И мы продолжили. Надо отдать должное эрцгерцогу и гранду Юга (личность, между прочим, весьма близкая к трону) - он сделал всё, чтобы показать, что ничего необычного не произошло и странные вопросы заданы не были. Представляю реакцию и дальнейшее отношение к собеседнику в моём мире, когда в ходе разговора тот вдруг признаётся, что в первый раз слышит про Китай. А положение ещё усугубляется тем, что собеседник занимает высокий государственный пост, например, в Приморском крае или в Амурской области, и про Монголию с КНДР знает, что они расположены где-то совсем близко. Дикая картина.
В общем, вкратце меня посвятили в то, что агентурная и клиентская сеть Фанрота частично раскрыта, что заговорщики выявлены, что переворот не удался, и, скорее всего, он не замысливался как удачный, а всё это было направлено на то, чтобы погрузить Империю в смуту и безвластие, когда сильное некогда государство удобнее уничтожать по частям, которые сами же от него и отваливаются. Подкупленных обещаниями благодатной в будущем жизни и развращённых идеологией безнаказанной вседозволенности заговорщиков просто использовали как резиновое изделие номер два, как подручный бездушный материал. Причём использовали цинично и втёмную. И вся 'прелесть' в том, что подавляющее большинство тех самых заговорщиков ничего не поняло и до сих пор считает, что борьба ещё идёт, что усилия необходимо прилагать и наращивать и далее.
- Их образумит либо жестокий голод, либо смерть. - Жёстко резюмировал Гиберий.
Дальше информация пошла ещё более секретная и откровенная. Несколько западных лордов с парой провинций уже отпали, частично перебив, частично изгнав императорских ставленников и наместников. Наспех собранная Валансиром армия была жестоко бита и рассеяна, причём не из-за какого-то гипотетического численного или тактического превосходства, которыми могли обладать разношёрстные лордские отряды и дружины, а из-за низкого морального духа и разложения, что царили в рядах имперских солдат. Когда такое было, чтобы из трёх кое-как собранных Больших полков в общей сложности дезертировал один?! А на поле боя стойкость проявил лишь один из десяти воинов! Подобного позора некогда блистательная и несгибаемая имперская армия не испытывала!
И ничего удивительного в том, что в отколовшихся владениях тут же во множестве появились представители, консультанты и наставники из Ондориэ, и ещё какие-то пока неопознанные, для Гиберия не было.
Убедительно очевидным стало ясно, что династии Ворзов пришёл конец. Арминестура всё же похоронили, и непонятным было - то ли Эре погружён в траур, то ли охвачен разнузданным весельем. Люди на улицах столицы всё больше стали походить на подверженных низменным страстям животных, ищущих всё более откровенных развлечений. Из Эриндура хотели было сделать наследника, но старший внук Императора хоть и пришёл в себя, но словами, манерой и повадками походил на лишённого разума, поэтому его просто заперли в одной из башен Апийского замка. Уточнять, что это за замок такой и где он располагается, я не стал - во избежание. То, что я не знал, я аналитически домысливал и запоминал - потом у Ревдолфа спрошу и книжки умные поштудирую.
Трон, значит, пустовал: один - помешанный на эльфах и бессмертии Император умер во время неудачного магического эксперимента, другой - прямой наследник, во время этого же эксперимента двинулся разумом и вспомнил, как ходить под себя. Племянник - Великий герцог Валансир - авторитетом не пользовался и находился в весьма незавидном положении, в любой миг ожидая удара в спину и шарахаясь от каждой тени. Подкрадывалось безвластие близкое к анархии, что уже выражалось в случающихся иногда погромах по признакам идентификации: 'ранит' - 'альден', 'знать' - 'простолюдин', 'человек' - 'нелюдь', и много ещё как.
Валансир, пытаясь хоть немного придушить этот нарождающийся хаос, решил применить силу, усилив городскую стражу в нескольких городах отрядами регулярной армии, забив тюрьмы до отказа разного рода бунтовщиками и бузотёрами, отправив на виселицы и эшафоты несколько сотен - от уличного разбойника и до какого-нибудь блистательного графа с богатой родословной. Но это лишь ещё больше усугубило его положение и усилило сепаратистские настроения даже среди некогда единомышленников и просто сочувствующих.
