Жидков Дмитрий Борисович : другие произведения.

Книга 2. Противостояние

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Закрепившись в новом для себя времени, Павел Смирнов, решает захватить власть в Новгороде. Для этого он использует имя брата нынешнего князя, умершего тринадцать лет назад. Воспользовавшись отсутствием Александра, ушедшего воевать со шведами и ливонцами, при поддержке норманнов и взбунтовавшихся бояр, ему удается занять княжеский престол. Лишь Дмитрий Гордеев и его друзья могут нарушить планы лже Федора.
  Глава 1. Вылазка.
  Предрассветное небо постепенно светлело. Плотная пелена тумана нависла над прибрежными водами, скрывая от взглядов посторонних наблюдателей два драккара, вошедших в устье реки. С еле слышным плеском опускались весла. Гребцы старались шуметь как можно меньше, для того, чтобы раньше времени не выдать своего присутствия.
  Среди зарослей кустарника, плотной стеной скрывающих крутые берега, на все лады перекликались давно проснувшиеся пичуги. Они, совершенно ни чего не опасаясь, перепархивали с ветки на ветку, что говорило об отсутствии человека.
  На впереди идущем судне, нос которого украшала вырезанная из дерева, напоминающая череп мифического животного с загнутыми, как у барана рогами, стоял облаченный в дорогую пластинчатую броню, коренастый воин, всматривающийся в клубящуюся вокруг белесую дымку.
  - Ты не ошибся, Вигдес?- как можно тише спросил он, обращаясь к стоящему рядом с ним товарищу.
  - Нет, - послышался такой же тихий ответ,- монастырь должен быть здесь.
  - От куда тебе это известно?
  - В последнем походе, Эрик Рыжий, захватил караван. Купец, чтобы выторговать себе жизнь, рассказал, что в монастырь на хранение свозятся товары местные синьоры. Слишком не спокойно стало в землях франков. На прибрежные замки постоянно происходят нападения. Местная знать может покинуть их в случаи осады по подземным ходам, но унести с собой богатства не в состоянии. А кто, может подумать, что в бедной святой обители, могут находиться сокровища. Купец нарисовал подробную карту побережья и указал на ней место.
  - И что же с ним стало?- поинтересовался Павел,- отпустил его Эрик?
  - Конечно,- довольно правдоподобно изумился викинг,- наш ярл, хоть и был жесток, но всегда выполнял свои обещания. Купца отпустили на все четыре стороны, правда посреди моря и без лодки.
  - Поразительное благородство,- усмехнулся Павел,- ну а что он рассказывал об охране?
  - Купец сказывал, что охрана не значительная. Чтобы не привлекать лишнего внимания каждый синьор отправляет в монастырь не более пяти ратных людей. Так, что там не более двух десятков воинов. Да монахов около пяти десятков, но они не окажут сопротивления. Рядом правда село имеется, примерно в полтора десятка душ, но если крестьяне и окажут сопротивление, то подавить его будет легко.
  - А об укреплениях, тот купец не сказывал?
  - Почему же... Конечно сказывал. Стены каменные в три человеческих роста. По верху идет галерея под деревянной крышей. Ворота дубовые, обиты металлическими полосами.
  - Серьезно,- почесал затылок Павел,- такую обитель можно долго защищать и малым числом. А если за подмогой послать, так и вовсе бояться не чего. Как думаешь?
  - Риск, конечно, имеется,- спокойно ответил Вигдес,- ближайшее поместье находиться всего в пяти верстах. Но местный синьор трусоват. Вряд ли он придет на помощь. Скорее разошлет гонцов, а сам схоронится за крепкими стенами замка и будет ждать подмоги. Франки не нападают, если у них нет трехкратного перевеса в силе.
  - Но все же взять стены будет трудно...- засомневался Павел.
  - А на то, купец секрет один поведал. Каждое утро, монах с послушниками выходит в село и проводит там утреннюю службу. Ворота монастыря при этом остаются открытыми. Нам остается лишь подойти не замеченными как можно ближе и успеть ворваться внутрь, прежде чем их успеют закрыть.
  В глазах Павла заиграли веселые огоньки. В кровожадном оскале обнажились ослепительно белые зубы.
  - Если все окажется, как ты сказал, то получишь лучшую часть добычи,- пообещал он.
  Вокруг, продолжала, царить тишина, нарушаемая лишь шумом прибоя. Даже птицы стихли, почувствовав приближение опасности.
  Под днищем "драккаров" заскрипел прибрежный песок. Бородатые воины, числом не менее двух десятков, в полном боевом облачении, стали спрыгивать с высоких бортов на берег, и прямо в воду.
  Осторожно, стараясь не переломить ни единой ветки, Павел продрался сквозь заросли кустов, плавным движением раздвинув последние ветки.
  Солнце уже поднялось над пологим берегом. Пустая тропа поднималась вверх, скрываясь в травяной растительности прибрежной долины. Внезапно из-за пригорка послышался звон колокольчиков. Викинги замерли. На взгорке появился молодой пастушок, гнавший стадо на водопой. Ничего не опасаясь, парень уверенно шел по тропинке, подгоняя хворостиной ленивых животных и на ходу жуя хлеб с куском домашнего сыра.
  Неожиданно он остановился, видимо разглядев в нависшем над рекой тумане мелькающий тени, которые словно спелые яблоки спрыгивали с громадных расплывчатых в белесой дымке темных силуэтов. Легкий порыв ветра слегка разогнал туман. У пастушка от ужаса расширились глаза. В образовавшемся просвете он явственно увидел скалящуюся звериную морду, выдающуюся вперед над высокими бортами неизвестных судов. На берег, сжимая в одной руке короткие мечи или штурмовые топорики, а в другой держа круглые деревянные щиты с металлическими набалдашниками в центре, выходили бородатые воины, которых знал каждый франк.
  Опомнившись, парень развернулся, для того, чтобы пуститься в бегство.
  - Нор...,- попытался крикнуть он.
  Сухие щелчки, возвестили о спущенных тетивах. Сразу несколько стрел вонзились в спину пастуха, оборвав его на полуслове. Парень рухнул лицом вниз. Руки из последних сил сжали пучки молодой травы.
  - Нужно было взять его живым,- угрюмо проговорил Павел, остановившись над мертвым телом,- да порасспросить, как следует...
  - Только время потеряли бы.- отмахнулся Вигдес,- да и что может знать простой смерд, того, что не знаем мы. Только шума бы наделали. Я и так могу сказать, что монастырь вон там,- он указал направление,- за пролеском. И время сейчас то, когда ворота только открываются.
  - Оставь часовых,- распорядился Павел,- да пусть начнут оборудовать лагерь.
  Сам он с отрядом легким бегом двинулся к полосе деревьев.
  
  Глава 2. Захват монастыря.
  
  Пройдя небольшой лесок, викинги увидели стоящий на вершине холма монастырь. Даже с первого взгляда было понятно, что имеющимися силами его не взять. Но именно в это время его ворота раскрылись. Из обители вышел монах, поднимавший над головой деревянный крест, за ним следовали несколько послушников, сжимающих в руках пустые корзины.
  - Разделимся,- прошептал Павел,- ты Торбьен,- повернулся он к могучему викингу, стоящему рядом с ним. На нем не было ни какой защиты, кроме медвежьей шкуры, накинутой на плечи. Обтянутый шкурой скалящийся череп зверя, покрывал его голову. В руках воин сжимал огромную, двухстороннюю секиру,- возьми пять десятков и атакую деревню.
  Норманн кивнул. Махнув рукой, он увел свой отряд в сторону селения, где начинался утренний молебен.
  - Остальные за мной! Бегом!
   Торбьен со своими воинами ворвался в деревню, застав селян врасплох. Некоторые из крестьян, увидев атакующего врага, похватав вилы и рогатины, бросились им на встречу. Викинги, встретили их плотным строем, опрокинули и перебили. Та же участь постигла монаха. Пожилой служитель вознес крест, со словами молитвы преградил путь варварам, но рухнул на землю с раскроенным черепом. Деморализованных людей, согнали на площадь в центре села. Пока одни, грабили дома, вынося оттуда все, что представляло какую-нибудь ценность, другие отделили от общей толпы девушек и молодых женщин. Остальных, оставшихся в живых мужчин, стариков и детей, заставили встать на колени.
  Женщины, которых привязывали к длинным жердям, плакали, пытаясь слезами разжалобить варваров, умоляя о пощаде. Остальные молчали, исподлобья глядя на врагов.
   Тем временем другой отряд, во главе с Павлом, мчался к монастырю. Охрана поздно заметила надвигающуюся опасность. Воины бросились к воротам, попытавшись их закрыть. Но норманны успели раньше. Прежде, чем створки сомкнулись, десятки тел с разбега навалились на ворота, заставив их распахнуться. Первые из викингов, кто вбежал на двор, рухнули, пронзенные стрелами и арбалетными болтами. Норманны отступили. Образовав стену из щитов, они медленно двинулись вперед. Из-за их спин, вооруженные луками викинги открыли ответный огонь. Со стороны двора стены не имели выступов и заграждений. Защитникам скрыться было негде. Почти каждая стрела, находила свою цель. Пораженные ими фракийские стрелки стали падать на брусчатку двора.
  Оставшиеся бойцы, подбадривая себя криком, бросились в свою последнюю атаку. Сражались они яростно, зная, что пощады им ждать не приходиться. Однако все были перебиты в Считанные минуты. Захватчики разбежались во все стороны, обыскивать кельи. Но ни чего кроме монахов и послушников, да не богатой церковной утвари им найти не удалось. Испуганных служителей согнали в центр двора.
  - Кто тут главный?- Павел важно прошелся перед монахами.
  - Я настоятель этой обитель Святого Мартина,- вышел вперед пожилой монах, сложив руки перед собой.
  - Значит ты?- ухмыльнулся Павел,- тогда ты должен знать, где хранятся сокровища...
  - Мы лишь смиренные служители господа нашего,- ответил настоятель,- нам неведомы мирские блага. Мы живем лишь молитвой, да подаяниями...
  - То-то я гляжу, что твои монахи совсем распухли от голода!- расхохотался Вигдес, похлопав ладонью одного из перепуганных служителей по довольно объемистому животу.
  - Убей меня, варвар,- если хочешь,- не обратив на данное замечание внимания, проговорил настоятель,- но я не знаю о чем, ты говоришь.
  - Я не трону ни кого,- пообещал Павел,- если получу, то, что мне нужно...
  - У нас нет других богатств, кроме нашей веры...
  Павел нахмурился. Достав из ножен меч, он похлопал клинком по ладони.
  - Негоже врать, перед лицом господа,- ухмыляясь, проговорил он, глядя прямо в лицо старца,- мне известно, что ряд местных сеньор скрывают в твоей обители свои богатства. Или не так?
  Он с удовлетворением заметил, как вздрогнул после его слов настоятель. По его лицу скатилось несколько капелек пота. Хотя внешне он оставался, совершенно спокоен. Значит, Вигдес был прав.
  - Можешь делать со мной, что захочешь,- чуть дрогнувшим голосом сказал настоятель,- мне нечего сказать...
  - Ни кто не хочет сказать правду, и спасти святого отца?- повернулся к остальным Павел.
  Ответом было молчание. Служители испуганно жались друг к другу.
  - Ну что же,- в задумчивости проговорил Павел,- ты сам выбрал свою судьбу. Вначале я убью тебя,- он ткнул кончиком меча в живот настоятеля,- затем стану пытать остальных. И поверь, что смерть их не будет легкой.
  Настоятель опустился на колени, смиренно опустив голову, шепча побелевшими губами слова молитвы.
  Павел застыл в нерешительности. Он конечно не раз видел, как моджахеды перерезают горло беззащитным пленникам, но у самого такого опыта не было. Его спас Вигдес. Он встал рядом с настоятелем, достал из-за пояса топор, примерился, и, размахнувшись, одним ударом снес склоненную голову. Обрубок, подпрыгивая, покатился по брусчатке, остановившись возле ног застывших от ужаса служителей. Тело несколько мгновений продолжало стоять на коленях, затем завалилось на бок, заливая двор кровью.
  - Вы видели, что я не лгу!- крикнул Павел, стараясь не смотреть в сторону обезглавленного тела,- следующим будешь,- он прошелся вдоль ряда служителей, вглядываясь в лицо каждого,- ты!- он указал на толстого монаха. Воины вытолкнули его вперед.- В начале,- стал перечислять Смирнов,- тебе разорвут ноздри. Затем выколют глаза. После вырежут язык. Он все равно тебе не нужен...
  По знаку своего командира Вигдес ударил ногой под колени, заставив несчастного встать на колени. В это время один из воинов сбегал на кухню и принес клещи, которыми снимают с огня котел. Двое викингов схватили монаха за голову, не давая ему дергаться. Вигдес ввел концы клещей в ноздри, резко рванув и стороны. Раздался душераздирающий крик. Монах уткнулся лицом в брусчатку, закрывая руками кровоточащую рану.
  - Желаешь ли ты что-нибудь сказать?- поинтересовался Павел, склонившись над воющим от боли служителем,- Нет? Ну, тогда продолжим...
  Вигдес за подбородок поднял залитое кровью лицо, приблизив к глазам острию кинжала.
  - Н-е-т,- заорал монах, заслоняясь руками,- не делаете этого ради бога! Я все скажу!
  - Молчи, несчастный!
   Павел в изумлении обернулся.
  - Кто сказал?
  Воины немедля схватили стоящего в центре худощавого служителя.
  - Что же ты, святой отец, затыкаешь уста, глаголющие правду!
  - Не греши перед...- начал монах, но голос его оборвался. Один из воинов вонзил ему в спину кинжал. Тело служителя безвольно рухнуло к ногам убийцы.
  - Уведите остальных!- прикрикнул Павел.
  Викинги толчками погнали дрожащих послушников, заперев их в амбаре.
  - Ну, что же,- вновь повернулся Павел к скулящему толстяку,- продолжим. Ты что-то хотел мне сказать?
  - Да, да,- часто закивал головой монах,- я знаю, где находятся сокровища. У меня даже имеются ключи.
  - Вот и замечательно,- Павел схватил служителя за шиворот, рывком поднял его на ноги, толкнув вперед,- веди!
  Монах торопливо засеменил в сторону главного здания. Но, не доходя до него, свернул к неприметному домику, сложенному из неотесанных камней. Павел бы ни за что, не обратил бы на него внимания, решив, что это, что-то вроде уборной. С другой стороны неказистого сооружения проход закрывала толстая дверь, обитая металлическими полосами. Разглядеть ее было затруднительно из-за буйной растительности. На массивных петлях висел большой замок. Такой запор ни сразу сковырнешь, даже при помощи лома.
  Толстяк засуетился, засунув руку в широкий рукав рясы, выудив оттуда ключ. Отперев замок, он толкнул плечом дверь и скрылся внутри. Павел осторожно подошел ближе. Куда-то вниз уходили едва заметные каменные ступени. В темноте, в сполохах горящей свечи, вырисовывалась спина проводника. Павел обернулся. Ему тут же подали зажженный факел. Павел перешагнул порог, осторожно вступив на заплесневелые ступени. Спуск занял несколько минут. Ход все дальше уводил вглубь земли. В конце путь преградила еще одна дверь. Толстяк уже суетился возле нее, отпирая ее другим ключом. Когда дверь, с легким скрипом открылась, Павел отстранил монаха, войдя в темный подвал. Оглядевшись, он заметил несколько факелов, вставленных в металлические держатели. Павел запалил их. Довольно яркий свет осветил большое сухое помещение. Каменные своды подземелье нависали над людьми, тоннами земли. Вдоль стен тянулись стеллажи из тщательно оструганных досок. Все полки ломились от товаров. Здесь была и посуда из драгоценных металлов, тонкой чеканки. Были и тюки с дорогими тканями, и свернутые в рулоны ковры, и сундуки с монетами, и резные ларцы с ювелирными изделиями, и оружие. Отдельно стояли бочки с местным и амфоры с иноземным вином. В общем, всего и не сосчитать.
  - Это, я удачно зашел,- процитировал Павел фразу из одного известного фильма.
  За его спиной раздались восхищенные возгласы. Это его воины толпились у входа, выглядывая друг у друга из-за спин, не веря в свою удачу.
  - Выносите!- велел Павел. Сам же он немедля вышел на воздух.
  
  Глава 3 Пир после грабежа.
  
