Всё началось со смешного спора, в который меня вовлёк Матвей.
Мы сидели на пляже на Воробьёвых горах. Загорали с самого утра. Матвей с братом Никитой и я. Мы с Матвеем учились в одном классе и жили в соседних домах. Никита был на семь лет моложе Матвея. А в тот момент, о котором я рассказываю, нам с Матвеем было по девятнадцать лет, и мы только закончили третий курс, он своего инженерно-физического института, а я своего машиностроительного. Конечно, глупо было учиться мне в таком мужском институте, но в те годы было модно иметь техническое образование. Технический прогресс шагал семимильными шагами, и все стремились в технические вузы, даже слабый пол. Прошла туда с трудом, но прошла. Трёх четвёрок и тройки хватило как раз.
День был прекрасный, солнце пекло, вода спасала от жары, народу было немного, в основном такие же студенты, тинейджеры, да мамы с детьми. Мы болтали, смеялись, ели мороженое, которое периодически провозила на лотке пышная продавщица в белом переднике и белой шапочке. Она кричала зычным голосом: "Мороженое! Мороженое! Пломбир, Эскимо, Лакомка, Ленинградское, Фруктовое!" Голос её долго ещё раздавался, хотя её уже было не видно за деревьями. Потом, через некоторое время, она проезжала обратно, и опять мы слышали рекламу её товара.
Между болтовнёй ни о чём и анекдотами, Матвей вдруг предложил спор. Я, ни о чём не думая, согласилась.
Он сказал: "Сможешь достать двумя локтями до своего пупка? Только сейчас не пробуй!" Я на миг задумалась, мне показалось, что это легко. Да ещё Никита, сидевший за спиной Матвея, услышав это предложение, сразу же попробовал, и у него легко получилось, и он, улыбаясь, кивнул мне. Мол, ерунда, сможешь.
"Ну, давай, поспорим! - согласилась я весело - а на что?"
"На поцелуй! Если не достанешь, то целуешь меня по-настоящему, в губы!"
"Ладно!" - легкомысленно согласилась я, тем более, что Никита за спиной Матвея сто раз уже как достал своими локтями до своего пупка, показывая мне, что это очень легко.
"А если достану, то нам с Никиткой покупаешь по Лакомке!" - заявила я.
"Согласен!" - Матвей был очень радостен и оживлён.
Надо сказать, что мы с ним давно дружили, но именно дружили. До чего-то большего у нас не доходило. Раза два, правда, у него были попытки поцеловать меня, но я отталкивала его, потому что и не думала о каких-то других, кроме дружеских, отношениях.
Он согнул руки в локтях и сам весь согнулся, и локтями дотянулся до своего пупка, почти как Никита, правда с гораздо большими усилиями. Тут мешали мышцы рук здорового спортивного парня. Потом настала моя очередь.
О, как же я просчиталась! Хоть я и худенькая и руки у меня длинные, но я совсем упустила из виду свою грудь! Она была тогда второго размера, но она то мне и не давала дотянуться до пупка. Как я ни старалась, ничего не получалось. Матвей хохотал, Никита удивлялся, смотрел на меня, и его глаза выражали сожаление. Он тоже забыл про мою грудь. Похоже, женщины не могут дотянуться до пупка именно из-за груди. А мужчины, ну если только у них всё в порядке со строением тела, могут. И Матвей это знал, и потому придумал такой беспроигрышный для себя вариант. Проиграв, я вынуждена была поцеловать его в губы, предварительно закрывшись от Никиты большой соломенной шляпой.
С этого всё и началось. Мне очень это понравилось. Ему, похоже, тоже.
Теперь не было дня, чтобы мы не целовались при встречах. После окончания институтов мы поженились. Но я всё-таки выиграла в скором времени один очень важный для меня спор. И опять же спор был посвящён пупку!
Когда у нас родился первенец, я хотела назвать его Антоном, в честь моего отца, которого я очень любила. Будучи беременной, я не могла представить лучшего имени для сына.
Матвей же заупрямился и сказал, что гораздо лучше будет звучать - Матвей Матвеевич. Мы долго спорили, а потом неожиданно у меня возникла идея. Я предложила решить этот вопрос спором. Он согласился, уверенный в том, что в любом случае выиграет. Он часто спорил и почти всегда выигрывал, был ли это спор на какое-нибудь физическое упражнение или на какое-то знание чего - либо.
Я загадочно улыбнулась и спросила: "Какой мужчина всё же не смог достать до своего пупка?"
Он долго думал, а потом начал перебирать: "Уродец!"
"Нет!"
"Толстяк!"
"Нет!"
"Безрукий!"
"Нет. У него всё в порядке и с руками, и с ногами!" - я смеялась.
После многочисленных попыток отгадать, он сдался.
"Ну, и кто же это?"
"Адам! Первый человек на Земле!"
"Это не честно! Это не доказуемо!" - Матвей запротестовал.
"Хорошо, я тебе докажу! Кто сотворил Адама? Бог! Из глины. То есть его обычным способом не рожала женщина. Значит у него и не было пупка! Понял, Склифосовский?" - я закружила по комнате, запрыгала от радости от того, что так ловко выиграла спор.
"Ну, что скажешь? Будь честным! Назовём сына Антоном!" - мы оба подошли к кроватке, в которой лежал двухнедельный малыш, похожий как две капли воды на Матвея.
"Значит, Антошка? - сказал Матвей - Ну что же, твоя взяла! Антон Матвеевич! А какой хорошенький пупок у него! Смотри, самый красивый пупок в мире".