скоро развалится, а солома старая только на подстилку скоту и годится. Даже патрульный разъезд не обратил внимания на этого никчёмного возницу. Пусть себе едет, коли дома не сидится.
   Худо-бедно скрипит телега. Топает лошадка из последних сил, тянет воз, что-то бормочет себе под нос крестьянин. А Солнце уже алым шаром коснулось горизонта. Добрался мужичёк до пограничной речушки, но моста уж давно нет. Лишь обгорелые головешки торчат вместо свай, да зарастает бурьяном пепелище пограничной заставы. Слава богу, что брод рядом, да и обмелела речка летней порой. Крестьянин пустил свою кобылку вброд, а та остановилась посреди реки и жадно потянулась иссохшими губами к воде. Пока лошадь пила, хозяин встал на возу в полный рост. Огляделся внимательно по сторонам и вдруг громко заухал по-совиному. На мураванском берегу зашевелились прибрежные кусты и из них раздался ответный совиный покрик.
   - Ты ли, чё ли, Савушка? - спросил негромко возница.
   - Я это, я, - показался из кустов дюжий детина, - пошто долго не ехел? Целый день тут паримся тебя дожидаючи.
   - Да вишь, Савушка, лошадёнка-то моя совсем сомлела, еле тащит. И то, слава богу, добрались по-здорову.
   Вслед за Саввой из кустов показались двое, а из копны соломы в это время высунулась ещё одна голова.
   - Хватит лясы точить, давай погоняй на берег! - недовольно проворчала голова. Не ровён час, разъезд ихний вернётся, а нам шум ни к чему. Давай, Митрошка, погоняй.
   Возница Митрофан хлопнул вожжами по тощим бокам кобылы, понукая её стронуться с места.
   - Ноо, милая! Хорош хлебать, лопнешь ведь, старая. Но пошла!
   Старая лошадка оторвалась от воды и напряглась в тщетной попытке сдвинуть воз. Но, видать, силы покинули её, да и колёса телеги увязли в песчаном дне речушки.
   - Но давай! Твою в душу разкудри! Пошла, шельма! - грозно прикрикнул крестьянин на свою лошадку.
   Лошадь дёргалась под ударами кнута, но воз не двигался с места. Тогда голова, торчавшая из стога, прикрикнула на стоявших людей.
   - Ну, чего вылупились? Вишь, не тянет. Скидавай сапоги, да подмогните. Время не терпит.
   Детина стал снимать сапоги, сделав знак двум другим, что справится сам. Скинув сапоги с портянками, он забрёл в воду по колено и обошёл телегу сзади. Небольшое усилие и воз сдвинулся с места, подталкивая оглоблями обессиленную кобылу. Так и вытолкал Савва телегу на берег вместе с лошадью и пассажирами. А пассажиров-то в телеге оказалось трое. Первым был сам возница, вторым тот, чья голова торчала из стога, и ещё один человек был спрятан в соломе. Пока детина выталкивал телегу двое других его спутников вывели из кустов пятерых осёдланных лошадей. Это были сытые сильные скакуны, никогда не знавшие хомута.
   Человек, сидевший в соломе, выпрыгнул на дорогу, отряхивая с одежды приставшие соломинки.
   - Савва, вытащи её, да напои. Кабы богу душу не отдала по такой-то жаре, а не то Фома наши души вытряхнет.
   Здоровяк, молча, кивнул и полез внутрь соломенной копны. На дне телеги лежала связанная по рукам и ногам женщина с кляпом во рту. Савва ухватил пленницу за ноги и легко извлёк наружу. Перехватил её, будто мешок, под мышку, вытащил кляп изо рта и отнёс на берег. Женщина была без сознания. И впрямь сомлела, пролежав в пыльной соломе без воды целый день. Боялись похитители, что закричит она, если кляп вынуть. Не с добрым делом ведь ехали по чужим землям. А тут уж пришлось, не ровён час, и вправду задохнётся. Но несколько пригоршней прохладной воды привели её в чувство. Савва поднёс к губам женщины флягу, и та жадно припала к горлышку спёкшимися губами, давясь большими глотками.
   - Ну, будя сердешная, будя, - равнодушно оторвал флягу Савва, - обопьёсся ещё, а останавливаться за ради тебя потом не будем. Давай подыматься.
   Он легко забросил пленницу себе на плечё и направился к лошадям.
   - Вот тебе Митрошка за службу, - протянул вознице кошелёк тот, что торчал из копны, - прощавай покеда, да помни: вякнешь хоть слово про неё, сам твои кишки на колесо намотаю.
   - Да рази ж я враг себе. Забуду на веки и под пыткой не вспомню. За этакие деньжищи-то!
   - Вот, вот, и забудь, - сказал человек, садясь в седло, и обратился к другим своим подельникам. - Привяжите её к седлу, да поживее. Торопится надо.
   Солнечный каравай оставил над горизонтом лишь малую горбушку, когда пять скакунов резво уносили вдаль своих седоков.
   Они скакали двое суток почти без остановок. Меняли уставших лошадей на приготовленных заранее, да приводили в чувство еле живую пленницу, которую пришлось приторочить ремнями на спине лошади как мешок. И вот, перед самым закрытием городских ворот, четверо изученных запылённых всадников, ведя в поводу вьючную лошадь, въехали в восточные ворота Муравана. Почти загнанные скакуны, тяжело храпя, роняли густую пену на мостовую. А чуть позже в покои царя вбежал боярин Фома Благовидов и рухнул на колени, ударившись лбом об пол.
   - Государь, привезли её, привезли!
   - Чего верещишь, как резаный? Привезли, так давай её в подвал. Сам хочу выспросить.
   - Не гневайся, государь, а только до утра вряд ли она что сможет сказать. Чуть не уморили её в дороге людишки мои. Уж больно торопились тебе угодить, вот и перестарались. Кони дохнут от такой дороги, а она ж баба. Обожди до утра, государь. Лекаря я к ней приставил. Оклемается у меня в приказе, а уж опосля, делай что пожелаешь. Не гневайся, старались мы.
   - Ладно, ступай. Завтра разберёмся, - снисходительно разрешил Антиох.
   Завтра для одной из узниц тайного приказа пришло с громыханием открываемого замка и скрипом дверных петель. Чуть свет за ней явились два стражника, подняли с соломенного ложа и поволокли по тёмному коридору подвала. В мерцающем свете факелов посреди коридора ожидал свою пленницу сам Фома Благовидов. Боярин так ценил свой трофей, что решил лично доставить её к царю на допрос.
   - Ну, что, сердешная, пришла в себя? - с ложным сочувствием спросил Фома. - Сам царь тебя ожидает. Вот какая честь тебе выпала.
   Женщина подняла взгляд, но никакого сочувствия или жалости не увидела в холодных глазах палача. Вместо слов из груди вылетел лишь слабый стон отчаяния.
   - Да ты не кручинься, милая, будешь умницей, ничего плохого с тобой не случится, а может, даже наградит тебя государь, - продолжал издеваться глава тайного приказа, - давайте, давайте, ребятушки, поторапливайтесь, государь ждать не любит.
   Во дворе тайного приказа стояла крытая повозка, куда стражники втолкнули пленницу и уселись сами. Лошади тронули. Слышно было, что рядом с повозкой едут ещё несколько всадников - охрана. Сам боярин Фома отправился верхом. Печально известная повозка погромыхивала мощёными улицами Муравана, а прохожие провожали её сочувственными взглядами. Знали они, кого возят в такой карете, и какой приём им уготован в царском дворце. Через некоторое время распахнулись ворота царского дворца, и повозка въехала во внутренний двор. Стражники вытащили женщину и, крепко держа за руки, повели в подвал. Пленница огляделась вокруг, узнавая место, где она уже давно не бывала. Но мрачен стал дворец. Вместо широких светлых окон остались только бойницы. Всюду были расставлены охранники из царской дружины. А ажурная решётка парадного въезда заменена на массивные, закованные в сталь, дубовые ворота. Видно очень опасался царь за свою жизнь, что даже внутри кремля превратил великолепный царский дворец в неприступный замок с многочисленной охраной.
   Пыточная камера уже одним своим видом нагоняла ужас на несчастную женщину. По стенам были развешаны разные кнуты, ремни с железными кольцами, шипастые цепи, дубинки, клещи и многие другие зловещие инструменты пыток. По углам стояли страшные пыточные станки, а с потолка свисали верёвочные петли и стальные крюки на цепях. Противный, тошнотворный запах крови наполнял мрачное помещение - это был запах страха, запах смерти. Но предмет, стоявший посреди камеры, вызывал ещё больший, прямо-таки панический ужас. Это было специальное массивное кресло на небольшом пьедестале. Как только пленница увидела этот трон мученика, так силы и оставили её. Ноги подкосились, в глазах помутился неясный свет факелов, и она повисла в руках стражников.
   Очнулась пленница уже в том самом кресле, когда в лицо ей плеснули холодной водой. Перед ней стоял сам царь Антиох и боярин Фома Благовидов. В стороне у разгоравшегося очага неторопливо колдовали два дюжих палача в кожаных фартуках и с лицами, заросшими густой шерстью.
   - Ну, здравствуй, нянька Молодила, давненько не виделись, - с ухмылкой произнёс царь, - хотя, вижу я, не сильно тебе здравствуется. Что ж ты, Фома, так-то неласково с моей знакомой обошёлся?
   - Прости, государь, торопились мы, прости, - с поклоном ответил Благовидов.
   - Постарела ты, нянька. А помнится мне, в девках красавица была. Если бы из боярского рода, может, и женился б на тебе. Эх, годы, годы, - ласково говорил Антиох. - Да ты не трясись, не бойся. А может, ты меня не признаёшь?
   - Признаю, княже, - наконец-то ответила женщина, - только и ты не помолодел.
   - Как с царём говоришь, дура-баба! - встрепенулся Фома, но царь жестом остановил его и присел на подлокотник кресла, приблизившись к бледному лицу Молодилы.
   - Не обращай внимания на слугу моего, грубый он, озлобился на службе такой. А ты что же, не хочешь меня царём признавать?
   - По всей Славии говорят, что царствуешь не по праву, на крови твоя власть, - тихо ответила женщина, потупив взгляд.
   - Да мало ли чего народ болтает. У Всеволода наследников не осталось, так кому же, как не мне, брату его единоутробному власть перенять. Али не так?
   - Не так! - взглянула пленница в глаза узурпатора. - Жива законная наследница, жива царевна.
   - Так значит, ты признаёшь, что укрывала и хранила все эти годы тайну её рождения? - холодно спросил Антиох.
   - Да какая уж теперь тайна, - согласилась Молодила, отведя глаза, не в силах выдержать тяжёлый взгляд, - теперь все это знают. Народ только об этом и говорит, что скоро придёт на царствие дочь Всеволодова, а твоя власть кончится.
   - Враньё всё, как шелудивый пёс брешет твой народ! - еле сдерживая гнев, бросил царь. - Нет больше свидетелей кроме тебя, некому подтвердить, что царевна осталась жива.
   - Теперь уж точно некому, - обречённо призналась пленница и заплакала, понимая, что живой её из узилища не выпустят. Слишком опасный она свидетель.
   - Не глупая ты баба, поняла, что тебе грозит. А только можешь ты спасти свою жизнь, если скажешь то, чего от тебя потребую.
   - Ничего хорошего ты от меня не потребуешь, а отрекаться от неё и заживо хоронить я не буду, - почти шёпотом произнесла она.
   - Ишь ты, и впрямь не глупа, - усмехнулся Антиох, - только зря ты упрямишься. Ты ведь не старуха ещё, тебе жить да жить. Помирать-то, поди, ох как не охота? А? А ведь всего-то и надо, побожась, подтвердить, что царевна умерла во младенчестве, да поставить подпись на признательном листе. И живи себе на здоровье. Ещё и награду получишь. Я тебе дом в Мураване дам, денег, сыновей твоих в дружину возьму.
   - Нет, княже, лучше сгину я тут безвестно, чем врать людям буду.
   - Сгинешь, в мучениях страшных сгинешь! - вскипел Антиох. - Только прежде чем сдохнешь, увидишь муки сыновей своих на этой дыбе, мужа твоего на куски рвать будут при тебе, а напоследок дочь-красавицу при всех опозорят. Али не жаль тебе детишек? Подумай. Крепко подумай. А ты, Фома, посылай людей за остальными, да поторапливайтесь. С ней же займись сам. Делай что хошь, но чтоб не до смерти, и чтоб в здравом рассудке была.
   - Изверги!!! - закричала в отчаянии Молодила, вскочив с кресла, и тут же упала, потеряв сознание.
  

