Джорди действительно догнал их на следующий день в Межевых землях. Его конь поравнялся с Ясенем Мидж немногим после полудня. Джорди поприветствовал спутников только кивком, и они также ограничились одними лишь взглядами: Геселин вынырнула из своего окна, будто рыбка, и снова исчезла во тьме кареты, Грейсон обернулся через плечо еще задолго до того, как Джорди подъехал, и больше не обращал на нового члена команды внимания. Мидж покосилась на Джорди, ненадолго оторвав взгляд от гривы Ясеня. Она чувствовала, как ноют скулы и челюсть - и не сразу поняла, что это оттого, что она неосознанно стискивала зубы. Все-таки, происшествие в Гэппле задело ее куда больше, чем она пробовала убедить себя и окружающих.
Впоследствии эта боль сведенных челюстей стала постоянным спутником Мидж. Но в тот момент она приняла ее за первый признак накапливающейся магии. Еще пара дней - и понадобится ее потратить.
- Может быть, нам не стоило уезжать из Гэппла так поспешно, - сказала экзорцистка, - кто знает, что там за секта уризениан?
- Это не секта, - произнес Джорди, и вдруг стал центром внимания, все повернулись к нему, - уризениане сейчас все такие, в последние годы. Как вы можете не знать?
- Я еду из Бралентии. В Межевых землях ближе к Бралентии уризениан не так много, большинство занимается миссионерской деятельностью, - сказала Мидж.
- Должно быть, я сделал какой-то крюк, - пожал плечами Грейсон, - или просто не замечал отношений между религиозными группами. По сути, мне до них дела нет, я вообще не верю в Высших.
- Я проводила все время в своем поместье, - сказала Геселин, высунув голову из кареты. Джорди повернулся вполоборота к ней и заулыбался, восхищенный непревзойденной красотой девушки.
- Мы должны были остаться и разобраться в том, что происходит, - неуверенно сказала Мидж. Ее слова прозвучали как вопрос.
- Это не наша война, - ответил Грейсон.
Быть может, и так, подумали все четверо, по разным для каждого причинам.
Несколько часов они ехали молча, страдая от палящего солнца, с обливающимися потом лицами. Когда день начал постепенно клониться к вечеру, в потускневшем солнечном свете путники увидели темнеющую вдали громаду и сперва приняли ее за город. Но то были только руины города. Близилась ночь, и Грейсон предложил устроить привал. День выдался жарким, лошади давно устали. Да и сами путники притомились. Чем ночевать в степи, куда приятнее было бы укрыться хотя бы за одной стеной, возле бьющего из земли ключа.
На том и порешили. Вскоре между затянутых плющом руин запылал костер, Геселин принесла овощей и пряностей из кареты - все нужно было съесть поскорее, пока не испортилось. Мидж достала котелок и занялась готовкой. Джорди ухаживал за лошадьми. Геселин пошла разведать окрестности, очевидно избегая работы. Грейсон остался у очага, чиня разболтавшуюся сбрую. Мидж издалека смотрела, как споро двигаются его испещренные шрамами пальцы. Удивительная проворность для таких больших рук! Полулинорм заметил ее взгляд и подозвал девушку к себе. Похлебка не нуждалась в постоянном помешивании, и Мидж, оставив деревянную ложку в котелке, подошла к Грейсону. Он похлопал по поваленному стволу дерева, на котором сидел, приглашая девушку разместиться рядом. Та была только рада. Потихоньку ее захватывали ощущения, типичные для перенасыщения магией: смутное дребезжание зрения, когда трудно понять, кружится голова на самом деле или нет, нытье в конечностях, как от долгого неподвижного лежания... Только тут, сколько не потягивайся, от него не избавишься.
- Ты что-то хотел?
- Ну, как сказать, просто... Геселин говорила, что рассказ о своем прошлом сблизит нас. Научит доверять друг другу. Я бы хотел, чтобы ты доверяла мне безоговорочно.
Мидж не удержалась от смешка, мгновенно устыдившись этого. Неловко переступила ногами, так что колени потерлись друг о друга.
- Вообще-то... я не думаю, что это действительно как-то поможет, и...
