Жудин Александр Григорьевич : другие произведения.

Град железа

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В стране происходят радикальные перемены... Тяжело офицеру не потерять себя в этом бедламе...

В Все имена, фамилии и должности персонажей являются вымышленными. Любые совпадения случайны. То же самое относится и к представленным в книге событиям.

Вместо эпиграфа:

"... Ты хочешь писать без злобы? Это будет неправдиво и неинтересно. У тебя написано так, как всё и было, без лобызания в седалище... Кто пережил те времена, тот будет читать, и вспоминать свои мучения по спасению детей и жен. Освежать злобу на нашу рухнувшую систему, которая увлекла с собой все надежды, злобу на бардак, на скотов, пролезших к рулю в нашей стране, которые не имеют желания жить без нарушения законов, хотя бы моральных. У тебя все здорово написано. Злоба, она и дает тексту изюминку..."

Так написал мне старый армейский товарищ...

Город Железного идола.

  
   ГЛАВА 1. Город красных воробьев и черного снега.
  
   Этот город не был построен для жизни. Он был построен для каторжной работы людей-муравьев, надрывающихся на стройках-муравейниках могучей, но уже изживающей себя самоё империи. Железа! Железа! Еще больше железа!!! - раздавалось из заоблачных вершин. Каторжный труд требовал все больше и больше рабов. И таковые появлялись в потребных количествах. Поначалу ряды их пополняли бывшие свободные земледельцы, которых, коварно обманув и тем самым, переманив на свою сторону, использовала в собственных целях новая верхушка империи. Выдавив, наконец, из них все соки, сменила милость на гнев, разорила и превратила в нищих, а после этого ради пущего покоя усердно перемолола в лагерную пыль. Затем наступила пора каторжан. Со всех сторон огромной империи, сюда, в выжженную беспощадным солнцем степь начали свозить воров, насильников, убийц, грабителей. Не обошлось и без самых опасных для империи врагов - несогласных, умствующих, подвергающих сомнению сами основы её существования... Эти умники, пачками умирали в переполненных вагонах, названных в честь убитого эсерами-террористами премьер-министра еще той, гуманной и сытой державы, предшественницы новой империи - Империи Великого Горца. А умирали они от жажды, голода, отсутствия глотка воздуха! Плевать! Имперским чиновникам было абсолютно безразлична судьба всех этих грязных отщепенцев! Какая в том беда? Подумаешь, ну, сдохло несколько сот или тысяч этих жалких интеллигентишек, попов, профессоров ботаники, инженеров, финансистов, писателей - журналистов! Никакой в том беды! Кому они нужны, завтра пригонят еще с десяток эшелонов, а в них тысячи и тысячи новых рабов... Была другая беда - не все эти рабы владели нужной профессией. Приходилось за настоящие деньги нанимать специалистов из Европы и Америки. Все эти глупые датчане, немцы и американцы, получавшие немыслимые по меркам отечественного раба деньги, не понимали, что, помогая Империи поднимать новые терриконы шахт, копать огромные карьеры рудников, они приближают гибель собственного, сытого мещанского мирка! Империи было нужно железо! Для танков, которые пройдут до Гибралтара. Для пушек, которые превратят в руины и Берлин, и Париж. Для рельсов, которые пролягут через бескрайнюю тайгу, связав покоренную Европу с дикой еще Азией, а та будет терпеливо ожидать своей участи. Так думал рыжий и рябой император, посасывая давно потухшую трубку в своем, на удивление скромном кабинете, поглядывая в окно на старинные крепостные зубчатые стены из рыжего кирпича... По его воле, вставали в выжженной степи терриконы шахт, бараки для рабочих, прокладывались железные дороги... Вокруг каждого разведанного месторождения железной руды создавались поселки для рабочего люда... Так и строился город Железного Идола. Вытянувшись кишкою более чем на сотню верст с юга на север, он не имел сколь нибудь привычной для европейца структуры. Ее попросту и не было. В прошлом - это были шахтерские поселки, объединенные в какой-то степени дорогами и примитивными коммуникациями. Со временем город развился и даже похорошел, разрослись новые спальные районы, были разбиты парки и скверы, созданы новые дороги и площади! Однако, жизнь в городе была нелегка. Десятки и сотни огромных труб выхаркивали в небо дым и копоть, кислотные дожди выпадали на сады и поля, копоть и сажа слоями ложилась на город... В городе от раковых и аллергических заболеваний умирали дети... Менталитет жителей города, если и изменился за последние полвека, то ненамного, и не всегда в лучшую сторону. Дети и внуки заключенных, воров и насильников, грабителей и убийц, они поневоле (а иногда и сознательно) перенимали модель поведения у своих отцов и дедов! На этом участке огромной империи, занимавшей одну шестую часть земной поверхности, издавна проживали тихие и смирные гречкосеи - землеробы... Случались встарь времена, когда их прародители - лихие наездники и рубаки, проживающие испокон веку на острове посреди огромной реки, пускали кровь и басурманам, точившим зубы на плодородные земли окраины с южного полуострова, и западным собратьям, принявшим латинскую веру, да и православных гречкосеев, случалось, тоже не жаловали ... Но времена эти канули в Лету давным-давно, а ближайшие потомки лихих рубак были коварно сосланы грозными московскими царями на юго-восток, в предгорья Кавказа, где еще несколько веков отчаянно рубились с немирными абреками, расширяя и без того громадную империю. Империю еще тех, старых владык, наследники которых были безжалостно вырезаны предшественниками рыжего и рябого Императора. Императором, собственно, он и стал, немилосердно вырезав в свою очередь этих, зажравшихся и возомнивших о себе предшественников... Давно уже сгнил в гробу и рябой император, и менее удачливые его последователи, а город в выжженной степи по прежнему пыхтел трубами и выхаркивал в синее южное небо копоть и сажу... Железо было потребно всем!
  

* * *

   Алексей въехал в Н. междугородним автобусом. На автовокзале его должен был встретить Лыгуненко. С этим немногословным здоровяком
   он познакомился в Москве, на сборах руководящего состава службы. Тогда, зимой прошлого года слишком много событий навалилось на него. Особенно неизгладимый след в его памяти осталось неудавшееся покушение неизвестных на Тихона. Приехав в Киев, Алексей пару дней погостил у Любицкого. Отправив семью и обеих своих собак в Запорожье, куда к тому времени переехали родители Алены, Алексей переселился в маленькую ведомственную гостиницу при военно-ветеринарном складе. Кадровики Киевского военного округа решать вопрос с его назначением на должность не торопились, явно рассчитывая на щедрое подношение. " А хрен вам поросячий! Чтоб голова не шаталась!" - здраво рассудил Алексей. - " Никуда вы не денетесь. Вакантных должностей одна, и претендент на нее тоже лишь один - я! Так, что умерьте аппетиты". В политотделе тыла, куда Алексей зашел для постановки на партучет, его встретили необыкновенно радушно.
   - Это очень правильно, дорогой вы наш товарищ, что вы к нам пришли, - плешивый полковник из партучета лисой вертелся вокруг Алексея. - Очень правильно!
   " Что это с политрабочими случилось. Раньше такими тузами себя
   держали! Сколько судеб людских исковеркали. А то они больше горазды семейные склоки разбирать, да дефициты в военторге делить. Может в лесу что-либо сдохло?" - недоумевал про себя Алексей.- " Упаси меня Господь от их любезностей. Да кабы можно было, я б век к ним, сукам рваным, не зашел! На одном бы гектаре не сел..."
   Алексею вспомнился курьезный случай, произошедший с майором Ульяновым, начпродом благовещенской дивизии. Того вызвали на заседании партийной комиссии. Туда же, не мешкая, приперся и начальник политотдела, барственный и надменный полковник Салты-ков. Женька нахально уселся на мягкий стул и вызывающе уставился на председателя парткомиссии. Тот, поминутно оглядываясь на начальника политотдела, затянул стандартную волынку. Члены парткомиссии, в основном те же политотдельцы, неоднократно выпивавшие с Ульяновым в его кабинетике, потупив глаза, что-то гундели про высокое звание коммуниста вооруженных сил. Женьку-то и
   вызвали на заседание из-за того, что он категорически отказался подписываться на одноименный журнал.
   - Да я лучше "Мурзилку" выпишу! - нахально заявил он помощнику начальника политотдела - капитану Терешонку. Тот, немедля ни секунды побежал ябедничать своему начальнику...
   Половина членов парткомиссии склонялась к исключению Ульянова из
   передового авангарда строителей коммунизма, вторая половина предлагала объявить Женьке строгач с занесением в учетную карточку.
   Женька, нагло усмехнулся и демонстративно зевнул.
   - А чего ты ухмыляешься? - перешел на визг начальник политотдела. - Мы тут судьбу твою решаем! Чего ты веселишься? Плакать бы не пришлось!
   - А чего мне плакать? Я членом вашего кружка отроду не был, и уж тем более не собирался в него вступать!
   - А чего ж ты тут Ваньку валяешь? - начальник политотдела побагровел от негодования. - Зачем пришел сюда?
   - Позвали - вот и пришел! Мне шибко интересно стало, как у вас вся эта мура происходит! И еще! У нас в управлении дивизии всего-навсего восемьдесят пять человек офицеров и прапорщиков. И вы до сих пор не знаете, кто из нас член КПСС, а кто - нет? Парткомиссия у вас, партучет, цельный политотдел... Как паек получать, так в первых рядах! И каждому повкуснее и получше. Да, чудны дела твои, Господи! А вот сожрать офицера, да так, что и косточек не выплюнуть, это для вас - политработничков первейшее занятие. Хлебом не корми, а дай вволю покуражиться, крови попить...

* * *

  
   Целыми днями Алексей шарахался по Киеву, посетил все кинотеатры города, вдоволь накупался в Днепре, и, наконец, взяв измором корыстолюбивых кадровиков и получив нужные бумаги, убыл в Н.
   Лыгуненко встретил Алексея на ступеньках провинциального автовокзала. Загрузив огромные сумки с военной формой и немногочисленными пожитками в задний отсек УАЗика, Алексей запрыгнул в автомобиль. Машина рванула с места. Минут через пять остановились у какого-то примощенного к девятиэтажке строения.
   - Паша, а куда это мы приехали?
   - Зараз побачишь! - отозвался здоровяк. - Давай зайдем!
   Вошли, Алексей осмотрелся. Зал как зал, отдельные загородки со столиками, полумрак, фонари на стенах. Подошедшая официантка вопросительно подняла бровь.
   - Пива нам! - бросил Павел. - И рыбки какой-нибудь.
   Официантка принесла поднос с мутным пойлом.
   - Из рыбы - только минтай!
   Алексей отхлебнул из кружки и сразу же поставил ее на стол. Гаже напитка он не пробовал нигде. Пожалуй, разве что в Улан-Удэ, где случайно усадили на дозаправку их самолет.
   - А ты чего пиво-то не пьешь? - озабоченно спросил Лыгуненко.
   - Ты знаешь, Паша! Я, конечно, ценю твое гостеприимство... Ты, вот через неделю будешь в Германии, а еще через три дня поймешь, почему я ЭТО пиво не пью! Бывал я в этих краях и ранее. Вот в Запорожье пиво как пиво... А у вас - ужас какой-то! Почему так?
   По дороге в лабораторию Алексей попросил:
   - Вы хоть через центр города меня провезите, чтоб я знал, куда меня судьба забросила!
   - Да нет тут никакого центра! Город из семи районов состоит. Вот в каждом районе свой центр. Исполком-райком, ну - парк какой ни-то, рынок...
   - Да, у меня впечатление такое, как будто меня жизнь назад лет на шестьдесят откинула! Такой срани я и на Дальнем Востоке не видел... А это что? Вон туда погляди! Никак коровы на бульваре пасутся? А сколько тут народу-то живет?
   - Да больше восьмисот тысяч!
   - И город ведь не маленький. В Лейпциге куда меньше народу живет. А тут поболее, чем в Хабаровске с Благовещенском вместе взятых. Однако с виду деревня - деревней! И мне здесь жить!!!
   Проехали мимо рынка, на светофоре свернули налево, затем направо, потом еще налево, направо, и так множество раз...
   - Паша, это ж шанхай какой-то? А дороги, какие убитые!
   - Это тебе после заграницы с непривычки кажется!
   - Да я уже и в Киеве, и в Запорожье побывать успел! Утолил ностальгию!
   - Ничего, скоро привыкнешь...
   - А как ты досуг проводишь? Ну, театры тут какие-нибудь имеются? Куда после службы ходишь?
   - Театры, говоришь? - Паша невесело усмехнулся. - Да какие тут могут быть театры! Придешь со службы, пару бокальчиков пива засадишь, и к телевизору! А там такую лабуду показывают, что чертям тошно... Ну не принимает моя душа этот националистический Рух, чужой он для Украины... Это галичане мутят, а у нас тут все народы перемешаны, и русских полно, и белорусов, болгары встречаются, евреи само собой, да и других народов масса. Цыгане, гагаузы, цинцары какие-то, молдаване, даже сирийцы есть!
   - Шутишь! Какие тут могут быть сирийцы? Они ведь арабы, как будто? Откуда здесь, в Украине, арабам-то взяться?
   - Да не сирийцы, а ассирийцы! - встрял водитель. - Это народ очень древней цивилизации! Сами они - христиане! У них с турками какая-то заваруха там получилась! Еще при царях... Вот они в Российскую империю и подались. Воевали они в старину против турецких башибузуков отчаянно, да вот только пришлось им оттуда эмигрировать! А то, турки армян резать принялись, и этих тоже коснулось...
   - А ты откуда это знаешь? - обернулся к нему Павел.
   - А в восьмой школе с ними учился, их там полно было, они и рассказали! А потом, мне самому интересно стало, я в библиотеке книжку взял. В ней и написано было...
   - Ну, про ассирийцев и мы в школе учили, а про гагаузов я сам читал. Это вроде потомков печенегов, только почему-то тоже христиане! А вот про цинцаров впервые слышу. Кто ж они такие?
   - Да я точно и сам не знаю! - отозвался словоохотливый водитель. - Они, цинцары эти, по происхождению то ли иллирийцы, то ли тракийцы. Как в кино "Даки", может, видели в детстве? Откуда-то с Балкан. Язык ихний - какая-то смесь румынского и сербохорватского, вера у них - православная, по культуре - типа греков, по призванию - пройдохи и аферисты. А имена - фамилии, гражданство - у кого какие. Жадностью они славятся, их и сравнивают часто с евреями. Как и евреи они, живут в рассеянии по всей Европе...
   - Ты на евреев-то не гони понапрасну. Среди них люди разные попадаются, - неодобрительно откликнулся Алексей. - У меня среди евреев такие друзья есть, хрен на кого променяю! Вон, с Розенбаумом знаком, с Александром Яковлевичем. Мужик, каких поискать... А батя мой, царствие ему небесное, мне чего рассказывал? Харьков был взят гитлеровцами уже 24 октября 1941 года. Немцы входили в него колоннами, не с боями, а именно строем... А мой батя, он же шпаной - безотцовщиной рос. И с такими же пацанами на элеватор пулемет затащил. "Максим", их наши при отступлении много побросали... А старшим в ихней компании еврей был... Моней его звали. Тоже, как и все в компашке и воровал с голодухи, и блатовал, и в секции боксом занимался... Постарше моего отца на пару лет был... Харьков-то бросили, и молодежь ни призвать, ни эвакуировать не успели. Моему-то бате об ту пору едва-едва восемнадцать исполнилось. Ну, вот и начали они эту гитлеровскую колонну из пулемета кромсать-резать... Сверху-то очень подходяще! Когда уж патроны на исходе были, Моня младшим приказал сматываться... Они по лоткам для мешков с зерном вниз и съехали, а там по подземным коммуникациям ушли. Отец сказывал, что сам видел, из канализационного люка выглядывая, как этого Моню немцы вместе с пулеметом с элеватора вниз сбросили... Так, что ты мне про евреев херни не городи! А в декабре 1941 - январе 1942 годов гитлеровцы расстреляли почти двадцать тысяч евреев Харькова. И все таки двадцать пять эшелонов, с заводским оборудованием из Харькова, из под носа у гитлеровцев успели в Челябинск эвакуировать. Немцы очень рассчитывали на этот завод. Вся эта махина переключилась на выпуск танков. А директором этого танкограда был назначен Исаак Моисеевич Зальцман. Тоже, надо думать, не якут по национальности... А про цинцаров ты мне интересно рассказал, буду знать! А сюда-то они как попали?
   - А тоже от турков бежали, только с Балкан! Тут, побережье Азов- ского моря, да и вообще все земли Новороссии, отнятые у Крымского ханства заселялись крестьянами из России, Белоруссии, беженцами из Польши, с Балкан, а особенно сербами и другими христианами, которые от турков-османов претерпели. Татар-то, вассалов турецких, войска Суворова "за Можай" загнали, а земли осваивать кому-то надо было...
   - Вот, ты мне целую лекцию прочитал! Я и не знал, Паша, что у тебя водители такие начитанные! - подивился Алексей.
   - Да я и сам не знал, - отозвался Павел. - А про цинцаров краем уха слыхал. Уж и не знаю про их геройства в старину, а только теперь это
   больше жулики и спекулянты, многие наркотой торгуют! Впрочем, и среди них люди хорошие найдутся. Наверняка! Как и среди нашего брата - сволочи! Ну, все, вот уже и подъезжаем!
   - Паша, да тут развалины какие-то! Похоже - бомбили! А дороги тут, какие страшенные! Что, после второй мировой так и не ремонтировали?
  

* * *

  
   Город Н. был одним из самых опасных городов империи. Сама история располагала к тому. Предприятия Н. - рудники, шахты, заводы, все это строилось руками заключенных, которым отсидку в лагерях заменяли тяжелой работой на самых вредных производствах. Много таких вынужденных "строителей социализма" оседали в Н., что, конечно, усиливало дурную славу города. Этот город, вполне мог соперничать с Одессой-мамой, Ростовом-папой, Ельцом - ворам отцом. Промышленный потенциал города превышает таковой, сразу у нескольких областей страны. А где промышленность - там и огромные деньги.
   Авторитеты преступного мира превратили предприятия города в золотую жилу. Понятно, что для себя. В городе сосуществовало более десятка банд, обильно кормившихся вокруг предприятий. В многочисленных спальных районах вытянувшегося в длину города,
   развелось множество молодежных банд, которые развлекались тем, что носились по улицам с молотками и крушили витрины и окна, избивали прохожих, не щадя ни стариков, ни беременных женщин... Одной из крупнейших преступных группировок стала шайка "Партийных", - по названию жилмассива. Банду возглавлял Паша Крещеный, по кличке Паулюс, начинал этот деятель с банального рэкета, и в скором времени дань им платили многие коммерсанты города. Вскоре он продал право на сбор дани другим бандюкам, получая взамен "долю малую". Паулюс завел теплые отношения с верхушкой городских ментов. А с некоторыми из "верхних", особо крутыми, даже дружил семьями. Сам Паулюс занялся оптовой торговлей металлом и стал вполне респектабельным с виду столичным бизнесменом. 0x01 graphic
К середине 90-х годов город был разделен на сферы влияния между тремя главными группировками: "партийными", братьев Церковных и "цинцарами". Под ними ходили больше десятка более мелких бригад. Они занимались рэкетом, торговлей наркотиками и кражей цветных металлов на подконтрольной им территории, кое-кто специализировался дизтопливе, все без исключения "крышевали" предпринимателей. Подобные "хозяева" были практически в каждом районе города. Рынки города также были подконтрольны авторитетам. Список преступных группировок, опутавших город, можно было бы продолжить, но неизменным остается их род занятий - рэкет, наркотики и металл. Интересной особенностью преступного мира города стала крупная этническая группировка цинцаров которые много лет контролировали значительную часть города. "Князем" цинцаров издавна являлся Йован Силанич, семью которого заслуженно уважали в преступном мире. Даже такой крупный в масштабах страны авторитет, как днепропетровский Боцман высказывал всяческий респект Йовану, носившему прозвище Филин. Филин был на короткой ноге и с главным полицейским города, для процветания которого он сделал немало. Понятно, что и продажный, по самую макушку запачканный генерал не оставался в долгу. Кроме цинцаров- бизнесменов, которые не только боялись, но и любили своего вождя, никогда не отказываюшего им в помощи, группировка, которую он возглавлял вместе с двумя старшими сыновьями - Вуком и Филиппом, неусыпно "охраняла" огромный Срединный базар и водителей- дальнобойщиков. Главными местами сборов цинцаров были бар "Балканская ночь", кафе "Истр" и ресторан "Печен Вепр". В подчинении у Филина , кроме собственной группировки, была бригада Милана Гетадича, тоже цинцара по национальности. Гетадич контролировал казино "Штольня" и бар "Адриатика", но главный доход ему приносили вымогательство и торговля наркотиками. Местные уголовники, зная крутой нрав цинцаров, предпочитали с ними не конфликтовать, договорившись о разграничении сфер влияния.