  Весь оставшийся день потребовался на то, чтобы перетащить и погрузить на драккары награбленное. Для этого задействовали и монахов. Тщательно отобранных пленниц пригнали либо связанных ярмом, либо привезли на захваченных в деревне конях. Остальных согнали в монастырский амбар, где и заперли.
  Наступил вечер. На берегу реки пылали несколько костров, где на вертелах, истекая жиром, жарились целые туши баранов. Оставшуюся скотину, за неимением места, перебили, а туши погрузили в трюм, вместе с награбленным добром. Место там нашлось и для домашней птицы, засунутой в клетки.
  Вся прибрежная пойма была заполнена гуляющими по случаю победы воинами. На дорогих коврах, брошенных прямо на сырую траву, были расставлены драгоценные блюда из золота и серебра, кубки и чаши, украшенные драгоценными каменьями. Награбленного продовольствия, хватило, чтобы удовлетворить голод варваров. Пиво и дорогое заморское вино, хранившееся в подземелье, лилось рекой.
  - Налейте мне еще вина, у меня пересохло в глотке!- могучий Торблен, подставил свою чашу, украшенную кроваво-красными рубинами, под золотистую струю,- Ух!- воскликнул он, опустошив одним глотком кубок до дна и вытерев усы,- я чувствую себя уже в Вальхалле! Мне не хватает лишь прекрасных Валькирий, которые бы усладили мой слух песней, а взгляд танцем!
  - В чем же дело!- расхохотался его брат, Ингемар, отличающийся от своего родственника лишь шириной лечь и длиной волос,- у нас же имеется почти три десятка прелестниц! А ну, кто там, на драккаре, приведите девок, да покрасивее!
  Несколько пар ног тут же загрохотали по сходням. Через мгновения в круг, освещенный кострами, втолкнули пять девушек. Самой младшей из них было не более четырнадцати, старшей около двадцати. Пленницы дрожа, прижались друг к другу, с ужасом глядя на пьяную толпу варваров.
  - Танцуйте!- велел Торблен, откинувшись на локти, предвкушая незабываемое зрелище.
  Девушки продолжали, молча переминаться с ноги на ногу.
  - Что-то они какие-то вялые,- не довольно проговорил викинг,- надо бы расшевелить их.
  Ингемар, поднялся со своего места, наполнил до краев чашу и поднес ее самой младшей из пленниц. Девушка замотала головой, отступив на несколько шагов.
  -Запомни рабыня,- сквозь зубы прошипел Ингемар,- ты должна выполнять все, что прикажет тебе твой господин!
  Он запрокинул голову пленницы и влил ей в горло вино. Девушка закашлялась. Из глаз потекли слезы.
  - Оставь ее!
  Викинг отпусти невольницу, в изумлении обернувшись на голос. Перед ним гордо подняв голову, стояла высокая девушка. Простое, мешковатое платье, не могло скрыть ее привлекательных форм. Высокая грудь, в глубоком разрезе часто вздымалась, приковывая похотливые взгляды.
  - Я станцую, для тебя, господин,- пленница опустила глаза. Она вырвала из рук варвара чашу, залпом осушив ее, после чего откинула драгоценный сосуд в кусты.
  - Вот, это я понимаю!- расхохотался Торблен,- настоящая шлюха!
  Девушка провела руками по бедрам и, закрыв глаза, стала изящно двигаться в такт, только для нее слышимой музыке.
  Алкоголь брал свое, движение пленницы становились все более стремительными и соблазнительными.
  - Хочу видеть всю твою прелесть!- зарычал Торблен. Он подскочил к танцовщице, схватил за плечи, рванув ткань. Разорванное платье упало на землю. Девушка на мгновение замерла, попытавшись прикрыться, но затем провела ладонями по грудям, подняла руки и вновь закружилась в танце. С первобытной животной страстью норманны наблюдали за обнаженной танцовщицей. Наконец не выдержав взбунтовавшейся плоти, Торблен, схватил пленницу, бросил ее на ковер, спустил штаны и тут же при всех стал с наслаждением входить в нее.
  Остальные невольницы тоже не лишились внимания. Разгоряченные алкоголем норманны, принялись срывать с них одежду и тут же, оттаскивая друг друга, не сходя с места насиловать несчастных девушек.
  Павел поморщился. У него было много женщин. Он привык заниматься с ними любовью по обоюдному согласию и в других условиях, просто свернул бы шею насильнику. Но теперь приходилось мириться.
  "А, что ты собственно говоря хотел, размышлял Павел, поднимаясь по сходням на борт своей ладьи,- чтобы выжить в этом варварском мире, самому нужно стать таким же..."
  Найдя себе удобное место, он лег, завернувшись в теплую шкуру. Но сон не шел. Повсюду раздавались пьяные голоса ( кто-то похвалялся своей храбростью, кто-то орал во всю глотку, песни), да жалобные крики пленниц, с которыми забавлялись озверевшие похотливые воины, не давали покоя.
  Павел повернулся на бок, размышляя о прожитых годах.
  Прошло уже пять лет, с того момента, как судьба забросила его в прошлое. Роалд, пока не смог выполнить данную им клятву, помочь Павлу взойти на Новгородский престол. Хоть его новый друг и имел определенный вес среди норманнской знати, но решение об оказание военной помощи или походах, принимал конунг. А Хьярвард, получивший прозвище Завоеватель, предпочитал вести с Русью торговлю, а не войну, сосредоточив все свое внимание на франках, данах, да бриттах. Но Павел, честно говоря, и не спешил вернуться на Русь. Вмешательство в историю, давало, свои плоды. Молодое русское государство не пало перед монгольским нашествием. Князья прекратили ссориться. Русь объединилась и крепла с каждым годом. Шведы и ливонцы, не решились напасть на северные ее границы, как это было в 1240 году прежней истории, когда русское государство было разорено ордами кочевников. Но интриги вокруг Руси продолжались. Батый не оставлял своих попыток вторгнуться на территорию Руси. Было бы удивительно, если бы запад с востоком не договорился о совместных действиях. И вторжение непременно произойдет. В этом Павел не сомневался. Слишком привлекательны были для беспокойных соседей богатые земли. А пока Смирнов использовал предоставленное ему время, для того, чтобы закрепиться в этом мире. При поддержке Роалда, он вначале вошел в круг его приближенных. Участвовал в нескольких походах. Отличился в битвах. За, что конунг возвел его в титул ярла и пожаловал ему часть земель Эрика Рыжего. Став норманнским вельможей, Павел получил некоторые свободы. Воспользовавшись этим, он создал свою собственную маленькую армию. Вначале он нашел не большую бухту, где обустроил поселок. Туда свозилась часть рабынь. В их обязанности входило обеспечение уюта и исполнения похоти хозяев. Среди провинившихся, чем-либо, норманнов, Павел стал комплектовать свою дружину. Кого-то он "отмазал" от суда, кого-то спас в бою, кто-то просто любил грабить и убивать, но все были чем-нибудь да обязаны ему. Выбирал новый ярл, избирательно. Кандидаты не должны были иметь семей, или других привязанностей. Такими воинами было легче управлять. Поучив в свое распоряжение, пусть не большое, но войско, Павел предпринял несколько "не учтенных" вылазок, пополняя свою казну.
  Теперь он жил двойной жизнью. В первой он был добропорядочный ярл, справедливый и добрый господин. В другой он стал пиратом. Убийцей и мародером. Эта часть жизни, больше всего напрягала его. Было страшно подумать, что станет, если эти подонки, выйдут из-под контроля, либо, почувствовав слабину, захотят встать на его место.
  Но пока все было просто замечательно. Люди его слушались. Богатство росло. Конунг проживал последние дни, и скоро будет созван большой тинг. Если выберут Роалда, а в этом, не было ни какого сомнения, то станет возможным и поход на Новгород.
  Внезапно небо на западе озарилось. Вечерний бриз принес запах гари. Павел вскочил, устремив взгляд в сторону монастыря. Над верхушками деревьев разрасталось зарево. В небо поднимались клубы черного дыма.
  - Что там?!- перегнувшись через борт, спросил Павел у приближающегося, во главе довольных и пьяных воинов, Вигдеса.
  - А,- тот оглянулся, посмотрел окосевшим взглядом на отражающиеся от облаков всполохи,- да ребята решили слегка поразвлечься,- махнул он рукой, вновь поворачиваясь,- запалили это осиное гнездо...
  - А люди?- упавшим голосом спросил Павел, хотя уже знал ответ.
  - А что люди?- Вигдес непонимающе взглянул на своего предводителя и тут же хлопнул себя полбу,- ах, лю-ди-и,- протянул он,- а про них мы и забыли! Да и Тор с ними! Кому, какое дело до этих грязных свиней! Может быть, это и к лучшему. Свидетелей нет,- покачиваясь на ногах, развел он руками,- вынашивать месть не кому... Спи спокойно.
  Потеряв равновесие, Вигдес рухнул и тут же раздался его богатырский храп.
  "Вот она расплата, за мою гордыню,- в ужасе думал Павел"
  До утра он не сомкнул глаз. Терзаемый виной мозг, предоставлял ему реалистичные картины корчащихся в огне тел.
   С первыми лучами солнца, Смирнов растолкал спящих по всему берегу воинов, велев немедленно отправляться. Ему хотелось, не теряя времени, покинуть это страшное место...
  
   Глава 4. На большой Тинг.
  
  Внезапно налетевший ветер, принес с собой тяжелые свинцовые тучи. Спокойные до сего момента воды, вспенились, вздымая все увеличивающиеся гребни. Небо в одно мгновение потемнело. Три драккара идущих под парусами, при первых признаках надвигающейся бури, резко сменили курс, направляясь к береговой линии. Над палубами раздались короткие приказы. Команда засуетилась. Паруса мгновенно были спущены и свернуты. Вдоль палубы уложили снятые мачты.
  Тем временем ветер сменился с ровного, на порывистый. Однако на судах этого не ощущали, парус больше не мешал движению. Пятнадцать гребных люков с каждого борта, открылись. В воду опустились весла. Гребцы лишь поддерживали ровное движение судов. Кормчие же, со всей силы налегали на рулевые весла, стараясь держать украшенную вырезанными из дерева головами мифических животных носовую часть судна против волны.
  Облака в небе продолжали сгущаться. Море вокруг будто вскипело. Шквалистый ветер дул в спины, заставляя прилагать все силы, чтобы удержать равновесие на качающейся палубе. Лишь на флагманском судне, опытный рулевой вел его так, что ни одной капли морской воды, не перехлестнуло через борт. На остальных кораблях, команда давно уже промокла до нитки. Но и их товарищам, недолго было оставаться сухими. Внезапно небеса разверзлись потоками воды. Но это, лишь вызвало облегченный вздох людей. Там где идет такой ливень, волны не могли быть высокими. А значит, судам больше ни чего не угрожало. Но потрудиться все же стоило. Люди взялись за черпаки, выплескивая скапливающуюся на дне воду за борт.
  Дождь продолжался не долго. Скоро он перешел в морось, а затем и вовсе утих.
  Словно выжатые полностью, облака стремительно побелели и разошлись в стороны, открывая куски голубого неба.
  Столица норманнов, появилась внезапно. Ладьи обогнули далеко выдающийся в море мыс, и перед ними раскинулась огромная спокойная Воченская бухта. Окруженный семью горами в центе фьорда стоял укрепленный замок. Вокруг него жались друг к другу одноэтажные здания, ничем не отличающиеся от остальных селений. Кроме стен замка, вокруг Бергена, ни каких укреплений не имелось.
  Вдоль всего берега ходили люди, собирая прибившийся плавник. Деревьев здесь было мало. Их приходилось доставлять на торговых судах, и платить за него серебром.
  Гребцы вновь взялись за весла. Ладьи устремились к линии прибоя. Но найти свободное место было проблематично. Почти все пирсы были заняты множеством кораблей. Судя по всему на большой тинг прибыло огромное количество народа.
  У варварских народов, в том числе и у норманнов, конунг избирался на общем собрании выбранных из числа наиболее знатных представителей, не обязательно принадлежащих одному роду. Получив титул ярла, Павел тоже был обязан присутствовать от своего клана на выборах. Непременным условием на получение безграничной власти, было не только успешное ведение боевых действий, но и умение управлять, а также поддержка народа. По мнению Смирнова, всеми качествами обладал лишь Роалд. Поэтому Павел не сомневался в его победе.
  Вновь прибывшим судам пришлось пройти до самого конца порта. Там еще оставалось несколько мест. Один, за другим, драккары повернули. Весла исчезли, и боевые ладьи мягко коснулись бортами досок причалов. По спущенным сходням, Павел вступил на пирс. Поправив одежду, он пошел в сторону берега. Там он увидел, как к нему направляется человек, одетый в подбитый мехом, плащ. Следом за ним семенила сгорбленная фигура в черной одежде, с гусиным пером за ухом.
  Приблизившись, посланник совета, с достоинством поклонился.
  - Ярл, Федор?- он вопросительно взглянул на Смирнова.
  - Да,- кивнул тот.
  - Я рад приветствовать тебя в столице. Вы прибыли как раз вовремя. Выборы начнутся завтра. А сейчас прошу проследовать за мной. Твоим людям помогут разместиться.
  - Вигдес!- Павел повернулся,- ты остаешься за старшего. Размести людей и обеспечь их всем необходимым.
  Развернувшись, он поспешил за проводником. Смирнов шел по узким улочкам в сторону замка. Еще несколько лет назад Павел не мог понять, как норманны могут обходиться без защиты мощных стен. Но постепенно, он осознал, что добраться до их берегов можно лишь по морю. А доставить значительную армию на судах, да еще в водах, где полностью властвовали викинги, было практически не возможно. Врага встретил бы еще на подходе огромный флот. Но если и предположить, что кому-нибудь и удалось бы незамеченными высадиться в столице, то они встретили бы ожесточенное сопротивление. Узкие улочки легко перекрывались хорошо вооруженными отрядами. Крыши одноэтажных зданий, прекрасная площадка для лучников. Обойти баррикады, не имелось ни какой возможности, а для мощной атаки в лоб просто не имелось места. Немногочисленными силами можно было удерживать берег сколько угодно долго, а захватчиков не было бы ни воды не продовольствия. Кроме того была угроза получить удар в тыл от прибывших подкреплений. Да и, что можно получить в случаи победы? Сами норманны ни чего не производили, жили за счет награбленного. Так, что "овчинка выделки не стоит", можно "кровью умыться", и ни чего не получить.
  Стены замка, как всех без исключения домов, были сложены из камня. Внутри, здания не отличались от остального города. Разве, что центральный донжон возвышался на несколько этажей вверх. На дворе, разбегались из-под ног куры. По лужам важно шлепали лапами гуси. Норманны заботились о своей скотине, стараясь уберечь ее от холода. Поэтому в холодное время было не удивительно увидеть в доме домашних животных, спокойно обитающих за тонкой стенкой.
  Слуга проводил Павла в небольшую комнату. Сложенные из каменных блоков своды, всегда наводили на него тоску. Будто в пещере находишься. Он присел на кровать, поставив перед собой на пол кожаный мешок. Развязав стягивающую горловину веревку, Павел вытащил сухую одежду. После застигшего в пути ливня, в холодном помещении его немного знобило.
  Переодевшись, Смирнов почувствовал голод. Ведь нормально поесть случилось только перед отплытием. Павел поспешил в трапезную. Там уже собралось порядочное количество народа. За столами, с кружками пива в руках, неспешно беседовали друг с другом ярлы, уже успевшие перекусить.
  Поприветствовав почтенное собрание, Павел устроился за столом. В дальнем углу зала горел очаг. Дым от него поднимался вверх, уходя наружу через духовые окна. Вдоль стола с блюдами, наполненными различной снедью, сновали слуги. Перед Павлом тут же очутилась плошка с похлебкой, блюдо с кусками мяса, запеченной рыбой, сыром и овощами. Пока он ел, ни кто не смел, его отвлечь. Но стоило ему отодвинуть блюда и взяться за кружку с пивом, к нему тут же с расспросами о новостях, штормах и ходящих в народе слухах, пододвинулись соседи. Павел с готовностью отвечал, как мог, сам прислушиваясь к разговорам. Один из них привлек его внимание.
  - Вы слышали,- рассказывал довольно пожилой ярл с седой бородой,- что римский понтифик, вновь объявил крестовый поход. Шведский король и ливонские рыцари готовятся идти на Русь.
  - И не страшно им?- удивился его сосед,- Русь сильна как ни когда. Новый киевский воевода без труда сотрет в порошок этих спесивых рыцарей...
  - Если бы они полагались только на себя,- улыбнулся пожилой ярл,- я бы не дал за их жизни и ломаного гроша. Но я слышал, что понтифик сговорился с ханом Батыем. Тот в обозначенное время начнет свое вторжение в южные границы Руси. Туда князья и направят основные силы. Удар же с севера будет полной неожиданностью. В таких условиях рыцари могут и отхватить жирный кусок.
  - Как бы им не подавиться этим куском,- покачал головой собеседник.
  Но Павел больше не слушал.
  " Вот оно,- мысленно улыбнулся он,- появился шанс сесть на новгородский престол. Силы у него имеются. Средств достаточно. А если и Роалд станет новым конунгом, то и армия будет".
  Сославшись на усталость после долгой дороги, Павел удалился в свою комнату. Завернувшись в шкуру, он уснул...
  
  Глава 5. Избрание нового Конунга.
  
  Роль тинга и публичного одобрения нового короля, было очень важным событием. Процедуру провозглашения и утверждения не мог обойти ни один претендент, кто бы он ни был.
  В церемонном зале, собралась вся прибывшая знать. Для такого случая они вырядились в праздничные наряды.
  Войдя в зал, Павел поежился. Тут было весьма прохладно. Сколько не топили огромные камины, все равно пробирал холод, идущий от пола и стен. Смирнов протиснулся к своему месту возле одного из столбов, подпирающий потолок. По иерархии, оно располагалось довольно высоко. Все же земли Эрика Рыжего были не из последних в государстве.
  В зале шли не прекращающиеся споры. И лишь каким-то чудом они не перерастали в драки. Противников сдерживали лишь суровые законы проведения тинга.
  Претендентов на престол было трое. Каждый из них должен был выйти на небольшой помост и рассказать о себе. Главное в речи, обычно оставлялось для упоминания о воинских достижениях. Ведь норманны жили лишь грабежом, завоеваниями, да изредка наемничеством. При этом, чем бы не занимался воин, он должен был отдавать в казну часть своего дохода.
  Первым вышел один из претендентов. Среднего роста, худощавый, с узкими, заостренными чертами лица, на фоне могучих соотечественников, он выглядел каким-то щуплым. Он долго говорил о богатстве, которое сумел добыть в походах с Хьярвордом Завоевателем. При этом, тему своих ратных подвигах, он искусно обходил. Закончив речь, он отошел в сторону.
  - Йоран, достоин, быть королем!- послышались одинокие возгласы.
  - Нет!- противников оказалось гораздо больше,- он, скорее купец, чем воин! Вспомните, когда он в последний раз сам вел в битву своих воинов! За него это делает хевдинг! Сам же он постоянно пропадает в Новгороде, богатея на торговле!
  Павел с интересом крутил головой. Нет, не бывать Йорану конунгом! Слишком скуп. Мало голосов он купил.
  Следующим стал человек огромного, богатырского роста. Мышцы, под кожаной курткой, бугрились, грозя разорвать верхнюю одежду великана по швам. Его широкое лицо, с выдающимися в стороны скулами, украшали тщательно расчесанные усы и борода, с вплетенными в нее косами. Грива пышных волос, падала на плечи. Щеку рассекал глубокий шрам.
  " Ярл северных земель, Джерард Кровавая секира,- мысленно отметил Павел,- этот кандидат куда опаснее".
  Кому была не известна его сила и доблесть. В бою он всегда идет впереди, внося ужас в ряды врага и предавая уверенность своим воинам. Правда, у него имелся один существенный недостаток: был Джерард слишком независим и с трудом подчинялся командам. Во время общих походов он вел своих воинов отдельно от остальных, и не спешил на помощь, если кто-нибудь попадал в сложное положение. Ему будет трудно управлять целым государством, где, порой необходимо делать уступки.
  Споры, после представления нового кандидата, разгорелись с новой силой. Ярость все больше охватывала сознание варваров. Оппоненты вскакивали со своих мест, хватая друг друга за грудки.
  - Джерард славный воин! Он не раз доказывал это в битвах! Он приведет нас всех к славе!
  - Нет ни каких сомнений,- отвечали другие,- воин он не последний! Но слишком независим и не умеет признавать свои ошибки! Он желает власти, лишь ради самой власти! Но когда человеком движет только тщеславие, а не забота о своем народе, он не способен стать великим!
  - Это, правда!- тут же поддержал хор голосов,- Джерард не соблюдает законы, данные нашими предками! Чтобы стать нашим вождем одной отваги мало! Необходимо душевное устремление! Сперва нужно полюбить не свое тело, а родную землю и людей живущих на ней! И среди нас есть лишь один человек,- это Роалд Справедливый!
  - Роалд! Роалд! Роалд.- толпа начала бесноваться. Люди повскакали со своих мест, бросившись в сторону помоста. Не согласные были моментально оттерты в задние ряды. Их голоса утонули в общем восторженном рёве.
  В окружении своих сторонников Роалд, был едва заметен. Он вскинул вверх руку. Гул моментально стих.
  - Я хочу поблагодарить всех вас, други, за оказанное мне доверие! Я клянусь быть справедливым правителем! Прекратить раз и навсегда вражду между кланами! В единстве наша сила! Мы становимся тем тверже и храбрее, чем жарче и дольше длиться битва. Как бы ни был силен наш враг, он бежит, увидев нашу ярость! С благословения богов, мы раздавим любого врага! Захватим новые земли!
  - Да будет так, как ты сказал! Ни разу, ты не обманул, обещая победу!
  Своды и стены зала задрожали от общего гула десятков голосов.
  Затем все вельможи в едином порыве обнажили мечи. Уткнув острием в пол, они встали на одно колено, поочередно принося клятву в верности. Даже те, кто поддерживал других кандидатов, тоже поклялись новому правителю.
  Вечером состоялся пир, на котором ярлы преподнесли вновь избранному конунгу дары. А еще через несколько дней Роалд отправился в путешествие по своему королевству. В каждом клане созывался свой тинг, где все жители признавали его своим правителем и клялись верности. После этого люди высказывали свои пожелания. Роалд благосклонно выслушивал их, обещая выполнить их.
  Только в начале зимы он вернулся в Бергем, где теперь он обязан был жить со своей семьей...
  
