За полтора часа мы с Ревдолфом разобрали целый ворох скопившихся на рабочем столе документов: от донесений, протоколов и отчётов - до законопроектов и черновиков приказов и распоряжений. Но неразобранной документации всё ещё было больше - примерно раза в два.
Начать обсуждение насущных дел я решил с приятного момента - с подписания официального указа о даровании сэру Канитгаму титула баннерета и пожаловании ему земель, непосредственно примыкающих к Приреченску - чтобы, как говорится, всё было под рукой и новоиспечённый землевладелец не отвлекался от дел государственных, так как следующим указом Ревдолф назначался лордом-хранителем Приреченска, в чьи обязанности входили также организация службы контрразведки и руководство ей. Помимо этого, Канитгаму также предписывалось возглавить мою личную охрану, тех самых личников, коих, учитывая самого баннерета, насчитывалось двадцать четыре человека - все, кто выжил в Бридгосте.
Посвящение и принесение клятв заняло не более пяти минут, на разработку и утверждение герба было решено отвести десявницу, после чего мы окунулись с головой в ту кашу, что успели заварить на сих благословенных землях.
Дворцовые допросы всё же помогли выявить шпионов и потенциальных заговорщиков среди слуг, причём открывалась довольно неприглядная картина. Всё было намного серьёзнее и сложнее, чем казалось на первый взгляд. Четверо были простыми наушниками старины Сетония и ничего особенного из себя не представляли, да и трудились они больше на заготовках и в конюшнях. А вот ещё трое, как оказалось, были весьма непростыми ребятами. Точнее - двое, так как тот самый важный и весь из себя вельможный управляющий, коего звали Эльмут Цвейн, успел принять яд до того, как его смогли схватить. Оставшиеся без предводителя, а в том, что Эльмут был у них за главного, сомнений не было, пара хмурых крепких ребят самозабвенно молчали, категорически не желая идти на контакт со следствием. В конечном итоге было решено поместить их в одиночные сырые коморки в Тирренцо - пусть пока спокойно посидят, подумают, как жить дальше. А чтобы простимулировать мыслительный процесс, раз в день ребят посещает специальный человек с плёткой и некоторыми другими орудиями для развязывания языка. Но полноценно за них ещё не взялись, так - больше для устрашения.
Сетониевских же стукачей держат пока под домашним арестом, те, в отличие от хмурых молчунов, поют соловьями - мои люди записывать не успевают.
При обыске в покоях Эльмута было найдено лишь несколько коротких записок, расфасованные по мешочкам золотые монеты, некоторое количество пузырьков с ядом, кинжал с изображением свернувшейся кольцами змеи, и печатку с той же змеёй на верхней площадке.
Однако же, как бы ни были расторопны мои приближённые, но некоторым слугам удалось сбежать. Вот и думай теперь: то ли это очередная порция шпионов, боящихся разоблачения, то ли люди поддались стадному чувству и рациональному, но не поддающемуся доводам разума, инстинкту самосохранения.
- Их описания составлены, милорд, - обнадёжил такой подтянутый и спокойный Канитгам, - и разосланы по опорным пунктам и заставам.
- Хочешь сказать, что донесения уже доставлены? - Вскинул я в удивлении бровь. - Так быстро?
- Конечно же нет, милорд. - Чуть наклонил голову баннерет. - Большинство ещё в пути. Но доставщиками служат летучие отряды, как раз те, которые натасканы на поимку беглых преступников.
- Аплодирую стоя, ваша милость, - улыбнувшись, хлопнул я пару раз в ладоши, - вам - за столь отточенный ум и талант организатора, и себе - за то, что смог в вас это разглядеть.
- Всё это только из-за вашей веры в меня, - скромно так потупился мастер организаторского искусства.
- Но-но! - Рассмеялся я, погрозив пальцем. - Льстецов не приемлю, твоя милость! Так что ты это брось. Да и не идёт тебе, старина.
- И ты мне вот ещё что скажи, - вспомнил я то, что всё хотел спросить, но как-то забывал из-за не такой уж важности вопроса, - это в имперской армии готовят таких толковых десятников, что те так быстро могут переквалифицироваться ...
Тут я понял, что это слово для данного мира мудрёное и незнакомое, и потому, немного запнувшись, продолжил, на ходу подобрав синоним:
- Могут перевоплотиться в потомственных дворян, грамотных командиров и прирождённых лидеров?