0x01 graphic

* * *

   В это время в в городе Н., в тогда еще Советской Украине робко зарождалось кооперативное движение, процветали фарцовка шмотками и нелегальные валютные операции. Прорвавшиеся во власть спекулянты, торговцы грузинскими мандаринами, прочее ворье особо не мудрствовали: гребли под себя все, до чего доставали их потные ручонки, периодически скидывая "компру" на друзей-соратников по полукриминальному бизнесу. Те отвечали взаимностью. Проигравших сажали, а особо невезучих - хоронили. Оставшиеся у державного корыта с размахом разворовывали "ничейное" добро - энергоносители, сырье, изобретения, бюджетные средства. Чиновники всех мастей не только не мешали этой вакханалии, но сами с энтузиазмом принимали в ней участие. Без чиновника не обходилось ни одно прибыльное мероприятие. На районном уровне радостно рвали свой кусок инспектора всевозможных контрольных организаций, на среднем жировали начальники управлений и департаментов, открыто торговавшие квотами и лицензиями, на самом верху лихо резвились министры со своей свитой, тянущие соки из целых отраслей индустрии. Появились и желающие получить часть доходов от такого бизнеса. Бывший боксер Валерий Малохвостенко (он же Лера, он же и Хвост) в 1988 году сколотил бригаду из крепких ребят, которые обложили данью торговцев, работающих на Южном рынке, проституток, фарцовщиков, частных извозчиков, валютчиков и кооператоров. Не гнушались и краж, грабежей, разбоев. Группировка начала захватывать лучшие городские территории: центральный рынок, гостиницу "Южная", Южный парк, площадь Вольности... Естественно, у рэкетиров возникали конфликты с другими бригадами. Они "улаживались" с помощью бейсбольных бит, кастетов, цепей и очень не нравились ментам. Хвост организовал и направил бригады своих наперсточников, "кидал" на авторынке, не забывая между делом и о привычных воровских делах. Позже ему удалось наладить контакты с Семой Базилевичем - уроженцем Киева, одним из паханов "русской" мафии в Центральной Европе, к тому времени владеющим сетью борделей и казино в Венгрии и Чехии. Для этих заведений Семе нужны были проститутки, а "телок" у Хвоста хватало. Вскоре банда Леры Хвоста объединилась с бригадой Огиня и выросла в полноценную организованную преступную группировку настолько мощную и наглую, что даже позволяла себе вступать в мелкие стычки с милицией. На авторынке бригадные напали на милиционеров, задержавших группу наперсточников. В гостинице "Южной" Лера со своими товарищами устроили драку с омоновцами. Но почему-то всегда, когда ментам удавалось задерживать бандитов, у тех находилось алиби. Кто-то крепко ворожил им... Максимальным наказанием для них были смехотворные штрафы. В начале 1990 года Хвост и Огинь с большой группой крепких бойцов выехали в Венгрию, где занялись охраной заведений Базилевича, а также начали "подминать" под себя проституток и мелких наркодилеров. Постепенно интересы банды распространялись и на другие страны соцлагеря. В мире нет таких жуликов, которые не сливали бы информацию правоохранителям. Это нормальный процесс в любом государстве: даже в Америке это налажено на высоком уровне. А у нас же - все наоборот... Хвост не отставал от своего времени, подкармливая ментов. Как-то Лера отобрал у бизнесмена три машины, принадлежащие его фирме, предпринимателя вынудили официально написать дарственную в нотариальной конторе на имя Малохвостенко. И вскоре криминальный авторитет заимел "колеса", достойные его преступного положения... Одну из тачек поплоше он презентовал начальнику угрозыска Южного района. Так сложившийся союз бандитов и ментов начал процветать к обоюдной пользе и тех, и других. Это раньше вора, замеченного в связях с ментами, сочли бы "сукой", притащили бы на толковище и, скорее всего, посадили бы на "пику". А теперь всякий, считающий себя авторитетом, имеет на прикорме кого-то из ментов и не считает зазорным сесть с ними за один стол. Да и не поймешь нынче, кто в этом союзе ведущий, и кто чьи поручения выполняет, кто тут затейник, а кто исполнитель... Вскоре Лера допустил самую главную ошибку в своей жизни. На рынке небольшого городка Равнинного - знаменитого тем, что в нем совместными силами бывших партнеров из приказавшего долго жить соцлагеря, строился горно-обогатительный комбинат окисленных руд. Все эти мадьяры, словаки, румыны и прочие поляки, числом более десяти тысяч, не только работали в поте лица, получая за это неплохие деньги в СКВ, они так же и жили, отправляли свои естественные и не очень потребности. Короче - ели, пили, трепали шлюх, покупали на местном рынке фрукты-овощи, всякую мелочь и конечно водку! А вот водки в стране-то и не было, меченный чёртом Мишанька отменил ее, взамен предложив народу всевозможные сиропы в пол-литровых бутылках и умнейшую игру - шахматы. Так, вот - Лера и решил монополизировать сбыт паленой водки и скупку "зелени" на рынке городка. И неожиданно столкнулся с противодействием Гарика Хорунжего, тренера по борьбе. Стычка закончилась для Хвоста тридцатидневной отсидкой в Николаевском СИЗО. Старший брат Гарика, майор милиции Хорунжий, крепко крышевал младшего... Выйдя наконец из узилища, Лера предложил Гарику перетереть тему "по-культурному", встретившись возле управления сталеплавильного комбината.
   - Ну, дружаня, садись ко мне в машину! Потолкуем! - внешне спокойно предложил Хвост подъехавшему на такси Гарику.
   - А что ж не потолковать, потолковать-то можно! - согласился плотный здоровяк кубического телосложения.
   Интересный и содержательный разговор у них, видать, вышел. Раздавил Хорунжий Леру, как асфальтовый каток лягушку.
   - Травматическая асфиксия, перелом шести ребер, перфорация лёгких костными осколками, прижизненные разрывы сосудов в склерах глаз, - несколько позже скорбно перечислял седой доктор Рубцовый, главный прозектор отдела судебно-медицинской экспертизы.
   А, задавив Леру в своих стальных объятиях, Хорунжий достал из Лериного бардачка пустяковый перочинный ножик, брезгливо поморщился и аккуратно порезал себе необхватный бицепс. Подождав с минутку и залив кровью салон автомашины, здоровяк подался звонить из автомата в милицию. Милиция усмотрела в случившемся факте необходимую самооборону, и дело было закрыто. Так менты начали брать узды правления криминальным бизнесом в свои руки.

* * *

  
   Кроме как воровать, братья Церковные, другого не умели и не хотели, поэтому и решили испытать удачу на этой стезе. Собрав кентов, они "вставили" несколько зажиточных квартир, но на последней залетел и впервые угодил в неуютную камеру СИЗО. Им это пришлось не по вкусу, и они со слезами умолили маменьку забрать их оттуда. Партийный секретарь крупного городского района, она, легко нагнув ментовское начальство, отмазала сыночков от зоны. Дружков разогнали по лагерям, но братаны легко нашли новых. Работать они не желали, предпочитая руководить. Сначала малочисленной группой, а потом и крупной бандой. Укрупнив свою команду и обзаведясь стволами, братовья не стали ограничиваться "хатами" и начали бомбить частные магазины и предприятия. А уж когда дали волю бизнесменам и коммерсантам, для братьев Церковных и их банды открылся Клондайк. К тому времени партия приказала долго жить, и маманю отправили на заслуженный отдых. Братаны поняли, что отмазывать их больше некому, и решили сами не светиться, а руководить из-за спин своих парней. Постепенно они собрал вокруг себя несколько десятков молодых отморозков, и стали авторитетами новой волны, с которым не считались воры в законе. Пока они не стали претендовать на изрядный кусок территории, отвоевав его у других бандюков. Cтарший из братьев Церковных, Игорь, возглавив созданную ими банду и имея связи во многих городах Украины, по блатным каналам навел неплохие отношения с "авторитетами" в Галичине, Закарпатье и на Одесщине. Его люди выполняли заказные убийства, а также специализировались на угонах автомобилей, контролировали трассу от Варшавы и Будапешта до самого Киева. Получив от своих людей на таможне и в ГАИ информацию о том, что границу пересекает "камион" груженый водкой (или другим товаром), бандиты, переодевшисьв ментовскую форму, выслеживали и останавливали в тихом месте эту машину. Волыну к башке, плати деньги, трасса наша, а если кто дальше остановит, сошлешься на нас. Позже все перевозчики, выдавали водителям определенные суммы на "откуп" от гаишников и бандитов. Чаще всего, и те, и другие работали в тесной связке... В мае года подручные Церковного наносят шесть ножевых ранений, одному из лидеров "партийных" - Дюбанчику. Задумав прибрать львиную долю криминального бизнеса в городе, Церковный начал устранять конкурентов. История вражды на истребление, развязавшейся бандой "Церковного" и местными предпринимателями-металлотрейдерами Борисом Фукселем и Виталием Жухманом была проста и незатейлива. Их бизнес - торговля металлом, процветал. Первыми их шагами на этой сверхприбыльной стезе было учреждение множества фирм-посредников, главной из них стала оффшорная компания "Айрон-трэйд", зарегистрированная в далеком островном налоговом раю. Через эту компанию в Израиль и множество других стран стали уходить колоссальные объемы металлопроката, на десятки миллионов долларов.
   И братья позарились на чужой "кусок", тем более, что серьезные торговцы металлом, прибравшие к рукам огромный сталеплавильный комбинат, настойчиво рекомендовали уничтожить мелкого, но назойливого конкурента. Логическим шагом Церковных стал наезд на спекулянта металлом Бориса Фукселя. Церковные - отмороженные бандиты, но за ними стояли люди, заинтересованные в "срочном решении вопроса"... С их подачи старший Церковный и наехал на удачливого "бизнесмена". Тот отказался платить дань и прилюдно "послал" Церковного. Бандит в ответ пообещал скорую и мучительную смерть всей его семье. С этого момента Борис стал ходить только в сопровождении вооруженной охраны, в лице уволенного из ОМОНа за мордобой Витька Фильшина. Развязка произошла в знойный августовский день. Церковный вместе вооруженным гранатой Ф-1 "бычком" заявился в дом к Фукселю. Но в квартиру зашел один, там между ними произошел весьма бурный разговор, и Фуксель предложил выйти на улицу. Когда вышли во двор, Церковный, явно не подумав, скомандовал сопровождавшему его "бычку: - Рви его гранатой! Быстрее, падло!
   Бычок, против ожидания, сообразил, что от гранаты достанется и ему. Выпучив от недоумения глаза, он в растерянности замешкался... Крупный телом, наголо стриженный Фильшин выхватил из спортивной сумки укороченный автомат и, не задумываясь, всадил в Церковного целый рожок. Бычок - охранник, отвалив челюсть, в шоке уставился на него. - Н-не надо! Не стреляй брателло! Тут непонятка вышла! - Непонятка, говоришь? Заполучи сучонок! - Фуксель, выхватив из-за пояса тэтэшник, влепил ему пулю между бровей. Граната покатилась по утоптанной земле. Народ, стоявший на остановке в пятнадцати метрах от места разборки, шарахнулся в разные стороны. Трясясь от бешенства и мало понимая что-либо в этот момент, Борис подошел к Церковному, мелко-мелко сучившему ногами в предсмертной судороге, и, наклонившись, заглянул тому в глаза, уже заплывавшие смертной поволокой. - Что, падло? Жену с детьми порежешь на шматки? Деньжат тебе? Сдохни мразь!
   Тщательно прицелившись, Фуксель выстрелил рэкетиру в правый глаз, спокойно подошел к своему "Мерседесу" и не торопясь отъехал... Вскоре после начала следствия по делу об убийстве "Церковного" к следовате- лю пришел Фильшин. Он предложил свою помощь в розыске убийц и... занялся развозом повесток свидетелям по делу об убийства. Весьма забавно, если учесть, что именно он и являлся главным подозреваемым в этом убийстве... В это время, Фуксель, несмотря на то, что находится в розыске, неоднократно встречался с начальником местного ОБОПа Хлыщеватым. Он попросил у него помощи в закрытии дела. Деньги для "решения вопроса", подполковник брал с удовольствием, но дело не закрывал, предпочитая процесс затягивать и держать Фукселя в зависимости. Примечательно, что за все время их встреч Хлыщеватый даже и не пытался задержать Фукселя, все это время находящегося в розыске. Естественно и об этих встречах начальству не докладывал. Позже Фуксель был арестован по подозрению в убийстве, но к тому времени проплатил весьма немалую сумму ментам и его выпустили после месячной отсидки в СИЗО. Это и спасло ему жизнь, ибо младший из братьев Церковных - Виталий, клялся на похоронах отомстить. Но не довелось... Через пару месяцев полусожженный труп младшего братца случайно нашли охотники. Жизнь бандита конечно интересная, но какая-то недолгая... Кстати, Фильшин пропал бесследно, ни его самого, ни даже его трупа никто и никогда не увидит... А через пару недель после освобождения Бориса Фукселя, на его компаньона Виталия Жухмана было совершено покушение, неизвестные до полусмерти избили его шоферскими монтировками. В милиции, куда он обратился за помощью, ему недвусмысленно намекнули, что за покушением на него стоят "партийные" и его же партнер Фуксель. Прикормленный "Филином" начальник городского управления милиции довершил таким образом "развод" перепуганного Жухмана и его партнера Фукселя. Отношения между партнерами начали стремительно рушиться из-за взаимных подозрений. А на самом деле за избиением Жухмана, стоял Йован Силанич. Устрашенный Жухман срочно перебрался в Израиль. Таким образом, в этом раскладе остался в явном выигрыше один Филин. Союз металлотрейдеров Фуксель-энд-Жухман развален, братаны Церковные на том свете, "партийные" - разобщены и находятся под прессом у ментов, которые инкриминируют им организацию ряда убийств. А перед Филином открылись новые, широкие возможности... Цинцар всегда любил и умел разделываться с соперниками чужими руками. В том числе и ментовскими...

* * *

   Город может быть зеленым и уютным, а может быть шумным и грязным... Временами он бывает неуютным и даже опасным. Порой его глупость становится нестерпимой, но порой он выказывает старую, вековую мудрость. Город может пахнуть бензиновым выхлопом, речной свежестью и цветами, пылью и гарью. Порой в нем звучит колокольный звон, или органная музыка, а порой раскаты взрывов на карьерах или лязг железнодорожных составов... Если вы родились и выросли в этом городе, вам хорошо знаком эти запахи и звуки. В мире, наверное, всего с полдюжины настоящих городов, и Благовещенск - один из них. И если вы не можете относиться к городу как к живому существу, значит, вы никогда его не полюбите. Если вы не влюбились в него сразу, значит никогда он не станет для вас родным... Если вы хотите познать город, вы должны сдружиться с ним так близко, чтобы вашу дружбу можно было уподобить интимной близости. Для Алексея на планете существовало три таких города - Благовещенск, Запорожье и Лейпциг. Он знал, что никогда не сможет полюбить город Н. Никогда, подъезжая к этому городу при возвращении из дальней поездки, Алексей не испытывал того радостно-щемящего чувства, какое он испытывал при виде знаменитой Лейпцигской трубы, плотины Днепрогэса или моста через таёжную красавицу Зею...
  

* * *

   Жизнь значительно изменилась, и в худшую сторону. Больше стало заброшенных домов, а те, что уже раньше были нежилыми, окончательно превратились в руины. Застыли в свое время начатые стройки, теперь уже и не поймешь, что там пытались строить. Тихо умирали заводы и НИИ с громкими названиями, главные корпуса которых располагались в центральной части города. Подрастающее поколение выбрало не пепси, а наркотики. Парни, сражаясь с бомжами и алкоголиками за круги влияния, воровали цветной металл, которого ещё можно было набрать по окраинным дачам и домикам изрядное количество. Девки, чтобы заработать на дозу, приходили "торговать" щуплыми подростковыми телами на окружную дорогу. А что же менты? Менты из патрульно-постовой службы избивали и грабили "поддатых" граждан, подбрасывали задержанным пакетики с анашой и патроны, пили изъятый при обысках самогон, вымогали мзду у окрестных торгашей-ларечников, разворовывали служебное имущество. Следаки с операми мухлевали с материалами уголовных дел, подтасовывали доказательства, домогались замызганных проституток и стучали на сослуживцев начальству. Стукачество в ментовке развилось гораздо сильнее, чем другие стороны их деятельности. В общем, менты вели себя так, как и подобает... Начальство вело себя гораздо представительнее - крышевали наркоторговцев, получая от них огромные деньги. У каждого начальника райотдела милиции под "крышей" находилось по нескольку "точек" по приемке металлолома. Со всего города в эти "точки" пьянчуги и наркоманы тащили украденные у старух алюминиевые кастрюли, срезанные с опор электрические провода, раскуроченые трансформаторы и электромоторы... Деньги, неиссякаемыми ручейками текли в карманы "правоохранителям". Где-то на уровне районов, часть таких ручейков переадресовывалась выше, и уже слившись в полноводные реки, заполняли генеральские бездонные закрома. А нынешний ОБЭП был всего лишь пуговицей от кальсон некогда грозного ОБХСС и надеяться на этих деятелей не приходилось... Коррупция проникла во все звенья правоохранительных структур и разъела их до основания. Должности продавались за деньги... С преступностью особенно никто и не боролся. А между тем, все улицы были забиты ментами. Возле домов и магазинов, вдоль всех дорог, на площадях и улицах, при въездах в город и выездах, на остановках и у ларьков. В одном только Н. численность ментов в два раза превышала численность (и немалую) военного гарнизона. Властям танкисты-летчики были абсолютно ни к чему. Упор делался на жандармские формирования, призванные давить народное недовольство. Огромная банда, одетая в серые армяки, вызывала у народа опасение и глухую неприязнь. Весьма молодые, но уже развращенные властью и безнаказанностью, наглые, разбойничьи рожи. Попади к ним в руки, сразу же узнаешь почем фунт лиха. Изобьют, обберут до нитки, потом вывезут в глухое место и выбросят... В их среде царит злобное самоуправство, пьянство, ненависть к своему же народу.. В каком-нибудь опорном пункте милиции за одну ночь совершается больше нарушений, чем в самом дремучем районе города. Менты упиваются своею властью. Они пытают, увечат и часто забивают насмерть. Попади к ним в лапы - и они сделают с тобой все, что придет в их убогие мозги. Закон им по "барабану", единственное, что их останавливает - это боязнь личной ответственности. А ежели в ментуру и попадет вдруг честный молодой парень, он будет либо станет таким, как основная масса "коллег", либо ему придется бежать из этого разбойничьего гнезда. А если он полезет туда, куда не следует, и сдуру попытается задержать скупщиков ворованного металла, или повяжет торговца дурью... Тут одним увольнением не обойтись! Даже скептически относясь к советской милиции эпохи застоя, нельзя не признать очевидного. За редким исключением, прежние, советские менты худо-бедно, но со своей задачей справлялись. Чего нельзя было сказать о ментах нынешних... Взяточничество нынче - возросло на порядок. Беззаконие приобрело уже просто фантастический размах. Суды, прокуратура, милиция развалены до основания, они и сами превратились в опаснейшую банду... А уж о том, чтобы устроить "облаву великую на татей, голоту воровскую, бляжьих жонок и прочий ослушный народ...", и речи не было. Алексею вспомнился случайно подслушанный в ресторане разговор.
   - Думал я поначалу - буду служить, мирных граждан буду от всякой мрази защищать, а они мне за это - почет и уважение, - втолковывал пьяному собутыльнику краснорожий милицейский прапор. - А эти мирные граждане на тебя как на прокаженного смотрят, да и зарплата - смех один. Сына в школу отправлять, еле на ранцы-карандаши хватило... Хорошо, что еще со старшим повезло - еще, когда тот лейтенантом был, быстро в дела врубился - связался он с каким-то крупным тузом. Тот ему бабки платит немаленькие, но вот дела у него больно стрёмные. И чем дальше, тем рисковее. Я шибко в эти дела не лезу. Все ж таки стрёмно... Так, по мелочи щиплю, где у поддатого карася карманы вывернешь, где школяров с планом прихватишь, да откупиться заставишь... Или в ларьке, где паленую водку продают, шороху наведешь, опять же навар капает! Ну, а со старшим, постоишь на машине где-нибудь. Пока он свои дела решает, я за рулем сижу, а вернется - мне двадцатку зелени сунет, ну я и не в обиде...

* * *

  
   Любители ширева были проклятьем всех жителей. В каждом углу валялись использованные шприцы, закопченные алюминиевые ложки, и окровавленные ватные ошметки. Но ментов это не затрагивало. У них имелись дела поважнее - сбор "бабок" с торгующих старух, вывора- чивание карманов у захмелевших сограждан, крышевание барыг. Нари- ки их мало интересовали. До них ментам не было никакого дела. Сам ОБНОН крышевал наркоторговлю, имея от этого весьма недурственный куш. Употреблять наркоту не возбранялось, главное - не таскать с собой больше одной дозы - иначе можно было погореть за сбыт. Такого уровня морального разложения, как на "земле", то есть на уровне отделений милиции  и нижних и средних милицейских чинов, не найти даже среди вокзальных проституток. Это уже всем давно известно...  Сведущие люди знали, что принятие такого закона обошлось тузам наркобизнеса в огромную сумму в зеленых, выплаченную "народным избранникам". Но прибыль того стоила. Она была огромна... О депутатах без матерного слова и не вспоминал никто!

* * *

   Кочерга поражался, как это подобные люди с бараньими мозгами приезжают из разных Хацапетовок, определяются в милицию, дослуживаются до начальников, легко получают звания, награды, квартиры и уходят на пенсию, обеспечив себя и всех своих чад и домочадцев до седьмого колена. Много позже он постигнул, что только они-то и дослуживаются. А такие, как он сам, или ему подобные дергаются, нервничают, переживают, не спят ночи напролет , зарабатывают инфаркт и язву, разводятся, разводятся с женами, ловят перо в бок или пулю, спиваются, швыряют ментовские корочки и, лишенные этой работы, тоскуют по ней, скоропостижно умирают, так и не получив ни званий, ни наград. А эти грёбанные совещания? По шесть часов сплошного пустословия, без обеда и перекуров. И как всегда - такой бред несут... Если бы нормальные люди услышали, какие вопросы обсуждаются на совещании у начальника УВД, то решили бы что это галлюцинация, или прямой репортаж из дурдома... И это терпеть, а какого, собственно, черта? В начале девяностых из органов милиции стали увольняться наиболее подготовленные кадры, которые имели стаж работы по 10-15 лет. Уходили в бизнес. Честные сотрудники милиции были в растерянности: что делать, как прокормить семью? Если раньше на зарплату можно было как-то прожить, то ее сейчас не хватало даже на еду, на тетрадки для детей-школьников, на лекарства старикам-родителям. Воспользовавшись моментом, подняла голову организованная преступность. Сотрудники милиции не успевали регистрировать количество заявлений связанных с разбойными нападениями, рэкетом, мошенничеством. Милиция начала рассыпаться на глазах. Нищенская зарплата, социальная незащищенность, незащищенность членов семьи сотрудников привело к уходу из органов лучших работников, на которых все и держалось. Потеряв вследствии перманентной и непрекращающейся инфляции, в зарплате практически в два-три раза, люди стали уходить толпами. Образованные и профессиональные сотрудники стали покидать погибающие подразделения. Они просто не захотели работать за полтысячи гривен. Их с радостью брали в охранные структуры, от которых они в свое время брезгливо отворачивались. Оставшиеся или влачили нищее существование, или начали двойную игру, примкнув к преступным группировкам... Руководители райотделов каждый месяц получали по пять-шесть рапортов на увольнение и с сожалением их подмахивали. Нынче им нечего было сулить своим сотрудникам. Дошло до того, что в районах пришлось сократить количество экипажей ПМГ. Да и техника вся поразвалилась, бензина катастрофически не хватало... Площади и улицы не патрулировались - резвись, гопота! Коррупция в нынешней милиции была скорее правилом, нежели исключением - система прогнила на всех уровнях - от рядового гаишника и участкового до генералитета, сотрудники жили далеко не на свою зарплату. Власть на такое положение дел закрывала глаза - денег на прокорм милиции не хватало и ей позволяли существовать "на подножном корму".  Треть всех сотрудников милиции обеспечивают "крышу" коммерческим структурам. Участковые инспекторы "держат" коммерческие киоски, оперативники защищают различные частные конторы, а их начальство присматривает за банковскими структурами... Из ментуры информация, не то, что утекала - хлестала со всех дыр. Иуды в погонах яро отрабатывали свои баксы. Им было наплевать на всех, на детей, на женщин. Надеяться на них было нельзя. Это стало опасно. Защитнички хреновы... Да и вообще, у них извилины исключительно прямые! Такую прямую и по линейке при всем прилежании не начертишь.
  