*

   - И все-таки я считаю, что зря мы взяли драгоценности, - высказала сомнение Ясна. - Все эти сокровища нажиты нечестным путём. На каждом камне кровь, в каждом слитке золота замешано горе. Зачем нам такие богатства?
   - Ты сама видела кости капитана Рейгонара. Смерть сжалилась над ним, и он покинул этот мир, не оставив других наследников кроме меня. Мне эти сокровища не нужны, но и оставлять их там глупо. В конце концов, всё это разграбят, и неизвестно на какие дела будет потрачено такое состояние. А тебе всё это может пригодиться. В каком состоянии казна нынешнего правителя не известно. И даже если ты вернёшь отцовский трон без кровопролития, на восстановление государства понадобятся огромные суммы. Но поверь моему опыту, Антиох не отдаст власть без боя. Тебе всё равно понадобится армия. Даже если найдётся достаточно добровольцев, в чём я не сомневаюсь, то вооружение, снаряжение и снабжение армии припасами будет стоить очень дорого. Вообще, война - очень дорогое занятие.
   - Я не собираюсь воевать со своим народом, - отрезала девушка. - Я буду решать все вопросы миром. Славия достаточно натерпелась горя, и я не желаю восхождения на трон по ступеням, залитым кровью моего народа.
   - Прекрасно тебя понимаю. Имея такое оружие как Ковчег, ты легко могла бы разгромить любую амию, но нет ничего хуже гражданской войны. Жаль не все разделяют такое мнение. Для кого-то жизни подданных лишь разменная мелкая монета, - в который уже раз убеждал её Стеналь. - Пусть эти кровавые пиратские сокровища наконец-то послужат благому делу. Ну, не выбрасывать же их в океан!
   Внизу бушевала гроза. Тяжёлые свинцовые тучи накрыли огромное пространство от архипелага Аглы до Сторожевого пролива. Ветвистые молнии с небольшими промежутками озаряли небо, оглушая раскатами грома. В океане свирепствовал шторм, нанося волнами сокрушительные удары по побережью. Горе тому, кто не успел укрыться под надёжной крышей или в защищённой гавани. Но в заоблачной выси было тихо и светло. Сюда не долетали удары стихии, и лишь иногда сквозь густые тучи снизу проблёскивал всполох молнии. Гроза накрыла побережье очень кстати. Ковчег, никем не замеченный, пересёк береговую линию над грозовыми тучами и направился в Срединное море.
   Ясна разогнала Ковчег так, что к берегу они приблизились ещё до наступления темноты. А привлекать к себе внимание не хотелось. Но гроза оказалась в нужном месте в нужное время, скрыв их пролёт от любопытных глаз. К ночи они будут уже в Мураване.
  

*

   Покружив над столицей в безлунном ночном небе, Ковчег бесшумно и медленно опустился в царском саду. Это оказалось самое безопасное место, здесь не было стражи. Вокруг дворца и даже на крыше было выставлено много охраны, а сад остался без наблюдения. По всей видимости, великолепный когда-то сад, давно уже был обделён вниманием. Даже в ночной темноте можно было понять, что садовники при дворе Антиоха были не нужны. Куда большим спросом пользовались солдаты.
   Выйдя из Ковчега, Стеналь огляделся внимательно и, не заметив ничего подозрительного, шепнул: "Ну вот, и я сюда всё-таки залез".
   - Не поняла, что это значит?
   - Просто в детстве я мог бы здесь побывать, но залезли мои друзья, а я тогда был в саду твоего старшего брата. Я потом тебе расскажу. Ладно?
   - Ладно, - шепнула Ясна, - Пошли?
   - Лучше если ты останешься здесь, одному мне будет проще.
   - Нет, - с мольбой в голосе ответила девушка, - мне страшно без тебя оставаться.
   - Глупенькая, - прижав её к себе, пошутил он, - у тебя в руках самое мощное оружие и самая крепкая защита, а ты боишься. И это говорит верховная жрица?!
   - Ну и что? Я хочу с тобой.
   - Хорошо, иди точно за мной и старайся не цеплять ветви.
   Они осторожно дошли по заросшей аллее до мостика через ров и затаились в кустах. Мост оказался поднят, а на той стороне прохаживался стражник. Дальше у входа во дворец стояли ещё два. Глаз опытного разведчика уже сверху определил, что охрана расставлена очень правильно, а теперь он убедился в этом окончательно. Каждый охранник постоянно мог наблюдать двух других, а значит, снять их по отдельности не удастся. К тому же, по периметру крыши расставлено десять дружинников. Они могут видеть всё, что происходит внизу. Войти во дворец, незамеченным наружной охраной, никак не получится.
   - Возвращаемся к Ковчегу, еле слышно шепнул Стеналь.
   Они, молча, вернулись на лужайку и вошли в Ковчег.
   - Как ты понимаешь, - рассуждал телохранитель, - войти незаметно во дворец нам не удастся. Можно нейтрализовать охрану, но без шума не обойдётся. Придётся пролить много крови, но ты ведь категорически не желаешь кровопролития.
   - Да, это так. Нужно найти другой способ. Мы должны проникнуть в покои моего дяди мирно, и если он добровольно не отдаст власть, волшебный порошок Светозары поможет ему это сделать.
   - Можно попробовать проникнуть в подвал дворца через подземный ход, но я не уверен, что там всё осталось по-прежнему. Антиох не глуп, и его охрана тоже недаром ест хлеб. Наверняка вход из подземелья в подвалы закрыт.
   - Давай хотя бы попытаемся, - ответила Ясна.
   - Только эту попытку я буду делать один, - серьёзно заявил Стеналь.
   - Но... - попыталась возражать Ясна.
   - Никаких "но", это уже очень серьёзно. Меня этому учили, а ты совершенно не готова к таким делам. Я пойду один, а ты улетай. Поднимись повыше и жди меня. Если я не вернусь до рассвета, улетай в море и возвращайся сюда следующей ночью. Понятно?
   - Понятно, - с укоризненным вздохом ответила девушка.
   - Вот и прекрасно. Я знал, что у будущей царицы Славии светлый разум. И ещё, если можно, постарайся узнать побольше о своём дядюшке. Что у него на уме, какие планы, где он? Хорошо?
   - Стеналь, - Ясна припала к его груди и тревожно посмотрела в глаза, - прошу, будь осторожен.
   - Буду, - улыбнулся он и, поцеловав её в лоб, вышел из Ковчега в темноту сада, оставив на кресле свой плащ.
   Ясна видела, как её телохранитель, словно кошка, быстро исчез в зарослях, направившись в сторону от дворца. Она подняла свой Ковчег высоко в чёрное небо и до утра не смыкала глаз, напрягая свой дар ясновидения. Как только на востоке обозначился горизонт, Ковчег унёс её далеко в море, подальше от случайных взглядов.
   А Стеналю в эту ночь выпала не простая задача. Он, никем не замеченный, добрался до того места, где когда-то был пролом в стене. Здесь его ждало разочарование, хоть, впрочем, он и предвидел такой случай. Дыра в крепостной стене была основательно замурована. Значит охрана Кремля не оставила без внимания подземные ходы. И теперь придётся искать другой вход в подземелье. Их должно быть много. Почти в каждом кремлёвском доме был такой вход и ещё несколько из крепостных башен. Схему подземных ходов составлял он сам и теперь помнил её совершенно отчётливо. Но лишь в одном доме ему удалось побывать. В доме царевича Якова был такой вход. Когда-то он с Масаром и Даругом проник туда в поисках дочери Солнца. А что если через этот дом теперь попытаться спуститься в подземелье Кремля. Конечно, в доме теперь живут другие люди, и многое там по-другому, но отыскать спуск в подземные ходы не составит для него большого труда. А проникнуть в дом будет гораздо легче, чем в царский дворец.
   По пути к знакомому дому два раза пришлось прятаться от патруля кремлёвской стражи. Но такое занятие даже развлекло его. Теперь он был один, и это облегчало задачу. С тех пор, как он стал личным телохранителем верховной жрицы и правительницы Солнечных Гор, ему ни разу не пришлось воспользоваться своим талантом разведчика, а ведь именно этому он учился столько лет. Теперь он был в своей стихии и делал своё дело с удовольствием.
   А вот и знакомый дом, окружённый каменным забором. Мгновение и он уже на стене. Спускаться в сад не стал, где-то за деревьями угадывалось движение. Это, скорее всего, сторожевые псы, как и раньше выпущенные на ночь. По торцу каменного забора осторожно перебрался ближе к дому. Затаился на некоторое время, присматриваясь. Убедившись, что всё безопасно, бесшумно соскользнул вниз и, незримой тенью метнулся к углу дома. Прислонившись спиной к высокому фундаменту, вновь замер, прислушиваясь, а потом, безошибочно находя в темноте нужные выступы и щели, стал быстро взбираться на крышу. По крыше перебрался на ту сторону, где была дверь в сад. В маленьком оконце рядом с этой дверью горел слабый свет лампы. Значит ночной сторож здесь. Стеналь осторожно оторвал от карниза деревянную чешуйку и швырнул в сад. Собаки тут же подняли лай, бегая по кустам в поисках нарушителя спокойствия. Громыхнул засов, и дверь отворилась с лёгким скрипом. Старый сторож с масляной лампой в левой руке и с кистенём в другой выглянул наружу.
   - А ну, кто тута? - грозно крикнул старик.
   Но на его окрик примчался один из сторожевых псов. Остальные тщетно рыскали в саду. Сторож вышел на крыльцо и прикрикнул на собаку: "Цыц, брехуны! Птицу от вора отличить не можете? Ужо я вам!" - и погрозил собакам в темноту. А в это мгновение за его спиной промелькнула тень и исчезла в тёмном проёме двери. Пёс, ощетинив холку и оскалив клыки, бросился на крыльцо. Сторож, решив, что тот взбесился и кинулся на него, опрокинул собаку пинком, грязно выругался и, с грохотом захлопнув дверь, скрылся в доме. Несправедливо наказанный пёс, обижено скуля, поджал хвост и поплёлся в сад исполнять дальше свою сторожевую обязанность.
   В сенцах старику встретился крепкий парень, примчавшийся на шум от красного крыльца.
   - Чё тут, дядька Миней, а?
   - Да собаки разбрехались, - ворчал старик-сторож. - Ворон, однако, взбесился. На меня кинулся. Он, поди, собак-то и взбаламутил. Утром хозяину скажу, чтоб прибили его. Не ровён час перекусает других, без собак тогда останемся. Хорошие сторожевики ныне дороги.
   - Ааа, - протянул молодой сторож, - а я уж думал тать.
   - Ладно, на свою половину ступай. Какие тут тати?! В Кремле, чай, живём, стража кругом. Ступай, ступай.
   Прав был Миней. Никакой, даже самый отчаянный вор, не отважился бы воровать в Кремле. Но времена нынче смутные, поэтому все состоятельные хозяева держали сторожей и спускали на ночь свирепых псов. Старик запер на замок дверной засов и отправился обходить свою половину дома, как этого требовал порядок. Он не торопясь двинулся коридорами, освещая себе дорогу масляным фонарём, а за его спиной тенью двигался тот, на кого бросился свирепый Ворон, и который несколько раз умело ускользал от взгляда сторожа, когда тот оборачивался, будто почуяв что-то у себя за спиной.
   Попав в дом, Стеналь приятно удивился, как мало изменилось внутри. Двигаясь за сторожем, он узнавал многое из того, что видел ещё в детстве, а потому сразу же нашёл нужную дверь, ведшую в подвал. Разведчик затаился в темноте, позволив сторожу удалиться, а потом осторожно сдвинул засов подвальной двери. Но прежде чем проникнуть в подвал опытный лазутчик достал из своего пояса тонкий шнур и сделал на нём специальную петлю, которую накинул на ручку засова. Концы шнура он держал в руке, когда вошёл внутрь. Потянув за один конец, он задвинул засов, а дёрнув потом за другой, развязал петлю и втянул весь шнур внутрь. Теперь, даже если сторож вернётся, он не заметит, что кто-то открывал подвальную дверь. К сожалению, Стеналь не умел видеть в темноте, как его первые учителя, и потому пришлось спускаться на ощупь очень осторожно, чтобы неосторожным движением не поднять шума. Спустившись по лестнице в подвал, он зажёг маленький масляный фонарь, светивший только в одну сторону.
   Люк в подземелье был там же, где и много лет назад. Только теперь на нём стояли две бочки, и крепкий засов заперт на замок. Сдвинув осторожно бочки, жрец взялся за замок. Открыть массивный и внушительный на вид замок оказалось совсем просто для человека, знавшего в этом толк. Теперь нужно было позаботиться об освещении. Запас масла в фонарике совсем мал, и его не хватит для долгого блуждания по подземным ходам. Нужно было поискать что-то подходящее. Славы - народ запасливый и в подвале хорошего хозяина всегда припасено много полезных вещей. Вот и в этом подвале, в конце концов, нашлась фляга с конопляным маслом, а на одной из полок очень кстати стояла большая масляная лампа. Конечно, исчезновение лампы рано или поздно обнаружится, да и задвинуть бочки на прежнее место не удастся, но это будет позже, а сейчас нужно спускаться в подземелье и разведать подходы к царскому дворцу.
   Открыв люк, Стеналь увидел, что хозяева дома убрали лестницу, так что выбраться обратно здесь уже не удастся, да он и не планировал этого делать. Потом с Ясной этим же путём пройти им не удастся. Нужно будет найти другой более безопасный вход в подземелье. Со всеми предосторожностями и стараясь не производить лишнего шума, он спустился вниз, закрыв за собой крышку люка и задвинув засов известным уже способом.
   Первым делом ему нужно осмотреть подходы к дворцу. Он осторожно двигался знакомым путём, часто останавливаясь и прислушиваясь. До цели добрался без осложнений. Похоже, подземелья теперь посещались так же редко, как и раньше. Везде лежал толстый слой пыли, и всё было затянуто густой паутиной. На каменных ступенях выхода в подвал царского дворца всё так же лежал брошенный когда-то факел, а вернее истлевшие его останки. Значит, с тех пор никто сюда не спускался, но дверь оказалась новой и очень крепкой. Впрочем, она его пока не волновала. С ней легко справится меч дочери Солнца. Главное теперь найти для неё безопасный подход к этой двери.
   Остаток ночи и весь следующий день Стеналь провёл в поисках нужного выхода. Входы через дома других обитателей Кремля отпадали сами собой. Выходы в крепостных башнях охраняла стража. Были и ещё два выхода, но один из них оказался завален, а другой под водой вёл прямо в море. На разбор завала может уйти много времени, да и шум привлечёт внимание. Подводный путь слишком длинный, чтобы им могла воспользоваться девушка. Итак, получалось, что проникнуть незамеченными во дворец без посторонней помощи у них не получится. Придя к такому неутешительному выводу, Стеналь решил возвращаться на поверхность водным путем с наступлением ночи. А когда внутренние его часы точно подсказали, что на поверхности уже сгустилась тьма. Он достал свой медальон с кристаллом и вызвал Ковчег.
   Ясна подобрала его на каменной гряде у Красного мола.
   - Слава богу, ты цел! Я так волновалась, - бросилась к нему Ясна.
   - Никакой опасности не было, но я сделал неутешительный вывод: без посторонней помощи нам в подземелье не проникнуть.
   - А как же ты...?
   - У тебя так не получится. Я должен найти того, кто нам поможет. И, пожалуй, этот кто-то мне знаком.
   Затем Стеналь подробно изложил царевне свой план, а она рассказал ему всё, что узнала об Антиохе.
   Правитель Муравана находится во дворце-крепости, редко покидает его, опасаясь за свою жизнь. Он окружил себя многочисленной охраной и, всё равно, сильно нервничает. Ему уже доподлинно известно, что законная наследница жива и, возможно, претендует на его трон. Но где она сейчас и как скоро заявит свои права, не известно. Эта неизвестность ещё больше раздражает его. Всё время своего правления Антиох старательно и последовательно уничтожал всех, кто был предан царю Всеволоду или мог бы пролить свет на участь его младшей дочери. А недавно ему удалось схватить и заточить в темницу свидетеля, который мог бы одним своим признанием обезопасить его шаткую власть. Но уговорить или заставить свидетеля дать нужные показания не удавалось, и потому узурпатор был в гневе.
   - Улетай к князю Веринтаю, а я появлюсь в Мураване под видом купца. Как только всё будет готово, вызову тебя, и мы отправимся к Антиоху.
   - Нет, я не смогу спокойно сидеть в тайге, в гостях у дяди, когда ты будешь подвергаться опасности. Я хочу быть рядом. Лучше я затаюсь где-нибудь в окрестностях Муравана и в случае надобности смогу помочь тебе. Стеналь, не прогоняй меня, прошу, так мне будет спокойнее.
   Эти слова были произнесены так искренне и с такой мольбой, что телохранитель чуть, было, не согласился. Он обнял девушку за плечи и как можно мягче произнёс:
   - Прости, любимая, но ты должна лететь. Это не моя прихоть, а необходимость. Твоя новая миссия состоит в том, чтобы отобрать у Антиоха принадлежащую тебе по праву корону. Ты должна объединить разрозненные враждующие княжества в единое сильное государство. Спасти свой народ, принести мир на эту землю - вот твоя основная задача. А наши личные дела придётся пока отложить. Поверь, мне будет очень тоскливо без тебя, но я ничего не пожалею, чтобы ты взошла на трон.
   Прежде всего, ты должна уговорить князя Веринтая разослать гонцов во все княжества Славии с известием о скором твоём воцарении, и узнать, готовы ли князья признать твою власть, объединившись в единое государство, как прежде. Подробный текст послания вы обсудите с дядей. Я же в это время выясню положение дел в Мураване, найду единомышленников, которые помогут нам, и как можно скорее вызову тебя.
   - Ты как всегда прав. Но мне боязно оставлять тебя одного.
   - Не стоит так беспокоиться. Этот город почти родной для меня, к тому же здесь есть друг. Мы поступим следующим образом: ты высадишь меня на побережье Мрании близ портового города Венули. Мрания торгует с княжествами Славии, и там я сяду на торговое судно, идущее в Мураван. Так моё появление в городе буде выглядеть естественнее. А ты высадишься у пограничного селения на реке Урани, и спрячешь Ковчег под водой. Незачем людям видеть его. Ты для них должна быть обыкновенным человеком, хоть и знатного происхождения, а то ещё примут тебя за колдунью. Я знаю, на этом континенте волшебство не считается чем-то обыденным, вызывает страх, а колдунов боятся и ненавидят. Предъявишь старосте царский знак и потребуешь проводить тебя к князю. Уверен, ни кто не посмеет тебе отказать или обидеть. Но возьми с собой Солнечный Меч, на всякий случай. Много вещей с собой не бери. Дядя будет рад твоему появлению и обеспечит тебя всем необходимым.
   Ранним утром Стеналь отправился в порт на поиски нужного судна, а в это время Ковчег был уже на другой стороне моря.
  

