Зубарев Дмитрий Алексеевич : другие произведения.

Гравюра души

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
   Гравюра души.
  
   Д. Зубарев
  
  
   В жизни порой происходит что-то такое, что меняет тебя окончательно и бесповоротно. Событие, исход которого сломает твой устоявшийся, казалось слаженный механизм. Оно возьмет и сломает, а тебе придется собирать свой механизм заново. И, возможно, после твоей ручной сборки, как это часто бывает, у механизма появятся ненужные детали. Ты их просто выкинешь и забудешь, что такие были. Подобные события происходят редко, но, возможно, как раз таки, поэтому именно они необычайно сильные. Главное, суметь собраться заново. Не превратиться в хлам. Не стать металлоломом. И не заржаветь вконец.
  
  
  
  
  
   На шестом этаже обрюзгшего панельного дома, серость которого удручает и которых в нашей стране развелось немыслимо много, монотонно, без перерывов работала машинка, вонзающая свою тончайшую, а от этого очень острую иглу под человеческую кожу. Тату - машинка беспрерывно гудела своим "бзззз", а в комнате стоял стойкий запах крепких дешевых сигарет. Прокуренная насквозь квартирка, с наставленными всюду немытыми кружками и разбросанными одноразовыми чайными пакетиками. Множеством чайных пакетиков, оставляющих за собой коричневые следы. На грязно - белой стене, прикованная гвоздем, висела картина с изображением Джонни Кэша, тычущего фак в лицо тому, кто на него смотрит. Нежилое жилье. Вотчина мастера, знающего свое дело и обожающего свою работу.
  
  
   Джонни Кэш*
   Мастер - мужчина лет тридцати пяти, давно уже плотно обосновался в этой квартирке, обустроив ее под кустарный тату - салон со всеми выходящими. Качество данного салона, естественно, уступало профессиональным залам, но зато безоговорочно проигрывало им в уюте, не смотря на всю антикомфортабельность квартиры. Только если ты, конечно, не блюешь от сигаретного дыма. Дополнительную звездочку заведению добавляли огромный опыт мастера и его имя в городе среди подобных творцов искусства. Звали этого человека - Фазан.
   Фазан полностью оправдывал свое яркое, вызывающее идиотскую ухмылку, прозвище. Тело мужчины было с ног до головы избито татуировками различной гаммы цветов. Увидев этого человека, в голову могла загреметь лишь только одна забавная ассоциация, которая заставляла сознание выдержать секундную паузу, а затем расположить губы, как минимум, в сдержанной ухмылке. Этье Дюмон, увидев его, обязательно поднял бы большой палец вверх со счастливой улыбкой. Мастер был пестрый, словно петух. Но согласитесь, что Фазан звучит помягче в нашей то стране. Это прозвище "помягче" так и осталось за ним.
  
   Этье Дюмон*
   Не каждый из нас способен принять такую, мягко говоря, уникальную внешность. Многие прохожие его опасались, не каждый хотел иметь с ним дело. Даже самое малюсенькое дельце. Мало ли что этот тип может выкинуть, думали они. Кто-то же наоборот был рад знакомству с необычной личностью. Не смотря на массу тату, пирсинг и тоннели в ушах, Фазан был достаточно умный и интеллигентный человек. Интеллигентный настолько, насколько такая внешность позволяла быть интеллигентом. Немногочисленные друзья его безмерно уважали и любили. Все - таки это был интересный, творческий человек. Пусть и малость странноватый для обычного общества.
   Мастер был одет в домашние тапочки с непонятным золотым рисунком то ли морды слона, то ли бабочки, штаны оливкового цвета, ну а выше пояса на нем не было ничего, кроме резиновых перчаток на руках и тату на теле.
  - Да, Романыч, - вздыхал Фазан, - я такую красоту давненько не делал, жалко, что заканчиваем. Крутая работа.
  - Ты не делал, а я уже заколебался твою обитель навещать. Красота требует жертв, конечно, но по мне, так я их достаточно принес, - отвечал мастеру сонный вальяжный голос.
  - И чем это тебе моя обитель приелась? - немного обиженно произнес хозяин. - Ну ладно, ладно. На самом деле я прекрасно тебя понимаю, только расставаться с тобой действительно жалко. Многогранный ты дяденька, душевный такой, интересный. Вот ведь последний вечер с тобой пообщаться можно спокойно. А дальше хрен его знает, ко мне ты явишься остаток спины забивать или к другому кому пойдешь...
  - А ты наперед-то не загадывай. Земля, она ж круглая, свидимся еще, глядишь, тем более мне отсюда сейчас рваться некуда, да и ты я думаю, нагрел себе тут местечко.
  - И то верно, - подмигнув, согласился мастер и снова увлеченно занялся делом.
   Руки Фазана малевали на клиенте завораживающее зрелище. Огромная, погружающая в себя композиция украшала спину Вадима Романовича, человека также лет тридцати с мощной мускулатурой, холодной улыбкой, ровнейшим и веским, будто надгробный гранит голосом и уже местами седыми волосами.
   Эта татуировка на спине олицетворяла в себе всю прошедшую жизнь мужчины, и по планам должна будет олицетворять и будущие события, но уже, естественно, в будущем. Здесь было запечатлено и зашифровано все, что позволяло Вадиму в полный голос говорить о том, что он действительно жил, а не проживал впустую данное ему Богом время. Начиная историю на теле с определенного момента, Вадим изложил каждое весомое событие своей жизни в одном рисунке. Рисунки же в свою очередь постепенно заполняли спину и составляли полную композицию, понятную одному хозяину, которая и станет через пару часов готовым продуктом тату-мастера Фазана, для которого это станет, или уже стала одна из самых любимых работ.
   На шее, буквально в том месте, где начинаешь на ощупь ощущать свои позвонки, зарождалась первым рисунком панорама тату. Две жилистые ладони плотно слились в крепком мужском рукопожатии. Нерушимой, складной, проверенной годами мужской дружбы.
  
   Стояла темная ноябрьская ночь. Недаром говорят, что ноябрьские ночи до снега темны. Снега таки еще не было. За окнами буйно завывал ветер, раскачивая ветки старых, облезлых тополей. В закутке, перед тускло освещенной парой высоких сутулых фонарей городской площадью, тихо затаился черный вкруг тонированный автомобиль и резко светил ксеноном, освещая огромное пространство перед собой. Словно скрывшись от посторонних глаз, авто, как хищник, выжидающий жертву, не колеблясь, стоял на месте и пускал тяжелыми клубами дым из своих окон.
   В салоне развалились трое молодых парней. Они мечтательно наслаждались свободой тихой безлюдной ночи. Временем, которое обходилось без надоевшей суеты, без пустоголовой мечущейся кругом толпы, шума, света, забот и насущных проблем. Сейчас, в данный момент - это было их время. Время, когда можно пообщаться, подумать или, наоборот, молча потупить в одну точку, при этом, не беспокоясь о секундах, минутах и часах.
   Парням на вид было около двадцати, может чуть старше. Вадиму на тот момент было ровно двадцать, и он был одним из тех троих. Парень удобно, полулежа, расположился на заднем сидении, подсунув под голову свое свернутое комом пальто. Тогда еще его волосы были черны, словно смоль, а по глазам уже невозможно было ничего прочитать.
   Глаза молодого Вадика были немыми столько, сколько он и его окружение помнят. В них никогда невозможно было увидеть ни страх, ни радость, ни боль, ни отчаяние, ни счастье, ни смех, ни тоску, ни разочарование, ни одной маломальской эмоции. В его глазах можно было увидеть только свое отражение, да и то если хорошенечко поднапрячься. Еще у Вадима было прозвище. Не по годам сильное и веское, как он считал. Его прозвали Ворон. Прозвали из-за фамилии. Вадим Воронов. Но звучало круто. Кстати парень уже тогда имел татуировку. Как раз таки одноименная мрачная, но мудрая птица украшала его правое плечо.
   Помимо Ворона в машине было еще двое. Первый - Семен. Семен был дворовым товарищем двух парней. Они частенько проводили время вместе, но не считались друзьями. Семен был невысокий, кареглазый и вечно улыбался. Позитивный человек. Он даже улыбался, когда получал по голове в драке. Только его заканчивали бить, как он начинал улыбаться, сплевывая кровь на землю.
   Второй, сидел в белой шапке на переднем пассажирском сидении и с видимым удовольствием курил сигарету. Он делал глубокие затяжки ядовитого дыма, прогонял их через себя и медленно выпускал оставшееся после фильтрации легочной губки в открытое окошко. Его голубые, крайне живые глаза задумчиво смотрели вдаль. Под шапкой скрывались белесые, коротко стриженные волосы. Их длина была равна длине волос его бороды, которую из-за цвета было почти не видно. Парня звали Алексей Луньков. Вследствие фамилии он также получил от друзей прозвище - Лунь.
   Ворон и Лунь дружили с детства. Два пернатых друга. Один горшок, чтобы сходить по большому, одна песочница, чтобы гонять там свои игрушечные машины, один двор, чтобы крутить "солнышко" на одной и той же качели, один детский сад, чтобы донимать одну и ту же воспиталку, одна школа, чтобы продолжать это делать с учителями, одна и та же первая драка, чтобы гордо обняться после нее и пойти домой, одна и та же первая понравившаяся девчонка со двора, чтобы первый раз поцеловаться. Парни не знали, когда же именно свела их судьба. Их матери были подругами. Не самыми лучшими, но достаточно близкими, какое-то время женщины работали вместе и плотно общались. Поэтому ребятам казалось, будто они знают друг друга всю жизнь. В плане дружбы сыновья далеко перещеголяли своих матерей. Их жизнь была настолько близка и слажена, что даже интересы совпадали, практически все. Они слушали похожую музыку, оба обожали баскетбол и бильярд. Болели за одну и ту же команду. Выбор был сделан еще в далеком детстве в пользу клуба НБА "Атланта Хоукс". Ястребов из Атланты. Выбор делал естественно Лунь. Леша полюбил команду по эмблеме, на которой как раз таки была изображена хищная птица, Вадик был не против. Так и сложилось.
   Логотип клуба НБА "Атланта Хоукс"* (устаревший на сей день)
   В некотором плане друзья конечно различались. Леша, например, обожал виски, Вадим их терпеть не мог. Помимо этого было еще кое-что. Ворон, человек не особо эмоциональный, с виду недоступный и по первым ощущениям тяжелый легко находил контакт с особями противоположного пола и менял их как перчатки. Он обожал жгучих брюнеток, тащился от миленьких рыженьких девочек и с ума сходил по смазливым блондинкам. Лунь же за всю жизнь имел отношения лишь два раза. Он никогда не изменял дамам своего сердца. С девушками общался не особо охотно. Был однолюбом и если отношения доходили до чего-либо более-менее серьезного, то он делал все, чтобы они продолжались как можно дольше.
  - Вадь! - громко позвал друга Леша.
  - Что? - с хрипотцой, неохотно отозвался тот, рассматривая связку ключей в руках.
  - Я тебе сказать совсем забыл. Тут тема одна нарисовалась.
  - Что за тема? - вклинился в разговор Семен.
  - Тема короче такая, - начал Лунь. - За семьсот километров отсюда, в каком-то наглухо зачуханном городишке, не помню, как называется, есть дико выгодный "Ниссан Лаурель". Он в хорошем состоянии, прям действительно в порядке машинка, судя по фото. Я же пешеход! - развел руками Алексей. - Это явно пора менять. Деньги будут к концу недели, надо ехать забирать его.
  - Ну, у тебя то деньги есть, - начал неспешно отвечать Ворон, доставая из пачки сигарету. - Я так понимаю, один ты ехать не собираешься, и подтягиваешь меня, но я беден на деньги так же, как нынешний тополь беден на листья. Сколько нужно на дорогу?
  - Тысяч семь. Тебе только.
  - Ну вот. Семерка - деньги не маленькие. Пять найду. В остальном только если добавишь.
  - Ладно, - не мешкая ответил Лунь. - Добавлю. Надо будет еще съездить до Михалыча завтра. Он там что-то попросить хотел. Жук коммерческий.
  - Съездим. Сразу после учебы съездим. Я, пацаны, что-то устал. Может, до дому покатим?
  - Я бы с радостью. Время позднее уже, - ответил Сема.
  - Да, поехали. Давай только в ларечек заедем. У меня чай закончился.
   Только Сема потянулся к ключу зажигания, как перед ними из-за угла вынырнули две фигуры. Это были женщины бедно, но тепло одетые и, судя по всему, направлялись они как раз в сторону припаркованного авто.
  - Это что за чучела? - вопросил Семен.
  - Сюда, похоже, идут, - добавил Леша.
   Женщины и впрямь подошли вплотную к машине со стороны водителя, и теперь можно было разглядеть их лучше. Первая была лет сорока. Страшная. По всему было видно, что она много пила. Наглости ей было не занимать. Она норовила поскорей засунуть свою голову в приветливо открывшееся окно. Позади нее, стояла скромно молодая девчонка лет шестнадцати. Обе были одеты в бежевые куртки и вязаные шапки одна розовая, другая сиреневая.
  - Молодые люди, у вас не найдется сигаретки? Если можно две, - начала та, что старше и уже чуть ли не залезла в машину. Она стреляла глазами туда-сюда, оценивая обстановку.
  - Да хоть три, - сказал Сема, доставая сигареты из пачки.
  - Ребята, а вы нам не поможете? - кокетливо спросила она.
  - Чем это? - удивился Лунь.
  - Может, съездите тут недалеко, разберетесь. Нас с подругой обидели сильно. Вот мы мстить идем. Не поможете?
  - Что идете делать?
  - Мстить, - спокойно повторила дама.
   Парни не знали, как реагировать. Смеяться было неправильно, воспринимать всерьез такой бред тоже. Леша ровно ответил:
  - Нет, и вам не советуем. Идите спать домой лучше. Самое то будет.
  - Ну, разве вас не учили за женщин заступаться? - она передала сигарету младшей, попросила зажигалку, и обе закурили.
  - Учили. За своих мы обязательно заступимся.
  - А, за своих... - вздохнула она. - Ну, ладно. Мы тогда пойдем убивать. Она нас так сильно задела, что мы не можем ей простить. Вы за нас не боитесь? Не боитесь, что нас убьют или покалечат? - Несмотря, на весь бред, что несла эта женщина, она не выглядела пьяной и это очень и очень удивляло.
  - Слушайте, давайте завязывайте и идите спать, - чуть грубее прозвучал голос.
  - Мама, пойдем, - тихо произнесла вторая девчушка. Лунь, услышав это, перепутал право и лево, но виду не подал.
  - Нет, - продолжала женщина. - Мы не можем простить. Меня кстати Лида зовут. А вас?
   Все трое представились наскоро вымышленными именами.
  - Очень приятно. Мальчики, а вы может, нас хотя бы довезете?
  - Вы извините, мы тут просто общаемся по делам, вы нас очень отвлекаете.
  - Да? Ну, ладно. Так вы думаете лучше спать идти? - с прищуром задала она очередной вопрос.
  - Да, конечно, идите спать. Завтра свои проблемы решите.
  - Ну, хорошо. Я помолюсь за вас, ребята. Дайте еще сигарет, а?
   Она еще раз перечислила навранные имена, дабы точно запомнить, еще раз сказала, что завтра же помолится, еще раз взяла сигареты и пошла прочь в темноту. Девчушка преданно поплелась за ней хвостом.
  - Мамаша сраная, - буркнул Вадим.
  - Девчонку жалко. Кто знает, сколько уже мамкиных корешей ее попортили.
   Сема завел машину, и через пять минут тускло освещенная площадь была абсолютно пуста.
  
   В полдень следующего дня в просторном буфете одного из корпусов института, в котором учились Лунь и Ворон, витал аппетитный запах свежей выпечки. За круглым столом в углу буфета сидела компания четырех парней. Они звонко гоготали уже на протяжении получаса.
  - Блин, я не наелся ни хрена, еще чего-нибудь хочу, - Лунь вытряс всю мелочь с кошелька и стал пальцем считать монетки, желая наскребать на что-нибудь съестное. - Михалик, выручи немного, а?
   Михалик - плотный парнишка с курчавыми черными волосами и большущими добрющими глазами сидел напротив Луня и неспешно дожевывал свой сухой бутерброд с тонким шматком дешевой ветчины.
  - Чего тебе взять? - не прожевав, спросил он.
  - Михаля, опять ты его спонсируешь. Он тебя хоть раз кормил? - вклинился с доброй улыбкой Ворон.
  - Ну-ка, цыц! Михалик у нас добрый и отзывчивый, не то, что вы, - сказав это, Лунь широко и радушно заулыбался и хлопнул по плечу Мише.
  - Корова отдала нам все. Молоко, сына, мясо, кожу, внутренности и кости. Она была доброй. Я помню нашу корову и не забуду, да, Михалик? - тихим грустным голосом произнес Вадим, опустив глаза на стол. Закончив цитировать Платонова, он поднял голову вверх и все четверо громко засмеялись, а Миша дал смятый полтинник в руки Алексея.
   Еще через час Ворон и Лунь вышли из главного входа института и лениво направились к скучающей автобусной остановке. После тотальной очистки площадки перед институтом от ненужных ларьков и мелких харчевен, остановка осталась стоять одна - одинешенька. Осиротевшая площадка стала казаться чище и больше, но студентам это не особо нравилось. От всех торговых точек, что работали раньше, исходил немалый прок, а теперь невозможно было ни перекусить "не отходя от кассы", ни распечатать пару недостающих страниц реферата, ни купить тубус, ни погреться зимой в теплом ларечке в ожидании нужной маршрутки. В общем, все удобства пропали разом.
   С этой одинокой остановки парни должны были направиться прямиком к Михалычу - давно знакомому автослесарю, который порой помогал им, подкидывая для них мелкие оплачиваемые поручения. Купить это, забрать то, помыть машину, разобрать другую и прочее.
   Накрапывал мелкий пакостный дождик. До земли почти не доходили солнечные лучи. Серость кругом затянула небосвод. Казалось, воздух полностью окутан дымом. Все вокруг было пропитано застоявшимся смогом. Под ногами у парней лежал брусчатый разноцветный тротуар, на котором тут и там валялись коричневые скукожившиеся листья и множество окурков. Мусора вокруг было предостаточно. Как и везде, в общем.
   Парней не особо трогала серость дня. Эмоции хлестали фонтаном. В глазах друзей все казалось ярким, цветным. Они улыбались и вели оживленную беседу.
  - Левая, правая? - с ухмылкой спросил Леха.
   Впереди маняще раскачивались две пары хорошеньких бедер. Парни смотрели на спины двух красоток и, не стесняясь, обсуждали их. Платья незнакомок плотно обтягивали довольно таки неплохие тела.
  - Левая, братан. Ты же сам знаешь. Если выбирать брюнетку или блондинку, то я обязательно выберу темное. Я даже пиво больше люблю темное.
  - Да какая левая! - разгорячился Лунь. - Ты протри шары! У нее не ноги. Это две щепки. Спички! Как у долбанной куклы Барби, - Лунь кричал это, тыча в лицо друга два пальца, поднятых вверх.
  - Да нормальные у нее ноги, что ты разорался?
  - Да иди ты. Нормальные у нее ноги! - передразнил он, - шлепок по заднице, заноза в пальце, - сплюнул Лунь.
  - А у блондинки они колесом.
  - Колесом. Зато прикинь, как она сверху скачет.
  