Ревдолф при этих словах слегка побледнел, заиграв желваками, а потом глубоко выдохнул и слегка оттянул ворот камзола, словно тот давил на горло и мешал дышать.
- Или мне начинать и в вас видеть чьего-то... хм.... Человека? - Уже чуть строже спросил я, слегка удивившись такой реакции преданного и не единожды испытанного воина.
- Нет, ваша светлость, - чуть глухо, но всё же уверенно ответил Ревдолф, не отводя потемневшего взгляда, - уверяю вас.
Я лишь хмыкнул, показывая жестом продолжать, раз уж мы так нечаянно добрались до интересного.
- Я был десятником только последний год, - твёрдым голосом начал он, - копия моего описного листа хранится в канцелярии гвардии, и вы можете ознакомиться с ним в любой момент, когда пожелаете.
Описной лист - это местный аналог личного дела, которое заводится на каждого государственного служащего Империи, и тем более - на каждого её солдата.
- Разумеется, - кивнул я, - но продолжайте, ваша милость. Тем более любопытно узнать, что же вас так смутило в моём вопросе, если интересующую меня информацию можно добыть с такой лёгкостью.
Ревдолф снова вздохнул, нервно побарабанил пальцами по подлокотнику, и пустился в пояснения:
- Дело в том, что по праву рождения я принадлежу к, хоть и обедневшему, но старинному и знатному роду...
И вновь индийские страсти по Вальтеру Скотту и рояль в кустах...
В общем, были Канитгамы весьма сильны и почитаемы в стародавние времена, но постепенно род их беднел, хирел и терял влияние, разбиваясь на отдельные ветви и поглощаясь более могущественными династийными семействами. На сегодняшний момент Ревдолф - последний носитель славной фамилии. И больше никаких богатств и бонусов у него нет. Даже весомый титул и земли отобрали, что случилось ещё при отце, но, как всякий благородный Алденнора, Ревдолф всё же имеет право именоваться аром - самая низшая ступень в титульной иерархии.
После такого низкого и, естественно, крайне несправедливого падения фамилии, юный отпрыск не впал в чёрное уныние, по примеру своего угасшего отца, а горел желанием добиться высот на ином поприще, и вернуть своему роду былую славу и высокое положение.
Одним из социальных лифтов в Империи является регулярная армия, и Ревдолф, уже тогда имея определённое образование и неплохо владея некоторыми видами оружия, не сомневался ни секунды, записываясь в рекруты.
Обладая несомненными талантами и пытливым умом, юноша с неослабевающим напором пробивался по карьерной лестнице. Но наряду с теми чертами характера и натуры, что помогали, имелись и те, что мешали. Ревдолф был эмоционален, честолюбив, прямолинеен и порою резок. Как большинство молодых людей, он был максималистом, но, что усугубляло, радетелем за правду и справедливость - в своём понимании. Из-за чего имел определённые проблемы с продвижением по службе, и разного рода трения с вышестоящим начальством. Два раза даже пришлось посидеть под арестом.
Но время шло, мировоззрение менялось, характер становился более спокойным, и Ревдолф дослужился до заместителя командующего конницей 'Серебряных лис' - третьего Полка, что квартировался в Преторуме. Ещё далеко не старый, тем более учитывая текущую в жилах часть альденовской крови, благородный, умный, эрудированный, со множеством блестящих положительных характеристик, что давно затмили и закрыли собой имевшие место быть 'недоразумения юных лет', честно заслуживший командных высот Ревдолф справедливо рассчитывал, что место командующего конницей, после ухода престарелого предшественника на покой, достанется именно ему. Причём так считал не только он один - все сослуживцы, знакомые и сам комлорд третьего прочили такое развитие карьеры последнего из северных Канитгамов.
Но... Как это порой бывает (причём, не так уж и редко), все скрупулёзно выстраиваемые планы, все чаяния и надежды пошли прахом из-за какого-то надменного хлыща - сынка одного из придворных аристократов. Оный отпрыск с десятком слуг явился в расположение полка с подписанным назначением на должность командующего конницей. И хоть имела место быть вопиющая несправедливость, но это ещё можно было стерпеть - высокородное ничтожество не имело в планах надолго задерживаться среди 'Серебряных лис', намереваясь использовать краткосрочный период 'прохождения службы' для галочки в своём списке титулов и регалий, и для увеличения популярности среди пустоголовых дамочек на многочисленных придворных баллах. Но нет, совсем по-хорошему не получилось: напыщенный нетрезвый сопляк с ходу принялся оскорблять и унижать как обычных воинов, так и командиров полка, считая их всех чем-то вроде пополнения собственного сонма слуг.