  
  

* * *

  

* * *

   Неделя пролетела в суете. Алексей рассказывал Павлу об особенностях службы в ЗГВ, сам уточнял неясные моменты. Получалось совсем невесело. Централизованное снабжение войск буксовало на месте. В условиях тотального дефицита и всеобщего воровства, охватившего когда-то могущественную империю, политиканы, захватившие власть, откровенно наплевали на собственную армию... Меченый дореформировался.... Катастрофическое положение с финансированием, разворовывание армейских средств, привело в конце концов к полной неразберихе, когда части перешли на самообеспечение, а преобразований свелись к перераспределениям денежных потоков. Армия стала терять боеспособность, дисциплина упала, дедовщина процветала. Финансовые злоупотребления, практиковавшиеся ранее главным образом среди генералитета, спустились вниз и выродились в элементарное воровство, которым стали заниматься месяцами не получающие зарплату офицеры и перманентно голодные солдаты. Войско, лишенное зарплаты, моральной поддержки общества жестоко платило за политические ошибки Горбатого. Армия искала пути выживания, напрочь забыв об основным своем предназначении.
   - Какой же тут к чертям собачьим контроль за качеством продовольствия! Склады пустые, солдат с колес кормят! НЗ сожрали, вместо мяса кабачками маринованными кормят! Солдаты еле-еле ноги таскают! А ты про какие-то сроки хранения продуктов толкуешь...- горько заметил Павел.
   - Развалят державу! - невесело заметил Алексей.
   - Может, и нет. Ее уже столько лет развалить пытались, ещё никому не удавалось, - неуверенно отозвался Лыгуненко.
   -  А Горбач развалит. До основания, ничего от страны не оставит, -гнул свое Алексей . - Мне дед Малютин, ещё лет пятнадцать назад сказал, придет-де правитель с чертовой метиной на проплешине. Лихо от него народу выйдет! Помер он, еще при Брежневе...
   - Колдун, что ли был, Малютин этот? - Павел удивленно приподнял брови.
   - Ага, колдун! Он на заводе, где отец с матерью вкалывали, главным конструктором был! Умнейший мужик! Я с его дочкой в одном классе учился! Он, Михаил Денисович-то, еще на заре советской власти от коммуняк претерпел! Тогда, на Зее - есть у нас такая таежная река, пароходишко взорвался. Дрянь пароходишко-то! Хлам один, его еще при отце последнего императора построили. По своим временам, конечно, хорош был... Но поизносился, понятное дело! Котел и рванул. А Денисыч, об ту пору, на судоверфи младшим механиком состоял. Ну его в НКВД и загребли... Три дня прикладами по почкам угощали, он и сознался, что поршень низкого давления в цилиндр высокого вставил, и наоборот... А через пару недель, того следака, что его пытал-тиранил, самого заарестовали! Вызвали Малютина сызнова на допрос и спрашивают:
   - Как же ты, падла, смог этакое злодейство учинить? Ведь эти поршня по диаметру разные, поршень высокого давления с оглоблю диаметром, а низкого - с тележное колесо! Тут нас специалисты проконсультировали... Ежели высокое давление - то дырочка маленькая, и наоборот... Никак невозможно их местами поменять! Как же ты посмел следствие в обман вводить?
   - Ну и чего он?
   - А ничего! Сказал следаку, что ежели б его самого так потчевали, то признался б и в том, что царевича Димитрия в Угличе зарезал! Дали по горбу прикладом и выгнали взашей! Там-то ссылать особо некуда было, и так край географии... Так, скажи, откуда дед тот, мог наперед такое знать? Ох, он коммуняк и ненавидел-то, у него и у самого, отец комиссарил в тех местах. Денисыч рассказывал, как тот его мать рукояткой нагана убил! Он-то, Денисыч, разницы между комуняками и бандитами не видел! А в войну воевал в полковой разведке, и хорошо воевал, потому что понимал разницу между отечеством и властями... И руки у него золотые были, и разум светлый! Бывало тетя Шура, жена его, попросит сделать что-либо, ну кадку для фикуса, например. Так тот кульман из кладовки тащит... Она ему - на хрен тебе эти чертежи, сделай как-нибудь! А Денисыч и отвечает, как-нибудь тебе Лёшка с Юркой сделают, а я халтурить не могу - душа не позволяет... Рукодельный мужик был и мастеровитый, через трудолюбие свое и смерть злую принял... А Юрка - одноклассник мой, он потом на Ленке и женился... Прожили лет пять-шесть и развелись! С гнилью дружочек мой школьный оказался...
   - А помер-то чего? Причем тут трудолюбие?
   - Он, Денисыч-то, по субботам в баньке париться уважал! И вот после баньки соточку самогона принял и пивком полирнул. Шибко он пиво уважал! А самогон сам гнал, знатный первачок, ему графинчика на месяц-два хватало. Ну и нет, чтоб отдохнуть-поваляться. Пошел в самое пекло помидоры подвязывать, боялся, что попадают! А жара в то лето сумасшедшая была, где-то под сорок градусов. Ну и получил инсульт, куда ж это после бани и выпивки на жаре в наклон работать... Пять дней без сознания пролежал, высох весь. А на шестые сутки в себя пришел, поглядел на всех и сказал - " Эх, жалко мне вас всех! Не будет жизни у вас толковой". С тем и преставился! Тут уж, кому что на роду написано. Я по нему, как по отцу кручинился! Славный мужик был, честный труженик, старой закваски. Таких людей уж давно нет, и далее не предвидится! А коммуняк он и на дух не переносил!
   - Ну и правильно! Довели суки страну до ручки! Но давай о службе, короче, ежели ты тут шашкой махать начнешь - выгонят на гражданку! А у тебя ни квартиры, ни другого какого угла... Куда ты с двумя детьми денешься? В село ветеринарить? Да и села-то на ладан дышат! А Гарин упор вот на что делает, по военным совхозам мы мотаемся, обработки там разные делаем... Кровь на исследование берем у скота, прививки делаем... Фураж исследуем... Короче - возни хватает.
   - Это типа, как сельские ветврачи работаете? А где эти военные совхозы-то?
   - Один тут, километрах в десяти, если через полигон ехать. А по трассе, так все тридцать будет... Еще пара под Харьковом, один за Днепропетровском. Там правда пара ветотрядов стоит, но они сами ни хера не делают. Чуть что, лапки кверху и помощи просят... Но! Зарплату самостоятельно получают, тут помощи не просят!
   - Ну, повезло мне с распределением! Отчего ушел, к тому и вернулся!
   А тебе в ЗГВ другим заниматься придется. Коллектив там толковый, да только скоро заменится, там ведь люд долго не держится. Военные - по пять лет, гражданские по два года. У многих срок спецкомандировки уже кончается... Женька Данилин скоро уедет, вот кого жалко! Спец классный, да и человек надежный, как скала. А вот с офицерами там труба, Кононов пьет как лошадь, а стукача Козловского на повышение переводят. Так, что жди - каких нибудь прохиндеев с волосатой рукой к тебе напихают! Ну, ладно, рабочий день к концу. Я в общагу не пойду, там вообще ужас... Да и пожрать где-то надо, поеду-ка я с вами в город. Да и в клуб служебного собаководства заехать хочу... Я по телефону с ними созвонился. Ответили, что где-то в районе магазина "Копье", ты не знаешь часом, где это? Ну и названьице, спортмаг, что ли...?
   - Это по пути мне! Поехали - покажу... А то ты и города-то не знаешь... А названье-то, тут такие названья встречаются - умом рехнешься! Я, вот к примеру, на улице Паганини живу... Придумал же какой-то исполкомовский придурок!
   - А чего? Николо Паганини личность прославленная! Мне даже приятно, что местный люд так к искусству тянется!
   - Ага, тянется он! Я давеча для прикола у одного мужика спросил, кто таков этот Паганини? Так, знаешь, чего он мне ответил?
   - Ну, про широкие возможности скрипки, про то, что скрипач душу дьяволу продал. Про флажолеты, пиццикато, двойные ноты и разные там аккомпанирующие фигурации, - съехидничал Алексей.
   - Ты сейчас с кем разговаривал? Где ты слов-то таких нахватался? - деланно возмутился Павел. - Попрошу при мне их, по возможности, не употреблять!
   - Да кино про Паганини по телику показывали, запомнилось. А что это такое - я и сам не знаю. Там, в кино его Коган озвучивал. Я, сдуру, как то в Запорожье на афишу повелся. Приперся на концерт, вместе с женой и свояченицей... А там Коган, да не тот. Сынок его под папину вывеску работал. Вышел на сцену молодой еврей во фраке, скрипку достал, а на рояле ему евреечка молоденькая аккомпанировала, Нина Коган, жена видимо... А может и сестра. Только такая худая, мне аж жалко её стало... Я сам-то в скрипичной музыке ни ухом, ни рылом! Да только, мнится мне, куда ему до папы своего... Тот так играл, что волосы дыбом становились... Ну, так что тебе тот мужик ответил?
   - А что-что? Так и сказал... - "Мабуть - жид якийсь!"
   - Темнота и невежество... Паганини итальянцем был! А что, тут у вас антисемитизм в ходу? Я этого блядства не люблю!
   - Да нет, как будто бы! Явно ничего такого, а так, где его нету? Тут другое, скоро антикацапизм начнется!
   - Ну, это хрен вам! Рылом не вышли...
   - Ну, ты то чего печалишься! Ты-то украинских корней!
   - Да я вообще национализма никакого не люблю!
   - Ну, вот, на этой остановки и выходи. А "Копье" это, вон на углу. В том большом доме. Кооперативный магазин, заодно у местного "Паганини" и спросишь, почему он его так назвал.
   В полуподвальчике приютился клуб собаководства. Алексей спустился, глаза его привыкли к полумраку. На скамейках сидели немолодые мужики, и яростно споря, обсуждали стати какого-то кобеля. Увидев стройного, моложавого майора, они недоуменно уставились на него.
   - А тебе чего тут, мил-человек?
   - Как это чего? - прикололся Алексей. - ДОСААФ организация военная, или где?
   - Ну, наверное, военная! - отозвался самый старый из спорщиков.
   - Ладно, старцы, - успокоил их Алексей. - В армию я вас забирать пока не стану. Скажите, кто тут у вас за Чапаева? Ну, старший кто?
   - Заглотов Борис Александрович! Да, только его сегодня не будет, ты завтра приходи. Да не сюда, а на стадион "Сталевар", там выставка будет, вот и познакомишься!
   - Спасибо за информацию, отцы родимые! А все-таки Бриан это голова...
   - Какой Бриан? Мы про Трезора спорим. Вот у него голова экстерьерная, да только вот задние лапы с брачком!
   - Вы классиков читайте! Ильфа и Петрова... А не только стандарты пород!
   Чаша огромного стадиона была заполнена народом. Народ жаждал хлеба и зрелищ. Алексей, ввиду выходного дня одетый в джинсы и тенниску подошел к судейскому столику и найдя руководителя, представился...
   Заглотов, высокий и широкоплечий мужик с продувной рожей, лет тридцати пяти, с интересом уставился на него.
   - Ветеринарный врач? Майор? Из Германии? - спросил он. - Это хорошо, нам такие люди интересны! А что ж ты овчарку оттуда не привез?
   - Овчарки, конечно, порода замечательная! Да, только ведь, не единственная! Я оттуда ризеншнауцера привез. А у вас, гляжу, порода - то малоизвестная! А немецкая полиция в основном ризенов держит!
   - Ризенов? - презрительно сморщился Заглотов. - Да что они могут?
   - Это у вас тут ризены такие, недокормленные! - обиделся Алексей. - Ты, их настоящих-то видел? У меня пес дога ударом груди с ног сбивает! Как тараном...
   - А где он у тебя? Чего сюда не привел?
   - Он пока с семьей, в Запорожье. Я ведь неделю как приехал. Пока в общаге ючусь! Надо где-то хату снять. Квартиру, а лучше дом! Да, вот, кручусь пока, обстановку разведываю!
   - А чего ее разведывать? - в разговор встрял худощавый, жилистый парень с настороженными, волчьими глазами. - Есть такая хата! Только
   далековато, аж в Южном районе. А работаешь ты где?
   - Да не работаю я, а служу! В Центральном районе. Там еще парк огромный есть, имени газеты "Искры".
   - В принципе, дотуда прямой трамвай ходит, где-то с полчаса тащится... Ежели хочешь, то давай завтра съездим - посмотришь...
   - Надо ж с хозяевами условиться, чтоб наверняка дома застать!
   - Хозяин-то, он на зоне чалится, и в ближайшие лет восемь ты его дома не застанешь! А жена его в Херсоне живет, у нее там магазин свой...
   А ключи у меня. Да ты не думай, там не бичарня какая-нибудь. Все путем, Санек-то мужик хозяйственный был...
   - А за что его спрятали-то, хозяйственного такого. Срок-то, я гляжу, тяжеловесный?
   - А тебе оно надо, чужое-то горе? Ты и хозяйку не чаще двух раз в год видеть будешь. Санек в Синельниково зону топчет, так она, когда к нему на свиданку ездит, к нам заезжает. А их-то раз в полгода дают.
   Так Алексей неожиданно стал квартиросъемщиком крепкого кирпичного дома, стоящего под сенью громадных грецких орехов. Усадьба и в самом деле была крепкой. Виноградник, с десяток плодовых деревьев, заросший бурьяном огород. Водопроводный кран во дворе. Крепкая летняя кухня кирпичной постройки, огромный крепкий погреб. Отопление от газового котла. Деньги были, и Алексей уплатил молодой чернобровой хозяйке оговоренную сумму.
   - Ты ж смотри, чтоб тут порядок был! - чернобровая пытливо заглянула ему в глаза.
   - Не волнуйся, я человек серьезный и обстоятельный, - ответил ей Алексей.
   - Ты и садом-огородом пользуйся, тут так заведено, - милостиво разрешила хозяйка. - Тут до тебя один шахтер дом снимал. Да ему недавно квартиру дали, вот он и съехал. Соседи тут хорошие. Старики. Справа дядя Яша с бабкой своей. А слева тетя Лена - вообще золотой человек. А если что-нибудь срочное, вон, через Валерку со мной свяжись...
  
   Потянулись унылые рутинные дни. Каждый день, тащась на службу в переполненном, набитом потными и раздраженными людьми, трамвае, Алексей задавал себе один и тот же вопрос: "Это что же мне? На всю оставшуюся жизнь?". Алексей вспомнил поразившую его воображение картину. В благовещенском ресторане, пьяный в усмерть кавказец, лежа щекой в салате, время от времени поднимал голову из тарелки, обводил зал недоуменными и печальными глазами и скорбно вопрошал: " На
   х...й нужжин такой ж-жызн?" Вопрос горца был как нельзя более актуален! Как-то под вечер позвонил Василий Андреевич Гурин. Полковник был далеко не тот, каким Алексей помнил его по Германии. Укатали Сивку крутые горки! "Тут тебе не здесь!" - злорадно подумал Алексей. - " Тут тебя научат в дырку от бублика лазить".
   - Ну, как там у тебя дела? Освоился уже? - задал вопрос начальник.
   - Да какой там хрен - освоился! Реактивов нет, методичек нет, из офицеров один Цветковский, я его по Германии помню еще! Вроде бы на своём месте! Вы уж там давайте - присылайте кого-нибудь на вакантную должность!
   - А я чего и звоню! Встречай завтра с Киевским поездом пополнение! Лейтенант Лозный! Да-да, Лозный! В каком вагоне? Да хер его знает, в каком он вагоне приедет! Ну, к вам же лейтенанты стадами не приезжают! Разберешься на месте! Ты встреть его на вокзале, а то город у вас уникальный, он сдуру ломанется в другую сторону, неделю искать будете!
   Поезд прибывал в шесть с копейками. К шести часам, Алексей одетый ввиду выходного дня в джинсы и тенниску, занял наблюдательный пост на перроне вокзала. Из вагонов прибывшего состава посыпался народ, однако ничего похожего на зеленого и лопоухого лейтенанта не наблюдалось. Из военных Алексей заметил только седого и краснорожего подполковника, озирающегося посреди опустевшего перрона.
   - Пойду-ка я у того служивого спытаю! Может он где нашего летеху видал? Да и подвезем в город, вишь какой у него чемодан! А ты здесь стой, у машины. Да тоже смотри, может увидишь где летеху - хватай и держи! - Алексей дал указания водителю.
   Подойдя к подполковнику поближе Алексей охнул: " Ох, ни хера себе! А это и не подполковник вовсе! Это нынче лейтенант такой пошел! Сколько же этому зайцу лет-то?" Вслух Алексей спросил -
   Ты что ли Лозный? Если так, то пошли к машине!
   - А ты что, водителем у нас будешь?
   - Ага, почти... Я начальник твой будущий! А сколько тебе лет-то?
   - Двадцать четыре! А что? - поинтересовался лейтенант.
   - Да, так! А чего седой весь? И рожа у тебя не лейтенантская, больше на сильно пьющего майора похож! Я тебя на десять лет старше, а у меня ни одного седого волоса, а тебя вон как скрутило! Горе какое?
   - Да нету никакого горя! С пигментацией что-то, видать!
   Лейтенант оказался весьма пьющим, в пьяном виде скандальным, но зато весьма неплохо разбирающимся в автомобильной технике.
   " И то хлеб!" - возблагодарил создателя Алексей. - " Водки все равно не купить! Не сопьется..."
   К зиме, возле военного городка, близ 37-й танковой дивизии появились какие-то странные немцы, они долго шарились по огромному пустырю и что-то наносили на свои планшеты.
   - Скоро немцы тут жилой микрорайон построят. Глядишь, и тебе квартиру дадим, - такими словами встретил Алексея командир дивизии, сухощавый и подвижный полковник Лаврушин.
   - Хорошо бы, а то я уж замаялся на службу за двадцать километров ездить! Да когда они его построят!
   - Ну, по плану строительства уже через год первое заселение. Что ты немцев не знаешь? Они работают строго по плану! Ты ж там служил. Ты в Лейпциге, а я в Дессау...
   - Да я там у вас бывал! И у вас, и в Рослау, в трубопроводной бригаде...
   - Вот-вот! Ты танк возле штаба дивизии помнишь? Я, когда дивизию оттуда выводил, на самый первый эшелон его загрузил. Представь, когда его расконсервировали, с постамента стащили, заправили, то он ЗАВЕЛСЯ! Сорок пять лет стоял, и завелся! Своим ходом на станцию погрузки дошел, и здесь, со станции выгрузки сюда сам доехал... Вон он, возле солдатского клуба стоит!
   - Да, умели раньше технику делать! Да тогда и ОТК построже было!
   Только оно НКВД называлось! Значит, к следующему Новому Году можно на новоселье рассчитывать?
   - Ну, понятное дело! Около пяти тысяч квартир будет сдаваться. Ну, какую-то часть горсовет хапнет, без этого не обойтись. Но нам и половины хватит!
  

* * *

   К весне Алексей развернулся вовсю. Более или менее устроившись в снятом доме, он с головой окунулся в службу.
  
   ПРО разгар самостийности, 9 мая,Паша - гражданский, где-то 93-й - А жизнь у нас - туши свет! Самостийность, бля... Власти народ совсем до ручки довели. Заводы стоят, все разворовали. Шахты рушатся. Фермы все без крыш стоят, коров пожрали... Пенсии такие, что сказать неприлично. Работы нет, ни за газ, ни за электричество не заплатить, прикинь? В долгах сидим по уши. И глубже бы сели, да некуда: случись что, похоронить не на что будет. Ты раньше видел, чтобы дети на улицах милостыню просили? Ну, что? Ур-роды моральные! Где она прячется, совесть нации? В Верховной Раде? Понавыбирали уродов! Шкурники, мать вашу... им лишь бы брюхо своё набить, денег побольше нахапать - и за бугор. А остальное - зарасти говном! Ни морали, ни идеалов, но все туда же... Совесть? Нет её ни у кого! Кончилась. Ясно вам? Нету! Я такой же, как все, понятно? - бушевал поддатый Лыгуненко, закуривая на крыльце очередную сигарету... - Где ты видел-то её, совесть людскую? Обирают друг друга на каждом шагу, всякую дрянь втридорога втюхивают... Шмотки сплошь бракованные, продукты - тухлятина, лекарства и те фальшивые, даже гондоны с дырками! Где ж она, совесть-то? Кто её видел! А я хочу, чтобы моя страна занималась созиданием, а не разворовывала и прожирала то, что от отцов нам досталось... Хочу, чтобы дети мои росли нормальными людьми, чтобы они не стали наркоманами и телевизорными дебилами. Хочу, чтобы их не зарезал какой-нибудь отмороженный наркоман в подворотне. Хочу, чтобы ни их, ни меня не вынуждали давать взятки всяким гнойным гадам. Хочу, чтобы мои дети имели возможность учиться там, где сами захотят, и реализоваться как личности. Хочу, чтобы любой ребенок, если заболел, его не выкинули подыхать на улицу. Хочу, что бы мои дочери имели возможность родить мне внуков, и при этом не бояться, что те умрут голодной смертью. Хочу, чтобы моим правнукам хватило и нефти, и газа. Хочу... Да много чего хочу! Да за это мой отец глотки гитлеровцам резал, а после сталь плавил в три смены, а мой дядька уголек в шахте колупал... А сам я в Афгане от желтухи загибался, и в Чернобыле с мая 1986 года ликвидаторствовал! Так откуда же повыползали эти гады гнойные? И почему это вдруг, заводы и фабрики, которые строил наши отцы-матери, вдруг стали их собственностью?
   - Снизилось финансирование Вооруженных Сил, что привело к беспрецедентному подрыву боеспособности войск и поставило под угрозу обеспечение национальной безопасности государства. Все учения с боевой стрельбой были заменены командно-штабными (поставят палатки на газоне у штаба, и ну умничать по картам, понарошку). Летчики летать вообще перестали - какое уж тут поддержание мастерства. Система ПВО вообще накрылась неудобосказуемым женским органом - лети к нам или через нас любой, кто захочет. А бесквартирных офицеров сколько? Программа строительства жилья завалена. В то же время огромные "бабки", вырученные от продажи войскового имущества, оружия и боевой техники расхищаются и прокручиваются генералами в коммерческих структурах. - Алексей впал в раж, удивляясь сам себе. - Сейчас и не отличишь генерала от бандитского пахана. Генералы эти ё..анные, кинулись строить дачи на ворованные денежки и силами солдат-рабов. Только под Киевом таких дач свыше двухсот. При относительно небольшой зарплате эти сукины дети умудрились возвести загородные дворцы, оцениваемые специалистами в сотни тысяч тысяч долларов... Зато сорваны все программы перевооружения армии. Пришел в упадок военно-промышленный комплекс. Резко упал престиж военной службы. В войска не поступают деньги даже на выдачу денежного содержания военнослужащим, сроки задержки выплаты возросли до шести месяцев. Эти деньги прокручиваются в коммерческих банках. Тысячи офицеров и прапорщиков, высококлассных боевых специалистов для того, чтобы уберечь от голода детей и жен вынуждены в качестве грузчиков, охранников, подсобных рабочих подрабатывать на стороне. А сколько офицеров перестрелялось от отчаяния?! Склады "НЗ" стратегического значения - стоят пустые!
   - Они частично разворованы генералами, а частично съедены голодающими солдатами, - поддакнул Паша. - Набрали пацанов в армию и голодом морят.
   - А деградация армии какова? Ведь происходит массовое воровство имущества, техники и вооружения. За последние годы число хищений оружия, вооружений и боеприпасов в армии возросло многократно. Из армии похищено сотни пулеметов и автоматов, тысячи пистолетов, сотни тысяч гранат, тонны взрывчатых веществ, около двух миллионов патронов. - бушевал заведшийся Алексей. - Даже тяжелое вооружение воруют - танки, БМП, зенитно-ракетные комплексы. В этом воровстве участвуют многозвездные генералы... Ну и на хуй мне нужна такая армия? Что - этой постыдной картины не видит президент? Министр обороны? Заместители его? Да именно они, эти люди без чести и совести, и возглавляют эту разнузданную банду! Они разваливают армию намеренно, потому что боятся её. Только армия имела шанс остановить вакханалию на родной земле... Но она этот шанс не использовала. А теперь поздно - оружие изъято и якобы увезено на склады... Руководящие кадры разогнаны и заменены верными этим воровским паханам "бандерлогами", ни ухом ни рылом не "петрящими" в военном деле... Зато изъясняющимися на галицийском диалекте... А ментов сколько расплодили! Их раза в три больше, чем военных. А на хера эти жандармские формирования? Для подавления народных бунтов - не иначе. Раньше, при царе, армейцы жандармам руки не подавали... А сейчас им в жопу дуют, и по телику, и в газетах... Оклады им положили, втрое против наших. И не задерживают, как нам!
  