*

   На этот раз Стеналь, не скрываясь, подъехал на красивом вороном скакуне в, отделанной серебром, сбруе, и постучал в ворота знакомого дома. Одет он был в дорогую заморскую одежду, и выглядел как богатый приезжий купец.
   Сначала за воротами заливался сторожевой пёс, а потом открылось оконце в калитке. Показалось лицо старой хозяйки дома.
   - Доброго здоровья, уважаемая матушка Авдотья. А дома ли друг мой, Мышата Астахович?
   - А кто ты будешь такой, господин хороший? - ответила вопросом на вопрос старушка.
   - Или не признали меня? Я друг его Стеналь по прозвищу Железный Таракан.
   - А ведь и впрямь не признала, старая, - удивилась Авдотья, а потом обернулась в сторону дома и позвала. - Мышата, сынок, встречай гостя. Друг твой пожаловал.
   Неспешно текла застольная беседа. Старики-родители, жена Маняша и сам Мышата с интересом слушали рассказы гостя о заморских странах, о диковинных зверях, странных обычаях далёких народов. Единственным, кого это не интересовало, был малолетний Стёпка. Сначала он прятался за мамин подол, а потом набрался храбрости и стал с любопытством разглядывать украшения на одежде гостя.
   - Ну, а теперь-то ты тоже куда-то торопишься? - спросил Мышата.
   - Нет, пожалуй. Дела мои идут неплохо. Есть в Мураване дела, но и они не срочные. Я в гости к тебе приехал. Ты ведь на рыбалку обещал меня свезти. На осетров-то, помнишь?
   - А как же! Я и сам не прочь порыбачить. Завтра же у коменданта выпрошу освобождение от караула на пару дней. Он у нас жадный, подлюга, до денег, но за серебро что хошь сделает. Так что завтра и отправимся.
   Осетровая рыбалка удалась на славу. Две огромные рыбины, с которыми пришлось немало побороться, лежали на дне лодки, а в садке за бортом серебрились несколько десятков разных рыбёшек.
   - На ночь поставим в устье перемет на сома, а сами заночуем на островке, - говорил Мышата, - я тебе тройную уху приготовлю. Ты такой, поди, никогда не едал?
   - Много чего пробовал, а вот тройной ухи нет, - улыбнулся Стеналь.
   - Пальчики оближешь, и язык проглотишь! - хвастался в запале друг.
   Уха действительно была выше всяких пожвал. В бульоне из ершей Мышата сварил более крупных рыб с приправами и специями. И уже потом положил в котёл крупные куски осетра. Всё, что не пошло в уху, он засолил в большом кожаном мешке. Костёр потрескивал в темноте спустившейся ночи, озаряя лица рыбаков. Искры уносились к чернеющему небу. Ароматно булькала в котле наваристая уха. Мелкая волна шелестела плавником на берегу. Мураван обозначился редкими огнями на сторожевых башнях, да светились маяки вдоль фарватера. Друзья сидели у костра и тихо разговаривали.
   Стеналь старательно, но осторожно уводил беседу в нужное русло. И наконец, разговор вернулся к затронутой когда-то теме, благо на маленьком островке лишних ушей не было. А когда друзья насытились жирной ухой, развесили просоленную рыбу над дымом костра. Укладываясь спать, Мышата признался со всей откровенностью, что ему уже не вмоготу служить ненавистному Антиоху. Если бы появилась законная наследница, о которой все только и говорят, он бы сразу встал на её сторону. Но как её найти, когда она придёт?
   - Скоро, друг мой, скоро, - серьёзно заверил Стеналь.
   Мышата как-то сразу почувствовал, что этим словам можно верить. Он привстал на локте и попытался в сумраке разглядеть глаза друга.
   - А ты откуда знаешь, видел её?
   - Да. Прости, что я так долго скрывал это от тебя, проверял. Сам понимаешь, дело секретное. Она нуждается в твоей помощи. Готов ли ты пойти на риск ради восстановления справедливости?
   - Я понимаю и не обижаюсь. Отобрать власть у Антиоха - дело нешуточное, но я готов рискнуть. Вот только как я узнаю, что она - это она?
   - Увидишь и сразу поймёшь. Другой такой быть не может. Поверь мне, у неё есть все доказательства.
   - Что и когда нужно делать?
   - Для начала всего лишь безопасно впустить её и меня в подземелье Кремля.
   Серьёзный и обстоятельный разговор продолжался ещё долго, почти до утра. Друзья подробно обсуждали все детали предстоящего дела. А когда сон всё же одолел их, на востоке забрезжил рассвет. Спать пришлось не долго, Солнце разбудило рыбаков. Друзья погрузились в лодку и отправились снимать перемёт. На этот раз улов был не велик. Всего один небольшой сом, в четверть пуда весом, сдался почти без сопротивления. Но это совсем не огорчило рыбаков. Их теперь объединяла сложная задача, потруднее любой рыбалки. В этот же день Стеналь вызвал Ясну в Мураван.
   Следующей ночью должна была состояться встреча Мышаты с той, весть о которой разлетелась уже по всей Славии, и чьё воззвание к славским князьям разносили сейчас гонцы, посланные князем Путилой Сараем из Барашника. Он первым принял таёжного гонца от законной наследницы. Князь, после недолгих сомнений, согласился признать царицей Славии дочь Всеволода, если та докажет своё право и взойдёт на трон. С воззванием царевны и известием о своём решении он разослал ко всем другим князьям уже своих гонцов. Так было безопаснее, ведь гуры были бы заметнее и могли вызвать лишние вопросы. Многолетняя вражда научила князя быть осторожным даже со своими. Ему на склоне лет очень бы хотелось вновь увидеть своё княжество в большой семье славских народов, но послов своих он пошлёт в Мураван только тогда, когда придёт весть о конце правления Антиоха. Так думал он, так думали и многие другие князья.
   Когда Стеналь сообщил другу, что этой ночью он увидит царевну, Мышата не мог найти себе места. И когда день начал клониться к закату, он заторопил друга на новую рыбалку. К вечеру лодка с двумя рыбаками была уже далеко от берега, а с наступлением темноты причалила к тому же маленькому островку. Друзья вышли на берег и развели маленький костёр. Варить уху они на этот раз не торопились.
   В какой-то момент Стеналь встал и обернулся в сторону большого валуна.
   - Прошу тебя, о, Пресветлая, яви свой лик жаждущему видеть его, - в полупоклоне торжественно произнёс он.
   Из-за валуна показался серый силуэт. Девичью фигуру скрывал длинный серый плащ. Мышата тоже вскочил на ноги и замер в ожидании. Подойдя ближе на несколько шагов, девушка сбросила плащ и предстала перед изумлённым дружинником в блеске своего великолепия. На ней не было драгоценных украшений. В белом сияющем платье верховной жрицы она сама была величайшей драгоценностью. Обычно торчавшие в разные стороны солнечные волосы, на этот раз были аккуратно уложены в виде царской короны.
   - Здравствуй, Мышата Астахович, здравствуй, отважный воин, здравствуй друг, - торжественно, но душевно произнесла девушка, сделав ударение на последнем слове. - Моё имя - Ясна.
   - Здравствуй и ты, Ясна Всеволодовна, на многие лета, - преодолев изумление, ответил с поклоном Мышата.
   - Я знаю, тебе нужны доказательства. Вот серебряный ангел, - протянула она на ладони медальон. - Ты не помнишь его, а вот твой отец хорошо помнит этот медальон моей матери. Таким же знаком отмечена и я сама, смотри, - и царевна показала ему красного ангела за левым ухом.
   Мышата остолбенел, поражённый красотой девушки, не в силах вымолвить ни слова. Он лишь жадно вглядывался в прекрасные черты незнакомого лица. Но что-то очень родное, близкое виделось ему, что он и сам не мог понять. Да, она была похожа и на царя Всеволода, и на царицу, чьи образы сохранились в его мальчишеских воспоминаниях, но было в ней нечто такое, что делало её похожей на всех близких ему людей. Она была своя, открытая и светлая, под стать имени своему. Это лицо не могло лгать.
   - Стеналь много о тебе рассказывал. Ты хороший друг ему, и даже побратим. Я пришла, чтобы избавить Родину от ненавистного тирана, вернуть себе законный трон отца моего и править справедливо. Но такая задача невыполнима без верных друзей. Будь же другом и мне. Помоги.
   - Да я..., царевна..., - сбиваясь, отозвался Мышата, - приказывай, исполню!
   - Не приказываю, а прошу тебя, друг мой, - с облегчением произнесла Ясна.
   - Да что я один-то могу? Друзей мало, войско надо. Так просто его не сковырнёшь, - уже оправившись от волнения, серьёзно сказал дружинник.
   - Войско будет, если понадобится, но не сейчас. Не хочу войны, не хочу лить кровь своего народа! И так хватило на его долю лиха. Миром возьму. Отречётся Антиох сам. Заставлю!
   - Ну, коли так, то лучше миром. Всё сделаю. Что нужно?
   - Стеналь объяснит, а я удалюсь ненадолго. До свидания. Мы скоро увидимся. - Сказала царевна и направилась за валуны.
   Она накинула свой серый плащ и растворилась во мраке. Через несколько мгновений, что-то невидимое во тьме, взмыло в безлунную черноту ночи. Мышата, не видя, почувствовал этот взлёт и насторожился.
   - Ты ничего не заметил? - спросил он шёпотом друга.
   - Где?
   - Там, - он показал пальцем в сторону валунов, туда, где исчезла царевна.
   - Да, - с лёгким удивлением улыбнулся Стеналь, - чутьём тебя бог не обделил. Хорошего охранника потерял Антиох. Это наша царевна улетела.
   - Она умеет летать? Она ведьма? - с опаской задал вопрос дружинник.
   - Успокойся, она и не ведьма, и не колдунья, а обычная девушка. Но ей помогают высшие силы, да и сама она многому научилась за годы скитаний. А ты думаешь, она просто так собирается взять власть, да к тому же без кровопролития?
   - А по-мне, так хошь и ведьма, - несколько натянуто пошутил Мышата, и уже серьёзно добавил,- только бы правила по-совести.
   - Для того она сюда и пришла. Ради её благих помыслов и Солнце может взойти среди ночи. Помнишь, ты мне рассказывал, как над Мураваном солнце погасло?
   - Помню. Мальцом я был тогда совсем, страшно стало. А потом Антиох власть забрал, и пошло лихо по Славии.
   - То было знамение зла, а с ней добро придёт к людям.
   Мышата хотел высказать своё сомнение, но не успел открыть и рта, как со стороны Муравана ударила ослепительная вспышка. В небе над столицей засияло Солнце. Город осветился как днём, но где-то далеко всё так же царствовала темень.
   Стеналь, прикрыв глаза ладонью, посмотрел на город. Мышата, жмурясь от яркого света, растерянно молчал.
   - Мать честная! - Наконец пришёл в себя дружинник. - Силы небесные! Уж не грезится ли мне всё это?!
   - Явь это, явь, друг мой. Вот оно, предзнаменование новой счастливой жизни! А ты сомневался. Ну, теперь окончательно поверил ей? Теперь-то ты понимаешь, что именно она должна править?
   На утро друзья вернулись домой. Рыбалка в этот раз не удалась. Стеналь не остался у друга, его ждали неотложные дела. А город гудел, как потревоженный улей.
   Следующей ночью Дружинник Мышата Астахович был назначен в караул на южную башню кремлёвской стены. Серебряная монетка, упавшая в кошель коменданта, позволила легко добиться этого назначения. Тем более, что Антиох приказал усилить охрану по всему городу. Раньше на башнях несли караул кремлёвские стражники, а теперь им в усиление поставили и дружинников. Охрана царского дворца тоже была усилена многократно. Ночное знамение очень напугало тирана, он не находил себе места, и потому пребывал в гневе.
   - Да ты, Прон, никак засыпаешь стоя? - Сурово сказал дружинник. - Так-то вы тут службу царскую несёте!
   - Да ты что, Мышата Астахович, - встрепенулся стражник, - да ни в коем разе! А то я не понимаю! Задумался.