Грейсон отложил сбрую и взял руку Мидж, закрыв между ладоней, как в раковине. Девушка вздрогнула, покосилась на полулинорма с изумлением. Не было никакой магии, но она действительно ощущала его иначе, чем прежде. Им пришлось пережить вдвоем уже два настоящих нападения, угрожавших их жизням, и потому, возможно, ни в каких разговорах на самом деле не было нужды.
- Я прикрываю твою спину. Я хочу, чтобы ты знала, что в любой ситуации, что бы ни случилось, я сделаю все, чтобы спасти тебя.
- Но... - Мидж недоверчиво наморщила лоб, - не то, что поставит под удар твою жизнь?
Грейсон засмеялся. Он все еще держал ее ладонь между своих, и оба они забыли об этом.
- Видимо, мне стоит рассказать уже не ради твоего доверия, пигалица, а чтобы объясниться. Да, я нуждаюсь в твоей помощи, как ты догадалась, я бы хотел, чтобы ты излечила меня, как излечила Геселин, - при этих его словах Мидж вспомнила, как Геселин сказала, что это еще не точно, ведь красота ее не исчезла, вопрос, может ли она иметь детей, оставался открытым, - но если мне придется выбирать, твоя жизнь или моя, я спасу тебя. Во-первых, ты принесешь миру куда больше пользы, чем я, экзорцистка. А во-вторых, это дело чести.
Грейсон разжал руки, и Мидж едва заметно вздрогнула - ее ладоням было так тепло, так уютно, а теперь это ощущение пропало! Огонь костра грел только одно ее плечо, повернутое к огню, и куда менее ласково, чем кожа полулинорма.
- Я родился среди линормов, в Шуххе, но воспитывался в Мелуккаде. Нужно ли говорить, что я чувствовал себя чужим там? Я рос один, без родителей. Промышлял, как мог, не буду скрывать - разбой и бои за деньги казались мне вполне честным занятием, - мужчина склонил голову, и кудлатые пряди легли ему на лоб, - я исправился, только когда встретил Блэнид. Забавно это было - дочь купца с именем королевы. Но она была красивей любой правительницы, поверь мне! Правда, любил я ее не только за это. Мы прожили вместе четырнадцать лет, пока мне на пути не попался Айнар.
Мидж молчала, пораженная. Она не думала, что и здесь ее бывший возлюбленный приложил свою руку. Значит... значит все четверо путников знали его?
- Мелуккад - уризенианская страна, ты знаешь. А они не терпят других верований. Линормы же имеют свою особую веру. Начались облавы на полу- и четвертьлинормов. Уризениане использовали зачарованное оружие, цепи с рунами, чтобы побеждать нас. И тогда я попросил Айнара сделать меня сильным, сильнее всех на свете. И он выполнил мою просьбу. Но, как и тебе, и Геселин, его заклятие принесло только боль. Цена такой магии всегда слишком высока.
Зрачки Грейсона мелко подрагивали. Он уже не видел Мидж и костра перед собой, перед его внутренним взором вставали яркие картины воспоминаний: пышный Мелуккад, окруженный пустыней, выбеленные солнцем дома, развевающиеся на столбах флаги с уризенианскими рисунками. Красивая, страшная страна, принесшая ему много горя.
- К тому моменту, когда я понял, что просчитался со сделкой, Айнара в городе уже не было, - Грейсон сделал паузу, потирая губу, - в наш дом тоже пришли вооруженные до зубов уризениане. Я просто пытался защитить жену и сына!
Он замолчал. Его взгляд постепенно прояснялся.
- Я случайно раздавил их обоих, когда заслонил своим телом от нападающих.
- Я... я бы никогда не подумала, что у тебя такое прошлое. Как ты это пережил?
- Это было давно. Линормы живут куда дольше, чем люди. Думаю, Айнар тогда еще и тебя не встретил. Только-только сбежал из дома, сученыш.
Мидж заморгала.
- Прости. Я просто зол на него. Хотя сам во всем виноват.
- Нет, я понимаю твои чувства.
Полулинорм покачал головой, фыркающе хохотнув - словно зверь. И вдруг стал натужно весел, словно старался забить взволновавшую сердце тоску по прошлому.
- Когда-то я выглядел совсем не так, - Грейсон потер небритый подбородок, - я был даже... ну, знаешь, мирлифлор* и все такое.
