Пробуждение было лёгким и быстрым - я всхрапнул, приводя голову в удобное положение, и открыл глаза. Состояние было незнакомым - никакой тяжести и заспанности даже в уголках глаз, лишь слегка ныла затёкшая шея.
По внутренним ощущениям прошло не более часа после окончания небольшого военного совета с самыми верными соратниками и моей последней отключки. Странно, но весь такой долгий разговор с воплощением Перстня, казалось, уместился в одну секунду реального времени. Хотя, учитывая её... или его... способности, в этом нет ничего удивительного - этот артефакт либо умел замедлять время, либо ускорять своего носителя. Вся полученная информация не громоздилась неопрятной кучей, как обычно бывает, а была аккуратно разложена по воображаемым полочкам в моей такой лёгкой голове, даже та, которую я получил из разложенных на столе донесений. Я удивленно потёр шею, с хрустом потянулся и встал, после чего полон раздумий пройдясь до широкого полукруглого окна.
Сквозь многосоставное мутное шершавое стекло просматривался запорошенный снегом внутренний двор, заполненный занятыми своими делами солдатами и челядью - через день-два мы готовились выступить дальше, не задерживаясь в этом не по своей воле гостеприимном замке. Свентис временно лишился хозяина - барон погиб, старший сын сгинул ещё ранее, отправившись пару лет назад в отчаянный набег на непокорных кочевников за тридевять земель, жена барона с малолетней дочкой, как только узнала о нашем приближении, бросилась в бега. Истеричка. Потом, небось, пустит слух о насилиях и бесчинствах, творимых гадким-гадким маркграфом.
Я тяжело вздохнул, так как мысли перескочили на бытовые насущные проблемы вверенной мне армии. Потерь для такого похода было непростительно много, причём серьёзных и долгое время невосполнимых - лекари, кузнецы, страхоборы, обслуживающий персонал... Потеряли мы и обоих призванных священников. Среди потерь основного, так сказать, состава удручающе много было командиров, как младших, так и старших...
Я с досадой стукнул по тяжёлой оконной раме, внутренне проклиная чёртовых эльфов и сволочных лордов-предателей, одновременно кляня и себя за допущенные глупость и легкомыслие.
Тяжелораненых и неходячих было не так много - сказывалась выучка и тренированность имперских солдат, подтверждающих поговорку: "имперского воина проще убить, чем сломить или ранить". Хотя раны они получали, как и все обычные люди, но переносили их стойко, зачастую даже не показываясь лекарям, что говорило одновременно и о некоей неуместной гордыне, и о силе тела и духа. Также я успел приметить, что заживало на них, как говорится, как на собаках. Что было тому причиной - то ли высокое умение оказывать самим себе и соратникам первую медицинскую помощь, то ли культивируемое в императорской армии превосходство духа над телом, то ли сказывалась сила искренних молитв военных священников? Вопрос интересный, но несвоевременный.
Сейчас стоило думать о сохранности и охране большого скорбного обоза с погибшими, которых нельзя бросать на чужбине, а необходимо предать земле на отведенных для этого кладбищах в Приреченске и в разросшемся военном городке, который уже имел даже официальное название на картах - Опорник. Стоило думать о надлежащей транспортировке тяжелораненых, о снабжении, о выплатах, о пополнении...
Я мог всё это свалить на комлордов и князя, что, в принципе, и было сделано, но пускать на самотёк я сам себе запретил.
Ну, хорошо, со снабжением, в принципе, вопрос решаем - у нас оставались ещё и свои припасы, хоть больше половины и сгорело в разрушенном лагере, плюс, будем экспроприировать по законам военного времени. Нет, отбирать не собираемся, будем покупать - но по тем ценам, что назначим сами. А для того, чтобы войско не испытывало проблем с продовольствием и не голодало, необходимо проложить и согласовать самый приемлемый и удобный маршрут - с постоянной высылкой передовых конных отрядов.