   - Так и хочется поставить их, б....й, этих министров-генералов на колени и с нагана в затылок. А то ввести пяток дивизий. И с утра всех тепленькими хвать! Мужиков в расход, а остальных гнать вагонами на севера - работать, страну обустраивать. С ними, падлами, только так и нужно, - вторил ему отставной полковник Ларионцев, употребивший не меньше полулитра. - А политработники, как ты их не обзови, это продажные шкуры, хуже всяких проституток. Когда, коммунисты были сильны, эти уроды во всю глотку трубили: Великая Октябрьская революция, Ленин - мудрец и гений, Сталин - великий военачальник и тому подобную хрень. Сейчас, когда демократы наверх уселись, они сразу перекрасились и верещать стали: гнусный переворот, крушение России, Ленин - садист, Сталин - палач народа. Но, ежели все перевернется и коммуняки сызнова наверху угнездятся - то они же сызнова станут Ленина нахваливать и всех приневолят его "труды" конспектировать... разрушили страну, педерасты! А я как дурак, по этой поганой Африке с автоматом ползал! Интернациональный долг выполнял. Черным братьям помогал! Ты б видел тех братьев! Ужас! Людоеды натуральные! Сам в соломенной юбке, "калаш" в руках, а на шее у него ожерелье из засушенных человечьих ушей... И попам я нынешним не верю, тем, которые церковь нашу возглавляя- ют... Похабства и там хватает. Водку и сигареты из-за бугра без пошлин прут, в коммерческих делишках путаются, - не внимая Ларионцеву гнул свою линию Павел. - Иконы древние за кордон сплавляют. Митрополиты ихние, педерастией грешат... Что в государстве, то и в церкви... Батюшки на местах, больше - люди нормальные и порядочные. А выше - все наоборот. У тех - политические интересы, кланы, свои интересы, они ни Богу, ни людям не служат, а только кубышки свои набивают. К сожалению это горькая правда...
   - Кстати, о мерзавцах... Наш-то генерал по тылу, он давно уже и думать забыл об офицерской чести. Хапуга и интриган конченный, шустро перековался, бля... А какие песни с трибуны пел! Личный состав воспитывал, шкура! - хмельной Алексей вклинился в беседу. - И озабочен лампасник сейчас только тем, чтобы на бумаге все было ладно. А что там, на деле происходит, как там офицеры, прапорщики с солдатами живут, чем питаются, чем свои семьи кормят, на сколько месяцев им жалованье задерживают - ему по барабану. У него дачка четырехэтажная в Конче-Заспе, из красного финского кирпича с лифтом и подземным гаражом на пять машин и несколько фирм, на жену-тещу оформленны. Ему, что служить, что в отставку... Уже и на правнуков бабок нашинковал! Нашим генералам на армию вообще плевать. Им гораздо интереснее перепродать выделяемое войскам топливо, списать тонны цветного металла, получить "откат" от фирм-посредников при закупках продовольствия и обмундирования для личного состава. Одна только афера по закупке картофеля через такую подставную фирму в Польше, чего стоила... Мне ребята из штаба рассказывали, как в кабинет к заместителю министра по тылу юркий такой коммерсант зашел, и занес полный "дипломат" зеленых денег. Повертел плешивой головой по сторонам, втянув вислым клювом воздух, и спрашивает:
   - Таки шо? Мы можем иметь счастье надеяться на удачный гешефт? Дверь за собой в приемную плотно не прикрыл, а там мой знакомец своей очереди поджидал, вот и услышал. И что характерно, тот плешастик назад без дипломата вышел!
   - Да генералы, а особенно тыловые, всегда крали, крадут и будут красть, ибо на том стояла, стоит и будет стоять эта земля, пока ее совсем не расхитят... - поддакнул Ларионцев.
   - Да ладно! Картошка, солярка, это фигня... А вот в Северокавказ- ском округе, когда я в нем дослуживал, все, кому не лень оружием торго- вали - от прапоров до генералов. - возмутился Паша. - Целые арсеналы списывали, якобы на "боевиков"... А откуда у духов новенькие калаши с новыми подствольниками? Да, что там - автоматы! А ПЗРК у них откуда? Причем не какие-нибудь там "Блоупайпы" а наши, то есть российские ПЗРК "Игла-С", а они дальше пяти километров лупят, и в высоту до трех с половиной... А духи потом вертолеты ими сбивают, в которых эти же генералы летают.
   - Да, генералов таких и не жалко! Простой человеческий стыд потеряли. А тут чего творится! Чеченские эмиссары дембелей вербуют! К моему приятелю, к Жорке Шворику, в прошлое воскресенье заявились двое! Кавказского роду-племени... Крутить не стали, а сразу предложили повоевать за них. А Жорка, он в Афгане снайпером был, орден у него оттуда и две медали... - поддавал жару Алексей. - Сам то он худощавый такой, глянешь и заплачешь, а гвоздь-двадцатку узлом завязывает. Скандалить с "гостями" не стал, - все-таки двое малых деток за спиной... А в понедельник пришел в военкомат и майору - начальнику учетного отделения принародно морду разбил, а потом взял его своими клещами за ухо, на колени поставил и пообещал вдругорядь башку открутить!
   - Это чечены пытались развернуть вербовку отставных спецназовцев, бывших десантников, афганцев и вообще всех, кто успел где-то повоевать. Это им к западэнцам надо! Те - поедут! Да только им там фальшивыми баксами платят, а ежели возбухнут, то пулю в башку, вот и весь расчет! Жаль, что не сразу, а только после... - ввернул Ларионцев.
   - И откуда у них такая вражда к россиянам? - недоуменно вопросил Павел. - Вроде в одной стране жили, породнились все. Вот у тебя, Алексей, отец - русак, мать - хохлушка! И таких миллионы.
   - А им по барабану, они за бабки и мать родную грохнут! А вообще - странно. Жили рядом, в Москве в одних вузах учились. В комсомоле этом клоунском состояли, а теперь, все националистами заделались! Ну, у нас тут, на Приднепровщине, слава Богу, таких уродов почти-что и нету...
   - Ну и где та великая страна, во имя которой мы должны были убивать и умирать? Где могучая империя? Нету её, нету.... - пьяненького Ларионцева несло обличать. - Вожди и вождишки, которые с мавзолеев гнали нас на войну, а часто - просто на смерть, ради великой идеи,- они же сами и продали её! Всю страну, вместе с сотнями миллионов жителей и с самой этой идеей... А сами на бабло ворованное жируют, виллы, яхты, "Мерседесы" покупают... Все морально-этические запреты, которыми мы раньше руководствовались, присяга, патриотизм, офицерская честь, долг, коммунистические принципы, сейчас утеряли всякое значение. Только такие придурки, как мы с вами, еще во что-то верят... Поймите вы, ведь не дураки ж, наконец! Ежели бы им, тем, которые правят державой, было желательно придавить этот беспредел, это было бы сработано за ночь. Да им это выгодно - они с того свое имеют! Причем все, и те, кто грабит - убивает, и те, кто их ловить-сажать обязан. Это две стороны одной и той же денежки. Двуликий Анус, да-да, я не оговорился... А народы - народец для них только рабочее быдло, пушечное мясо наконец. Мы - невольники в бывшей нашей стране. Да и нет ее уж, страны той, все продали-просрали! А они - "хозяева жизни" кровь нашу сосут, и сами эти клещи не отпадут насосавшись. Эти сосать будут до самой кончины - нашей кончины заметь... - продолжал бушевать Ларионцев. - А потом свалят на свои Канары, Мальдивы, в Швейцарии всевозможные... И не верь ты в доброго государя, гетмана, атамана, императора... Все они одна шайка-лейка. Нету выхода. Вот только хочется, перед этим самым концом, кое-кому кровушку пустить... Посмотреть, какого колера кишки у них. Пока руки ещё оружие могут держать!
   Из коридора выглянул прапор Волосюк. На его потной бронзовой физиономии читалось нетерпение.
   - Та вже йдыть до столу! Народ бажае видеть свое начальство...
   - Да и то, старцы! Перед кем речь держите? Кого агитируете? Чего развоевались? Как вы думаете, почему в городе ментов в два раза больше, чем военных? И почему все стрелковое оружие со складов изъяли, да в областной центр увезли? Какая тут на хер может быть боеготовность? Бздят они армейцев... Вот тебе и ответ! Пойдем, в самом деле, к народу! Бабы старались, пекли-жарили! Идем, чествовать вас - фронтовиков-интернационалистов станем! Чего тут душу рвать, за нас все уже решили! - заявил Алексей. - Еще по сто граммов метнем и по домам, а то не доедете!
   Армейское офицерство постепенно разделилось на две части. Первые прощались с погонами добровольно, или их принуждали это делать за нескрываемое расхождение с политикой развала и распродажи государства. Вторые, в основном генералы и кабинетно-тыловые полковники, услуживали власть имущим, лишь бы при этом лично у них не отбирали машины, дачи, положение. И, чтоб воровать не мешали.
  
   Но как бы не издевались над продажными депутатами Верховной Рады, над тупоголовым и непрофессиональным правительством, над всеми дозволяющими и возбраняющими инстанции, от продажных насквозь гаишников до воровитых министров, но, положа руку на сердце, следует признать: без них общество развалится окончательно. Если упразднить осыпаемых бранью гаишников, тут же начнутся катастрофы, кучи разбитых автомашин завалят дороги и обочины, "скорые" не будут успевать увозить трупы, их будут укладывать по канавам. Аннулировать таможенников, так из-за рубежа хлынет цунами дешевых товаров, наша чахлая индустрия встанет, а миллионы обитателей страны останутся без работы... и кинутся громить лавки. Убрать депутатов-законодателей - и начнется такой бедлам, что война представится раем.
   Милиция тем временем разложилась. Верно говорят, что нормальный человек ныне в ментуру не пойдет. У нынешних сотрудников органов тяга к подлости на рожах написана... Живодеры в серой униформе. У них только одно желание - задержать невиновного, быстренько обшарить задержанного и нажраться с приятелями в отделении... Эти "рожденные стоя", только и умеют, что трясти ларечников и обыскивать пьянчуг. Набрали в ментуру анацефалов. В верхах - ворье гольное, на страже порядка - типы с явным нарушением умственного развития. День ото дня наружу выплывали дикие случаи соучастия ментов в разбоях, изнасилованиях, фальсификации криминальных дел, разбазаривании казенного добра, причинении тяжких телесных повреждений, смертоубийствах. И это не было случайным совпадением. Беспредел стал нормой поведения сотрудников милиции. Офицеры и сержанты, не избивавшие арестованных и не грабившие граждан, представлялись коллегам белыми воронами. На уровне патрульных процветало выворачивание карманов у поддатых граждан и небольшие поборы с мелких торговцев. Следаки - выбивали из невиновных дикие, абсолютно фантастические показания, Майоры и полковники крышевали коммерсантов покрупнее, участковые - крали и брали взятки. А кто нибудь интеллигентные лица в ментуре видел? Там, как раз, такие Спинозы работают... Жирные лобики, масленные глазки, липкие ручонки, из нормативной лексики - только малосвязанное мычание. Вот портрет нынешнего мента.
  
  
   ПРО РАБОТУ НА ВОСХОДЕ:
  
   Вахтер Петрович, крепкий ещё старик из отставников, с изрубленным морщинами лицом, приподнял лохматую бровь.
   - Осторожнее будь, вот тебе совет. - Он просто излагал факты. - У нас тут все по-другому, вот что. А на то, что тебя тут как своего примут, даже и не рассчитывай. Здесь недоверие и осмотрительность, прежде всего. После этого зависть, а следом злоба. И так далее. Да, сам увидишь... Веры тут никому нету, это точно, поверь!
  
   К ношению униформы Алексей относился старательно. Вот и сейчас на нём отглаженные черные куртка и брюки. Одевался и готовился к дежурству он всегда тщательно. Никто, кроме него, не знал, что это за одежда. Под курткой вроде бы простая жилетка. Простроченная квадратами синтетика, вроде флизелина. На самом деле это лёгкий кевларовый бронежилет.От дроби или картечи он еще поможет, но вот "ТТ" не признает авторитета бронежилетов. Брюки из плотной чёрной ткани с шестью карманами не могут защитить и от дроби, но под штанину на голень удобно прячется небольшой, но очень острый нож. Сам комплект изготовлен в Алма-Ате. Шили партию на частной швейной фабрике для турецких спецназовцев. Светка Ван-Чин-Тун, хозяйка фабрики, давняя знакомая ещё по Германии, подарила один комплект Алексею. На рынке он купил себе две пары шерстяных носков домашней вязки. По стылому сырому климату шерстяные носки - первое дело. Кобуру пистолета, он ещё с лейтенантских годков носил на животе слева, считая, что так гораздо удобнее. На груди куртки, подпоясанной широким офицерским ремнем - нашивка "комендант СБ". В принципе - он всегда с лёгким презрением относился к военным модникам, помешанным на украшательстве "себя любимых", однако считал, что дисциплина начинается с малого... И ещё - он неизменно ставил во главу угла функциональность и удобство. Он был твердо убежден, что и посетители предприятия, и его работники обязаны издалека видеть коменданта и постоянно ощущать присутствие Службы...
   - Вы - лицо предприятия! Тот, кто прибывает на фирму, первыми видит вас. От этого у него и складывается первое впечатление о компании, - неустанно втолковывал он подчиненным на каждом утреннем построении. - Посетитель должен знать об установленном режиме охраны предприятия, видеть тех охранников, к кому он должен обратиться с вопросом, сиё дисциплинирует! Да и хозяин должен знать, для чего он тратит такие деньги... Это импонирует его самолюбию. Ни у кого нету - а у него есть! Это чувство сродни чувству владельца элитного племенного кобеля. Бред, конечно, но такова жизнь, без паблисити нет просперити... А функциональность охраны мы обеспечиваем другими методами. Они, как и полагается, на обозрение не выставляются! 
   - Ты всё норовишь играть в шашки по шахматными правилам. Почему-то диву даёшься, что не выходит, и именно в этом твое занудство! - заявила Колокольцева, хмурая сотрудница службы, занимающаяся обслуживанием систем видеонаблюдения. Длинный нос, узенькие губы, очки в обрамлении жестких черных волос, скрипучий голосок - просто невозможно было представить более несимпатичное создание. - Ты не можешь жить проще, ты привык жить так, как полагаешь правильным, и точка. Ты настойчивый, а значит, надоедливый. А наше начальство никаких вопросов не любит. Им вообще никакие проблемы не нужны.
 - Почти правильно, только нужно заменить термины на "принципиальный", "логичный" и " рациональный". А нашему руководству это все по фигу. Они для себя все уже решили! Урвать побольше, работу и ответственность спихнуть на другого, скроить умную рожу, вовремя спрятаться за чужую спину... Но, не решая проблем, как работать? Нам хозяин и платит за то, чтоб мы эти проблемы решали. Работа ведь сама не делается! Ну, это ты понимаешь! Печально это, девица-красавица! И что-то чувствуется мне, что этим все не кончится. Мы тут им, как заноза в мягком месте! Они всеми силами будут от нас избавляться! Как же они меня задолбали своей подлостью, эти господа! - Алексей рассмеялся, но как-то натужно. То ли потому, что его действительно утомил всеобщий психоз подозрительности, то ли из-за общей нервозности. - И ведь действительно - лоханулся я. Классический прием - "развод" на на жалости, на сострадании... Блин, никогда не надо самого себя уговаривать... Первое впечатление - самое верное... Видишь - гнида, вот и относись как к гниде...
   - О ком это ты, Григорьич? - обернулась к нему Колокольцева. - Уж не о...
   - О них, о родимых... Эти люди будут душить всех, кто умнее их. Они хотят быть главнее и со всех оброк собирать! Больше они ничего не умеют, да и не хотят!
   - А хотят они побольше на окружающих компромату набрать! Да только и этого они не умеют! - Колокольцева сумрачно блеснула очками и лихорадочно закурила тонкую сигаретку. - Ну, ты же понимаешь, с какими людьми мы имеем дело. Это подлейшие люди. Нас передавят, как щенят...
   - Не пугай! Пуганые... - Алексей до хруста сжал кулаки. - А ходить следует оглядываясь. Они, это верно, на любую подлость способны. Надо им грань обозначить!
   - Как это?
   - Да есть у меня заступники, которые весь их род до седьмого колена вырежут, ежели что со мной случится! Вот, племяш мой, неподалеку живет. Папенька у него арабского роду-племени.... Если надо - так подпишутся, мало никому не покажется! Да я и сам не промах...
   Один из прадедов Алексея (со стороны отца) был еще дореволюционным офицером, и, вероятно, отсюда в потомке крепко сидел тот самый кодекс приличия, запрещавший понапрасну обижать людей. Но как раз эта кровь и вскипала в нём, когда дело доходило до серьезного противостояния.
  
  
   "Хватит, надоело это словоблудие! Одно и то же, одно и то же... Сначала он долго и нудно рассуждает о высоких идеалах, вытаскивает на свет Божий кучку замшелых истин, а потом начинаются подлянки. Спасибо, навидался таких.... Как всякий видавший виды демагог, Лужайкин изрекая поток словес, умеет, по сути, не произнести ничего толкового. Таких в армии было полно, особенно среди политработников. Достали суки, до сих пор отплеваться не могу... Бездельник жирный..." - возмущенный Алексей долго не мог успокоиться! Лужайкин в ответ на претензии к организации службы обреченно вздыхал и только разводил своими шаловливыми ручонками - мол, что тут поделаешь! И принародно, по-отечески корил "непонятливых". Несколько позже от таких он избавлялся быстро и без затей. Нагружал заведомо "гнилыми" заданиями, пару раз объявлял "служебное несоответствие", затем предлагал написать заявление об уходе по собственному желанию. Сил сражаться с прожженным интриганом и его пристяжью ни у кого не хватало. Да и чувство брезгливости превозмогало! Так в течение всего лишь одного года ушло большинство порядочных и добросовестных специалистов. Остались только подхалимы и бездари. Ну что ж, здоровое к здоровому, гнилое к гнилому! Такие Лужайкину подходили, на их фоне он чувствовал себя Спинозой и Наполеоном одновременно. Подчиненные заглядывали ему в рот, но мало кто знал, что за упитанным, холеным лицом барина и вальяжной манерой поведения скрывался беспринципный и подлый стукач, неоднократно битый за это еще однокурсниками. Кстати, сановитый толстяк самостоятельно делать ничего не мог, ему обязательно требовались аплодисменты, либо другие знаки похвалы... Потому, что оставшись наедине с самим собой, он помимо своей воли осознавал свою никчемность. Однако он обладал умением накинуть на своё заплывшее салом лицо личину совершенной открытости, заинтересованного добросердечия и вальяжной учености. Он, общаясь с собеседником, как бы приобщал того, ничтожного, к неким "высоким идеалам" и "умным" тайнам сильных мира сего. Умел "понтоваться" Валентиныч, ох как умел. На этом его навыки и ограничивались. "Барин" искренне полагал, что каждое его слово является истиной в последней инстанции, и очень негодовал, когда оппоненты зачем-то открывали рот и оспаривали его "судьбоносные" решения. Однако, как ни выметал он нормальных людей, до конца не справился, и немногие энтузиасты все еще могли попортить кровушку толстяку. Такое бескорыстие Лужайкину было непонятно. Он мерил всех на свой манер и в каждом спорном вопросе видел происки завистников. Попади толстяк за решетку, "опустили" бы его всенепременно. Но не потому, что он кого-нибудь заинтересовал бы своей "неземной красотой", а по причинам более обыденным. За крысятничество, стукачество или за длинный язык. На зоне быстро разбираются, кто есть кто... Кстати, Лужайкин особенно и не возражал бы, наоборот, на старого педераста нашло бы томное возбуждение. А за деньги и вовсе, ради поступлений на свой банковский счет он и не такое готов стерпеть... Алексей сразу раскусил толстяка, потому, что сохранил рассудительный памятливый ум и точность кадрового офицера, отдавшего войскам значительную часть своей жизни. А еще Лужайкин имел не слишком законопослушное хобби - он коллекционировал огнестрельное оружие. Особенно он любил в минуты уединения разбирать и чистить недавно отреставрированный "Смит-энд-Вессон" N 3, принятый в древнем 1871 году на вооружение Российской армии в качестве личного оружия. Императорский артиллерийский комитет приняв это решение торжественно обозвал эту пушку длинным и казенным именем - "4.2 линейный револьвер Смита-Вессона образца 1869 года". Каким путем это допотопное чудовище досталось Лужайкину, знал он один. Толстяк в ней души не чаял, ежедневно он расстилал на столе вафельное полотенце, доставал из кобуры револьвер, из сумочки вынимал ершик, ветошь, масленку, разбирал свою 10,67 мм игрушку, любовно протирал, смазывал, собирал, вставлял барабан на место, щелкал курком и прятал револьвер обратно в сумку. После чего успокоено откидывался в кресле. Этот каждодневное занятие приобрело образ своеобразного военизированного онанизма, в это время толстяк вкушал блаженство, он еле переводил дух, овладевая своим сокровищем, на жирной физиономии его появлялось почти оргазменное удовлетворение... Как и все трусливые люди, Лужайкин любил принимать воинственные позы, обвешиваться оружием, выставляться перед зрителями лихим и неустрашимым рубакой...
   Таких "перцев" Алексей вычислял в лёт... Насмотрелся за годы жизни! Вот, взять хотя бы того же Кожухова, тоже ярчайший персонаж, достойный пера Гоголя или Фонвизина. Кожухов был личностью выдающейся - его алчность и чванство находились за гранью возможного. От безделья, во времена прапорской службы, он заочно закончил заштатный педвуз и даже избрал темой для диплома историю родного поволжского этноса. Будь он человеком простым, без диплома о " верхнем" образовании, вряд ли сунулся бы в комбинации. Стал бы обычным складским жуликом. Но у него заиграли амбиции, вот он и решил наполеонить. Кроме того, он был азартным стукачом, завсегда сдавал всех и вся. Доносительство - это его образ жизни. А ежели за человеком не водилось ничего предрассудительного, то он и сам придумает. К любому контакту, сулящему барыш, он был всегда открыт, к взятке привычен, в разговоре, сулящем выгоду, обходителен и денежку сильно уважал. Особливо вечнозеленую и крупными купюрами. Виски со льдом, клубника со сливками, зеленые бумажки с портретами, это предел его мечтаний...
   Кожухов - это двуногое, лишенное совести и памяти. Оно непрерывно лгало. У него было только два физиологических состояния: оно либо лжет, либо отпирается. Но и отпираясь, оно тоже лжет. Оно ничего не понимает, и это его чрезвычайно возмущает. Возмутившись, оно надувает щеки, выпучивает глазки и начинает орать и размахивать руками, как ворона над помойной ямой. Умел он только пыль в глаза пускать. И щеки надувать. Ну, не дал убогому Господь. Его рабочий день проходил в тотальном надзирательстве за рядовыми сотрудниками. Их он буквально изводил бесконечными придирками. А сам в это время тупо и долго рассматривал ежедневную почту. Вечно спорил и изворачивался, перекладывая ответственность на коллег. А имитировать загруженность - это тоже искусство. У Кожухова это здорово получалось. Он восторгал Алексея тем, что целыми днями бегал по коридорам в пене и мыле, с высунутым как у собаки языком, на все обращения отмахивался, ссылаясь на занятость. Побегает так по офису, засветится перед руководством фирмы и свалит отдыхать... Лужайкин постоянно приводил его в пример: "Нечем заняться, заявляешь? А ты взгляни на Кожухова, поучись у него, хорошему работнику всегда найдется, чем заняться". И ведь знаешь, что Кожухов ничем не занят, лодырь каких поискать, а глянешь на его потное чело, посмотришь в его непорочные глаза и поверишь ему! Таких лицедеев награждать нужно за талант! Имитация кипучей деятельности удавалась толстяку отменно! Но в последнее время тоскливо Кожухову... Лужайкин подверг его опале... Потому как - зарвался чувачок. Не по чину стал хватать и пасть начал разевать не по куску. С начальничком делиться забывать стал... Да, ладно, все это в сущности мелочи, в сравнении с бескрайностью Вселенной и состоянием нашей бессмертной души... Ублюдок, одним словом! И компанию он себе подобрал соответствующую... Сидоряк, изгнанный из ментовки за нечистоплотность, занимающийся оперативной работой на предприятии, по инерции был весьма жуликоват. По идее он был должен получать оперативную информацию, курируя стукачей. Деньгами, выделенными на оплату их услуг, он распоряжался, как хотел, указывая в отчетах завышенные суммы... Проверить его было невозможно: никакое начальство не вправе интересоваться именами завербованных им агентов, так что для него открывался определенный простор... Но этого ему было мало - не тот масштаб, и нелюбимый зять бывшего кагэбэшного вождя мечтал о крупных деньгах, рвался к значительным аферам. Как за оперативника, за него и рубля в базарный день никто не даст. В профессиональном аспекте он был абсолютно непригоден, по причине анекдотической жадности и патологической лени. Копируя обоих пузанов, Сидоряк быстро научился прикидываться загадочным и всезнающим... В общем, коллектив подобрался ещё тот... Людишки были почти все ехидны, мерзки и пакостны... Алексей диву давался сам себе, недоумевая причинам, занесшим его в этот гадюшник. Это была помойка, самая поганая помойка с царящей атмосферой тотального стукачества. Подглядывание за коллегами, прослушивание разговоров, сплетни.  Каждый сослуживец стучит на своего напарника... Некоторые коллеги из бывших ментов постоянно пытались по ментовской привычке сбросить лишние тяготы на шею ближнему. Но с Алексеем такие фокусы не проходили, трудолюбивый и строгий к себе, он требовал того же от окружающих...
   - Во всех спецслужбах, существует такое понятие, как разработчик. Это человек, который собирает весь материал об объекте или преступной группе. Что такое объект разработки? Это лица, которые попали в поле зрения спецслужбы и подозреваются в намерении совершить какое-либо деяние, направленное против интересов фирмы. Разработчик изучает этих людей и их связи. Он даёт задания доверенным лицам - за кем следить, кого слушать. Все работают на него, и только он один знает об объекте всё. Это высший уровень, высший класс. Вот у ментов...Суть их работы в том, что они работают от факта содеянного преступления. Они от преступления начинают искать человека. Любая служба безопасности всегда работает от человека. Определяют человека, который вызывает подозрение... И от него, через его отношения с другими людьми, идут к криминалу. Это и называется разработка. Вот такого-то мозгового центра у нас нету... Потому, что мозгов у толстячков наших отроду не водилось... Чего такого они разработать могут? - невесело рассуждал Алексей, традиционно попивая субботнее пиво на кухне у Влада.
   - Ну, что ты с этим поделаешь? - философски отозвался ортопед. - А там где ты ничего не можешь, ты и хотеть ничего не должен.
  