   В старом замызганном автобусе, завезенном в страну, судя по наклейкам в салоне, из Германии, Ворон и Лунь направились в сервис к Михалычу. Автобус плавно катился по пока еще незагруженным машинами улицам города, а парни молча сидели на самых задних сидениях, смотрели в окно и думали каждый о своем. Лунь читал перед собой неуклюже написанные корректором и маркером на спинке переднего сидения надписи: "Анархия", "хачу секса погоречее Наташа 17" и номер телефона, "русский, не бухай!" уже почти стершаяся от времени и, наконец, совершенно обыденное "лох".
   Сервис у Михалыча был запрятан в закоулках между одноэтажными ветхими домами, построенными очень и очень давно. Маленькие, аккуратные дома с палисадниками давно уже превратились в гнилые постройки. Участок, состоящий из десятка таких домов, кругом окружали сплошные дороги. Сам сервис находился в отдельном, возвышавшемся на три этажа здании, непонятно для чего и когда построенном.
   Ребята подошли к сервису. Вадим достал из помятой пачки сигарету.
  - Сходи, позови его, - бросил он Леше.
  - Ты кури, а я ходи! - возмутился сначала тот, но тут же остыл. - Ладно, сейчас.
   Лунь пошел бороздить просторы сервиса ленивой походкой, чтобы отыскать хозяина, а к Ворону с приветливой улыбкой быстрыми шагами начал приближаться патлатый парень, давно работающий у Михалыча. Звали его очень просто - Вася. Васек давно уже не мыл свою обросшую голову и на его волосах можно было заметить крупные хлопья перхоти.
  - Эй, Ворон! Здарово, дружище, давно вас тут не было видать. Как житуха?
  - Здравствуй. Да в порядке все, ты как? - Ворон пожал грязную руку молодому работяге.
  - Все чики-пуки, это самое. Работаем, как сраные муравьи. Михалыч там с клиентом, скоро выйти должен. Меня дрочит, сил нет. Задолбал, это самое. Дрочит, а платить не хочет, - идиотски улыбаясь подчеркнул Вася.
  В подтверждении его слов, Лунь вышел из сервиса и громко доложил, что Михалыч занят. Придется подождать минут пятнадцать, двадцать.
  - Леха! Здарова! - Вася был очень рад гостям.
  - Привет, жесткий, - улыбаясь, поприветствовал Васю Лунь. - Когда бошку мыть начнешь, хиппи недоделанный?
  - Когда личинки поползут по ней, - съязвил Ворон.
  - Нет, - задумался Леша, - личинок не будет. Их всех сожрет птица, которая заведет себе гнездо в его волосах, - и хлопнул Васю по плечу.
  - Да зачем ее мыть? - ничуть не смутившись, ответил Васька. - Я ее, это самое, помою, через пять минут опять на землю лягу или еще чего и кирдык. Снова мой. Ну его, - махнул он рукой.
   Немного в стороне от них на лавочке, капотах припаркованных автомобилей, а кто и просто на корточках сидела группа разновозрастных мужчин. Отличали друг от друга их не только возраст, но и внешний вид, а, следовательно, и общественный статус, но это никак не мешало их громкому, плодотворному общению. Здесь стоял лысый мужик в приличном костюме "рублей за тридцать", сверкающих до блеска ботинках, смеялся, хватаясь за бляху на отъеденном пузе. Тут же рядом на коврике, подложенном под пятую точку, на солнце грелся парнишка в вышарканных спортивных штанах, замусоленной кофте и торчащей кверху вязаной шапке. Громко рассказывал историю здоровенный парень в спортивном костюме. Его руки были похожи на две кувалды, а голос звучал, словно говорил один из сыновей Урана и Геи. Левее от него на корточках курил короткостриженный мужичок лет тридцати. Он крутил в руках четки и половина его зубов были золотыми.
  - Она была настолько сухая, что я просто уже нассать туда думал! - громко кричал мужик в костюме, после чего раздался звонкий смех.
  - Что это за дядя? - спросил Лунь у Васи.
  - Первый раз его здесь вижу, - добавил Ворон.
  - А, это самое, этот, - задумался парнишка и щелкнул пальцами, - начальник охраны развлекательного комплекса "Золотой телец". Вон тот, это самое, что здоровый лбина, у него там где-то батрачит. Вообще, по сути, он старый битый бандос, ну тот, который лопочет безумолку. Сейчас работает на Вихлидзе вроде. Блатной.
  - Ясно. Сытый дядя, хочу заметить.
  - Конечно сытый бля. Сюда зачастил последнее время. Это самое, за полгода три машины сука сменил. Причем хочу заметить все внедорожники на таких колесах, что больше чем жопа моей покойной тети Зины, при этом цена с каждым разом ползет вверх. С деньгами у него проблем явно нет, ну оно и понятно. Крутой засранец короче.
   Михалыч неспеша вышел на улицу и что-то пытался донести до клиента, недовольно размахивая толстыми руками. Наконец, проводив его, он подошел к ожидавшим его парням.
  - Привет, пацаны. Чаю хотите?
  - Да не откажемся. С утра ничего не жрали.
  - Ну, пойдем в подсобку, ребят, - позвал хозяин гостей и сердечно положил руку Вадиму на плечо.
   Подсобка была небольшой. В ней было чисто и уютно. Обставлена была скромно, из мебели только самое необходимое. Деревянный стол, покрытый лаком, старое кресло и диван, на котором Михалыч периодически коротал ночи, офисным стулом служил табурет, еще были небольшой шкафчик, сейф, взломать, а точнее сломать который не составило бы большого труда, холодильник советского производства и серый чайник, по меньшей мере двухтысячных годов выпуска.
   Ребята разместились кто куда, а Михалыч тем временем поставил кипятиться воду и доставал из шкафа раскрошенное в пакете печенье и дешевые конфеты. За хлебом и колбасой он залез позже в старенький холодильник.
   Ворон, тем временем листал какой-то завалявшийся здесь же журнал про автомобили, а Леша затягивался дымом и стряхивал пепел в жестяную тарелку на столе, служившею пепельницей. В журнале была статья "Тюнинг Nissan Silvia S15". Это очень заинтересовало парня. Из имеющихся стоковых ста шестидесяти лошадок, хозяин своими силами соорудил триста пятьдесят. Вышло безмерно дорого, но судя по счастливому интервью хозяина, стоило того.
  - Угощайтесь, пацаны, - Михалыч поставил две большие кружки чая, пахнущего какими-то ягодами. Очень приятно пахнущего, надо сказать. Чай кстати пришлось еще предварительно заваривать, потому что суррогаты с пакетиков Михалыч не любил. В общем то не он один. Парни тоже старались такой чай не употреблять. - Лех, как батя?
  - Да нормально, работает. Вроде ничего, все устаканилось, - ответил парень, прежде звонко отхлебнув с кружки. У отца Алексея в последнее время с работой вечно были какие-то напряги. Он не мог нигде надолго задержаться. Куда бы он не пришел, случалось что-нибудь, что заставляло мужчину снова искать себе пристанище. В последний раз его фирма неуклюже развалилась, не успев, отец Леши там отработать и полгода.
  - Ну, слава Богу. Я надеюсь, в этот раз все будет хорошо. А то он уже устал совсем. Ты за машиной то едешь?
  - Да. В конце недели летим с Вадиком.
  - В смысле летите? - недоуменно спросил Михалыч.
  - Ну, в смысле едем. На поезде туда, на Лауреле обратно, - поправился Лунь.
  - А, ну, понятно. Это, Лешка, у меня к тебе вот какая просьба будет. У меня колеса переобуть нечем. Там говорят подешевле. Можете мне комплект купить и привезти? Я вам денег дам, если не хватит, то потом еще додам.
  - Да без проблем. Я там буду, позвоню вам. Обговорим все.
  - Ну и прекрасно, - рука слесаря потянулась в закрытый шкафчик стола, чтобы достать заранее приготовленную пачку купюр.
   После, старые знакомые еще с полчаса душевно поговорили о том, о сем и ребята поехали домой, а Михалыч вернулся в обыденную рутину своих дел.
   Парни вышли из сервиса сытые, но оба чувствовали усталость. Каждый из них хотел скорее отдохнуть.
  - Сколько он дал? - на ходу спросил Ворон друга.
  - Семнадцать.
  - Нормально раскошелился. А он на чем ездит то?
  - Не помню, если честно. Тойота вроде какая-то старенькая. Да мне вообще без разницы. Он попросил, мы сделаем.
  - Да я же просто интересуюсь, - отмахнулся Вадим. - Надоело все дико, - ни с того, ни с сего добавил он.
  - Хм. Ты это к чему?
  - А тебе самому не надоело. Мы же с тобой как две лепехи по воде. Плывем до бережка, и никто нас трогать не хочет. Осточертело все.
  - Давно бухал? - смеясь, спросил Лунь.
  - Да сто лет уж как! - воскликнул Ворон, и теперь звонко смеялись уже оба.
  
   Вадим сидел на занятиях в институте. Мучительных надо сказать занятиях. Существует два типа преподавателей. С первыми интересно и время проходит не то, чтобы быстро, но достаточно приемлемо. Они умеют рассказать и показать. Со вторыми, занудными умниками, оно будто останавливается и, кажется, ты вечно будешь слушать бубнеж этого мудака. А когда пара кончается, тебе хочется выпить.
   Нудная лекция по механике не представляла собой совершенно никакого интереса. Вадик отрешенным взглядом смотрел на обшарпанные стены кабинета. Голая кирпичная кладка, не стесняясь, соседствовала с дорогущей интерактивной доской. В углу стоял старый умывальник с пожелтевшей от времени раковиной. Из-под нее торчал черный пластмассовый сток умывальника. Пузатый, лысеющий преподаватель в очках монотонным голосом бубнил какие-то теоремы.
   Рука автоматом выводила автоматической ручкой текст, передаваемый шлепающими устами препода. Слова писались не задумываясь. Вадим хотел, чтобы лента закончилась поскорей. Ему еще нужно было добраться до дому и собраться в дорогу. Вечером они с Лехой сядут на поезд и отправятся за "Лаурелем", о котором Лунь мечтает уже несколько месяцев. Он спит и видит, как сможет пофасонить на нем вечерком под музыку, положить стрелку на трассе, прокатить пару девчонок и еще много чего.
   Путешествие к тому же отличный способ отдохнуть от той самой рутины, про которую Вадим говорил не так давно. Терпение подходило к концу. Течение времени на этой тягомотной ленте было сродни течению воды в стоячем озере. Нога Вадима начала ритмично стучать об пол.
  
   Лунь тем временем уже давным-давно собрался в дорогу и сидел дома без дела, смотрел телевизор. Он переключал канал за каналом с молниеносной скоростью, матеря все, что ему только выдавал широкий экран: рыбалка, телемагазин, реклама прокладок, наигранный суд, чертов балет, реклама памперсов, Ургант, снова реклама прокладок. Так продолжалось, пока он не наткнулся на футбол. Это был повтор одного из групповых матчей Лиги Чемпионов. Довольный, Леша пошел на кухню, чтобы найти там чего-нибудь съестного и провести время ожидания с удовольствием. После, довольный Лунь ждал звонка от Ворона.
   Через два часа этот звонок растормошил тишину Лешиной комнаты.
  - Я выдвигаюсь. Такси вызвал, сейчас за тобой поеду. Собирайся там давай.
  - Понял, - последовал краткий ответ.
   Парень быстро собрался и покинул квартиру. Такси с Вадиком пришлось немного подождать. Леша успел выкурить сигарету и немного полистал сообщения в своем телефоне от нечего делать. Наконец, машина подъехала. Закинув сумку в багажник, Леша сел на заднее сидение такси.
  - Ну, что, деревянная бошка, много еды с собой набрал то? - громко спросил его Вадим.
  - Специально брал то, что ты в жизнь есть не будешь.
  - Чума ты, Алексей. А я вот старался, чтобы тебе угодить. Даже пиво взял немножко, - гордо произнес Ворон.
  - Вот и пей свое пиво! Я себе фляжку дагестанского припас.
  Ворон лишь захлопал в ладоши, поражаясь находчивости и смекалке своего друга.
  - Браво!
  
   Занюханный плацкарт выглядел вполне себе дружелюбно для таких неприхотливых парней, как Леша и Вадим. Наверно потому что пока был пустой. Соседей еще не было видно, но что-то подсказывало, что дорого будет удачной, а компания приятной.
   Парни заняли обе полки с левой стороны. Восемнадцатое и семнадцатое места. Верхняя и нижняя. Эти полки приятно находились аккурат посередине вагона в его пятом купе. Через минут пять, подтянулась юная девчушка. Школьнице было лет пятнадцать. Милая и невинная. Она волновалась, сторонилась всего и украдкой глядела на соседей. Видимо поехала навестить родственников в первые учебные каникулы года. Она заняла верхнюю полку справа.
   Вагоны уже мерно покатились, и был слышен стук колес, когда пришел последний из четырех пассажиров. Это был мужик лет шестидесяти на вид. Короткостриженный, худой, словно шест, слегка небритый и с совсем уж некудышными зубами.
  - Последняя пересадка. Уф... - прокряхтел он.
  - Давно катите? - приятельски спросил Лунь.
  - Да не говорите, пацаны. Третья пересадка. Две недели чух-чух. С Краснодара к внучке, да дочке качу.
  - Ого. Аж с Краснодара, - удивился Ворон.
  - Ага. С него родимого. Ну и устал же я, - сказал мужик и начал неспешно располагаться.
   Парни решили, что не будут пока тревожить попутчика. Но затишье, как чуть позже оказалось, было недолгим. Девчушка очень скоро убежала к какой-то подружке, которая путешествовала в начале вагона, а мужик, которого, кстати, звали Виктор, почти тут же предложил ребятам выпить по бутылочке пенного. Парни согласились с превеликим удовольствием.
   Прошло чуть больше двух часов. Вадим и дядя Витя стояли в тамбуре и курили. Выпив уже достаточно много, Вадик быстрыми тягами докуривал сигарету и слушал рассказ Виктора о его былой молодости. Хмель, задымленный тамбур и холод не давали Ворону собрать рассказ воедино. Дядя Витя с выражением балаболил про какой-то колхоз, старый трактор, буфетчицу Нинку и уютный сеновал, затем его повесть плавно перетекла в промывание костей его нынешней супруги. Как оказалось, его жена также как и он направлялась к внукам. Только вот незадача, не захотела прыгать по поездам, а с комфортом долететь на самолете, вследствие чего старому, больному дяде Вите пришлось пожертвовать некоторыми деньгами в пользу своей благоверной, а не на то, чтобы купить внукам, например пару больших плюшевых игрушек. Таким образом, дядя Витя две недели болтался в поездах на пиве и лапше, а его жена с комфортом пробыла дома, а затем вылетела в путь бизнес классом. Да будет счастлива эта старая женщина.
   Свет в поезде погас, и все потихоньку начали ложиться на ночлег. Вадиму спать не хотелось, а Леша уже тихо посапывал на нижней полке. Ворон легонько потрепал его за бок.
  - Лех, помнишь игру страшную, про которую пацаны рассказывали?
  - Дальше что? - нехотя ответил Лунь.
  - Так вот у меня компьютер синий экран выдает, когда ее запускаю. Дрова на видеокарте что ли обновить...
  - Зачем тебе страшная игра, Ворон, ты и так седой! - смеясь, ответил Лунь и ударил друга подушкой. - Спать иди, чудище.
  - Ладно, иду. Спокойной ночи, - пробормотал обиженный Вадим.
  - Добре, - ответил Леша и уткнулся в подушку.
   Не смотря на все количество усугубленного, уснуть Ворон не мог довольно долго. К верхней полке привыкнуть оказалось не так уж и просто. Подложив под голову подушку поудобней, Вадим слушал ритмичный стук колес. В окно смотреть не хотелось, это было проблематично в связи с тем положением, которое Вадим выбрал, но перед глазами распростерлась действительно приятная картинка. На верхней боковой полке спиной к Вадиму спала девушка с шикарной, как казалось на тот момент, фигурой. Было это так на самом деле или нет, Вадим с точностью не понимал. Мы же с вами прекрасно знаем, что способны сделать пара литров. Особенно бросалась в глаза ее пятая точка. Ворон лежал и любовался. Наконец, шумы вокруг ему надоели. Где-то кто-то кашлянет, там застонет, тут прохрапит, мимо кто пойдет в тамбур. Невозможно просто. Он достал из кармана припасенный плеер с наушниками. Музыка заструилась в ушах Вадима. Веки постепенно начали слипаться. Парень сладко, постепенно все глубже и глубже уходил в царство Морфея.
  
  - Вадим Романыч, ты книг много в своей жизни перечитал? - спросил Фазан.
  - Книг не бывает много, но уверен, что больше тебя гораздо, - прозвучал ответ.
  - Правда что ли любишь читать? - недоверчиво произнесся очередной вопрос.
  - Пришлось полюбить. А ты, с какой целью интересуешься, Фазан?
  - Да просто не скажешь по тебе. Человек то ты конечно мудрый, но просто...
  - Книги хороший источник мудрости, Фазан. Любая книга может что-то дать. Возьми ты хоть "Кошкин дом", хоть "Отцы и дети". Порой в детских книжках смысла даже больше. Да и понять этот смысл проще. Слова хоть и простые, но крепкие и очаровательные, будто алмаз. Ты даже не представляешь, как интересны бывают некоторые книги. Будь это книги по работе с кожевенным ремеслом, или по культуре Алтайского края. Художественная литература конечно ни в какое сравнение с ними не идет, но все же кто-то и ее ставит ниже, например, психологии. А мне вот книги по психологии не нравятся. По мне там воды много. У всех книжек есть душа. Они как люди. Ты общаешься с простым гончаром, но он мастер своего дела. Так вот его аналогом в жизни книг и будет та, что описывает гончарное искусство. Существуют, конечно, и гении, как Эйнштейн. Только я вот тебе с ходу такой книги и назвать не могу... Столько много хороших.
  - А стихи можно сравнить с красивыми людьми! - воскликнул Фазан, - при этом иногда с людьми красивыми, но пустыми, как некоторые стихотворения! " Унылая пора! Очей очарование! Приятна мне твоя прощальная краса..." Это знаешь, будто про ту цыпу, которую я снимал с неделю назад. Вот красотка, каких не сыщешь. А сама дуб дубом. Фу, дура! - сплюнул Фазан, - зачем только вспомнил? Кстати ее прощальная краса с утра не так уже была приятна.
  - Ну, ты загнул, брат! Так припустить... - смеясь, прокряхтел Вадим Романович, и в комнате снова повисло немое молчание.
  
  - А вот так ее! - воскликнул дядя Витя и на червовую даму хлестко навалился пиковый туз, - эка тебе не прет сегодня, браток.
  Леша смачно выругался, а сидящий рядом Вадим беззвучно улыбался, не спеша, прихлебывая чернющий чай.
  Полненькая, но довольно милая проводница обратилась к игрокам, предлагая свежие газеты и журналы.
  - Не, дочка, мы перекурим, - пробасил дядя Витя. Он очень любил употреблять в своей речи это слово "перекурим". Вадима это очень забавляло.
  - Все! Хорош с картами. Задолбало, - огласил Лунь, - пойду, покурю.
  - Иди, иди, покури, пацанчик, - усмехаясь, сказал победитель и хлопнул Лешу по спине, - Вадь, ладно, я покимарю маленько. Мне соскакивать просто скоро.
  - Да, конечно.
  - Ну, не скучайте.
   Вадим смотрел, как ложится спать этот дряхловатый мужик и думал, что это тот самый показательный пример современной страны. Человек, который живет тем, что думает, как выжить. Его вещи десятой свежести, нездоровый вид, мозолистые желтые руки, усталые глаза. Но есть в нем что-то живое, настоящее, душевное, манящее. Его капризы - картошка с соленым огурцом, немного водки каждую пятницу, может иногда почаще. Ему не нужны лазанья, фондю, шницели, эскалопы или каре ягненка. Его закуска к дешевому пиву - сыр "коса", вобла и чипсы, а не гренки, колбаски или креветки с лимоном. Он водит сына на древний стадион, который помнит похороны Сталина, и они вместе смотрят, как родная команда играет на этом "огороде". Он плачет от счастья, когда видит, как его внучка рассказывает четверостишье на детском утреннике. Он отсиживает многочасовую очередь в поликлинике, после чего умудряется улыбаться доктору, который срать на него хотел. Он пашет на заводе, теряя здоровье, но ставит на ноги трех сыновей и отдает единственную и неповторимую дочь замуж за какого-то обалдуя, который даже дрова нормально порубить не может, но при этом чувствует себя безгранично счастливым. Вадим видел это все в дяде Вите. Сейчас было неважно, что та дочка свалила за тридевять земель и не особо часто вспоминает родителей, но хотя бы изрядно отправляет старикам внуков. Неважно, что три сына как раз таки едят каре и шницели, а у родителей как-то все денег на ремонт нет. Неважно, что те лекарства, которые нахальный врач выписал в поликлинике стоят пол зарплаты, а с пенсией так вообще каюк. Неважно, что на большой футбол с внуком ходить становится проблематично и опасно. Этот мужик продолжает улыбаться в свои двадцать коричневых зубов и шестьдесят лет отроду так же, как и улыбался в сорок и двадцать лет. Так же он будет улыбаться и в семьдесят. Но только если доживет, что вряд ли. Этот мужик просто достоин того, чтобы его уважали. Жаль, что это не всегда и не совсем так.
  
   До нужного города ребята добрались очередным ранним утром. Вокзал еще был погружен во тьму. Фонарей почти не было. Людей было еще меньше.
  - Пять утра. Братан, это грустно, - тихо констатировал Ворон.
  - Ты хоть одного бомбилу видишь?
  - Пошли, поищем, Лешка. Только в какую степь рванем-то? Кто нас в такую рань примет?
  - Ну, у шэфа и разведуем. Пошли.
   Они нашли старую "волжанку" совсем недалеко припаркованную. Торговаться не стали, просто расспросили, где можно здесь подождать полудня, чтобы тепло и сыто, и попросили туда отвезти.
  - А чего приехали-то, парни? - начал диалог грузный таксист.
  - Да к тетке моей, - ответил Лунь. - Да она, в общем, работает до обеда, где то за городом. А денег у нас особо нет.
  - Хм, - задумался шофер. - Денег говоришь особо нет, а про ценник не спросили. Отдать то сможете или, как часто бывает, от шпаны вроде вас "иди лесом, дядя"?!
  - Ну, я не думаю, что вы сильно тут загибаете, - вклинился Вадим. - Сколько?
  - Триста.
  - Без проблем.
  - Хорошо. Я кстати хотел бы тоже там поесть, куда везу вас. Там в такое время не бывает никого, так что можно с вами посижу? Я поем и сразу уеду. Просто замотался я уже один.
  - Да конечно, - приветливо улыбаясь, ответил Леша.
   Они приехали в непримечательную забегаловку на окраине города. Зайдя внутрь, увидели три деревянных стола на четыре места каждый и небольшой прилавок. Меню разнообразием не впечатляло. Скудный выбор: пельмени, блины, бутерброды, котлеты. Заказав пельмени и кофе у девушки далеко не славянской внешности, все припали к столу.
  - Пельмени тут, ребят, хорошие. Блины и бутерброды как и везде, а вот котлеты лучше не брать. Сколько раз пробовал, все какая-то херня, извините за мой французский.
  - Да мы не особо гурманы, так сказать. Так что сойдет.
  - Кстати, тут проблемка небольшая есть. Эта девушка сейчас одна здесь, ну и, в общем, не особо она торопится. Так что придется потерпеть.
  - Ну, времени у нас полно, - ответил Вадим, - а девушки по природе своей неторопливые создания, так что ничего страшного.
  - Да, тут ты прав, - смеясь, согласился таксист. - На эту тему, кстати, вспомнился анекдот. Значит, собираются муж и жена в театр. Жена готовая кричит на мужа:
   - Почему ты до сих пор не побрился, мы же идем в театр!
   - Я брился, - кротко отвечает муж.
   - Когда?!
   - Когда ты начала одеваться.
   Оба парня, внимательно слушающие анекдот, по-разному отреагировали на него. Ворон улыбался и согласно кивал головой. Лунь же оставался сидеть с тем же каменным лицом и недоуменным взглядом.
  - Не понял? - удивленно спросил рассказчик.
  - Да вы не обращайте внимания, - вклинился с улыбкой Вадим, - у него вроде диаметр бошки нормальный, я бы даже сказал большой, а юмор он понимает только на уровне Гарика Харламова.
   Леша скорчил недовольную гримасу, но промолчал. После наступила немая тишина. Леша копался в телефоне, Вадим глядел вперед, находясь в прострации, а таксист пялился на улицу через большое окно. Все ждали, когда неторопливая барышня принесет заказанную еду. Когда этот миг настал, все трое с жадностью набросились на небольшие порции желанных пельменей.
  