Мужчина наклонился за бревно, порылся в своем рюкзаке и достал потертый бронзовый кулон в виде сердечка. Протянул Мидж - та взяла несмело, повертела в руках некогда изящную вещицу, ныне безжалостно пострадавшую от времени.
- Он открывается.
Мидж надавила на крохотный выступ, и медальон раскрылся. Внутри оказалась искусная гравюра: портрет молодого мужчины, гладко выбритого, лощеного, с жемчужной серьгой в ухе. С трудом, но в нем все же можно было узнать молодого (и более худого) Грейсона.
- Трудно поверить, что это ты, - покачала головой Мидж, возвращая кулон, - впрочем, в женском внимании ты не потерял ни капли, став таким, как сейчас. Может быть, даже наоборот, приобрел.
- Правда? - сжав медальон в кулаке, Грейсон улыбнулся одной стороной рта, словно не уверенный, что у него есть повод на то.
- Да, - Мидж поднялась, отряхнула штаны от кусочков рассохшейся коры и пошла помешать в котелке, на ходу дружелюбно бросив через плечо, - Геселин от тебя без ума, а она уж может быть переборчива по части мужчин!
Зарождающаяся улыбка на лице Грейсона угасла. Еще несколько секунд он смотрел на силуэт Мидж, подсвеченный пламенем костра, но вскоре отвернулся. Он собирался открыть ей душу, но она не захотела в нее взглянуть.
Джорди, закончив с лошадьми, отправился к ключу - ополоснуть руки и лицо, освежиться перед сном. Продравшись через лианы, он вышел на берег ручья: бурный ключ бил из земли, вздымаясь гребнем, тек ручьем с горы, образуя в низине небольшое озерцо. Там, видимо, вода снова уходила под воду. Джорди отодвинул занавесь зелени ножнами, бегло осмотрев тускло сиявший в полутьме овал воды. Озеро ему не было нужно, проточная вода куда лучше подходила для умывания. Но стоило молодому человеку едва ли дважды ополоснуть лицо, как он услышал шум вдалеке и напрягся.
"Рыба." - подумал Джорди, но все же взялся за эфес меча и немного выдвинул его из ножен. Плеск приближался к нему. Для рыбы - слишком громко, тут таких крупных водиться не может.
В самый момент, когда мужчина собрался атаковать, его взору предстала Геселин: она откинула полог лиан, спускавшихся с нависших над ручьем ветвей прямо в воду, и прошла под ним. Мокрая, красивая, с подобранным выше колен подолом. Девушка перекинула часть юбки через локоть, чтобы не замочить.
Увидев ее, Джорди немного расслабился. И, против воли, скользнул взглядом про круглым стройным коленям аристократки. В Межевых землях он видел многое, и нердко нарушал правила, вдалбливаемые ему с дества - в отношении женщин, в том числе, но молодого человека не переставала шокировать та непринужденность, с какой обнажались абсолютно все айнианки и некоторые уризенианки.
С минуту они молча смотрели друг на друга. Геселин нарушила тишину первой: вышла на берег, не стесняясь баламутить воду, опустила подол, проткнула Джорди хитрым прищуром.
- Вы волнуете меня, юноша. Не сочтите за комплимент. На месте Мидж я бы не стала второй раз доверять Айнару.
- Я не Айнар, - Джорди повернулся к девушке, - на равняйте нас, миледи.
- И все же, в Вас есть много подозрительного. Вы слишком быстро согласились на компанию, которая Вам не была интересна. Но Мидж позвала - и Вы сказали "да".
- Что, если я скажу, что сделал это ради Вас?
Геселин рассмеялась. Нет, ей действительно было смешно - вот так в сотый раз слышать одни и те же уловки.
- Не лгите. Вы не замечали меня в первую встречу.
- Нет, поверьте, я...
- Довольно.
Геселин вздохнула. Вечерний ветер кляпом на миг закрыл ее горло, но вынужденная пауза только придала убедительности ее словам.
- Я старше, чем Вы думаете, Джорди, и я знаю уризениан. Больше того, я знаю мужчин. И Вы... похожи на всех тех, с кем я когда-либо спала, одновременно.