   - Смотри у меня! Задумался он, мыслитель. От многих дум голову можно потерять, понял!
   - Дак я ж чё, я ни чё, - попытался оправдаться Прон, - я ведь это...
   - Ладно, ладно, смотри лучше, - прервал его строгий дружинник. - Ты вот что, как патруль пройдёт, сгоняй-ка на ворота за квасом. Вчерась обожрался солонины, теперь не отпиться.
   - Это да, это бывает, схожу, чего не сходить, - с облегчением ответил стражник.
   Как только патруль, обходящий по кругу всю кремлёвскую стену, миновал южную башню, Прон отправился к Морским воротам за квасом для дружинника. Мышата тут же достал, спрятанную под доспехом, верёвку и закрепил один конец на балке перекрытия. Второй конец сбросил с башни вниз, где в темноте затаились два человека. Верёвка тут же натянулась, а скоро в проёме бойницы показалась голова. Стеналь на секунду замер снаружи башни, но потом одним движением вбросил себя внутрь. Без лишних слов они вместе ухватились за верёвку, легко подняв на башню девушку. Мышата быстро отвязал верёвку и смотал в тугой моток. Он, молча, указал на дверь. Стеналь с благодарностью крепко пожал руку друга.
   - Мне бы с вами, - шепнул Мышата с сожалением.
   - Нет, - чуть слышно ответил телохранитель царевны, - мы можем и не вернуться, а у тебя семья. Ты здесь нужнее. Прощай!
   Двое исчезли в проёме двери, а оставшийся замер на своём посту, настороженно прислушиваясь к ночной тишине. Вскоре появился стражник с большим ковшом кваса.
   - Хорош квасок, ядрёный, - весело сказал Прон.
   - Тебя за смертью посылать, - пошутил Мышата, принимая ковш, - глотка иссохла.
   - Да я расплескать не хотел, вот и нёс осторожно, - вновь оправдывался напарник.
   - Ээх! - довольно крякнул дружинник, жадно осушив почти половину ковша. - Ух, благодать! Будто ангелы по нутру пролетели. Благодарствую, уважил, - совсем дружески сказал Мышата.
   - Да, чё ж, для хорошего-то человека... - расплылся в довольной улыбке Прон.
   В это время Стеналь и Ясна, спустились в нижнее помещение башни и без особого труда отыскали вход в подземелье. Ржавый замок поддался не сразу, но не составил особого труда для бывалого разведчика. Видно было, что его не открывали очень давно. На ступенях, ведших в подземные ходы, лежал толстый слой пыли. Следы проникновения могли быть замечены, и потому Стеналь старательно задувал после себя каждую ступень. Опытный следопыт, конечно же, поймёт, что пыль потревожена, но явных следов заметно не будет.
   Припасённый фонарь, освещал путь. Телохранитель уверенно вёл царевну к дворцовому подвалу.
   А вот и знакомая дверь. Стеналь беззвучно поднялся по ступеням и приложил ухо к щели. Он пытался определить, есть-ли кто в подвале. Но за дверью царила гробовая тишина. Теперь в дело вступила дочь Солнца. Её Солнечный меч с лёгким шипением взрезал стальную оковку двери в районе засова. Металл плавился как воск, стекая тонкой слепящей струйкой на ступень. Капли постепенно темнели, становясь багровыми, а потом и вовсе чернели на холодном камне.
   Дверь открыл Стеналь, стараясь не производить лишнего шума. С осторожностью он заглянул в подвал и вновь прислушался. Но ничего подозрительного здесь не было. Пост в подвале не выставляли. Это промашка охраны дворца. А вот у входа, наверняка, стоит стражник, может быть, два. Начальник стражи не мог допустить две непростительные ошибки. И значит, либо придётся быстро нейтрализовать часовых, чтобы они не успели поднять тревогу, либо искать другой выход в верхние помещения. Подробный план дворца, как и многое другое, надёжно закрепился в памяти жреца. Других безопасных выходов не было. Снова пускать в ход Солнечный меч, вырезая отверстие в кирпичном своде, было бы не безопасно. Шум падающих осколков привлечёт внимание охраны, да и наверху могут оказаться люди.
   - Приготовь порошок, - шепнул Стеналь, - дуй сразу, как только откроется дверь.
   Ясна кивнула, сняла с руки Солнечный меч и достала из сумки маленький флакон. Когда она была готова, её телохранитель легко постучал в дверь.
   - Ты слышал? - донеслось из-за двери приглушённо.
   - Что? - спросил второй голос.
   - Будто стучал кто-то в дверь, - прошептал первый.
   - Почудилось, окстись. Кому там быть?
   - Эй, кто там? - спросил первый голос уже громче.
   - Откройте, дяденьки, - жалобно проскулила девушка, темно тут, страшно.
   - Да кто ты есть-то? - сурово вопросил первый голос.
   - Да я Гунька, поварёнок новый. Выпустите ради бога! - чуть не плача, взмолился мнимый поварёнок.
   - А как ты попал туда? Зачем? - потребовал ответа второй голос.
   - Меня повар отлупил, а я убежал и спрятался тута от него. А потом заснул.
   - Выпусти мальца, - смягчился второй голос, - днём-то поста здесь ещё не было, вот он и проскочил. Отопри.
   - Э, брат... А вдруг... Нет, лучше я за начальником караула сбегаю. Как бы и нам не влетело. Постой!
   Шаги первого охранника быстро стали удаляться, сопровождаемые металлическим звоном амуниции.
   - Ладно, Гунька, потерпи, счас начальник придёт, он и выпустит, - успокаивающе проговорил второй охранник.
   За дверью послышался детский плач.
   Ясна так убедительно плакала, что даже Стеналь удивился её таланту перевоплощения. Но он был разочарован. Его задумка не удалась. Охрана дверь не открыла. Если начальник караула прихватит с собой ещё кого-то, дело осложнится. И тут же он подумал, что начальник караула может оказать им неоценимую услугу, проводив прямо в покои Антиоха.
   Ждать пришлось не долго. Послышались шаги двух человек. Первый охранник продолжал оправдываться и что-то объяснять. Двое подошли к двери. Три человека стояли в коридоре, прислушиваясь к рыданиям горе-узника. А тот безутешно лил слёзы в темноте подвала.
   - Отпирай! - приказал начальник.
   Рыдания за дверью прекратились, перейдя в редкие всхлипывания. Стеналь приготовился к схватке, а Ясна высыпала шепотку порошка на ладонь. И как только, скрипнув засовом, дверь приоткрылась, девушка сильно сдунула порошок в проём.
   Эффект порошка не заставил себя ждать. Лёгкое облачко выпорхнуло в коридор и мгновенно окутало троих мужчин. Ещё ничего не успев осознать, они попали под его воздействие.
   - Стойте и не беспокойтесь! - строго приказала царевна, - мы ваши друзья, мы друзья царя.
   Они вышли из подвала в коридор.
   - Пусть начальник караула проводит нас к царю, - обратился телохранитель к царевне.
   - Вы двое, заприте дверь и оставайтесь на посту, как будто ничего не произошло, - приказала девушка дружинникам, - а ты проводи нас в царскую опочивальню. Как звать тебя, воин?
   - Митр Колядович, госпожа, - степенно ответил тот.
   Один из охранников послушно задвинул засов и запер его на замок. Начальник охраны пригласил двух гостей следовать за ним. Втроём они двинулись коридорами дворца, беспрепятственно проходя мимо многочисленных постов. Охраны в этой крепости оказалось значительно больше, чем предполагал Стеналь. Видно Антиох и в самом деле очень опасался за свою жизнь. Похоже, что вся царская дружина поднята по тревоге.
   - Удачно получилось, - шепнул он на ухо Ясне, - без него справиться с такой охраной было бы почти невозможно.
   - Спасибо Светозаре, - коротко ответила она.
   - Когда подойдём к опочивальне, прикажи ему сменить караул. Пусть пришлёт сюда тех, от подвала. Так надёжнее и спокойнее.
   - Да, - кивнула царевна и передала приказ идущему впереди начальнику дворцовой стражи.
   У дверей личных апартаментов царя стояли на часах два огромных дружинника в полном боевом облачении. Они скрестили алебарды перед пришедшими, сохраняя на лицах выражение полного безразличия. Но начальник охраны произнёс пароль, и лезвия алебард разошлись, мелодично звякнув металлом.
   - Смена караула! - Приказал Мирт. - Вы двое, ступайте к подвалу, а те пусть бегом сюда! Ясно?
   - Ясно, - ответили дружинники одновременно.
   - Алебарды оставьте здесь и марш! Да не громыхайте сильно! Перебудите всех, окаянные.
   Охранники скорым шагом отправились на смену караула, а начальник охраны отворил створку двери, пропуская гостей в опочивальню царя.
   - Останься здесь, - приказала Ясна, - никого не впускать и не входить самим, что бы не случилось.
   - Слушаюсь, госпожа, - покорно ответил воин и замер на своём новом посту.
   В спальне Антиоха, развеивая ночной мрак, горели свечи в настенных канделябрах. Их было немного, но достаточно, чтобы разглядеть всё помещение.
   Посреди спальни стояла огромная роскошная кровать под бархатным балдахином. Укрывшись одеялом с головой, на ней лежал один человек. Царь спал, или делал вид, что спит.
   - Не подходи, - чуть слышно произнёс телохранитель, приготовь порошок.
   Стеналь медленно приблизился к ложу и осторожно приподнял край одеяла. Но как только он это сделал, одеяло резко откинулось, и в лицо ему метнулась сверкающая сталь меча. Опытный шпион был готов к такого рода неожиданностям. Реакция сработала мгновенно. Лезвие пронзило пустоту. Антиох вскочил на ноги и ещё пару раз рубанул воздух, пытаясь достать ночного пришельца, даже не пытаясь разобрать, кто перед ним. По всей видимости, нынешний хозяин дворца проснулся давно. Поверх ночной рубахи на нём была надета прочная кольчуга. А может быть, не надеясь на свою личную охрану, он спал в ней.
   - Явилась! - Злобно прошипел царь, метнув гневный взгляд на племянницу. - Кто пустил?! Охрана! Взять их!
   - У тебя нет охраны, - холодным тоном произнёс Стеналь, смирись, твоё время кончилось.
   - Щенок! Я выпущу твои кишки, а потом займусь этой сучкой!
   Антиох бросился вперёд, свирепо ощерив зубы. Но, стоявший со скрещенными на груди руками, телохранитель не дал ему нанести смертельный удар. Неуловимым движением он уклонился в сторону и молниеносным ударом опрокинул нападавшего. Тот, взбрыкнув босыми ногами в воздухе, грохнулся на ковёр. Но под мягким ковром были каменные плиты пола, а потому падение получилось очень жёстким. Ударившись головой, Антиох потерял сознание, не выпустив, однако, меча из руки. Стеналь выбил меч, быстро перевернул обмякшее тело и связал руки за спиной. Затем усадил связанного в кресло.
   - Ты готова? - обратился он к Ясне.
   - Может быть, он подпишет отречение добровольно, сам? - с некоторой неуверенностью произнесла девушка.
   - Это врят-ли. Такие добровольно не отрекаются. Вспомни Сухир-Ко. Надо отдать должное, этот тоже не из робкого десятка. Не раздумывай, о, Пресветлая.
   Остатки порошка возымели своё действие. Когда дядюшка пришёл в себя, он уже был всецело во власти своей племянницы. Быстро нашлись перо, чернила и бумага с царским вензелем. Антиох собственноручно старательно написал отречение от престола в пользу Ясны, законной наследницы и дочери царя Всеволода. К документу приложили государственную печать. Когда Солнце улыбнулось новому дню, формальности были окончены. Утром Антиох вышел из спальни в праздничной одежде, сопровождаемый племянницей и её телохранителем. После завтрака было назначено срочное собрание придворных и главных лиц государства в тронном зале. Скороходы заранее разбежались по всему кремлю с безотлагательным приказом.
