Максимка спокойно спал, смешно и трогательно посапывая. Это посапывание всегда вызывало у Ларисы улыбку.
Она и сейчас улыбнулась, тихонько прикрыла дверь, прошла на кухню и устало уселась на диван.
Мечтала хотя бы недельку пожить на природе, надышаться чистым воздухом без привкуса пыли и выхлопных газов, утром босиком выходить из дома на прогретое солнцем крыльцо и неторопливо спускаться на теплый, щекочущий ступни песок дорожки. И вот - опять в городе, опять в духоте и суете. Всего через три дня.
Ох, уж этот Максимка! И вечные его причуды.
Наверное, не стоило обращать внимания на его капризы, а ночью, пока сын спит, понадежней упрятать "лентяйку" от старого телевизора и утром сделать вид, будто та неожиданно потерялась - навсегда. Недаром же считают, что эти американские мультфильмы - сплошной вред. А ведь им так хорошо жилось на даче! Но с утра Максимка посмотрел "Бемби".
"Чудесный мультфильм! - думала раньше Лариса. - Тут уж точно не будет вреда!" Но с Максимкой не угадаешь.
Выключив телевизор, сын выскочил на крыльцо и спросил у мамы, пропалывающей клумбу.
- Мам! Наш лес тоже может загореться? Так же, как в "Бемби".
- Что еще за глупости! - не разгибаясь, возмущенно откликнулась Лариса. - С чего это нашему лесу гореть? Вчера только дождик был.
Но Максим не успокоился.
- А, если лес загорится, наш дом тоже загорится?
- Так! - Лариса выпрямилась. - Если бы да кабы...
Максимка внимательно смотрел на мать, и лицо у него было таким серьезным, таким обеспокоенным...
- Если лес загорится, его пожарники потушат, - со всей убежденностью заявила Лариса. - Летом они за лесом особо присматривают. И техники всякой у них много. Машины, бульдозеры. Даже самолеты с вертолетами. А у нас с тобой водопровод есть. И шланг.
- И огнетушитель! - добавил сын.
- Точно!
Лариса облегченно вздохнула, и думать забыла о лесных пожарах, но через полчаса Максим подошел опять.
- Мам! А если снова напор слабый будет? Если опять все сразу воду включат? Тонкой же струйкой пожар не затушить! Давай воды заранее наберем. В бочку и ведра.
- Может, хватит? - рассердилась Лариса. - Никакого пожара не будет!
Сын согласно кивнул, но посмотрел при этом недоверчиво и печально. А потом еще и еще раз настырно возвращался к теме горящего леса, расспрашивал, убеждал, объяснял, так что под конец дня Лариса не выдержала.
- Все! Хватит с меня! Собирайся! Едем домой. Подальше от всякого леса.
Так они и оказались снова в своей городской квартире, и теперь, сидя на кухне, Лариса размышляла, зачем сын мучал ее целый день дурацким лесным пожаром.
Может, видя, как матери хорошо на даче, не решался напрямую сказать, что ему-то здесь тоскливо и скучно? Намекал, что с удовольствием бы отправился домой.
Нет. Ну, почему? Разве на даче плохо? И ребята-ровесники в поселке есть. И играют они все вместе замечательно.
Может, кто-то Максимку обидел? Недаром же он не умчался с утра к друзьям, а уселся смотреть мультфильм.
Лариса недоуменно хмыкнула, поднялась с дивана и включила телевизор. Передавали местные новости.
Ну, надо же! И здесь. Лариса даже руками всплеснула.
На экране горел лес. Оранжевое пламя, необычайно яркое в ночи, пожирало темную массу деревьев, черное, мерцающее крупными звездами небо заволакивали плотные клубы дыма, внизу тоже оранжевые, подсвеченные огнем, а выше белые и светло-фиолетовые.
- Сначала загорелась трава, - вещал бойкий голос за кадром, - но буквально через несколько секунд огонь перекинулся на стволы деревьев. Пожар перешел в свою более опасную стадию - верхнюю. Огненный фронт почти вплотную придвинулся к пансионату "Бор" и дачному поселку "Яблонево". От крайних домов Яблонева огонь отделяет лишь узкая полоса леса. В данный момент проводится эвакуация людей.
Лариса едва удержалась на ногах. Ее прошиб пот, а сердце забилось часто и сильно.
Яблонево! Это же их поселок! До пансионата "Бор" десять минут ходьбы неспешным шагом. А их дом именно из тех крайних, к которым неумолимо движется огонь.
"Мам! Наш лес тоже может загореться".
Только теперь Ларису озарило.
Максимка вовсе не спрашивал. Не было вопроса в его словах. Было утверждение. И все разговоры об огнетушителях и воде - все не зря, не зря!
Лариса схватилась за голову.
Да что ж за бред? Что она несет? Откуда восьмилетний мальчик мог знать о предстоящем пожаре? Просто сложились вместе несколько обстоятельств, случайно сформировав вроде бы логически связанную цепь: высокопрофессиональный мультфильм с яркой эмоциональной сценой, Максимкины впечатлительность и страх перед реально возможной угрозой (каждое лето где-нибудь леса горят) и вечная человеческая безалаберность и наплевательское отношение к природе. Наверняка ведь пожар начался от непотушенного костра. Мало ли в жизни невероятных совпадений?
Лариса хорошо помнила, как сама в пятом классе на одном из уроков, кажется, на географии, устав от болтовни соседки по парте, мстительно посоветовала ей: "Лучше б ты, Любка, учебник почитала. Вот как сейчас тебя вызовут!" Любка недоверчиво хихикнула, но тут же услышала свою фамилию в сочетание с двумя жуткими словами: "К доске!" И потом несколько дней мучила Ларису вопросом: "А сегодня меня спросят?"
