Аннотация: Горько смотреть на наших ветеранов, горько и обидно. Они защитили Мир, нашу страну от фашизма. И где этот мир, где страна и где ветераны?
Победитель
Эрик фон Гроссрайнер уже более часа стоял, опершись на огромный двуручный меч, воткнутый в землю, и всматривался в туманные берега реки. Солдаты барона заканчивали установку полевого лагеря. Отряд готовился к ночлегу.
Около часа ранее дозорный сообщил о том, что внизу у реки появились русские лазутчики, и барон, отложив карту, вышел на самое высокое место в лагере, чтобы посмотреть, что происходит.
Протекавшая в полутора километрах ниже река, не очень широкая, не более двадцати пяти метров, но глубокая и холодная была хорошей преградой для внезапного нападения противника. Гроссрайнер хотел даже разбить лагерь поближе к реке, но когда разведчики сообщили, что у вершины холма имеется родник, он, не раздумывая, решил поставить лагерь наверху.
Река клубилась плотным туманом, в котором мелькали какие-то тени. Барон не мог понять, чем занимаются русские, но это его нисколько не беспокоило. Сначала внизу на противоположном берегу крутились на конях трое лазутчиков, громко и гортанно переговариваясь, показывали на лагерь, их голоса достигали территории лагеря. Вскоре они куда-то исчезли и вернулись с небольшим, не более пятидесяти человек, отрядом конников. Позже на противоположном берегу уже копошилось более пяти сотен конных и пеших воинов, вооруженных мечами, луками и пиками.
Эрик фон Гроссрайнер равнодушно смотрел на эту возню, повода для какой-либо тревоги у него не было, в его распоряжении была самая сильная и хорошо вооруженная армия наёмников, вымуштрованных и многократно проверенных в боях, и эти дикари ему не могли причинить существенного ущерба. Солдаты барона по всем правилам возвели фортификационные сооружения и даже обложили родник камнями. Получился маленький бассейн, из которого вода тонкой, но довольно широкой полоской, журча, сбегала вниз к реке. Оруженосец вырубил на камне родовой герб барона, и он подумал, что было бы неплохо после похода построить здесь замок. "Хорошее место для замка", - барон улыбнулся своим мыслям и вошел в походный шатер.
***
Рано утром, когда ещё только забрезжил серый рассвет, промокшие от тумана караульные сообщили барону, что через реку переправляется плот с небольшой группой русских. Несколько минут спустя, когда кашевары стали разводить огонь для приготовления завтрака, караульные доложили, что от реки к холму направились трое пеших русских и, не доходя метров двухсот до ворот, остановились перед лагерем, воткнув в землю пику с белым флажком. Барон послал двух оруженосцев узнать, в чём дело, и те, быстро вернувшись, доложили, что там пришел какой-то русский воевода Бусля и хочет говорить с бароном Райном.
Эрик фон Гроссрайнер хотел отказаться, но, подумав, решил всё же на переговоры сходить, его удивило, что русские знают его имя. Не доходя метров пяти до импровизированного флагштока, барон остановился. Двое сопровождающих его воинов напряженно замерли за ним в полушаге, положив руки на рукояти мечей, это были лучшие фехтовальщики Эльзасца. Эрик с любопытством смотрел на бородатых русских: тот, кто был в центре, стоял, скрестив руки на груди, а двое его дружинников расслабленно опустили руки, не касаясь рукоятей мечей. Старший делегации, когда барон остановился, поднял правую руку и произнёс на вполне понятном готском диалекте:
"Привет тебе Эрик фон Гроссрайнер, с чем ты пожаловал на землю моих предков?"
Барон удивлённо посмотрел на говорящего и небрежно махнув рукой, отвечая на приветствие, коряво произнёс по-русски:
"Приветствую тебя Бусля, пришел, чтобы вести торговлю с руссами".
- А где товары твои, Барон?
После десяти минут переговоров, Бусля со вздохом сказал:
- Пришел ты, барон, не с добрыми мыслями, мои лазутчики вели тебя от самой Эльбы. И скажу тебе, барон, что ты еще можешь вернуться домой с миром.
- Ты угрожаешь мне, варвар, - презрительно усмехнулся Эрик
- Нет, барон, предупреждаю: уходи по-добру по-здорову и скатертью тебе дорога, - ответил Бусля, - даю тебе на сборы три дня.