  

   Со стороны низкорослый толстячок Кожухов с внешностью мелкого пакостника и огромный, ожиревший, вальяжно-барственный Валентинович напоминали двух недавно повздоривших, но уже помирившихся педерастов-любовников. У-у, какие это были хари - блевать охота. Поначалу Алексей не мог принять поселившейся в душе неприязни к этой парочке, пересиливал сам себя, убеждая себя, что физиогностика и физиогномика тут ошибаются. Однако, хренушки - против опыта накопленного человечеством не попрешь! Эти двое оказались такими хрестоматийными негодяями, что Алексей даже оторопел. Как такое возможно, это ведь тысячекратно описано писателями, от Бальзака до Гоголя и осуждено человеческой моралью! Неужели же им самим не противно быть такой мразью? Однако нет, оказалось вовсе не противно! Оба толстячка, и мелкий, и огромный, жили в полной гармонии со своим внутренним мирком! Более того, каждый из них полагал себя центром мироздания! Иногда они собачились из-за понтов и амбиций, от алчности и внутренней подлости. Тем не менее, ежедневно, встретившись по утру во дворе, около караульного помещения, оба толстяка шептались, напустив на себя чрезвычайно озабоченный вид. Держались они при этом таинственно и значимо. Вот только эта напускная таинственность отдавала дурным вкусом провинциального театра. От этой фальши у Алексея сводило отвращением скулы. Толстяки удивительно напоминали клоунов, играющих в свои "ужасные" секреты, как дети в казаков-разбойников. Удивительным было другое - почему-то каждый из толстяков, рассобачившись друг с другом, пытался апеллировать к Алексею, стремясь привлечь его на свою сторону.
   - Идите вы на хрен оба. Идите вы к чертовой матери с вашими байками и вашей бесконечной игрой, - неизменно ответствовал Алексей. - Вы назавтра помиритесь, а я снова крайним останусь! Разбирайтесь промеж себя сами! Мне забот и без этого хватает! Графики дежурств перекраиваю раз в два дня, когда уже нормальных охранников наберем? Автомобили ломаются через день! Доставка охраны на посты срывается постоянно! Систему контроля доступа отладить никак не могут, а эти клоуны, которые видеокамеры монтируют, вообще от безделья одурели...
   При этом он подумал про себя: "Какие вы сволочи. И дело не в том, что управляете людьми тайком, что крутите и вертите ними как хотите. Все едино ими кто-то бы да управлял - манипулировал. Какая разница для марионеток, чьи именно лапы тянут за нити? Важно иное: когда вместо одной пары рук куклой управляют две, причем каждая из них тянет в свою сторону, тогда нити могут не вынести и оборваться. Но вам и на это наплевать? Люди для вас фигуры, которые можно как угодно двигать на доске, обращать одну пешку в ферзя, а другую убирать с шахматного поля, комбинировать по подлому, строить свою партию... Делом вообще не занимаетесь! А теперь, когда вы друг друга с говном мешаете, вы оба заступничества ищете! Непонятно только, чего вы от меня ждёте, какой я вам заступник? В союзники вербуете? Да, эта затея сильно напоминает лепку пули из дерьма! Меня уже тошнит от вас обоих".
   Лужайкин привычно осторожничал, до конца не доверяя Кожухову, хотя тот из кожи вон лез, демонстративно доказывая свою преданность и незаменимость. Впрочем, оба толстяка, несмотря на хамские действия по отношению к подчиненным, себя трусливо берегли, фиглярствуя друг перед другом и с видимым наслаждением, топча вызвавших у них неудовольствие. Каждый из них из-за денег был способен на откровенную подлость по отношению к другому. Осведомители на фирме имелись у обоих. Но все их аферы были настолько топорными, что со стороны они вызывали лишь брезгливость... Да, тут еще и Лужайкин пристроил на работу сынка, окончившего на папины деньги юридическую академию в столице. Это был еще тот подарок коллективу. Удавил бы суку! Этот говнюк полгода не отработал, а уже вторую иномарку сменил, с "трубой" за три штуки зелени разгуливает, цепь на пузе неприличной толщины... По ресторанам и клубам ночным таскается, и все ему как с гуся вода - еще та падаль. За какие шиши? Знамо - толстячок пристроил отпрыска к воровским делам!
  
   В итоге получалось совсем ни к черту, совсем плохо: ни сплоченного, боеспособного коллектива, ни надежной охраны предприятия, одни подлости. Служба безопасности фирмы состояла из непростых мужиков, сбитых совместными шкурными интересами в согласную стаю. Когда разогнали половину армии и всякие серьёзные "конторы", мужики оттуда разбежались. На кого только они теперь не работают... Некоторые подались в охрану предприятий, не всех конечно, а только таких, хозяева которых готовы были платить хорошие деньги... Но дерьмо встречалось на каждом шагу. Встречались и такие, которых по разным причинам вышибли из оперов, имелись и бывшие армейские. Как профессионалы они не стоили затраченных на них средств. Хотя они очень хотели прослыть стоящими профессионалами. Но временами уходили в запои, не упускали шанса настричь "бабла", иногда брали натурой, старательно избегали лишней работы. И втайне ужасно боялись, что им когда-нибудь за такое поведение чего-нибудь будет. Короче, товарищи это были конченые... Некоторые - откровенные мерзавцы, и не умны они вовсе, а всего лишь примитивно хитры. Это - вещи разные, ум и хитрость. С самого начала они смотрели на Алексея весьма настороженно, он не очень-то вписывался в их ряды. Они таких не любят и информацией делятся крайне неохотно...
   Алексей тоже не обладал каким-либо особенным опытом в охранном ремесле, однако он был весьма обучаемым и надеялся на свой острый и наблюдательный ум. Как выяснилось - не зря. К тому же сказался заграничный опыт сотрудничества с прокуратурой и армейской разведкой. Алексей, помимо прочего, имел и кое-какие специфические навыки, незнакомые офицерам обычных войск. Пожалуй, если бы довелось ему зарезать того же Кожухова, он осуществил бы это умело, без всяческого волнения, вообще без всяких эмоций. В этом коллективе он пришелся не ко двору. Тут была своя, сплоченная стая, прекрасно знающая недостатки друг друга. Более того, все они были неплохими психологами и быстро вычислили его характер. Алексей уже своим существованием стал нешуточной преградой их потаенному бизнесу. Перманентная междоусобица не давала коллегам объединиться и сколь-нибудь серьезно нагадить ему. Но, как известно, закон Мэрфи гласит: "Если кто-то способен причинить вред, то рано или поздно, он его причинит". Ну да - такова жизнь людская. Людишки - самые опасные твари на планете. И каждый должен помнить - если ты на кого-то охотишься, то непременно охотятся и на тебя... Алексей ни в армейские времена, ни позже не страдал младенчески наивным взглядом на окружающую действительность, однако полагал, что у людей должны иметься хотя бы зачатки совести. И еще он не верил лучащемуся умиленными улыбками Лужайкину.
   -Ты, случаем, не еврей? - спросил он как-то у Лужайкина.
   - Нет. А что ты против евреев имеешь?
   - Да я ничего не имею. Это умные люди, и друзей среди них у меня хватает...Удивительно другое. Твое стремление учесть все детали и нюансы... Чисто еврейская черта.
   - У евреев есть чему поучиться. В серьезном деле, как известно, мелочей не бывает.
   - С евреями я дело имел часто. И вот когда некоторые из них начинают так издали умничать, то сразу приходит на ум такая мысль: "Боже, да какой же он разумный!" Затем приходит следующая: "А я - какой болван!" А чуть погодя и третья, самая правильная: "Он хочет меня кинуть". Человек, вообще, - существо сложное. Поэтому - расслабляться не стоит.
  

* * *

  
   - Поговорим? - неожиданно приблизился Кожухов
   - Что тебе нужно? - выдохнул Олег, чувствуя, как голову заполняет удручающая волна отвращения.
   - Может, поедем куда-нибудь? Сядем, мясца похаваем, выпьем шампанского? - осклабился толстячок. - Может, и решим чего?
   Алексея передернуло от омерзения, но он старался держать себя в руках.
   - Нет. Меня от шампанского пучит. Я пью только водку хорошего качества, и то - с друзьями. А с тобой за стол я садиться не собираюсь. Хлеб ломать с кем попало - последнее дело, - покачал головой Алексей. - Поговорить с тобой давно необходимо, это верно! Иначе, я б с тобой и на одно поле не присел... А уж за стол, тем более не собираюсь!
   - Мы же были в свое время друзьями, - заныл было Кожухов и тут же умолкнул. Уразумел, что душевного разговора сейчас не получится.
   - Да, какое-то время почти, что и были! Это видимо было тогда, когда я тебе как воздух нужен был, когда тебя из дерьма вытаскивал, когда дважды тебя на работу устраивал, когда от нищеты избавлял, когда от смерти спасал! А вот предавать и продавать меня ты первым начал! Мир, в котором ты живешь, исключает такое понятие, как дружба! Так что, твои трогательные воспоминания неуместны. Кто тебе мешал человеком оставаться? Я ведь тоже кое-чего помню! Ты, наверное, дурилка тряпочная, вообразил себя самым умным? Да ты не шибко-то надувайся! Лопнешь - ассенизаторов вызывать придётся! - Алексей с умыслом употребил самые доходчивые на нашей земле слова. - А если быковать вздумаешь, я тебя, хомяка пухлого, запорю прямо сейчас, вякнуть не успеешь.
   - Оно конечно! Дружба - величина не экономическая! - давясь словами зачастил толстяк. - У меня обстоятельства такие! Лужайкина надо спихивать, слабое он звено! Не нужен он службе...
   - Он-то дрянь, да и ты дерьма кусок! Короче, оба вы хороши! Не о чем мне тут с тобой толковать! Брось свои понты и не порти воздух! Разрешаем удалиться! Свободен! - бесцеремонно заявил Алексей.
   Оборванный посреди своих словоизлияний, Кожухов молча глядел на Алексея, не делая лишних движений, упершись мутным взглядом куда-то в пространство. Значит, в такие игры играть хотим, мужик? Давай, валяй... Алексей ответил тем же взглядом, добавив разве немного насмешки в спектр отсылаемых неощутимых сигналов. Встретившись глазами с Кожуховым, Алексей красочно представил себе, как он вспарывает ему горло, разрывает руками грудную полость, раздирает брызгающие алой кровью артерии. Затем мысленно сымитировал приближение. Пузанок, одурев от страха, непроизвольно испортил воздух и быстро свалил без малейших попыток огрызнуться. В последнее время что-то изменилось в нем, откуда-то появилась в нем какая-то фальшивая таинственность и мнимая значимость. В то же время - какая-то опаска и неуверенность в себе. Как будто бы он крепко где-то нагадил и теперь, боясь кары, нагонял на себя важный и неприступный вид. Лешка, тонко чувствующий человечью натуру, с ходу просчитал и эту фальшь, и этот страх.
   "Врёт Кожухов, что офицером был? Что-то непохоже? Модель поведения не та! Хомячьи инстинкты слишком гипертрофированы. Что служил - верю, но, что офицером был, что-то сильно сомневаюсь я. Прапором был, не иначе!" - мелькнула в голове Алексея мысль. - "Проверю-ка я через знакомых военкоматчиков. Слава Богу, связи еще остались. Ведь не зря я лажу за ним чую. Не, надо своей интуиции верить - она зря беспокоить не станет, зарыта здесь какая-то лажа... А то, откуда тогда такое явное чувство? Это мы понимать можем...
Было же им сказано - заведете у себя воровскую движуху - все, песец! Никто меня, конечно, не спрашивал - а сказано им было, и не раз. Но они ж изначально на воровство нацелились! А когда делятся бабки и хоть мизерная, но власть, тогда мораль для таких уродов неуместна". Алексей всегда смотрел на таких людей, которые, едва выбившись наверх, сразу же начинают чваниться и тупо прессовать окружающих с омерзением и не раз перечил Кожухову, который громогласно и с патетикой заявлял о каких-то своих фельдфебельских воззрениях и соображениях.
   " Это он пробует - прогнусь я перед ними, или нет. Прогнусь - значит, готов гнуться и дальше, ну они и начнут в полный рост е...ть мне голову. Ну, чисто павианы. Да только хрен им, по всей морде! Не хер тут меня на изгиб пробовать. Да и кто он такой? Помесь говорящей свиньи, сельского петуха и надзирателя концлагеря. А может он от хамелеонов произошел? В какие угодно цвета готов приодеться, только бы пристроиться к окружающей среде.  Прапор, жулик складской, неизгладимый позор армии, а я - офицер все ж таки. Я на них всю жизнь как на грязь смотрел, в былые времена я б с ним на одном гектаре не присел. Однако и времен тех, и страны, и армии, которой я давал присягу, давно нет. Радости от этого мало, тем не менее, факт есть факт", - озлобленно подумал Алексей.
  
   Кожухов оказывал протекцию толстомордому Андрюшке Крещеному, молодому охраннику по кличке "Луноликий", которого самолично переманил из охранной милиции, прельстив более высоким окладом. По его мнению, туповатый парень должен был молиться на "благодетеля". В то время как Лужайкин гнал вагоны с ворованным металлом в копровой цех, где они исчезали, словно корабли в Бермудском треугольнике, принося толстяку многие тысячи долларов, Кожухов воровал в несколько меньших масштабах. Подручным у него выступал Луноликий... Андрюха был жаден до чрезвычайности, каждую копеечку любил, причем всякую. Но не понимал - где можно, а где нельзя. Поэтому и схавали его без соли. Просто попал между молотом и наковальней... от этой истории крепко воняло Лужайкиным и Кожуховым. А дело было так - как-то ночью дежурный автомобиль службы безопасности фирмы, груженный ворованной нержавейкой, задержал обычный наряд ППС, который крутился возле нелегальной точки по приему ворованного металла. Менты, стребовали с Андрюшки, который в этот день в качестве младшего инспектора охраны, являлся старшим смены охранников, двести гривен... Получив мзду, менты отпустили незадачливых крадунов хозяйского добра. Но за отдельное вознаграждение тут же сдали информацию Сидоряку, поддерживающему небезвозмездные связи с серожупанниками... Тот немедленно разыграл свою партию, набирая себе баллы. Он немедленно увязал эту кражу с Кожуховым, доказал, что тот стоит за всеми систематическими хищениями металлического скрапа с предприятия, осуществляемыми "особо приближенными" к тучному телу шефа СБ охранниками. Лужайкин, несомненно, имевший долю и от этого гешефта, крайне неохотно был вынужден отреагировать. Кожухов, над которым нависли тучи, умело симулируя какое-то кардиологическое заболевание, улегся в специализированный стационар... Подобно страусу, воткнувшему шею в песок... Но как веревочке не виться...
   - Суки! - не выдержав, выругался Алексей. - Возжелали кормиться из двух рук. Как псы поганые, таскающие овец из охраняемой отары... У Лужайкина лисьи мозги. Очень хитрая особь. Что он знает и что он хочет - поди, догадайся...

* * *

   Интуиция присуща каждому человеку, без нее трудно обойтись даже в самых простых ситуациях, часто мы просто не замечаем, что наше решение принято инстинктивно. В жизни интуиция работает постоянно, как и положено веками приглушенному чувству, но не все могут услышать, о чём она нам говорит. Алексей мог, передалось древнее знание от бабки по отцу, которая издавна слыла ведьмой. Нет, никаких мыслей Алексей, конечно, не подслушивал, да и нет у человека четко сформулированных мыслей, но вот забраться "под шкуру" человеку оказалось вполне реально. И на уровне интуиции узнать его отношение к тем, или иным событиям.
   - Сейчас, к сожалению, время руководителей. А они разучились принимать толковые решения. Может, потому, что сами ничего и никогда делать не умели! Коммунисты, те хоть пару раз в неделю думали о работе, а не только о своей любимой заднице. А эти бл..и, - с горечью говорил Алексей. - Я-то еще заменим: если плюну им в рожу и уйду, то найдут другого рабочего вола. И, скорее всего, что хуже меня... Их бы разогнать, тут прямая польза делу выйдет! Они же развращают молодежь! Пацаны смотрят на этих гадов и думают - почему я в дерьме живу, а младший Лужайкин по ресторанам гуляет? Точно такое же творилось в девяностые годы - нищая страна, толпы безработных - а бандиты на "Мерседесах" раскатывают. Процесс нужно остановить!
   Весьма раздражало следующее - все " соратники" по службе отличались поразительным косноязычием и полной импотенцией по отношению к работе, а уж к эпистолярному жанру и подавно. Алексею пришлось взять на себя функции переводчика с разговорного на письменный, и пресс-секретаря. Так, вершиной его "творчества" явилось письмо Чавдуру Дратопендри - генеральному директору металлургического комбината, проданного компрадорским правительством страны индийскому стальному магнату. После него Петрушин избавился от многих неприятных проблем. Хозяин с одобрением отозвался о литературном слоге автора, что добавило неприязни в отношения Лужайкина к Алексею. Пузан крайне ревностно относился к успехам любого иного сотрудника. Чтобы возвыситься, некоторые становятся на головы других. Лужайкин как раз и был из этих некоторых... Бывший комсомольские деятель, он твердо усвоил "науку"  имитации кипучей деятельности... Весь его дутый авторитет держится на трех китах: явная ложь, сокрытие информации, фильтрация информационного потока. Такие людишки крайне жизнестойки и чрезвычайно подлы. Умеют подавлять людскую волю, журчащим своим голоском обволакивать и переубеждать. Но вот снискать расположение нормального человека, почуявшего "гниль", у него удастся едва ли. А людей, каким-то шестым чувством вычисляющих "гниль", весьма немало. Против таких Лужайкин применял другие методы: оболгать, обмануть, наконец - настропалить на него начальство или коллег по работе. Алексей еще в первые дни понял, что толстяк обладает лисьим характером, и ухо надо держать востро, не поддаваясь наигранному обаянию афериста. Ко всему, Валентинович, как ни прикидывался сирым, не мог считаться человеком неимущим.  В пяти фирмочках он числился учредителем и имел неплохой процент, но этого хватало только на бесчисленных полюбовников, на недурственный обед в модном ресторане. И все! Он считал это недопустимым, при его-то самомнении. Какая-либо служебная деятельность среди клевретов толстяка прекратилась, расцвело пьянство и воровство, потоком посыпались доносы. Сотрудники перестали доверять друг другу. Причина была очевидна. В общем, Алексею крупно "повезло" с начальником. Однако общаться с обоими пузанами приходилось, служба - куда ж деться? Чувство собственного достоинства - это хорошо, но одним им сыт не будешь. Службу надо было спасать, и Алексей принялся за дело. Начинать нужно было с укрепления дисциплины подчиненных. Это было весьма нелегко, да и опереться было не на кого - одни недоумки вокруг. Особенно "хороши" были нанятые через агентство "Сечь" охранники - жители близлежащего райцентра Архангельское. Отворотясь не налюбуешься! Кого только среди них не встречалось! Тотальное оглупление населения не могло не сказаться и на качестве охранников. Сказать, что караульная служба на предприятии была поставлена неважно, значило очень тяжко согрешить против истины -- она попросту отсутствовала как таковая. Алексей решительно стал ломать сложившийся благодушный идиотизм, приводя службу к "нормальному бою". Были, грех кривить душой, и отменные ребята, опершись на которых Алексей планировал поднять службу. К сожалению, таких были единицы. Эти парни любого человека принимали не таким, каким он хотел казаться, а каким он на самом деле был и, возможно, никогда себя таким и не видел. То есть, авторитет среди них ещё надо было завоевать...
   - Ай, да все они козлы! У жирного одни козлы в подручных. - Алексей узнал бархатистый голос Муалима, единственного в коллективе кавказца, симпатичного и глубоко порядочного парня. - Вот, только комендант - человек нормальный. И того скоро сожрут! Не вписывается он в эту стаю.
   - Да, жалко будет! - ответил более хриплый голос. - Он единственный, кто о пользе дела думает! И совесть в нем живая ещё! Точно, не вписывается он в этот гадюшник. С ним одним работать можно! Хоть что-то поменять!
   - А оно тебе надо, перемены эти? Лично я уже ничего не хочу! Вследствие духовного кризиса и отсутствия мотиваций. Вот сейчас сменюсь, поеду в агентство, бабки получу и в куриный бар! Возьму половинку жареной курочки, салатиков пару. Еще водочки с пивком, ох и нажрусь до зеленых соплей! Ну и что, что мусульманин? В Коране вино пить запрещают, а про водку там и слова не написано!
   - Ага! А у тебя по пьяни зарплату-то и вытащат! Тамошние шлюхи этим и промышляют! Пединститутские путанки! Там их общага рядом! Вот они к стипендии и прирабатывают! А потом детишек будут "доброму и вечному" учить...
   - Не-а! Хренушки! Я бабки домой завезу, я ж там рядышком и живу, между агентством и баром! А нажрусь потому, что жить стало противно! Возьму с собой только на пропой! Так, что взять им с меня будет нечего!
   - Вот это и хреново, что у нас люди такие, - каждый только и смотрит, чтобы что-то упереть, чтоб кого-то нажарить. Но по-другому никогда не будет...
  