Денежных выплат в походах не производились, что было как нельзя более кстати, ибо походная казна не бездонна - благо, что удалось её пополнить за счёт трофейных лордских. Ещё одна весьма существенная и приятная во всех смыслах деталь - перед своей гибелью эрцграф Луциний, кроме титулов и наград, привёз также трёхмесячные выплаты на два имперских Больших полка, плюс "подъёмные" свежеиспечённому маркграфу и внушительную сумму на подкуп местных лордов. Последнее, слава Творцу, не пригодилось. Так что денежных средств на первое время было более чем достаточно. Однако списки выплат составить заблаговременно необходимо, чем сейчас и занимались комлордские писцы и адъютанты, ибо помимо "боевых", были ещё и выплаты родственникам погибших, и многолетние и пожизненные пенсии по выслуге лет и инвалидности - Империя хорошо заботилась о своих солдатах. А вот по истечению трёх месяцев, что свершится совсем в недалёком будущем, стоит задуматься, как жить дальше и что вообще будет. Сохранится ли Империя, останутся ли полки у меня, и кто их будет обеспечивать. Да и "доживём ли до рассвета?" - как поётся в одной известной песне.
Теперь о пополнении. Понесённые в Роменагорне потери полки частично восполнили молодыми рекрутами, проходящими обучение в Опорнике, а после безумной резни в Южном Страже, ко всеобщему удивлению, многие пленные воины и ополченцы лордских вооружённых формирований изъявили желание влиться в наши ряды. Конечно, приняли не всех, а тех, кто имел звание выше десятника, так и вовсе повесили - рядом со своими лордами. Новоявленных имперцев пока распределили по вспомогательным отрядам и в обслугу. Что делать с ними дальше - решим в Приреченске.
Если будем двигаться в том же темпе, и если не возникнет каких-нибудь форс-мажорных обстоятельств, то вернёмся в родные пенаты через две десявницы. Да-да, в Эрвиале дни складывались не в недели, а в десявницы - как можно догадаться из названия, это временной отрезок из десяти дней. Три десявницы составляли месяц. Также, следуя исчислениям хода солнечного светила, местное население прибавляет к каждому году пять дополнительных дней - пять сиронцев. Причём есть лишь по одному зимнему и весеннему сиронцу и по два осенних и летних. Итого, в астрономическом году здесь тридцать шесть десявниц и пять сиронцев, про что даже есть древнее предание, перекочевавшее в сказку - про пять братьев и тридцать шесть сестёр.
Все погодные приметы были благоприятными - снега и метелей не ожидалось. Единственное, чего стоило опасаться - это встречи с возможными разбойничьими шайками, либо с недобитыми отрядами местных лордов, либо с недружелюбием самих местных лордов - тех, кто ещё остался.
- Эй! - Крикнул я в сторону главных дверей, отходя от окна. - Есть там кто?
Одна из створок тут же приоткрылась, и в зал тихо бочком протиснулся мой новый оруженосец.
- Мальчик, - покровительственно начал я, глядя на него слегка надменно и сверху вниз. Причём я сам удивился, как легко и гармонично мне это удалось, - сбегай оповести всех тех господ, что были тут давеча на военном совете, что жду их в том же составе и в том же месте через два часа.
Паренёк поспешно поклонился и бросился выполнять поручение.
- Постой! - остановил я его, когда он уже схватился за бронзовую дверную ручку. - Подойди сюда, торопыга.
- Простите, ваша светлость. - Дрожащим голосом промолвил оруженосец, осторожно возвращаясь обратно с виновато склонённой головой.
- Да выпрямись ты, - чуть прикрикнул я, - не съем!
Паренёк тут же поднял на меня перепуганный глаза и встал по стойке смирно.
- Тебя как звать, пострел? - Уже мягче спросил я.
- Б.. Брод, милорд, - слегка в рифму ответил оруженосец, не сводя с меня преданного взгляда.
- Откуда будешь? - Продолжал я расспрос, отворачиваясь и делая вид, что мне нужно срочно что-то уточнить в первой попавшейся со стола бумаге, чтобы подавить рвавшийся наружу смех.
- Из Верхуша, милорд... Вам нехорошо? - всполошился заботливый Брод, заметив, что мои плечи слегка подрагивают, а из горла вырвалась парочка перхающих всхрюкиваний.
