Эта улыбка очень смутила меня. Было это в прошедшее лето, когда я села в переполненную электричку и, с трудом протиснувшись в вагон, встала, прислонившись к небольшому местечку у дверей, между двумя телами.
Одно тело было телом полной молодой дамы, которая, поставив на пол сумку, смотрела в окно. Второе тело - молодого парня в очках, читающего книгу. Вот так, упираясь в стенку, я вздохнула - хорошо, что успела на эту электричку, следующая будет нескоро, и я могла бы приехать на дачу уже в сумерках, что было бы очень неуютно.
И тут мой взгляд, блуждающий по вагону, остановился на малыше, который вертелся у мамы на руках, женщине лет двадцати пяти, белокурой и худенькой. Она сидела у окна и задумавшись смотрела куда-то перед собой. А малыш на коленях у мамы с интересом посматривал на всех, на ком-то останавливал свой взор, кому-то улыбался. Глаза его были небесного цвета, чисты и веселы, и они говорили о том, как хорошо жить на свете, ехать в электричке у мамы на руках и веселиться этому обстоятельству. Ему было года полтора. И вот его взгляд упал на меня, он посмотрел внимательно мне в глаза и вдруг улыбнулся. Я не могла не улыбнуться ему в ответ. Так мы смотрели друг на друга и улыбались. До чего же хороши были его глаза, его ямочки на пухлых щёчках и редкие белые волосики, завитушки спускались на лоб и придавали всему облику младенца ангельский вид. Я улыбалась, но мне хотелось плакать.
И тут мне подумалось, что сейчас очень редко встречаются такие улыбки, светлые и озорные. Эта улыбка поставила меня в тупик, она была так радостна, так светла и естественна, что смутила меня. Я боялась, что он поймёт, что моя улыбка не такая, как у него. Вдруг он это поймёт, вдруг он заплачет, потому что увидит в моей улыбке слёзы. Я старалась, я улыбалась ему долго, пока он этого хотел, пока он смотрел на меня. Потом мама дала ему игрушку - мягкого маленького плюшевого медвежонка, - и внимание его переключилось, и он стал играть с мишкой, разговаривать с ним и прижимать к себе.
Я вздохнула - эта улыбка привела меня в смятение... хорошо быть ребёнком, и так вот улыбаться навстречу всему миру, всем людям, ничего не зная о том, как мир коварен и как он жесток.