Новый учебный год - это всегда большие расходы. На одни канцелярские принадлежности уходит уйма денег, а весь бюджет их с Максимкой семьи состоит только из Ларисиной зарплаты.
- Поехали, Максим, в торговый центр. К школе готовится, - утром сообщила Лариса сыну. - Там подешевле, чем в нашем книжном магазине.
Метров тридцать не дошли до остановки, а вдалеке показалась нужная маршрутка.
- Пошли, Максим, побыстрей! Автобусы сейчас редко ходят!
Но сын, наоборот, остановился, просительно заглянул в лицо.
- Мам! Ну, давай другую подождем.
- Максим! - недовольно воскликнула Лариса и потянула сына за руку.
Тот пробежал вместе с ней несколько шагов, и вдруг дернулся, вскрикнул, запрыгал на одной ноге.
Лариса досадливо поморщилась.
- Ну, что там опять у тебя? - И проводила разочарованным взглядом промчавшийся мимо остановки микроавтобус.
Лариса присела перед ним, ощупала тонкую щиколотку.
- Здесь больно?
Максим смущенно поморщился, не говоря ни "да", ни "нет". И тут раздался визг тормозов, и звук удара, и звон бьющегося стекла.
Мама и сын одновременно повернули головы к перекрестку.
Маршрутка стояла, развернувшись почти на девяносто градусов, упираясь покореженным бампером в высокий поребрик, а с правого боку к ней, вмяв металл, словно бы присосался большой жирной пиявкой черный джип.
Лариса едва не уселась на асфальт, вцепилась в Максимкину футболку, и чуть не утянула мальчика за собой. Он покачнулся, ухватил мать за плечи. Лариса пораженно уставилась на сына.
- Максим! Ты знал? Ты знал? Максим!
Максимка молчал, виновато смотрел в мамины глаза и твердо стоял на обеих ногах. Ничего у него не болело, ничего он не подвернул, и в его взгляде Лариса легко читала: "Да! Знал! Знал!"
И сразу стали всплывать в памяти все странные совпадения прошедших лет.
Когда сын еще посещал садик, Лариса, приходя за ним, всегда заставала Максимку у дверей в раздевалке. Мальчик радостно вскрикивал, повисал на маме, а та беспокоилась, и однажды, не утерпев, поинтересовалась у воспитательницы:
- Он что, так и торчит в разделке все время? Меня ждет?
- Да что вы! - с праведным возмущением воскликнула воспитательница. - Играет, как и все! Занимается своими делами. А потом вдруг вскакивает и говорит: "Сейчас мама придет! Можно я ее встречать пойду?" Я ему сначала не разрешала, думала, это он просто соскучился, вот ему и не терпится. А что толку у дверей стоять? А потом гляжу, он и правда всегда угадывает, когда вы придете. Он вас очень-очень любит.
В ответ на последние слова Лариса счастливо улыбнулась.
Да, Максимка ее любит. А уж как она любит сына! Они всегда вдвоем. Самые родные. Они часто понимают друг друга без слов. Ларисе одного взгляда хватает, чтобы определить: Максимка заболел, Максимке плохо. А сын, хоть и маленький, сразу понимает, что мама устала или маме нездоровится.
Наверное, так и должно быть. У очень близких людей.
Приезд бабушки Максим тоже всегда предчувствует заранее. Сначала он сообщает Ларисе, что бабушка приедет завтра или послезавтра, а потом уже раздается телефонный звонок: "Да, приедет! Ждите. Встречайте. Соскучилась по единственному самому лучшему в мире внуку".
Раньше Лариса думала, будто у бабушки с Максимкой тайная договоренность. Чтобы маму удивить. Пока Ларисы дома нет, они созваниваются, обмениваются новостями, а потом сын поражает мать своей проницательностью.
А вдруг нету никакой договоренности? И Максим действительно обо всем знает заранее?
Ну, не совсем обо всем. Только о том, что касается их семьи. Только о том, что может им угрожать. Как о лесном пожаре, вплотную подступившем к их дачному домику. Как о попавшей в аварию маршрутке, в которую они чуть не сели.
Максим прибежал домой с улицы. Волосы растрепанные, ладони черные, коленки зеленые. По траве ползал.
- Максимка!
- Мам! - сын застыл на пороге. - А что это за болезнь - рак?
- Такая вот болезнь нехорошая, - бездумно ответила Лариса, рассматривая цветные пятна на когда-то чисто-белой футболке.
- Она очень страшная?
Лариса заглянула сыну в глаза и, наконец, осознала смысл его вопросов. И сразу ноги сами сложились, коленки тихонько стукнули об пол. Лариса запустила пальцы в светлые волосы Максима, обеспокоенно провела дрожащей ладонью по его мягкой разрумянившейся щеке, дотронулась до шеи, до остро выступающей ключицы, будто ее прикосновение обладало всепроникающей силой рентгеновских лучей.
- У тебя ничего не болит? Ты как себя чувствуешь?
- Хорошо, - торопливо ответил Максимка, стараясь быстрее покончить с ошибочными мамиными подозрениями. Даже головой мотнул, отбрасывая их прочь, и вернулся к тому, что его занимало, обрушив на Ларису очередной серьезный вопрос, прозвучавший с неподдельным интересом и заметной тревогой.
- Мам! А от рака можно вылечиться или от него всегда умирают?
Лариса застыла.
Сознание сжалось в комок и ушло куда-то вглубь тела, словно полностью отвергло внешний мир и сосредоточилось лишь на том, что находилось внутри.
Автоматически вырвался вопрос:
- Почему ты...
Но добавлять "об этом спрашиваешь" Лариса уже не стала.