  - Вон она моя зая! - крикнул Лунь и показал пальцем прямо по направлению. - Вон она моя красотуля! Я уже ее люблю больше чем тебя.
  - Погоди, а то старый хозяин ревновать начнет и хрена тебе лысого, а не заю.
   Во дворе жилого двора был припаркован белоснежный "Лаурель". Внешний вид авто был очень хорош. Прекрасный цвет, чудесное литье на семнадцать. Загляденье, а не машина. Рядом стоял пузатый мужчина с большим носом лет так тридцати, который громко говорил по телефону. Увидев приближающихся парней, он махнул им рукой в знак приветствия.
  - Ты знал, что он ара? - удивленно спросил Ворон.
  - Конечно. Я же с ним по телефону разговаривал. Какая разница-то вообще?
  - Да я просто спросил.
  - Барев, ахпер джан , - приветливо кинул Лунь.
  - Здравствуйте, джентельмены, - улыбчиво поприветствовал клиентов хозяин авто, распластавшись в щедрой улыбке, и сказал в трубку, что перезвонит своему собеседнику. - Вот он корабль вашей мечты. Смотрите, задавайте вопросы, практикуйте. Я весь во внимании и к вашим услугам.
  - Мерси. Может, скинешь немного, а брат? - сразу пошел в атаку Ворон.
  - Кароха гитес эсор цнундта ? Может мне перед тобой еще станцевать? И так даром отдаю, - улыбаясь, ответил армянин. - Не хочешь, не бери.
  - Слушай, если это кнкуш эак еще и ездить будет, я отдам тебе любые деньги, которые ты попросишь! - вклинился Лунь, - и, кстати, забудь про этого парня, который только что с тобой разговаривал, машину покупаю я.
  - Ай, обижаешь, друг, она рвет, словно выпущенный на волю горячий жеребец! Садись, сам убедишься! И ты садись тоже, друг, - позвал он Ворона.
   Управляя машиной, Леша безудержно влюблялся в нее с каждой секундой все больше и больше. С каждым метром его улыбка становилась все шире и шире. Как только он сел на водительское кресло, уже знал, что покупает эту машину. Когда он просто увидел ее, он уже был практически уверен в своих намерениях, но теперь все оставшиеся крохотные сомнения растворились бесследно. Вскоре он получил все права на свою новую кроху. Жизнь заиграла новыми красками.
   Оставшийся вечер парни потратили на поиски и покупку колес для Михалыча, а утром уже выдвинулись обратно домой на новой ласточке.
  - Лех, надо поесть взять чего-нибудь. Не могу уже. Сам себя переваривать начну скоро.
  - Варианты? Ты хочешь нормально поесть или так, перекусить?
  - Да перекусить хоть, потом бы пообедали в дороге.
  - Шаурма, дёнер, чебуреки, беляши, хачапури-мачапури? - стал перечислять Лунь на кавказский манер.
  - Во, во! То, что надо. Вон там припаркуйся, видишь забегаловка какая-то?
   Ворон показывал на маленький ларечек, стоявший недалеко от автобусной остановки. Район, в котором находились ребята, не поражал приветливостью, скорее был похож на какое-то цыганское гетто. Тусклая вывеска "КАФЕ" вряд ли могла привлечь толпы клиентов. Парням же внешний вид особо был не интересен, гораздо важнее содержимое ларька, но и там, скорее всего, не было ничего хорошего.
  - Сходишь сам, возьмешь на свой вкус? Я покурю, - попросил Лунь.
  - Ладно. Шаурму возьму обоим, да соку и минералочки.
  - С газом бери только, - бросил Лунь заходящему внутрь кафе Ворону и подкурил сигарету.
   Через некоторое время перед парнем появилась и впрямь цыганка в красных лохмотьях и зеленом рисованном платке. Под правым глазом у нее был синяк, а изо рта торчала дымящая папироса. Ее темная кожа была старой и вся в морщинах и трещинах. Она стала просить денег, протягивая вперед свою костлявую руку. При этом довольно нагло просить.
  - Позолоти ручку, парень! Дай денег! Немножко дай!
   Лунь боковым зрением увидел выходящего из кафе Ворона и ответил цыганке.
  - Позолотить говоришь? Давай, позолочу! - самоуверенно и нагло бросил он ей, потянувшись к ширинке и тут же добавил, - шуруй, давай отсюда!
   Она, тихо изрыгая проклятья, подалась прочь.
  - Давай отъедем, - попросил Лунь, когда парни сели в машину.
  - Ты шеф, ты и вези. Мне все равно. Да и место здесь такое, что аппетит постепенно пропадает.
   Они остановили машину на выезде из города. Припарковавшись на узкой обочине, взялись за еду. "Лаурель" мигал габаритами.
  - Сейчас, братанчик, покушаем и тихой сапою покатим до родного дому. А там мамкины харчи и мягкая постель и никаких тебе шаурмей, хачапурей и прочих херней.
   Ворон, быстро жуя, осматривал пейзаж вокруг. Солнце заставляло напрягаться глаза, но мир вокруг, в отличие от глаз Вадима, от него не страдал, а совсем наоборот. Все жило и радовалось. Яркая синева неба успокаивала. Голубой цвет самый лучший для глаз. Смотреть на светлое безоблачное небо приятно. Ветер колыхал сухую траву на поле по правую руку. День сулил стать добрым.
  - Неплохое начало дороги. Погода шепчет.
  - Да, родной, все для нас, - согласился Алексей.
   День в пути пролетел незаметно. Каждый день теперь становился короче и заканчивался все быстрее и быстрее. Лунь привыкал к новой машине. Вадим проспал почти до вечера. Пообедали они только в пять часов.
   Ночью стало гораздо тяжелей. В немом молчании плыли затуманенные дали, мерцали светляками огни в кромешной тьме вокруг. Быстро тлели сигареты. Одна за другой. Еще быстрее тлели деньги. Дорога напрягала водителя. Езда в ночное время не бывает простой. Леша это чуял на себе. Он попытался раскрутить Вадима на диалог, дабы хоть немножко, но позабыть об усталости.
  - Колеса купил. Теперь хочу квартирку. И обставить ее на свой вкус. Так, чтоб пришел домой и просто чувствовал себя в своей тарелке. Чтобы просто знаешь, зашел и понял, что вот оно твое! Ты тут царь и Бог. Обязательно себе картину повешу большую. "Девятый вал" Айвазовского. Просто маринист от Бога. Вот смотришь на нее, братан, и, кажется, что чувствуешь эту дикую свежесть. Кажется, что на тебя сейчас возьмет и накинется холодная мощь этих толщь. Он еще закат нарисовал будто огонь. Ярчайшее пламя. Вышло, что две враждебные стихии будто борются друг с другом. Ну, и фишечка в беспомощных людях, которые обречены. Они попали под пресс стихии, и шансов у них нет. А если представить, что под водой какая-нибудь Харибда пасть открыла, то вообще аут.
  - Хм. Неплохо описал. Даже интересно. Какие еще тебе картины нравятся? - поинтересовался Вадим.
  - "Крик" Мунка.
  - "Крик"? - удивился Ворон.
  - Да. А что?
  - Лунь, я тебе фотографию своей бывшей подарю, она у меня примерно каждое утро так выглядела, - расхохотался Ворон.
  - Да иди ты, - беззлобно отрезал Лунь, но при этом все желание продолжать диалог с другом о высоком пропало.
  
  
   "Девятый вал" И.К. Айвазовский*
  
  
  Игла прокалывала кожу. Вадим уже не обращал на нее никакого внимания, давно привыкнув к этим болезненным ощущениям. Он думал о своем, как вдруг снова услышал голос Фазана.
  - Слышь, Вадим. К вопросу книг вернуться хотелось бы.
  - Ну? - буркнул тот.
  - Я тут роман Милана Кундеры читаю.
  - Что за роман?
  - "Книга смеха и забвения".
  - Хм. Не знаю такой.
  - Да это и неважно вовсе. Так вот послушай. Там одна баба - домохозяйка захотела книгу написать, как бы о своей жизни. Так вот смотри, что автор пишет.
  Он взял затасканную книгу в руки, открыл на закладке, нашел пальцем нужный момент и стал цитировать вслух:
  
  
  
  
   "Крик" Эдвард Мунк*
  
  - "Неудержимый рост массовой графомании среди политиков, таксистов, рожениц, любовниц, убийц, воров, проституток, префектов, врачей и пациентов убеждает меня в том, что каждый человек без исключения носит в себе писателя как некую свою возможность, и потому человечество по праву могло бы высыпать на улицы и кричать: мы все писатели!
   Ибо каждый человек страдает при мысли, что он исчезнет в равнодушной вселенной неуслышанным и незамеченным, а посему сам хочет вовремя превратиться во вселенную слов.
   Но когда однажды (и это будет скоро) во всех людях проснется писатель, настанут времена всеобщей глухоты и непонимания". Что ты об этом думаешь?
   Вадим задумчиво почесал небритый подбородок.
  - На счет страданий это он действительно подметил. Каждый хочет оставить после себя что-то, а писание прекрасный способ сделать это. Особенно для тех, кто не знает, куда деть себя. Бабы - домоседки, ничего не делающие подростки с тараканами в голове, проводящие вечера за компьютером. Не уверен, что у воров и проституток есть на это время и желание, хотя проститутки, может быть, - усмехнулся он. - Но вот первым это подходит. Графоманию ведь можно рассматривать, как психическую болезнь. Болезнь звучит громко, но все же. Особенно много таких произведений рождается у людей заболевших любовью. Их долбанные мемуары однотипны донельзя, но они считают их абсолютно уникальными. А откуда такие люди берут сюжеты для своих книг?
  - Придумывают, не знаю там.
  - Ну, кто-то и строчит сказки конечно. Но многие говорят от себя. Но выходит, что они лгут. Такие люди берут свою жизнь и расписывают ее так, как хотелось бы им самим, а не так, как оно было на самом деле. Порой получается красиво и интересно, но в то же время ложно. Они лгут другим, но они лгут и себе. Строят красивый мир в своей голове. Выходит, что это и правда похоже на психическое расстройство.
  - Получается, они все будут врать, произойдет всеобщее непонимание. А глухота будет, потому что все будут орать о себе и не слушать других? Я не понимаю.
  - Может и так, Фазан. Кто знает, что он хотел передать этими словами.
   Фазан плотно задумался и молча продолжал работу, но немым он оставался недолго.
  - А ты не пьешь?
  - В смысле? - не понял вопроса Вадим.
  - У тебя рисунок этот, - дернул шеей Фазан в сторону спины. - Ты алкоголь не употребляешь?
  - А... Нет. Давно уже не пью, - тихо ответил Вадим.
   Рисунок, о котором говорил Фазан, находился с правой стороны на уровне печени. На нем был изображен бокал, наполненный до краев, а стенки бокала обвивал зеленый змей. Над бокалом летали люди с маленькими крылышками, как символы человеческих душ. Змей широко раскрывал в их сторону свою огромную зубастую пасть, в желании наброситься и сожрать.
  
   Ворон проводил ночь с одной из своих многочисленных подружек. Она работала медсестрой и была немного старше парня. Бесшабашная, дурная, просто без башни девчонка могла лакать разведенный спирт, который украдкой иногда брала у себя на работе. Зазвонил телефон и он слез с нее.
  - Ворон. Как сам? Привет. Это Саня.
  - Привет, дружище, - ответил запыхавшийся голос.
  - Ты чего бежишь там что ли?
  - Ага. Марафон.
  - Ааа... Понятно. Тогда я к делу. В субботу в шесть у меня. Все будет, с тебя только улыбка.
  - Хорошо, понял. До субботы.
  - Счастливо!
  
   Леша и еще трое молодых парней стояли этой же ночью на широкой парковке одного из торговых центров. Множество неона и фонарей прекрасно освещали местность. На этом месте часто собиралась разного рода молодежь. Тусовка длилась с позднего вечера до раннего утра. Все время парковка была забита людом. Если одни машины уезжали, тут же на их места приезжали другие и присоединялись к общей толпе. Лунь присел на капот своего авто и о чем-то рьяно беседовал с приятелями. Вдруг, по правую сторону неожиданно раздались звонкие женские голоса, и музыка, из припаркованной в той стороне заниженной и наглухо затонированной "Приоры", стала разлетаться на всю приближенную округу. Недолго думая, визжащие девчонки пошли в дикий пляс. Внимание всех, кто находился вокруг, тут же переключилось на забавное зрелище. Не смотря на не самую теплую погоду танцующие дамы, приободряемые одобрительными возгласами и аплодисментами, а также жидкостью, что плескалась внутри их плоских животов, медленно начали раздеваться в такт музыке. Довольный смех, улюлюканье и посвистывания стали слышаться все чаще и чаще. В это время на телефон Алексея раздался звонок.
  - Да, слушаю! - громко кричал он в трубку.
  - Лунь, привет. Ты где? Что там так орет?
  - Чего?! Подожди, я в машину сяду.
   Лешка сел в свой "Лаурель", продолжая следить за привлекательным зрелищем на улице.
  - Говори. Привет.
  - Ты где?
  - Да на пятаке. Тут просто шоу творится, ты бы видел.
  - А, понятно. Ты помнишь, что у меня вчера день рождения был?
  - Конечно, помню. Я же тебе звонил, поздравлял, придурок.
  - Да, точно, братан, было дело. Я просто собираю всех в выходные на даче. Ворону звонил вот, он будет.
  - Ну, и я, конечно, буду, Сань. О чем разговор.
  - Понял, Лунь. Буду ждать. К шести подтягивайтесь. С собой ничего не берите, все есть.
  - Да что ты меня учишь то. Я знаю, что касается тебя, так на твоих вечеринках всегда все по высшему разряду.
  - О, я польщен. Ладно, Лех, давай тогда, до субботы.
  - До встречи, дружище.
   Звонивший Александр в эти выходные отмечал свое день рождение. Ему исполнилось двадцать два. Дата не круглая, но все же красивая. Ребята знали именинника со школы. Он учился в параллельном классе и всегда слыл как рубаха-парень. Этот человек очень любил веселиться. Взрослое поколение его недолюбливало, зато у своего он пользовался огромной популярностью, особенно у прекрасной половины. Его многие знали, он же запоминал не каждого. Но его это не особо заботило.
  
  - Слушай, дарить-то надо же что-то ему! - спохватился Лунь. Его спокойные руки, до этого мирно лежащие на руле, вдруг вскинулись, взбудоражив тяжелый от дыма воздух в салоне.
   Парни только-только сели в машину и тронулись за город в направлении дачного поселка. Впереди было сорок километров длиннющей серой дороги с однотипным скучным пейзажем. Вадим дымил сигаретой и, сделав недовольную гримасу, ответил.
  - Вот беда. Совсем вылетело. Ну, давай в магазин заедем, бутылку вискаря купим.
  - Он текилу любит, - уточнил друг.
  - Значит текилу.
  - Может просто деньгами?
  - Давай бутылку возьмем большую. Прям огромную. И в упаковочку ее какую-нибудь бодрую запихаем. Он будет счастлив! - иронично подытожил Ворон.
   Так они и сделали. Прикупив попутно мексиканской водки в придорожном супермаркете, вскоре добрались до нужного места.
   Автомобиль Леши сразу был загнан во внутренний двор, где нашлось место еще парочке авто. На улице шумела электронная музыка вперемешку с громкими, радостными криками людей. Саня гостеприимно встречал ребят.
  - Привет, родные, рад вас видеть! - подбежал он и со всей своей тяжестью накинулся обнимать очередных гостей. По всему было видно, что выпил он уже немало.
  - Братка, котелки особо не варят, но вот держи, поздравляем, так сказать, с праздником, - отрапортовал Ворон и протянул бутылку с элитным алкоголем.
   Саша принял подарок и с интересом стал вертеть коробку в руках.
  - О! Текилка. Отличный выбор, пацаны. Сейчас девчонкам коктейлчики замутим, - он громко свистнул и махнул в сторону, подозвав к себе какого-то заморыша. - Олежка, возьми бутылочку, сообрази дамам "Маргариту".
   Олег тут же ушел выполнять поручение, а Саня пригласил гостей внутрь. Его плохо слушались руки, но он бросал их налево и направо, показывая участок и дом. Рассказывал, что здесь и как. Половину, правда, было не разобрать. Язык у парня заплетался, и он перескакивал с одной мысли на другую и часто отвлекался на других гостей.
   Во всех комнатах горел свет. Бешено играла музыка. Дом был похож на муравейник. Много разных людей заполонили два этажа. Ворон и Лунь знали тут немногих. Некоторых иногда видели, кого-то чаще, кого-то реже, но в основном здесь было множество незнакомых лиц. Все эти лица счастливо улыбались и весело галдели. Девушки танцевали. Танцевали везде. Танцевали на ходу, на месте, пока общались с кем-либо или же пока делали себе выпивку. Танцевали сидя на лестнице, сидя в креслах. Танцевали на танцполе и даже на столах. Вам бы понравилось.
   Хозяин дома повел ребят по коридору и, наконец, они увидели небольшую, но хорошо знакомую кампанию. Это были их бывшие одноклассники. Милейшая девочка Лиза, большой любитель сострить Игорь и показавшийся на первый взгляд не особо веселым, даже скорее угрюмым Артем.
  - Лизонька, а ты все краше и краше, - разойдясь в обаятельной улыбке, приветствовал девушку Вадик.
  - Торопись, друг, расцвести то она расцвела, но скоро уже вянуть начнет, - выпалил Игорь, пожимая руку Леше.
  - Лунь, позже пойдем, и ты мне покажешь своего нового двухлитрового коня, - попросил Артем.
  - Базару нет, покажу, Тема. Только за руль сесть даже не рассчитывай.
  - Даже не рассчитывай! - передразнил его Артем. - Шалом тебе, жида. Я между прочим почти не пью специально.
  - Да что ты обиделся то сразу, завтра отрезвеешь и прокатишься, - успокоил Лунь, потрепав голову парня. - Так что можешь спокойно налегать.
  - Ладно, ребят, отдыхайте, захотите выпить, сходите на кухню. Там всего вдоволь, правда, там уже помойка наверное, но что выпить, обязательно найдете. Я пойду, подарю людям чуточку своего драгоценного внимания, - сказал Саша и скрылся с глаз долой.
  - Нарцисс хренов, - буркнул Игорь.
   Ребята будто не заметили его слов, продолжая приветствовать друг друга и задавать дурацкие однотипные вопросы вроде "как дела? что нового?", хотя и о старом никто не знал. После всего этого ритуала наступило немое молчание. Каждый чувствовал небольшое стеснение, так как ребята давно уже не общались.
  - Ладно, кому что принести? Я на кухню, а то так и будем сидеть с кислыми минами, - предложил Ворон.
   Все заказали, кто что хотел, но как только Вадим направился за напитками, как мимо него пропорхнула смазливая девочка, которую он в последний момент успел нежно поймать за талию и тут же притянуть к себе. Девчонка мило улыбалась и видимо была не прочь познакомиться еще ближе. Ее пьяные глаза так и горели.
  - Лешка, братец, я завещаю свою миссию тебе, у меня появились неотложные дела! - бросил Ворон, не отводя взгляда от заинтересованных глаз девушки, и куда-то поволок ее прочь из комнаты.
  - Ни черта не изменился, - язвительно ухмыльнулась Лиза, поставив руки на бока. Она была очень мила в этой позе.
  - Этот осеменитель вечно вот так бросает меня везде. Едем отдыхать вместе, но он отдыхает с женщиной, а потом уже идет к друзьям. Всегда. Везде. Я привык. Но когда-нибудь это его погубит. Так ведь можно лишиться и последнего собрата! - Лунь, грустно улыбаясь, поковылял на кухню за напитками.
   Вечеринка имела огромный успех. Уже буквально через пару часов невозможно было найти человека, который угрюмо стоял бы в каком-нибудь углу с недовольным лицом. И это при том, что народу было немало и угодить всем, казалось сложно. Всюду танцевали и смеялись. Алкоголь теперь находился не только на кухне. Его было вдоволь практически везде. Даже в туалете на первом этаже кто-то оставил едва открытую бутылку водки. На втором этаже был раскурен кальян, тут же собравший вокруг себя десяток поклонников. Весь этаж будто стоял в тумане.
   Но все же был один человек, который разительно отличался от толпы вокруг. Тот самый Артем примостился к небольшому столику и подзывал каждого выпить с ним. Его лицо не выглядело недовольным, но парень был чем-то озабочен. Судя по всему, ему хотелось с кем бы то ни было поговорить по душам, но никто не проявлял к нему должного внимания. Разве кому то нужны чужие тараканы, когда вокруг столько веселья?
   Немного заскучавший Лунь, увидев такую картину, решил выручить приятеля и хотя бы на время составить тому кампанию. Они лихо залили по рюмке, наполненной до краев, и Артем начал пьяный диалог, полный душевных переживаний.
  - Все вокруг ложно. Я обставил свою пустую жизнь. Играю ее, стараясь доказать всем, что я чего-то стою. Понимаешь это?
  - Нет, - без обмана ответил Леша.
  - Смотри. Ты часто приукрашиваешь свою жизнь? Добавляешь так сказать пару лишних штрихов, дабы все думали, что ты живешь интересно. Вот эти сраные социальные сети и прочее. Выкладываешь фото. Как ты поел, как ты поспал, как ты испражнился. Им же не интересно это. Разве им вообще что-то интересно? Тебе интересна моя жизнь?
  - Ну... Не знаю, - задумался Лунь.
  - Да знаешь ты все. Ни черта она не интересна. Тебе твоя интересна. Представь. Очередное холодное утро. Твой будильник трезвонит и ты, не раскрывая глаз, проклинаешь его последними словами. Тебе тепло под твоим одеялом и настолько удобно, что лучше не может быть. Хотя вчера ты час вошкался и не мог уснуть. В комнате зябко. Так зябко, что когда ты, наконец, вылазишь из-под своего одеяла, то покрываешься "гусиной кожей". Сейчас ты выполнишь несколько шаблонных действий. Туалет, душ, зубная щетка. Вставишь натасканной рукой линзы и посмотришь на свое недовольное лицо. Сегодня вторник. День, который в тысячу раз сложнее понедельника, чтобы там не говорили. Ты покажешь фак себе в зеркало, потом улыбнешься и направишься к телевизору. У тебя два варианта. Первый - включить какой-нибудь музыкальный канал и попытаться скрасить свое утро. Второй - остановиться на новостях, получить ушат дерьма на свою голову, но зато тебе будет, что обсудить с напарником. И ты выберешь второй вариант, потому что уже привык завтракать дерьмом. Ты делаешь себе кофе и вдруг находишь, что у тебя кончился сахар. Жаришь яичницу, но пока ты ищешь сахар, которого нет, она подгорает. Ты еле впихиваешь в себя завтрак, потому что от твоего гастрита тебя тошнит по утрам, и начинаешь собираться на выход. Одеваешься с иголочки, полчаса выбирая рубашку. Когда ты жил неделю со своей бывшей, она собиралась быстрее тебя, потому что у нее не висела куча рубашек, а еще она планировала свой гардероб заранее. Она сбежала от тебя через неделю, потому что ты редкостный зануда и тебе все вокруг безразлично. Но тебе и на это, в общем, то плевать. Тебе то и без нее нормально. Ты, наконец, надеваешь рубашку. Сегодня ты решил, что она будет розовая. Залазишь в свои блестящие туфли и выходишь весь такой готовый. Ты выходишь думая, что все прохожие смотрят и оценивают тебя. Думаешь, что все они чувствуют аромат твоего парфюма и обращают внимание на твою новую стрижку. Также они все, наверное, примечают твои часы. Но им всем плевать. Они думают о том, что ты думаешь о них. Оцениваешь их внешний вид. И так всегда.
  - Возможно, ты прав, - наливая в рюмку, соглашался собеседник.
  - Хм. Я точно знаю, что прав, - улыбался Артем. - Знаешь. Иногда я даже хочу, чтоб у меня нашли какую-нибудь болезнь. Или я бы сел в коляску. Но они все бы жалели меня, а это не то, что я хочу. Мне ведь, как и тебе всего лишь нужно внимание. Поэтому я бы был необычным инвалидом. В таком случае, я бы хотел быть как Филипп Поццо ди Борго . Только у меня бы еще руки работали. Так что я бы был чрезвычайно крут.
  - По-моему ты просто нажрался. Давай по последней, и вали спать.
  - Ты ни хрена не понял. Знаешь, из чего складывается мое настроение? От моих же забот. Если заботы касаются исключительно меня самого, то настроение почти всегда хорошее. Мне не жалко себя. А вот если я начинаю думать о проблемах других людей, мне становится паршиво. Ну вот скажи мне на милость, какого черта я жалею других и плюю на себя? Я что, мать Тереза какая-нибудь?
  - Это просто пьяный бред, - отшутился Леша и покинул общество Артема.
   Так Артем продолжал пить дальше. Вскоре его, почти отключившимся, унесли спать в небольшую комнатку, после чего благополучно про него забыли.
  