  Глава 6. Сватовство.
  
  Мэгрит взошла на стену замка. Зима в этом году выдалась довольно теплой. Выпавший снег долго не лежал. Все больше вместо белых хлопьев, шел холодный дождь. Девушка выглянула между каменных зубцов, с надеждой всматриваясь в морскую гладь. Вскоре должны были произойти радостные перемены в ее жизни. Она с нетерпением ждала своего замужества. И избранник у нее уже был. Он нравился не только ей. Ее отец также благоволил к этому человеку.
  И вот Мэгрит увидела входящий в фиорд "драккар", с хорошо знакомым изображением резной мордой страшного зверя.
  При виде высаживающихся на берег мужчин в латах и кольчуге, с мечами в ножнах и топорами за поясом, сердце девушки радостно забилось, стремясь выпрыгнуть из груди и птицей полететь навстречу любимому.
  Пока визитеры шли по улицам города, Мэгрит не отрывала взгляд от шествующего впереди коренастого воина. Его волосы, столь не типичные для ее северной родины, развевались на ветру. В его глазах хотелось утонуть. Забыться в крепких, нежных руках.
  Хотя ей и хотелось немедленно бежать к нему навстречу, Мэгрит все же сдержала этот порыв. Как можно спокойнее она спустилась в свои покои.
  Когда Павел, в сопровождении своих спутников, вошел в парадный зал, его уже ждал Роалд вместе со своей супругой. Лагрета была одета в новое платье, бордового шелка с множеством серебряных пуговиц, скрепляющих разрезы, из-под которых выглядывала вышитая рубашка. Павел с достоинством поклонился.
  - Я рад тебя видеть, Федор,- нарушая всякий этикет, Роалд обнял старого друга,- но заметив укор во взгляде супруги, отступил на шаг, придав лицу серьезное выражение.
  - Чем мы обязаны столь нежданному визиту?- голос у него стал холодным, но в глазах играли озорные искорки.
  - Я прибыл для того, чтобы высказать свое глубочайшее почтение великому конунгу и его прекрасной супруге,- вновь поклонился Павел,- Прошу принять от моего клана скромные подношения.
  Смирнов хлопнул в ладоши. В зал внесли сундук наполненный дорогими тканями и несколько ларцов с изящными украшениями. Павел протянул руку. Один из воинов вложил в нее меч, в украшенных драгоценными камнями ножнах.
  - Этот булатный клинок, я хочу преподнести тебе.
  Держа оружие обеими руками, Павел протянул его Роалду. Тот принял меч, выдернул из ножен клинок, пару раз взмахнул им, полюбовался тщательно отполированным и остро отточенным лезвием, после чего вернул его в ножны. Передав подарок подошедшему начальнику охраны.
  - Спасибо за дары,- благодарно кивнул конунг, ты всегда желанный гость в моем доме и можешь пользоваться нашим гостеприимством.
  Он сделал приглашающий жест, но Павел остался стоять на месте.
  - Я бы хотел также поговорить о неком деликатном деле,- слегка покраснев, проговорил он,- оно касается вашей сестры...
  Роалд улыбнулся, намереваясь вновь обнять друга. Но Лагретта осадила его, дернув за рукав. Конунг остановился, а его жена, сделав удивленное лицо, взглянула на Павла. Ее брови изогнулись.
  - Вот как?- сказала она,- какие же дела могут касаться этой юной особы?
  - Я бы хотел...- начал, было, Смирнов, но Роалд остановил его взмахом руки.
  - Негоже говорить о сестре, без ее присутствия,- сказал он,- Эй, Густов!- обратился он к начальнику стражи,- вели позвать Мэгрит!
  Когда за ней пришли, девушка сидела возле камина с книгой в руках. Она безуспешно пыталась читать, но строки так и прыгали в глазах.
  - Леди,- поклонился бородатый страж,- ваш брат просит спуститься вас в зал.
  Мэгрит кивнула. Отложив книгу, она встала. Приподняв полы длинного платья, гордо выпрямив спину, начала спускаться по каменным ступеням.
  - Миссир,- равнодушным голосом произнесла она, войдя в помещение и только мельком взглянув на визитеров. Но от внимания Павла не ускользнул легкий румянец на ее щеках,- вы звали меня?
  - Да,- Роалд обнял сестру за плечи и подвел к своей супруге,- этот молодой человек желает нам всем что-то сказать. И твое присутствие просто необходимо.
  Мэгрит повернулась к Павлу, благосклонно склонив голову, дав знак, что она готова слушать.
  Смирнов откашлялся в кулак, собираясь с мыслями.
  - Я хотел бы просить руки прекрасной Мэгрит.- на одном дыхании выпалил он.
  В груди девушки все сжалось. Она вопросительно взглянула на брата. Тот только развел руками, мол, не мне решать.
  Мэгрит вновь повернулась к Павлу. Она еще пыталась сдерживаться, но радость рвалась наружу. Глаза блестели от счастья.
  - Я согласна!- воскликнула девушка.
  - Вот и ладно!- расхохотался Роалд. Обхватив сестру и своего друга, он прижал их друг к другу.- Я рад, что все сладилось. А то, я думал, что вы ни когда не решитесь!
  - Роалд,- осуждающе покачала головой Лагрета. Но на ее лице давно играла улыбка.
  - Да ладно!- отмахнулся конунг,- оставим эти церемонии! По такому случаю нужно непременно выпить! Свадьбу сыграем через две недели!
  - Куда ты спешишь?- робко попыталась возразить Лагрета.
  - Я сказал через две недели!- Роалд попытался сделать грозное лицо, но ему это плохо удавалось,- и ни каких возражений! Конунг я, в конце концов, или нет! Эй! Кто там есть! Накрывайте столы!
  Вскоре расторопные слуги накрыли длинный стол скатертью. Расставили тарелки, блюда и кубки. Сватовство закончилось, началось празднование помолвки...
  
  Глава 7. Свадьба в норманнском формате.
  
  Подготовка к торжеству началась с самого утра. Задний двор переполняла суета слуг, накрывающих столы, крики встревоженной домашней птицы и скотины.
  Между тем перед воротами собирался свадебный кортеж. Если сказать, что народу собралось много, значит не сказать ни чего. Казалось, что праздновать собирались не только прибывшие представители всех кланов, но и вся столица.
  В толпе преобладали красные, алые, пурпурные, синие, голубые и зеленые цвета. Мужчины щеголяли в нарядных костюмах. Выставляли напоказ расшитые пояса с золотыми пряжками, обереги и вплетенные в косы украшения. Женщины старались удивить, выбрав свои самые красивые наряды. Блистали золотыми подвесками, кольцами, серьгами и браслетами. Украшения переливались всеми цветами драгоценных камней.
  С улицы доносились радостные крики.
  Из замка вышла Мэгрит. Невеста, одетая в специально сшитое свадебное платье, затмевала всех остальных своей красотой. Ее появление было встречено радостным гулом сотен голосов. Немного смущенный Павел, взял свою избранницу за руку, и вместе с ней двинулся к воротам. Разномастная толпа, пропускала молодых, смыкалась за их спинами, следуя за ними к берегу моря.
  Свадебная традиция заключалось в том, что жених с невестой должны были в сопровождении всех желающих, непременно пешком дойти до места заключения их союза. Чем дольше путь, тем дольше будет семейная жизнь.
  Павел с Мэгрит, не торопясь шли по улицам города. Бушующая сзади толпа, а также выстроившиеся по ходу движения горожане, издавали всевозможные громкие звуки. В основном это были крики и песни. Тем самым они старались отогнать от будущей семьи всякие напасти.
  На берегу их уже ждали. Воины, раздетые по пояс, выстроились в две цепочкой, друг напротив друга. Заканчивался своеобразный коридор двумя четверками викингов, державших на плечах щиты. Как только молодые приблизились, воины, находящиеся в цепочке, выкрикнув боевой клич, обнажили мечи, подняв их вверх. Клинки сверкнул в лучах восходящего солнца, опустившись стоящему напротив товарищу на предплечье. Первая пара встала на одно колено, опустив мечи почти до самой земли. Каждая последующая пара приподнимала клинки на расстояние шага, образуя лестницу. Жених с невестой, держась за руки, прошли по этим ступеням, взойдя на щиты, держать которые выпала честь лучшим из лучших. Встав, лицом друг к другу перед лицом богов и собравшихся свидетелей, молодые принесли клятву любви и верности. Когда торжественные слова стихли двое воинов, на кончиках мечей, преподнесли им кольца, которыми они обменялись. По тем же ступеням, теперь уже муж и жена, спустились на землю.
  Далее Павла ожидало новое испытание. По древнему обычаю, он подхватил на руки молодую супругу и под одобрительные крики понес ее к замку. За весь не близкий путь, новоиспеченный муж ни разу не споткнулся. Это свидетельствовало о том, что жизнь семьи будет спокойной и благополучной. Мэгрит, прижимаясь всем телом к Павлу, перебирала пальцами его волосы, находясь в счастливом полузабытье. В эти минут, весь мир перестал для нее существовать. Очнулась она, когда муж внес ее в ворота замка. Продолжая держать жену на руках, Павел пересек двор и вошел в торжественно украшенный зал. Толпа вокруг ликовала, потрясая оружием. Однако без происшествий не обошлось. В тот момент, когда молодой супруг переступил порог замка, отвлекшись на то, чтобы случайно не задеть супругой о косяк, какой-то ловкач, успел сдернуть с ее ноги туфлю. Вначале этого ни кто не заметил. Но когда Павел поставил Мэгрит на пол, она забавно запрыгала на одной ножке.
  - А туфелька-то, у нас!- раздались радостные возгласы,- хотите получить ее назад, давайте выкуп!
  - Мне для своей любимой ни чего не жаль!
  Павел отцепил от пояса туго набитый кошель, ослабил завязки, высыпал на ладонь горсть желтых круглишков и швырнул их в толпу. Монеты со звоном раскатились по полу.
  Толпа восторженно загудела. Туфля пошла по рукам, вернувшись к своей хозяйке.
  Гости стали рассаживаться. Их оказалось больше, чем предполагалось. Проблему решили быстро. Принесли дополнительные столы, которые тут же были накрыты расторопными слугами всем необходимым.
  Рассевшись по своим местам, гости тут же принялись уничтожать угощения. Создавалось впечатление, что они специально голодали не меньше недели. Но быстрее всего исчезало вино. Слуги сбились с ног, внося все новые бочки, наполняя кувшины, разливая по стремительно пустеющим кубкам и чашам.
  Молодые сидели на почетных местах. Им дозволялось, мало есть, и немного пить. Впереди их ждала первая брачная ночь.
  После нескольких тостов в честь молодоженов, началось самое настоящее веселье. Кто-то о чем-то спорил. Кто-то громогласно похвалялся своими ратными подвигами. Кто-то орал во все глотку песни.
  - Ха!- Павел почувствовал сильный удар по плечу. Он поднял голову. Оказалось, что это Торблен, просто опустил на него свою огромную руку. Его пьяная физиономия светилась широкой улыбкой,- а я говорю, что наш ярл, самый сильный кулачный боец! Он может одним ударом опрокинуть любого! Не глядите, что он телом щупловат! Силы в нем как у Тора! Ну что! Есть среди вас смельчаки?!
  - Я готов!
  - Нет, я поспорю с ним силой и ловкостью!
  Количество желающих росло с геометрической прогрессией. Между столами стало тесно от желающих. Все претенденты отличались не дюжей силой и впечатляющими размерами.
  Отказываться было поздно. Позора не оберешься. Павел нехотя поднялся.
  - Ну, спасибо тебе Торблен,- он с укором взглянул на улыбающегося великана,- удружил. Так я и свадебного ложа не доберусь.
  - Не бойся,- подтолкнул его Торблен,- если потребуется, я тебя сам в спальню отнесу. Вот ты, Вистас,- он указал пальцем на самого могучего воина. Тебе не было до сего дня равных в кулачном бою. Попробуй свалить нашего ярла!
  Чернобородый великан расправил свои плечи, выходя вперед. Рядом с ним даже Торблен уступал в размерах. Что уж говорить о Павле, который ростом доходил ему до подбородка.
  Взревев, словно медведь, Вистас первым пошел в атаку.
  Удар! Еще удар! Его огромные кулаки мелькали, словно крылья мельницы в ветреную погоду, рассекая пустой воздух. Павел легко уходил от противника, то отклоняясь, то подныривая под руку. Схлопотать, вот такой кувалдой, ему совсем не улыбалось.
  - Да где же ты?- нанеся очередной удар, Вистас закрутился на месте, ища взглядом юркого бойца. Воспользовавшись этим, Павел вспрыгнул на скамью, ни сколько не заботясь о сидящих там зрителях. Оттолкнулся от чьего-то колена, высоко выпрыгнул и в полете со всех сил обрушил свой кулак в лицо бородатого великана. Такой удар ни когда не подводил, сбивая с ног любого противника. Однако Вистас лишь отступил на пару шагов. Потряс головой. Несколько раз стукнул себя ладонями по лбу и вискам. Было, затуманившийся взгляд вновь прояснился. Озираясь по сторонам, Павел попятился. Отступать было не куда. Сзади подпирали скамьи с веселящимися гостями. Спереди на него, раскинув в стороны руки, надвигалась гигантская туша.
  " Ну, вот и все,- мелькнула в голове Смирнова паническая мысль,- не видать мне сегодня нежного тела молодой жены"...
  Однако Вистас лишь расхохотался. Он сгреб Павла, сдавив в своих объятиях с такой силой, что затрещали кости.
  - А ты молодец!- воскликнул он, отпуская задыхающегося от проявления таких чувств Павла,- Еще ни кому не удавалось заставить мои мозги так гудеть! Давай те же выпьем за настоящего воина!
  Он одной рукой подхватил бочонок с вином. Без труда подкинул его вверх. Поймал. Зубами выдернул пробку и, опрокинув над разинутым ртом, стал жадно пить, обливая все тело золотистыми струями.
  Наблюдая за схваткой, Мэгрит задорно смеялась, хлопала в ладоши, всячески поддерживая мужа. Когда он одержал победу, ее глаза счастливо заблестели. Ведь ее избранник перед всеми показал, что он истинный воин. В этот момент она почувствовала какое-то движение под столом. Мэгрит подняла край скатерти. Ее взгляд уперся в бородатое лицо Ингемара. Пока Торблен отвлекал молодожена, его брат, пробравшись под столом, неуклюже пытался украсть у нее подвязку. Мэгрит задорно рассмеялась, приподняла подол платья и вытянула вперед свою изящную ножку. Ингемару, наконец, удалось справиться с подвязкой. Он снял аксессуар. Забыв, о том, где он находиться, здоровяк, вскочил. Стол, под которым он находился, буквально взлетел вверх и перевернулся. Во все стороны полетели кубки с вином, блюда с салатами, пироги, куски жареного мяса, обливая и осыпая гостей. Но это лишь вызвало у всех дикий восторг. Сам же похититель, словно мальчишка, подпрыгивая на каждом шагу и размахивая куском кружевной ткани, бросился к выходу.
  - Украл! Украл!- Выкуп мой!- раздавался его счастливый голос уже где-то в коридорах.
  Павел понял, что его опять развели. Но делать было не чего. За возврат детали одежды жены, ему пришлось отдать свой нож, с резной рукоятью из моржового клыка.
  Стол поставили на место, накрыв скатертью и заставив новыми блюдами.
  
  Глава 8. Первая брачная ночь.
  