Барон громко рассмеялся:
- Глупец, у меня самая лучшая армия в Европе. Да я сотру тебя с лица земли сегодня, прямо сейчас. Я побеждал во всех сражениях.
- Ты сам сделал выбор. Иду на Вы. ...
"Варвары", - думал барон, возвращаясь в лагерь. Опытный полководец был уверен в своих силах, его солдаты были вооружены самым современным оружием: тяжелые арбалеты с полуторафунтовыми болтами пробивали латы тяжелых рыцарей. Легкие четырёх и восьмизарядные арбалеты были незаменимы в борьбе с конниками и пешими, а наточенные мечи готовы были завершить исход любой битвы. Кроме того, по периметру лагеря стояли пушки, гордость барона и, хотя они по эффективности уступали арбалетам, но шум наводили весьма значительный. Однако, он всё же решил посоветоваться со своими военноначальниками, и те его успокоили, мол, всё это глупости, русские с утра даже костров не разводили и не завтракали, так что никакой скорой угрозы не предвидится.
"У них даже нет лодок и плотов для переправы", - смеясь, соратники барона, показывали в сторону реки.
И только старый оружейник Майер хмуро стоял рядом с бароном. На вопрос барона старик ответил, что русские готовят атаку.
Барон рассмеялся: 'Ты чего, старик, они даже еще не проснулись'.
Но когда Бусля со своими дружинниками, подходя к реке, поднял вверх руку и с криком резко опустил, на том, казалось бы, сонном берегу, всё зашевелилось, русские, как будто вырастая из земли, гортанно крича, сбрасывали с себя одежду и голые с оружием в руках скакали к реке. Красное солнце показало свой край, когда русские с гиканьем пошли в воду, соскакивали с лошадей, плыли рядом держась за гриву.
Барон так и не понял, что произошло, солнце еще не вылезло на треть, а голые всадники уже неслись рассеянной тучей по полю со всех сторон к лагерю. Бой закончился быстро и непонятно. Русские налегке перелетали через заграждения, арбалетчики не знали в кого целиться, поскольку русские неорганизованно кружили вокруг тяжелых рыцарей, так и не успевших ни облачиться в доспехи, ни выстроиться для атаки, и крушили их своими короткими мечами. Солнце ещё не оторвалось от горизонта, а русские без больших потерь, меньшим числом завладели лагерем. Раненный барон увидел лицо бородатого Бусли, который, склонившись над поверженным спросил:
-Ну что победитель, чья взяла?
Майер сумел привёзти умирающего хозяина в родовой замок, где тот и отдал богу душу, не приходя в сознание. Старик рассказал юному Гроссрайнеру, как всё было и передал последние слова отца, чтобы сын никогда не ходил воевать Россию. ...
***
Эрик фон Гроссрайнер стоял, оперевшись на трость и смотрел на реку, тяжело несущую свои воды, неширокая, метров двадцать не более, она была глубокой и холодно тёмной. Танковая бригада "Рейн" практически без боя взяла высоту и заняла круговую оборону на живописном холме, на котором из земли бил ключ. Барон сидел у родника, удивлённо покачивая головой: на камне, венчавшем арку, была еле видна вензельная рубка, очень напоминающая родовой герб барона. "Надо будет потом построить здесь дом", - подумал Барон и отогнал эту мысль, не до этого. Утром он получил приказ взять эту высоту, чтобы подготовить наступление фронта, и был уверен, что приказ выполнит и выполнил, а сейчас самодовольно анализировал прошедший день. Внизу на той стороне реки копошились русские, это были остатки подразделений, которые он днём смёл с высоты.
Густые сумерки окутали землю, растворяя всё вокруг клубами тумана, барон уже собирался идти в свою палатку, когда услышал за спиной хрипловатый голос:
- Не торопись Эрик, поговорить надо.
Не узнавая говорившего, барон повернулся и увидел человека в немецкой офицерской фуражке и расстегнутом плаще, из-под которого была видна гимнастерка русского солдата. Он хотел позвать денщика, но жесткий ствол армейского немецкого автомата, упертый в бок, подсказывал ему, что делать этого не следует.
- Что Вам надо? - спокойно спросил барон.
- Да собственно ничего, - ответил неизвестный, - вот захотел посмотреть, кого я завтра буду с этой высоты сбрасывать.