Джорди посерел - это было заметно даже в сумерках. Его раскрасневшиеся от холодной воды щеки в мгновение ока утратили румянец.
- Меня не соблазнить ни деньгами, ни мужественным разворотом плеч. Вы не дадите мне ничего, в чем я могла бы нуждаться. Больше того, юноша, я тоже не смогу дать Вам ничего из того, о чем Вы грезите. Я для Вас слишком умна.
И Геселин величественно удалилась к костру. Джорди еще какое-то время стоял на берегу, сшибая высокие стебли травы кончиком сабли. Геселин умела говорить с интонациями строгой матери - и это сбивало с толку. Ей было трудно возразить, повысить на нее голос казалось немыслимым. Да, через несколько минут ощущение ее превосходства проходило, но к тому моменту Геселин, как правило, успевала добиться своего или уйти.
Джорди обернулся, тщась рассмотреть в темном окне кареты, в которую зашла аристократка, хоть какой-то намек на силуэт.
"Потрясающая женщина... Красавица, умница, знает себе цену - она достойна стать королевой."
Когда Джорди вернулся к огню, Мидж уже разливала суп по походным мискам. Геселин сидела на приступке кареты, расстелив поверх ступенек плед. На Джорди она не взглянула - ненапряженно, словно не сдерживала себя, а действительно не придавала никакого значения его существованию. Быть может, так оно и было, и Джорди почувствовал обиду. Геселин уже не казалась ему таким лакомым кусочком, как прежде. Слишком независимая, гордая - нет, такая, быть может, и пробьется в королевы, но на троне станет опасна. А безусловная красота... Кому, как не мужчинам, было знать, что менее привлекательная девушка, но покорная и беспрекословная, куда лучше, чем уверенная в себе красотка.
Мужчина снял плащ и расстелил его ровно так, чтобы сесть поближе к огню. Под плащом на Джорди оказался длинный шелковый редингот со стоячим воротником - каким-то чудом он оставался во всей этой грязи свежим, будто вчера сшитым. Мидж, по большей части чистившая одежду посредством отряхивания, отметила для себя это обстоятельство с немалым изумлением. Джорди одновременно и пугал ее, и интересовал: наполовину оттого, что походил на Айнара, наполовину оттого, что во многом разительно отличался от брата.
Грейсон достал из рюкзака четыре погнутые ложки и потряс ими, чтобы зазвенели.
- Ваше Высочество, приглагшаю на трапезу! - крикнул он Геселин. Сидящий рядом Джорди вздрогнул и напрягся. - Быть может, пока мы будем есть в таком редком единении друг с другом, кто-нибудь развлечет нас рассказом?
Грейсон смотрел на Мидж. Она прекрасно поняла, на что он намекает. Но не собиралась сопротивляться.
- Что ж, ты прав. И меня, и Джорди, и Геселин объединяет одно - Айнар. Будет полезно обсудить, что мы все втроем знаем о нем.
Джорди начал есть, не дожидаясь других. Он с удовольствием бы послушал других, но сам - до поры - говорить не собирался. Может быть, с этими людьми ему вовсе не стоило откровенничать.
- Я буду дополнять твой рассказ, - к костру подошла Геселин, расстелила плед на голой земле, - оставьте мне миску побольше!
Грейсон сел по другую сторону от огня, и Мидж не видела его лица за взвивающимися вверх языками пламени. И, глубоко вздохнув, она начала - словно надрезала гнойник. Больно, но необходимо для излечения.
- Я родилась в Бралентии, в самой столице, в Иктпе. Моя мать была полуцунцу, отец - человек. Мать воспитывала меня как айнианку, но недолго. В возрасте семи лет меня отправили в Пьидесо, в уризенианский женский монастырь Целомудренного Испуга Тэль.
Геселин перестала жевать на минуту, а Джорди воскликнул:
- Пьидесо! Да это же настоящая уризенианская колония на территории Бралентии!
- Так и есть. Мой отец был уризенианином по рождению, хотя для брака с матерью ему пришлось принять айнинаство. Но ни один из Высших не возложил на него своего благословения - и он ходит по сю пору только со знаком Древа, но не со знаком Высших. Я воспитывалась в монастыре, но порой мне хочется сказать: о, Айне, Смотрящая на нас с кроны Святого Древа, почему ты не вразумила меня?