  Пир шел своим чередом. Поочередно гости вставали с места, произносили тосты в адрес молодых. Павлу желали дальних походов, побед в битвах. Для Мэгрит достались пожелания любить своего мужа, ждать его и рожать здоровых детей.
  Разгоряченные спиртным гости, растащили столы, освободив центр зала для танцев. Мужчины и женщины разошлись в разные стороны, встав друг напротив друга. Под звуки музыки они стали сходиться, сопровождая сближение определенными движениями рук, ног и головы, в такт мелодии. Затем находившиеся лицом друг к другу мужчины и женщины сформировали пары. Взявшись за руки, они уже вместе продолжили танец. На что он был похож? Павлу было трудно сказать. Какая-то жуткая смесь русских народных и скандинавских плясок. Пары распадались, собираясь вновь в новом составе. Ритм был такой, что принявший участие Павел, вдруг понял, что его возможности отнюдь не безграничны. Он, конечно, держался, сколько мог, но танец казалось, был бесконечным. Выдохшись окончательно, Павел отошел к стене и, тяжело дыша, плюхнулся на скамью. Его раскрасневшаяся молодая супруга, продолжала выплясывать вместе со всеми. Смирнов некоторое время любовался ей, а затем, потеряв из вида среди мелькающих пар, потянулся к кувшину с квасом.
  - Устал дорогой?- Павел чуть не поперхнулся. Настолько неожиданным оказалось появление Мэгрит. Она, видимо ни сколько не устав, встала напротив него, продолжая приплясывать.
  - Непривычен я к такому веселью,- пожаловался Смирнов,- драться могу без остановки часами, а вот ваши танцы, меня сильно вымотали. Мне бы прилечь...
  - Ну, так пойдем,- Мэгрит схватила мужа за руку, потянув за собой,- но отдыхать я тебе все равно не дам.
  Повинуясь многообещающему призыву, Павел поднялся, чуть ли не бегом пересек зал. Но возле лестницы резко остановился. От неожиданности Мэгрит, чуть не упала. Она повернулась, вопросительно взглянув на мужа. Но тот, притянул ее к себе, подхватил на руки и бережно понес наверх. Супруга прижалась всем телом, прильнув к губам страстным поцелуем.
  Никто не обратил внимания на исчезновение молодых. Веселье продолжалось.
  В опочивальне было тепло. Горели ароматизированные свечи. Потрескивал в камине огонь. В соседней, совсем небольшой комнате, посредине стояла огромная бочка с горячей водой. Павел поднес супругу к ней, поставив на пол.
  - Ты когда-нибудь была с мужчиной?- Смирнов, чувствуя ее легкую растерянность.
  - Нет,- опустила глаза Мэгрит, но тут же вновь взглянула в лицо мужа,- но я видела, как этим занимаются слуги.
  - Ну, это не совсем одно, и тоже,- усмехнулся Павел, - не бойся, я помогу тебе.
  Ему не впервой приходилось иметь дело с девственницами. И все они оставались им довольными.
  Павел приподнял лицо жены, коснулся губами ее глаз, носа, краешка губ и стал целовать шею, при этом довольно ловко развязывая шнуровку платья. Когда завязки ослабли, его руки заскользили по ее плечам. Невесомая ткань упала к ее ногам. Подхватив Мэгрит на руки, он осторожно опустил ее в наполненную до краев бочку. Вода с плеском выплеснулась на пол. Девушка окунулась с головой. Вынырнула и, облокотившись на край, стала наблюдать как Павел, то и дело, путаясь, срывает с себя одежду. Раздевшись, он присоединился к супруге. От прикосновений к обнаженному женскому телу, его, и без того возбужденное естество, стало твердым как камень. Взяв мягкую, намыленную губку Павел стал нежно мыть плечи и грудь, своей супруги. Мэгрит застонала, откинув назад голову и закрыв глаза. Стараясь возбудить жену, Павел распалился до такой степени, что еле сдерживался, чтобы немедля не овладеть ею. Мэгрит почувствовала прикосновение возбужденного мужского естества, засмеялась, вывернулась из его объятий, выпрыгнула из бочки и, топая по полу мокрыми ногами, побежала к ложу. Павел догнал ее возле самой кровати, развернул к себе лицом, повалив на мягкие шкуры.
  - Расслабься,- обожгло дыхание мужа, ее ухо,- я хочу, чтобы ты в первый же раз получила удовольствие...
  Мэгрит почувствовала, как его сильные руки нежно скользят по ее обнаженному телу. Он погладил ее упругие груди, слегка коснувшись пальцами сосков, от чего они мгновенно затвердели. Павел погладил ее живот, обхватил и сжал бедра. Мэгрит часто задышала, закрыла глаза, дозволяя делать с собой все, что ему вздумается. Она почувствовала, как ее душа взлетает в небеса, чтобы не отпускать ее, Мэгрит подалась верх всем телом. Павел навис над ней. Его губы поочередно обхватили ее соски. Язык стал дразнить их круговыми движениями. Тело Мэгрит сотрясала ранее не изведанное блаженство. Она обхватила ягодицы мужа своими ногами, почувствовав, как что-то твердое входит в нее. Резкая боль заставила Мэгрит вскрикнуть. Однако с каждым новым движением, боль проходила, уступая место несказанному удовольствию. Новый толчок приносил новое наслаждение. Она стала подстраиваться, двигаясь с ним в одном ритме. Голову моментально заволок сладострастный туман.
  - Милый,- застонала Мэгрит,- прошу тебя! Не останавливайся!
  И вдруг взрыв экстаза сотряс ее тело. Павел сделал еще несколько толчков, после чего застонав, упал на ее тело.
  Некоторое время они лежали, ощущая неимоверное наслаждение. Затем Павел перекатился на спину, дав возможность жене подняться. Мэгрит вышла в соседнюю комнату, забравшись в теплую воду. Омывшись, она вернулась назад, застав мужа, сидящим напротив камина в кресле с кубком вина в руках. Мэгрит подошла к нему, взяла из его рук чашу, поднесла к губам, сделала несколько глотков, после чего призывно облизнув губы, облила вином свои груди.
  - Это действительно, не то, что наблюдать,- произнесла она,- гораздо лучше... Не желаешь испить вина с моего тела.
  Павел притянул ее к себе, принявшись слизывать сладкие капли, лаская при этом соски, живот, спускаясь все ниже пока не достиг нижних мягких волос и нежной плоти. Чувствуя, как новая волна накатывается на нее, Мэгрит оторвала голову мужа от своего тела, опустилась перед ним на колени. Обхватив губами головку члена, она принялась ласкать ее своим языком, чувствуя, как его крайняя плоть твердеет. Поняв, что он вновь готов, она встала, перекинула ногу через бедро Павла и села сверху, позволяя войти в себя. Затем она стала слегка покачиваться. Будто опытная наездница Мэгрит приподнялась, опустилась, заставляя мужа стонать от удовольствия. Сама она чувствовала, как блаженство вновь охватывает все ее существо.
  Получив удовольствие от первой близости, Мэгрит с головой окунулась в водоворот плотских утех, не дав до самого утра отдыха своему мужу. Впрочем, он был совсем не против...
  
  Глава 9. Через Балтийское море.
  
  Все мрачнее и ниже тучи опускаются над морем,
  И поют, и рвутся волны, к высоте навстречу грому!
  Гром грохочет! В пене гнева стонут волны, с ветром споря!
  Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким,
  И бросает их с размаха в дикой злобе на "драккары",
  Разбивая в пыль и брызги, изумрудные громады!
  В гневе грома,- чуткий демон,- он давно усталость слышит!
  Ветер воет, гром грохочет!
  Синим пламенем пылают стаи туч над бездной моря!
  Море ловит стрелы молний и в своей пучине гасит,
  Точно огненные змеи, воют в море, исчезая, отражения этих молний!
  Буря! Все сильнее грянет буря!
  Облокотившись на борт трюма, Павел, чтобы хоть чем-то развлечься от вынужденного безделья, цитировал еще не написанные строки Максима Горького, слегка переделав их для сложившейся ситуации.
  Три дня минуло с того момента, как пять больших боевых норманнских судов покинули родные берега. Их чрева вмещали без малого тысячу воинов, с полным снаряжением и припасами. Роалд сдержал свое слово, передав Павлу, по сути, целую армию. Теперь только он, как все полагали, наследный русский княжич, решал, как использовать такую силу для восхождения на Новгородский престол. А подумать было о чем. Александр вряд ли согласиться уступить власть. Радовало одно. Момент был выбран удачный. Именно в эти дни Новгородский князь со всей дружиной и ополчением выступил навстречу объединенной армии шведского короля и ливонских рыцарей.
  Балтийское море, хоть по сравнению с другими и мелкое, но и тут случаются бури. Именно в одну из них и угодил экспедиционный корпус. Шторм, примерно в пять балов, на самом деле не такой и опасный. Но и при нем, хрупкие перед стихией посудины, взмывали на высоту примерно в десять метров и тут же скользили вниз. Паруса были скручены, мачты сняты и надежно укреплены возле борта. Гребные порты и люки тщательно задраены. Лишь несколько человек находились на палубе, удерживая ладьи лагом по волне.
  - Как ты красиво говоришь,- Мэгрит прижалась всем телом к мужу. Павел обнял ее, погладив по волосам.
  Перед самым отходом из Бергена, любимая супруга, вдруг появилась в порту. Облаченная в кожаный доспех, усиленный металлическими пластинами и бляхами, вооруженная мечом и круглым щитом, она выглядела словно спустившаяся из дворца Одина, валькирия. Павел попытался урезонить супругу, однако она безапелляционно заявила:
  - Я твоя жена, и должна сопровождать тебя повсюду. А то знаю я вас! Только лишь за порог, а все мысли о девках, которых в дальних землях ой как много! А я не желаю делить тебя ни с кем!
  Ну что, тут скажешь.
  - Милый,- Мэгрит потерлась носом о подбородок мужа,- ты сам придумал эту песнь бури?
  - Да,- кивнул Павел, ни сколько не стыдясь плагиата. Ведь великий русский писатель еще не родился. Да и напишет ли он эти бессмертные строки. История уже начала меняться,- что-то вдруг навеяло...
  - Ты у меня такой талантливый,- улыбнулась молодая женщина,- А почитай еще что-нибудь,- попросила она, удобно устроив голову на плече мужа.
  - Я видел деву на скале, с косою белой над волнами,
  Когда бушуя в бурой мгле, играет море с берегами,
  Когда луч солнца озарял, ее всечасно блеском алым,
  И ветер бился и играл с ее летучим покрывалом.
  Прекрасно море в бурой мгле, и небо в блеске без лазури,
  Но верь мне: дева на скале,
  Прекрасней мне, небес и бури!
  Мэгрит отстранилась от Павла, глядя на него широко раскрытыми глазами, полными слез.
  - Почему ты никогда до этого мне не говорил таких прекрасных слов?- она стукнула его кулачком по груди.
  - Раньше я не знал тебя так хорошо как сейчас,- Павел вновь прижал супругу к себе.
  Морская вода, все же находила щели. Просачиваясь через них, она обдавала брызгами сидящих в тесноте людей. Ладью раскачивало, словно на качелях. Судно, то взлетало над пучиной, взбираясь на гребень. А затем проваливалось вниз к подножию, чтобы вновь оказаться над волнами. Почти сутки прошли в постоянной борьбе с бортовой и килевой качкой.
  Наутро следующего дня, морские боги, наконец, смилостивились. Качка уменьшилась, а середине дня совсем прекратилась.
  Соскучившиеся по свежему воздуху люди, откупорили люки, начав выбираться наружу. Диск солнца едва пробивался сквозь пелену серых туч, над темными водами Балтики. За бортом перекатывались, увенчанные белыми шапками гребни. Теперь, усмирившись, они перестали выглядеть устрашающе.
  Поднявшись одним из первых на палубу, Павел огляделся. В белесой туманной дымке он смог рассмотреть покачивающихся на волнах два далеких силуэта. Остальных судов видно не было. Но норманны были опытными мореплавателями и хорошо знали путь. Поэтому, если ни чего не случилось, то кормчие приведут их к месту встречи.
  Вскоре тучи разошлись, и море успокоилось окончательно. Воздух стал прозрачным, как это всегда происходит после продолжительного шторма. В небе проносили чайки, оглашая пространство своими гортанными криками. На горизонте четко вырисовывалась береговая линия.
  - Где мы?- поинтересовался Павел у седовласого, но еще крепкого телом воина.
  Тот приложил ладонь колбу, некоторое время всматривался в очертание берега, и только после этого ответил:
  - Нет, господин. Боги милостивы! Мы уже вошли в залив. Скоро увидим Новгородскую землю.
  Павел кивнул. Улыбнувшись, он наблюдал за тем, как Мэкрит встав на носу "драккара", закрыла глаза, расставила в стороны руки, подставив лицо солнцу.
  Удача, пока, сопутствовала ему...
  
   Глава 10. Ладога.
  
  Попутный ветер наполнял паруса. После шторма, разметавшего суда, собраться вместе суждено было всего четырем. Судьба пятого, вместе со всем экипажем оставалась неизвестной. Ходили слухи, что кто-то из экипажа видел, как последний "драккар" постигла катастрофа. Рулевой не справился, и волна ударила в борт, перевернув судно. Если так, то весь экипаж неминуемо погиб.
  Оставшиеся ладьи стремительно рассекали спокойные воды залива. Соленая вода постепенно становилась пресной, хотя и смешиваясь с водами Балтики, еще оставалось горьковатой на вкус.
  Два дня они шли вдоль пустынных берегов, заходя в проливы и бухты для ночлега. Вокруг не было заметно присутствия человека. Иногда вставшие на отдых путешественники находили следы стоянок, возможно рыбаков, а возможно и охотников, забредших по какой-то надобности на берег.
  Несколько раз на горизонте появлялись паруса, идущих в караванах судов. Но заметив на горизонте хищные силуэты "драккаров", они старались побыстрее исчезнуть.
  Норманны держали курс к устью реки, которые Русы, называли Невой. Она соединяла залив с Ладожским озером.
  Войдя в русло реки, приняли на борт ожидающих их кормчих из местных жителей. Команда взялась за весла. Путь среди многочисленных островов был слишком опасным. Берега вокруг заросли лесом. Деревья подступали к самому берегу. Скорее всего, и дорог в этакой-то чащобе не было совсем. Однако проводники хорошо знали русло, и пройти опасный участок удалось без происшествий. Лишь однажды замыкающая ладья чуть не налетела на поднявшийся со дна топляк. Впередсмотрящий вовремя заметил опасность. Рулевой повернул весло. Но столкновения избежать не удалось. Бревно слегка повредило борт. Пришлось задержаться почти на сутки, пока не заделали трещину.
  В Ладожское озеро прибыли в наиболее благоприятное для плавания время. Погода стояла ясная, и меняться не собиралась. Западный ветер наполнял паруса, давая экипажам возможность отдохнуть.
  Однако Ладога не предсказуема. В одном месте могло быть спокойно, а в другом, ближе к середине, внезапно могло возникнуть весьма значительное волнение. Случалось, что направление ветра и волн были противоположны друг другу. Но местные кормчие хорошо знали крутой нрав северного озера. Они вели суда под прикрытием берега, где плавание было вполне безопасно из-за больших глубин и отсутствия подводных гряд.
  Миновав один из проливов между островами вовнутрь шхерного района, длительное время шли, стараясь не выходить в открытые воды Ладоги. Вскоре "драккары" уже входили в устье Волхова.
  Насколько помнил Павел из курса средней школы, эта река вытекала из озера Ильмень, что находиться в восьми верстах выше Новгорода, и несла свои воды в Ладожское озеро. Идти приходилось против течения. Поэтому гребцы менялись довольно часто. Павлу тоже пришлось помахать тяжелым веслом, от чего плечи и руки сильно ломило.
  Примерно через пару верст начались пороги. Стремительный поток перекатывался через камни и между ними, бурля в водоворотах. Пришлось пристать к наиболее спокойному берегу. Однако тут было слишком мелко. Чтобы поднять осадку, ладьи разгрузили и перетащили их вдоль береговой линии. Вещи перенесли на собственных плечах.
  Дальнейший путь стал более легким. Течение успокоилось. Теперь гребцам стало грести проще. Не останавливаясь, миновали сильную крепость, которую кормчие назвали Старой Ладогой. Наблюдатели на деревянных башнях, завидев неизвестные суда с хищно разинутыми пастями деревянных фигур и бортами закрытыми круглыми щитами, забили в набат. Навстречу пришельцам, из ворот крепости выехали вооруженные отряд. Ратники сопроводили ладьи до городской границы. Затем, поняв, что приставать к берегу, они не намерены, развернулись, вернувшись назад. Но Павел не сомневался, что местный посадник непременно направит гонцов в Новгород. Однако кормчие сообщили, что волноваться не стоит, ладьи дойдут гораздо раньше.
  Поднявшись выше по течению, драккары внезапно свернули вправо. То была Тигода, левый приток Волхова. Почти сразу же Павел увидел расчищенный от деревьев большой участок с песчаным пляжем. Его огораживал небольшой вал с высоким тыном из заостренных бревен. Две сторожевые башни, обращенные к реке, возвышались над стеной.
   Ладьи уткнулись днищем в песок. Измученные продолжительным плаванием воины стали выпрыгивать на берег.
  Тяжелые дубовые ворота были открыты. Но по бокам стояли два стражника. В руках они держали тяжелые копья с широкими наконечниками. Из-за пояса торчали топоры.
  - Что это за городище?- поинтересовался Павел. Он остановился на песке. Заложив пальцы за пояс, Смирнов с интересом взирал, на неизвестно, откуда взявшееся среди леса, селение. Судя по еще не потемневшим от времени, свежим спилам на бревнах, выстроено оно было совсем недавно.
  - Еще не придумали,- ответил старший кормчий, которого остальные называли, Левшой,- строили мы его как раз к вашему прибытию.
  Ничего еще не понимая, Павел не спеша направился к воротам, возле которых остался лишь один стражник. Когда он почти достиг входа, навстречу вышло несколько человек. Идущего впереди он узнал сразу. Это был Вигдес, которого Смирнов отправил в Новгород загодя, под видом купца, разузнать обстановку и подготовиться к встрече. Остальных он не знал.
  - Добро пожаловать,- широкое лицо Вигдеса, расплылось в улыбке,- как добрались?
  - По пути попали в шторм,- ответил на приветствие Павел,- потери одну ладью со всем экипажем.
  - Бывает,- покачал головой норманн,- зато остальные дошли. А это,- он обернулся к своим спутникам,- новгородские мужи, решившие помочь нам в благородном деле. Ну, проходите.
  Павел первым вошел в ворота. Городище представляло собой несколько рубленых домов и землянок, закрытых сверху бревнами и засыпанных землей. Дом, в который Вигдес привел Павла и его жену, был самым большим. Он был наполнен грубо сработанной утварью и разделен на две половины. Оконные проемы были затянуты бычьими пузырями. В одной половине стоял массивный стол. Вдоль него располагались длинные скамьи. На стенах красовалось множество полок с расставленной на них глиняной посудой. Котел для варки был, скорее всего, из бронзы. В нем весело побулькивала какая-то похлебка.
  - Кто же населяет это городище?- спросил Павел, осматривая большую горницу.
  - Староверы,- ответил Вигдес,- они не желают принимать новую веру, и быть под властью князя не хотят. Многих из них выловили, да в поруб кинули, пока не одумаются. А этих я нашел, да подальше увел. Здесь их князь пока не достанет. Они и городище построили. Староста вот, - он указал на степенного, еще не старого, мужика в простой холщовой рубахе, подпоясанной веревкой,- звать его Бояном. То жена его Мирослава.
  Стоящая возле мужа миловидная, чуть полноватая женщина, лет сорока, низко поклонилась
  - А мы тут зачем?
  - Так,- погладил бороду Вигдес,- я думаю, что не надо тебе идти в Новгород со всеми воинами. Могут подумать, что мы хотим Новгород силою взять. Князя ныне в городе нет. Как ты и говорил, он со всей дружиною, да ополчением на границу отправился. Шведов да ливонцев встречать. Почитай все верные бояре с ним ушли. Остались лишь сомневающиеся. Нужно вече собирать. А подкупленные мною людишки, и так тебя поддержат. Думаю, одной ладьи будет достаточно. Остальные пусть пока тут побудут. А как все сладится, можно и их в Новгород перевести.
  - Ладно, придумал,- согласился Павел,- надобно наказать, чтобы наши воины, местных не забежали.
  - Устроим,- кивнул Вигдес.
  Да что же вы стоите, гости дорогие,- подождав, пока предводители закончат говорить на незнакомом языке, сказал Баян,- прошу к столу.
  Павла и Мэгрит усадили на почетное место. Хозяйка с дочерьми засуетились, выставляя на стол угощение. Оно не отличалось большим разнообразием. Была здесь каша с мясом, рыба, различная дичина.
  Поев, Павел отправился спать. Мэгрит, так же как и он устала от долгого путешествия. Так, что Павлу удалось хорошо отдохнуть.
  На следующий день в путь отправился лишь одна ладья.
  И вот из-за очередного поворота реки показался Великий Новгород. На огромном пространстве, по обоим берегам Волхова, раскинулся величественный город. Правая сторона, окруженная земляными валами с бревенчатыми стенами острога, огораживающими посады, была превращена в остров. По всему периметру был прорыт широкий ров, замыкающийся кольцом с рекой. В нем, свободно расходились бортами две ладьи. В легкой дымке виднелись грозные белокаменные стены детинца. Повсюду, куда не падал взор, возвышались над строениями кресты многочисленных церквей и монастырей. Поблескивали на солнце золотые купола Святой Софии. На другой стороне, за высокой стеной, располагался торг, да Антониев монастырь. Два берега соединял деревянный широкий мост, поднятый над водой на мощных сваях. Дорога упиралась в стоящие друг напротив друга воротные башни. Со стороны, где располагался торг и множество складов, находился порт, с длинными причалами. Сделав крутой поворот, норманнская ладья коснулась просмоленных досок пристани...
  