Имперский Дворянский Совет превратился в бесконечную говорильню и в место, где с перепалками, склоками и рукоприкладством обезумевшие от свалившейся вседозволенности дворяне делили всё ещё огромный имперский пирог и сводили счёты с менее удачливыми конкурентами. Но было понятно, что всё увереннее берёт верх 'эльфийская партия', не гнушавшаяся уже открытыми подкупами, откровенным рейдерством и засыланием наёмных убийц.
Кое-где вспыхивали вооружённые стычки между лордами помельче - вдруг стала взыгрывать ранитская кровь и вспоминаться древние обиды.
Но больше всего удручали неопределённость и непонимание - а собираются ли возводить на трон нового Императора?
- И в какой-то миг я понял, что нет - не собираются. - Скривив рот, горько признался Гиберий. - Мы - я и Сетоний, вдруг отчётливо увидели, что собираются сделать и уже делают с нашим Алденнором. Его просто оскверняют, уничтожают, разрывают на кусочки и раскидывают их как можно дальше друг от друга, чтобы они никогда больше не соединились вновь.
Эрцгерцог Барк хоть и был в Империи фигурой весомой, но при нынешних порядках, а точнее беспорядках, его положению и самой его жизни грозила вполне реальная опасность. Фамильный дворец Арнеров в Пресветлом Эре был блокирован усиленными вооружёнными отрядами сторонников 'нового пути развития' и взят под круглосуточное наблюдение. Все обитатели дворца, по существу, были в роли заложников и находились на осадном положении.
По неподтверждённым пока данным Куратор Чрезвычайной Императорской службы по внутренним делам и внешним сношениям Арнатор смещён со своей должности и его место занимает один из подручных Фанрота Илтирин, хотя официально все приказы и распоряжения исходят от первого помощника Куратора. Есть основания подозревать, что старины Арнатора уже нет в мире живых и все байки по поводу его подорванного здоровья и прописанного лекарями постельного режима не соответствуют действительности.
Нетипичным было также и поведение потенциальных претендентов на престол: с самого начала зарождения смуты они ринулись было заявлять свои права и подвергать сомнению чужие, но после пары несчастных случаев с особо ретивыми всё как-то быстро успокоилось. И неясным было, чем так смогли запугать высокородных, имеющих многочисленных сторонников, собственные армии и богатые земли, и когда-то даже готовых ввергнуть Империю в кровавую пучину междоусобиц.
В итоге получилось то, что получилось: свои притязания на трон и на основание новой династии выразил и последовательно их отстаивает лишь один человек - Гиберий Арнер Барк, который кроме всего прочего является мужем старшей правнучки Арминестура Ворза Солнцеликого, и уже одним этим фактом его права имеют определённую весомость. А также, если не забыли, то старина эрцгерцог ещё и гранд Юга, что ставит его в исключительное положение.
Тут мне всё-таки немного пояснили, что на заре становления Империи, земли, освоенные к тому времени пришельцами-альденами, были собраны и преобразованы в провинции и условно поделены на Север, Средиземье и Юг. В те предалёкие золотые времена альдены блюли чистоту нации и не смешивались с коренными ранитами - во всяком случае, очень старались не смешиваться. Дворянских титулов было совсем немного, и первыми среди них были император и гранды. Грандов было трое: Средиземья, Севера и Юга.
После того, как через несколько сотен лет прервалась первая императорская династия, увеличившийся Алденнор принял с всеобщего согласия и святейшего благословения тогдашний гранд Средиземья, чем, так же, положил начало новой династии. Примечательным считается тот факт, что свежеиспечённый правитель не стал отказываться от своего предыдущего титула, что вошло в традицию. И с тех пор Император стал поименоваться и обозначаться во всех документах с большой буквы. И теперь всяк, кто восходил на престол, среди прочих титулов (если они были) первыми перенимал и впоследствии носил: 'Его Императорское Величество, гранд Сердиземья' - и так далее.