Геселин пожала плечами.
- После стольких лет мучений, не уверена, что Высшие существуют, девочка.
- Но если существуют, то нам их не понять, - сказал Грейсон, - они гораздо мудрее нас.
- Я знаю, что они есть, - упрямо помотала головой Мидж, - я пронесла всю свою веру через годы в монастыре, наполненные чужими мне молитвами, рассказами о том, что мы все от прирлды своей нечисты и не имеем права на радость. Все, что приносит тебе счастье - все это уризениане объявляли злом. Быть может, поэтому я так потянулась к Айнару. Он показал мне, что уризенианство может быть иным.
- Айнар... - Геселин хмыкнула, - у него было имя, благословленное добрейшей Высшей - Айне. Словно еще один штришок, позволяющий ввести в заблуждение, изобразить, что он безопасен.
Рука Мидж, словно маленький зверек, юркнула по покрывалу, сжала пальцы Геселин. Они обе знали кое-что, недоступное пониманию мужчин - ни тех, что сидели рядом, ни каких-либо других в мире.
- Лучше большой сильный парень, чем милый, но слабый, - сказала Геселин, - меньше шансов быть преданной.
- Не могу сказать, что Айнар предал меня. Он дал мне то, что я просила. Я хотела творить добро, нести людям благо - и он выполнил мою просьбу. Это была честная сделка. Колдовское искусство в обмен на невозможность причинить вред живому существу. Да, Айнар немного перестарался. Он ошибся, но ведь нельзя его в этом винить - он был только начинающим магом. Но я действительно стала орудием спасения в руках Айне. Я не могу остановиться на своем пути. Это как чесотка. Я не могу переменить свое предназначение. Я не обычная экзорцистка.
На миг между сидящими у костра людьми повисла тишина. Каждый сравнивал рассказ Мидж со своей собственной историей. Но как только все вдохнули, чтобы попросить Мидж продолжать, их прервал... огромный тигр палевого цвета, спрыгнувший на путников с высоты полуразвалившейся стены, за которой было так удобно укрываться от ветра. Первыми вскочили Джорди и Мидж. Девушка выхватила меч из ножен и ткнула рукоять в ладонь Джорди, не сводя глаз с тигра. Молодой человек тоже смотрел на зверя, приближавшегося к ним медленными напряженными шагами, готового ко второму прыжку - на сей раз победоносному.
Геселин вовсе не вскочила: напротив, она повалилась на спину, пролив на себя похлебку, и Мидж пришлось ее поднимать.
- Это просто от страха, - буркнула лже-аристократка, - так-то я сильная.
Грейсон поднялся медленно, отряхнул руки и улыбнулся, словно встретил брата - впрочем, он явно не просто так носил прозвище Песчаный тигр.
Животное тоже смотрело теперь на одного Грейсона, почуяв угрозу. Больше никто не собирался вступать с ним в противоборство, хотя Джорди зажал в руке обнаженный меч Мидж.
Между двумя тиграми действительно было немалое сходство: становилось очевидным, отчего Грейсона так прозвали. Полулинорм и зверь принялись кружить друг против друга, одинаково подобравшись, соредоточась... И первым прыгнуло животное. Грейсон рванулся на полшага навстречу, раскинув руку - и вот, зверь оказался в стальных объятиях воина.
Геселин вскрикнула, прикрыв рот ладошкой.
Тигр вопил, тщетно пытаясь вырываться, и в его голосе слышалось что-то похожее на человеческий крик. Но Грейсон держал его крепко - одной рукой перехватил торс, второй отгибал оскаленную морду от своего лица.
- Почему он не вцепляется в Грейсона нижними лапами? - спросила Геселин.
И правда. Нижняя часть зверя висела плетью - не сразу, но путники догадались, что у тигра сломан хребет. Вся схватка заняла не больше двух минут: Грейсон свернул животному шею и отбросил от себя труп.
- Надо будет сделать из него потом накидку, - хохотнул мужчина, вытирая с лица слюну зверя.
Джорди и Геселин молчали.
- Какое красивое животное, - сказала Мидж и посмотрела на Грейсона, щурясь от света костра.