  Глава 11. Боярин Твердислав.
  
  "Вот и наступили темные времена.- Твердислав Анциферович, боярин знатного Новгородского рода, мерил шагами светлую горницу своего терема".
   Ни чего не было ему в радость. Ни заморские вина, ни самые изысканные яства, ни несметные богатства. Даже солнечный день казался тусклым. А чего радоваться, коли вскоре он может лишиться всего. И бог с ним с добром! Оно, как всем известно, дело наживное. Но вот лишиться головы ему совсем не хотелось. И дернул его черт...
  Твердислав вздрогнул, от упоминания нечистого. Повернулся, и размашисто перекрестился на висящую в "красном углу" икону.
  ... Посетить это тайное собрание, где Велес Родомирский, подбивал бояр на открытый бунт против князя. Хотел передать он Новгород под руку шведского короля Казимира. Многие, устав от произвола Александра, согласились с ним. И где они теперь? Сам Радомирский бесследно исчез. И Твердислав, почему-то догадывался, что он вовсе не сбежал. Его имущество тут же описали, а семью выслали в самые захудалые уголки новгородских земель. По городу прокатилась череда арестов. Посадник будто знал наверняка, кого нужно хватать. А бояре, что? Слабые они духом. Пока на свободе, да в силе, гонору хоть отбавляй. А стоит попасть в поруб, да предстать перед палачом, вся спесивость вмиг улетучивалась. Чтобы вымолить прощения или хотя бы не дать терзать тело пытками, они готовы указать на любого. И пусть сам Твердислав открыто ни как не поддерживал бунтовщиков, но в мыслях был с ними солидарен. Слишком молодой князь прижал знатное боярство и купечество. Отобрал у них почти все вольности, данные его великим, прадедом Рюриком. Требовал все больше и больше. Вот теперь придется расплачиваться. Ждать оставалось не долго. Прибывшие гонцы возвестили о том, что Александр со своей дружиной и южной ратью, наголову разбил и жадных шведов, и спесивых рыцарей. Вот вернется он и не миновать беды.
  Тяжелые дубовые ворота были открыты, но в них стояли два стража и длинных белых рубахах и штанах по щиколотку. В руках у них были железные топоры изогнутой формы, насаженные на длинные деревянные топорища.
  Тяжелые дубовые ворота были открыты, но в них стояли два стража и длинных белых рубахах и штанах по щиколотку. В руках у них были железные топоры изогнутой формы, насаженные на длинные деревянные топорища.
  Твердислав опустился на колени перед святым образом.
  - Господи!- воззвал он к богу,- яви чудо! Не дай погибнуть безвинно рабу твоему верному!
  Только боярин завершил молитву во славу создателя, как дверь горницы распахнулась. В помещение ворвался приказчик. Увидев хозяина за молитвой, он тут же бухнулся на колени, осенив себя крестным знамением.
  - Что еще приключилась, Млад?- Твердислав, кряхтя, поднялся. Посмотрел на свои колени. Отряхнул штаны.
  "Холопы совсем расслабились,- мелькнула у него в голове хозяйская мысль,- пыль везде! Горница совсем не убирается..."
  - Дозволь слово молвить!- приказчик стукнулся лбом о пол и пополз на коленях к хозяину.
  - Говори уже,- сморщился Твердислав.
  - Мужики с торга вернулись,- затараторил Млад,- так сказывали они, что в порт, давеча, ладья норманнская вошла!
  - Ну и что,- отмахнулся боярин,- мало ли купцов свой товар везут, да ратных людей прибывают на службу проситься...
  - А еще,- приказчик понизил голос почти до шепота,- сказывали мужики, что на ладье той княжич Федор прибыл... И норманны с ним, не менее полутора сотен...
  - Брешешь!- Подался вперед Твердислав.
  - Вот тебе истинный крест,- перекрестился Млад,- сам я его конечно не видал. Но мужики сказывали, он и есть! Многих он в лицо узнал, да по имени назвал! О таких давних событиях ведает, что прознать про них, не видя самому, и невозможно вовсе!
  - Вот оно как?- в задумчивости проговорил боярин, опустившись на лавку возле окна.- А ведь всех оповестили, что помер он от болезни неведомой. Потому и хоронили в гробу закрытом, чтобы людей не пугать. Да и случилось несчастье сие, как раз накануне свадьбы, когда на престол новгородский взойти должен был...
  - Вот и я подумал,- доверительно прошептал Млад,- неспроста все это...
  - А тебе смерд, думать не положено!- стукнул кулаком Твердислав по подоконнику,- Твое дело молчать, да волю мою исполнять! Где сейчас он?!
  - Так ведомо на постоялый двор подался,- пожал плечами приказчик,- куда же ему еще деваться.
  - Негоже знатному гостю в грязных полатях обитать. Ты вот, что...- Твердислав поднялся, приобнял слугу за плечи, наклонившись к самому его уху,- вели... Нет, лучше сам отправляйся на постоялый двор и передай княжичу, что дескать боярин Твердислав кланяется ему и просит прибыть к нему. Тут, мол, ждет его и стол и дом...
  Млад, понимающе закивал.
  - Все исполню, батюшка.
  Пятясь задом, он дошел до двери. Переступив порог, развернулся, исчезнув в коридоре.
  - Да не пешком иди!- крикнул ему вслед Твердислав,- а коней вели привести!
  Вернувшись к окну, он распахнул резные створки, вздохнув полной грудью свежий воздух.
  " Неисповедимы пути господни,- перекрестился боярин,- и велики чудеса твои... Сдается мне,- в задумчивости погладил свою бороду Твердислав,- что чья-то воля спасла Федора от смерти. А князя Ярослава, видимо, намерено ввели в заблуждение. И не сам ли Александр, за этим стоит? Ведь именно ему была выгодна смерть брата. А теперь значит, Федор вернулся и не один. Варягов с собой привел. Хочет видимо вернуть себе власть и посчитаться за честь поруганную. Тут есть о чем подумать. Не прогадать бы. За Александром сейчас сила. У него верная дружина и поддержка южных княжеств. Зато за Федором варяги стоят. И, правда, русская тоже с ним. Власть ему волею отца достаться должна была. Если поддержит его люд новгородский, то Александр и сделать ничего не сможет! Уступить ему придется власть-то. И терять-то мне, по сути, и нечего. Все едино плаха светит. А вот если помочь Федору вернуть престол, то он по гроб жизни обязан будет. А ладно,- махнул рукой Твердислав,- двум смертям не бывать, а одной не миновать! Надобно рискнуть!..
  
  Глава 12. Самозванец.
  
  Вскоре у ворот боярской усадьбы появилось несколько всадников.
  Первым во двор въехал Млад. Передав коня слуге, он подбежал к, вышедшему встречать гостей, Твердиславу. Опираясь на высокий посох, боярин с интересом взирал на прибывших. Впереди нам белом коне гордо восседал статный молодой мужчина, лет двадцати-двух, двадцати-трех. Узкое лицо со строгими чертами. Широкие плечи. Сильные руки, сжимающие повод. Все выдавало в нем опытного воина. Облачен гость был в сияющую на солнце чешуйчатую броню. Кожаные штаны были заправлены в высокие сапоги. С левого бока висели ножны с мечом. За поясом виднелся кинжал с простой костяной рукоятью в виде головы козла с опущенными вниз рогами. Ни каких излишеств на нем не имелось...
  По правую руку от него на серой, в яблоках, кобыле гарцевала юная дева. Ее одежда так же не отличалась изысканностью. Кожаная куртка, обшитая металлическими пластинами. Такие же, как и, у ее спутника, штаны, заправленные в сапоги отороченные мехом. На голове шлем, из-под которого выбивались пряди белых, как снег, волос. У пояса меч, но шире и короче чем у мужчин. За спиной виднелся колчан со стрелами. Сам лук был воткнут в чехол, прикрепленный к седлу. Кроме витиеватых серег, похожих на голову какого-то животного с изумрудами вместо глаз, ни каких украшений у нее не было.
  За ними возвышались пять воинов. В них без труда узнавались норманнские наемники. Их мощные тела защищали кольчуги с коротким рукавом. На головах рогатые шлемы. У одного, вместо брони медвежья шкура. Череп зверя с оскаленной пастью накрывал голову. Этот воин был вооружен огромной обоюдоострой секирой на длинном древке. У остальных были мечи, либо топоры.
  Повинуясь знаку хозяина усадьбы, несколько холопов бросились принимать у гостей коней.
  - Будь здрав боярин,- Павел соскочил с коня, слегка склонив голову. Достаточно, чтобы не потерять собственное достоинство и не обидеть гостеприимного хозяина,- твой человек сказывал, что готов ты приютить усталых путников...
  - Не обманул тебя мой приказчик,- поклонился в ответ Твердислав,- будь желанным гостем в моем доме. Да вот не признаю тебя...- будто вспоминая что-то, проговорил боярин.
  - Да не уж-то и вправду не узнал меня, дядька Твердислав?- в изумлении всплеснул руками Павел. Шпионы, прибывшие в Новгород на полгода раньше него, тщательно все разнюхали о житье княжича Федора, его друзьях и знакомствах.- а, помниться мне, как гонял ты меня с сыном твоим Лучезаром по всей усадьбе, за то, что мы голову козла стащили, на палку ее надели да в шутку пугать народ на кладбище стали. Не посмотрел ты тогда на род княжеский. Всыпал знатно. До сих пор зад болит. А потом еще отцу моему Ярославу пожаловался. И от него мне досталось на орехи. Век помнить буду ту науку.
  - Было дело,- усмехнулся в усы Твердислав,- да вот нет боле сына. Пал Лучезар в сече с кочевниками, защищая землю русскую.
  - Скорблю вместе с тобой,- склонил голову Павел,- но не это ли честь великая, погибнуть, защищая матерей и сестер своих?!
  - Благодарю тебя Федор Ярославович, за заботу,- кивнул боярин,- а что за спутников привел ты с собой?
  - Это,- Павел приобнял за плечи Мэгрит,- моя жена. Связал я судьбу свою с ней по языческому обряду. Да вот хочу обвенчаться по православному обычаю.
  - Это правильное решение,- согласился Твердислав,- вера дадена нам дедами нашими. На ней держится земля русская.
  - А это,- самозваный княжич указал на своих спутников,- товарищи мои боевые. Им я жизнью обязан и тем, что оказался на родине. А где же брат мой? Ни в городе ли он?
  - Нет,- покачал головой боярин,- ушел светлый князь с дружиною своей. И ополчение увел.
  - Ни как случилось что?
  - Ворог подступил к границам новгородским. Биться с ним и ушел Александр. Пока не вернулся.
  - Бог даст, свидимся.
  Тем временем из дверей терема выскользнула пухленькая девица, лет восемнадцати.
  - А вот и моя старшая дочь, Годислава,- по-доброму улыбнулся Твердислав,- ну что же ты стоишь,- обратился он к смутившейся девушке,- попотчуй гостя дорогого.
  Боярышня сбежала вниз по ступеням и преподнесла Павлу чашу, наполненную пенным напитком. Смирнов выпил, весь мед, вернул емкость девушке, одновременно вытерев рукавом усы. Затем по русскому обычаю поцеловал ее поочередно в обе щеки и губы.
  - Благодарю тебя красавица,- широко улыбнулся он,- Ох! И крепок у тебя мед, хозяюшка!
  Гардислава зарделась и тут же скрылась в доме.
  - Проходите в трапезную, гости дорогие,- широким жестом пригласил боярин Павла и его спутников. Он первым поднялся по ступеням. Переступил порог. Вошел в горницу. Размашисто перекрестился.
  - А где же супруга твоя, Добрава Збыславовна?- поинтересовался Павел, хотя уже заранее знал ответ. - Хотел бы я и ей поклониться. Ведь лишь она смогла урезонить тебя от справедливого гнева.
  - Схорони я, любу свою в прошлом годе,- помрачнел Твердислав,- вот старшая дочка теперь за хозяйку.
  Пока дворовые девки накрывали на стол, боярин без всяких церемоний налил гостям из пузатого кувшина, греческого вина.
  - Вот ты мне скажи, Федор Ярославович, с какой целью ты прибыл в Великий Новгород?- хитро прищурив глаза, поинтересовался боярин.- Брат твой больно власть любит. Он вряд ли потерпит соперника.
  - Власть, властью,- усмехнулся Павел, поставив на край стола, пустую чашу, но супротив воли народной идти, не дано ни кому. Новгород был и всегда будет вольным городом. Я всегда стоял за это и не изменю своей вере. Надобное Вече надобно созвать. Пускай народ, скажет свое веское слово. Поможешь мне в этом не простом деле?
  - Почему же не помочь?- согласился Твердислав,- чай не смуту затеваем, а "Правду новгородскую" защищаем. Справедливости желаем. Созову я завтра же Вече. А сейчас извольте к столу. Попотчую вас, чем бог послал.
  А послал бог боярину не мало. Длинный стол, накрытый белой скатертью, расшитой золотой нитью по краям, был уставлен блюдами с угощениями. Была здесь и уха из белорыбицы, и щучьи головы с чесноком, заячьи почки на вертеле, целый свежее копченый осетр, истекающий жиром поросенок, запеченный с гречей. Была тут и различная дичина, да серебряные плошки с красной и черной икрой. Пироги с различной начинкой. Заморские фрукты и сладости. Центральное место занимало большое блюдо с лебедем в яблоках.
  Вечером боярин велел истопить утомленным гостям жаркую баню. Норманны от такой чести отказались. А вот Мэгрит, из любопытства, решила попариться вместе с мужем.
  Давненько Павел не испытывал такого блаженства. Он лежал на верхней полке, окутанный белым паром, вдыхая приятные запахи. От досок тянуло, теплом. Душистый пар от хлебного кваса, щекотал нос.
  Где-то внизу постанывала, исхлестанная веником Мэгрит.
  - Что, милая,- Павел слез с полки, зачерпнул ковшом кваса, отпил половину, остальное выплеснул на раскаленные камни. Клубы душистого пара в одно мгновение окутали все помещение.- Хороша русская банька?! Вот я тебя сейчас еще хорошенько приласкаю.
  Он вытащил из бадьи распаренный березовый веник. Прошелся им по спине супруги.
  - Ой!- вскочила Мэгрит,- Ах, ты так?!- Отскочила она к двери. Увидев мужа, направившегося к ней, молодая женщина взвизгнула, выскочив в предбанник. Но тут же дверь вновь открылась. В проеме показалось ее милой личико,- ну погоди у меня,- погрозила кулаком Мэгрит,- ночью я тебе устрою!
  - Угрожаешь?!- сделав страшные глаза, воскликнул Павел. Он выдернул из веника прут, одним движением содрал с него остававшиеся листья, стукнул им по бадье. Дверь моментально закрылась. С предбанника раздался заливистый смех.
  Павел вновь влез на самый верх. Подложив под голову веник, он закрыл глаза.
  " Завтра все решиться,- размышлял он,- прибыли как раз вовремя. Александра в городе нет. Некому воспрепятствовать народному собранию. А коли Вече примет решение, то и деваться князю будет не куда. Лишь бы кто-нибудь знающий не вмешался. Да откуда им здесь взяться?..."
  
  Глава 13. Вече.
  