Барон невольно рассмеялся:
- Вы шутите, днем не смогли удержать высоту, а завтра собираетесь взять хорошо укрепленные позиции?
- Днём меня здесь не было, я подошел вечером.
- Ставка направила специальные войска, - усмехнулся барон.
- Да, специальные, Эрик, и вы зря смеётесь.
- Но это же не серьёзно, у меня есть разведданные, тут на десять километров только пехота с винтовками.
Неизвестный зевнул, прикрывая рот:
- Ну ладно, задержался я тут, уходить пора, - и застегнул плащ.
- Так вы не собираетесь меня убивать?- удивлённо спросил барон.
- Нет, я убью вас завтра, когда возьму высоту.
- А зачем же вы приходили?
- Не знаю, посмотреть хотел.
- Кто вы?
- Зачем вам, барон, ну да ладно, капитан Буслаев, ещё месяц назад, разведчик, а сегодня командир штрафной роты.
- Роты!? Вы хотите пехотной ротой взять высоту, удерживаемую танковой бригадой?
- Возьмём, барон, возьмём ротой, она у меня штрафная, как и сам, а там, внизу у реки мой дом, я там родился, да вообще моя это земля, земля моих предков.
Утром, когда тяжелый туман ещё окутывал холм, русские пошли в атаку. "Глупые, - подумал барон, - с винтовками и бутылками против танков". Но пешие и плохо вооруженные русские взяли хорошо укрепленную высоту. Последнее, что запомнил командир танковой бригады - это было заросшее рыжей щетиной лицо русского капитана, который склонился над ним. Усталые глаза русского смотрели скорее озабоченно, чем неприязненно, а на левой щеке от самого глаза до подбородка кровоточил широкий шрам. Русский, склонившись, смотрел на лежащего на земле барона, на его обгоревшее лицо и спросил у стоящего рядом солдата:
- Слушай, доктор, выживет, как думаешь, может его в штаб? Крупная птица.
- Да вряд ли, командир, мы его довезём - ответил медик.
- Ну что, барон, сбросил я тебя с высоты, жаль, что ты меня не слышишь, победитель. Или слышишь? Ну ладно не дрейфь, там встретимся, - указал русский стволом автомата в небо, и они растворились в дыму и тумане.
Барона спас его старинный друг, слуга и механик танка Ганс Майер, он привез обгоревшего и искалеченного хозяина в родной Эльзасц. ...
***
Эрик фон Гроссрайнер молодой бизнесмен, вот уже год работавший в России, недавно закончил строительство своего нового дома на берегу тихой, шириной не более пятнадцати метров, но глубокой и с тяжелыми омутами речки. Дом, как настоящий замок, красовался подле холма, рядом с домом был старинный ключ обложенный камнем, из маленького бассейна через арку вытекал ручеёк. На арке был неведомо когда и кем вырублен родовой герб барона. Именно из-за этого герба Эрик и выбрал эту землю под своё имение.
У родника под крымской сосной, специально привезенной и аккуратно высаженной, в старинной качалке сидел старый дед Эрика - барон Эрик фон Гроссрайнер-старший. Его лицо, изуродованное во время войны, было грустным и усталым, и вообще он как бы находился вне пространства и времени. Старик думал о превратностях судьбы. Вот он сидит у ключа, который, похоже, соорудил его далёкий предок много веков назад, по крайней мере, об этом свидетельствовал родовой герб. На этом месте шестьдесят лет назад он чуть не погиб. И хотя место это нравилось старому солдату, нравился и дом, построенный внуком, но что-то тяжелое копошилось в его сердце. Вчера вечером проходя к реке, он столкнулся со стариком своего возраста. Они долго смотрели друг на друга и молча, разошлись по своим сторонам. Почему-то пьяный, заросший седой щетиной мужик показался ему знакомым, и хотя ничего определённого не вспоминалось, какое-то нехорошее чувство тяжело шевельнулось внутри и тревожно затаилось.
Старый барон спросил у внука, кто это, и Эрик-младший небрежно сказал, что это местный пьяница, живущий у реки в хибарке, которую скоро снесут, потому что она находится на земле, которую он купил. Старик пытался объяснить внуку, что не надо никого сносить, но Эрик опять махнул рукой.