  
  
   Построив наконец-то собравшихся охранников, Алексей посмотрел на подчиненных и, постучав ногтем по стеклу наручных часов, сказал:
    - Уважаемые господа охранники, некоторые из вас недавно работают на этом объекте, поэтому, наверное, не успели запомнить: построение начинается в без пятнадцати минут девять утра. Если страдаете расстройством памяти, запишите в блокнот: ровно в восемь-сорок пять утра и ни минутой позже вы должны стоять здесь. Осознайте, у нас очень жесткий график заступления на посты, и ваше опоздание приведет к тому, что ваши товарищи сменятся с дежурства позже. А завтра-послезавтра такое же может случиться с вами. Предупреждаю о недопустимости такого разгильдяйства. Впредь за опоздания и тому подобные прегрешения будем наказывать рублём. Теперь о личной безопасности, на посту вы обязаны всех и вся опасаться. Не бояться, но опасаться. Постоянно ждать, что первый встречный захочет причинить вам вред. И заранее ненавидеть его за это. Опасение за свою жизнь и недоверие к окружающему миру - вот сущность истинного охранника. Тут, на промзоне иные моральные ценности... Тут на отвалах разные людишки шарятся - шелупонь разная - бомжи, пьянь, тюремщики. Зона, опять же, рядом... Иными словами - каждый второй мечтает дать тебе монтировкой по балде, чтоб вытащить с участка чего-нибудь хоть мало-мальски ценное... А потом кинут тебя в отвалы, подойдет тепловоз, подтянет вагонетки с жидким шлаком, выльет их... А там температура больше тысячи градусов. Вот тушка охранника в пар и превратится! Доступно пониманию? Запомните на будущее. Вам это надо? Я еще пожить хочу, да и вам советую. Вы не осматривайте пространство взглядом туриста, а живите в нем. Ну, если очень хочется пялиться по сторонам - делайте это грозно и со значением, следует активно вертеть головой и злобно таращить глаза. Но мозги при этом тоже включайте! Вы не просто патрулируете территорию, вы должны смотреть вокруг с позиций вора. Ну, типа, где бы вы сами полезли и что бы утащили... Так, вот там они и полезут, и попытаются утащить! А вы их там и зажопите! Да на рожон не лезьте, всегда вызывайте подмогу, на то у вас рации имеются... Продолжаю инструктаж - упаси вас господи, ребята, хоть раз у кандидата в задержанные деньги взять. Потом долго не отмоетесь. И если все-таки решите попробовать, так ли сладка халява, как ее малюют, то знайте - я всё узнаю. Но вам же, щенятам, позарез нужно самоутвердиться, почувствовать себя большими и страшными. Да и халява влечет! Знайте - сдадут они, эти взяткодатели вас с потрохами. С работы вылетите сразу, и штраф, само собой! Не осмеливайтесь! Ничего не бойтесь, а опасайтесь вот этого гнусного желания хапнуть чужих деньжонок. Самое мерзостное в нашей службе - лицом к лицу с подлостью человечьей сталкиваться. Вот такие, братцы, дела. Ну, с Богом. Дерзайте, "птенцы гнезда Петрова"! Не огорчайте меня, это чревато для вашего бюджета! Ну, чего вы на меня пялитесь?
   - А кому разрешено воровать на фирме? Разве только начальству, руководству службы безопасности? - раздался голос из заднего ряда.
   - Имеешь информацию - зайди и поделись! А голословно утверждать не следует! Каждое слово должно быть обоснованно. Да и времени сейчас нет! Караул менять надо. Сменишься - милости прошу. Но знай, ни один из богатеев или чиновников еще ни разу не испытал неожиданного припадка совестливости, не поделился собственностью с близким, не одарил инвалида, не продал особняк, чтоб оказать содействие больным детишкам. Наоборот, все с неприличной поспешностью гребут и богатеют, богатеют и гребут, но это суровая реальность. Но - вы не олигархи, вы - наемная рабочая сила, как впрочем, и я!
   - Алексей Григорьевич, а что это за нож у вас? - попытался увести разговор в сторону Муалим. - Хороший, видать?
   - Дерьмо это, а не нож, - охотно пояснил Алексей. - Хуже только автоматный штык.
   - А почему?
   - Сталь у штыка отпущенная, мягкая - чтоб в теле не сломался; поэтому лезвие жала не держит, резать им невозможно, - пояснил Алексей. - Рукоять несподручная и в руке скользкая, а кровь попадет - вообще как солидолом намазанная. И не уравновешен он абсолютно, кидать в цель невозможно.
   - Ну, а каким должен быть нож?
   - Типа настоящего финского ножа. Само лезвие, вернее клинок - треугольного сечения, закаленный только поверху, а внутри мягкое железо. Ручка деревянная, с насечкой - в полете как оперение стрелы. Лезвие - сантиметров пятнадцать, а больше и не нужно.
   - А штык? - спросил кто-то из строя.
   - Штык старинный был неплох - четырехгранный: входит легко, в организме не разламывается. Рана не закрывается, и пырнуть длинным удобнее... Ладно, от темы не отвлекаться!
  
  
   Возможно, Алексей понимал справедливость и порядок несколько утрированно, но вот честности и организованности ему было не занимать. Алексея сильно доставал тот факт, что каждую смену, кто-либо из охранников терял ключ от дверей какого-нибудь объекта, бился сослепу при обходе территории лбом об водосточную трубу, терял пульки из расшатанных револьверных патронов. Озлившись тупостью подчиненных, Алексей закреплял пули в гильзах обыкновенным маникюрным лаком, мазал до крови разбитые лбы зеленкой, заказывал в мастерской ключи за счет виноватцев. О тестировании охранников на IQ вообще не могло идти и речи - не всякий из них мог ответить на простейший тест. Когда Алексей в быстром темпе задавал вопросы, диалог складывался примерно такой:
   - Сколько пальцев на одной руке?
   - Ну-у-у, пять.
   - На двух руках?
   - Э-э-э! Десять!
   - На десяти?
   - Ну-у-у... Эта-а-а... Сто! - следовал неизменный ответ.
   Алексей посмотрел на охранника и вопросительно поднял брови.
   Тестируемый явно был горд своими математическими способностями.
   - А у тебя талант... В юмористические журналы не пишешь? Мутант! Анацефал хренов! - более сложные тесты задавать было бессмысленно. Да это было бы еще ничего! Иногда вообще попадались клинические идиоты, почти все на первое мая родились, прямо на демонстрации: раз - и вывалились головой на асфальт. После этого на них надежды уже не было никакой. Основным поставщиком таких кадров был близлежащий райцентр Архангелово. От таких организмов Алексей избавлялся беспощадно. Он, мягко говоря, этим был сильно раздражен. Местные порядки его достали вконец. Ему еще никогда не попадалось столько бестолковых людей, вместе взятых. Даже его энергия не могла пробить дремучую толщу местечкового, сонного разгильдяйства. Если чего-то в голове не хватает, то это окончательный диагноз. Алексею не нужны были придурки, умеющие только "тормозить" и поддакивать, но где же было брать расторопных и толковых людей? Больше всего Алексей ценил надежность и порядочность. Человека, обладающего такими свойствами, обучить можно всему. Но, тем не менее, служба его была несложна и относительно спокойна, а может ему, закаленному дурдомом и неразберихой, царившей в последние годы в вооруженных силах "незалежного" обломка империи, так только казалось. Подчиненных было не так много, взаимодействие между ними Алексей наладил толково, выстроив чёткую структуру управления, которая не требовала непрерывного вмешательства. Более того, имея выраженные демократические убеждения, Алексей поддерживал разумную инициативу младших командиров. При нормальном функционировании дежурных смен он старался беспричинно не вмешиваться в деятельность младших инспекторов. Служба в армии приучила его не отдавать распоряжения через голову промежуточных начальников, и уж тем более, не устраивать им разносов в присутствии подчиненных. Электронные средства контроля позволяли ему незримо присутствовать в каждой точке охраняемого объекта, причем в любое время... Мало, какое событие ускользало от его внимания. Но, вот далее, а вернее сказать - выше, все его начинания и инициативы если и не игнорировались в открытую, то забалтывались или глохли в паутине бюрократизма. У него начали возникать подозрения, что всё это неспроста, что за всем этим стоит личный интерес начальника СБ.
   - Почему не опечатываются спидометры дежурных машин? Куда они ночами ездят, что вывозят? Не могут шофера-охранники сами на такое решиться! Да и младшие инспектора - фигуры не самодостаточные... Ох, стоит за этим Лужайкин. Сгнила служба, с головы сгнила... Да он и шел-то сюда с целью воровства...
   В кабинет своего шефа Алексей всегда входил не без любопытства. Хотелось, конечно, никогда больше не видеть эту отвратную физиономию, однако было любопытно, что на этот раз отчебучит толстяк.
   - Вызывали? - Алексей толкнул дверь в кабинет шефа.
   - Заходи-заходи! - раздалось из-за белой двери.
   Шеф присел в кресло у большого совершенно пустого, если не считать телефона стола, предложив Алексею присесть напротив. Валентиновича жгло раздражение, только что позвонила из Киева его супружница, уже несколько лет жившая отдельно, но не дававшая развода из корыстных соображений, и в довольно грубых выражениях, напомнила о задержанном содержании за минувший месяц, после чего он окончательно впал в безнадежную депрессию. Алексей, окинув Лужайкина быстрым взглядом, сразу понял - толстяк чувствовал себя неуверенно, будто и не работал здесь начальником службы безопасности. На столе пусто, ни документов для изучения, ни бумаг на подпись. Ни календаря с записями, ни деловых бумаг. Шторы-жалюзи, вентилятор на тумбе, портрет грудастой кинодивы на стенке.
   "Чем он тут занимается? Бездельник жирный! А вентилятор в рабочем кабинете - это ж вообще нонсенс. Все деловые бумаги со стола сдует в момент. Да только у него их отроду не было!" - подумал Алексей. - " А-а, одна какая-то имеется! Вон, он чертиков на ней рисует. И так пару часов ежедневно, а потом на тачку и под видом объезда участков - до дому, бока отлёживать. Плотно пообедав, раздувшись в уютном кресле, осоловевши, склонив голову, храпя, отрыгивая и пуская ветры... И так каждый день, и сынуля у него под стать! Кто такой этот сынуля? "Золотой" мальчик с понтами и иллюзиями вместо мозговой субстанции, с биографией пустой, как ложе монашки. Житейского опыта - кот наплакал, но весь такой гламурный, в папаню. Характер у обоих - не подарок: ослиное упрямство, мелочная склочность, эмоциональная неустойчивость, крайне низкая коммуникабельность. Это не те качества, что ценятся среди людей. И этого вчерашнего студента назначить старшим инспектором службы безопасности! Труженики, блин! А пашем за них мы! И о чем их ни спроси - того они не знает, этого не ведают, насчет остального - не в курсе дела! А об оперативно-розыскной деятельности они вообще и слыхом не слыхивали. А зато жалованье получать - первыми бегут. Разгонит нас "большой папа" с таким шефом! И правильно сделает!  Начальство разве бывает не идиотами? Оно   ими становится, иначе им там не выжить. Достаточно увидеть Лужайкина, и, видя этого "достойного мужа", самый тихий флегматик ужаснется, ибо как надо было прогнить миру, чтобы при наличии довольно здравомыслящих людей назначить наверх такое существо и дать ему руль! Мало кто теперь умеет шевелить мозгами? Все правильно, мозги у людей состоят на девяносто семь процентов из воды. А этому " индивиду" к тому же взамен воды налили водки! Мозги гибнут не от износа, а ржавеют от безделья. Жиром заплывают. Мозговые клетки появляются и отмирают, а жировые - существуют пожизненно. Но, насчет того, где и чего украсть, он соображает отменно. Откуда его только не гнали! Но как видишь, он жив и невредим, потому что дерьмо не тонет.
   - А скажите Алексей Григорьевич! Есть ли такой препарат, который может вызвать смерть, схожую с естественной? - издал звук толстяк.
   Алексей вопрошающе приподнял бровь.
   - Да, полно их! Вам-то это зачем? - Алексей великолепно знал токсикологию, и даже был участником девятнадцатого всемирного съезда токсикологов, проходившего в Лейпциге. Положа руку на сердце, туда его заволок приятель, немецкий профессор Фолькхард Фукс... Главным образом для облегчения общения с коллегами, приехавшими из Киевского ВНИИТОКСа, и не понимающих ни слова по-немецки... Однако гостевой билет на Алексея был оформлен, и целых три дня он вынужден был слушать доклады о токсикологии пестицидов. К концу этого шабаша Алексей неожиданно осознал, что свободно понимает смысл докладов, читаемых по-английски и по-немецки. Вообще же - токсикология ядовитых растений, это был любимый конёк Алексея.
   - Ну, надо мне! Очень надо... - Лужайкин вопросительно воззрился на Алексея.
   - Вы с Кожуховым, как сговорились! Тот тоже об этом спрашивал! Я и его послал лесом... А вдруг он вас травануть затеял? Или вы его?
   Странно, но раскормленная физиономия начальника перекосилась в каком-то экстатическом оскале. Вполне может быть, что плетение интриг само по себе доставляет ему оргазм. А может, умыслил погубить своего ближнего клеврета, кто знает?
   - Не хочу ни с кем портить отношения, - непреклонно сообщил Алексей, - но зря вы все это... Ни вы, ни он от меня яду не получите! Грызите друг друга зубами, ножами режьте, из пистолетиков своих перестреляйте... Но без меня. Я не злопамятный. Просто я злой очень, и память у меня всем на зависть! Мне и самому приходилось ломать дураков об колено, поэтому я и уверился во мнении, что сильный мужик не станет тиранить слабого и беспомощного. Он его просто перехитрит или застращает. Но опускаться до тиранства. Поэтому, прошу.... Повторяю, пока прошу - умерьте Кожухова. Затрахал он охранников. Самоутверждается, прапорыло. А то я ему век-то укорочу! Руками, без всякого яду...
  

* * *

   Собаки располагались в небольшом дворике, в вольерах, сваренных в цеху Кривченко и доведенных до ума блудливыми, но мастеровитыми ручками кинолога Тимченко. С самого начала он за денежку малую прилежно постукивал Лужайкину на всех и всё - ибо с юных пионерских лет в этом он нашёл своё призвание... Однако ни старенького " Жигуля" Тимченко, ни его самого на питомнике не оказалось.
   - Вася! А где кинолог? - вопросил Алексей.
   - Домой уехал, сказал, что к нему из Горгаза приехать должны!
   - Ага, да только он ещё раньше говорил, что дом не газифицирован! А где он живет? Адрес-то я знаю, да только где это? Ты опиши! 
   - Да, он, где-то в Южном районе живет. Да и не в нём самом, а там, за речкой, еще частный сектор имеется - Марфушино. Улочка Старопсковская... Дотуда три дня лесом, три дня раком. Ноги до ж..ы сотрешь, пока доберешься.
   - Он вроде бы сейчас холостякует? - уточнил Гудин.
   - Ага! - ехидно ухмыльнулся Василий, - А ему и горя нету... На жену ведь тратиться надо. А уж на детей - тем более! Урод он, поверьте мне. Вдобавок обозленный на весь мир за собственные беды. Он ведь ненавидит всех. А собак себе приобретает в качестве игрушек, на которых может вымещать свои комплексы. Так бы и дал ему в рожу!
   - М-да, уж... Ему не морду бить надо, он только красивее от побоев станет, - проговорил Алексей, возвращаясь мыслями к работе. - Что толку просто так махать руками? Как говорил мой друг детства, Володя Шабанов, его надо ударить дважды. Второй раз - по крышке гроба.
   - Это точно! - Василий злобно сплюнул. - Самому хочется!
   - Ладно уж, потом на этот счет побеседуем. - Алексей был изрядно удивлен... - Очень уж он жалок горемыка. И в претензии на весь мир, абсолютно неспособный принимать реальность такой, какая она есть... Несчастное озлобленное существо, жалкий огрызок человека. Плохо закончит... Васятка, а ну, признавайся - Лужайкину по-прежнему стучишь?
   - Есть маленько. - Василий виновато опустил глаза. - С ним же как, свяжешься, потом не отбояришься. Со свету сживет... Я и так, стараюсь ему всякую хрень докладывать. Типа, какая собака на какую скалилась, какая пайку плохо жрала. Под дурачка молочу... Он и дёргать меня перестал. Я стучал ему нехотя, только, как говорится, за страх. Он-то на самом верху, а я кто? Он много чего тут чудит. Вербует сообщников по воровским делам, собирает компру на всех подряд, и вообще занимается темными махинациями... Я против него пешка, но, повторяю, по мере сил всегда саботировал его указания...
   - Ну-ну. Пока сам не попрошу, на меня не стучи. Договорились?
   Василий заметно разволновался.
   - Да как вы могли такое подумать, Алексей Григорьевич... Да я за вас... Я, что? Добра разве не помню?
   - А вот когда попрошу - настучишь, - заключил Гудин. - Ну, спасибо за информацию. Жалобы, просьбы, пожелания имеются? Тогда желаю военного счастья!
  
   Тимченко был психопатом. Личная жизнь у него не складывалась. Интересен он был только шлюхам дешевого пошиба, да и то - в день получки. В разные годы он неоднократно обращался к венерологам, именно это и было его опытом в общении с прекрасным полом. Дважды он пытался создать семью, и оба раза жены не выдержав его заскоков, бросали его... Он мучился одиночеством непризнанного гения, которое не отпускало его ни днем, ни ночью. Праздники для него превратились в будни, а будни в кошмар. Кошмар этот он пытался глушить водкой, но природа его и тут обделила - организм упорно не хотел принимать алкоголь, дело неизбежно заканчивалось изнурительной рвотой и дикой головной болью поутру... Собаки, безропотно подчинявшиеся ему, собственно и были его отдушиной. Среди них Тимченко чувствовал себя властелином, Наполеоном, верховным вождем... И в то же время ему нравилось пресмыкаться перед Лужайкиным. Почему-то некоторым людям холуйство кажется сладким. Им по нраву быть слабыми, приходиться по вкусу быть рабами.
  

* * *

  
   " Похерим неприкосновенность приватной собственности? Надругаемся, так сказать, над правами и свободами граждан ..." - сказал Алексей сам себе и решительно шагнул за калитку...
   Из-за приоткрытых дверей когда-то беленой летней кухни на залитый солнцем, изрезанный трещинами бетонированный двор падала тень хозяина дома. Судя по её очертаниям, негостеприимный хозяин вооружился топором.
   " Ну, кто плохо спрятался - я не виноват!" - Алексей подпрыгнул и нанес по обитой драным войлоком двери сильнейший удар ногой. Дверь сильно ударила " дровосека" в лоб. Тот ударился затылком о косяк и свалился на пороге. Приподняв кинолога за шиворот, Алексей резко рванул его на себя, одновременно выбрасывая вперед колено, а затем отпустил недомерка, тут же влепив ему ладонями по ушам. Контуженый бедолага завыл белугой, зажал уши руками и свалился на пол...
   - Какой, однако, нынче пидарас живучий пошел! Нету у меня времени, уламывать тебя, как целку, - втолковывал Алексей Тимченке, стоявшему на коленях с руками, стянутыми за спиной пластмассовым ремешком - самозатяжкой. - Или ты колешься, или удавлю и прикопаю неподалёку. И возвратится прах в землю, чем он и был, суета сует, все - суета... - Алексей наклонился к его уху, лаконично и емко пояснил, коим собственно манером это случится.
       - Послушайте! - жалобно вскрикнул Тимченко. - Вы требуете от меня невозможного... Они ж меня за это шлепнут...
    - Я это успею гораздо раньше, - сказал Алексей, придавив ему кадык. - Ну? А шлюшка, на которой тебя приловили - никакая не школьница... И учится она на втором курсе педагогического института. Ну, смотрится соплёй, так это зачастую бывает... Не шестнадцать ей, а девятнадцать. Ты ее мог трахать, пока пуп не сотрётся, не нарушая никаких законов... Но ты ж дебил... Тебя поймали так примитивно, что я не пойму, как ты вообще работал в ментовке? Бывают же морды, на них все начеркано здоровущими буквами, без недомолвок. Твоя в аккурат такая!
      - Так вы все знаете? Но убивать меня вам не с руки. Я же не дурак, я понимаю... Ладно - колюсь! У вас нет к нему других подходов, только через меня... - Алексей поймал настороженный взгляд, в котором появился животный страх...
   - Вот так, да? Ну, ва-аще, полная жопа огурцов... Это уже пошел деловой разговор, - хмыкнул Алексей. - Ты не особенно обольщайся, конечно, у тебя, на твое сучье счастье, есть чем торгануть. К сожалению, стопроцентная верность бывает только у собак. А людишки, хоть и едят с руки, хвостом повиливая, порой такую свинью подкладывают... Ну да ладно, оставим в покое лирику. Пустое это! Поведай-ка,  как и где они тебя приловили? Чтобы лезть к тебе в хату, нужны серьезные основания, навряд ли стали бы ломиться.... Небось, где-то на стороне блуд свой чесал?
   - За городом, в профилактории комбината. - Глядя в пол уныло прогундел Тимченко. - Я, как вторая жена от меня ушла, три раза эту девку туда возил, там все было на сто процентов безопасно... Домой не водил, соседи у меня хуже собак... Что-то мне с бабами совсем не везет!
   - Ну да, было бы безопасно, если б тебя заранее не пасли, - кивнул Алексей. - А было, думается мне, так! Профилакторий, ночь, ты весь в неге и поту... За полночь дверь открывает запасным ключом дежурный по этажу, вваливается толпа ментов... Девка начинает лопотать, что она школьница, менты звереют и закручивают тебе ласты, пошла писанина...   Вот уже и наручники достали, в камере вообще нерадостно, а уж с этой статьей тем более... Тебе обрисовали твои перспективы, тем более сидельцы ментов не любят, а на ментовскую "хату" ты и рассчитывать не мог. Тебя же с конторы со скандалом вышибли, даже суд какой-то был? А потом появился задушевный мужик в цивильном! Пообещал на определенных условиях вытащить из этого кошмара? Прямо в профилактории?
   - В райотделе, в Южном, -- глядя в пол, сообщил Тимченко. - Уже утром...
   - Ага... Это он тебя до утра в "обезьяннике" выдерживал, пока ты созреешь... Ну, это мы понимать можем... - сказал Алексей. - Ночные допросы-то запрещены.
   - Мое положение... Они меня в такой оборот взяли!
   - Не надо, - поморщился Алексей. -  Хватит болтать попусту. Перейдем к делу. Надумал колоться? Опиши-ка вербовщика. Итак?
   - Чабанюк Игорь Степанович. Поймите, у этой сучки еще и какие-то таблетки оказались, мне стали шить и наркоту... Удостоверения я не читал, видел только обложку.
   - Меня интересуют все подробности... Колись ничего не пропуская, - вкрадчиво молвил Алексей. - Ты меня благодарить должен. Ведь не пристрелил тебя я пока... Потому - добрый я ...
   - А сам не боишься? Я не про себя, другие могут найтись!
   - Ты меня рассмешил! Ну, это только дурак не боится, все под Богом ходим... Некоторые, правда, пытались наезжать, нет их уже... Отбор в людском сообществе действует порой суровее, чем у зверей. А значит, шанс выжить имеют только те, у кого клыки поострее? Так, что думай, когда грозить пытаешься! Тут тебе не здесь ... - Алексей был скуп на показные проявления чувств, даже в драках, по молодости лет, он был молчалив, расчетлив и безжалостен. Можно и без башки остаться! А тупые головёшки откручиваются особенно быстро, поверь моему опыту, - бросил он короткий взгляд на притихшего псаря.
   - И не думал я грозить, что вы! Я, так... К примеру, - испуганно залопотал Тимченко. - Записывать будете?
   - На диктофон, для истории... Как же вы все меня достали, интриганы паскудные... Чего тебе-то, скудоумному, честно не жилось! Приключений захотелось, амбиции взыграли... Впрочем, такие суки как ты по своей природе до чрезвычайности продажны, они только тем и живут. Тебе видать в крутого парня поиграть захотелось, типа, ты чего-то можешь и чего-то стоишь? А ты себя в зеркало видел? Почаще смотри! Может, дойдет чего! И ещё... Если соврешь, сучий потрох, я из тебя лично кишки выну - по вершку, медленно... Уразумел, стукачок гадостный?
   - Уразумел. И чего они ко мне прицепились? - кинолог поднял печальный взор на Алексея. - Чего им всем от меня надо?
   - Тоже мне загадка. Рейдеры подходы к тебе искали. Нужен ты им был позарез! Да и не ты лично, а человечек из службы фирмы, которого легче на кукан нацепить... Чтоб микрофонов натыкал, где задумано... Вот ты и подошел по всем параметрам... Типа, кто ж на убогого подумает! Вон, к Ваське почему-то никакая холера не цепляется! Ну и на чём сошлись? Излагай свою точку зрения! Только имей в виду, другую сторону медали я уже знаю, так, что не вздумай врать и приукрашивать!
   Уходя, Алексей осторожно заглянул в летнюю кухню и ужаснулся увиденному. Капли влаги блестели на потолке, штукатурка в нескольких местах отслоилась и грозно нависла, готовая в любой момент рухнуть на голову. Окно было выбито, входная дверь висела на одной петле. Мусор - гниющие отбросы, смятые банки, битые бутылки, изорванные газеты, собачье дерьмо, дохлая полуистлевшая крыса - нагромождался толстым слоем на полу. Каждый, кто входил в это помещение, должен был перешагивать через эту смердящую кучу. Алексея передёрнуло от отвращения...
   - Да только за такое засранство его истребить следует, - буркнул он. - Сколько все же всяких ублюдков в этом городе... Впрочем, дверь я выбил самолично...