  Проснулся Павел, ощущая приятную боль в мышцах. Рядом, повернувшись на бок, посапывала его молодая жена. Мэгрит выполнила свою угрозу. Спать своему мужу она не дала почти до самого утра. Только, когда прокукарекали первые петухи, а счастливая супруга уснула, Павлу, наконец, удалось закрыть глаза. Стараясь не потревожить сон любимой женщины, Смирнов поднялся. Собрал разбросанную по всей комнате одежду. Оделся и спустился в трапезную.
  В помещении царил полумрак. Плотные шторы, надежно закрывали окна. Из сотен свечей, украшавших огромные люстры, догорало от силы по десятку на каждой. Самого хозяина не было. Но за столом сидели норманны, подкрепляясь с утра кусками жирной солонины, копченой рыбой, квашеной капустой, солеными грибами и крепким, дрожащим на тарелках, холодцом. Запивали они пищу чем-то хмельным, содержащимся в глиняных крынках.
  Павел поздоровался и присоединился к трапезе.
  Утолив голод, он вышел на крыльцо.
  Поднявшееся уже довольно высоко солнце, основательно припекало. Но на боярском дворе стояла приятная прохлада. Павел решил обследовать прилегающую к терему территорию. Дворов оказалось целых три. Первый он уже видел, когда прибыл с центральной улицы, через главные ворота. Второй двор, располагался с другой стороны и был заполнен хозяйственными постройками. Ворота здесь выходили в узкий, тихий проулок. Третий двор, представлял собой небольшой сад, где отдыхали господа и резвились дети. Здесь было разбито несколько цветочных клумб. Имелся не большой прудик, на берегу которого стояла увитая плющом беседка.
  Закончив ознакомительную экскурсию, Павел вернулся на крыльцо. Там он поймал пробегающего мимо холопа.
  - Где твой хозяин, человече,- надменно поинтересовался лже княжич.
  - Боярин,- поклонился в пояс знатному гостю слуга,- почитай еще с первыми петухами в город отправился. Велел гостей пока не тревожить. А вот, ежели вы к полудню не проснетесь, то повелел и разбудить, да идти на центральную площадь. Сказывал, что Вече будет там собираться...
  Холоп вновь поклонился. С чувством выполненного долга, он умчался по своим делам.
  - Спешит Твердислав,- ухмыльнулся Павел, возвращаясь в горницу,- то и понятно. Не ровен час князь вернется.
  Мэгрит уже встала. Сейчас она сидела за столом, о чем-то весело переговариваясь с соплеменниками.
  Павел устроился в сторонке, размышляя о предстоящем деле.
  Неожиданно над городом разнесся набат. Не похож он был ни на один из колокольных звонов, множества церквей. От этих тревожных звуков, то усиливающихся, то стихающих, зовущих, требовательных, хотелось немедленно бежать на его зов. Долго, не умолкая ни на минуту, гудел вечевой колокол.
  Опоясавшись мечом и нахлобучив на голову шапку, Павел вышел на крыльцо. Следом выбежала Мэгрит. Появились и их спутники.
  - Что? Что случилось?!- молодая женщина, встревожено подергала мужа за руку.
  - Народное Вече,- ответил Павел.
  Сейчас все и решиться. Помнят ли еще новгородцы, княжича Федора, или совсем позабыли.
  Холопы уже подвели коней. Павел вскочил в седло, махнув рукой.
  - Едем...
  Они поскакали по переполненным народом улицам. Встревоженные люди спешили к Софийской площади. Там, звонарь, худощавый монах в длинной рясе, не переставая ни на одно мгновение, раскачивал веревкой, язычок вечевого колокола, подвешенного на перекладине, между двух, почерневших от времени, столбов, под покатой крышей. Рядом на высоком помосте, с непокрытой головой, стоял боярин Твердислав. Легкий ветерок, трепал его прореженные сединой волосы.
  Толпа вокруг уже собралась изрядная. Но народ все прибывал и прибывал. По пяти улицам, лучами расходящимся в разные стороны, словно воды рек в озеро, стекалась на площадь разношерстная толпа. Знатные бояре и купцы, занимали места впереди. За ними толпились кузнецы, гончары, кожевники, бондари и другой трудовой люд. Женщины занимали места сзади. Вездесущие мальчишки, проталкивались вперед, занимая все возвышенности.
  Твердислав подошел к краю помоста, оглядев переполненную горожанами площадь. Немного подождав, он вскинул вверх руку, с зажатой в ней шапкой. Вечевой колокол стих. Фигура боярина была хорошо видна всем собравшимся.
  - Что ты тут устроил?!- по прилаженным с боку ступеням на помост поднялся не старый еще мужчина, крепкого телосложения, одетый в расшитый золотом кафтан. Его сопровождали двое, облаченных в кольчуги, вооруженных копьями и мечами, грозного вида ратников.- Почто народ баламутишь!
  - Дело у меня, Колояр,- к люду новгородскому,- ответил Твердислав.
  - О таких вещах, нужно упреждать власть!- посадник грозно надвинулся на боярина.
  - Не напирай!- выпятил на него грудь Твердислав,- я закона не нарушаю! Право на то дано "Правдой новгородской"!
  - Ну, говори,- отступил на шаг Колояр,- но если дело твое не срочное, то отвечать будешь по всей строгости!
  - Это еще мы поглядим, кому отвечать придется,- пробурчал боярин. Он вышел вперед, остановившись у самого края помоста. Поклонился народу на три стороны.
  Шум моментально стих. Все обратились в слух, желая узнать, о чем пойдет речь.
  - Помните ли вы братья и сестры,- хорошо поставленным голосом заговорил Твердислав. Речь его была твердой и внятной,- старшего сына князя владимирского?
  - Помним, помним!- раздались со всех сторон выкрики,- не так много времени прошло!
  - А помните ли вы судьбу его горькую?!
  - А чего тут помнить?- к боярину подошел Колояр,- помер, княжич Федор... Ты о деле говори.
  Твердислав смерил посадника презрительным взглядом и вновь повернулся к народу.
  - Все мы так считали! Но нас все это время обманывали! Задумали недруги извести Федора! Но люди верные прознали о предательстве, спасли княжича и схоронили в землях литовских! Выходили его, да вырастили! А кому, скажите мне, выгодна была смерть Федора?! Кто место его занял? Ни Александр, ли?!
  - Брешешь, собака!- в ярости закричал Колояр, замахнувшись на Твердислава тяжелым посохом. Однако боярин перехватил шест, твердо взглянув в глаза посадника.
  - А что, ты Колояр, взбеленился-то так? А не твоим ли воспитанником был юный князь?! А не тебе ли была выгодна смерть его соперника?!
  - Что?!- задохнулся в злобе посадник,- ты обвиняешь меня в смерти Федора?! Да я! Да я!- он закружил на месте, потом указал на Твердислава посохом,- взять его!
  Повинуясь приказу, ратники с двух сторон подбежали к боярину, подхватили его под руки и попытались стащить с помоста.
  - Что вы смотрите!- закричал упирающийся Твердислав,- за правду руки крутят!
  Он вырвался, подбежал к краю, упав на колени.
  - Бог свидетель!- перекрестился боярин,- нет в моих словах не капли лжи! Разве дело за правду на плаху тащить?!
  - Нет!- толпа заволновалась,- не троньте его! Пусть говорит!
  Ратники в нерешительности остановились, вопросительно взглянув на Колояра. Тот только покачал головой. Против толпы не попрешь. Разорвут и не посмотрят на чин или сан.
  Получив поддержку, Твердислав поднялся и продолжил свою речь.
  - Вот я и говорю, что со смертью Федора не все понятно...
  - Откуда знаешь, что его погубить хотели?- выкрикнул кто-то.
  - А ведомо, сие, мне от него самого!- Боярин указал в сторону возвышающегося над толпой, верхом на белом коне, Павла. Взоры людей обратились на него. Сквозь расступающуюся перед ним толпу, Смирнов подъехал к помосту. Люди тут же сомкнулись за его спиной. Павел взошел на майдан. Встав перед Твердиславом, он снял шапку, сжав ее в кулаке, поклонился на три стороны.
  - Братья! К вам обращаюсь свободный новгородский люд! Вот стою я перед вами, сын великого князя Ярослава Всеволодовича! Его волею был определен я на княжеский престол! Но не суждено мне было править вами, по завету отца и велению бога! Имелись завистливые люди, для которых не выгодно было продолжение дела прадеда моего Рюрика, основателя Новгорода! Возжелали они власти единоличной и задумали извести меня со света белого, чтобы посадить на княжение брата моего Александра и править от его имени! Вот и стал он вашим князем! И что же вы получили братья новгородцы?! Где те вольности, пожалованные вам Рюриком? Где слава Новгорода, бывшего в давние времена столицей Северной Руси?! Все земли вокруг: и словено-ильминьские, веско-белозерские, кривские, вятчьские, собрал под своей рукой Новгород. Все признавали его главенство! А сейчас что?! Брат мой, по науськиванию советников своих, что все давно куплены князем киевским, хочет земли, за которую сложили головы отцы и деды наши, ему отдать! Теперь на вас падет двойной оброк! Одну часть платить будете Александру, другую князю киевскому! Что тогда останется детям вашим и внукам?!
  - Не бывать тому!- взревела толпа,- не видать Киеву земли новгородской. Если нужно будет все, за нее животы свои положим!
  С высоты помоста, Павел взирал на беснующуюся толпу, улыбаясь в душе. Находясь в полевом лагере в Пакистане, он хорошо усвоил преподаваемые инструкторами школы ЦРУ, тактику "цветных революций". Нужно был лишь подкупить несколько сотен провокаторов. Оболгать правителя страны, которого необходимо заменить. Поднять народ на якобы мирную демонстрацию и спровоцировать столкновения с правительством. Теперь здесь, в тринадцатом веке, Павел решил применить полученные знания. Полгода, засланные в Новгород шпионы, вели среди населения подрывную деятельность. Оплаченные норманнским серебром провокаторы, отрабатывали полученные гонорары, возбуждая ненависть толпы к действующей власти.
  - Братья новгородцы,- продолжал провоцировать толпу Павел,- где это видано, чтобы вы платили дань чужакам? Разве хотите вы добровольно влезть в ярмо?!
  - Врет он!- предпринял последнюю попытку образумить людей Колояр,- нет у Киева желания захватить земли наши! Опомнитесь люди! Кто как ни князь киевский помощь прислал, когда ворог переступил границы наши?!
  - А не киевский ли князь забрал рати новгородские, чтобы оградиться от набегов степняков?!- встрял в разговор Твердислав,- не отправь мы ему на помощь сынов наших, мы бы сами отбились бы! И помощи не потребовалось бы!
  - Правду говорит боярин!- поддержали его из толпы,- на что нам чужая помощь, коли своя сила имеется?
  Колояр, не зная, что предпринять, в растерянности глядел на вмиг потерявших рассудок людей. Он вконец потерял всякую власть над толпой.
  - Постойте!- вдруг раздался зычный голос из первых рядов,- а чем собственно человек называвший себя князем Федором, докажет, что это он и есть?!
  Толпа смолкла. Все устремили взгляды то на Павла, то на молодого мужчину, богатырского телосложения с русыми вьющимися волосами и аккуратно подстриженной бородой. За его спиной маячил худенький, невзрачного вида, мужичок, подававший Павлу какие-то знаки. Смирнов пригляделся. Одного из своих шпионов он узнал сразу. Тот махал одной рукой, сжатый в кулак, будто стуча молотом по наковальне.
  " Так это же известный на всю округу кузнец, догадался Павел".
   Несмотря на свою молодость, он, один из немногих разгадал секрет булата. За его мечами приезжали купцы, даже из Бухары и Самарканда. Слава о нем гремела по всей Руси. И от внимания шпионов не ускользнуло, что кузнец был ярым сторонником князя и всегда выступал на его стороне. Потому о нем постарались собрать как можно больше информации.
  - А ты, Велибор, я вижу, действительно не признал меня?- как старому другу улыбнулся Павел,- ну конечно загордился! Знатным мастером стал!
  - А ну и стал!- вскинулся кузнец,- и что в том?!
  - А помнишь, каким ранее ты был?! Пухлым, неповоротливым увальнем! Помнишь, как ты бегал за сверстниками, упрашивая взять тебя с собой?! А они постоянно убегали! А помнишь, как ты с горя пошел один за купающимися девками и бабами подглядывать?! Помнишь, как они тебя заметили, поймали, раздели догола, да крапивой отхлестали?!
  В толпе раздались редкие смешки. Затем людское море взорвалось неудержимым хохотом.
  Кузнец покраснел, махнул рукой и попытал затеряться в толпе.
  - Ну!- закричал Твердислав,- какие вам еще надобны доказательства?! Я сам свидетель! Он и сына моего помнит! И многих в лицо знает! И рассказать может о каждом, то, что с ними было. Такого, если сам не увидишь, и не разузнаешь!- он схватил Павла за руку, вскинув ее вверх,- княжич это, Федор! Говори свою волю люд новгородский! Люб вам княжич?!
  - Люб! Люб!- площадь и ближайшие улицы утонули в приветственных криках. В воздух полетели шапки.
  Твердислав подал знак. И вновь над площадью разнесся Вечевого колокола, оглашая волю народа.
  Ни кто не обратил внимания, как посадник с ратниками сошли с помоста, нырнув в небольшой проулок.
  - Белогор,- обратился Колояр к одному из дружинников,- срочно скачи к князю. Грамоту ему передашь, да расскажешь, все что видел. Пусть скорее возвращается вместе с ратью. А то, чую, что и поздно будет...
  
  Глава 14. Княжеский терем.
  
  Под приветственные крики толпы, Павел двинулся в сторону новгородского кремля. Волею Веча, он по праву вступил на княжеский престол. Люди радовались, полагая, что наступят для Великого Новгорода времена былой славы: времена Рюрика, Вещего Олега и Мстислава. Вновь станет Новгород центром Северной Руси.
  Детинец занимал самую высокую точку города. По периметру он был окружен глубоким рвом и высоким валом. Мощные стены в четыре человеческих роста с квадратными башнями, нависали над, примыкающим к ним городским посадам.
  Закончились ремесленные кварталы. За ними пошли боярские терема с резными окнами, висячими сенями, крутыми чешуйчатыми кровлями разных цветов: серыми, зелеными, голубыми, красными. Иные были даже покрыты позолотой. Повсюду виднелись купола церквей.
  Улицы были переполнены народом. Купцы и ремесленники, бояре и их жены, кланялись новому князю. Расступались, уступая ему дорогу.
  С высоты коня, Павел благосклонно кивал, рассматривая своих подданных.
  Перед воротами детинца два ратника, не посмели остановить торжественную процессию. Возможно, они узнали знатных бояр, сопровождающих князя. А возможно и побоялись сотни вооруженных иноземцев, грозно взирающих по сторонам.
  Павел придержал коня и шагом въехал под каменные своды воротной арки. Копыта застучали по булыжной мостовой. Остались позади склады и иные хозяйственные постройки. Слева величественно поднимались в небо золотые купола храма Софии.
  Зазвонили колокола.
  Возле княжеского терема дорогу прибывшим преградил небольшой отряд. Возглавлял его коренастый воин с широким лицом, заросшим черной бородой, посеребренной сединой. Тело его закрывала броня из тщательно подогнанных пластин. Голову закрывал остроконечный шлем с тесненным рисунком. Слева, на широком поясе, украшенном серебряными бляхами, висел меч в простых ножнах. Десятник, положив руку на рукоять, насупив брови, угрюмо смотрел на остановившуюся перед ним процессию. За его спиной, переминаясь с ноги на ногу, стояли пять ратников в кольчугах, сжимавших в руках копья. Десятник поднял руку.
  - Не можно, входить,- проговорил он,- княгиня отдыхать изволит. Никого пущать не велено...
  - Ты что, Красибор?!- воскликнул Твердислав,- не уж-то не слышал, что Вече решило? Александр более не князь нам. Теперь его брат, Федор, править в Новгороде будет!
  - Я Александру в верности поклялся,- сурово проговорил десятник,- не раз с ним в поход ходил. Кашу из одного котла ел. Защищать княгиню обещал. Ехали бы вы отсюда по добру, по здорову!
  Он заслонил собой проход, на половину обнажив меч. Ратники за его спиной ощетинились копьями. Они понимали, что против сотни наемников им не устоять. Но поступить по-другому не могли.
  Павел оглянулся. Сопровождающие его норманны, отцепив от седел щиты, обнажив мечи и топоры, двинули коней, охватывая ратников полукольцом.
  - Стоять!- рявкнул Павел,- не хочу в первый же день кровь проливать.
  Норманны нехотя повиновались.
  - Что тут за шум, Красибор?- на крыльце появилась молодая женщина не высокого роста. Она была на удивление хорошо сложена. Стройную, точеную фигуру облегал, расшитый золотыми рисунками, красный, приталенный сарафан, подчеркивая привлекательные изгибы ее тела. Русые волосы были убраны под белый платок, закрывающий спину и плечи. Голову покрывал кокошник в виде короны, украшенный белым и розовым жемчугом. Однако красавицей ее назвать было ни как нельзя. Обычное лицо, не лишенное конечно, привлекательности. Чувствительный рот, с чуть пухлыми алыми губами. Но вот глаза! Что-то необычное, загадочное было во взгляде серых глаз. Глубокий, задумчивый до уныния, он все же притягивал к себе, заставляя забыть обо всем, не обращать внимания на небольшие изъяны.
  - Александра Брячиславовна,- не слезая с коня, поклонился Твердислав,- люд новгородский на Вече, сказал свое слово,- он повернулся, указав рукой на Павла,- решив брата мужа твоего, поставить на княжий престол.
  - Мне известно, что несчастный Федор, умер в юности,- возразила княгиня.
  - Это не так,- спокойно сказал боярин,- бог смилостивился над ним, предоставив второй шанс. Новгородцы высказали свою волю. Прими и ты ее.
  Юная княгиня равнодушно взглянула на Павла.
  - Я, не желаю лить кровь,- ответил он на молчаливый вопрос,- но если кто-нибудь встанет у меня на пути, пролью, ее не задумываясь.
  - Хорошо,- спокойно произнесла княгиня,- Красибор, убери людей и пропусти нового князя. Ни нам противиться воле народа.
  Она развернулась и медленно стала подниматься по наружной лестнице.
  Десятник толчком вогнал меч в ножны. Ворча, что-то себе в бороду, все же посторонился.
  На пороге Павла встретил старик, одетый в черный кафтан.
  - Это княжий ключник,- пояснил Твердислав и, повернувшись, добавил,- Онисий, покажи новому князю его хозяйство.
  Ключник поклонился. Прихрамывая на одну ногу, он засеменил к резному крыльцу. Павел осмотрелся. На дворе находилось множество других построек: избы для дружины, конюшня, своя пивоварня и кузня, хлев, птичник, амбары, кладовые, погреба, баня. Всего и не перечесть.
  Сам терем возвышался в три венца. Сложен он был из бревен. Как знал Павел, русские князья жили только в деревянных строениях. Считалось, что каменные хоромы схожи со склепами, и в них живым делать нечего.
  На втором этаже располагались хозяйские палаты. Проемы окон закрывали рамы, закрытые разноцветными слюдинитовыми пластинами.
  Нижняя горница была чисто выметена, вымыта и окурена благовониями. Но затхлый воздух все же остался. Как князь ушел в поход, помещением видимо не пользовались. Вдоль стен стояли лавки, обитые сверху шерстяной тканью. Напротив входа, на невысоком помосте, стоял массивный княжий стул с широкими подлокотниками. Седалище было обито красным бархатом. Сверху лежала мягкая подушка.
  Справа, в углу горницы над зажженной лампадой, висела икона в медной раме.
  Павел подошел к креслу. Оглядел его со всех сторон, после чего опустился в него. Приосанившись, оглядел рассевшихся вдоль стен бояр.
  " Вот я и добился своего,- подумал лже Федор,- взять власть, оказалось не трудно. А вот, чтобы удержать ее в своих руках, надобно еще постараться..."
  