Так вот, Ворзы стали четвёртой династией и до своего возвышения были грандами Севера. Первый же Император из их рода тут же захотел под шумок, так сказать, оставить при себе и прежний титул. Но высшая знать, которую возглавил тогдашний гранд Юга, и представители Храма решительно этому воспротивились и заставили принцепса пересмотреть свои желания. А немногим позже законодательно было закреплена незыблемость существования и прав грандов Севера и Юга. На волне успеха хотели было ещё ограничить императорскую власть, но этому уже воспротивился Храм, справедливо полагая, что в будущем, когда Император войдёт в силу, это может вылиться в затяжные кровавые разборки.
Кстати, если вам могло показаться, что очередным основателем династии может стать исключительно, и только, гранд, то спешу опровергнуть. Как меня просветили, у истоков третьей династии - Генилоров - стоял обычный граф, которому выпало быть мужем младшей внучки Императора. В те времена случился всплеск Серого мора, чьими жертвами стали очень многие средь населения Алденнора, как и вся императорская семья. Кроме, как можно догадаться, той самой младшей внучки, которая и открыла своему мужу дорогу к трону.
Так что у Гиберия на руках, если можно так выразиться, были весьма серьёзные козыри: грандство, плюс жена императорских кровей. И это помимо решительности, серьёзной поддержки нужных людей и уверенности в правоте своих притязаний.
- Пора сменить Юг на Средиземье! Самое время! - Патетически восклицал Гиберий, опуская свой мощный кулак на многострадальную столешницу. - И дело тут вовсе не в личных страстях и властолюбии!
Говорил он откровенно и убедительно, и я ему практически верил, потому сидел и согласно кивал. Сетоний смотрел на нас слегка рассеянно, либо погружаясь в свои мысли, либо от усталости - но иногда и он вставлял пару слов, уточняя или подтверждая высказывания гранда. Шегер практически не шевелился, и от этого периодически сливался с обстановкой, подпирая скрытые в полусумерках входные двери. Ревдолф же словно орясину проглотил - краснел, потел и дышал через раз, что можно понять: далеко не каждый день перед тобой большие господа препарируют скрытые от обычных смертных дела Империи с грифом повышенной секретности.
В общем, дело обстояло так, что положение было не слишком блестящим, но и далеко не безнадёжным. Свои провинции Юга в Преторуме Гиберий потерял, не имея возможности хоть как-то их оборонить, учитывая непосредственную близость расположения этих земель к императорскому грандству, и попадающихся чуть ли ни на каждом шагу людей Куратора. Также пришлось оставить и крон-маркизат, в спешном порядке вывезя семью, казну и большую часть верных людей в Тарилию, что через несколько провинций и лордств к северу широким полумесяцем отделяла центр от юга и левым крылом упиралась в Эретрин. Помимо наличия собственных войск и вассальных дружин эрцгерцог прилагает все усилия, чтобы собрать под свои знамёна как можно больше деморализованных и, по существу, брошенных имперских частей. Сейчас в эрцгерцогстве спешно латаются ещё сохранившиеся когда-то порубежные крепости и замки, возводятся новые гарнизонные пункты и укреплённые лагеря, в ключевых местах расставляются верные сотни и тысячи. В основном, конечно, работа кипит на северных границах. Люди Сетония обеспечивают контрразведку и сбор информации, причём получилось даже привлечь многих прокураторских с севера.
Многое делается наспех, многое - своевременно, но задел был сделан заблаговременно, и это всё только благодаря Луцинию. Эрцграф своими усилиями, как политическими, так и законодательными, особенно противостоя эльфийской клике в Имперском Дворянском Совете, сумел выкроить время и ресурсы:
- Иначе бы мы тут с вами не сидели, маркграф, не строили планы и не пили вино. - С лёгкой горечью заключил Гиберий. - Лёгкий свет душе его.
- Лёгкий. - Согласился я, поднимая бокал.