   Ворон от души веселился всю ночь. Он также много пил и пускался в танцы. Выбегал опрометью на улицу и запускал красочные фейерверки, от которых визжали девчонки, развлекался с девушками и сыпал тост за тостом, после которых народ громогласно аплодировал ему. Он отдыхал и получал удовольствие.
   Лунь начал за здравие, а закончил за упокой. В один момент парень почувствовал, что ему становится плохо и сначала пошел подышать на улицу, а после, немного протрезвев, нашел себе уютное место, где и приютился. Леша занял небольшой диванчик в маленькой темной комнатке на втором этаже. Так он отдыхал там и думал о своем, пока дверь комнаты тихонько не открылась и в нее не проскользнула миниатюрная тень какой-то милой особы.
  - Привет, - еле слышно прошептала она и присела рядом с Лешей.
  - Здравствуй.
  - Ты чего тут скучаешь?
  - Да что-то перебрал немного, вот решил отдохнуть.
  - Я тоже кажется, перестаралась, - захихикала она. - Можно я тоже?
  - Что тоже?
  - Отдохну с тобой.
  - Валяй, - пренебрежительно кинул Лунь и закурил сигарету.
   Девушка мягко прилегла рядом с парнем, повернувшись к нему своей симпатичной мордашкой, и положила руку ему на грудь.
  - Мне здесь нравится очень. Все так круто. А как тебя зовут?
  - Лунь.
  - Лунь? - изумилась она.
  - Да, Лунь. Не удивляйся, просто я так привык.
  - Ммм... Прикольно. А я Аля.
  - Очень приятно, - холодно произнес Леша и затушил недокуренную наполовину сигарету, с силой вдавив ее в пепельницу так, что она согнулась вопросительным знаком.
   Аля недолго думая, потянулась губами к лицу парня, а ее рука начала скользить по его штанам. Лунь отвернулся и мягко убрал игривую руку.
  - Нет, девочка, не ко мне с этим.
  - Почему? - удивилась та, - Я тебе не нравлюсь?
  - Послушай, маленькая, если ты хочешь жалкого никчемного секса, то иди и найди себе еще кого-нибудь. Я уверен, тут куча парней, которые тебе не откажут.
  - Что? Что ты несешь? - не понимала девушка. - Почему это жалкого?
  - А разве нет? - усмехнулся Лунь. - Я в говно, ты где-то между. Что у нас может получится? Немножко попыхтим. Ты не получишь ни толики удовольствия. Жалкий десятиминутный секс двух пьяных идиотов, где-то на вписке. Я уверен, об этом ты только и мечтала в своих розовых снах.
  - Дебил! - бросила девушка и мигом вылетела из комнаты, оставив Луня наедине с собой.
  - Да что ты кричишь то сразу... - тихо продолжал сам с собой Леша. - У меня просто нет резины. Откуда я знаю, на ком ты прыгала за свою богатую на события жизнь.
   Он закрыл глаза и видел танцующие тени. Это были тени тех, кто танцевал сегодня на вечеринке всю ночь напролет. Видя этот хоровод, он и уснул. Почти сразу же.
  
   Утром он чувствовал себя вполне сносно. Легкий дурман и сушняки. Ничего больше. Ворон же выглядел паршиво. Обнаружив себя спящим в ванной, он крепко выругался, тщетно пытаясь вспомнить, как он здесь оказался.
   Саня стоял с фотоаппаратом и усмехался над ним.
  - Вот он! Звезда вчерашнего вечера! Как вы, сударь? Головка не болит?
  - Пошел ты, - еле вымолвил Ворон, но заставил себя улыбнуться.
   По сравнению со вчерашними гуляниями, дом был практически пуст. Позади Сани на диване сидело еще два человека. Кто-то еще спал на надувном матрасе. И, наконец, девушка стояла у окна и задумчиво пила апельсиновый сок. Видимо вспоминала, что творила вчера на дурную голову.
  - Вставай, пошли на второй. Посмотрим, кто там еще жив.
  - Воды дай, - прохрипел Ворон.
   Вадим с большим трудом поднялся и почувствовал дикую боль в затекшей спине, шее, ногах, руках. Все тело ломало. Чертовски раскалывалась голова, сильно хотелось пить и немного подташнивало. Но как ни странно настроение было неплохое. Даже очень.
   Ребята поднимались вдвоем наверх, а Саня на ходу фотографировал утренние натюрморты для истории. Это будет громкая глава в его любимом фотоальбоме.
   Они зашли в комнату к Леше. Тот уже не спал и приветливо улыбнулся, помахав рукой.
  - Смотри ка живой! И выглядишь, я бы сказал, лучше всех нас.
  - Господи! - крикнул Леша, увидев Вадима, и засмеялся во весь голос. - Ты хуже и отвратительней последнего червяка на этой грешной планете, братан!
  - Знаю, вставай, давай.
  - Ладно, пойдемте посмотрим, что у нас в соседней комнате, - позвал Саня.
  Они открыли дверь комнаты, в которой вчера оставили Артема.
  - Твою мать! - раздался громкий злой крик хозяина, от которого девушка на первом этаже подавилась своим соком.
   Комната, в которой спал парень, насквозь пропиталась мерзким запахом от которого выворачивало.
  - Этот идиот заблевал здесь все! Твою мать! Говно!
   Артем, весь уделанный, лежал в кровати. Зрелище было, мягко говоря, неприятное.
  - Вставай, придурок! - громко крича, стал пихать его ногой Саня. - Черт, это ж надо было! Вставай, слышишь!?
   Артем по-прежнему безжизненно лежал, никак не реагируя на происходящее. Он не реагировал на выкрики и тычки. Ворон медленно подошел к телу. Он взял его руку и прощупал пульс. Пульса не было. Совсем не было. Ни малейшего признака. Дал пощечину, сам не зная почему. Не обращая внимания на всю тошниловку, приложился ухом к груди лежащего. Через несколько секунд почти шепотом раздался трехэтажный мат.
  
  - Алиса Вячеславовна, мне очень жаль. Артем был хорошим парнем. Соболезную вам, - слова звучали несмело. - Мы тут с ребятами скинулись немного. Вот. - Вадим медленно, смотря в убитые горем, заплаканные глаза матери Артема, клал на стол, на котором стоял почти опустошенный графин с теплой невкусной водой, белый конверт.
  - Что это? - женщина большими шагами подлетела к столу и резко взяла конверт в руки. Посмотрев внутрь, она тут же громко, истерично рассмеялась.
   Смеялась и мелкой поступью отходила в дальний угол комнаты, где стояло ее любимое старое кресло, на котором лежала маленькая подушечка, расшитая цветными узорами. Словно перышко нежно опускается, она присела в него. Ее мелкие черные глаза полные слез таращились в лицо Вадиму. Они гордо ухмылялись, и парню стало не по себе. Он отвел взгляд, тут же пожалев об этом. В его грудь ударилась пластмассовая черная канцелярская подставка. Когда она шумно упала на пол, от нее откололись осколки. Вадим молча поднял свои глаза. Алиса Вячеславовна тихо плакала, уткнувшись в собственные колени, поджатые к подбородку. Вадим поспешил ретироваться, оставив горюющую женщину наедине с собой, но стоило ему лишь только развернуться, как она бросила еще пару камней ему в спину.
  - Пошел вон отсюда! - злобно выкрикнула она. - Он умер из-за вас, как свинья! Для кого я теперь буду жить? Кому я нужна? А ты приходишь сюда и пытаешься казаться хорошим. Еще и деньги суешь. Пошел вон! Мой мальчик... Мой бедный мальчик!
   Вадим стоял не шевелясь. Он еще несколько секунд слушал громкие рыдания женщины. Внутри все кипело, а снаружи тело будто обмерзло. Скованными движениями парень, наконец, покинул квартиру.
   Он вышел на улицу и с облегчением вдохнул в себя морозный воздух. Парень почувствовал, как с души упал камень. Эмоциональная сверхноша будто растворилась в воздухе, оставив лишь осадок на душе. Впрочем, если о нем не думать, было совсем просто. Подкурив сигарету, Ворон быстро прыгнул в припаркованную рядом машину Луня.
  - Все нормально, - тихо произнес он. - Все нормально.
  
  - Блин, жрать хочется... - вздохнул Фазан.
  - Работай давай, потом поедим.
  - Да, да. У меня там оладушки такие шикарные, ты просто с языком проглотишь. Вот бабка моя оладья делала, ты бы знал!. Эх... Чудо кулинарии. Я в этой деревеньке с утра просыпался от того, что меня какая-нибудь муха вконец забодает. Настроение с утра ни к черту. Только дверь в комнату приоткрываешь и бах! Чудеснейший запах. Такой запах, что сам твои ноги волочет по полу, ты не замечаешь, как за столом сидишь, а там оладушки, сметанка, вареньице, молоко. И бабуля суетиться вокруг тебя. Как царь жил, ей Богу.
  - Да... Сказочно, - согласился Вадим Романович.
  - Бабуля чудная была, конечно. А знаешь померла как? Никогда себе не прощу...
  
   Июль выдался убийственно жарким. Столбик ртути поднимался все выше и выше. Было всего десять утра, а дышать на улице уже было совершенно нечем. Солнце страшно пекло. С балконов люди могли наблюдать, как серый смог заволок город. Ветра не было совсем. Одна палящая жара и духота. Под козырьком автобусной остановки на лавочке вглядывалась вдаль добрейшего вида старушка. Я не знаю, куда ездят все эти бабушки с утра, но в автобусах их всегда действительно много. Вот и эта собиралась куда-то по своим неотложным делам. При виде нужной маршрутки, она ловко, насколько конечно могла, вспрыгнула с лавочки и села в автобус. Зайдя в него, бабуля страшно удивилась. Автобус был забит людьми. Людей было чрезвычайно много. Свободных посадочных мест естественно не оказалось, а уступить ей, видимо, как-то было проблематично. Да ее особо никто и не видел. Тела скрывали бабушку. Настолько был забит салон. Ей с большим трудом удалось взяться за поручень, дабы не упасть. Громкий кондуктор - таджик кричал, чтобы ему передавали за проезд. Через пару остановок, бабулю кругом зажали люди. Она дышала в чью-то влажную грудь, а со всех сторон на нее давили со страшной силой. Бабушка испугалась. Ее глаза начали суетливо бегать, а ноги задрожали. Стало невыносимо душно. Было трудно дышать. Начало подташнивать. Но никто не обращал на нее внимания. На весь автобус весело разносился шансон, а хмурые люди в это время тихо нервничали каждый про себя. Всех уже бесил звонкий попрошайка - кондуктор, но что с этим было поделать? Бабушка стояла из последних сил. Она уже не думала ни о чем, кроме как о том, что ей плохо. Безумно плохо. Невыносимо. Спустя пятнадцать минут, мужчина почувствовал, что на его грудь что-то уж сильно стали наваливаться. Вытащив один наушник из уха, он опустил глаза. Еще через десять минут автобус был уже пуст и припаркован к обочине. Еще позже накрытый труп выносили из маршрутки.
  
  - Я хотел ехать с ней, но она уговорила меня остаться дома и поспать. Она поехала на рынок, дабы побаловать своего внука чем-нибудь вкусным... Она у меня была самая лучшая, - Фазан грустно улыбался.
  
  - Вадик, как в институте?
  - Да все прекрасно, пап. Пока езжу туда, сюда. Сессия еще не скоро. Просто как на прогулку катаюсь. Приеду, посмеемся с пацанами, да домой.
  - Понятно, - протянул отец Вадима и тут же вскрикнул. - Твою бабушку, ты куда прешь, валенок ретивый?!
   Отец Вадима был небольшого роста, плотным коренастым мужчиной. Седина давно уже посеребрила его волосы, а блеск в глазах потускнел, и они снова загорались лишь изредка. С каждым годом все реже и реже. Один глаз Романа Викторовича был немного мутным, став таковым после операции пару лет назад. Толстые пальцы крепко вцепились в руль. Мужчина смотрел вперед, изредка перебрасывая взгляд на зеркала. Его полные губы, прошлепав, задали очередной вопрос.
  - Что-то Лешка давно к нам не забегал. С ним все в порядке?
  - Да я его почти каждый день вижу. Здоров и счастлив. Я передам ему, чтоб как-нибудь зашел.
  - Да уж, ты пригласи, пригласи. Давай в пятницу. Баскетбол посмотрим.
  - Договорились.
   Отец и сын ехали в магазин за покупками, дабы подзаправить холодильник. Из колонок играл шансон. Разговор особо не клеился. Он у них вообще редко клеился. Общаться было трудно, но, тем не менее, Вадим очень любил отца. Бескрайне уважал. Любил ли сына отец? Вадиму казалось, что да. Любил сильно, но показывал это настолько, насколько умел, а значит чуть меньше, чем было на самом деле. Парень считал отца хорошим примером. Он редко пользовался советом, но он вообще чрезвычайно редко прибегал к помощи советчиков. Да и что тебе может сказать другой человек? Вадим считал, что в любом случае сделается так, как ты сам этого хочешь. К черту мнение других. Если оно совпадет, так зачем его вообще спрашивать? А если нет, то будешь недоволен. Ты то, по-другому хотел. К черту мнение других. Делай, как считаешь нужным. Прислушивайся разве что. Прислушивайся тех, к кому стоит прислушаться. Вот Вадим и прислушивался. Точнее приглядывался к отцу. Этого хватало.
   Затарившись продуктами в магазине, они также молча ехали домой. Каждый думал о своем. Иногда Роман Викторович комментировал какие-нибудь рекламные вывески, читал их вслух, обращал внимание на прохожих. Вадим всегда отвлекался на это. Иногда задавал вопросы, переспрашивал, тихо улыбался и вновь погружался в себя.
   Заголосил телефон. Отец с трудом достал его из кармана брюк, при этом, чуть не врезавшись в тормозивший впереди "Фиат".
  - Алло. Да. Марина, не кричи. Да, мы купили. Едем уже, едем. Да. Хорошо.
   С некоторым пренебрежением мобильник был снова спрятан в карман. Вадим посмотрел на отца. Звонок его напрягал. Звонила мать. У них в последнее время не клеилось. Мама будто с цепи сорвалась. Пилила и пилила отца. Каждый вечер. Они приходили с работы и начиналось. Иногда он спал в зале. Подальше от нее. Выгоняла она, или он сам уходил, Вадим не знал. Батя стал чаще пропадать вечерами. Больше пил. Работал допоздна. Естественно все это вкупе подливало масло в огонь. Вадим был уверен, что на стороне у отца не было женщины. Дело было в другом. Загадка только в чем. Бесило ужасно. Но Вадим не лез.
  