  Глава 15. Стан русской дружины.
  
  Александр открыл глаза. В шатре было темно. Но вот полог откинулся, и ровный утренний свет разогнал царивший вокруг разгром. Голова раскалывалась, словно кто-то нещадно сдавливал ее тесками. Яркий свет резал глаза. Князь новгородский обхватил виски, зажав ладонями уши.
  Прикрыв за собой полог, так, чтобы через щель проникал в шатер свежий воздух, Гордеев поднял опрокинутую скамью, стер с нее пыль и сел, с жалостью глядя на Александра.
  - Нельзя, княже, так себя изводить,- осуждающе покачал головой Дмитрий,- ты еще от сотрясения, полученного в битве, не отошел.
  - Что тут произошло?- Александр исподлобья взглянул на воеводу, красными глазами.
  - Значит, не помнишь? Это плохо. Беречь тебе себя надобно,- Гордеев протянул князю кружку с мутной жидкостью,- на-ка испей. Лекарь специально для тебя отвар сделал.
  Александр взял чашу. Понюхал ее содержимое. Скривился, но все же залпом выпил. Боль постепенно стихла.
  - Ладно,- смилостивился Дмитрий,- не стану больше тебя мучить неведением. Освежу тебе память. А там глядишь и сам все припомнишь. В самый разгар пира, примчался гонец от Колояра, оставленного тобой посадником, на время похода. Грамоту он от него привез. Пишет твой верный слуга, что в Новгород пришла ладья норманнская. На ней, в сопровождении сильного варяжского отряда, прибыл человек из дальних земель. Колояр пишет, будто признали в нем новгородцы брата твоего, Федора, который тринадцать лет назад схоронен был. На Вече, народ принял решение, передать ему правление Новгородом, всеми его землями и людьми. Ты как узнал о том, что он в тереме твоем поселился, да жену твою в заложниках держит, так в такое бешенство пришел, чуть гонца собственноручно не задушил. Еле оттащили. Ты же княже, по шатру стал бегать, столы, скамьи переворачивать, блюда да кувшины в бояр швырять. Затем застыл, словно изваяние каменное. Лицо твое побелело будто мел. И упасть бы тебе, если бы люди верные не подхватили, да на ложе твое не уложили. Всю ночь метался ты в беспамятстве, а лекарь твой тебя отварами отпаивал. Только под утро и успокоился. Уснул.
  - Значит, все явью было?! Не примерещилось мне?!- Александр вскочил на ноги, но тут же опустился назад на край кровати,- значит, сейчас какой-то самозванец в палатах моих хозяйничает?! Жену мою унижает?! А я тут, совсем войском своим отсиживаюсь?! Собирай воевода рать. Немедля в Новгород возвращаюсь! Ворота не откроют, штурмом город возьму! Изменников и всех бунтовщиков на плаху! Самого самозванца, на кол велю посадить! Да на центральной площади поставить!
  - Погоди княже,- твердым голосом проговорил Дмитрий,- не горячись. Тут крепко подумать надобно.
  - О чем тут думать?!- продолжал горячиться Александр,- время дорого! Нельзя давать самозванцу возможности закрепиться в городе, да войско собрать! Идти надо немедленно!
  - Жене твоей,- продолжал увещевать князя Гордеев,- пока ни чего не угрожает. Не будет Федор с первых дней отношения с новгородцами портить. Хочет он все по закону сделать. На то и Вече собирал. Без поддержки народа ему не выстоять. Потому и варваров своих в узде держать до времени станет. Попробуешь его силой свалить, новгородцы грудью за него встанут. Сколько душ ты готов положить на алтарь своей гордыни? Ну, положим, город ты возьмешь. То дело не хитрое, ломать, ни строить. Но порушишь ты его изрядно, да крови безвинной прольешь много. От чего люд новгородский против себя настроишь. А это Федору и надобно.
  - Не брат это мой! - не сдавался Александр,- самозванец!
  - А ты уверен?
  Князь мгновение смотрел в глаза воеводы, потом отвел взгляд.
  - Вот, то-то же,- покачал головой Гордеев,- ты сказывал, что Федора хоронили в закрытом гробу? Почему?
  - Не знаю,- раздраженно ответил Александр, смотря куда-то в угол шатра,- да и кто будет разъяснять такие вещи отроку не разумному. Мал я еще был. Но бояре между собой говаривали, что поразила его болезнь неведомая. Лицо сильно повредила. Мыслю, что гроб закрыли, чтобы народ не пугался и запомнил усопшего, таким, каким он был прежде. А может, и болезнь боялись на волю выпустить.
  - Это конечно логично,- согласился Дмитрий,- но есть и второй вариант. А что, если в гробу и не было ни кого, али другой человек лежал?
  Александр поднял взгляд, непонимающе похлопал голубыми глазами.
  - Зачем?
  - А затем, чтобы не искал его ни кто. А самого Федора спрятали до поры. И вот теперь, в нужный момент, вытащили из рукава козырь. И как во время все приключилось. На юге монголы балуют. На севере ливонцы да шведы наседают. Бояре в Новгороде заговоры плетут. А тут вдруг законный князь появляется, да права свои на власть выдвигает. Сдается мне, что все это звенья одной цепи. За этим видна чья-то злая воля.
  Александр хмуро взглянул на Гордеева.
  - Мудрено как-то,- устало проговорил он, взъерошив руками русые кудри.
  - А, по-моему, все складывается,- продолжил убеждать его Дмитрий,- али ты забыл о боярине Родомирском, что с Казимиром сговорился. В спину тебе ударить вознамерился. Не вышло. Раскрыли мои люди заговор. А тут вдруг Федор появился, и как раз когда тебя в Новгороде нет. Чем не вариант, князя законного на престол поставить. Это не король иноземный, а свой, родной. Думаешь случайно это? Я лично в такие совпадения не верю.
  - А ведь верно,- хлопнул себя ладонью по лбу Александр,- бояре и не на такое способны. Не вышло одно злодеяние, так они князя своего поставить решили, чтобы затем он волю их выполнял. Что же теперь делать, коли это брат мой? А воевода?
  - Ну пока он еще полноценную власть не получил,- в задумчивости проговорил Дмитрий,- на то не только воля Вече надобна. Но и благословение митрополита потребно. Значит, время у нас еще есть. Ты вот, что княже, побудь некоторое время в Пскове. А я пока, с людьми своими, в Новгород схожу. Да поразведаю там, что, да как. Глядишь, и нароем что-нибудь. Если Федор это, то договариваться вам между собой миром придется. А если самозванец, то я непременно выведаю и тебе знать дам, чтобы с ратью к городу шел.
  К полудню ратники стали собираться в путь. Сложили шатры, залили водой костры. Оседлали лошадей. От огромного лагеря осталась огороженная валом и тыном большая территория с черными оспинами кострищ и пятнами примятой травы, от шатров и палаток.
  Князь вскочил на коня, махнул рукой, и русская рать неторопливо двинулась в сторону Пскова, растянувшись вдоль дороги с пленными и обозами, словно обожравшийся питон.
  Дмитрий проводил Александра взглядом. Дождавшись, пока авангард, скроется за лесом, повернулся к, ожидающей его троице.
  - Значит, так,- сказал он,- ты Юлдуз, бери Басира и отправляйся в Новгород незамедлительно. В город войдете через северные ворота. Легенду себе придумаете. Учить не стану. Пока мы с Миланой подойдем, поразузнайте там, что к чему. Встречаемся через пять дней в корчме, что на торгу стоит. Там и решим, что делать будем.
  Юлдуз, молча кивнула, вскочила в седло и, подхватив под уздцы заводного коня, в сопровождении чернокожего друга, помчалась, обгоняя растянувшихся по дороге ратников.
  - Ну что, дочка,- усмехнулся Дмитрий, обняв ее за плечи,- готова к новым приключениям?
  - А, то, батюшка!- звонко рассмеялась девушка,- послужим еще земле русской!
  
  Глава 16. Встреча в корчме.
  
  Милана, за всю свою не долгую жизнь, практически нигде не бывала. Что она видела за прожитые годы: Чернигов, где располагалось отцовское поместье. Киев, куда еще по малолетству ее взял с собой отец. Да Псков, куда ее отправили незадолго до вторжения ливонских и шведских рыцарей. Вот, в общем-то, и все. И вот, она ехала в город, построенный еще Рюриком, и надолго ставшим центром Северной Руси.
  Чем ближе путники приближались к Новгороду, тем реже становился лес. Вскоре он и вовсе остался позади. Впереди без конца и края, раскинулись поля. По пути попалось несколько ветреных мельниц. Все они принадлежали ее семье и давали не малый доход.
  С совсем еще детским восторгом, Милана рассматривая все, что попадалось на пути. Для нее было все интересно.
  И вот, впереди, показалась водная гладь Ильмень озера. Не далеко от впадения в него величественного Волхова, по обоим его берегам, возвышались древние стены. На высоком холме гордо возвышался новгородский кремль, где располагалась резиденция князя и, сияя на солнце, стояла златоглавая София. Высокие земляные валы, опоясывающий кольцом ров и многочисленные сторожевые башни, защищали не преступный детинец. Там, в княжеском тереме, и находился их новый враг.
  - Что, дочка, нравиться?- Дмитрий придержал коня, поравнявшись с Миланой.
  - Красив, ни чего не скажешь,- восхищенно сказала девушка,- с ходу такую твердыню не возьмешь.
  - Да уж,- согласно кивнул Гордеев, со времен Рюрика ни кому еще не удавалось взять Новгород силой. Сильна Северная Русь! А вот, коли удастся мне объединить все княжества, то и вся русская земля станет непобедимой.
  Бок, о бок с дочерью Гордеев въехал через южные ворота. Их охраняла новгородская стража. Видимо новый князь решил приберечь варягов, для охраны детинца.
  Миновав посады, где селился мастеровой люд, втянулись в город. Копыта коней застучали по бревенчатой мостовой. Не смотря на огромное количество народа, и скотины, на улицах было чисто. Видимо князь знатно управлял своей вотчиной, и золотари не зря ели свой хлеб.
  Дорога вывела путешественников на торговую сторону, где повсюду стояли лавки, крытые навесы с широкими полками с расставленным на них товаром.
  Среди толпы метались разряженные в чудные одеяния, зазывалы беззастенчиво приставая к прохожим, расхваливая на все лады товар своего хозяина или нанимателя.
  Суета и праздность царила на новгородском торге, будто и не было ни какой военной угрозы. Не шли к городу бронированные рати иноземных захватчиков.
  Вслед за отцом, Милана подъехала к корчме. Гостиный двор занимал почти треть всей площади. Были в нем и трапезные, и комнаты для гостей, и лачуги для их слуг, и конюшни, и склады для товара.
  Спешившись и передав коней услужливым холопам, они проследовали в трапезную.
  Корчма встретила их обычным для этого времени шумом и гамом. Здесь обедали купцы и их приказчики, совершались сделки, с размахом отмечали удачные сделки и просто гуляли, пропивая и проедая честно заработанные медяки.
  Зал был разделен как бы на две зоны. В первом, сравнительном не большом общем помещении, хозяин умудрился впихнуть больше десятка столов. Вторая, была разделена ширмами с плотной тканью, на несколько отдельных комнаток.
  Дмитрий важно оглядел зал. Не найдя достойного для себя места, он жестом подозвал хозяина заведения. Толстый корчмарь, с широким сальным лицом, с удивительным, для своего телосложения, проворством подскочил к знатному гостю. Низко поклонившись, он заискивающе взглянул в лицо богато одетого боярина.
  - Не найдется ли у тебя, уважаемый,- вежливо сказал Гордеев,- отдельного помещения? У меня намечается важная встреча,- он достал из прикрепленного к поясу туго набитого кошеля, мелкую золотую монету кинув ее корчмарю.
  Тот ловко поймал желтый кругляшек, прикусил, для пробы, и тут же спрятал за поясом.
  - Для знатного гостя у нас за всегда найдется тихое местечко,- еще шире расплылся в улыбке толстяк.
  - Так вели проводить нас туда,- с легким раздражением в голосе проговорил Дмитрий,- да пусть принесут самых лучших вин и изысканных закусок. И пусть проследят, чтобы нам никто не мешал!
  - Не беспокойтесь, уважаемый, все будет исполнено в точности.
  Корчмарь повернулся, выискивая кого-то взглядом, затем махнул рукой.
  - Эй, Первуша! А ну подь сюда!
  Тут же к нему подскочил вихрастый мальчуган с оттопыренными в стороны ушами. Он остановился перед кабанчиком, чуть отвернув сторону голову, при этом активно работая челюстью, что-то пережевывая.
  - Ах ты негодный!- рявкнул толстяк, отвесив слуге подзатыльник,- опять недоедки с блюд таскаешь?! То свиньям идет! Мало, что ли я тебя кормлю?!
  Паренек обиженно засопел. Не прожевав, через силу проглотил то, что было во рту. От чего его глаза даже заслезились. Вытерев рукавом губы и глаза, он с испугом взглянул на хозяина.
  - Ладно,- смилостивился корчмарь, видимо не желая, устраивать разборки и задерживать посетителей,- отведи дорогих гостей в дальнюю комнату. Будишь им прислуживать. Но ежели увижу, что ты вновь объедки ешь, то...- он погрозил мальчугану увесистым кулаком,- велю выпороть!
  Паренек проводил посетителей в самый конец зала. Отдернул штору, поклонился, жестом приглашая зайти.
  В общем зале воздух был пропитан запахами пота, пива и лука. Но стоило опуститься за гостями тяжелой ткани, как дышать стало куда легче. Видимо тут была хорошая вентиляция, хоть Гордеев, как не присматривался, не смог обнаружить ни одного вентиляционного отверстия. Даже голоса посетителей стали еле слышны.
  Прислуга не заставила себя долго ждать. Вначале на застеленном скатертью столе появились несколько кувшинов с вином, крынка с квасом, и блюда со сладостями и фруктами.
  - Ну что скажешь,- Ожидая подачи основных блюд, Дмитрий налил себе чарку. Выпил. Отщипнул рахат-лукум, закинув его в рот, облизав пальцы.
  - Не похоже, чтобы власть захватили силой,- Милана откусила сочный бок персика,- народ живет обычной жизнью. И, по всей видимости, не тяготится новой властью.
  - В том-то и дело,- согласился Гордеев,- значит, признали на Вече в новом князе, Федора. Чем же он их сумел купить?
  - А может это он и есть?- подняла взгляд на отца девушка.
  Дмитрий в задумчивости почесал подбородок. Как объяснить ей, что, на самом деле княжич Федор умер в возрасте тринадцати лет. В летописях есть краткое упоминание об этом событии: " сын князя владимирского, Федор, скончался нежданно в год 1232 от рождества христова, не дожив до свадьбы с дочерью князя Михаила черниговского, Евфросинией Суздальской, седмицы. Был похоронен по православному обычаю у южного входа, Георгиевского собора, Юрьева монастыря".
  В дальнейшем, ни каких упоминаний о самозванцах использующих имя безвременно почившего княжича, не имелось. Хотя лже царей на Руси было с избытком. А значит, кто-то знающий, пытается изменить историю...
  - Не так все просто, дочка,- наконец сказал Дмитрий,- слишком вовремя оказался он в Новгороде. Посуди сама. На юге монголы шалят. С запада ливонцы и шведы лезут. Не верю я в такие совпадения.
  Занавесь приоткрылась. В образовавшейся щели появилось веснушчатое лицо Первуши.
  - Боярин,- поклонился холоп,- тута тебя видеть желают.
  - Так веди,- велел Гордеев,- да горячее тащи!
  Мальчуган исчез. В место него в отдельный кабинет проскользнула Юлдуз. За ней, снимая с плеч плащ, степенно вошел Басир.
  Тут же расторопные слуги внесли блюда с горячими закусками.
  Ничего не говоря, Юлдуз наполнила вином кубок. Залпом осушила его до дна. Вытащила кинжал. Отрезала себе кусок окорока и принялась жевать, с наслаждением поглощая сочные куски.
  Некоторое время Дмитрий наблюдал за приемной дочерью.
  - Какая муха тебя укусила?- не выдержав, спросил он,- набросилась на еду, будто неделю голодала.
  - Так оно и есть,- с набитым ртом, роняя куски мяса, проговорила молодая женщина,- не до того было. Мы с Басиром почитай вторые сутки на ногах. Все облазили, все разведали...
  - Тогда рассказывай,- приготовился слушать Гордеев.
  - Значит так,- Юлдуз проживала, запила мясо вином, вытерла губы и начала свой рассказ,- две недели тому назад в порту появилась норманнская ладья. С нее сошел молодой муж в сопровождении полутора сотен варягов. И это странно. Гонцы со Старой Ладоги сообщили, что крепость миновали четыре переполненные ладьи. Видимо остальные три до времени схоронили, где-то не далеко в притоках Волхова. А помогли им в том, не иначе староверы.
  - Почему так решила?- уточнил Дмитрий.
  - Так за полгода до этого неизвестный купец, подкупив стражу, из поруба вызволил всех отступников, что воду мутили против православной веры. А ближайшие их селения, все внезапно опустели. Сдается мне, на новое место они подались. Где-то между Ладогой и Новгородом, новое змеиное гнездо образовалось.
  - Продолжай,- кивнул Гордеев.
  - Так вот,- Юлдуз подогнул под себя ноги, устроившись поудобнее,- сошедший на новгородскую землю человек, проявил невероятную осведомленность. Многих узнавал в лицо. Здоровался с ними по имени. Упоминал о происходивших давно событиях. Потому на Вече был он признан как сын Ярослава, Федор. Но вот, что странно. Каждый раз, с теми, кого признавал княжич, видели одних и тех же людей. Одного из них мы разыскали. А Басир поговорил с ним по душам.
  - Ну, ну...- подался вперед Гордеев.
  - Сознался он, - ухмыльнулась девушка,- некий купец, заплатил ему, хорошие деньги, за то, чтобы разузнал он событиях, происходящих со знатными новгородцами тринадцать лет назад Он и еще несколько охочих людишек, постарались на славу. Многое выведали, да пересказали нужным людям. А те им велели, как прибудет норманнская ладья, появляться рядом с новгородцами, знаки разные подавать, чтобы узнать их можно было. А после, как Вече соберется, в толпе затеряться, да народ против власти баламутить, и нового князя поддерживать.
  - Хитро,- усмехнулся Дмитрий,- тактика "цветных революций", значит.
  - Что?- не поняла Юлдуз.
  - Да так. Не обращай внимания,- отмахнулся Гордеев,- что еще узнала?
  - Не много,- девушка вновь промочила горло,- принял княжича у себя боярин Твердислав. Был он под подозрением в связи с Родомирским, что мятеж в пользу Казимира затевал. Но доказательств не хватило. Твердислав и Вече собрал, и за него слово молвил. Сейчас он в первых советниках у нового князя числиться. Сам Федор в детинце отсиживается. В городе почти не появляется. Окружил себя норманнами, да ждет чего-то.
  - Благословения митрополита,- пояснил Дмитрий,- значит, времени у нас совсем мало осталось. То, что это не Федор, а самозванец, ясно как белый день. Но получи он благословение церкви, и сковырнуть его будет ой как трудно. А так, шанс еще остается. Хоть одним глазком взглянуть бы на него.
  - Сейчас это сделать трудно. Детинец варяги охраняют. В городе, конечно, еще остаются верные Александру люди. Но коли шум поднимется, много крови прольется. Но вот на днях, глянуть на него все же будет можно. Князь венчаться изволит.
  - Уверена?
  - А, то,- улыбнулась Юлдуз,- прибыл он в Новгород не один. Жена норманнская, своего благоверного одного не отпустила, с ним увязалась. Говорят она сестрой самому конунгу их нему приходиться. Так вот. Чтобы признали ее новгородцы княжной, согласилась она принять веру православную. Ну и обвенчаться заодно решили...
  - Молодец!- похвалил приемную дочь Гордеев,- будим, значит к свадьбе готовиться. А сейчас и отметить это дело можно...
  