-Да брось ты, дед, вон Вован, мой партнёр говорит, что эту пьянь завтра же прогонит и лачугу его поганую снесёт бульдозером. Понимаешь, он построил хибару незаконно и живёт в ней тоже незаконно, а в России, слава богу, теперь пришло время, когда законы тоже стали соблюдать.
Старый барон всю ночь ворочался на пуховой перине, заботливо привезённую внуком из Германии. Утром встал, принял душ, выпил кофе, поданный русской девушкой, прислуживающей в доме, и хотел поговорить ещё раз с внуком. Однако служанка сказала, что молодой барон куда-то уехал со своим партнёром.
Старик сидел у родника в качалке, укрывшись пледом, и ждал внука. Сквозь дремоту ему вдруг показалось, что он слышит лёгкий рокот работающего двигателя его танка. От сонливости не осталось и следа, старик встал и прислушался, оглядываясь по сторонам. На дорогу из-за поворота выполз огромный тяжелый бульдозер и, урча мощным двигателем, направился вниз к реке.
- Наверное, показалось, - подумал старик и растерянно смотрел то на трактор, то на джипы, на которых ехали следом внук и его партнёр по бизнесу Вован. Бульдозер уже подходил к лачуге, когда перед ним, как из-под земли, вырос солдат.
Старик, беспомощно шедший за бульдозером, замер. Он сразу узнал вчерашнего пьяницу и капитана из того далёкого кошмара. Только сейчас тот капитан стоял как монумент солдата перед трактором. В послевоенном парадном мундире пехотного подполковника, увешанный начищенными орденами и медалями, в вычищенных до зеркального блеска сапогах он выглядел как-то нереально в этом пространстве и времени. На тщательно выбритом лице солдата застыла зловещая улыбка, перечёркнутая широким шрамом, проходящим от левого глаза до подбородка.
Солдат стоял, спокойно и прямо, расслаблено опустив руки. До трактора оставалось метров пятнадцать, "Катерпиллер" остановился, водитель вылез из кабины, к нему подъехал Эрик и Вован. Старик хотел вмешаться и остановить этот кошмар, но как парализованный смотрел на происходящее, не имея сил даже крикнуть. Слова горячим комом застряли в горле, и он с ужасом думал о развязке.
Сначала Вован кинулся к солдату, но наткнувшись на холодный и презрительный взгляд, остановился, грязно выругался и стал кричать на водителя, потом дал ему пачку денег и водитель нехотя забрался в кабину. Трактор медленно пополз на солдата, когда оставалось не более десяти метров, солдат дернул рукой, как бы подсекая леской рыбу, выдернул из травы "Фауст".
Первым загорелся трактор, затем по очереди разворачивающиеся джипы Вована и Эрика. Солдат отбросил опустевшие после многолетнего груза болванки, не спеша зашел в сарай, и старик увидел, как буквально из рассыпавшегося сарая выполз танк, его танк. Барон сразу узнал свою машину по рокоту двигателя и по раскраске, которую когда-то нанёс его механик Майер. Танк прополз метров триста в сторону холма и остановился.
Мощная пушка повернулась в сторону дома Эрика и стала изрыгать пламя, до тех пока от дома остались одни развалины, потом пушка повернула своё жерло на дом Вована и завершила своё предназначение. Изрыгнув пламя в последний раз, танк развернулся и пополз обратно мимо горевших джипов и трактора прямо на старика, которого поддерживала выбежавшая служанка и садовник. Танк шел прямо на своего хозяина, старик выпрямился и, оттолкнув слуг гордо откинув голову, шагнул навстречу тяжёлой машине. Но танк, не доехав трёх метров, повернул и прополз рядом. Когда люк механика поравнялся со стариком, танк остановился.
Они долго смотрели друг на друга, затем солдат тяжело вытер тыльной стороной руки лоб, и устало сказал:
- Ну что, Эрик, вот мы и свиделись. Я же тебе говорил, что встретимся, не думал, что ещё здесь, но видно так надо, ну что ж теперь живи, победитель, а я тебя там ждать буду. Солдат дернул рычаги, и тяжелая машина поползла к реке. Старик с ужасом смотрел, как танк без остановки вошел в реку, заглох и скрылся в глубине, тёмная вода, урча водоворотами, затянула танк в глубину омута. Старик смотрел опустошенным взглядом на реку, уносящую вниз по течению маслянистые пятна, и трясущимися губами повторял:
'Победитель...'.