   Лунь уронил кресло и в полулежачем состоянии пялился в яркий экран своего телефона. Ворон снял четки, подвешенные к зеркалу заднего вида, и медленно перебирал их. Одну за одной. Десять черных, одна белая. Десять черных, одна белая.
  - Слышь, что прочитал. Самыми крупными организмами на планете можно назвать, как это ни странно, грибы. Большая часть грибного организма спрятана под землей.
  - Черт, а я думал под землей ад, - спокойно произнес Вадим.
  - Ад? - Леша крепко задумался. - Рая же не нашли на небе. Почему тогда под землей должен быть ад?
  - Мне кажется, рая уже давно нет. Если верить всем этим заповедям, то в рай просто некому было попадать уже огромную тучу лет.
  - Ты веришь во все это?
  - И да, и нет.
  - Я примерно также. Все же религия это мрачно.
  - Религия всегда мрачно, люди отдают туда тьму и получают взамен свет.
  - Фотосинтез, - ухмыльнулся парень. - Объясни за заповеди? - с интересом попросил он.
  - Хм. Вот давай тебя возьмем. Я буду говорить, а ты под себя анализируй. Первая заповедь гласит о том, что ты не должен создавать себе другого Бога.
  - Ну.
  - А Джордан? Уилкинс? Гарнетт? Вебб, наконец, - шутя, перечислил Вадим.
  - Да, Вебб крутой малый, - согласился Леша. - Допустим. Но это же не то.
  - Согласен. Вторая. Не сделай себе кумира.
  - Вот это подходит.
  - Точно. Дальше поехали. Не произноси имени Господа напрасно. У меня было, бывает и будет.
  - У меня тоже.
  - Следующая про субботний день. В воскресенье можно ни черта не делать. Точнее нужно.
  Леша ехидно улыбался.
  - Ладно, дальше, - продолжал Вадим. - Почитай родителей. У тебя вроде с этим проблем нет, но многие срать на них хотели.
  - Ага. Особенно этот, как его... Тимур! Помнишь, он маму послал на три буквы перед всем классом?
  - Но, помню. Не убивай.
  - Да не дай Бог. О, опять вспомнил.
  - Не прелюбодействуй.
  - Это что вообще значит? - сквасив лицо, спросил Леша.
  - Налево не ходи.
  - А, так это тебе бояться надо будет. Потом.
  - Я еще на тебя гляну. Приестся одна матрена, побежишь еще к пяти быстрее меня. Не кради, - продолжил Ворон.
  - Ну. Я еще в детстве у бати с куртки мелочь тырил. Особенно когда дежурили в столовой. Помнишь, надо было денег с собой всегда приносить? Договор такой с пацанами был.
  - А я пирожки в столовой стягивал. Повариха, которая их продавала, была жирнющей, неповоротливой бочкой. Моржиха старая. Стянуть парочку не составляло никаких проблем.
  - Ну, ты скотина, а я их всегда покупал на эту мелочь. Почему ты мне не говорил?
  - Я хотел, чтоб все думали, что у меня есть деньги.
  - Ладно. Дальше что?
  - Лжесвидетельство.
  - Ну, в детстве может и было.
  - Может и было.
  - Не желай тех благ, которые есть у твоих близких.
  - Я всегда хотел приставку, как у тебя.
  - А я тот мяч. Зеленый. С эмблемой Бостона.
  - Ага. Я его на гвоздь насадил. Это все ладно, - вздохнул Леша. - Это все? А что на счет ада?
   - А ад... Выходит, если его нет под землей, значит он на ней. По мне так очень похоже на правду, - улыбнулся парень.
  - Ты серьезно? - не удержался Лунь. Выражение лица у друга было таким каменным, когда он произносил свои рассуждения. Хотя оно часто таким было. - Ты же крест носишь. Что за хрень ты несешь сейчас? - смеялся Лунь.
  - Ну, - все также серьезно начал Вадим. - Крестили меня без моего на то спроса, да и в Бога я верю. Только думается мне, не такой он, как его рисуют.
  - А какой?
  - Нормальный.
  - Ясно. Заткнись лучше ладно, братан.
  - Тогда прочитай еще чего-нибудь умного. Я смотрю, ты такими темпами лево от права научишься различать скоро.
  - У богомола ухо находится между ног.
  - Тогда и ты лучше заткнись.
   Вадим одним нажатием пальца включил магнитолу и сделал музыку громче. На весь салон разнесся совместный трэк немецкого рэпера Бушидо с Карелом Готтом. Немецкий речитатив было тяжеловато воспринимать на слух, но здесь все было прекрасно. Поспособствовал этому наверно Готт, иначе никак. Песня была шикарна.
  - Ты "Над пропастью во ржи" читал? - неожиданно задал вопрос Ворон.
  - Да. Пару месяцев назад. Только я боялся, если честно начинать читать.
  - Что? - удивился парень. - С чего это?
  - Да ее почему-то шизики всякие в Америке любят. Лаврин писал, что в основном убийцы знаменитостей. Марк Чэпмен там, Кьюненен, еще кто-то.
  - А кого Кьюненен грохнул?
  - Версаче. Ну и еще кучку людей.
  - Ясно. Понравилось?
  - Если честно, это было немного удивительно. Легко. Я улыбался часто. Получал удовольствие. Но это было не то удовольствие, которое я получаю от чтения обычно. А почему спрашиваешь?
  - Посоветовали.
  - Прочитай.
   Случилось некоторое молчание. Леша зачем-то включил дворники. Тут же снова выключил и упал на спинку сиденья.
  - А я в последнее время заметил, что на педиков подсел, - продолжал Вадим. - Паланик, Берроуз. Тоже что-то не особо радует сам факт, но читать нравится.
  - Их любят. Они вроде как гении. Хоть и чокнутые, - улыбнулся Лунь. - Все пидоры чокнутые.
  - Это точно. Кстати Берроуз считал, что пидор звучит мужественно. А педик нет.
  - Что?! Пидор звучит мужественно? "Барселона" и то звучит мужественней, хотя там играют одни девчонки. Как ему такое могло вообще в голову прийти.
  - Я не знаю, но его бесило, если его называли педиком. Он же чокнутый.
  - Таки да.
   У Вадима зазвенел телефон. Он посмотрел на горящий дисплей, чертыхнулся и сбросил. Вызов тут же повторился. Парень снова сбросил, поставил на беззвучный режим и кинул телефон на заднее сиденье.
  - Кто это? - лукаво глянул Лунь на друга.
  - Света. Достала уже.
  - Почему не ответишь и не пошлешь ее?
  - Потому что я ее уже два раза посылал. Она не понимает, видите ли!
  - Братан, когда ты уже перестанешь страдать херней?
  - Что?! Чем страдать? Я, по-твоему, страдаю? - Вадим медленно приходил в подобие бешенства.
  - А разве нет? Ты пудришь им всем мозги. Если бы ты ей тупо не попользовался, то она тебе также тупо не стала бы сейчас докучать.
  - Кого я им пудрю? У этой курицы мозгов вроде и нет. Я не вскрывал ее коробку, но как я успел заметить, если там что-то и есть, так этого чего-то совсем чуть-чуть. Небольшой орешек. Фасолинка. Горошинка.
  - Но они ведь у тебя не все такие.
  - Ага. Сними очки свои розовенькие. Все они непонятные, безмозглые, странные психопатки. А те, кто с виду не психопатки наводят еще больший ужас. Вот она приличная такая, вроде не глупая, но я клянусь, что это значит, что в ее голове уже лежит готовый образ того, как ты находишься в ее полном подчинении. Она знает, как заставить тебя капитулировать. Она - чертов стратег и уже давно выиграла эту игру. Если ты ввяжешься, то тебе каюк. Так что играть нужно по своим правилам. А мои правила просты. Один ход конем и беги куда подальше.
  - Звучит устрашающе. Но бывают же среди них приличные особи. Ты ведь даже не пробовал искать толком.
  - Ее приличность заключается лишь в том, насколько она прилично выглядит. Когда ты выбираешь себе персики домой в магазине, мама говорит тебе, чтоб ты выбирал поприличнее. Вот с ними, то бишь с женщинами, та же история, что и с персиками. В общем, все зависит от природы, и как она следит за собой. Все остальное для меня второстепенно. По крайней мере, пока.
  - Пока? Пора уже менять свои сраные стереотипы.
  - Слушай, может ты уже отвалишь? Если бы я хотел, чтобы кто-то капал мне на мозг, я бы завел себе жену. Зачем мне что-то менять? Женщины мне еще ничего хорошего не сделали. Как кошки сначала ластятся, а потом когти под кожу. С удовольствием так. Пускают и наблюдают, как у тебя оттуда кровь пойдет. Трахнул ее раз, другой и пусть валит туда, откуда на свет вылезла. Вот когда удивит меня кто-нибудь из них, я передумаю. Рано или поздно это произойдет. Это просто должно произойти. А знаешь, с чего все началось?
  - Нет. Просвети.
  - В детском саду еще. В моей группе была девочка. Она была самая высокая, ну и вроде самая красивая, как нам - шантрапе тогда казалось. В общем, как-то раз мы заигрались, и она сказала, что будет моей невестой. А потом мы вроде как поцеловались.
  - Как миленько.
  - Ага, - бросил Вадим. - Я не знаю, нравилась ли она мне вообще до этого. Я не помню, да и неважно это. Важно то, что когда она сказала, что будет моей невестой, тогда она мне уже точно нравилась. Когда я пришел домой, я был счастлив и болтал безумолку всем родным, что завтра у меня будет свадьба с этой Викой. На следующее утро, по пути в садик, я сорвал какой-то цветочек. Думаю, это был одуванчик, потому что вокруг кроме этих маленьких солнышек ничего не росло. Тьфу, - сплюнул Вадим. - Ты слышал, как я это сказал? Маленькое солнышко. Это все ты виноват.
  - Дальше рассказывай, - смеясь, подначивал друга Лунь.
  - Ну, сорвал я этот цветок. Решил, что я, как настоящий джентльмен, должен прийти к ней с цветами и попросить руки и сердца. И знаешь, что я увидал, когда явился весь такой на фоксе в группу?
  - Что? - не скрывая любопытства, спросил Леша.
  - У нее на коленях сидел этот обсос Сережа и целовал ее в щеку. Твою ж за ногу! Она с детства знала, чего хочет!
  - Почему он сидел у нее на коленях?! - Леша бился в истеричном смехе.
  - Да потому что она была здоровее его раза в два. Дылда просто. А он просто мелкий пакостный засранец. Я ей кишки готов был выпустить. Точнее обоим, но ей больше. Вот так вот.
  
   В дверь раздался тихий, робкий стук. Роман Викторович отдыхал, блаженно растянувшись на диване, вытянув вперед ноги. Все уже было готово для вечернего просмотра игры. "Атланта" принимала дома "кельтов" из Бостона. Обескровленная травмами гостевая команда должна была стать не иначе как подарком для хозяев, а значит, просмотр от этого должен был стать еще приятнее.
  - Сын, открой. Там, по-моему, Лешка стучится.
  - Сейчас, - бросил Вадим и через несколько секунд быстрым шагом подошел к входной двери и, прокрутив два оборота замка, распахнул ее перед другом. - Входи, дорогой.
  - Здравствуйте, дядь Ром, - приветливо улыбнувшись, крикнул Лунь с порога.
  - Привет, Лешка! Давай скорее, они уже разминаются. Вадь, пиво принеси с холодильника.
  - Сейчас. Давай проходи, - кинул он другу по-хозяйски.
   Они смотрели игру. Глупое мужское удовольствие: пялиться на кучу бегающих с мячом людей, отпуская при этом бессчетное количество комментариев. Единственная женщина в этом доме так никогда и не поймет, за что эти дураки так обожали лучшую игру с мячом.
  - Охохо! Вот это данк!
  - Не хило залупил! - смаковали ребята момент со счастливыми лицами.
   Вдруг, кажущийся идеальным вечер дал брешь. Распахнулась входная дверь. В квартиру вошла мать Вадима. По всей видимости, немного выпившая. Ну, или много. С первого взгляда было не разобрать.
  - Здравствуйте, тетя Марина.
  - О! Алексей, добрый вечер. Я смотрю, вы тут замечательно проводите время без дам!
   Черты лица Романа Викторовича заметно исказились. Он уже не обращал внимания на игру и смотрел на женщину усталыми глазами. Ворон наоборот же специально не отводил от экрана глаз, даже не взглянул на мать, когда та зашла. Отец кряхтя встал и прошел к жене.
  - Дорогая, ты в порядке?
  - В полном! - глупо расхихикавшись ответила она.
  - Пойдем, я тебя положу в комнате.
  - Сама! - грубо крикнула женщина, наотмашь ударив по тянущейся помочь руке мужа. - Как дела, Лешенька? - сладко пропела она гостю. Но ответа так и не дождалась.
   Лунь чувствовал себя скованно и глупо. Не в своей тарелке. Хмель исчез. Стало понятно, что он здесь лишний. Парень тут же захотел уйти, но пока не двигался с места, глядя на тетю Марину и действие вокруг.
   Роман Викторович все же взял жену под локти и потащил в дальнюю комнату. Комнату, которая для них давно перестала быть общей, хоть еще и называлась таковой.
  - Извини, братан. Они уже давно так, - с грустью сообщил Вадим.
  Из дальней комнаты послышались громкие женские крики.
  - Вадь, я пойду, а? - смущенно попросил Леша.
  - Иди, конечно. Я понимаю.
   Алексей мигом ушел. За минуту собрался и вышел, оставив Вадима один на один с очередной семейной неурядицей, от которой в душе собирался неприятный винегрет чувств.
   Ворон тоже не смог долго находиться в квартире. Телевизор уже давно был выключен, а игра забыта. Наспех одевшись, парень покинул квартиру. Также быстро провернув замок на два оборота.
   Все эти домашние войны уже порядком надоели. Хотелось поскорее покинуть бранное поле и выйти вдохнуть свежего воздуха. Послушать тишину, а не необузданные родительские крики. Он не особо беспокоился за их отношения. Его просто бесили ссоры. Бесило то, что творится дома. Бесило то, что он не знал причин проблем. Ко всему происходящему парень относился с некой долей цинизма. Не будь он немного циником, наверно сдох бы уже где-нибудь от тоски. Ведь иногда жалко даже раздавленного колесом голубя на дороге, хотя Вадим никогда не понимал, как птица может туда попасть. Она же не такая глупая, как человек. Видя опасность, она бежит от нее на всех парах, а не подкрадывается с интересом. Что уж говорить о рушившихся по минутам родительских узах брака. Их жальче размазанной по асфальту птички. Но если и разойдутся, то может оно и к лучшему. Для них-то самих. Отдохнут хоть маленько.
   Вадим присел на лавку в сквере, расположенном совсем неподалеку от дома. Закурил. Сделал две крупные затяжки и глупо улыбнулся. В голове было пусто. Мимолетные секундные мысли и ничего больше. Парень поднял голову вверх к небу. Где-то в ветвях громко гаркнула ворона. Вадик попытался найти ее глазами. Когда отыскал, поднял вверх руку и приветливо помахал горластой птице. Она гаркнула еще раз в ответ.
   Когда сын вернулся домой, родители не разговаривали между собой. Также они не обращали внимания и на Вадима. Мать не появлялась из комнаты. Отец лишь на секунду оторвал глаза от книги, когда открылась входная дверь. Парень разулся и молча прошел к себе, где занялся своими делами.
   Последующие три дня молчанка в семье продолжалась. На четвертый Вадим решил примирить родителей и захотел купить торт, чтобы вечер прошел в теплой обстановке, которая, возможно, наладила бы домашний микроклимат. Он долго и муторно его выбирал, ведь хотелось угодить всем и сразу, а предпочтения у каждого были свои. В итоге, пришлось купить два. Выбрав торты, Вадим с нетерпением шагал домой.
   Радость длилась недолго. Когда парень зашел в квартиру, то обнаружил, что она пуста. Родителей не было. Ничего плохого Вадик в этом не нашел, даже решил, что так он лучше подготовится и сделает сюрприз еще более качественно. Но стоило ему только поставить коробки с кондитерскими на стол, как на телефон раздался звонок. Это был отец.
  - Да, пап.
  - Сын, - начал отец. Такого голоса парень никогда от него не слышал. В обращении звенела гордость и скрипела тоска. - Родной мой, я прошу тебя, только не бросай трубку, выслушай. Я не прошу тебя понимать меня, хотя в душе надеюсь на это, просто выслушай. Я уезжаю жить в другой город, может на время, может навсегда, - как-то поуверенней звучало это "навсегда", - ты сам знаешь, какие отношения у нас стали с твоей матерью. Я решил сделать так, как делаю. Не обижайся на меня, не кори никого. Так будет лучше. Мы устали друг от друга, а тебя я вырастил. Я горд тобой и безумно тебя люблю. Ты можешь рассчитывать на мою помощь. Контакты я тебе тоже оставлю потом. Матери скажи, что если захочет развестись, то я готов, только позже. Пускай даст мне отдохнуть. Ты слышишь меня, сынок?
  - Какого черта? Ты серьезно?
  - Да. Я все решил. Прости меня.
   Вадим не мог ничего сказать. Он хотел, но не знал, что нужно говорить в подобных случаях. Такое как-то даже в голове не укладывалось. Что за черт? Так не бывает.
  - Я люблю тебя, сын.
  - Знаю.
   "Знаю". Это все, что он смог ответить. Вадим молча сел на стул. Торт он так и не стал распаковывать. Вообще хотел выкинуть куда подальше. Сидя на месте, парень стал ждать мать. Ждать того момента, когда она узнает о случившемся и будет едко сыпать про отца гадостями. Ну, или что-то типа того.
  
  - На ночь снятое плато.
   Трепыханье фитиля.
   Ты - никто, и я - никто:
   дыма мертвая петля.
  - Ты же вроде не жалуешь стихи? - удивленно произнес Вадим Романович, медленно повернув голову.
  - Да дед мой бабку заставлял читать, - весело ответил Фазан. - Она когда на стол долго не подавала, он громко так из кресла своего кричал ей "На завтрак Фет, на обед Маяковский, на ужин Бродский! Вставай на стул, дура, читай стихи, раз готовить не хочешь!" И она брала и читала. А он улыбался довольный, раскачиваясь в своем кресле. Вот так вот жили. Он раньше ее помер. Сердце. Ну а бабка в автобусе. Я тебе говорил.
  - Ага. Помню.
  - Она мне говорила, когда спать укладывала меня мальца, я все время орал, как недорезанный. Мол, пусти меня к деду, я хочу спокойной ночи сказать! Она меня всегда отпускала со словами: "Ну, давай по-хорошему только, сказать и все". А я убегал к нему, желал, а потом прятался где-нибудь. Шкода такой был. А она все равно пускала сказать. Всегда. - После некоторого молчания, Фазан продолжил. - Я тут недавно к ним в дом ездил в деревню. Знаешь, вот круг этот, когда после долгого отсутствия куда-то возвращаешься. Этот дом стоял такой тихий и мрачный в своей красоте. Кругом зима. Темно. Вокруг дома живые: свет горит, печи топятся. А он один молчит. Я туда зашел, расшевелил его. Печь затопил, поел, коньячку бахнул. На диванчик прилег и тут меня вставило. Лежу, как в фильмах. Вокруг типа крутая музыка, а в голове куча воспоминаний смерчем туда-сюда носятся. Удивительно конечно было. Но дом думаю, все же придется продать. Сгниет он там. Я редко в тех краях бываю. Да и что я там теперь забыл.
  - Мы все когда-нибудь забываем. Ну, или почти все.
  - Скорее почти. Некоторые вещи хрен выбросишь из головы то.
  - Согласен.
  
   Стояли жаркие солнечные летние дни. Днем невозможно было шагу ступить на улицу, настолько прогревался воздух. Каменные джунгли страшно накалялись за день. Все ждали теплых светлых вечеров и темных бессонных ночей. Днем молодежь отсыпалась. Вадим нередко ложился уже ранним утром, когда солнце уже было высоко, а вставал ближе к вечеру. Так поступали многие. Режим не то что пошатнулся, он просто изменился в корне. Перевернулся с ног на голову. И было плевать, что другие говорят об этом плохо.
   Вечером куча ребят собиралась на старой баскетбольной площадке. Асфальт там давно потрескался, а разметка почти стерлась. Здесь всегда было много народу. Кто-то приходил играть, но большинство просто хорошо провести время. Веселая атмосфера царила тут каждый вечер. Играла громкая музыка из припаркованных рядом автомобилей, вокруг мелькали счастливые яркие улыбки, раздавался смех и радостные выкрики. Молодежь прожигала свое время. Счастливое, золотое время.
   Лунь и Ворон играли с парнями три на три. Оранжевый мяч глухо бился об асфальт. Несколько человек в стороне с участием следили за игрой, иногда встречая одобрительными возгласами удачные действия игроков. Когда Лунь нарвался на смачный блок-шот от здоровенного парняги, а после тот поставил через Лешу мощнейший данк, кругом только и было слышно язвительное улюлюканье.
  - Спасибо за игру, - ехидно улыбался здоровяк, благодаря Лешу, когда они закончили.
  - Водички хочешь? - приятельски осклабился в ответ Лунь.
  - Не откажусь.
   Алексей прошел до своей машины, где в его маленьком холодильничке, спрятанном в багажнике, всегда были припасены небольшие запасы освежающей влаги. Взяв пару бутылок, он направился обратно.
   Сделав несколько шагов, вдали он увидел кампанию девушек в джерси разных команд. Его глаза приковались к одной из них. Он шел, шаркая от усталости навстречу здоровяку, при этом, не отводя глаз от нее. В его голове крутилось что-то идиотское, типа "если ангелы спускаются с небес, то вот такими они и бывают". Если любовь с первого взгляда и существует, то это было самое оно.
   Он передал бутылку с водой исполину, а девушки тем временем уже начали бросать мячи в корзину на дальней стороне площадки. Леша поплел к лавочкам, на которых сидели Ворон с компанией других ребят. Присев, он молча, щелкнув пальцами, попросил у Вадима сигарету, тот отдал ему свою, а сам прикурил себе новую. Взгляд Алексея по-прежнему был устремлен только на понравившуюся девушку.
  - Э, ты куда это там пялишься?! - окликнул друга Вадик и дал дружеский подзатыльник, после чего его рука осталась на короткостриженной голове Леши.
  - Посмотри на нее. Она просто чудо.
  - Ооо! - раздался одобрительный возглас. - От тебя ли это слышно, чумовой ты мой.
  - Да ты посмотри же, клоун! - вскинул руку Лунь.
  - Вижу я, вижу, - прищурился Ворон, цокнув языком. - Ты отдохни немного, да сыграй с ней. Только не поддавайся. Если проиграешь, так она тебя считай со знакомства под каблук возьмет. Думай о будущем, братан.
  - Дурак ты, - беззлобно бросил Лунь.
  - Знаю. И всем это говорю.
   Через полчаса Леша решился подойти. Девушки переводили дух. Они лежали на траве и громко галдели, лишь она сидела на вкопанном колесе, возвышаясь над всеми и обворожительно улыбалась. Когда Лунь подошел совсем близко галдеж замолк, и все взоры стали обращены на него. Она тоже подняла глаза.
  - Не хочешь сыграть один на один? - сразу в лоб задал вопрос он и тут же почувствовал смятение.
   Среди девушек раздался звонкий смех.
  - Алинка, он на тебя все время смотрел! Я видела.
  - А со мной не хочешь поиграть, красавчик?
  - Она надерет тебе задницу!
  - Если только ты будешь играть в пол силы, - наконец, ответила она, мило улыбаясь.
  - Конечно, - кивнул Леша.
   Девушка мигом поднялась с колеса, окрашенного желтой краской, и пошла на площадку, при этом вертела мяч на пальце. Подружки снова загоготали и посылали ей вдогонку напутствия. Леша этого всего не замечал, покорно следуя за девушкой.
   Когда они начали играть, движения парня были чуть скованными. Защиты он не применял никакой. Боялся даже задеть оппонентку. Вследствие этого получил пару точных попаданий и недовольное, но милое бурчание девушки.
  - Слушай, так не пойдет. Либо ты играешь, либо...
  - Извини, - немного смущенно произнес парень.
  - Ну, давай познакомимся. Может тебе так проще будет, - улыбалась она. - Мое имя то ты узнал и решил, видать, что тебе этого будет достаточно. Как тебя зовут то?
  - Блин, прости, Алин. Я не знаю, что на меня нашло. Меня Леша зовут.
  - Очень приятно, Алексей. Ты уже горишь три очка, так что давай-ка соберись, а то если ты с грохотом проиграешь мне, то тебя засмеют вон те горгоны, хихикающие на травке.
  - Зачем ты так грубо. По-моему это прекрасные нимфы.
  - Ага. Мечтай. Ты только дай им повод и из их волос тут же выползут змеи, плюющие в тебя гадости. И вообще я думала, это я тебе понравилась, а не эти, как ты говоришь, нимфы.
  - А ты не промах! - рассмеялся Лунь и почувствовал, что охватывающее его до этого напряжение постепенно сходит на нет.
  Они взялись за игру.
  