  
  Глава 17. Венчание с иноземкой.
  
  В зале, служившим для княжеского совета, стоял гул, словно в разворошенном улье. После последней чистки, запуганные бояре, совсем не знали как себя вести. Александр ни часто собирал большой совет, ограничиваясь приближенными. Потому, когда новый князь кинул, кличь, пришли не многие.
  Павел гордо восседал на месте правителя. По правую руку на скамьях, вытянувшихся вдоль стены, заняли места бояре. Слева сидели купцы, воеводы и богатые горожане.
  - Поскольку я человек новый,- начал Смирнов,- то хочу познакомиться со всеми вами поближе. Давайте каждый расскажет о себе. Чем владеет. В чем прибыток имеет.
  Павел внимательно слушал, делая в уме пометки.
  Основой боярского хозяйства, были вотчинные земли вместе с крестьянами. Они получали с них денежный оброк, а также долю с производимой продукции. Не чуждо было боярам и предпринимательство. Многие имели свои пивоварни, винокурни, кабаки, сыроварни, кожевенные и бондарные производства. Самые зажиточные не плохой доход имели с ювелирных мастерских. Брали бояре на откуп государевы и монастырские рыбные ловли, соляные варницы. Таким образом, они обладали весьма солидными денежными суммами, намного превышающими то, что передавали в княжескую казну.
  Купцов же по праву можно было назвать первыми настоящими предпринимателями, внесшими значительный вклад в рыночную экономику молодого государства. За их счет осуществлялся товарообмен со всем миром. Не только Новгород, но и вся Русь, находили новые рынки сбыта. Именно купцы, без сомнения, двигали прогресс, привозя с собой не только новые товары, но и знания.
  Основную часть горожан, составлял, как бы сказали в двадцатом веке, малый бизнес. Каким-то не постижимым образом, они умудрялись оставаться на плаву, выдерживая конкуренцию с боярскими производствами.
  " Вот попал,- думал Павел, слушая своих новых подданных,- похоже, переломить хребет боярству будет, ой, как трудно. Не сделай этого, так на шею сядут, и понукать начнут... Для того, что бы получить ссуды на нужды государственные, придется за каждую монету, в ноги кланяться. Чуть пережмешь, или попытаешься полную власть взять, так и вовсе либо погонят, либо прикончат. На одних норманнских мечах не сдюжить".
  Павел стал понимать Александра, который хорошенько прижал хвост боярству, чем конечно не мог ни вызвать их недовольства.
  " Придется на кого-то опереться,- продолжал размышлять Павел,- несомненно, самым лучшим будет поддержать " малый бизнес". Если что, горожане поддержат. Народ состоит из простого люда. А против его воли не попрешь. Подкинуть им льготы, что ли?"
  Между тем все успели высказаться.
  - Ну, вот и познакомились,- поднялся Павел,- менять пока я ни чего не собираюсь. Опосля вместе решать станем, как жить далее станем. Завтра же, приглашаю всех на венчание. После на пир жду...
   В храме новгородской Софии уже несколько часов шла торжественная служба.
  - Венчается раб божий Федор, рабе божий Марии...
  Павел стоял лицом к алтарю. Рядом с ним с широко раскрытыми от восторга глазами, застыла Мэгрит. Молодую нормандку настолько поразило богатство убранства, красота православного храма и торжественность обстановки, что она не могла вымолвить ни слова. Даже казалось, что дышит она через раз. Перед венчанием Мэгрит прошла таинство крещения, получив новое православное имя.
  Голос настоятеля, облаченного в расшитую золотом ризу, отражался от стен и высоких сводов храма, торжественно и величаво. От каждой фразы, Мэгрит вздрагивала, еще шире раскрывая глаза. Хотя, казалось, это уже не возможно.
  Павел и его молодая жена, стояли в полосе света от множества зажженных свечей. Остальное, огромное помещение, там, где стояли гости, тонуло в полумраке. Лишь пламя свеч, которые держали прихожане, одиноко колыхались, освещая лишь нижнюю часть лиц людей.
  Смирнову казалось, что в темном углу храма, хорониться кто-то, неотрывно наблюдая за ним. Кто-то знакомый. Тот, кого он ни как не мог встретить здесь. И все же он был тут, продолжая сверлить Павла взглядом.
  - Во имя отца, и сына, и святого духа! Аминь!
  Закончил святой отец.
  Смирнов наклонился к лицу жены, поцеловав ее в губы. Мэгрит захлопала глазами, словно только что очнулась ото сна. Ощутив прикосновения любимого, она тут же ответила. Даже через одежду, Павел чувствовал, как сильно стучит ее сердце.
  Обвенчанные по православному обычаю, повернулись лицом к выходу. С некоторым беспокойством Павел скользнул по радостным раскрасневшимся лицам. Хоть в храме и было прохладно, но духота от множества горящих свечей и десятков человеческих тел, давала о себе знать на самочувствии, в большинстве, не молодых людей.
  Среди бородатых, напыщенных лиц, часть которых ему было абсолютно не знакома, того, кто бы мог вызвать беспокойства, Павел не увидел. Он попытался рассмотреть притаившегося в углу. Но и там ни кого не увидел.
  Лже князь облегченно выдохнул. Рука об руку с женой, Смирнов проследовал сквозь живой коридор к выходу из храма. Когда они уже подходили к двери, в проеме появился темный силуэт. Взглянув в лицо этого человека, Павел вздрогнул, резко остановившись.
  На него смотрел демон из прошлого. И пусть он постарел. Пусть лицо украшали усы и аккуратно подстриженная борода, но не узнать его было нельзя. Это был именно тот самый оперативник, что неотступно преследовал его, неумолимо наступая на пятки в той, уже почти забытой им жизни. Это был тот человек, что чуть не схватил его в лагере моджахедов, во время ночной атаки спецназа. По сути именно из-за него он и оказался в этом времени. Хотя за это Павел был готов и поблагодарить.
  Стоящий в дверях человек улыбнулся ему, будто старый знакомый. Но от этой улыбки Павла пробил холодный пот.
  - Что с тобой?
  Голос жены выдернул Смирнова из тумана. Он перевел взгляд на ее испуганное лицо, а затем вновь взглянул на дверной проем. Там уже ни кого не было.
  - Так, ни чего,- слабо улыбнулся Павел,- что тебя так встревожило?
  - Ты побледнел, словно увидел исчадие загробного мира,- Мэгрит прижалась к мужу всем телом,- я так за тебя испугалась...
  - Не бойся,- Павел обнял жену,- вместе мы справимся с любыми трудностями. Идем, нас гости ждут.
  Он взял Мэгрит за руку и под радостные крики толпы, запрудивший всю площадь, вышел из храма.
  
  Глава 18 Бегство.
  
  Твердислав пыхтя и отдуваясь от жары, вошел в княжеский кабинет, расположенный рядом с его опочивальней. Поклонившись князю, сидящему в одном из двух массивных кресел, он опустился во второе, стоящее в пол оборота к первому. Боярин расстегнул, подбитый мехом горностая кафтан. Вытер платком, стекающий ручьями из-под бобровой шапки, пот. Хоть на улице и было начало осени, но погода стояла теплая. Однако богатую одежду, собираясь на важную встречу, бояре носили даже летом. А что поделать, статус требует.
  Павел пододвинул гостю чашу с квасом. Твердислав поблагодарил, выпил слегка сладковатый напиток. Поставил чашу кружку на край стола.
  - Гонец прибыл,- отдышавшись, сообщил боярин,- сказывает, что Александр со всей ратью из Пскова выступил. В Новгород путь держит.
  - Когда его ждать?- напрягся Павел.
  - Кто его знает,- сняв, наконец, шапку, почесал затылок Твердислав,- ежели поторопиться, да токмо с конной дружиной пойдет, то через пять дней у стен будет. Ежели не спеша пойдет, да пеших с обозом дожидаться станет, то и десять и пятнадцать дней уйдет.
  - Значит, у нас есть примерно полмесяца,- сделал вывод Павел,- малым числом здесь делать не чего. Ни на штурм не пойти, ни город окружить. Токмо народ смешить. Много сил у Александра?
  - Конных, ежели с южной ратью считать, то тысяч пять будет. С пешими, то все пятнадцать.
  - Что мы можем им противопоставить?
  - Князь в поход многих увел. Сейчас городской стражи сотни три наберется, да сотня конных гридней. Бояре соберут сотен семь. Да ополчение около трех тысяч.
  - Снаряжение?
  - Треть кольчугами обеспечить мы сможем. Остальным достанется кожаный доспех. Многие придут со своей амуницией. Да оружие, какое ни какое найдется. Я же говорю, Александр почитай все выгреб.
  Павел хмуро глядел куда-то в угол. Несколько дней он провел в кладовых. Там обнаружил не много: десятка три копий, полсотни мечей не самого лучшего качества, топоры и булавы не больше шести десятков, несколько десятков щитов, из которых многие даже не усилены металлическим ободом. Таких надолго в жарком бою не хватит, развалятся после нескольких ударов. Были в кладовой и кольчуги, но по большей части порченные, с прорехами, три десятка шлемов, четверть из них с личинами и имели наушники и рабицей, защищающей шею. Лежали на полках луки, некоторые с подгнившей тетивой. Видимо Александр, собираясь в поход, действительно забрал все самое лучшее. Единственное, что было в достатке, так это стрел. Еже ли люди придут со своими луками, то нужды в них не будет.
  - Луками многие владеют?
  - Куда же без него,- удивился Твердислав,- ни дичину не пострелять, ни врага от города отбросить.
  - А, что если с окрестных селений помощи попросить?
  - Гонцов, конечно, отправить можно,- с сомнением покачал головой боярин,- но вряд ли кто придет. О Вече не все еще прознали. Верность Александру многие хранят. Да и сам князь видимо дороги все уже перекрыл. Только гонцов зря губить.
  - Значит если Александр на штурм решиться, то справляться придется своими силами,- горько усмехнулся Павел. Он уже пожалел, что сразу не послал за варягами, что ждали сигнала в лесном лагере. Побоялся, что новгородцы могут не правильно понять. Да и сами норманны, изголодавшись по женской ласке, могут, что учудить. Этих головорезов, так просто не остановишь. А теперь уже поздно. Не пробиться к ним.
  Что же мог противопоставить он, регулярной армии?
  Городская стража состояла, хоть и из опытных, но уже не молодых воинов, которые по различным причинам не могли участвовать длительный поход. Да и мало их было. Хватало только, чтобы стражу нести, да какой ни какой порядок поддерживать.
  Боярские боевые холопы представляли собой сомнительную силу. Биться они конечно умели. Но сражаться будут, пока бояре верны князю. А почувствуют те, что сила не на их стороне, разбегутся по домам. Это же не враг, какой, от которого жалости ждать не стоит. Не встанешь грудью за добро свое, потеряешь все. Тут дело семейное. Пусть князья между собой дело решат. А там и поглядеть можно, подчиниться победителю, или прогнать его в три шеи.
  О горожанах и говорить не стоит. Многие ли выйдут на стены. Ведь не враг идет. Александр многое для них сделал. А вот Павел, ничего еще не успел.
  Таким образом, вывод напрашивался только один и не самый оптимистический. С такими силами, имеющимся оснащением и сложившейся ситуацией выступать против Александра, смерти подобно. Да еще надо было учитывать и "пятую колонну". В городе оставалось много верных князю людей. Они и в спину ударить могут, и ворота ночью открыть, и народ взбунтовать. Получив власть, посадить всех под арест, Павел так и не решился.
  Да еще в городе затаился сильный, коварный и очень опасный враг. Тот, что еще в двадцатом веке, не давал Павлу спокойной жизни. Этот враг, пострашнее всех остальных будет. Смирнов не льстил себя надеждой, что его сможет оберечь норманнская стража. Захочет он извести Павла, и никто не поможет. Его либо убьют, либо в плен возьмут. А там суд скорый, и приговор смертный, на потеху народу. То, что Александр решился выступить супротив воли народа и пойти на Новгород, говорило о том, что князь уже в курсе о самозванце.
  Таким образом, оставалось Павлу только одно. Как говорили в двадцатом веке "пора делать ноги". Но Павел не хотел просто так уходить. Он собирался продолжить борьбу за княжеский престол. А для этого было необходимо оставить о себе добрую память.
  - Знаешь, друг мой Твердилав,- наконец вымолвил Павел,- сдается мне, Александр ни перед чем не остановиться. А потому я принял решение: сдать ему город...
  - Да как же так?- воскликнул боярин,- ты же истинный князь! Это право дадено тебе Ярославом, а значит и богу угодно! Правда, на твоей стороне! Да мы все, если надо, на стены выйдем, да животы свои положим!
  - Я благодарен тебе за слова твои, преданность и верность,- печально улыбнулся Павел,- но не желаю я проливать кровь русскую. Не смогу вовек простить себе, ежели из-за меня погибнет хоть один человек. Александр не так просто выступил на Новгород. Нашлись видимо людишки, что постарались опорочить имя мое честное. А что я могу противопоставить их наветам? Только свои слова? Кто же мне просто так поверит, коле суд начнется? Ведь ладья моя с людьми, что вырастили меня, о скалы разбилась. А с плахи доказывай, не доказывай, все едино дело одним закончиться. Голова моя пику украсит. А вот если останусь я в живых, да доберусь до земель литовских, то найду дам свидетелей, что правоту мою подтвердят перед богом и народом. Пойду я с ними прямо к митрополиту. А против его благословения, Александр противиться не сможет.
  Смирнов глянул на насупившегося боярина.
  - А ты, Твердислав, не бойся. Ни чего тебе Александр сделать не сможет. Ведь ты мятежа не поднимал. И созвать Вече, в праве твоем было. Не ты решение принимал. Народ свою волю сказал!
  Павел поднялся, положил обе руки на плечи боярина и трижды расцеловал его.
  - Спасибо тебе за все. Не поминай меня лихом. Прощаться не будем. Надеюсь, что скоро свидимся...
   Ночь выдалась темной. Ни, что не нарушало тишину, кроме шагов стражи, гулко отдававшихся от зубцов стен.
  Тихий шорох заставил стражника обернуться. Но вокруг не было ни кого. Охранник облегченно выдохнул, намереваясь продолжать путь. Когда он поравнялся с входом в башню, из темноты дверного проема выскользнула еле различимый сгусток тьмы. Чья-то сильная рука зажала рот стража.
  - Не будишь шуметь, останешься в живых,- раздался голос, прямо у его уха.
  Охранник скосил взгляд, и тут же затрясся от страха. За спиной не было ни кого. Только поблескивали два белых пятна с черными кругами посередине, да открывалась щель с белыми, крепкими зубами. В тот же миг, неведомая сила втянула тело стража в дверной проем. Кто-то крепко связал его руки и ноги, а рот был всунут кляп.
  На несколько мгновений пробившаяся сквозь тучи луна, выхватила стремительную тень, метнувшуюся по лестнице вниз.
  Сбежав во двор детинца, Юлдуз прижалась к стене, осторожно выглянув из-за угла. Ворота охраняли трое воинов. Один не спеша прогуливался туда-сюда. Двое других, прислонив копья к стене, о чем-то спорили друг с другом. Никто из них так и не успел ни чего понять. Юлдуз напала стремительно, нанося удары в определенные точки. Стражники, гремя железом, в беспамятстве рухнули на землю. Не теряя времени, воительница сдвинула засов, приоткрыв ворота.
  - Все тихо?- первым на двор вошел Гордеев.
   Юлдуз, молча, кивнула.
  - Тогда вперед...
  Вынув меч, Дмитрий побежал в сторону терема. За ним следовали три десятка ратников во главе с Красибором.
  Ни кто не оказал ночным визитерам, ни какого сопротивления. Стража была повязана за считанные минуты, но среди них норманнов не оказалось. В тереме находились лишь заспанные слуги, которые в испуге пояснили, что новый князь часа за три до штурма, через тайный ход покинули терем, забрав с собой княжью казну и все, что смогли унести с собой.
  К счастью молодую княгиню они оставили. Ее, испуганную, но невредимую, обнаружили на третьем этаже в самой маленькой светелке.
  Преследовать беглецов было глупо. У них было больше трех часов форы. Да и что бы собрать погоню, требовалось время. А на воде атаковать варягов, было просто самоубийство. Тем более, что их ожидала сильная подмога.
  Дмитрий вышел на крыльцо, устало опустившись на ступени.
  - Опять упустил,- ухмыльнулся он, отдавая должное предусмотрительности и прямо таки звериному чутью оппонента,- ну ничего... Теперь я знаю, что ты здесь и где прячешься. А значит, скоро непременно свидимся...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"