Вот тут-то Ревдолф и не выдержал - словно прорвалась та плотина, что многие годы удерживала приглушенные и задавленные откровенные эмоции, не вырвавшиеся наружу в своё время. Они уже почти не тлели, покрывшись пеплом равнодушия и переосмысления, но....
В общем, сначала сэр Канитгам отвесил наглому юнцу пару зуботычин в штабном зале совещаний, а потом вытащил того на плац и устроил унизительную порку на глазах у всего полка.
Данное событие имело немалый резонанс и последствия, в основном для Ревдолфа. Но надо отдать должное имперским службам - следствие провели по всем законам и правилам. А главное - учитывая все детали.
Потом был суд, на котором в поддержку Ревдолфа свидетельствовало всё высшее командование не только полка, но и военного округа, что, конечно же, сыграло свою положительную роль. Но и у побитого сопляка были свои высокие покровители и хорошие законознатцы, которые, как говаривал когда-то один из Туллиев, могли навести тень на ясный день.
В итоге Ревдолфа разжаловали до рядового солдата пехоты и сослали к 'Каменным турам' - в четвёртый Большой полк, что гонял варваров и эльфов на западных границах. Там за полгода отдавшийся воле судьбы Канитгам дослужился до десятника второй сотни первой тысячи.
Благородный потомок почти угасшего рода словно потерял вкус к жизни и подчинился течению событий и воинскому уставу нового для себя полка, сменив фиолетовые цвета на тёмно-синие, полномочия комантора на обязанности пехотинца.
Единственное, что немного подслащивало горечь очередного падения, это то, что оборзевшего молодого мажора с треском выперли из полка, строго запретив впредь даже близко приближаться к государственной службе, попутно ещё и серьёзно урезав в правах того же наследования. По слухам, избалованного гадёныша папенька отправил в какую-то глушь - набираться ума-разума.
В общем, через какое-то время, когда Ревдолф уже был десятником, 'Каменных туров' отправили на юго-восток - утихомиривать забурливший Роменагорн. А дальше, как водится, всё заверте...
Пока я слушал этот лаконичный доклад об отрезке жизни одного не слишком везучего благородного ара, меня не покидало какое-то не слишком приятное чувство, словно было в этом рассказе какое-то двойное дно и преданный Ревдолф пытается всё больше оттянуть момент, когда нужно будет признаться в чём-то не зело лицеприятном. Ничего смертельно опасного, но вот эта атмосфера сгущающейся неловкости не давала спокойно сидеть на месте.
И тут меня буквально осенило! Вот оно что! Ведь это же лежало на поверхности и произошло совсем-совсем недавно!
- Скажите, ваша милость. - Прервал я тут же смолкнувшего баннерета. - А чего это его тайное превосходительство - ну Прокуратор Сетоний который - показывая свою осведомлённость насчёт вас, ни словом не обмолвился о столь яркой и насыщенной вашей жизни в прошлом? С чего это ему взбрело в голову именовать вас простым десятником? Или таким образом он пытался меня в чём-то убедить?
Ревдолфу удалось сдержать себя, чтобы не дёрнуться - лишь щека дрогнула на вмиг окаменевшем лице. Молчание длилось пару секунд, после чего осторожно, словно освобождаясь от тысячелетнего ледяного плена, баннерет провёл рукой по краю столешницы, собирая пальцы в кулак.
- Ваша светлость, - начал он осипшим голосом, - правда бы и так вскрылась - рано или поздно. Я долго собирался с духом, чтобы рассказать вам. И... очень хорошо, что... до этого мы дошли именно сейчас. Ибо... ибо, узнав от других... Из других источников...
- Баннерет! - Гаркнул я, видя, как закалённый в войнах, походах и самой жизнью воин, вновь начинает мяться и оттягивать время. - Давай..те ближе к сути!
- Прошу прощения. - Сухо кивнул Ревдолф, беря себя в руки. - Ваша светлость, его тайное превосходительство, решив утаить от вас полную свою осведомлённость обо мне, преследовал, и преследует, одну цель - завербовать меня в свою службу, или же нанять за определённое вознаграждение.
- Ого! - Не удержался я от восклицания, откидываясь на спинку стула. - Прям плюнуть некуда, чтобы не попасть в очередную интересную историю!