  - А ты жил когда-нибудь в деревне, Вадим? - прорезал своим вопросом тишину Фазан в очередной раз.
  - Малым гостил у тетки. Летом в основном. Даже коров гонял.
  - Ты знал, что корова на оскорбление обидеться может?
  - Нет. По мне, так корова глупое животное.
  - Ну, не знаю, - не согласился кольщик. - У них глаза добрые. Большие и добрые. Я вот помню, на свиньях катался. Залезешь ей на спину, за уши схватишь и в путь. Тыгыдынь-тыгыдынь. А та орет!
  - Куриц рубил?
  - Рубил. Порой башка отвалиться, а эта дура по огороду еще минут пять носится, как угорелая. Нарезает круги и нарезает.
  - А я б не смог. Жалко.
  - А есть любишь, небось? - хитро подмигнул Фазан.
  - Конечно, - усмехнулся Вадим, - кто ж не любит?
  - А я и котов убивал. Котят не топил, нет. А вот кот был один дурной. Ну, совсем дурной. Шальной. Кидался на всех, спасу не было. Так я повесить пытался. Все короче, в петлю посадил, повесил, за ноги тянул, помогал ему бедолаге свет тот поскорее увидать. Смотрю на него вроде все. Помер. Я его бросил на земле пока. Чуть позже вернулся, смотрю, а он очухался. Шатается по двору. Ну, я ведро хвать, и ведром его заразу шибанул разок. Тот и сдох. Засыпал его на задворках.
  - Живодер.
  - Да чего живодер-то сразу? Бабка сама попросила, говорит, достал уже. Всех куриц изодрал.
   - Все равно. Жалко ж было наверно.
  - Да кого там жалеть? - рассмеялся Фазан, - вот идешь ты по двору малой, никого не трогаешь, а этот маразматик из кустов малиновых как выпрыгнет тебе на ногу. Тебя, во-первых, кондрашка хватит, что заикаешься потом сутки, а во-вторых, этот идиот тебе еще и ногу подерет. Всех задолбал.
  - Не от хорошей жизни видать дурной то был.
  - А у кого она хорошая то, Романыч? - ухмыльнулся мастер.
  
   Вадим стоял возле своего подъезда, оперевшись плечом на стену. Он держал в руках сумку с двухместной палаткой и небольшую решетку для жарки мяса. На его плечах висел внушительного размера синий походный рюкзак. Через несколько минут подъехал Лунь с Алиной. На девушке были большие солнцезащитные очки. Она махнула Вадиму рукой.
  - Как дела? - приятельски бросил он ей и прошел к багажнику.
  - Ты Мишке звонил? - озадаченно спросил Леша, выбежав из машины и здороваясь с другом. - Эти оболтусы где-то потерялись. На них мясо. Как мы без мяса то, черт возьми?
  - Да не кипишуй, найдем. Сейчас наберу кого-нибудь. Миша, Саня. Поехали скорей за моими матрешками.
   Они поехали на окраину города к автобусной остановке и подобрали там еще двух девушек, которых пригласил в поездку Вадим. Это были две смазливые подружки, которые уже давно ожидали, когда за ними заедут. Уставшие от духоты они сидели на лавочке в тени, свесив головы. Одна из девушек совсем уж негодовала.
  - Господи, дайте воды, - причитала она, когда за ними подъехали. - Я устала стоять и ждать вас здесь. Вадим, ты хоть позвонить-то мог?
  - Мог, не мог. На воду, - протянул он ей бутылку, - и помолчи, я занят.
   Девушка покорно взяла бутылку воды, насупилась, откинула голову на сидение, попила и замолчала. Вадим продолжал вызванивать друзей.
  - Я сейчас оторву твою жирную голову! - кричал Леша Мишке, когда, наконец, вся компания собралась и была готова выдвинуться в путь.
  - Не ругайся, слышь. Я для тебя такое мясо замариновал, ты с языком проглотишь, я тебе клянусь!
  - Если твое мясо мне не понравится, я тебя самого пущу на шашлык, мясодел хренов! - крикнул Вадим и запрыгнул на спину Мише.
  - Погнали парни! - раздалось радостное оповещение от кутилы Александра, который также не пропустил грандиозную пляжную вечеринку.
   Для отдыха было выбрано чудесное место на прекрасном, чистом озере далеко за городом. Отдыхающих вокруг было достаточно много, но лагеря их были разбиты так, что никто никому ничуть не мешал. Ребята, словно муравьи, суетились, организовывая свое место жительство на ближайшие трое суток.
  - Вадь, может пивка хоть? - предложил Саня.
  - Нет, старый, ты же знаешь. Не могу.
  - Леш?!
  - Еще бы! - и бутылка полетела прямо в руки Алексею. - Три очка! - крикнул он, когда поймал ее.
   Девчонки накрывали на стол, нарезая разного рода закуску. Парни заканчивали ставить огромный шатер.
  - Надо палатки обкопать, - предложил Миша.
  - Инициатива имеет инициатора! - хлопнув по плечу парня, бросил Вадим. - Лопата у Сани в машине.
   Наконец, все приготовления были закончены, и вся братия наслаждалась желанным отдыхом. Через несколько часов все уже были навеселе, кроме Вадика, конечно. Но его настроение было ничуть не хуже. Настолько не хуже, что в одном порыве Ворон и Лунь стали бороться друг с другом. Боролись в шутку, но со всей серьезностью и силой, не жалея ни себя, ни соперника. Никто не хотел проиграть. Силы были примерно равны. Каждый был близок к победе. То Вадим прижимал Лешу к земле, что какое-то время тот не мог шевелиться, то Леша брал вверх, укладывая друга на лопатки. Азарт был настолько велик, что было непонятно, что это всего лишь такая безобидная игра. Женщина, проходившая мимо лагеря, с причитаниями и оханьем подбежала к заварушке.
  - Что же вы делаете то, господи?! Прекратите! Ребята, вы чего?!
  - Не волнуйтесь, они просто балуются, - бросил ей Саня.
   Не обращавшие никакого внимания на все происходившее вокруг парни, наконец, выдохлись. Вадим обнял Лешу, тяжело дыша. У обоих не сходила улыбка с их побагровевших от натуги лиц.
  - Пошли купаться! - предложил Вадим.
  - Подожди, накатим еще.
  - Девчонки, пошли купаться!
   И они ушли. Все девушки пошли к воде, оголив свои прекрасные тела для солнечных лучей. Вадик ушел с ними, бросив парням напоследок, что они полные кретины, если променяли такую красоту на бутылку сорокаградусного пойла. Но те не обратили на это ни малейшего внимания.
  
   Стемнело. Над горами багровел закат. Солнечный диск облился золотом. Вадим сидел на огромном бревне возле воды, закопав ноги в мелкий белый песок. Подошел Леша, присел рядом и глотнул пиво из бутылки, которую держал в руках.
  - Красиво.
  - Нереально просто.
  - Я рад, что мы выехали. Тут просто другой мир, - улыбнулся Ворон.
  - Радуйся, пока есть возможность.
   Пришла Алина и закуталась в объятия Леши.
  - Классно тут, - тихо сказала девушка и поцеловала парня в шею.
  - Мы о том же.
  - Пацаны!!! - вдруг раздался ополоумевший крик с лагеря. К бревну на всех парах бежал Саня. - Пацаны! Мишку бьют!
   Все живо соскочили с места и опрометью понеслись за запыхавшимся Саней по пляжу. За деревом, росшем на пляжу и закрывавшем за собой огромную его территорию, на песке, корчась от боли, валялся Мишка. Его безжалостно запинывали трое. Мишка прикрывался, как мог, свернувшись калачиком. Через минуту на обидчиков друга был совершен налет. Вадим вступил в рукопашную с одним. Леша, сшиб второго, ловко пройдя ему в ноги. Саня же взял на себя третьего, убрав его разом, просто прыгнув двумя ногами вперед в грудь. Заварушка продолжалась, но Миша уже мог вздохнуть спокойно. Пока парни бодались со своими оппонентами, на Саню, откуда не возьмись, вылетел какой-то идиот с топором наперевес. Он рубанул парню руку. Удар пришелся как-то вскользь, от этого не нанеся тяжких увечий. Саня испытал больше шока, чем боли. Придурок и сам обомлел от своих действий и стоял теперь, как вкопанный. Остальные тоже встали столбами и уставились на него. Агрессия сменилась ужасом.
  - Он че у вас вообще отмороженный? - тихо промолвил Вадим.
  - Извините, пацаны, - обескураженно послышалось в ответ.
   Саня, недолго думая, подлетел и срубил обидчика одним точным ударом в челюсть. Неприятная ситуация повернула все с ног на голову. Перед Мишей извинились. Перед Сашей извинялись еще больше. После всего быстро ретировались, оставив парней в крайнем удивлении.
   - Мне срочно нужно выпить, - промолвил Саня.
   В лагере его рану обработали и перебинтовали, использовав аптечку из автомобиля. Он снова улыбался.
  - А что случилось то вообще? - спросил Леша у Миши. - Какого хрена они кинулись?
  - Я с Аней за дровами пошел. Одному из них не понравилось, что какой-то жирдяй собирает ветки рядом с его лагерем. Ну и пошло, поехало.
  - Отморозки какие-то, - тихо произнесла Алина.
   Девушки, надо сказать все не на шутку испугались. Первый вечер был подпорчен. Вскоре все разошлись по палаткам и легли спать.
   На следующее утро раньше всех поднялся Миша. Его тело болело после вчерашних побоев, и от этого он проснулся очень рано. Парень разжег костер и готовил завтрак. Это был суп из тушенки и быстрозавариваемой лапши, которые томились в огромном закоптившемся котле. Самое оно на природе. Позже стали просыпаться и остальные. Встал Леша с Алиной, и они оба тут же пошли на озеро, искупнуться. За ними проснулся Вадим. Он довольный вылез из палатки и похвалил Мишку за старания. Вскоре за ним поднялись обе подружки, которых он брал с собой. Они выходили из его палатки с растрепанными волосами и щурились от солнца. Последним проснулся Саня. Он кряхтел и жаловался на руку.
  - Блин, может домой поехать. В травмпункт чую надо. Болит невозможно.
  - Выпей, брат, - предложил ему Леша, протягивая пластиковый стаканчик с прозрачной жидкостью на дне.
  - Ай, черт с тобой, хуже не будет, давай.
   Так он вставал и последующие два утра. Жутко ныл и причитал, пока ему не давали выпить. Проходил час, и Саня снова был в прекрасном настроении и совершенно не хотел домой, готовый для новых подвигов. Три дня пролетели незаметно. Но в конце отдыха ребята уже порядком устали. Домой они поехали с большой радостью, полные впечатлений и жаждущие мягкой кровати и горячей ванны.
  
   Вадим Романович тяжело вздохнул, думая о чем-то своем. Его глаза были закрыты, а сознание витало далеко в полудреме.
  - Романыч, терпи. Самое тяжелое терпеть, - поддержал Фазан.
  - Самое тяжелое из чего?
  - Ну, просто так говорят. Мы все постоянно терпим и ждем. Я у кого-то читал, что человечество вынуждено стоять в очередях каждый день. Правда, ведь. Везде очереди. И мы всегда ждем своей.
  - Даже на кладбище.
  - На кладбище?
  - Ну да. В больших городах особенно развита такая система. Люди мрут, как мухи, а хоронить негде. Европа кремирует в основном как раз таки поэтому.
  - У них то понятно. Страны двадцать на двадцать метров. Где там много схоронишь...
  - А ты бы прахом развеялся по ветерку? - поинтересовался Вадим.
  - Я бы заморозился.
  - Заморозился?
  - Ага. Консервой стал. Вдруг оживят потом, было бы интересно посмотреть, что да как в будущем.
  - Не знаю как-то. По мне бред.
  - Бред, не бред, а предпосылки есть, что система будет работать.
  - Например?
  - Опыты на собаках и свиньях. Опыты с органами. Их оживляли после заморозки. Свиная печень работала два часа, после чего отказала. Это возможно. Лет через пятьдесят - сто. Когда-нибудь получится.
  - Ну, попробуй. А я уж по старинке. Ну их эти эксперименты. Не по-божески как-то, - заключил Вадим.
   Он задумался о том, что будет после того, как его не станет. Когда его зароют и забудут, как забыли многие миллиарды людей. Что тогда? Бог, дьявол, реинкарнация или полное исчезновение?
  
   Поздним тихим вечером Лунь лежал на диване и беспрерывно щелкал каналы телевизора. Слабый стук в дверь заставил его нехотя подняться с ложе и, кряхтя подойти и открыть гостю. Парень распахнул входную дверь и ожидал увидеть там кого угодно: полицая, соседку сверху, алкаша просящего червонец, иеговистов наконец. Но там, на лестничной клетке стояла Алинка. Сегодня они договаривались провести вечер каждый у себя дома. Девушка хотела готовиться к зачету. Леша хотел просто ни черта не делать и никуда не выходить. Но вот она стоит перед ним. Пришла без предупреждения. Понурая и будто совсем неживая. Ее лицо было непривычно белым. Она молча чмокнула его в щеку влажными губами и также молча прошла в квартиру. Еле передвигаясь, как призрак, который парит.
   Леша таращился на нее, пока она не приземлилась на диван. Затем спешно закрыл дверь.
  - Что случилось? - нетерпеливо спросил он и моментально оказался рядом с ней. Девушка лишь молча мотала головой. - Чай будешь? - На этот раз вместо молчаливого "нет" было такое же молчаливое "да", осуществленное кивком. - Хотя нет, постой.
   Леша не торопясь встал и куда-то ушел. Алина отрешенно пялилась в окно, хоть там и ничего кроме темени не было видно.
   Через десять минут или около того парень вернулся в комнату и без слов сгреб на руки маленькое, казавшееся безжизненным чудо. Он отнес Алину в ванну, которую заранее приготовил, и остался там с ней. Девушка тихо лежала на нем с закрытыми глазами и по-прежнему молчала, но Леша чувствовал, что ей уже проще и легче.
   После ванны он сделал ей чай. Какой-то толи травяной, толи фруктовый, он сам его никогда не пил. Алина покупала его для себя. Он ей нравился. Горячий чай также благоприятно подействовал на девушку, и она заговорила.
  - Не спрашивай меня ни о чем ладно? Я тебе потом сама все расскажу, просто сейчас совсем не хочу об этом.
  - Ты к зачету готова?
  - Конечно готова. Я всегда готова, ты же знаешь.
  - Знаю, - бросил парень. - У меня в башке галиматья какая-то. Ты меня крайне удивила. И это еще мягко сказано.
  - Пойдем лучше спать, - мягко улыбалась она. - Сделаешь мне массаж? Ты был самым лучшим в этот вечер. Побудь еще маленько.
  - Ладно. Только тогда в пятницу и субботу представь, что я в командировке.
  - Это мы еще посмотрим, - она взяла его за руку и повела в спальню.
   Уснули они часа через два. Точнее вырубился Леша. Алина еще долго молча сидела, обнимая ноги и положив на них голову.
   Утром она рано ушла на учебу. Леша решил, что сегодня он немного поспит. В институт он в итоге не пошел, заставив себя подняться лишь к обеду. После того, как он принял душ, вернулся в спальню, дабы заправить кровать и одеться. На журнальном столике, где обычно всегда было много ненужной бумаги, он увидел интересный альбомный листок. На нем было много написано карандашом. Это был почерк Алины. Скорее всего она написала это ночью, подумал он и стал с интересом читать.
   В маленьком городке, таком уютном, чистом и удивительно приятном для жизни жила-была девочка Мечта. Она жила с мамой Душой. Папа умер, когда Мечта родилась, и девчушка совсем не помнила его. Мечта была самой красивой, замечательной, умной, веселой и жизнерадостной девочкой в городе. Ее любили все. Когда она выходила на улицу погулять, город будто заново рождался. У людей тут же появлялись улыбки, которые светили пуще, чем лучи солнышка. Мечта была радостью и гордостью города. Душа обожала свою маленькую кроху. Она взращивала дочь с заботой и лаской. Дарила безграничную любовь и вкладывала в нее много сил.
   Как-то раз маленькая Мечта пошла резвиться в городской парк. Там было много детворы. Мечта любила ходить туда в погожую погоду. А сегодня как раз выдался чудесный денек. Мечта играла в парке на сочной изумрудной траве, под голубым небом. Теплый безветренный воздух заполняли детский смех и щебет птах, кружащих по небу и воспевающий радостную песнь великолепному дню. Мечта резвилась долго, но, наконец, устала. Она прилегла на мягкую травку возле исполинского дерева и не заметила, как сладко заснула.
   Проснулась девочка от страшного грохота. Это гремело небо. Вокруг происходило дикое. Прекрасный день сменился на пугающую серую угрюмость. Небо стало свинцовым. Казалось, что оно рухнет вниз под своей тяжестью. Стеной шел ливень. Стало холодно и мерзко. Мечта не знала, что ей делать, бежать домой или остаться здесь и прятаться под деревом. Скоро решив, девочка босиком побежала по хлюпающей, холодной земле. Казалось, дождь стал лить еще сильней. Ничего вокруг не было видно. Мечта поняла, что заблудилась. Ей так захотелось к любимой мамочке, в теплые объятия. Она так сильно испугалась. Ее скупые соленые слезы тут же смывались плотным потоком дождя.
   А в это время чуть поодаль за ней наблюдала пара хищных глаз старого горбатого старика. Урод понял, что девочка заблудилась, и хитро распластался в своей страшной ухмылке. Старика звали Зависть. Он давно следил за беспомощной девочкой, соорудив в своей гнилой башке извращенный план. Старик начал путать девочку и при помощи своей злой силы привел ее к старому заброшенному сараю. Мечта обрадовалась, что нашла хоть какой-то кров и, ничего не подозревая, счастливая прошмыгнула внутрь мертвого здания. Старик тенью прошел следом за ней, потирая руки от возбуждения.
   Душа с ног сбилась в поисках дочери. Наутро в поисках пропавшей девочки был собран почти весь город. Все любили Мечту. Ее нашли в том самом сарае, куда завел ее старик- Зависть. Она раздетая, вся изуродованная, исполосованная маленькими порезами, изнасилованная лежала на холодном, сыром полу. Большие вонючие крысы уже хотели было добраться до нее.
   Так умерла прекрасная Мечта. Представляете, какого было ее любящей матери? А старика так и не нашли. Он также разделался с десятком таких невинных жертв и продолжает гулять до сих пор.
   Дочитав, Леша сначала впал в ступор. "Что это за херня?!" раздавалось в его голове. Он бросил лист обратно на стол и рассмеялся, не понимая, почему и над чем. Чертовы женщины. Он решил, что по любому сегодня же добьется правды и узнает, что за спектакль был вчера, участником которого он поневоле стал.
  