   Манифест об отречении был зачитан в тронном зале при большом скоплении сановных лиц и царедворцев. Слова манифеста звучали как гром с ясного неба. Все видели знамение, но никто не ожидал такого скорого, и притом, добровольного отречения. Смятение вселялось в души приспешников тирана. Многие боялись новой власти и не ждали для себя ничего хорошего.
   Боярин Фома Благовидов, явившись во дворец, каким-то неведомым чутьём, почувствовал неладное. Он попытался скрыться ещё до прочтения манифеста, но ему не дали этого сделать. Начальник дворцовой стражи приказал схватить его и заточить в темницу. Главный государственный палач даже не пытался сопротивляться, в отличие от своего господина. Истязая своих жертв, он был гораздо смелее, а при аресте весь обмяк и потерял присутствие духа. Об отречении своего государя он узнал позже, уже в подвале.
   Неожиданная весть мгновенно вырвалась за пределы кремля и облетела весь город. К полудню об отречении Антиоха судачили уже и все посады. А ближе к вечеру через Северные ворота и Базарный посад потянулись обозы. Это бывший царь в спешном порядке отъезжал в своё княжество. За ним на север потянулись некоторые из бояр, опасаясь оставаться в Мураване при новой власти. Царевна никого не стала задерживать, чинить суды и расправы. Если кто в чём и виновен, получит своё потом по заслугам, а пока, лучше удалить из столицы как можно больше приверженцев старой ненавистной власти. Народ ликовал, видя такой поворот событий, и хоть велико было желание, но самосуд творить опасались. Всем невтерпёж было увидеть законную наследницу, о которой ходило так много легенд и слухов, которую так долго ждали. Какая она? Как будет править? Что ждёт их впереди?
   А в кремле события развивались стремительно. Кругом царила суматоха. Одни в спешке покидали кремлёвские стены, а другие спешили на площадь. Оказалось, что прихода законной наследницы с нетерпением ожидали некоторые жители Царского острова. Они хоть и принадлежали к высшему сословию, были приближены к царю, но жили в постоянном страхе, опасаясь за свою жизнь и семью. Эти люди приветствовали законную наследницу на дворцовой площади, выражая готовность служить новой государыне. Мышата Астахович привёл к дворцу большой отряд молодых дружинников, которых привлёк на свою сторону ещё до того как появилась дочь царя Всеволода. О существовании тайного общества заговорщиков он не рассказал даже своему другу детства, хотя именно его слова зародили мысль о создании такого сообщества. Ясна с восторгом приняла весть о тайных единомышленниках, и назначила Мышату начальником дворцовой охраны. Командир городской стражи, представ перед новой правительницей, заявил, что он и его стражники будут так же верно служить новой власти. Политика не их удел. Они призваны охранять порядок в городе, и свою обязанность выполнят с честью. В тот же день было сформировано временное правительство. Многие городские чиновники остались на своих местах, а вот на государственные посты пришлось назначать новых людей. Лишь единицы из высших сановников изъявили желание служить законной наследнице. Все, кто в этот день видел Ясну, поражались её силе воли, рассудительности, практичности, как в этом прекрасном юном создании могли сочетаться столь серьёзные качества государственного деятеля. Они ведь не знали, что кое-какой опыт управления государством и решения многих вопросов у неё уже был. Она выслушивала одновременно многих людей, находя решение каждой проблемы. Столько важных государственных дел навалилось на хрупкие девичьи плечи, что после бессонной ночи на исходе дня она уже еле держалась на ногах. Показаться своему народу Ясна в этот день так и не успела. Да и стоило ли? Пусть люди увидят свою государыню во всём блеске величия завтра.
   Уже глубокой ночью дворец затих, дав юной правительнице возможность забыться блаженным сном. Но перед этим она переправила Ковчег из тайного укрытия на крышу дворца, а Стеналь перенёс все личные вещи в её покои. После чего Ковчег вновь был спрятан в подводном укрытии.
   Проверив охрану дворца и личных покоев царевны, телохранитель тоже прилёг отдохнуть в соседней комнате. Но чуткий тревожный сон был недолог. Ближе к утру, он встал, вошёл в спальню и присел у изголовья кровати. При тусклом свете ночника спящая девушка выглядела сказочно прекрасно. Она лежала на боку, чуть слышно сопя, по-детски подложив ладошки под щеку. Вокруг её головы на подушках разметались, как всегда непослушные, солнечные волосы. Ночная рубашка сползла, обнажив атласное плечико. Это было так трогательно, что молодой человек невольно забыл обо всём на свете, залюбовавшись сказочным видением. Рассудок словно помутился. Неведомая сила подхватила и бросила на колени перед спящей царевной. Сердце колотилось бешено в его висках, а тело трясла сладострастная лихорадка. Он потянулся губами к соблазнительному девичьему плечику, окончательно потеряв над собой контроль. Запах любимой вскружил голову, и не было в мире ароматов великолепнее этого.
   Что было потом, с трудом помнили оба, но первые лучи утреннего Солнца застали их в буйном восторге сплетения тел.
   - О, Солнце, что я натворил! - Взмолился Стеналь, очнувшись от любовного безумия. - Я погубил твою дочь! Нет мне прощения! Любая кара твоя будет недостаточна.
   - Глупый ты, глупый, - нежно произнесла Ясна, бросившись ему на грудь и заглядывая в глаза, - сильный, отважный, красивый, но глупый. Да, мы убили дочь Солнца, но вместо неё родилась счастливая женщина. Любимая и любящая тебя, Стенечка мой.
   - Но я давал жреческие обеты и обязан.....- его слова утонули в поцелуе.
   - А Солнце теперь не услышит тебя, - усмехнулась царевна, оторвавшись от губ любимого, - ты теперь не жрец Солнца. Его ты тоже убил. И я не слышала, чтобы хоть одного жреца казнили за нарушение обета непорочности. За многое другое, но не за это.
   - Теперь ты лишилась мощи Ковчега и Солнечного меча. Солнце мне этого не простит.
   - Я теперь твоё Солнце! - с игривой серьёзностью ответила она, - а ты теперь и мой "Ковчег", и мой "Солнечный меч".
   Он обнял её, мысленно удивляясь простоте и глубине смысла этих слов.
   Новый день принёс множество новых забот. Разослать гонцов к славским князьям с приглашением на коронацию и переговоры об объединении, официально известить иностранных послов об отречении царя Антиоха, организовать торжественный выезд к народу, выпустить из темниц невинных узников, организовать работу временного правительства. Да много чего ещё предстояло сделать в спешном порядке. Захватить трон - мало, нужно уметь на нём усидеть. Государством править - это не в носу ковырять.
   Пока царевна с новыми министрами на утреннем совете обсуждала будущее государственное обустройство, Стеналь вызвал к себе начальника дворцовой охраны и командира городской стражи. Главное сейчас - не допустить в городе никаких беспорядков. Добропорядочные жители не должны бояться новой власти или разгула преступности, а воры и нарушители закона должны быть пойманы, справедливо осуждены, наказаны. Неотвратимость наказания за преступление должна стать нормой в обществе.
   Но главной задачей на ближайшее время Стеналь считал подготовку города к возможному штурму. Он небезосновательно полагал, что Антиох не смирится со своим насильственным отречением и постарается вернуть власть. Собрать войско он сможет довольно быстро. А учитывая, что большая часть дружины, почти вся старая гвардия, ушла с ним, опасность нападения увеличивалась. В Мураване осталось немного профессиональных воинов, а стражники и городское ополчение против дружинников долго не продержатся. Ясна тоже предчувствовала скорую битву, но сейчас ей не хотелось думать о кровопролитии. Сейчас мир был главной её заботой.
   Среди освобождённых узников царских подвалов и темниц тайного приказа оказалась, измученная пытками, еле живая женщина. Кто она такая, не знал никто. Сама узница говорить не могла, но когда она увидела царевну, на почерневшем от побоев лице зажглись сияющие глаза. Ясна не помнила этого лица, этих глаз, но отчётливо понимала, что перед ней не просто очередная невинная жертва тирана, а близкий человек. Женщина плакала, но эти чистые слёзы текли не только от обретения свободы, какое-то неизъяснимое счастье чувствовалось в её взгляде. Бедняжке отвели во дворце отдельную комнату и по приказу царевны приставили лекаря и сиделку. Боярин Благовидов, наверняка, мог бы прояснить её личность, но допрашивать его времени не было. Придёт час, он всё расскажет.
   Почти трое суток все, кто поддержал власть наследницы, не знали покоя. А впереди ещё столько важных дел. Лишь на четвёртый день царевна смогла показаться народу. Торжественный кортеж двинулся с Дворцовой площади Кремля после полудня. Естественно, о послеобеденном сне никто и не помышлял. Весь город давно с нетерпением желал видеть законную наследницу. В столицу стекалось множество окрестных жителей, в надежде своими глазами увидеть юную царевну, о которой уже ходило множество легенд по всей Славии. Сама же царевна, вопреки традиции, отправилась не в открытой повозке, а верхом на белом скакуне, украшенном гирляндами цветов. Белое платье верховной жрицы теперь украшал не солнечный медальон, а серебряный ангел её матери. Вооружённой охраны не было. Рядом, чуть отстав, ехал только личный телохранитель, который знал, как эффективно и незаметно была обеспечена безопасность. Свита царевны была не столь многочисленна, как могло бы показаться. Процессия продвигалась по улицам всех островов внутреннего города, а потом вышла и за его пределы. Посады встречали Ясну с ещё большим восхищением. Если тесные улицы островов не могли вместить всех желающих, то на широких улицах и площадях посада многотысячная масса народа громогласно приветствовала долгожданную избавительницу. Старики узнавали медальон старой царицы. Те, кто помнил царя Всеволода, авторитетно утверждали, что она похожа на отца. Некоторые спорили, что царевна лицом в мать. Но все единодушно признавали невыразимую красоту и притягательность её облика. Так оно и было, но и людское воображение более всего приукрашивало в собственном сознании красоту будущей царицы. Народ радовался, связывая с её приходом воплощение своих сокровенных мечтаний. Цветы устилали путь, матери тянули своих младенцев к ней для благословения, руки старцев совершали знамения, благословляя её на царствие.
   В сияющем море восторженных лиц плыла Ясна. Но лишь одно лицо виделось ей в толпе постоянно. Бабушка Варвара как будто присутствовала одновременно во всех местах. Где-то внутри себя она слышала нежный старческий голос и с грустью понимала, что на этом их пути расходились. Старая ведунья незримо поддерживала свою ученицу всё это время, но будущая правительница Славии должна править уже самостоятельно, а у ведуньи Варвары найдутся более важные дела. Грустно было сознавать это, но сейчас Ясна была счастлива. Именно сейчас. Будут ещё жестокие испытания, а пока она вернулась на Родину, и народ принял её.
   Процессия вернулась в Кремль уже к закату. Несмотря на смертельную усталость, царевна допоздна занималась делами и лишь заполночь упала в кровать.