Ревдолф ничего не ответил, стойко снося мои реплики и насмешливо-колючий взгляд.
- Ну так уж давайте просвещайте, ваша милость, - я вновь наклонился к столу, сцепляя пальцы рук перед собой, - на чём он вас поймал, зачем это всё нужно было скрывать, и насколько всё это мне угрожает.
- Скажу сразу, ваша светлость, - Канитгам вскинул подбородок, - что с моей стороны для вас никакой угрозы нет!
- А насчёт остального... Дело в том, что чрезвычайные службы имеют давнюю традицию заводить в регулярной армии Его Императорского Величества свои глаза и уши, а порой и просто наймитов. Я не сильно погрешу против истины, если скажу, что каждый третий-четвёртый командир, начиная с тысячников, получал различного рода и характера предложения от полномочных вербовщиков из сероплащных слуг престола.
- На вас выходили ещё в вашу бытность заместителем командующего конницей? - Прищурился я.
- Как раз нет, - дёрнул головой Ревдолф, - во время суда, после того... судьбоносного случая.
- Тогда я решительным образом ничего не понимаю, - выразительно пожал я плечами, - зачем им проштрафившийся командир, которого вот-вот разжалуют в обычные пехотные солдаты?
- Не настолько всё просто, ваша светлость, - глухо отозвался как-то вмиг поникший и постаревший баннерет, - хотелось того мне или нет, но я оказался втянут в заширмовые интриги, что, кажется, ведутся со дня водружения альденского престола.
Как оказалось, к находящемуся под следствием и судом уже бывшему заместителю командующего конницей несколько раз подходили холодноглазые мило улыбающиеся люди, и, если вкратце, предлагали, ни много - ни мало, должность комлорда 'Серебряных лис'. Насколько смог выяснить Ревдолф - командующий был не против составить ему протекцию и покинуть свой пост ради собственного повышения. Видимо, на безземельного аристократа уже были виды, и была отведена своя роль - во главе преторумского полка.
Но, разочаровавшийся практически во всём, последний из северных Канитгамов категорически отвергал посулы особистов и их попытки сближения, порой нелицеприятно отзываясь о неестественном появлении на свет надоедавших ходоков, и на чём свет стоит костерил их начальство.
Кто бы другой на его месте, скорее всего, ухватился бы за предоставляемый шанс подняться самому настолько, чтобы в будущем забыть о возможных проблемах, доставляемых сынками приближённых ко Двору людей, и иметь возможность оказывать определённое влияние на некоторые политические процессы...
Но, надо понимать, в каком состоянии тогда находился Ревдолф, который вновь ощутил, как рушится и падает в бездну его жизнь. Однако даже тогда он осознавал, что все описываемые блага - лишь видимость, ибо подразумевают под собой полную и бесповоротную зависимость от дёргающего за ниточки кукловода. И никогда не уловишь того момента, когда ты вдруг стал ненужен или превратился в разменную монету.
В общем, посылал 'доброхотов' Ревдолф далеко и постоянно, пока не произошёл очередной фатальный случай. Сэр Канитгам убил человека - в мирное время, на городской улице. Как говорится - кое-что в одиночку не приходит...
А дело было так.
После очередного заседания опостылевшего уже суда неудачливый безземельный ар возвращался к себе в каземат. Маршрут был до обрыдлости знаком - от гарнизонной цитадели, где располагалась вся администрация и проходили судебные тяжбы, через кабак с дешёвым пойлом - как раз для простых солдат, новичков и рядового гражданского персонала, и до отдельной небольшой камеры, обставленной, однако, даже с некоторым уютом.
Вот как раз после кабака и произошла 'тёплая' встреча в слабоосвещённом переулке. Встречающих было пятеро, и были они полны решимости указать какому-то там безземельнику, почти холопу, его место. Как вскорости из криков и угроз стало понятно, Ревдолфа осчастливили своим присутствием друзья и приятели принявшего урок жизни высокородного ублюдочного отпрыска.
Но, как ещё говорится, если мозгов нет, считай калека. Канитгам хоть и закладывал в последние дни крепко за воротник, но умения и рефлексы ещё не пропил. Драка была скоротечной, итог предсказуем - четверо покалеченных, один убитый и один слегка протрезвевший бывший 'серебряный лис'.