   В одном из городских скверов, где куча растительности и всегда обязательно стоит какой-нибудь памятник, теплыми поздними темными вечерами всегда была уйма народу. Зеленый сквер имел небольшого размера фонтан, вокруг которого были расставлены побледневшие от времени скамейки. Эти скамейки здесь всегда были усеяны людьми.
   Парни, кампанией из четырех человек, примостились на одну из таких лавочек. Это были Лунь, Ворон, Сева и Мишка. Сева и Мишка были такими же доморощенными района, как и Вадим с Лешей. Мишка за последнее время сильно набрал в весе. Он стал очень большим, даже скорее толстым, но оставался по-прежнему очень добрым и справедливым. Круглое лицо и толстые губы вкупе с большими голубыми глазами располагали к симпатии. Его любили все и уважали по-своему. Сева слыл парнем лихим, веселым и малость безбашенным. Он часто влипал в разные неприятные истории и особо не берег свою голову. Особенно когда выпивал. Всегда любил подраться. У него были короткие жесткие светлые волосы, большие крепкие кулаки, немного скрытая и ехидная улыбка.
   Ребята лузгали семечки и блаженно попивали прохладное пиво, которое купили у узбеков в миниатюрном ларечке неподалеку. Пиво, как всегда, не пил только Вадим. Зато курил он больше всех. Дымил, словно паровоз. Компания мерно общалась и наблюдала за происходящим на площадке фонтана.
   Справа от них три девушки не самой приятной наружности не отставали от общества и маленькими глоточками лакали дешевое пиво из своих бутылок. Прямо напротив сидел мужик лет сорока. Он думал о своем и пялился на брызгающую во все стороны воду. Слева громко говорили и смеялись две пары средних лет. Они также пили пиво. Скорее всего, эти были из какой-нибудь приближенной деревни и приехали в город на выходные, устроив себе тем самым небольшой праздник. По ним, по их внешнему виду так казалось. Одна из женщин задрала ногу вверх, оголив свою жирную ляжку, и громко скомандовала одному: "Сфотографируй нас!"
   Несколько позже рядом с угрюмым мужиком появилась еще одна шумная компания. Она сразу оккупировала две соседние скамейки. Один из парней достал черную гитару. Он недолго настраивал ее. Вскоре из его уст полились различные бардовские песни. Один толстяк присел прямо напротив певца на брусчатку, поджав ноги под себя. Плавно раскачиваясь, он подпевал ему.
  - Я не особо люблю, честно говоря, такие песни, - сказал Лунь.
  - Почему? - спросил Вадим.
  - Гитара не мое. Совсем не мое.
  - А я всегда хотел научиться играть, - поделился Миша. - Но я знаю, что у меня терпения на это не хватит.
  - Зря ты так. Попробуй сначала, - напутствовал друга Леша. - Может тебе понравится. Только при мне потом не играй, я тебя умоляю.
  - Да что ты заладил! Складно звучит.
   "А мне полегче, если рядом братан!" - закончил петь парень с гитарой. Он был явно доволен собой. Его друзья уделяли ему массу внимания. Позже бард стал просить у своих сигарету, но ее не нашлось. Отдав гитару толстяку, парень направился пытать счастья у других. Он подошел к той лавочке, где сидели Ворон и остальные. Его глаза были широкими, и в них четко просматривался хмель. Он обезаруживающе приветливо улыбался. Сева поднялся и протянул ему руку. Стало понятно, что они были знакомы.
  - А я тебя сразу и не узнал. Это Славка, пацаны! - сообщил Сева.
  - Как дела? - тряс руку Севе парень. - Ты тоже серьезно так изменился.
  - Да все путем. Ты когда дембельнулся?
  - Да уж два месяца как. У вас сигареты не найдется?
   Сева протянул открытую пачку. Слава взял сигарету и молча поплелся назад к своим.
  - Он ВДВшник. Хороший парень. Сто лет его не видел, - кратко объяснил Сева друзьям.
  - Мужики! Я вам спеть хочу свои песни. Сам сочинял. Они вам, басота, должны понравиться! - Слава шел назад уже с гитарой в руках.
  - Давай послушаем, - охотно согласился Вадим.
  - Такая дворовая для начала... Да? - и под Славиными руками зазвенели струны.
   Они еще долго слушали его. Каждой новой песне Слава давал краткий анонс. Рассказывал про свою бывшую, про армию, про детство и двор. Затем пел об этом.
   Через какое-то время Слава с друзьями разошлись. Потихоньку наступало утро. Фонтан обезлюдел. Парни остались вчетвером на всей темной площадке. Казалось, город вымер. Лишь иногда слышался визг покрышек по асфальту да какой-нибудь крик вдалеке.
  - Зябко стало, - недовольно бросил Миша.
  - Скоро светать начнет, - Вадим подкуривал очередную сигарету. - Можно и расходиться помаленьку.
  - Да вы чего, люди. Сейчас самая романтика! - рассмеялся Сева.
   Смех его длился недолго, спустя пару секунд он устремил свой взгляд вдаль. Из-за угла вывалились шатающиеся тела. Трое парней шли пьяной походкой и громко несвязно говорили.
  - Красавцы. Не правда ли? - съязвил Сева.
  - Пусть идут дальше, - бросил Ворон. - Не трогай их.
  - Да я и не собираюсь. Мне бы кого посимпатичней, да с сиськами, - и Сева громко свистнул в сторону пьяных. - Есть сигарета, пацаны?
   Все трое, как по команде подняли свои головы и молча глазели в сторону скамейки словно сурикаты. Потом один из них медленно повернулся к собутыльникам и спросил курева. Взяв в руки пачку, он, переваливаясь, подошел к Луню и протянул ее. Леша молча достал две, протянув одну Мише. Парень развернулся было идти, как услышал недовольный упрек в спину.
  - Это я хотел курить!
  - Кто я? - обернулся тот.
  - Ты че даун? - осадил Сева.
  - Дай сигарету, пожалуйста, - вклинился Ворон и получил, что хотел из дрожащих, скорее всего от страха рук.
  - Ты точно даун! Ты угостил всех, но не угостил того, кто тебя звал.
  - На, держи.
  - Я сам тебе подержать дам! - распалялся Сева.
  - Да ты чего? - парень точно боялся, правда, его можно было понять. Испугаться было чего. Его друзья по-прежнему стояли молча в стороне.
  - Пошел на хер отсюда!
  - Да что я сделал?
  - Ты че не понял?! - Сева орлом налетел на парня, сыпля удары один-за-одним.
   Те двое, что стояли в стороне от действия, тут же испарились, убежав вон из сквера. Никто даже не заметил, когда они успели смыться.
   Сева быстро срубил пьянчугу. Парень валялся в его ногах и прикрывал голову руками, громко крича. Добивать несчастного Сева не стал. Лишь пнул по ребрам и еще раз крикнул, чтобы тот убирался. После того как парень поднялся и, заплетаясь, убежал, Сева молча сел на лавочку и достал из кармана почти полную пачку красного "Мальборо".
  - Ну и зачем?
  - Не начинай, Вадь, я тебя прошу. Я замерз просто, - пошутил было Сева.
  - Да хрен с тобой. Когда-нибудь отхватишь по-серьезному, может, хоть тогда за ум возьмешься. Пошли домой.
  
  - Как с Алиной? - как бы между делом задал вопрос Вадик. Они с Лешей неспешно шли под огнями фонарей, плотно застегнув мастерки. - Не ругаетесь?
  - Последнее время нет. Но она мне иногда отчебучивает что-нибудь забавное.
  - Например? - Вадим, не скрывая интереса, посмотрел в лицо другу.
  - Устроила мне шоу. Сначала играли в молчанку, наутро нашел страшную сказку на листочке бумаги. А все знаешь из-за чего? Точнее из-за кого. Она, видите ли, с подругой там опять поругалась. Есть у нее одна пришибленная. Вечно кости ей промывает. Алина жалуется все время на нее, а послать не может.
  - Это случайно не та, которая в больнице валялась долго? Что там у нее за проблемы были?
  - Да шут его знает, что там за проблемы. Может вены вскрывала, может, травилась чем, я не удивлюсь. Но подумал ты правильно.
  - А конфликт то в чем? - не до конца понимая суть, задал вопрос Вадим.
  - Да вроде эта чума предъявляет моей, что та, дескать у нее друзей увела. Что они теперь с ней только. При этом все всегда в одном котле варились. Короче не понимаю я всех тонкостей мегеровских хитросплетений! - сплюнул Лунь.
  - Женщины... - вздохнул Ворон. - Я бы не общался с тобой, понимай ты их во всем. - И он приятельски похлопал друга по спине.
  
  - Ты веришь в толкователи снов? В эту всю ахинею, - задал вопрос Фазан.
  - Не знаю. Мне всегда все это было интересно, но не думаю, что обращал особое внимание. Гороскопы читал, иногда про сны. В детстве любил читать про всякую нечисть. Лешие там, домовые, русалки, черти. Весело было. Потом, правда, спал хреново. Тогда я еще был впечатлительным, - улыбаясь, закончил Вадим Романович.
  - А сейчас?
  - А сейчас нет.
  - Ладно. Мне вот тут сон приснился. В общем, я в тайге. Охочусь. Вырыл ловушку такую, знаешь яма, а в ней колья. Не знаю, как она называется.
  - Волчья, - кратко подсказал Вадим.
  - Ага. Заделал я ее короче и стою на краю, любуюсь на творение свое. Сам весь в камуфляже, с ружьем наперевес. Все как надо. И тут бах! Падаю вниз. Благо кольев избежал. Ну, что думаю делать. Яма так яма. Давай решать, как вылазить из нее. В итоге выкопал себе по стене ямы углубления, так чтоб руками можно было зацепиться, а ногами наступить. Не знаю, как у меня это вышло, но сон ведь. Там и не такое увидишь. Давай я, в общем, из ямы выбираться. Наружу вылез, а там угадай кто?
  - Кто?
  - Миша. Большой такой. Огромадный медведь. Мне почудилось, что он очень был злой. Я естественно ошарашился и от страху назад и упал. Как полетел вниз спиной, так и пробудился. Не знаю, что бы это значило, но хороших мыслей по этому поводу не возникает.
  - Да уж. Не знаю, чем ты сейчас занимаешься, но чую лучше тебе это прекратить. Или приостанови хотя бы. Если веришь, конечно.
  - Думаю, бесполезно что-то менять. Если приснилось, значит сбудется. Не там, так здесь. Ни одно, так другое. От судьбы не уйдешь.
  - От судьбы не уйдешь... - тихо повторил Вадим Романович.
  
   Циркуль плотно сидел на черном . К героину он пристрастился относительно недавно, но в послужном списке у наркомана и до этого было предостаточно пунктов. Этот стопроцентно был последним. Циркуль был длинной шпалой. Его синее тело было изувечено коростами. Он был уже почти животным. Настолько больной, убогий и мертвецки невзрачный. Но еще живой. Он всю жизнь был высокий и худой, за это и получил прозвище. Но теперь, став ходячим скелетом, оправдывал его еще больше.
   Наркот происходил из нормальной семьи. И родные не понимали, почему он стал таким. Они и заметили это поздно. Отец сразу проклял сына. Сестра отвернулась. Мать горевала. А он ее бил. И выносил из квартиры что мог. Естественно в то время, пока отца не было.
   Когда он вынес вещи первый раз, он вернулся домой. И получил от отца. Когда он вынес вещи второй раз, он еще долго не возвращался. А если возвращался теперь, то только за новой добычей. Мать всегда открывала ему двери. А сегодня почему-то не открыла.
   Ломка была близко. Очень близко. Нужно было что-то делать. Как раз темнело...
  
   Алина томно прождала Лешу весь день. Посмотрела три фильма. Поставила новые рекорды почти во всех играх на телефоне. Даже прочитала разом "Основной инстинкт" Джо Истерхауза. И вот, наконец, он позвонил.
  - Милая. - Она чуть не подпрыгнула на месте, услышав это. - Ты скучала? Я уже подъезжаю.
  - Лешка! Я места себе уже не нахожу. Ты кушать хочешь? Я сейчас подогрею.
  - Себя подогрей. Тебя хочу. Смотри в окно. Я подъехал.
  - Хорошо!
   Девушка положила трубку и быстро, порхая, побежала к окошку. Леша припарковался как раз напротив. Он выходил из машины и помахал Алине рукой. Та, светясь от счастья, помахала в ответ.
   Циркуль сидел на лавочке. Он не замечал Алину. Но и его никто не замечал. Желтые глаза внимательно следили из-под капюшона за Лешей. Лунь, ничего не подозревая, в развалку двинулся к подъезду. Алина смотрела на него. А Циркуль уже бросился в атаку, держа в руке старый кухонный нож, обмотанный изолентой. Он напрыгнул на Лешу, уронив того с ног на мокрый асфальт, и стал наотмашь всаживать лезвие в плоть.
   Алинка вскрикнула. Громко вскрикнула и застыла на месте, прижав руки ко рту. Лунь упал головой об покрытие. Его спина была исколота. Семь ножевых. Костлявые руки лазили по карманам. Алина не видела лица убийцы, ведь оно скрывалось под капюшоном, да и к тому же было достаточно темно.
  
   Трудно представить, что испытывал Вадим, узнав о смерти своего лучшего друга. Невозможно представить. Луня не стало, вместе с этим не стало и части Вадима. Остались лишь воспоминания, правдивость и яркость которых со временем канут в лету. Пережить все это можно было только одним единственным способом. Вадим понимал каким. Нужно было ждать. Год, два, пять, десять, двадцать. Когда-нибудь он сможет весело рассказывать своим детям истории, в которых будет описывать все то, что они проворачивали со своим названным братом.
   Смерть лишь естественный процесс жизни. Последний ее этап. Но чересчур обидно и жалко, когда она забирает у тебя самых дорогих и любимых. Чересчур обидно и жалко когда она забирает молодых. Похоронная процессия собирает огромное число народу, порой такое, будто весь город приходит проститься. Молодая мать, еще не покрывшаяся сединой громко ревет или идет настолько тихо и незаметно, будто умерла сама. А он лежит будто из воска. Он недавно смеялся, выпивал на спор больше всех, спал за ночь с тремя, мечтал о будущем, о доме, сыне, красавице жене. Хотел увидеть мир. Он так мало видел. Никогда не летал на самолете. Его девушка не верит, что произошло. Ее отпаивают родители больше недели, а она все равно не хочет улыбнуться. В полиции заведена папка по его делу, но она еще так пуста и не факт, что пополнится хоть чем-нибудь. Он был прекрасным человеком. Для кого-то лучшим. Кто-то знал его вскользь. Его оплакивают. По нему скорбят. А он лежит. Его нет. Почти нет. Он есть в сердцах и памяти. Когда-нибудь его не будет и там, когда эти сердца остановятся. Не будет совсем.
  
   На спине Вадима Романовича в композиции было отведено место в память о друге Алексее Луне. Это был волк. Сидящий на задних ногах волк, с грустью воющий на луну. Из одного глаза зверя катилась крохотная голубая слеза.
  - Расскажи чего-нибудь, - попросил мужчина мастера. - А то тоска разобрала смертная.
  - Чего это ты? - удивился Фазан.
  - Да братишка что-то вспомнился. Царствие ему небесное.
  - Даже так... - поник на секунду собеседник, как бы сочувствуя. - Ну, был тут у сестры своей в гостях. А у нее дочка. Племяшка моя то бишь. Компьютер мне был нужен срочняком. Эскиз на почти скинули. Я присел работать. Как раз таки за племяшкин компьютер. А у нее короче переписка открытая осталась. Я знаю, это ужасно читать чужие письма, но любопытство взяло вверх. Каюсь. В общем, переписка эта я так понял со всей школы. Знаешь может, сейчас можно конференции в разных социальных сетях создавать, и в раз может уйма народу онлайн переписываться?
  - Да это не так важно знаю я это или нет, - пробубнил Вадим.
  - Да. Согласен. А знаешь ли ты тогда, что обсуждают эти дети?
  - Хм. Дай подумать, - встрепенулся Вадим. - Обгаживают учителей. Обсуждают мальчиков и девочек. Поносят родителей. Так?
  - И это тоже. Но вот тебе еще пара козырей! Они говорят о потере девственности в седьмом классе. При этом удивляются, кто же мог притронуться к такой уродине. Еще одна особа желала, чтобы ей пожестче присунули в школьном туалете. Другая признавалась, что лесбиянка и плакалась, что ее никто не понимает и не принимает. А еще многим маленьким леди нравится один и тот же чижик. Я не поленился и взглянул на этого амура.
  - Выследил что ли?
  - Да не, прям там страница его была. Короче этот будущий осеменитель из себя представляет подобие какого-то недосформировавшегося мудака с торчащими ушами, будто эльф и, вообще, он похож на обычного белобрысого обсоса.
  - Подобие? Почему подобие?
  - Я ж не знаю, может он нормальный. Но выглядит он как мудак.
  - Фазан, ты сам выглядишь как мудак и ты знаешь это, - Вадим рассмеялся. - Но ты не мудак.
  - Романыч! Сейчас ты меня расстроишь, и я тебе такую картину намалюю!
  - Извиняюсь! Был не прав, - поспешил ретироваться шутник.
   Вдруг зазвонил телефон. Это был телефон Вадима Романовича. Фазан прекратил работу, дабы спокойно дать клиенту поговорить. Пока шел разговор, мастер внимательно разглядывал рисунок посередине спины Вадима. Это был квадрат, с толстыми стенами, а посреди него большая буква С.
  - Вадим Романович, - обратился Фазан, когда телефонный разговор был окончен.
  - Оу, - откликнулся клиент.
  - Ты сидел?
  - Нет, - последовал недоуменный ответ. - С чего взял?
  - Да это... Знаешь у зэков между большим и указательным на руке пять точек, как на кости игральной.
  - Знаю. Ты про спину?
  - Ага.
  - Нет, Фазанчик. Не сидевший я. Но подоплека есть. Ты все правильно подумал.
   После этих слов, мастер снова принялся за дело, решив, что не стоит лезть с расспросами дальше. "Захочет, сам расскажет" подумал он. И подумал абсолютно правильно. Почаще бы люди так думали.
  
   Прошло четыре месяца со смерти Леши. Вадим потихоньку стал отходить от потрясения. Ему никто в этом не помогал. Казалось, что вокруг все уже забыли о том, что когда-то был такой Лунь. Поэтому Ворон помогал сам себе. Меньше старался находиться один. Пытался все время себя чем-нибудь занять. Короче говоря, не оставался наедине со своими демонами, которые прятались в голове.
   В один вечер он отдыхал с парнями в баре. Все шло хорошо. Вадим по-прежнему не пил, но позволил себе сегодня покурить кое-что поэффектнее простых сигарет. Ворон сидел за столиком, неспешно глотая холодную колу, и клеил какую-то милую брюнетку с курносым носиком, которую подцепил здесь же в баре полчаса назад.
  - Ворон! Вадим! Вадим! - подлетел к столику запыхавшийся парнишка, маленький ростом и круглый как колобок. - Там Франк влип походу. Сцепился с кем-то. Здоровый черт. Франка по частям собирать придется.
  - Твою мать, - тихо выругался Вадим и поднялся с места, позабыв об особе.
   Они с "колобком" вышли на улицу. Такой же маленький, хиленький Франк молча стоял и свирепо смотрел в глаза здоровяка, который тыча пальцем Франку в грудь, читал ему какие-то нотации.
  - Что случилось? - задал вопрос "колобку" Ворон.
  - Франк с девчонкой выходил. Этот бык ее по заднице шлепнул при Франке. Малой терпеть не стал естественно. Теперь вот. Сам видишь.
   Вадим стал прислушиваться к разговору.
  - Ты вот сейчас стоишь и ничего не можешь мне сказать. Какого ты тогда вообще возникать начал? Хочешь постоять за свою курицу, давай раз на раз? Ссышь, табуретка? - громко смеялся уверенный в себе здоровяк.
   Франк молча стал снимать кожаную куртку.
  - Э! - кликнул Ворон и быстро подошел к месту разборки. - Что ты тут устроил? - обратился он к здоровому.
  - Ты еще кто такой?
  - Я его друг.
  - И что?
  - Ты же понимаешь, что заведомо вынесешь его. А потом может, и мы понесем его вперед ногами. Не смотри на этого бретера. Я вместо него. Ты не против, Франк?
   Франк лишь молча кивнул головой и посторонился.
   В Вадиме сидел дьявол. С того времени, как убили Лешу в парне копилась злоба, тоска, ненависть и огромное количество неприятной энергии, которую некуда было спустить. Он спустил все сейчас. Разом.
   Вадим рьяно напал на противника. Удары сыпались один за другим. Толпа людей вокруг молча смотрела, как Ворон безжалостно избивает обидчика. Никто его не останавливал, хотя, вскоре начало казаться, что это очень нужно. Все смотрели на завораживающее зрелище. Даже те, кто был со стороны проигрывающего, не лезли в драку. Вернее в избиение. Когда Вадим, наконец, остыл, обессилев, Франк быстро посадил его в машину и увез с побоища. Избитого же парня увезли на карете скорой.
  
   Прошло два дня с момента последних событий. Вадим пребывал на учебе в институте. Пары закончились, он вышел на крыльцо родного универа и закурил.
  - Давай, Ворон, до завтра, - послышался голос, и тяжелая рука упала на плечо. - Кстати что там с наркотом, который Лешку?
  - Двенадцать дали строгого. Статья сто пять часть вторая. Из корыстных, с разбоем. Для него, как смертный. Я видел его. Светит животному по началу ложка пробитая, а там и до кладбища недолго.
  - Вот гнида. Всего двенадцать, - сплюнул собеседник. - Угости сигаретой, мои кончились. Ладно, будь.
   Закончив короткий диалог, Вадик обычным маршрутом двинулся к остановке. Но только подступив к ней, был кликнут каким-то пареньком, которого впервые в жизни видел. Парень выглядывал из окна припаркованного на аварийке авто. Взгляд был устремлен точно в глаза Ворону. Так что ошибаться было невозможно. Этот человек звал его.
  - Не бойся, дружище. Нам перетереть нужно, для тебя же лучше, - еще раз обратился незнакомец к Вадиму.
   Ворон пристально вглядывался в лицо этого человека. Теперь казалось, что оно знакомо. Черты отдаленно кого-то напоминали. Вадим неторопливо подошел к автомобилю, открыл дверцу и плюхнулся на сидение рядом с водителем.
  - Ну, - кивнул головой Ворон.
  - Баранки гну, - улыбнулся парень. - Меня Артур зовут. Ты пару дней назад у бара ребятенка обработал, помнишь?
  - Помню. Сам виноват, а я за друга заступился.
  - А друг что же сам?
  - Не вывез бы друг. Однозначно. В чем дело-то?
  - Я брат того, кого ты там положил. Выслушай меня и не перебивай, - он замолчал, видимо ожидая согласия. Вадим молча кивнул. - Я о тебе справки навел. О горе твоем слышал. Соболезную. Я его тоже мельком знал. В общем, я знаю, каков орангутанг бывает мой младший. Особенно если перепьет. Хорошо, когда ты сильный и умный, неплохо, когда просто умный, дерьмово, когда сильный и тупой. Здесь вопрос такой. Он если захочет, прибегнет к доблестным органам нашим. А он захочет. У нас дядя опер. Сечешь?
  - Секу, - с неприкрытой злостью ответил Вадим, понимая, к чему клонит Артур.
  - Отговорить я его могу. Но мне лечить его надо. А лечить не на что. Давай договоримся, ты мне десятку даешь, и я заявление разрываю. Согласен?
  - Ты же сказал его еще нет.
  - Я тебя умоляю. Он может его в данную минуту катает, пока мы тут глагольствуем.
  - Телефончик оставь, - после долгих раздумий ответил Вадим.
  - Записывай.
  