* * *

   - Как же вы меня задолбали своей подлостью, господа хорошие! - Алексей рассмеялся, но как-то натужно. То ли потому, что его действительно утомил всеобщий психоз подозрительности, то ли из-за общей нервозности. И ведь действительно - лоханулся. Классический прием - "развод" на доверии... Даже - на жалости, на сострадании... Блин, никогда не надо самого себя уговаривать... Первое впечатление - самое верное... Видишь - гнида, вот и относись как к гниде...

* * *

  
  
  
   - Да я уже по земле помотался, от Тихого океана и до Эльбы. Хватит. Для меня сейчас и в Одессу-то смотаться, три часа на авто, так я неделю собираюсь внутренне. Я жизнь провел в таких местах, где география уже заканчивается, поднадоело мотаться. Служил империи верой и правдой. Получил в награду две жестяные звездочки на каждый погон, да пенсион невеликий, - с ожесточением втолковывал Владу Алексей, сидя у доктора на кухне и откупоривая бутылку "Немировской". - Ничего, жив и хорошо. Зато могу нынче поступать так, как мне хочется, ни на кого не оглядываться. Мало кого могу помянуть сердечным словом... Зато и иллюзий никаких не питаю! Вот сейчас на Петрушина работаю! А что? В принципе - мужик деловой и цельный. Этой стране президента б такого! Да он с этих отвалов столько железа вытрясет, что мама не горюй! Раньше железа в земле было много, и добывать его толком не умели. Сейчас возьмись за старые отвалы - они больше дадут, чем карьер. И труд проще, и взрывать ничего не надо. Конечно, охранять эти отвалы - тот еще геморрой. Если еще перестать принимать на работу всех, кого ни попадя, а вместо того добавить рабочим в зарплате и отбирать лучших, то и работать лучше будут, и воровать поостерегутся. Впрочем, итээровцы тут воруют куда больше, и не ночью с мешком за плечами, а с помощью компьютера, ручки и бумаги... Кстати, умора - как они здесь трогательно-наивно пытаются осуществлять защиту коммерческой информации. Главный бухгалтер, по совместительству жена директора и хозяина, истово верит, что по Интернету каждый младенец с легкостью сопрет любую конфиденциальную информацию с любого удаленного компа. И хотя компы бухгалтерии к сети не подключены, и даже не объединены в локалку, но она таких тонкостей не понимает. Все равно, мол, а вдруг залезут и украдут зловредные хакеры? Кстати - недолго ей в фаворитках ходить... Бросит её большой Папа! Ну, это так себе, терпимо... В основном народ на фирме очень хороший. Особенно начальники цехов - Кобец, Кравченко, главный энергетик Линник - умнейший человек. Но имеются и другие... Сейчас у многих мышление на уровне рефлексов, а главный из них - хватательный. И память у людей малообъемная. Как только появляется новый материал, старый стирается. Страшно за молодежь - кому мы страну оставим! Но это лирика! А вообще, Петрушин о рабочих заботится, и условия создал приличные, и зарплату платит вовремя. Только вот окружил себя жёниными родственниками, свойственниками и кумовьями, понапридумывал для этих паразитов разных должностей. Вот они-то и резвятся, воруют на просторе, как водится. Тут еще и этот перец, Лужайкин , поднялся чужими трудами! У него же шизоаффективная шизофрения, я как-то случайно на его столе выписку из истории болезни нашел, сначала подумал, что это он расследует законность больничного листа какого-нибудь работника фирмы. Кстати, растолкуй вкратце, что это за хворь такая? Чего-то с мозгами?
   - У-у-у, старик, - расплылся в улыбке Влад. - Этого я без рюмки растолковать не сумею. Но если в двух словах, это такая хрень в мозгах, когда мужик живет в своем личном мире и ощущает себя центром этого мироздания. Все прочие люди для него - низшие существа... Кстати, а чем это место привлекает Лужайкина? Высокой зарплатой? Возможностью брать большие взятки или утверждать важные
   резолюции? Из-за чего он так свою задницу рвёт?
- Ты меня удивляешь! - пожал плечами Алексей. - Какие у него могут быть цели, кроме денег! Сам разумеешь, у него есть жена и дочка, хоть и живут порознь, любовник из артистов гортеатра, сынуля - плесень гламурная, маманя - старая дура, а они все желают вкусно жрать и хорошо отдыхать. Лужайкин сам-то ворует, a другим своим клевретам не дает. Он всегда говорит, что имеются пять методов дележа чего-либо: по-честному, по справедливости, по-дружески, поровну и напополам. Сам же видимо изобрел новый способ. А потому он своим клевретам изрядно поднадоел, а там сучня еще та собралась. И еще за ним всякое значится. Тоже очень их всех раздражает, - объяснил Алексей и продолжил: - Он и взятки берет, и подворовывает не слабо, а сейчас приспособился зарплату у охранников половинить! Все это в совокупности составляет кругленькую сумму. Кстати, центр мироздания с него никакой! Сам-то он двум свиньям помоев не разделит! Однако где чего уворовать - соображает качественно. Я всего год с этими толстяками пообщался, и знаешь, как душой изгрязнился? 
   - В похабности роскоши и чрезмерности бессмысленного насыщения захлебнутся они в блевотине своей, когда гной хлынет в их пустые души - это из Писания, - туманно изрек Влад, выслушав негодующую речь Алексея. - Сказано там ещё - не приносят прока сокровища не праведные... А вот ты ему, на прощание, все испорти! Ты же, по сути, всей этой службой руководил, в курсе всех дел. Ты ее создавал по сути. Сделай этому Лужайкину что-нибудь напоследок! Ну, хотя бы раскрой хозяину глаза на его фокусы!
   Алексей недовольно пожал плечами:
    - А ради чего? Какое мне дело до того, что там будет после меня? Да и простых охранников жалко... Хозяин сгоряча разгонит их всех. В случае чего он учинит спрос и с правых, и с виноватых. Они-то где себе на кусок хлеба после этого заработают?
       - Ты-то чего добренький такой? Им-то по фигу твоя дальнейшая судьба? Вот и напакости Лужайкину на прощание!
    - Ну, мне-то они не по фигу... Я ведь в службу душу вложил! А Лужайкин такой же, как и многие ему подобные гады, он не уникален. Улыбается в глаза, но его слащавая улыбка интригана лжива насквозь. Он - реальная гиена, которая проглотит любого, даже не разжевывая, - объяснил Алексей. - Людишки неизменны со времен Ивана Калиты, Сталина, Хрущева или кого-то там ещё из давнишних венценосцев. У многих - мания величия. А этот всегда хотел быть непременно первым и единственным. Он хочет быть женихом на всех свадьбах, именинником на всех юбилеях и даже покойником на всех похоронах... Таким всегда хочется власти, знаков подчинения, ну и эта гнида хотела нагнуть меня, да только не получилось. Ну не прогибаюсь я! А ему нужны эти бабуинские знаки подчинения. Не может он без этого! Да только хрен ему по всей жирной роже. Впрочем, черт не разберет, какие процессы происходят в его башке. Понять такого перца трудно. Если долго раздумывать о парадоксах его мышления, запросто с ума спятишь или сам превратишься в такого же, что вообще-то одно и то же. Но вот пакостить втихую я не люблю! Да и смысла в этом особенного нет! - Алексей махом проглотил рюмку водки. - Если уж вредить, так вредить всем гадам на свете, чтобы соблюсти логику и справедливость. Нет, я просто забуду все, как дурной сон. А у него и так проблемы будут. Этот "умник" вдруг возомнил себя великим стратегом и решил ухватить изрядный кусок чужого пирога. А ведь еще и службу править надо! Но мозгов-то у него с моим уходом поубавится, а своих Бог не дал! А ухожу я потому, что не хочу видеть этого лентяя и вора, не хочу пахать за него и его отпрыска, иначе получается, что и я при их делах! Я всю жизнь жил по принципу: работай на репутацию - и она будет работать на тебя. Мне моя честь дороже! А тут - одни работают, не получая денег, а другие получают деньги, не работая. Если честно, то ничто так не отбивает желание работать как неадекватная зарплата. Чего это я за гроши буду пахать за эту семейную пару бездельников? Надеюсь, что и Петрушин недолго будет пребывать в иллюзиях по поводу Лужайкина! А пока он кажется, даже не подозревает, кого пригрел под своим крылышком.
   - Ну, вот ты и раскрой ему глаза! - буркнул Влад, ожесточенно впиваясь зубами в бутерброд с копченым мясом.
   - Абсолютно исключено! Мне не улыбается как-нибудь вечером получить от толстяка пулю между лопаток. Он помешан на коллекционировании оружия. Стволов у него хватает, пальнуть из-за угла в спину - на это его хватит! А самому мне его валить, это не по мне. Стар я для зоны. Да и убивать можно лишь в схватке! Приходилось и мне, но если можно обойтись без крови, надо обойтись!  Ну, не на войне же я! Я, грешным делом, решил свалить оттуда - уж прости, в одинокие герои как-то не тянет, немолод... Да и никакого толку для себя в этом не вижу. Я себя там вообще чувствую как тампакс: в хорошем месте, но в плохое время...
   - И чего это ты такой принципиальный? Кто может позволить себе в наше время такую роскошь, как совесть? Будь проще и люди к тебе потянутся! - Влад пристально взглянул на Алексея, губы изогнулись в понимающей усмешке.  - А-а, понятно! Не хочешь сейчас рисковать, пытаться спихнуть этого монстра?
    - Не хочу. Оно мне надо? - отрезал Алексей. - А я не то, что принципиальный, просто это гадство противно до тошноты! Я мог в своё время на штабную работу пойти, генералом возможно был бы уже, но это был дохлый номер - характером не вышел, манеры неподходящие, да и вообще фактура не та. Там жопу надо усидчивую иметь, гнуться под начальство, характер холуйский иметь. Юрка Боев - уж в генералах... Помню его, он у меня с руки зёрнышки клевал... Уму-разуму я его учил! А вот людишки-то ко мне тянутся, это ты напраслину на меня возводишь! Особенно когда чего-то от меня хотят. Ну, там денег взять без отдачи, или еще как напарить... Я этих тянущихся, как рентгеном, насквозь вижу! Был и я когда-то альтруистом, да весь вышел... Не для кого особо париться... То ли люди такие повсеместно стали, то ли в этом краю они всегда такие были, мне не понять!
   Влад подумал, опрокинул рюмку и кивнул.
   - Прагматичнее надо быть, жестче! И еще, ты забыл одну простую истину: что поручено - делай старательно, а себя не выпячивай. Вот и поплатился! Кого не видно и не слышно - тому и не завидуют. Помни татарскую народную поговорку: "Если ты чересчур умный - тебя удавят, а если ты чересчур скромный - тебя затопчут".
   - Мир беспощаден, и ничего с этим не поделаешь. Одерживают верх всегда самые подлые и беспринципные... А мне это - то ли в падлу, то ли лень! Но вот долг толстяку я верну, с процентами, и ждать я умею. Для меня это свято!... - Алексей глубоко затянулся сигаретой. - Но как его, гада, ущемить? Видеокассету обнародовать, как он охаживает в бане шестнадцатилетнего гомика? Или как соблазняет малолетних? А может, представить публике неоспоримые доказательства того, что он ездил в Ялту на сборище педофилов? Но нет у меня такого материала, да и был бы... Противно мне о такое мараться! Мне пристрелить его проще!
  
   - Во-во! Я и говорю... - С этими словами поддатый хирург ухватил квадратную бутылку "Немировской на березовых почках" и наполнил рюмки. - Давай еще по одной! Под селедочку. Уж больно она хороша сегодня, с икрой... Да еще с лучком зеленым! Кстати, мораль человеческая, характерная для прошлого века, уже не катит в нашем. Это раньше люди были гуманнее, был лозунг, что прощать надо, что и дураки - тоже люди, что нариков и алкашей надо подбирать и лечить, затрачивая на них огромные средства... А на хрена? - поддатого доктора понесло. - Ну в прошлом еще как-то было объяснимо, а сейчас на хрена? Все уже знают, что столько биомассы уже не нужно ... Человечество стремится выжить с помощью лекарств, а между тем у природы всегда было прямо противоположное средство - естественный отбор. Чахлые погибали - сильные выживали, чтобы дать миру еще более сильных и совершенных. Мы же, врачи, поступаем наперекор природе, что само по себе противоестественно. Мы поддерживаем недужных, немощных, дохлых, а они плодят и вовсе беспомощное потомство. Почитай спецлитературу - девяносто пять процентов детей нарождаются с очевидными аномалиями. Ну, и чем закончится эта искусственная селекция наоборот? Вот такая хрень! Видишь, как моё кредо изменилось? А я ведь в молодости клятву Гиппократу давал!
   - Ну, блин, понесло тебя... Кому ты там чего давал? Да Гиппократ и жил то до нашей эры, если вообще жил! Это тебе кажется, что ты чего-то давал! Ты где-то подписывался жить в нищете? Да за бугром врач твоего уровня минимум на "Ауди" бы ездил, - хмельным Алексеем овладел дух противоречия. - И самое подлое - средств для нормальной работы тебе тоже не отпускается, ведь как выразился наш мэр - мне по фигу кто и чем будет лечить это быдло! Это ведь он про тех, кто все материальное на этой земле производит. Истинный аферист - человек без совести... Как и вся эта нынешняя псевдоэлита - плесень гламурная, ворье и гиганты потребления. Настоящая элита - это те, кто своим разумом вперед прогресс движет... А таких людей единицы! Правда, среди пролетариев тоже такие перцы встречаются, срань-пьянь и дрань... Но это пена... Вообще-то, за последние пятнадцать лет с народом что-то чудовищное сотворили! Ведь был же народ, а сейчас ужас! И уже поздно что-то делать! Тухлое это дело - нянчиться с алкоголиками и наркоманами, стараться перевоспитывать рецидивистов, пытаться сделать их гуманнее и разумнее. Это уже никому не удастся. Это нарыв, его надо удалять! Но некому! - Алексей вошел в раж. - Бывший директор ЦРУ, Аллен Даллес в своем плане разгрома Советского Союза писал: "...посеяв в Советском Союзе хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности верить. Мы найдем своих помощников в самой стране. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания... Литература, театры, кино - все будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства. Мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых творцов, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, садизма, предательства - словом, всякой безнравственности. В управлении государством мы создадим неразбериху... Мы незаметно будем способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности. Бюрократизм и волокита будут возводиться в добродетель... Честность и порядочность будут осмеиваться и никому не будут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, и, прежде всего, вражду и ненависть к русскому народу, - все это мы будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом. И лишь немногие, очень немногие, будут догадываться или даже понимать что происходит. Но таких людей мы поставим в беспомощное положение, превратим в посмешище, найдем способ оболгать, объявить отбросами общества...". Во, видишь? Заучил наизусть! И как видишь, они преуспевают!
   Влад раскурил трубку и уже спокойно ответил:
   - Немало трудов предначертано всякому человеку, и тягостно иго на плечах и вые сынов Адама со дня исхода из лона их матери... Так устроен мир, Алексей. С этим ничего не поделаешь. Свыше сиё предопределено... У каждого народа своя судьба.
   Алексей иронично кивнул и в свою очередь опрокинул рюмку.
      - Я вижу. Только почему ты решил, что я с этим должен смириться?
  

* * *

  
   В этом городе могут замочить просто на улице посреди бела дня, будешь валяться, подтекая кровью, с выпавшими потрохами, а народ будет также переть вперед, перешагивая или поспешно минуя, и весьма нескоро какая-нибудь сострадательная старушенция, которой некуда торопиться, позвонит в ментовку. Да и то лишь та, которая с кружкой чая, медленно шаркая ботами, приблизится к окошку и увидит это бесчинство подслеповатыми старушечьими глазками через выпуклые линзы очков...
   А милиция? Да что милиция? В стране признаком интеллекта считается стремление обливать дерьмом верха повсюду и во всем, ставить в вину им все напасти, даже землетрясения и цунами. И, само собой, ругать милицию. Но если её постоянно валять в дерьме, то кто туда пойдет служить из порядочных людей? Пойдут подонки, коим наплевать на ваше к ним отношение. Каковые и придут к тебе ночью, шмякнут мордой о стену и сунут ствол тебе в рот, выламывая зубы. И вообще... Разумеется, не все менты - преступники, но прислуживают бандитам многие. По пустячкам: тут утечка информации, там наводка на объект, подсказки разные, советы... А баксы в карман серых кителей капают! В общем, на ментов надеяться - себе дороже обойдется. Надеяться на друзей? Да где они, друзья? Годы и расстояния разделили нас с ними! Где-то на другом конце планеты остались и Шабанов, и Борюков... Да и молодость прошла! А нынешняя жизнь и вовсе не способствует доверительным отношениям между людьми... Везде лицемерие и предательство, все только притворяются пристойными людьми. Каждый имеет ближнего, как может, но шанса не упустит никогда... Какая дружба, когда можно что-то поиметь, что-то урвать, в чем-то опередить... Еще Франклин сказал, что в жизни есть только три верных друга: старая книга, старая собака и наличные деньги.
  

* * *

   - В данном обществе всё обустроено так: если кто-нибудь и сумел обогатиться, то исключительно оттого, что клыками выгрыз свой капитал. И раскидываться им не станет. А будет его всячески защищать... Ну не сам, а наймет для этого бывалых людей. Это весьма канительное дело. Даже, рискованное... За то мне хозяин и платит, чтоб я рисковал своей жопой. Ну, а моя печаль - отработать деньги, оградив жопу от неприятностей... Человек в моем возрасте непременно разбирается в последствиях и просчитывает ситуации, когда его норовят использовать... Такими нас воспитала жизнь. Хорошо ли, плохо ли, но мы старые волки и привыкли никому не доверять. И не продаемся мы, как раз потому, что не шакалы! Доводилось встречаться с разными людьми. Взглянешь, бывало, передернешься от отвращения и ужаса, но виду не подаешь, - изливал душу Алексей, сидя с приятелем за дюжиной пива.
   - Эти господа сразу слабину чуют, и тогда уже все. Сразу на шею залезть пытаются, а тогда уж не согнать, - вторил ему Кочерга, разливая " Светлое черниговское" по бокалам.
   - Так и тут, некоторые пытались империю имени самого себя построить... Архитекторы душ человеческих, хреновы... Вот и не по пути мне с ними.
   - Что грызня там непрестанная, это вполне объяснимо. Не бывает добрых вожаков. Вожак должен быть злющим, иначе он недолго будет вожаком, вот они и зубатятся, - заметил Кочерга, сосредоточенно обдирая плоть с ребер жирнющего леща.
   - Ну, были бы они волками, это еще, куда ни шло, а то, просто какая-то помесь шакалов и свиней... - возразил Алексей залпом осушив немалый бокал.
   - Тоже тварюшки хищные! А коли тебе не по душе законы этой своры, уходи, пока не успели обгадить с ног до головы, на это они горазды... В этой подлой жизни такое сплошь и рядом. Эта хрень - штука тяжкая, лекарствами не лечится. Вспомни, как меня со службы выживали! - подвел итог разговору Вадим. - Давай пей, а то пиво греется. Да рыбку бери. Она пиву способствует...
   - А неплохо у тебя розы разрослись! Вспомнишь, что тут раньше было, и не верится! - Алексей окинул взглядом небольшой, но ухоженный розарий перед домом приятеля. - Нашими трудами все тут создано!
   - Это точно, дружаня! Помню, как ушел от своей первой, с портфельчиком! Все ей оставил, и квартиру, и обе машины! Ты меня тогда морально поддержал, очень своевременно! И чего ей не хватало?
   - У меня приятель был, старый мудрый армянин! Генрих Карапетович Почикян, царствие ему небесное. Так он говорил - бабе и одного члена достаточно, а два - мало!!!
   - Все эти бизнес-леди - насквозь гнилые. Можешь мне поверить, уж я-то на них насмотрелся... - печально ответил Вадим. - А я, если хочешь знать, в жизни лишь дважды испытывал настоящее облегчение. Первый раз это произошло, когда жена сообщила о нашем разводе. Второй раз, когда увольнялся с милицейской службы. Наслужился до тошноты!
   - Да плюнь и разотри! Все у тебя теперь, слава Богу. А у меня нет!
   Есть у нас один конь педальный, он у Лужайкина вроде как заместитель по общим вопросам. Да ты его пару раз видел! Он еще на прапора из армейского сериала похож. На Шматко, на этого... Ну, а я с ним в контрах. Давно уже. Чуть не с первых дней.
   - А что так? Ты ж вроде туда его и пристроил? Еще, когда ты частным бизнесом занимался?
   - Да он, понимаешь, из прапоров. Правда, попервоначалу врал  - выдавал себя за изгнанного из армии капитана, да еще лгал, что в Сербии против усташей воевал... Короче - воин-интернационалист хренов... Типа, кровь мешками проливал, пленных вёдрами таскал! Врёт всем, что уволенный капитан спецназа..., а у самого ни документов, ни даже фотографии в форме. Но нос у него характерного оттенка, манера драть глотку и страсть к халявной пьянке, всё с головой выдаёт в нем прапора. Ну, и есть в нем... - Алексей пощелкал пальцами, подбирая нужное слово, - ну... "ты начальник - я дурак, а уж если я начальник...". Оно бы и терпимо, но глуп он, как пробка... Услышать от него путную мысль - это все равно, что обнаружить рога у коня.
   - Оно понятно! Умный прапор - тварь, выдуманная и в природе отсутствующая, - ответствовал Кочерга, разливая пиво по бокалам. - А тебе чего? В чем печаль твоя? Оно что, тебе в падлу?
   - А у меня спина не гнется. Такая вот особенность строения скелета. За это меня в армии генералы и не любили! - сплюнул Алексей и приник к пенному напитку. - Пойми! Прапорщик - это существо из каптерки... Не знаю, как мыши, а кладовщики-каптерщики точно в старом тряпье заводятся. Каптерка - это на всю жизнь, это впитывается в кровь и передается потомству с генами. Выходец из каптерки будет всегда воровать портянки, и пытаться надуть остальных. А этот вдобавок ещё и ленив, чванлив, завистлив, подл не в меру... Ну, не люблю я его, и всё тут! С души воротит, когда гляжу на его прапорщицкую продувную рожу... Анекдотический персонаж. - Алексей хлебнул еще пивка и принялся отдирать от ребер рыбки икру. - Рыбка знатная! Лещ? С Каховского водохранилища?       
  