Быстро поразмыслив и справедливо решив, что новые да ещё отягчающие проблемы с законом ему не нужны, Ревдолф окольными путями и кривыми улочками добрался до места своего временного заключения и сразу же завалился спать, не забивая себе голову ненужными мыслями. Стража никак не отреагировала на новый синяк под глазом у подследственного, как и на порванный рукав - все уже привыкли к подобному, понимая, что некогда одному из лучших и перспективных командиров полка сейчас вовсе несладко, и потому позволяли ему некоторые вольности - под честное слово.
А на следующее утро к страдающему похмельем арестанту прямо в камеру пожаловал скромно одетый, кутающийся в серый плащ, небольшой круглый человечек - Прокуратор Юга. Сам. Один.
Кай Сетоний говорил негромко, вежливо, лаконично, но отчего-то его не хотелось перебивать или, не дай Творец, грубо посылать. Прокуратор рассказал, что если до этого момента дела у безземельного ара шли неважно, то сейчас - вообще швах. Убийство представителя высокоаристократического рода - это вам не заяц чихнул. За такое преступление - верная казнь, причём в петле, что весьма унизительно.
На скромный вопрос - а с чего это вы мне тут всё это рассказываете, я ж вообще не в теме? - круглый человечек усмехнулся и сказал, что помимо четырёх полноценных свидетелей, что пока молчат, имеются и другие улики. Как какие? Вот вы, дорогой ар, из кабака почему-то в плаще вышли, а в каземат уже без оного вернулись. Да ещё и медальон свой фамильный в суматохе посеяли. Вы вообще дрались или личными вещами в нападавших кидались? И заметьте, свидетели молчат до поры до времени, ибо им так наказано. Но сами понимаете.
Ревдолф всё понимал, и потому, на очередное предложение сотрудничества категорическим отказом не ответил, а обещал подумать, предложив дождаться решения суда по пока ещё рассматриваемому делу. Прокуратор благосклонно кивнул, кротко улыбнулся и, пожелав благородному арестанту здоровья и удачи, ретировался.
Суд прошёл, вердикт был вынесен, бывшему командиру третьего дали сутки на сборы и пинком под зад вышвырнули из гарнизона, за воротами которого его уже поджидал конвой со сворой этапируемых на каторги и каменоломни по пути к западным границам преступников.
С тех пор представители спецслужб лишь дважды напоминали о себе короткими разговорами, получая подтверждение, что опальный ар всё ещё думает над предложением. Так что за возможность стать гвардейцем новоиспечённого маркграфа потерявший уже веру во всё хорошее Ревдолф буквально вцепился мёртвой хваткой, подбивая к этому тогдашнего своего командира - сотника Эддара.
Так что своим появлением гвардия в значительной мере обязана отчаявшемуся безземельному ару, на ком вполне себе мог закончиться древний благородный род. Во всяком случае - северная его ветвь, считавшаяся когда-то основной. И Канитгама не за что было винить - он старался использовать любую выпадавшую возможность хоть как-то поднять и обезопасить себя, одновременно не переходя ту грань, за которой уже начинаешь идти по головам, кроша чужие судьбы. Хотя... Всё же ведь относительно, всё.
Слушая краткую биографию своего соратника, я пытался сложить хоть какой-нибудь пазл, хоть какую-нибудь целостную мозаичную картинку, которая бы показала мне, как я могу использовать полученную информацию в своих интересах и к вящей выгоде маркграфства. И вроде бы что-то 'звякнуло' (ну не полный же я болван).
- Значит, - начал я задумчиво, откинувшись на спинку, - Сетоний считает, что вы, дорогой баннерет, всё ещё лелеете надежду обелить себя при помощи чрезвычайной службы. Тем более что официально титул, земли и новую должность вы получили только что. Для его тайного превосходительства вы пока что заместитель командира гвардии удельного лорда, насчитывающей, смешно сказать, менее полусотни клинков. Невысок полёт, да?
Ревдолф согласно кивнул, потихоньку понимая, куда я клоню - по глазам видно. Сообразительный малый.
- Но данные известия, - продолжал я, вертя в пальцах стило со стальным пером, - его ушей достигнут весьма и весьма скоро - тут даже к гадалке не ходи. В то, что Канитгамы возродятся, мне хочется верить не меньше вашего - опора нужна любому лорду. И я очень рассчитываю на то, что северная ветвь приживётся на юге. Тем более, что есть планы на преобразование маркграфства в нечто более значительное, а значит преобразуется и преданное мне баннеретство.
Ревдолф, казалось, стал дышать через раз. Я бы тоже на его месте ошалел от открывающихся перспектив, и боялся бы вспугнуть неосторожным выдохом показавшуюся на горизонте удачу. Но за удачу ещё стоит немало побороться и очень много поработать, чтобы ухватить её за хвост.