Но сразу же с центром и северо-западом враги ударили почти одновременно и на юге и юго-востоке. Причём если на юге Империю удалось развалить изнутри, купив на корню практически всех лордов и лордиков и ввергнув эти земли в кровавый хаос междоусобицы и внешнего вторжения, то на юго-востоке случился облом-с. И всё из-за какого-то никому не известного выскочки-маркграфа, на которого поставил Требон. Эрцграф невероятно рисковал, но выиграл! Да и сам Фанрот, не желая того, помог, когда отдал Роменагорн на заклание, тем самым дав погасить потенциально весьма опасный очаг вражеского противодействия прямо в сердце новорождённого маркграфства. Плюс, к всеобщему изумлению, сам новоиспечённый маркграф раскатал в тонкий блин практически всех местных предателей и перебежчиков. Топорно, неаккуратно, но планы врагам спутал.
- Скажу вам честно, господин маркграф, - широкоплечий эрцгерцог расслабленно откинулся на удобную спинку, - что плотный интерес к вашей персоне мы стали проявлять с момента вашего появления на общем совещании перед роменагорнской кампанией, когда его светлость князь озвучил милость Его Императорского Величества.
Это один из тех моментов, которые с силой врезаются в память, и потом долгое время вспоминаются со всей возможной отчётливостью. Заполненный до отказа зал - любому фрукту негде упасть, обилие доспехов, сплошное стальное позвякивание, устойчивый запах выделанной кожи и разгорячённый множественным желанием немедленного действия воздух. Тогда-то я в единственный пока раз лицезрел приснопамятного Фанрота. Помню, что он мне не понравился сразу - своим поведением, манерами, отношением к окружающим. Нет, он старался казаться 'своим', подбирал слова и интонации, выказывал обеспокоенность за целостность государства, но... Чёрт его знает, кольнуло что-то, и где-то внутри зародилась уверенность, что такой продаст и не моргнёт. Может на формирование негативной предрасположенности ко всему эльфийскому повлияла первая встреча с представителями этого вида, когда остроухие чуть не прикончили меня под сенью древ того же Роменагорна? А может я просто ксенофоб по отношению к эльфам, ведь убить меня пытались и многие другие, относящиеся к другим расам и народам? Не знаю, может быть, но эти почти бессмертные вызывают у меня откровенную неприязнь, близкую к органическому отторжению.
- Вы должны понять нас, - продолжал Гиберий, крутя в руках пустой бокал, - ведь знания ведут к пониманию, а понимание - к действиям. Нам нужно было знать о вас, если не всё, то как можно больше...
Понятно, за мной установили слежку и собирали информацию. Ну что ж, ничего удивительного и противоестественного, особенно учитывая их возможности. Только вот...
- Простите, как вы сказали? - Запоздало перебил я. - С момента совещания у Телеремнара?
- Именно это я и сказал. - Слегка удивлённо подтвердил Гиберий, видимо ожидая, что сидящий наискосок маркграф вновь отчебучит какую-нибудь дичь.
- А до этого? - Решил я продолжить с уточнениями.
- До этого? - Повторил эрцгерцог, вмиг поскучнев и принявшись пристально изучать хрустальную окаёмку изысканной посудины для вина. - Смешно сказать, но мы имели весьма общую и смутную информацию, основанную преимущественно на... На каком-то мало кому известном предсказании, какого-то ещё менее известного отшельника. И я до сих пор практически уверен, что это предсказание выдумал сам Луциний.
- Прошу простить, ваше высочество, - подал голос Сетоний, - но я бы не был столь уверен в том, что это полностью придумка его светлости эрцграфа.
- Пфф! - Фыркнул Гиберий, с саркастической улыбкой глянув на такого скромного Прокуратора. - Уж не решил ли ты, старина, что тебе уже пора отойти от дел мирских и посвятить себя служению Творцу, отмаливая грехи?
Пожилой круглый человечек лишь тяжело вздохнул в ответ, закатив глаза и разведя ладони в стороны - словно изображая католического святого на странице учебника про Средние Века.
- Неееет. - Протянул претендент в Императоры, зло ощерившись и погрозив блеснувшим золотом перстня пальцем. - Шалишь. Ты ещё тут далеко не все дела доделал, так что бросай прикидываться.
- Всяк должен делать то, что лучше всего умеет, - смиренно ответствовал Сетоний, сцепив пальцы, - а молиться у меня получается прескверно весьма.