   За два дня до коронации случилось то, что и должно было случиться, но чего никто в городе не хотел. Из дальнего дозора примчался гонец с известием, что к столице движется огромное войско. Антиох не смирился с поражением и теперь силой вознамерился вернуть себе трон, несмотря на собственное отречение. Он объявил юную царевну самозванкой и колдуньей. Она, якобы, злыми чарами вынудила его написать это отречение, притащила с собой из-за океана иноземного советчика, и вместе с ним будет рушить все устои и саму веру предков. Народ заставят поклоняться заморским идолам, а страна будет отдана на растерзание иноземцам. Нашлись те, кто поверил бывшему царю. Его верная дружина, княжеская дружина его старшего сына Митриона, добровольцы и мобилизованные составили внушительное хорошо вооружённое и подготовленное войско. Стенобитные машины и метательные орудия сплавляли на лодьях по реке. И эта армия двигалась к Муравану.
   В городе тут же объявили тревогу. Страшная весть мгновенно облетела все посады. Люди бросали свои дома и укрывались внутри спасительных стен. Всё, что возможно, увозили с собой, чтобы не оставлять врагу. В том, что идёт жестокий враг, никто не сомневался. Антиох не простит жителям той радости, с которой они встречали его племянницу, а вступать в ряды войска тирана желающих не нашлось.
   Дать должный отпор огромному войску было почти нечем. На каждого воина приходилось по сотне необученных военному делу горожан. Городская стража и молодые дружинники дворцовой охраны полны решимости сражаться до конца, но их слишком мало. Столица готовилась к продолжительной осаде. Вновь в соседние княжества помчались гонцы с призывом о помощи. Немедленно был созван военный совет. Горожане вооружались. У кого оружия не было, шли к арсеналу и получали его там. На призыв царевны к обороне столицы откликнулись все. И стар, и млад, помогали воинам укреплять городские стены. Таскали камни, готовили котлы для варки смолы, запасали в башнях воду, провизию и перевязочные материалы. Старые воины, давно ушедшие на покой, вспомнив боевую молодость, посильно взялись за обучение городского ополчения. Мастеровые люди строили метательные орудия или ремонтировали старые, устанавливали их на стенах. На всякий случай укрепляли и Мокрый вход, чтобы противник не смог внезапно прорваться в город водным путём. Специальный отряд отрядили в Островную заставу, заблокировать подъёмные мосты через реку. Лодьи противника со стенобитными машинами не смогут сплавиться к городу, и это даст выигрыш во времени. Но главной задачей отряда была секретная миссия, которую назначила лично царевна. Основную часть отряда составили посадские бортники. Вот когда пригодится одно из волшебных снадобий Светозары. Ясна, любыми средствами, надеялась избежать кровопролития.
   О подходе антиохова войска просигналила Островная застава. Когда угас кровавый закат, в тёмное небо взвилась большая горящая стрела. Рассыпая искры. Она прочертила широкую дугу и упала в реку. Город поднялся по тревоге. Жители заняли боевые места с оружием в руках. Запылали факела на стенах. Все ожидали немедленного штурма.
   Но Антиох не стал штурмовать Мураван ночью. Армия устала после спешного перехода, да и лодьи с орудиями застряли у Островной заставы. Он приказал перекрыть все дороги из города и развернул лагерь в северных посадах. Его воинам даже не пришлось ставить шатры, они свободно разместились в опустевших домах. Но жители забрали с собой почти все припасы и ценности, так что особенно поживиться было нечем. Свергнутый тиран пришёл в неописуемую ярость от такой дерзости бывших подданных.
   Его глашатай подъехал к городским воротам и прокричал: "Слушайте жители города! Государь Антиох Иоанович приказывает вам открыть городские ворота и предать в его руки самозванку, именующую себя его племянницей, дочерью царя Всеволода, для справедливого суда. Она злая колдунья и иноземный подсыл. Убейте всех её приспешников и царёвых изменников и покоритесь воле государя вашего. Тогда останутся целы жилища ваши и животы. Буде ослушаетесь слова государева, пощады не ждите. Одумайтесь! Покоритесь!.."
   Глашатай ещё не закончил читать воззвание, когда в него полетели лепёшки коровьего навоза.
   - Проваливай, покуда цел! - Неслось со стен. - И этому головорезу передай, не государь он нам боле, тать он, каких свет не видывал. Власть его хуже смерти! Поймаем, за яйца подвесим!
   Опозоренный и перепачканный глашатай ускакал прочь.
   Антиох и не надеялся, что его воззвание подействует, и даже успокоился несколько. Теперь он знал: штурм неизбежен, мстить он будет жестоко и беспощадно, прольёт он реки крови, чтобы боялись не только свои, но и чужие.
   Вопреки ожиданиям, Островную заставу атаковать не стали. Её просто блокировали с двух берегов, мосты поджигать не стали, пригодятся. Опасности она не представляла, но маленький гарнизон, обороняясь, мог уничтожить много воинов, которые нужны будут при штурме городских стен. Мураван был важнее.
   Местные жители из окрестных деревень, согнанные воинами, выгружали на берег орудия и припасы. Потом всю ночь перетаскивали лёгкие лодьи и лодки к морскому побережью. Десяток лодок попыталось проскочить по рву вдоль стен, но их быстро подожгли стрелки с башен. Осаждавшие надеялись блокировать и морские подходы. Но Антиох понимал, что полноценной морской блокады не получится, ведь весь флот остался в городе. Да и не это было главной задачей операции. Несколько лёгких лодок должны были скрытно проникнуть в город. Умелые лазутчики знают своё дело и помогут штурмующим изнутри.
   Ещё затемно вражеская флотилия устремилась к городу с двух сторон. Одна часть попыталась прорваться к причалу Кремля, а вторая захватить порт с боевыми лодьями. Но ночные приготовления на берегу не остались незамеченными, и нападавших встретили во-всеоружие. Завязался быстротечный морской бой. Хорошо вооружённые боевые лодьи быстро расправились с большинством нападавших. Сожгли и потопили многих, некоторые обратились в бегство, а тех, что прорвались сквозь оборону, встретили на берегу ополченцы со своими старыми воинами-командирами. К утру насчитали больше сотни пленных. Многие ранены. Сколько утонуло, никто не знал. Но судя по всему, выловили почти всех. Своих не потеряли никого. Дюжина раненых не в счёт. Вот и пролилась первая кровь этой битвы.
   Пленных лазутчиков допросили. Они, в конце концов, выдали свои тайные намерения, и условный сигнал по которому начнётся штурм города. А штурм должен начаться с восходом Солнца. Антиох знал, что в соседние княжества посланы гонцы, а потому хотел расправиться с непокорным Мураваном до прихода подмоги. Рано утром его войско было приведено в боевую готовность. Он ждал условного сигнала, чтобы двинуть армию в бой. Дозорные бдительно следили за городом. И когда в бойнице правой башни Северных ворот появился белый флаг, армия нападающих пришла в движение. Значит, лазутчики уничтожили стражу ворот и этот проход свободен. Лавина воинов ринулась к Северным воротам, видя, как опускается подъёмный мост. Тысячи глоток издали ликующий вопль. Казалось, сейчас потоки воинов ворвутся в город и лёгкая победа обеспечена.
   Но когда первые ряды атакующих вошли на мост, ворота не открылись, а на их головы полетели не камни и стрелы обороняющихся, а глиняные горшки. В спину атакующим из Островной заставы старые катапульты посылали такие же горшки, начинённые пчелиными роями. Озверевшие пчёлы, отведавшие волшебного снадобья Светозары, бросались на людей. Злобное гудение перекрыло победные возгласы войска. Маленькие жала вонзались в лица и руки. Сонное зелье мгновенно разливалось по жилам, люди падали, успев сделать лишь несколько шагов. Атака захлебнулась.
   Правда, пчёлы не разбирали где свои, а где чужие. Все для них были враги, а потому досталось и защитникам города. Десяток их попадали там, где и стояли. Но эта потеря ничтожна на фоне поражения атаковавших войск. Почти половина антиохова воинства лежала в беспробудном сне у стен города. Остальные в страхе бросились бежать, не понимая, какая страшная сила одолела их собратьев в мгновение ока. Выносить поверженных с поля боя никому не пришло в голову.
   Жители столицы вышли на сбор боевого урожая. Они собирали спящих воинов, разоружали их, вязали и стаскивали в подвалы тайного приказа и городскую тюрьму. Пригодились узилища, построенные Боярином Фомой. Но даже их не хватило для всех пленных. Остальных распихали по своим подвалам горожане.
   С триумфом вернулся в город героический гарнизон Островной заставы. Они выполнили свою основную задачу.
   Антиоху с трудом удалось остановить бегство своей армии. Его дружинники жестоко пресекали все попытки дезертирства. Для острастки многих бежавших даже казнили несколько десятков человек. Когда армию удалось привести в повиновение, Митрион предложил отцу хитрость.
   Мосты Островной заставы были подняты, и лодьи беспрепятственно могли теперь пройти. Их спешно грузили камнями и обшивали носы железом. Готовился прорыв Мокрого входа. Но хитрость заключалась не в этом.
   На рассвете следующего дня к воротам вновь подъехал глашатай. Теперь он остановился значительно дальше и кричал уже во всю силу своего голоса. Он требовал выслать переговорщиков. Его государь предлагает честный поединок.
   Два переговорщика выехали из города. Посовещались несколько минут и вернулись в город. Антиох предлагал своей племяннице оставить колдовские хитрости и по старой боевой традиции выслать на поединок своего лучшего воина. За час до полудня на площади Базарного посада они сойдутся конно, а далее, как Бог даст. Биться смертно. Пусть победит правый.
   На военном совете Ясна согласилась на предложение дяди, но не поверила в искренность его слов. Несомненно, он задумал какую-то хитрость, но этот поединок поможет выиграть ещё немного времени до прихода помощи. А подмога уже была в пути. Первым откликнулся на призыв о помощи старый Барашниковский князь Путила Сарай. Об этом сообщил вернувшийся ночью гонец. Он плыл морем и его подобрал морской патруль.
   Но кто выйдет на поединок? Многие догадывались, что с противной стороны выйдет князь Митрион. Сын Антиоха был известным поединщиком. На ристалищах Гали, Мрании, Кхакха он не раз брал главные призы турниров, да и в Славии многие знали страшную силу его копья. Пожалуй, не осталось во всех княжествах достойного ему противника. Кто пойдёт на верную гибель?
   - Я выйду на бой, - вызвался Стеналь.
   - Э, брат, не горячись, - охладил его пыл Мышата, - ты, может и ловок, но по тому, как ты сидишь в седле видно, что в конном бою ты ничего не смыслишь. Тут умение надобно, тренировки многолетние. Я пойду.
   - Да и тебя Митрион как курёнка проткнёт, - усмехнулся командир городской стражи.
   - Не проткнёт, не дамся. Он воин знатный, слов нет, но заметил я в его повадках малую слабинку. Вот и воспользуюсь.
   - Стоит ли так рисковать? - Серьезно спросила Ясна. - Не останусь ли я без нового воеводы? Кто дружиной командовать будет?
   - Командиры найдутся, а вот на поединок сейчас послать некого. Своих молодых не пошлю, а боле некому.
   - Мышата, брат, ты хоть подумал, на что идёшь? - Спросил Стеналь друга. - А жена, дитё, старики твои?
   - Не на базаре, торговаться всё равно не с кем. Собираться пойду, у бати доспех добрый есть, аглский, его и возьму.
   Все молча, встали.
  

