В популярном мультфильме о похождениях черепашек-ниндзя фигурируют имена отцов Возрождения, мутировавшие в панибратские Дон, Раф, Лео и Майк. "Эй, парень, какие проблемы?" - вопрошает Микельанджело. - "Все О.К.!" - рапортует Леонардо. Забавно, правда? Может быть, так прививают культурное наследие прошлого? Может быть, это всего лишь педагогический прием? Не думаю. Здесь прячется совсем иное.
В киноленте "Последний дон" - тиражированной версии "Крестного отца" - главного негодяя зовут Данте. На протяжении всего фильма он не снимает бархатного берета, ставшего в веках символом художника. Случайный штрих? Вряд ли. Америка создала фабрику грез. Америка, лишенная былин и сказаний, вытравившая европейских полишинелей и местных гайаватов, выжегшая низовую религию и магию святых каленым железом протестантизма, попыталась создать мифооболочку, компенсирующую отсутствие Средневековья. В результате - с миру по нитке, в результате - эклектика, вызывающая смех. Но средний американец настолько невинен, что не замечает ни заимствования, ни передергивания, больше неумелого, чем беззастенчивого. Да и с чем сравнивать? Чтобы презирать гамбургер, нужна привычка к ростбифу.
Южная Америка пошла путем синтеза индейской, католической и негритянской культур - отсюда переплетение легенд, отсюда Маркес и всплеск литературы. Отсутствие подобного в Северной - это плата за уничтожение мифосреды, за стерилизацию и резервации, - скороспелый миф всегда уродлив. Американцы пытаются взять количеством - вместо Джоконды, они создают миллионы джоконд. Они с удовольствием тратятся на очередного "Гнева праведника" или "Влюбленных в смерть". Они слишком молоды и не хотят видеть этого, лишенные рефлексии, возможно, и не могут. Обратите внимание: мысли в их фильмах обязательно проговариваются. Даже когда абсолютно ясно, почему Джек испытывает ненависть к Джону, следует реплика: "Я ненавижу его!" - с дальнейшей мотивировкой. Вероятно, она адресована зрителю отлучавшемуся за поп-корном.
Американская культура - культура вербальная, культура подростков. Ей чужды намеки и полутона. Где японец или француз отделается пожатием плеч и выразительным взглядом, американец бросается в объяснения. Это ниагара трюизмов, житейская мораль, философствование юноши... Но американцы упрямы - также черта переходного возраста. Им претят предания отцов - рухлядь, место которой на чердаке, - они стараются стащить с пьедестала пыльных идолов культуры, ниспровергнуть, хватая их натруженными на бензоколонках руками. На их место громоздятся кумиры технокультуры, и каскады банальностей завораживают толпы одномерных людей. Если бы американцы обладали хотя бы долей европейской критичности, они давно бы рехнулись. Но и они комплексуют, их воинственность - форма защиты. А к невротическим реакциям нельзя относиться всерьез. Поэтому экранизацию "Войны и мира" Вуди Алленом не стоит называть кощунством, а рокерскую вариацию "Ромео и Джульетты" пошлостью. Голливуд пытается навязать миру свои бесхитростные образы, поселить свои ходульные персонажи. Но никакой шум рекламы не отвлечет от главного недостатка его "грандиозных шоу" - скуки. Ведь его искусство - это искусство спецэффектов, продолжающее традиции фокусников и трюкачей и имеющее мало общего с Искусством, - постижением человеческих страстей. В России, слава Богу, оно успешно отторгается: одежда до первого дождя, висящая в гардеробе линялой тряпкой. Нам уже привили иммунитет, - мы смотрели на партийные лозунги невидящим взором, их буквы не складывались в слова, их слова не проникали в сознание. Такой, я уверен, будет и судьба голливудских штампов, несмотря на умелую пропаганду и невероятное желание их внедрить.
ЧЕМ БОЛЬШЕ УЗНАЕШЬ ЧУЖУЮ КУЛЬТУРУ, ТЕМ БОЛЬШЕ ЦЕНИШЬ СВОЮ
Приходится констатировать, что к власти пришел тестостероновый подросток, остальным приходится терпеть его невежество, его искреннюю наивность, его демократические идеалы. Демократия возможна где угодно, но только не в области культуры. Здесь она приводит к пошлости. Торжество последней мы и наблюдаем.