- Вы, ваша милость, - ткнул я стилом в направлении не спускавшего с меня напряжённых глаз баннерета, - пустите как-нибудь невзначай мимоходом слушок - с кем-нибудь в разговоре, например - что, мол, что толку в этом дарованном титуле... Кстати, кем были ваши предки до того как?
- Эрцбароны Каннийские, лендлорды Гамбера. - С возвышенной ноткой в голосе отчеканил Ревдолф.
А надо сказать, что всеми титулами с приставкой 'эрц-' (хотя здесь они звучат немного не так, но очень и очень похоже) одариваются по личной инициативе Императора и только за какие-либо заслуги перед Алденнором или Его Императорским Величеством лично. Естественно, что это также указывает на приближённость ко Двору. Канитгама надо беречь, и на него ставить. Хотя... Знаю я себя - не политик, а значит, с лёгкостью могу просадить выгодную имиджевую комбинацию в угоду чему-нибудь более...хм...простому, так сказать.
- Так вот, - вернулся я к высказываемой мысли, - скажитесь эдаким высокомерным зазнайкой, мол, Канитгамы всё ж из эрцбаронов, и что им это баннеретство.
Ревдолф слегка повёл шеей, словно воспитанный человек, услышавший нечто не очень лицеприятное. А что поделать, твоя милость, это игра и в неё надо играть. Мне самому далеко не всё нравится.
- Но Канитгамы, - продолжал я, старательно ничего не замечая, - всегда служили во благо Империи, и, так уж и быть, послужат и здесь. Однако, недалёк тот час, когда возрождённый герб славного рода обретёт истинного хозяина - мол, и помощники в этом есть, они-де обещались.... Или как-то так.
Молчание было недолгим, но до ломоты тяжёлым. Ревдолф, сидел не шевелясь, лишь нервно барабанил пальцами по подлокотнику и даже не обращал внимания крупные капли пота, что порой срывались с его высокого лба.
- Но вы должны понять, - каким-то замогильным голосом молвил он, - что данные слова я не могу обронить средь верных людей и моих соратников. Иначе... да нет, я этого просто не смогу. Ибо потом мне будет невероятно тяжело переигрывать всё назад и делать вид, что в этом нет ничего серьёзного. Ведь после, вес моих слов уменьшится, а это неподобно, когда несёшь службу.
Мда, послом Ревдолфу не быть никогда. Тяжело ему будет, ишь ты... Никто не хочет белых перчаток испачкать - по себе знаю.
- Понимаю вас. - Всё же благосклонно кивнул я. - Даже лучше, чем вы думаете. Но я и не требую подобного, тем более что за наших с вами соратников я сам пред собой поручусь. А нужные нам уши, особенно после устроенного переполоха, сейчас проще всего найти в каком-нибудь трактире, где вино развязывает язык...
Я резко замолчал, не закончив фразу, так как запоздало понял, что подобный ассоциативный ряд вызывает у баннерета не самые лучшие воспоминания.
- В общем, вы меня поняли. - Махнул я рукой, слегка покривившись. - Сетоний не раскрыл всего, так как ещё теплит надежду завербовать вас. А это мы используем в свою пользу, и как повод встретиться, ибо нужно разрешить кое-какую недосказанность...
Я нервно потёр шею.
- Скажите, что согласны. - Закончил я вставая, прихлопнув ладонями по столешнице.
Когда мы уже были возле самых дверей, я, словно только что вспомнив, спросил:
- Да, ваша светлость? - Ревдолф почтительно развернулся ко мне всем корпусом.
- Среди них случайно не значится та девушка, что обычно помогает при уборке моих покоев и часто занята в зимней оранжерее?
- Никак нет, - понимающе улыбнулся баннерет, - она никоим образом не связана ни с наушниками, ни с заговорщиками.
- Благодарю. - Искренне сказал я. - Не смею больше задерживать.
Ревдолф, откланявшись, ушёл, по привычке всё ещё чеканя шаг. Посмотрев пару секунд в его прямую удаляющуюся спину, я поймал взглядом Эдмора:
- Зови гонца.
Отчего-то на душе стало немного светлее и легче. Хотя причина была проста до одури - Клия никуда не сбежала, она здесь в замке, и ни в чём не замешана. Законы драматургии в жизни работают редко. Даже в другом мире.