*

   - Иш, витязь выискался! - Вскричал Астах на сына. - Щеня мокроносая, а туда же! Это против Митриона он выйдет!? Никуда я тебя не пущу, и доспеха не дам.
   - Не надо, бать, не надо. Чего шумишь?
   - А ты чего, онемела? - Прикрикнул старик на невестку. - Муж на смерть собрался, а она молчит.
   - Так ведь решил он уже, не отступит, - потерянным голосом произнесла молодая женщина, прижимая к себе ребёнка.
   - Да вы сговорились, что-ли? - В серцах бросил отец сыну.
   Недолог был тяжкий спор. Астах видел в сыне собственное упорство и решимость. Такого уже не переубедишь. Да и понимал отец, что нет в городе сейчас воина более подходящего для такого дела. Изменил он бывшему государю, а значит только победой или смертью может доказать сою правоту.
   Мышата быстро выбрал в арсенале оружие для поединка, и когда выехал к Северным воротам, удивил ожидавших своим видом. Снаряжение не совсем подходило для конного поединка. На всаднике был лёгкий доспех для пешего боя. Большой, окованный сталью, щит тяжёлых пеших копейщиков приторочен к луке седла. С таким щитом не ходят в атаку, а стоят в глухой обороне отряды пеших воинов, ощетинясь рядами копий. Оружие поединщик тоже выбрал не совсем подходящее. Короткое, толстое как оглобля, копьё, средней длинны меч висел у пояса. С другой стороны к луке седла прикреплён был маленький стальной щит, шипастая палица и тяжёлая секира на длинной рукояти. Коня защищал только налобник и широкий нагрудник.
   Среди дружинников пронёсся ропот удивления. Для смертельного конного боя нужен был совсем другой доспех и оружие. Но вскоре многие догадались, что их командир решил действовать хитростью. Действительно, Мышата не надеялся победить Митриона на коне. Но он совсем не собирался проигрывать смертельный поединок. Война - не турнир, здесь все средства хороши. Победит самый ловкий и умный воин.
   Присутствовать при поединке вызвались многие. Ясна тоже хотела быть там. Но Стеналь выразил сомнение.
   - Не верю я Антиоху. Он может напасть на нас, или ещё какую пакость сотворить. Лучше наблюдать со стены.
   - Это верно, брат, - согласился Мышата, - со мной пойдут видоками трое моих ребят, чтобы в случае чего, помочь, или притащить меня обратно. Но я лучше притащу на аркане твоего кузена, царевна.
   Четыре всадника выехали в открывшиеся ворота. В след им шептались молитвы и творились благословляющие знамения. Маняша не пошла провожать мужа. Выть и лить бабьи слёзы при всех она не захотела. Её усердная молитва перед домашним иконостасом принесёт больше пользы.
   Когда ворота вновь сомкнули створки, все спешно поднялись на стены и надвратные башни. Хоть базарная площадь и располагалась в отдалении от городских стен, видна она была как на ладони.
   Ровно за час до полудня противники вышли на площадь. Пространства для боя хватало с лихвой. Торговые ряды и лотки разбросали в стороны заранее. Видоки сошлись на середине и обговорили последние условия. По условному сигналу поединщики тронули коней, а видоки разбежались в стороны.
   Мышата ещё заранее внимательно приглядывался к своему противнику. Он правильно всё угадал. Митрион в тяжёлом доспехе и с длинным копьём восседал на огромном жеребце, закованном в сталь. Длинный двуручный меч и секира приторочены к седлу. Прикрылся он стальным рыцарским щитом. И вот теперь эта стальная машина смерти набирала ход. Калёная сталь наконечника копья сверкала холодным зловещим блеском.
   Всадники медленно разгоняли своих скакунов, и сошлись на полном скоку почти в середине площади. За мгновение до сшибки Мышата прикрылся своим тяжёлым щитом так, чтобы копьё соперника соскользнуло с него. Своё копьё направил не в голову, как принято, а в пах, с тем, чтобы сковырнуть противника. Но не получилось.
   Первым обрушился страшный удар Митриона. Остриё вражеского копья вспороло стальную обшивку щита, пробило дубовую доску, но, не повредив воина, сломалось. Этот удар Мышата выдержал, еле удержавшись в седле, а через миг принял на себя удар древка собственного копья, на которое налетел Митрион. Толстое копьё не сломалось и не выбило противника из седла с высокой спинкой, тогда как своего хозяина сбросило наземь, словно ударом оглобли. Слишком велика была разница в весе всадников. Митрион хоть и получил оглушающий удар, но остался в седле, а Мышата словно наткнулся на каменную стену. Лошадь его продолжала бег, а он остался на месте. Как сидел в седле, так и шлёпнулся на заднее место. Словно скоморох кувыркнулся назад через голову и встал на четвереньки. Мотнул головой, приходя в себя, и тут же вскочил на ноги. Слава Богу, он был цел и даже не ранен. Но раздумывать некогда. Митрион уже разворачивал своего боевого коня, собираясь яростным наскоком добить сброшенного противника.
   Мышата же спокойно поднял тяжёлый щит и мощным ударом вогнал его острый нижний край в землю, укрылся за ним, уперевшись плечом, и выставил вперёд копьё. Обычная позиция пешего копейщика при атаке кавалерии. Но один копейщик не может противостоять тяжёлому всаднику. Это знает любой воин.
   На что рассчитывал Мышата? Этот вопрос задавали себе все зрители поединка. Казалось, нет шансов уже у городского поединщика. Митрион тоже был уверен в своей лёгкой победе и, разгоняя коня, раскручивал над головой длинный двуручный меч, чтобы в нужный момент одним ударом разделаться с глупым соперником.
   - Ну, теперь ты мой! Теперь я тебя в пыли поваляю! - Злорадно прошептал Мышата. - Давай княже, давай!
   Удар княжеского меча сокрушил оборону врага. Меч почти напополам разрубил повреждённую сталь щита. Но самого врага за щитом не оказалось. Уловив смертельный замах, Мышата резво отпрыгнул вправо, оказавшись вне досягаемости оружия, крутанулся на месте и со всего маху ударил древком копья по ногам коня.
   Жалобное конское ржание слилось с бряцанием стальных доспехов. Тяжёлый всадник, распластавшись в полёте, грянулся в площадную пыль, а его раненый скакун перевернулся через голову и рухнул рядом, лишь чудом не задавив своего седока.
   Раненый конь бил копытами, порываясь вскочить, и его хозяин тоже пытался подняться на ноги. Крепкие доспехи сохранили тело от тяжёлых травм, но вот сознание возвращалось не скоро.
   В следующее мгновение молодой дружинник услышал какой-то шум со стороны города.
   - Что там? - Крикнул он своим дружинникам.
   - Штурм! Штурм! Они пошли на штурм! - Кричали те.
   - Так вот, значит, как? - Обратился Мышата к оглушённому князю. - Я знал, что без пакостей не обойдётся. Не обессудь, княже, но в благородство я с тобой теперь играть не стану. Коня!
   Дружинники быстро подвели коня. А Мышата уже связывал побеждённого его же собственной уздечкой, снятой с мёртвого коня. Раненного жеребца пришлось добить, чтоб не мучился.
   Антиох ещё не знал о поражении и пленении сына. Будучи уверен в непобедимости молодого князя, он не присутствовал при поединке, а готовил прорыв в город водным путём.
   Четвёрка всадников галопом возвращалась к Северным воротам. К седлу одного из них был привязан конец уздечки, на другом конце которой, громыхая доспехами и поднимая столб пыли, волочился совершенно оглушённый Митрион. В погоню за ними бросились видоки князя и несколько его дружинников, чтобы отбить своего командира. Но они упустили время, ошарашенные непредвиденным исходом схватки. Теперь им уже не догнать обидчиков, да к тому же близ города их встретили стрелами защитники ворот. Погоня быстро повернула назад, ворота отворились, и четвёрка с ценным трофеем благополучно вернулась под защиту городских стен.
   Победителя встретили радостными криками только привратные стражники и ополченцы, приставленные к ним. Остальные, видимо, на стенах.
   - Где штурмуют? - Первым делом спросил Мышата.
   - Мокрый вход прорывают, лодьями идут, - ответил один из стражников.
   - Этого в подвал, - кивнул он на поверженного врага, а мы айда к Мокрому входу.
   Дружинники поскакали за своим командиром.
   На западной башне Мокрого входа наблюдали за отражением атаки Стеналь и Ясна. На них были одинаковые белые меховые плащи. Но Стеналь был в шапке, а голову царевны защищал боевой шлем. У бойниц стояли лучники и пускали горящие стрелы в атакующие лодьи.
   Тяжелогружёные лодьи с окованными сталью носами пошли на прорыв, как только Мышата был выбит из седла. Но защитники города не сразу заметили атаку, их взгляды были прикованы к базарной площади. Все переживали за своего поединщика. А спохватились, когда враг уже был на расстоянии полёта стрелы. Первые огненные стрелы не причинили вреда. Политые водой суда не хотели загораться, да и атакующие успевали их тушить. Три лодьи шли одна за другой, постоянно набирая ход. Гребцы налегали на вёсла изо всех сил. В узости Мокрого входа течение усиливалось, что могло поспособствовать нападающим.
   Две первые лодьи ударили в заграждения почти одновременно. Одна из цепей не выдержала и со звоном разлетелась в стороны. Вторая, более толстая цепь, со скрипом выдерживала напор. Казалось, третья лодья ударит сейчас и все три прорвутся в город. Но когда она ударила, две первые не сдвинулись с места. Они только прочнее сели на наконечники, вбитых в дно, свай. Этого враг не предвидел. Сваи вбили на середине прохода в самый последний момент. Теперь все три вражеских водных тарана оказались в западне. Горяшие стрелы и пылающие снаряды посыпались на их палубы. Вспыхнул пожар. Воины и гребцы в спешке покидали свои суда. Течением нападающих сносило в город, где их встречали и на воде, и на берегу. Многие, оказавшись на суше, вступали в бой, но их силы были рассеянны, а потому большой опасности не представляли. Почти всех скрутили и обезоружили. Кое-кто сгорел в пожаре или утонул под тяжестью доспехов и оружия. Некоторые сдавались в плен без боя.
   Крови пролилось немного. Десяток убитых и меньше сотни раненых. Зато Мокрый вход запечатан теперь наглухо. Остальное войско Антиоха, готовое ринуться в прорыв на лодках, отступило, видя неудачу таранных лодий.
   Когда Антиоху доложили о поражении и пленении его сына, это сообщение в купе с неудачей водного прорыва привело тирана в неописуемую ярость. Он потерял не только царство, но и, как полагал, единственного сына. Некому будет оставить наследство, ведь три его дочери были выданы замуж за иноземцев. В порыве гнева Антиох выхватил меч и ударил вестника по голове. Тот рухнул, истекая кровью, но от смерти его спас только крепкий шлем.
   Видя, как тают его войска, и уходит драгоценное время, свергнутый правитель предпринял последнюю отчаянную попытку. Ночью он приказал штурмовать западные ворота, опасаясь удара в спину подходящего с востока войска Путилы Сарая.
   В полной темноте, без факелов, его воины пошли на штурм. Стража городских ворот слышала какоё-то шум по ту сторону рва, но разглядеть ничего не удавалось. Безлунная ночь укрыла до поры коварный замысел врага. Когда стражники выпустили несколько осветительных стрел, им открылась неприятная картина. Атакующие перекинули через ров лёгкие наплавные мостки и теперь спешно переправляются на городскую сторону вместе со штурмовыми лестницами. Несколько человек подобрались к поднятому мосту, и пытались расклепать цепи, удерживавшие его. Перед рвом собралось всё войско Антиоха. Тараны и метательные машины ждали своего момента.
   Рёв боевой трубы поднял по тревоге защитников Муравана. Ударили боевые барабаны и с атакующей стороны. Зазвучали команды и воинственные кличи. Уже не таясь, враг пошёл на приступ. Все понимали, что это будет решающая схватка. Отступать обеим сторонам некуда. Проигравший потеряет всё.
   Каким-то чудом врагу удалось освободить мост от креплений, и он рухнул. Сломались несколько балок, мост слегка прогнулся, но таран, к сожалению, по нему мог пройти. Под ликующие крики наступавших, крытый медными листами таран покатился к воротам. Со стен полетели огненные снаряды и горящие стрелы. Основной их задачей было поджечь мост и лёгкие мостки, по которым лавиной катилось вражеское войско. И это им удалось. Но большая часть вражеского войска уже стояло под стенами, а остальные всячески пытались переправится через ров. Десятки лестниц поднялись к зубцам городских стен. Таран неумолимо крушил мощные створки ворот. Запоры трещали, но пока сдерживали натиск тяжёлой машины. Ночной бой разгорался, когда в тылу врага послышалось пение боевой трубы другого войска.
   Помощь пришла, откуда не ждали. Кузарьский князь Росток не отозвался на призыв о помощи, но нашлись в его княжестве смелые люди, кинувшие кличь, и собравшие немалое ополчение. Спешно это народное войско двинулось на помощь соседям, а следом за ними, устыдившись, направился и сам князь с дружиною. Успели они вовремя. Теперь и по ту сторону рва закипела битва. Натиск штурмующих заметно ослаб, а вскоре совсем захлебнулся. Вражеские воины, по команде с другого берега, бросали лестницы, бросили таран, и спешно переправлялись на другую сторону.
   Мышата и ещё несколько опытных дружинников собрали в кулак все самые боеспособные силы у Северных ворот. Они решили стремительной вылазкой, поддержать пришедших им на помощь кузарей.
   Когда городская конница выскочила из ворот, в посаде она натолкнулась на большой отряд тяжёлых всадников. Чуть было не завязалась схватка. Но те, что таились в темноте, оказались передовым отрядом дружины князя Сарая. Они скорым маршем обогнули Мураван с севера и намеревались атаковать осаждавших с ходу. Но у северных ворот никого не оказалось. Теперь же барашниковские дружинники объединились с мураванской конницей и ударили во фланг противника, тесня его к морскому побережью. За ними из города вышли пешие отряды.
   Антиох, видя крах всех своих планов, и понимая, что надеяться уже не на что, в бессильной злобе, приказал запалить посады. Сам с отрядом дружинников попытался прорваться на север. Но кольцо окружения неумолимо сжималось. Потеряв почти всех своих телохранителей, он бросился к побережью, надеясь уйти морем.
   Когда забрезжил рассвет, князь Путила Сарай привёл к городу своё войско и антиоховы воины сдались на милость победителей. Днём подошли ещё три князя со своими отрядами. Но они опоздали к решающей битве.
   Мышата возвратился в город с победой, оставив все трофеи и пленных союзным войскам. Он ехал во главе конницы, в помятых доспехах, забрызганный кровью, чёрный от копоти. Дерзкая ночная вылазка ошеломила противника и позволила избежать больших потерь. Молодой новоиспечённый полководец был доволен и горд. Первыми в ворота въехали подводы с ранеными. Их тут же развозили по домам. Посадских принимали к себе городские жители. После, под радостные крики толпы, входили в город смертельно уставшие, закопченные в дыму пожарища, отряды воинов. Но, ни сажа, ни окровавленные повязки, не могли срыть радость на их лицах. Они победили.
   Царевна встречала победоносных защитников столицы сияющей улыбкой. Сейчас все праздновали свою победу. Оплакивать павших и восстанавливать, полыхавший до сих пор посад, будут позже.
  