И, не дав ухмыляющемуся и расплывшемуся по обитому бархатом тронообразному стулу гранду вставить очередную реплику, продолжил, обращая взор свой уже на меня:
- Да, ваша светлость, мы стали, скажем так, присматриваться к вам с момента поименования вас бароном его светлостью князем. Естественно, что мы не могли и не можем быть рядом с вами всегда, не можем лицезреть каждый ваш шаг и слышать каждое ваше слово. И я отдаю себе отчёт, что после сегодняшнего ночного разговора, когда мы и наши намерения стали вам видны и ясны, опекать...хм....да, опекать вас станет гораздо сложнее...
- А стоит ли? - Немного невежливо перебил я, слыша, как засопел и заёрзал на своём стуле Ревдолф.
- Так, как это было до этого? - Прокуратор слегка наклонился вперёд. - Считаю, что нет, не стоит.
- Спасибо за откровенность. - Усмехнулся я.
- Думаю, - Сетоний решил не заметить моей реплики, - что теперь необходимо это делать открыто и более гармонично.
- Даже так? - Признаюсь, я был удивлён.
- Однако, - не переставал, почти не меняя интонации, вещать круглый опасный человечек, - возвращаясь к вашему вопросу... Возьму на себя смелость утверждать, что я знаю, что вас интересует.
- И? - Приподнял я правую бровь.
- Перегонт? - Тускло поблёскивающие глаза Сетония словно пробивали насквозь и придавливали пудовыми гирями одновременно.
- Перегонт. - Согласно кивнул я, стараясь не показывать накатившую лёгкую растерянность. - У вас есть что сказать?
- Это были люди Куратора, - спокойно ответил сэр Кай, - но насколько они исполняли именно его приказ - мне неведомо.
Секунду помолчав, словно что-то прикидывая, он продолжил:
- Из них не вернулся никто. А я очень рассчитывал на их возвращение.
- Не вернулся? - Изумления скрыть не удалось, да я и не пытался. Вновь хлынули старательно забываемые воспоминания: затёкшие связанные руки, раскисшая грязь, мокрый лес, дурнота от передозировки местной сывороткой правды, удары, от которых мало следов, но много боли, острая сталь, вспарывающая живот... Аж передёрнуло слегка.
- Не вернулся. - Движением век подтвердил Сетоний.
- А рассчитывали-то на что? - Я пошарил глазами по столу в поисках кувшина с вином. Хорошо, хоть сундучок с головой Бреглофа прикрыли.
- В том отряде был и мой человек. - С лёгким сожалением ответствовал Прокуратор. Из того, как он это произнёс, стало ясно, что сожалеет он вовсе не о человеке, а об упущенной информации.
- И всё же, - я скрестил руки на груди, чтобы скрыть предательскую дрожь, - что удалось выяснить по поводу...по поводу исчезновения?
- Надеюсь, - неторопливо начал малоэмоциональный человечек напротив, - вы дополните или уточните мой рассказа, ваша светлость...
Власть Сетония, как Прокуратора Чрезвычайной Императорской службы по внутренним делам и внешним сношениям, распространялась от границ Арна на севере до границ с Ургалом и Остгатом на юге, а с образованием маркграфства Приморье - вплоть до Гифинии и южных морских границ. Но как бы ни был твёрд и властолюбив внешне обманчиво неопасный круглый пожилой человечек, как бы ни были широки его полномочия, но за отведённые границы выходить он права не имел, подчиняясь напрямую Куратору Арнатору Элиенару.
Конечно, как и практически везде, не обходилось без закулисных игр, взаимных слежек, сбора компромата и попыток внедрения своих людей в ближайшее окружение соперника. Однако, надо отдать должное - жесточайшая конкуренция и соперничество велись на невидимом фронте и были направлены в конечном итоге только на определённую фигуру, не нанося ущерба обороноспособности государства. Но в последние месяцы и стиль работы, и отношение к подчинённым со стороны Элиенара изменились. Стало больше напора, меньше обратной связи и больше топорности, как это ни странно - скрытности, обучению и снабжению сотрудников перестали уделять должное внимание, перестали учитывать особенности мест предстоящих операций...