- Нет, всё в полном порядке и под контролем, - я уже справился с собой и явил верному оруженосцу невозмутимый лик благородного маркграфа, пытаясь как можно скорее задавить и развеять в своей голове это дурацкое словонагромождение: "милорд-брод-бутерброд". Чёрт, аж есть захотелось!
- Всё, - небрежно взмахнул я дланью, - можешь идти.
- Слушаюсь, милорд. - Оруженосец низко поклонился и опрометью вылетел за дверь, не забыв ту плотно за собой прикрыть.
- Хммм, Брод, брод. - Задумчиво пробормотал я, удивляясь недавней своей реакции. - И что смешного?
"Перстень, ты что ли?" - мысленно воззвал я. Широкий ободок на пальце еле заметно мигнул, а чёрный камень будто слегка повернулся. Ну, хоть выглядит теперь привычно и не отталкивающе, что, почему-то, вселило в меня некую толику уверенности и спокойствия.
Два часа до очередного заседания лиц принимающих решения я решил потратить на инспекцию размещения на постой вверенных мне войск и качества оказываемых услуг раненым. Накинув опушенную мехом безрукавку, натянув на голову подшлемник и запахнув шерстяной с прорезями для рук плащ, я решительно рванул дверь и важно выдвинулся в увешанный потрёпанными гобеленами коридор. За спиной тут же застучали сапоги сопровождающих. Я резко остановился и развернулся, упираясь взглядом в две пары преданных глаз тут же застывших гвардейцев.
- Так, бойцы! - Гаркнул я, складывая руки на груди. - А вы куда собрались?!
- За вами, ваша светлость! - Браво отрапортовал тот, что постарше - с аккуратной тёмно-русой бородой и топорщащимися усами. - Для обеспечения сопровождения и охраны!
- Отставить! - Приказным тоном ответил я. - Сейчас мне ничего не угрожает, а вы будете лишь задерживать и мешаться.
- Н-но.... Но, ваша светлость! - В отчаянии воскликнул всё тот же, что постарше. - У нас прямой и недвусмысленный приказ командира Эддара, чтобы мы от вас ни на шаг! Иначе он обещался шкуру спустить!
Я коротко усмехнулся в свои опалённые неопрятные усы - зная какого страху может нагнать большой и свирепый на вид командир моей личной гвардии всего парой слов. Человек он был не злой, а в некоторых вопросах даже по-детски доверчивый, но исполнительный, верный, решительный и, главное, умеющий владеть мыслями и душами подчинённых - словно заботливый, но строгий отец.
Также, когда случалось урвать немного свободного времени в этом походе, я брал у Эддара уроки боя на мечах, чтобы не полагаться только на силу Перстня, который... которая была весьма своенравна и "включалась" далеко не всегда. Так что я горячо и искренне желал главному гвардейцу скорейшей поправки и выздоровления, и собирался навестить его сразу же после окончания инспектирования условий размещения отданных в моё распоряжение имперских солдат.
- Ну что с вами поделать... - притворно тяжело вздохнул я, морща в раздумиях маркграфье чело, - Супротив Эддара не попрёшь.
- Вот что. - Тоном, не терпящим возражений, через секунду сказал я. - Ты, - я ткнул пальцем в до сих пор не проронившего ни слова того, что помоложе, - остаёшься здесь и продолжаешь охрану главного входа в зал. А ты, - палец переместился в направлении гвардейца постарше, - за мной.
- Это приказ. - Напомнил я, чтобы пресечь возможные попытки взывания к милосердию, одновременно разворачиваясь на сто восемьдесят градусов и продолжая свой путь по коридору в сторону выхода. Сзади отчетливо различался топот одной пары ног, обутых в подкованные сапоги. Мои сапоги, кстати, тоже были подкованы да ещё и с золотыми шпорами - отличительный знак, без которого никуда. Так что грохотали мы уверенно и слаженно.
Попадавшиеся попарно в стенных нишах стражники при нашем приближении вытягивались во фрунт и стучали древками копий в пол. Коридор был невелик, так что стражников было всего четыре.
Спустившись в холл, мы прошли через предупредительно распахнутые двойные дубовые двери и бодро зашагали, скрипя свежевыпавшим снежком по направлению к казармам и главной оружейной.
Ну что ж, начинаем инспектировать.