*

   На месте полностью сгоревшего посада Жуки устроили большое кладбище. Хоронили за казённый счёт не только своих воинов, но, по славскому обычаю, и вражеских воинов погребали с подобающими почестями. Пленных под клятвенное слово отпустили по домам, оставив лишь самых важных. В том числе и князя Митриона. Всем нуждающимся выделялись средства на восстановление хозяйства, ведь вся западная сторона посада выгорела почти полностью. Семьям, лишившимся кормильцев, назначили жалованье до совершеннолетия детей. Раненным тоже было выдано на лечение. Награда нашла не только отличившихся, но всех защитников Муравана. Пригодились пиратские сокровища, ждавшие своего часа много лет.
   После поминок и похорон, началось пиршество. Гуляния продолжались три дня. Шумел не только Мураван, но и все его окрестности. Союзные армии братались за совместным застольем, а их полководцы сошлись в Кремле за общим столом отпраздновать победу, да потолковать о насущных государственных делах.
   - Хотите ли вы, князья, вновь объединить Славию в единое мощное государство, забыть былые распри и сплотить народы? - Обратилась царевна к высоким гостям.
   - Хотим, - говорили одни.
   - Любо нам сие, - отвечали другие.
   - Дак ведь это как посмотреть, - осторожничали третьи.
   - А если хотите видеть Славию вновь единой, готовы ли вы присягнуть на верность мне, законной наследнице, дочери царя Всеволода Иоановича? - вновь задавала вопрос Ясна.
   - Дивно хороша девка, да только зелена больно на царствие, - шепнул один гость соседу.
   - Зато не по-годам круто взялась, - так же шёпотом отвечал тот, - видать царскую-то породу.
   - Под бабой ходить, оно как-то не того..., - сомневался кто-то.
   - Не она первая, - отвечали ему, - была же триста лет тому назад царица Ольга.
   - Ну, сравнил! Та воительница была.
   - А эта хоть голов не рубит, но себя уже показала.
   На том пиру глашатай зачитал, признание Фомы Благовидова, в котором подробно описал, как по приказу Антиоха его люди убили царя Всеволода и всех членов его семьи, как потом убирали всех неугодных, пытали и гноили в застенках. А когда узнали, что дочь царя жива, охотились за ней, чтобы убить и её. Слушая показания бывшего палача, Ясна очень жалела, что не догадалась заставить самого Антиоха написать такое признание. Но не до того было той ночью. А теперь найти коварного дядюшку будет не просто, ведь ему удалось всё же удрать морем.
   Слушал, склонив голову, эти признания и князь Митрион. Своего пленника пригласила на пир царевна. Как-никак он тоже князь и родственник ей. Свою битву он проиграл в честном поединке, а в злодействах отца уличён не был. Слушал, и понимал, что не покорись он новой правительнице, придётся ему отвечать за тяжкие грехи отца. Да и в душе он тоже хотел жить в мире с соседями. А потому, безропотно ответил согласием, когда царевна неожиданно обратилась к нему.
   Не сразу, но всё же князья склонились к согласию. А раз так, то и коронацию откладывать не стали. На следующий день в кремлёвском храме Ясна стала полноправной правительницей Славии, объединённой вновь под единой царской дланью.
  
  
  
  
  

Эпилог

  
  
   Ковчег вернулся рано утром. В первых лучах восходящего солнца его грани вновь засияли на вершине башни Храмового города. Жрецы обрадовались, полагая, что вернулась дочь Солнца, но Ковчег был пуст.
   Светозара со смешанным чувством восприняла весть о возвращении Ковчега. Юная волшебница поняла, что дочь Солнца покинула этот мир, а её любимая тётушка и подруга стала женщиной. Погибнуть при таком телохранителе шансов у неё немного, а вот распрощаться с невинностью вероятность была высока. Значит и Стеналь теперь больше не жрец Солнца, ведь связь с ним тоже прервалась. Его медальон теперь просто украшение, но не магический атрибут жреца. Всякое могло случиться в далёкой Славии, но она верила в счастливый исход их миссии, а потому решила собираться в путь за океан. Светозара упросила правительство выделить ей три корабля, в том числе и "Белый лебедь", который построил Стеналь. Его решили принести в дар новой царице Славии, если таковой стала Ясна.
   Эскадра из трёх кораблей встала на внешнем рейде Муравана ближе к полудню. Погода стояла хорошая, видимость была отличная. Царица Ясна Всеволодовна с заметно округлившимся животиком прогуливалась перед обедом в саду, когда ей доложили о приходе кораблей. Торговые корабли стали теперь частыми гостями в Мураванском порту, но один из пришедших нынче кораблей, отличался от обычных, и на его мачте развевался посольский флаг, которого раньше никто не видел. Царица поспешила на башню, откуда открывался вид на море. Корабль с посольским флагом она узнала сразу. "Белый лебедь" очень отличался от всех других.
   Ясна вышла замуж за Стеналя через месяц после коронации. Венчались по славскому обычаю. Стеналь согласился перед свадьбой принять новую веру и нарёкся именем Степан. Принять корону он отказался, сказав, что править пока не готов. Прежде он дал обет обеспечить безопасное правление своей супруге, ибо Антиох был жив, и мог замыслить новые козни, в надежде вернуть царство. Поимка бывшего тирана и доставка его в Мураван на справедливый суд стала новой миссией бывшего телохранителя дочери Солнца. Три месяца он шёл по следу изворотливого врага.
   Морем Антиох бежал в Мранию к своей средней дочери. Оттуда через горные хребты Бари и Пустынные Эмираты на юг. В катакомбах Фрага он надеялся избавиться от погони, но опытный следопыт и разведчик не отставал от него. Оба пересекли залив Эр-Гади, и в городе Бирифи Антиох был схвачен, оставшись почти без охраны. Закованного в кандалы его спрятали в трюме наёмного торгового судна и морем доставили в Славию. В погоне Степан узнал, что государством Эр-Гади правит суровая царица Зурна, взошедшая на престол после смерти отца. Она люто ненавидит мужчин, и мужской половине населения приходится не сладко под гнётом женского правления. Сыновнее сердце подсказывало, что эта озлобленная женщина и есть та, которую он мечтал отыскать с самого детства. Но миссия не позволила отправится в Эль-Ассам-Зу. Как только будет возможность, он вернётся сюда с посольством.
   Светозара долго гостила в Славии. Дождалась прибытия Степана с пленником. Антиох был предан суду. Из его показаний выяснилось, что мать Светозары не погибла, как все её родственники, а была сослана в дальний монастырь среди Копотянских болот на вечное служение. Ясна приказала немедленно отыскать указанную монахиню и доставить в столицу.
   Тяжкое служение и болота доконали, цветущую некогда, Миру. Светозара увидела свою мать исхудавшей больной старухой. Вместо неё теперь в болота отправился, осуждённый на вечное заточение, Антиох. Ясна и в этот раз не хотела проливать родную кровь, пусть даже эта кровь текла в жилах злейшего непримиримого врага. Жизнь в заточении будет ему наказанием худшим, нежели смерть на эшафоте.
   Ратмир Борятинович с сыновьями отправился на помощь Муравану с войском князя Сарая в надежде отыскать свою пропавшую супругу. Он догадывался, что её выкрали по указанию Антиоха и молил бога, чтобы она осталась жива в застенках тайных темниц. Счастье не покинуло их. Они встретились в царском дворце. Гуляли на свадьбе Ясны и Степана уже как крёстные родители Степана. А в Барашник вернулись с богатыми подарками благодарной царицы.
   Светозара искренне радовалась успехам своей тётушки, её любви и скорому прибавлению в семействе. Не было в ней обиды или зависти, ибо сама она была счастлива с любимым человеком.
   Чикитель был талантливым художником и поэтом. Молодой человек увидел Светозару, когда она прибыла с посольством в Иицуку. Он влюбился в хрупкую девушку с первого взгляда. Любовь захватила его целиком без остатка. Ей он теперь посвящал все свои песни. За ней следом он отправился в Туртелиакан, чтобы написать портрет своей обожествляемой возлюбленной. Упорно добивался аудиенции, преодолевая все преграды. А когда Светозара согласилась ему позировать, сумел завладеть сердцем девушки. Огонь его любви перекинулся в душу возлюбленной, и та поняла, что до этого она не ведала истинной любви. Посольство за океан стало их свадебным путешествием. Они гостили в Славии до рождения первенца Ясны, и стали его крёстными родителями. Мальчика нарекли Иваном в честь великого прадеда. Степан так же метался у дверей царицыной опочивальни, вздрагивая от каждого стона жены, так же ворвался к ней при первых криках новорожденного. Но в этот раз всё окончилось благополучно.
   Степан стоял на палубе "Белого лебедя", обнимая счастливую супругу с младенцем на руках. Они вышли в море проводить в обратный путь гостей, увозивших бесполезный теперь Солнечный меч к месту своего вечного упокоения.
   Светозара со своей мамой махали на прощание платками и смахивали слёзы с глаз, а за их спинами возвышалась стройная фигура Чикителя.
   Правление царицы Ясны Всеволодовны было долгим, и вошло в историю Славии как самое мирное и справедливое.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Дорогие читатели, мне очень важно знать Ваше мнение о моём творчестве.
   Свои отзывы, комментарии и замечания присылайте на e-mail

[email protected]

  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

35

  
  
  
  
Оценка: 6.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"