Любая развитая культура подразумевает самоотрицание. В американской этот момент отсутствует. Расползание этой эрзац культуры, ее успешное вторжение объясняется, безусловно, тем, что она удовлетворяет базовые, биологические, а потому вненациональные запросы личности. В первую очередь она обращается к еще не сформировавшимся культурным единицам, к маргиналам, еще не осевшим в гнезда собственных культур, она рассчитана на неустойчивую психику тинэйджеров. Америка давит. Недаром конгресс объявил экспорт фильмов сферой национального интереса. Завоевание рынка прежде всего подразумевает завоевание душ. Вот наши юные обыватели и перенимают американские манеры, при этом американская деловитость остается за кадром. Зато ветрянкой липнет косноязычие слэнга, Майкл Джексон и серьга в ухе. "Мы внушим им ложные ценности", - когда-то говорил Макнамара. Ставка на нивелирование поведенческих стереотипов до стадных инстинктов полностью оправдала себя. Однако культура, имеющая атрибутом суррогативность, обращается в свою противоположность. Забавно, что у этой контркультуры, которой погнушается мало-мальски образованный представитель традиционного воспитания, находятся адвокаты, подыскивающие аргументы в пользу ее эстетики. Они придают ей статус новой визуальной культуры, рождаются теории, термины и осмысляющие ее концепции. И не найдется мальчика говорящего о голом короле. Впрочем, все это уже было. Мы благополучно пережили времена, когда производственная тема объявлялась вершиной искусства. Теперь-то мы понимаем, что одно и то же можно выдать и за достоинство и за недостаток.
Некоторые все же критикуют масскультуру. Но как-то уж чересчур робко. Так журят недоросля, чей папа содержит школу. Рупор же в руках тех, кто готов заискивать, кто уверовал во Френсиса Фукуяму и трубит на каждом углу, что миллион лет эволюции человеческого гения воплотился в образе розовощекого американца, лупящего по теннисному мячу. Таких - как монголо-татар против защитников Козельска. Смешно и грустно видеть, как мальчишка из Вышнего Волочка, приглашенный на телевидение, подыгрывая фривольностям ведущего, имитирует веселье, которого нет и в помине. Как выдается за откровенность пустопорожняя болтовня и пошлость расхожих истин. Как группа поддержки размахивает на заднем плане треколором и одобряюще вопит - так показывали в американском кино, таков образец поведения. Это выдается за правила хорошего тона, за тонкий вкус. Когда-нибудь, когда у мальчишки появится собственное мнение, когда внутренняя мерка позволит ему сравнить различные проявления человеческого духа, ему станет стыдно за дешевую роль, которую он исполнял в чужом балагане.
ЧТО ЖЕ ДЕЛАТЬ?
Все большая дифференциация капитала и все большее усреднение духовных запросов /а средняя планка всегда невысока/ - чудовищный парадокс рынка. Масскультура губит Западную цивилизацию, демократизация вкусов ведет к безвкусице /ведь культура - это царство аристократов/. Важно четко разграничивать: есть фильмы Бергмана, Параджанова, Тарковского, их можно смотреть множество раз, - для образованной элиты, принадлежность к которой достигается долгой и кропотливой работой над собой, и есть одноразовые "стрелялки" - для плебса, лоботомированной толпы. Есть Рахманинов, а есть музыка для дискотек.
Интересно, что в Советском обществе, провозглашавшем основным критерием искусства близость его к народным чаяниям, существовала эта эстетическая иерархия, существовала жесткая цензура, следящая за соблюдением нормативов. Подлинное потакание массовым вкусам осуществилось лишь при рынке, когда масса стала диктовать законы. Пребывая в плену ретроспективных иллюзий, мы полагали некогда, что торжество хама наступило в 17-ом, - заблуждение. При Советах он еще знал свое место, он еще не сорвался с цепи. То ли дело сейчас. Вот когда хама действительно выпустили из бутылки, вот когда мы, больше чем бы нам хотелось, стали понимать утопии о башнях из слоновой кости.
Адепты масскультуры ловко пользуются иронией, однако не терпят ее в свой адрес. Между тем более удобную мишень для насмешек трудно вообразить. Все эти "крутые парни", конечно, ничего, но, Боже, до чего же примитивны. Все эти скошенные лбы и раздвоенные ямочкой подбородки существуют лишь в пространстве действия, без которого они буквально исчезают. /Кстати, примат фабулы свойственен детям, еще не обретшим объемного видения вещей./ Это ли не объект для острот? Где же наше хваленое меткое слово? Народ безмолвствует. А может стоит посмеяться над кривлянием мыльного пузыря - он лопнет, и пустота обратится в пустоту.