  
  
  
   Алексей, дабы обезопасить себя от маловероятного, но все же не исключаемого полностью события, отбросив интеллигентские сомнения, заявил Лужайкину:
   - Слышишь, начальник! Я люблю, когда мне угрожают прямо и недвусмысленно. Отвечаю тоже прямо! Ежели ты вздумал исподтишка пальнуть в меня из какого-нибудь своего коллекционного ствола, так забудь! Я тут по Интернету своим родственникам и друзьям информашку насчет тебя скинул. И если какая случайность произойдет, то "отдача" пойдет сразу же! Опять же, молодых и решительных парней у меня в родне полно. Есть и арабские родственники, а им твой род до седьмого колена вырезать вообще не проблема! Так, что воздержись! Если меня "случайно" раздавит машина, если я умру насильственной смертью или просто исчезну, тебя ждут неприятности. Работать я с тобой все равно не буду, тошнит меня чего-то от такого сотрудничества! Вот отпуск отгуляю и уволюсь. Так, что давай расставаться цивилизованно! Была без радости любовь - разлука будет без печали! Вы уж тут трахайтесь самостоятельно. С Тимченками и Сидоряками, которых и людьми-то назвать нельзя. Дерьмо одно! Скрысятничать, кинуть, подставить для них обычное дело, это как пописать сходить! Это и есть твой уровень... Местечковый! Этакий Моссад бердичевского разлива! Эх ты, дурья башка, да кто ж тебе рассказал, что у тебя что-либо дельное выйдет?! Не зря здравомыслящими людьми подмечено: всяк сверчок знай свой шесток... В общем, чеши грудь ниже пояса, все, адью!
   Лицо толстяка приняло уныло-беспокойное выражение, какое бывает у внука, застигнутого строгой бабушкой за поеданием заветного малинового варенья из запертого буфета. Он с трудом оторвал свою натруженную задницу с насиженного мягкого кресла:
   - Да что ты себе придумал такое? И не зависимо от того, работаем мы вместе или нет, мы будем поддерживать отношения! Ты ж мне дочку вылечил, и меня тоже неоднократно выручал... Да как ты мог предположить такое?
   - Я сказал, ты услышал! Все, хватит об этом! Прощевай, Дон Корлеоне хренов... Спокойнее будь, вон, судя по цвету лица - давление зашкаливает!  Что с тобой? Сердечко защемило? Ай-яй-яй! Не бережешь ты себя, может быть, скорую вызвать? - притворно забеспокоился Алексей. - Куда ж ты с таким здоровьем и в Доны. Не бережешь себя! Дибазолу выпей, с папаверином! Ну, пока! Здоровья не желаю, оно тебе уже ни к чему!
  
  
         Пару недель тому назад, труп Валерия Дудникова, высоченного и худого охранника-собаковода, обнаружила местная "синячка". Бабка собирала пустые бутылки в кустах возле железнодорожной платформы "Красная". От бабкиного визга переполошились путевые рабочие, меняющие рельсы неподалеку.Труп лежал в ямке замаскированный сломанными ветками. Этот район завсегда пользовался дурной репутацией. Вечерами, на привокзальной площади собирался всякий сброд с окраин: алкаши, наркоманы, гомики. Днем было несколько спокойнее.
Погода стояла тёплая, тело пролежало в укрытии двое суток. По суждению специалистов, смерть настала от зверских побоев, которым подвергся несчастный. Ему переломали верхнюю челюсть, нос, несколько ребер. От ударов ногами лопнули правая почка и селезенка. Смертельными оказались несколько ударов в теменную область, нанесенные каким-то тяжелым продолговатым предметом типа куска арматуры. Поскольку денег, ценных вещей и документов не обнаружили, следак прокуратуры, пришел к выводу, что душегубство совершено из корыстных мотивов. Экспертам еще предстояло исследовать труп и прилегающую местность, оперативникам - опрашивать пристанционных обитателей, среди которых вполне могут оказаться ценные для следствия свидетели, но уже сейчас можно сделать вывод, что доброго  и порядочного человека, отца троих малолетних сыновей, преступники просто забили до смерти, а затем, обставляясь под грабителей, спокойно выпотрошили его карманы и даже сняли с ног кожаные ботинки сорок восьмого размера. Установить личность убитого помог техпаспорт на автомобиль, завалявшийся за подкладкой куртки. Конечно, ментовские специалисты - следователь, эксперты, кинолог - осматривали пустырь, где это произошло, опера и участковые опрашивали людей, хоть как-то причастных к случившемуся несчастью. Железнодорожных работников, прохожих, продавцов окрестных ларьков. На место преступления, как всегда слетелась стая руководителей, которые никакой помощи оказать не могли, а только вносили суматоху и нервозность в работу ментов. Обычно по результатам оперативно-розыскных действий выявляются несколько человек, показания которых, должным образом оформленные, лягут в основу обвинения вкупе с уликами вещественного характера: отпечатками пальцев, кровяными пятнами на одежде потерпевшего. Если, конечно, будет кого обвинять и уголовное дело не превратится в безнадежный "глухарь", по прошествии положенного количества времени подлежащий сдаче в архив... По горячим следам раскрыть убийство не удалось. Оно и неудивительно... В милиции, с советских времен всё изменилось и далеко не в лучшую сторону. Очень сказывалось отсутствие личного профессионализма и должной организованности. Ушли на пенсию "знатоки", отпахавшие в розыске по два десятка лет, как сквозь землю провалились фанатики, на которых всегда держался розыск, и появилось множество деловых, успешно совмещающих службу с полукриминальной деятельностью. Алексея, как и прочих сослуживцев покойного, тоже опрашивал похмельный опер линейного отдела - рано облысевший и толстый, сильно потеющий капитан, со стойким "выхлопом" после вчерашнего... Всему линейному отделению было ведомо, что лысый капитан был, говоря мягко, на руку очень нечист. Начальство с этим мирилось, тем более что он являлся человечком удобным, смыслящим, всегда склонным оказать услугу щекотливого качества, от устройства баньки со шлюхами и заканчивая пухлым конвертом с наличными... На лице у этого стража порядка крупными буквами было написано: "Брать надо! Но если брать, то только по-крупному. Не дают по-крупному, надо брать по-всякому!". У Алексея были свои весомые причины не доверять ментам. Главным образом даже не из-за их вопиющего непрофессионализма, а из-за того, что вся их "контора" обслуживала интересы криминала и текла, как дырявая лохань. Алексей хорошо помнил, что охрана предприятия не заинтересована в сотрудничестве с ментами, поскольку хозяин этого крайне не одобрял. Такое сотрудничество было очень чревато неблагоприятными последствиями. О связях  ментов  и бандитов было широко известно. Прислуживали бандитам многие из серожупанников. В основном по мелочам: здесь и утечка сведений, и наводка на объект, советы разные... И за все эти услуги в широкий карман серых кителей непременно капала денежка... А кроме этого, одной из сфер ментовской деятельности стал отбор собственности - по-другому именуемый рейдерством. Это когда "щипание" кусков уже не устраивает ментов, а хочется им получить всё. Милиция здесь была напрочь коррумпированная, такая сама себе мафия, и всякого могла арестовать, за что угодно или совсем ни за что. Сказать, что Алексей считал уж абсолютно всех ментов безмозглыми дураками, было бы несправедливо. Просто он считал их методы отжившими свой век и полностью негодными для войны с криминалом в нынешнем обществе. Подумав, он пришёл к выводу - охранника явно убрали из-за того, что несчастный узнал лишнее. Осторожно переговорив с охранниками, собравшимися в близлежащей лесопосадке помянуть погибшего, Алексей выяснил кое- что... В последнее дежурство Дудников патрулировал железнодорожный перегон, на котором перевернулись под откос десять думпкаров, груженных скрапом нержавеющей стали. Собрать удалось лишь ничтожную часть груза. Такие аварии стали входить в систему... Вот только - кто убил охранника? Кто спланировал его убийство?
   Алексей прикинул время и место последнего дежурства убитого и пришел к выводу, что без Лужайкина тут не обошлось... Валерий добирался на работу электричкой. Видимо, злодеи, с которыми Дудников очутился в одном вагоне, убили его, когда поезд ранним туманным утром прибыл на станцию. Затем волокли труп по путям, и, спрятав в овражке вблизи авторынка, наспех замаскировали ветками. Несчастный проживал в пригородном поселке Гайковском, добирался до станции "Красная" на пригородной электричке, стоимость бензина не часто позволяла ему ездить на машине. По пути поезд останавливался еще на двух станциях - в вымирающей деревушке Мусиевке, расположенной на подъезде к городу, и в Нижней Прохоровке - в пригороде. Алексей не поленился съездить на последнюю и немного поболтавшись по путям, завел душевный разговор с путейцами, занятыми какими-то работами.
   Бригадир путейских рабочих, Сашка Таранов, шапочно знакомый Алексею с удовольствием приложился к четвертинке, купленной накануне в пристанционном киоске.
   - Палёная, зараза, - тоном знатока произнес он. - Слышь... Тут в тот день, с утра какая-то иномарка торчала! Необычного цвета, такая как при Союзе парадка у офицеров была!
   - Цвета морской волны? - у Алексея от страшной догадки перехватило дух. - Опель, поди?
   - Я в них не разбираюсь, только в ней мужик толстый сидел. Этак пудов на десять. Откормленный, что твой хряк! Я мимо прошел, совсем близехонько, двери в тачке открыты были. Дорогим одеколоном от него несло, ага. И коньячком хорошим.... И еще пара каких-то чертей с ним была, один кучерявый пацан, лет двадцати - двадцати двух. Плотненький такой, я еще на костяшки его пальцев обратил внимание, ты ж знаешь - я сам карате много лет отдал. А второй постарше - тощий такой, типа меня, лет за тридцать, судя по роже - такой же язвенник, как и я... Или нарик! Электричка с Гайковского подошла и они в нее и сели, причем в разные вагоны... Старший - в хвостовой, а младший в головной. Иномарка тут же уехала. Я еще подумал, а что тут ехать-то поезду осталось? Одну остановку! Не проще ли машиной доехать? И почему они сели в разные вагоны?
   Поблагодарив Сашку, Алексей угостил его сигаретой и подался со станции. Он ощутил азарт, какой испытывает рыбак, вытаскивая на берег крупного леща. Да и оставлять такое безнаказанным никак нельзя. Безнаказанность убийства не менее безнравственна, чем само преступление.
   " Лужайкин, он сучара... Подвез своего сынулю-каратиста, с кем-то, очень похожим на Тимченко, на станцию... Расписание движения они знали, о том, что утром туманище стоит несусветный - тоже... Вот они бедолагу на станции и встретили. Знали, что пойдет он вдоль путей, мимо комбината... Страховались, боялись упустить, вот и подсели заранее. Что же он такое узнал, что их так всполошило? Следует взять толстяка за брылья и заглянуть в его поросячьи глазки".
   А было оно так - когда электричка остановилась, и все пассажиры вышли в темноту туманного утра, Дудников, дошагав до конца платформы, спрыгнул вниз и дальше двинул по железнодорожным путям, срезая крюк до места работы. Пара увязалась за ним.   Первый удар по затылку нанес видавший виды Тимченко. Он нашел на путях обрезок трубы, им и ахнул. А дальше сплошное алое марево. Когда Дудникова оттащили за насыпь в кусты, вдруг выяснилось, что он ещё дышит. Тимченко тяжело вздохнул и крепче сжал трубу. Все закончилось минут через десять. Младший Лужайкин, старательно топтавший несчастного ногами, долго не мог перевести дыхание и все повторял: "Ну, и живучий, падла".
   Праздник жизни длился недолго, полученные от Лужайкина-старшего деньги кончались. Через три дня после последнего широкого загула
   Тимченко, под хмельком возвращаясь среди ночи от дешевой шлюхи, каким-то странным образом упал с пешеходного мостика, проложенного над неглубокой речкой, угодил головой прямо в бетонную опору
  

* * *

   - Привет, гнида! А ведь это удачно, что я тебя сейчас встретил, - Алексей, выйдя из тени, нехорошо улыбнулся, - очень славно, а то бы потом маялся - искал!
Алексей позже часто вспоминал произошедшее той ночью - он бил расчетливо, чередуя удары руками и ногами, под его ударами Тимченко перекатывался на грязных досках моста, локтями прикрывал лицо и верещал:
    - Не нужно! Больно, о-о-о! Ну не надо! Я все скажу!
       -  А Дудникову тоже больно было! Конечно - скажешь! Куда ж ты, сученыш, денешься?
   В таком положении люди склонны к откровенности. И кинолог, действительно, рассказал все...
   - Ну и сволочь же ты! До убийства докатился. Вы ж гады, человека убили, детей осиротили! Ну и что с тобой теперь сделать?
   - Я не хотел... Это всё Лужайкин! Из-за денег упущенных! Он велел... Это он во всем виноват! Что ты делаешь? Не надо! А-а-а...
   Полет тщедушного убийцы был недолгим. Алексей твёрдо верил, что души невинноубиенных не могут упокоиться, пока их гибель не отомщена... Выросший в амурской тайге и воспитанный в суровых условиях настоящими людьми, он просто не мог остаться в стороне...
  
  

* * *

  
   Младший Лужайкин, перепуганный необычной смертью подельника, затаился у шлюхи подороже, в притоне за городским парком. То ли лежбище оказалось ненадежным, то ли от "кокса", он сделался слишком нервным, возбужденным, готовым кинуться в драку из-за пустяка, из-за нечаянного обидного слова. Поскандалив со жрицей любви, среди ночи он вышел из притона и отправился неизвестно куда. Наутро его труп нашли в районе городского парка две девицы, выгуливавшие своих пуделей... Его убили необычным методом: оглушив, притащили на пустырь, на шею накинули плоскую петлю, согнули ноги в коленях, одним концом шнура связали руки, а другой привязали к щиколоткам. И ушли... Каратист был довольно крепок, однако не смог долго удерживать ноги согнутыми в коленях. Продержавшись, насколько хватило сил, он сам задушил себя...
  

* * *

   Всякие шаманы и экстрасенсы назвали бы это энергетическим контактом - Алексей не очень верил во всевозможную "потусторонность", но почувствовал физически, будто каким-то холодом повеяло от двери помещения службы безопасности, когда он подходил к ним...
   Алексей искоса наблюдал за реакцией Сидоряка. Бывший опер был весьма опасен. Он был из классической школы лакеев, умеющих примечать любой знак хозяина. Вот и теперь, уловив движение бровей толстяка, он сместился за спину Алексея и начал бочком подкрадываться. Учитывая его самбистское прошлое, медлить было подобно смерти... Алексей, в один миг развернувшись, резко ткнул подкрадывающемуся Сидоряку большим пальцем под кадык, тот задохнулся и начал сползать по бетонной стенке. Затем дважды от души долбанул его ногой в подбородок. Лежачих не бьют? Бьют - когда ситуация того требует! Ловко вынув у Сидоряка из бокового кармана курки пистолет, Алексей снял его с предохранителя, и, дослав патрон в патронник, риторически вопросил:
   - А не перестрелять ли мне вас, панове? Христианская заповедь "не убий" на вас не распространяется. Напоследок, вложу Сидоряку ствол в потную ручонку. Типа, завалил он тебя, да и тут же от раскаяния себя и порешил! Пистолетик-то его собственный, на него зарегистрированный! Для ментов это будет приятным сюрпризом, сразу в отчетах палку срубят!
   - Не стреляй! Я все расскажу, - Лужайкин громко испортил воздух. - Деньги возьми, только не убивай!
   - Да мне, в общем-то, и неинтересно! Что ты такого можешь мне рассказать? - холодно вопросил Алексей. - Ничего нового! А деньги свои можешь себе в задницу запихать! Туда их много войдет - разработанная! Ты знаешь - у меня пистолет сам в ладонь прыгает, как тебя увижу... Вот оно и пришло, исполнение желания!
   Два выстрела слились в один... Та-ак, минус один... Первая пуля поразила толстяка в левое плечо. Второй выстрел оказался смертельным. На переносице Лужайкина появилась красно-черная точка. Тело швырнуло назад, а на стене, где он только что находился, осталось оплывающее пятно из крови и мозгов. Толстяк упал на спину, но было заметно, что от его затылка мало что осталось.
   Алексей, краем глаза проследил за судорогами толстяка, вплотную приблизил ствол к голове обделавшегося с перепугу Сидоряка и нажал на спуск. Готово - минус два.
  
  
  
  
   Конечно, не стоит пороть горячку, а следует выверять каждый шаг. Месть - такое блюдо, которое хорошо в остывшем виде... Лужайкин, несмотря на всё своё коварство, не учел такого фактора человечьей сущности, как нежелание подставлять свою голову во имя его корыстных интересов. Кроме того, присутствовал небольшой нюанс - ближайшее его окружение, в силу разных причин, хотело хоть как-то насолить тому, кто постоянно доставлял им всевозможные неприятности.
   В общении Лужайкин был крайне неприятен, и для Алексея оставалось загадкой, чем тот соблазнял своих сексуальных партнеров. Он вообще не мог понять психологии этих отверженных.
  
   
  


   - Значит так, докладываю! Половинко Андрей Яковлевич, пятьдесят пятого года рождения. Фамилию жены выбрал, при регистрации... Своя, "девичья"  -  Шуппенкопф. Ха-а-рошая фамилия! Бывший сотрудник, майор милиции... Уволился в девяносто девятом, с должности заместителя начальника Долбинцевского райотдела. Болтался по всяким конторам, в марте двухтысячного приткнулся в охранное предприятие "Хортица", на должность замдиректора. Шарага крохотная, перебивается с кваса на воду. За автовокзалом, где-то... -сообщил Алексей. - В штате всего пять человек руководства, включая бухгалтера и секретаршу-делопроизводителя. Охранников они, по-моему, возле пивных набирают! Охраняли две стройки, офис и пару крупных магазинов. Любыми противозаконными способами прирабатывали - подслушивали, подглядывали, собирали компромат. Пользовались услугами знакомых ментов, которых систематически динамили с оплатой. Имели контакты и с бандитами. Для них приоритет - это возможность зарабатывать любой ценой.
   - А кто там работает в этом агентстве? - спросила главный бухгалтер, она же жена хозяина фирмы.
   - Козлы одни...
   - А по специальности?
   - Бывшие менты. Кои сами ничего не умеют. Я задал им пару вопросов о том, как закладываются взрывные приспособления. Они и шары в недоумении выпучили.
   - Отчего же так? И зачем нам такие партнеры?
   - Оттого, что я спрашивал их о том, насчет чего они не в курсе. Их никто не учил взаправдашней охранной деятельности. А значит, такой охранник может оберегать объект только от пьяного, невзначай заглянувшего туда пописать. А другие-то им не нужны. Связываемся мы с ними, потому, что они нам нужны лишь как носители легитимного статуса. Придется самим людей подбирать и оформлять через это агентство! Так дешевле будет!
   - Ладно, занимайтесь! Через пару дней смету расходов и проект договора мне представьте! - с этими словами Людмила Алексеевна важно удалилась в свой кабинет.
   - Неруси очень много на должности поналезло, - высказался подошедший Кожухов. - На кого ни глянь - либо еврей, либо полуеврей, а то и вовсе - жидяра пархатый. Вот бы их к ногтю! А еще лучше - перестрелять!
   - Интересно, чем это евреи тебе не угодили? - заметил Алексей. - Уж не тем ли, что мозги у них получше варят, чем у тебя? Так свои развивай! А насчёт перестрелять, ты метлу попридержи! Здоровье не бережешь! Хлопотно жить будешь! К тому же, насколько я знаю, ты и сам - не совсем славянских корней. Так к чему этот гнилой базар?
  
  
   Водителем дежурной автомашины был некий Степан Филиппович Божко, из бывших ментов, до пенсии крутил баранку " УАЗика", рассчитался в девяносто восьмом, одно время в "Хортице" трудился водилой, потом вытурили за пьянку и прогулы. Глядя на его красную и морщинистую рожу, многое приходило на ум... Был прописан в милицейской общаге, после увольнения комнату отняли, новой прописки не приобрел. Были слухи, что где-то на окраине есть у него домик, там он и обитает.
  
   Схватив противника за воротник, Алексей рванул его к себе и резко ткнул большим пальцем в глаз. Злодей, схватившись за лицо, плюхнулся на заднее место и заревел белугой. Алексей подхватил с асфальта пивную бутылку и ударил второго верзилу краем донышка в лоб. Стекло разбилось. Верзила качнулся, но не упал, и Алексей чиркнул "розочкой" по щетинистой роже. За миг успел увидеть, как отвисла и разошлась полуотрезанная верхняя губа, обнажив ржавые гнилые зубы... Не отвлекаясь, Алексей ударил в кадык. Снизу вверх, большим пальцем сжатого кулака резко приподнимая подбородок злодея, вбивая его как можно глубже, а затем еще и еще, не выпуская ослабевающее на глазах хрипящее тело убийцы. Злодей закатил глаза, вцепился в руку Алексея и сполз на пол, навсегда перестав дышать.
   Этому его научил Шабанов, давний друг - ярый японофил, еще в юности. И Алексей в нужную минуту вспомнил. И сумел.
  
      - Сведения оплачу.
   - Разумеется, - снова оживился парень. - За бесплатно только мухи трахаются.
  
  
   Набросив на плечи халат, Лужайкин вышел из ванны. Обтираться он не любил, предпочитал, чтобы его рыхлое тело обсыхало само, или накидывал мягкий махровый халат, а уж он всасывал воду, как будто хорошая промокашка. Такое обыкновение он приобрел тридцать пять лет назад, когда семнадцатилетним юнцом гостил в Зугдиди, у своего покровителя - старого кавказского вора. Там он и перенял от своего патрона многие его привычки...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   33
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"