В общем, в тот раз непосредственно к самому Сетонию явилась летучая ударная группа сероплащников под предводительством Перегонта, который вёл себя более чем напористо, размахивая гербовыми бумагами и настаивая на необходимой посильной помощи в розыске и поимке одного потенциально весьма опасного субъекта. Причём масштаб опасности рисовался почти как глобальный. Перегонт не вдавался в подробности, он требовал.
Сетонию не понравилось такое к себе отношение, но и противоречить было нельзя, а потому провожатый был выдан и приказ по сети опорных пунктов выслан. По-хорошему, Элмор, Изимор и близлежащие земли являются императорским феодом и управляются назначенными Двором наместниками, и это также означает, что данные территории - вотчина Куратора и никакие замы свои носы туда совать не должны. Но на деле всё обстояло и обстоит несколько иначе, стоит сказать хотя бы о том, что всё, что Элиенар имел в тех краях, это слабенькая, выявляющаяся на 'раз-два' осведомительская сеть.
Как бы то ни было, Перегонт, его люди и человек Сетония благополучно отправились выполнять высокий приказ и через какое-то время благополучно исчезли. Естественно, что Прокуратор по горячим следам организовал сначала поиски пропавшей группы, а потом и расследование причин пропажи. Выйти на гномов и следопыта особого труда не составило, как и узнать последующую судьбу странствующего графа.
- Ведь он держал путь в Арленбург, не так ли? - Задал наводящий вопрос подчёркнуто вежливый сэр Кай.
- Почему вы спрашиваете? - Мне не хотелось раньше времени подтверждать справедливость сделанных Сетонием выводов, увязавшего активность кураторских людей с моим появлением. - Пока что мы слушаем то, что удалось узнать вам. Это весьма интересно. Прошу вас, продолжайте.
- Непременно, ваша светлость. - Ага, не понравилось, а вот нечего к маркграфу с пошлыми вопросами лезть. Я ж всё же знать, причём имперского разлива!
Как оказалось, жизнь Лангедока закончилась хоть и ярко, но трагически. Тихопомешанный граф, одержимый миссией рыцарского самопожертвования и идеей своеобразной справедливости, в Вышинске расстался с неунывающей странствующей троицей и в одиночку всё же успел добраться до Арленбурга аккурат в день Осеннего Становления. Он сначала блистательно выиграл ежегодный турнир мечников, который там проводился, а затем принял участие в 'очистительных боях', явно оговорив себя, сознавшись в каких-то преступлениях.
Эти бои хоть и не запрещены законом и не порицаются Храмом, но точно не приветствуются, так как являются отголоском тёмного язычества, напоминая про человеческие жертвоприношения и поединки 'на суд богов', когда на арену выпускаются разного пошиба преступники, им предоставляется оружие, и они бьются друг с другом насмерть. Выжившему либо даруют прощение и свободу, либо значительно смягчают наказание - в зависимости от тяжести преступления. Откровенных живодёров и насильников до этих боёв не допускают, их перед этими боями вешают - для затравки интереса к основному действу и для, так сказать, психической накрутки поединщиков.
Кроме преступного элемента в 'очистительных боях' мог принять участие любой желающий, но не за просто так, а за внушительное денежное вознаграждение - это уже было веянием времени. Граф, видимо не хотел биться за презренный металл, что умалило бы его жертвенность в его же глазах, потому и назвался преступником, чтобы искупиться честной кровью...
В общем, Лангедок покрошил на том ристалище прилично народа: и людей, и гномов, и орков, даже одного какого-то чрезмерно самоуверенного эльфа. Своей неутомимостью и непобедимостью он снискал обожание разгорячённой толпы, что в экстазе орала его прозвище, каким он назвался: 'От-верг! От-верг! От-верг!', что со староранитского означает 'Изгой'.
Бился граф и один на один, и один против двух-трёх-четырёх, бился день напролёт и всегда выходил победителем. Не щадил ни тех, кто выставлялся против него, ни себя. И в итоге, когда опустилась ночь и в свете факелов пал последний противник, Лангедок весь в крови вышел на середину арены под приветственный шум толпы, отбросил меч, раскинул руки, поднял глаза к небу и упал. Упал бездыханный, скончавшись от ран. Ушёл легко, словно был мёртвым уже давно и лишь сознанием неисполненного долга держался в этом мире...
- Вам бы героические романы писать, - с усмешкой глядя на Прокуратора, чуть нахально произнёс я, - или романтические вирши для бардов...
- А я говорю - стареешь! - Хохотнул Гиберий, со стуком водружая бокал на столешницу. - В монахи тебе точно рано, но в барды - в самый раз! А что? Протекцию я тебе дам, на первое время деньгами ссужу...
Чёрт, что-то такое мне в этих сюзеренских подколах показалось достойным внимания, что-то такое 'между строк', что можно использовать в будущем для собственной выгоды... Нет, даже не так, не для собственной, а для пользы вверенного маркграфства! Надо поставить в уме зарубку на память.
- Вы слишком высокого мнения о моих способностях стихосложения, ваше высочество. - Как-то слишком поспешно буркнул Сетоний, потупив взор. Стоп! Он что, обиделся что ли? Ха! Вот это номер!
Хотя... Скорее всего сэр Кай ждал немного другой реакции с моей стороны, и, признаюсь, она бы была той, или близкой к той, которая предвиделась. Ибо внутренне я был искренне рад, узнав, что с гномами и Дрольдом всё в порядке, и не без содрогания выслушал красочный рассказ о трагической судьбе этого странного, но благородного графа. Лангедок вообще был первым, кто отнёсся ко мне по-человечески в этом мире, и хотя бы за это стоит сохранить о нём светлую память... Даже не смотря на то, что в конечном итоге он всё-таки хотел порешить меня на той самой арене в славном Арленбурге.
Но в том-то и дело, что в последние час-полтора я держался даже не на честном слове, а на чистой энергии Перстня, что двигала за меня конечностями, моргала глазами, открывала рот для выпуска слов. Я только скомкано думал и дышал. А ещё вино потреблял. Во всяком случае, у меня было полное ощущение, что дела обстоят именно так, и что Перстень двигает мной как тряпичной куклой со стекляшками глаз...
- Вы вполне могли опустить кучу тех красочных подробностей, - между тем продолжил я, катая увесистой вилкой по полупустой тарелке внушительный такой бархатистый персик, - что, без сомнения, весьма оживили рассказ, но съели непростительно много времени. Того времени, что сейчас дороже всего. Ведь так?
Вопрос я адресовал не перестающему ухмыляться гранду, как бы ещё раз подчёркивая, что общаться предпочитаю всё же с сеньором, а не с необычным, своеобразным, но всё же вассалом.
- Так! - Машинально подтвердил слегка обескураженный Барк, видимо настроившийся на более длительное моё общение с Сетонием.
- Господа. - Теперь мы включаем заскучавшего дворянина, который близок к разочарованию от встречи. - Я благодарен вам за то количество полезной информации... то есть, знаний - полезных знаний, что вы мне сегодня предоставили. Я обязательно восполню имеющиеся в моей картине мира пробелы, чтобы как можно реже попадать в неудобные положения, подобные тому, что имело место как бы быть... Но...
Тут я мазнул отстранённо-великосветским взглядом по живописному потолку:
- Но всё это вы могли изложить лично, либо через доверенных лиц в более подходящее и удобное для меня время. Я согласен даже на письменный вариант. В виде свитков.
Глядя на скуксившегося Прокуратора и помрачневшего эрцгерцога, я понял, что слова и интонации подобраны верно. Сэру Каю ничего не оставалось, как лишь скомкано и общими фразами закончить рассказ об итогах экспедиции поискового отряда, посланного по следу Перегонта. Увы, ясности не было, а вопросов добавилось, так как на обширной выжженной проплешине в Изимском лесу были найдены страшно обугленные тела бойцов всего отряда пропавших, кроме одного человека. Сетоний поначалу надеялся, что выжить удалось именно его воину, но со временем пришло понимание неверности данного предположения.
'Тот ухарь ещё в Вышинске кони двинул', - пронеслось в моей голове слегка злорадное. Но подавать виду, что всё выше услышанное мне хоть как-то интересно, я, разумеется, не стал. После того, как Прокуратор умолк, моё, по возможности, уверенно-прохладное внимание поворотом головы было перенесено на Гиберия.
Настало время для завершающей стадии разговорных переговоров.