   Прошла еще одна неделя и квартиру Вадима навестили сотрудники внутренних органов. Парню представили обвинение в нанесении вреда здоровью средней тяжести. Ворон был удивлен. И это еще мало сказать. Он был в полном недоумении и крайне раздосадован. Деньги Артуру были переданы три дня назад. Конфликт вроде был улажен, а тут такое. Мысли бегали по голове с невыносимой скоростью. Вадим не успевал за ними следить. От этого создавалось ощущение, будто в голове абсолютно пусто. Будто все это сон. Ощущения притупились.
   Вадим был взят под стражу. Объяснить состояние матери, которая видела, что ее сына забирают и понимала за что, невозможно. На ней не было лица, лишь одна немая маска с ужасом и горем в глазах.
   Время в обществе стражей порядка, в особенности в обществе следователя, тянулось очень долго. Раздумывая над тем как быть теперь, Вадим решил во всем сознаться. Следак оказался мужиком достаточно нормальным, человечным и понимающим. Совсем не таким, каким представлял себе Вадим, наслушавшись рассказов о таких людях, и от чего очень боялся данной встречи. Парень рассказал все, что произошло в ту ночь у бара. Рассказал правду, без утайки и увиливаний. От признания вины он не отказывался. Следователь в свою очередь растолковал все, что вменялось Ворону, закончив словами "Ладно, иди. Ты нормальный парень, Вадим. Авось пронесет. Чистосердечное тебе должно помочь".
   Дальше КПЗ. Вадима обыскали. Не особо тщательно, но из карманов достали все. Составили протокол. Дали подписать. Ничего ценного с собой у парня не было. Разве что сигарет неполная пачка. Но их также отобрали, как и ключи с телефоном.
   После этого Ворон оказался взаперти. Первый раз в своей жизни.
   Обезьянник имел лишь дверь в виде решетки. Вокруг холодные бетонные стены и эта дверь. Вдоль стены красовалась единственная мебель - длинная деревянная лавка. На ней невидимо отдыхал, в пол глаза следя за Вадимом, мужичок лет шестидесяти. Поджарый и посеребренный сединой. Одет он был серо. В прямом и переносном смысле. Серая фуфайка в клетку из байковой ткани, серые брюки, черные туфли, замазанные серой грязью и серый пиджак в тон брюкам, но уже не надетый на тело, а свернутый и сложенный под голову. Мужик был небрит и его жесткая борода была гораздо седее его коротких волос.
  - Здравствуйте, - тихо произнес Вадим и протянул руку в знак приветствия.
  - Никогда не здоровайся за руку, малец. И не отвечай на такие любезности. - Застоявшийся голос звучал лениво и твердо, но как-то по-особому. Без пренебрежения. Приветливо, что ли. - Зови меня Старым. Как видишь я и впрямь уже не молодой, так что тебе легко будет запомнить.
  - Ворон.
  - Экое погоняло, - крякнул Старый. - Сам сочинил?
  - С детства прозвали.
  - Хорошо, - кивнул головой мужик, будто был удовлетворен таким ответом. - Ты, малец, отдохни пока. Места тут не барские, но довольствуйся тем, что есть. Я тоже покимарю. Думаю, есть у тебя мыслишки, которые погонять нужно. Но ты особо не увлекайся. Отдохни, - повторился он и снова замолчал.
   Парню и впрямь было, что погонять. Голова пухла от событий и вопросов. Никто не ожидал, что все так повернется. Хотя почему нет? Ожидать стоило, и обвинение по делу. Но Артур - сука. Неужели обманул? Как там мама? Скажет ли она отцу? А может этот крендель заберет все-таки заяву? Неужели тут надолго? Что там дальше? Судимость? Крест на жизни? Страх. Вадиму было страшно. Страшно от незнания того, что будет завтра. Ведь все может становиться только хуже. Но надежда теплилась. Авось пронесет.
   Наутро нереально болела спина. Вадим проснулся очень рано, крайне недовольный. Но недовольство высказывать было некому. Разве что Старому, но он крепко спал. Вадим просто смотрел вперед. Делать было нечего. Чтобы успокоиться, он стал напевать про себя песни.
  - Э, старшой! - прорезал голос тишину. Это Старый дозывался лейтенанта.
  - Чего тебе? - спросил подошедший молодой парнишка в погонах.
  - Хавать хочется. Будь человеком, сходи в ларечек, купи колбаски, хлебушка, соку там. Деньги мои знаешь, где лежат. Сам на курево угостись. И на малого купи. У него походу нет ни шиша при себе. Вон босой какой.
   Старший просьбу исполнил. Ждать, правда, оказалось долго. Но Вадим был крайне удивлен, что можно вот так.
   Два дня прошли в КПЗ. Точнее протянулись. Медлительно и тяжело. Старый особо не разговаривал, лишь иногда взглядом изучал Вадима. Ворон и не жаловался. Общаться совсем не хотелось. Лишь иногда они перекидывались парочкой фраз.
  - За что упекли? - поинтересовался Старый.
  - За дело.
  - Не хочешь, не говори. Это правильно. Наседок они любят подсылать.
  - Я признался во всем.
  - Ааа... Ну и дурак, - высказал свое мнение мужчина и отстал на этом.
   К концу второго дня отчаяние настолько налегло на Вадима, что парень почти смирился со всеми выходящими, что могли произойти. Но все же калитка отворилась.
  - Воронов! На выход!
   Оказавшись на воздухе, Вадим почувствовал огромное облегчение. С плеч упала гора нервных напряжений подперченных страхом. Первым делом Вадим захотел позвонить Артуру и задать пару интересующих вопросов, но телефон был некстати разряжен. Раздосадованный парень закурил и скорее направился домой. "Мать наверно вся уже извелась" - думал он.
   Марина Никитична уже действительно не знала, куда себя девать. Когда сына забрали, женщина упала в обморок. Очнувшись, звонила на телефон, но никто не отвечал. Не догадавшись обзвонить отделения, она просто проревела все это время. Ревела и спала. Спала и ревела. Поэтому, снова увидев сына на пороге квартиры, женщина бескрайне обрадовалась. Но вскоре и совсем неожиданно радость переквалифицировалась в истерику. Вадим сидел в кресле и молча наблюдал, как мать со слезами на глазах громко кричит и изредка долбит сына синим махровым полотенцем. Кричит, что отныне запрещает выходить ему вечерами из дома и, что вообще отправит его в армию. Вдоволь наслушавшись, Вадим встал с кресла и молча отправился к аптечке. Там он накапал для матери корвалол. Дал выпить препарат и все так же молча обнял.
  
   Говорят, если человек сломал ногу, то его жизненный путь застопорился. Движение остановилось, и этот недуг нужно исправлять. "Пора что-то менять" говорят люди. Но, как показывает практика, в основном говорят. Кто-то говорит, что нужно похудеть, кто-то, что нужно делать деньги, открывать бизнес, кто-то, что пора бы пересмотреть отношение к родной матери, а то оно стало каким-то наплевательским. Но вместо этого люди продолжают жиреть, тратить деньги родителей или влазить в долги и кредиты минимум раз в полгода, при этом, завидуя соседке Люське, которая с мужем в Тайланд улетела по путевкам. Ну и, наконец, посылают родную маму на три буквы и покупают ей халупу в селе Заднепроходское. А меняться они начинают только тогда, когда красавчик Толя шлет ее подальше из-за ее огромной задницы, когда девушка мечты говорит ему, что не собирается встречаться с бесхребетным маменькиным сынком-мажором. И самое дерьмовое, когда уже поздно меняться. Когда мать умирает на грязной постели в том хлеву, который ей приобрели родной сынок или дочурка.
   Ворон уже окончил институт, получил диплом, но по-прежнему ни хрена не делал. Считал себя умнее остальных, энтузиазма в поиске работы не проявлял, спал с пятью разными за месяц, слушал музыку, читал умные книжки и воображал свою будущую жизнь в ярких красках, где, словно песчинка грязи на глазу, маячил черный мерседес.
  
  - Ну что? Как ты там, братишка? - Вадим смотрел в глаза Леши. Неживые, бездвижные.
   Погода была мрачная. Тучи на небе предвещали дождь. Дул ветер, не то чтоб сильно дул, но и тех порывов хватало, чтоб чувствовать себя неприятно. Порой бросало в дрожь.
   За могилой следили. Аккуратная оградка, свежие цветы.
  - Все, как надо. Не забываем тебя, родной, - он замолк, снова уставившись на фотографию. - Водка есть. Тебе специально нес. Сейчас налью.
   Вадим достал припасенный заранее прозрачный одноразовый стаканчик и разлил жидкость из фляжки, обтянутой кожей. Поставил на могилку. Положил закуску из конфет. После присел за столик рядом с могилкой и достал бутерброды с колбасой. Выбрал один побольше и положил к конфетам.
  - И чего это я дурак тебе сладкое сперва пихаю... - мотая головой, приговаривал Вадим. - Леш, а на кладбище курить можно? Я вот не знаю. Не буду лучше. Ты ведь там все равно бросил, наверное. Там же нельзя.
   Вадим продолжал сидеть за столиком и молча жевать бутерброд, как вдруг на могильный крест друга прилетел черный ворон. Птица села и, немного поперебирав лапами влево, вправо, выбрала подходящее место и громко каркнула.
  - Ты чего тут делаешь? - удивился Вадим. - Если на то пошло, то сюда другая птичка должна была приземлиться. Чей будешь?
   Ворон снова каркнул.
  - Есть будешь? Говорят, вас приручить можно. Давай попробуем, - парень отломил мякиш и растер на крошки в руке. - Тьфу ты, зачем тебе эта ерунда. Мясо наверно надо, да? - Вадим отрезал кусочки колбасы, медленно поднялся и направился к птице. - Ешь, братишка. Устал, небось, голубей бомбить. На вот, отравы человечячей. Ты же любишь падаль всякую.
   Рука Вадика медленно протягивалась к мощному клюву. Шмоток колбасы болтался в воздухе вроде червяка. Птица громко каркнула, но оставалась неподвижной. Вдруг ее хвост поднялся, а голова с интересом повернулась к гостинцу. Маленькие черные бусинки - глаза впились в угощенье. Еще раз каркнув, ворон чуть было не напугал парня. Вадим почти выронил колбасу, но сдержался. И вдруг птица щелкнула клювом и вспорхнула, унеся угощенье с собой.
  - Охренеть! - вскликнул Вадим с удивленными глазами и радостной улыбкой.
   Все это действо в сторонке поодаль тихо наблюдал больших лет мужичок, скрывая свое лицо под шляпой. После того, как улетела птица, наблюдатель направился навстречу Вадиму.
  - Ворон! Ты чего это тут воронье прикармливаешь? - разнеслось позади Вадика, и он обернулся. - Каламбур прям, не иначе, - кряхтел подошедший.
   Это был приятного вида мужчина. В черном пальто и шляпе. Блестящие туфли и перчатки на руках. В этих руках он держал трость. Вадим всматривался в румяное лицо, полное седины, но долго не мог понять кто перед ним. Наконец, парня осенило. Старый! Тот самый Старый с КПЗ. Вот это встреча!
  - А ты выглядишь лучше, чем в наше знакомство, - с улыбкой заметил Вадим.
  - Еще бы. Друг? - кивнул Старый на могилу Алексея.
  - Лучший. Самый лучший. А ты к кому? Жене?
  - Нет. У меня никогда не было штампа в паспорте. Уживаться я с ними долго тоже не мог. К сыну. Я потерял его, когда он был примерно таким же соплежуем, как ты.
  - Ты уходишь?
  - Собирался. Тебя увидел.
  - Ну, пойдем тогда, поговорим.
   Старый молча развернулся и направился к дорожке, а Вадим повернулся лицом к кресту, чтобы попрощаться с Лешей. Закончив, он догнал мужчину. Старый не взглянул на Вадима, но почувствовав его приближение, заговорил, задумчиво смотря вперед.
  - Его звали Константин, - замолк на мгновенье. - Костя. Его мать была актрисой. Она не хотела ни его, ни тихой семейной жизни. Гастроли, сцена и тому подобное. Я же тоже по жизни на месте не сидел. Но парень на какое-то время угомонил меня. Светлана бросила нас после беременности. Видать, правда, была хорошей актрисой, раз сразу после родов прытко вернулась на большую сцену. В общем, Костя остался на мне. Но мне помогла уже моя мать, его бабушка то бишь. Он был славный парень. Я им гордился. Скорость любил. От этого и погиб. Разбился на мотоцикле с другом. Ночью в столб. Оба насмерть. Костя сразу умер, второй позже в больнице. А я сразу с горя в запой, потом кража и по старой дорожке. Знаешь, ты мне чем-то его напомнил. Может поэтому, и рассказываю тебе это все.
   Закончив, Старый посмотрел в лицо Вадиму и грустно улыбнулся. В его мутных серых глазах виднелся вихрь живых больных воспоминаний. Дальше долго шли молча. Каждый думал о своем.
  - У меня волжанка моя сломалась, пришлось на этом убогом автобусе ехать. Бабки эти еще. Почему-то они меня напрягают, - ругался Старый.
  - Да уж. Хотя странно, что они так напрягают тебя. Меня то понятно. Но ты то у нас мужчина видный. Весь вон на фоксе.
  - Ой, не голоси. Что делать думал?
  - Не знаю. Домой ехать, - пожал плечами Ворон. - А что?
  - Чаю хочешь?
  - В гости что ли?
  - Ты чего такой тугой то? - раздражался Старый. - Конечно, не в парке же чаи распивать.
  - Ну, можно. Можем заодно твою волжанку вместе посмотреть.
  - Вот и ладно. А то все вопрос на вопрос. Как идиот, честное слово.
   Они ехали на заднем сидении старого ПАЗика, подпрыгивая на каждой кочке и яме. Старый сидел молча и практически не шевелясь. Его шляпа лежала на коленях, а руки были сложены на трость, которая утыкалась в пол. Он совершенно не обращал внимания на любопытные взгляды попутчиков. Вадим, развязно развалившись, отрешенно пялился в окно, рассматривая серые пейзажи. Его также не заботили пытливые глаза. Автобус доехал до конечной, а там, как оказалось, было пару сотен метров до дома, в котором жил Старый.
   Его дряхленькая одноэтажная постройка располагалась почти в самом конце широкой улицы. По соседству стояли как такие же старенькие домики, так и деревянные и даже кирпичные дома в один и два этажа. Беднотой здесь особо не пахло, хотя на золото тоже было не похоже. За выцветшим деревянным забором скрывался очень чистый дворик, а на крылечке дома было поставлено кресло и столик.
  - Я люблю здесь отдыхать, - подсказал Старый, увидев заинтересованность Вадима в интерьере.
   За домом стоял сарайчик и гараж, в котором, видимо, и находилась видавшая виды Волга. Зайдя в дом, глаза Вадима забегали с еще большим интересом. Обставлено все было скудно. Абсолютно ничего лишнего. На полу старые ковры. На стенах ничего, кроме одной большой картины в зале. На картине природа. Лес. Красиво, но таких Вадим видел сотни. На окне пара банок и пепельница. В углу шкаф, облупившийся с краев. В другой комнате кровать, видимо твердая, так как ни перины, ни матраса не видно. Скорее всего, он очень тонкий. Заправлена аккуратно. Рядом с кроватью маленькая тумба. На ней ночник. На кухне все также без излишеств. Газовая плита, маленький холодильник, стол и два стула. Немного посуды. Чайник. Три шкафчика. Занавески белого цвета. Очень чистые.
  - Честно скажу. Не богато, но уютно. Опрятно. Приятно.
  - Ну, расхвалил, - улыбался Старый. - Присаживайся, Ворон. Сейчас чуть-чуть и чифирнем.
   Через некоторое время Старый принес литровую банку с чифирем и поставил на стол тарелочку с карамельками.
  - Я никогда не пил его.
  - Никогда? - удивился мужчина.
  - Никогда, - повторил Вадим. - Всегда хотел попробовать, но так и не довелось.
  - Хм. Маленькими глоточками. Противно будет с непривычки, но это ничего, - он налил напиток из банки в жестяную кружку и взялся за ручку полотенцем, чтобы не обжечь пальцы. После передал Вадиму. - Давай.
   Через полчаса они оживленно беседовали. Старый достал из выдвижного ящичка стола папиросы и закурил. Комнату застлал тяжелый дым.
  - Ты чем занимаешься сейчас?
  - Чаи с тобой гоняю, - усмехнулся Вадим.
  - Сейчас в щи получишь, жмых, - беззлобно пригрозил Старый.
  - Да ничем. Недавно институт окончил. Работы не нашел. Да и ищу неохотно.
  - На кого ученый?
  - Логист.
  - Эка... Мамка, папка есть?
  - Батя в другом городе, они развелись не так давно. Мать здесь.
  - Так ей помогать надо, оболтус. Да и себя уже ставить надо. Точнее давно пора.
  - Знаю.
  - Знал бы, делал. Ничего ты не знаешь. Ломай себя сам, пока не сломали другие! Переступай через лень и слабости. Борись. Хорошо живется вам нынче. Вон на узкоглазых глянь. С детства где-то да пристроены. Бородатые тоже все деловитые такие. Обрезанные так вообще ребята предприимчивые. У них с рождения это в крови. А ты все дурака валяешь.
  - Ты так говоришь о них.
  - Как?
  - С презрением что ли.
  - С презрением я сейчас о тебе говорил, если ты не заметил. Только это не презрение, а наставление в правильной форме. А я все народы уважаю. Считаю, что гнета достойны только пидоры и мудаки. А таковые есть везде. Не нужно мне тут за народности рассказывать. Вразумил?
  - Вразумил.
  - Будет из тебя толк, мне кажется. Вот почему так, не могу понять. Но нравится мне в тебе что-то. Помучить бы тебя малеха. А там, как поднаторел бы, глядишь и прорвался куда.
  - Это в каком это плане ты меня учить собрался?
  - А ты вперед батьки в пекло не лезь. Придет время, узнаешь, малой. Есть задумка одна.
  
  - Лучшие всегда уходят первыми. Слышал такое?
  - Слышал, - осторожно ответил Ворон на вопрос Старого, ожидая подвоха.
  - Так вот, - кашлянул мужчина и продолжил теорию, - это потому что хорошие, правильные люди не ведут себя как идиоты. Они думают, прежде чем делать. И это касается всего. Не только поступков, но и общения, поведения, вождения автомобилем, приготовления еды и прочего. А если ты думаешь, ты нервничаешь. А когда ты нервничаешь, твои часы тикают быстрее. От этого в мире столько кретинов и так мало достойных правильных людей. Возможно, от этого и женщины живут дольше, но тут и я не уверен.
  - К чему ты это? - удивленно продолжал глядеть Вадим на Старого и шагать след в след.
   Часом ранее они сели в автобус и выехали загород. Сейчас шли по пустой дороге в поле, поднимаясь в гору все выше и выше с каждым шагом.
  - К тому, что сейчас я приведу тебя к старым мудрым людям. Но их мудрость не означает того, что они будут правильными. Они стары, эгоистичны и со своими тараканами. Лучшие из ихнего поколения давно лежат в могиле.
  - Ты настораживаешь меня.
  - И это хорошо, - бросил Старый и вытянул руку вперед, указывая на то, что виднелось вдали. Они взошли на гору и могли наблюдать сверху далеко вокруг.
   Вадим увидел ниже что-то очень похожее на ферму. Большой дом, вокруг которого площадь была усыпана сараями и другими постройками. Туда и направились мужчина с парнем. Издалека слышался лай. Чем дальше вперед, тем он больше усиливался. Подойдя ближе, Вадим понял, что эта огромная собачья ферма. Питомник. В больших, лучше сказать огромных вольерах содержалось бесчисленное множество собак различных пород. Вадим шел за Старым вдоль вольеров и наблюдал, как за решеткой справа на него лает десяток дворняг, а слева молча уставилась другая троица похожая на большие снежные комки, так пушисты и белы были эти собаки. Дальше он видел все больше и больше. Бульдоги, огромные алабайи, лайки с закрученными хвостами, немецкие и кавказские овчарки, мастифы, ротвейлеры и множество других. Все держались в отдельных вольерах. Чистых и ухоженных. Прекрасно выглядели и сами псы. Наконец, показались люди. Двое бугаев кормили мясом шестерых доберманов, при этом, совсем не обращая внимания на непрошенных гостей в лице Старого и Ворона. Старый и сам будто не замечал их и спокойно, как и прежде, шел к дому, устремив глаза вперед.
   На крыльце дома еще один здоровяк, явно охранник или что-то типа того, радостно улыбнулся, приветствуя гостей. Его черные очки скрывали глаза, но улыбка располагала. Вот только голос оказался не особо приветливым. Ленивый и грубый.
  - День добрый, Старый. Кого притащил?
  - Подмастерье, - буркнул мужчина. - Хозяин ждет?
  - Ждет. Проходите.
   Исполняющий роль швейцара бугай открыл деревянную дверь. Так медленно, будто она весила сто пудов. За тяжелой дверью шел голый коридор с обшарпанными стенами и тусклым светом. Угнетающий коридорчик простилался метров на десять вглубь. Ноги ступали по бетону и издавали гулкий звук. Шаг за шагом. Метр за метром.
   В конце коридора еще одна дверь. Такая тонкая, что ее легко можно было выбить. За дверью небольшая комнатка и еще один детина. Чуть меньше первого, но тоже внушительный.
  - Постой здесь пока. Погоди малость, - придержал Вадика Старый. - Открывай, - кивнул он охраннику и тот открыл дверь, за которую мужчина тут же прошмыгнул.
   Вадиму ничего не оставалось, как облокотиться на стену плечом и ожидать.
  
  - Ты помнишь свою мать молодой? - снова подал голос Фазан.
  - Да. Она была шикарна. Чертовски красива. Мой отец не был дураком.
  - И я помню. Помню, как они танцевали с моим батей. Был какой-то семейный вечер. Ну, ты знаешь, как это бывает. Большой вкусный ужин, у родителей вино, у меня шипучая газировка. Я обожал газировку, только видел редко. В общем, ужин, музыка. Видимо праздник. И после он кружил ее в танце. У нее поднималось платье. Она смеялась, а он был доволен собой. Мама грациозна и у нее длинные стройные ноги. А я завороженно пялюсь на действо с открытым ртом. И мне все нравится. Она была красива, - мастер вздохнул, - но лишь была. Время идет. Я был шкетом, а теперь теряю волосы и обрастаю жирком.
  - Брось. У тебя еще есть немного времени, чтобы насладиться жизнью.
  - У меня нет средств, чтобы делать это. - Фазан вскинул руками. - Я всю жизнь прошляпил в погоне за ними. Но осуществил лишь малость из того, что задумывал. Но знаешь... Я имею хоть что-то. И я совершенно точно не такой, как все. Так что я крутой. И я это знаю. Это делает меня счастливым. Или почти счастливым.
  - Ты не во всем уверен до конца. Но кое-что подметил точно. Уникальности тебе не занимать, - пошутил Вадим Романович.
  - Смейся, смейся. Чертов умник. Ты уже повторяешься, если не заметил.
  
  - Здравствуй, Старый! Здравствуй, дорогой. Как же я рад тебя видеть, дряхлый ты бродяга, - приветствовал мужчину хозяин дома тех же лет, что и гость.
   Это был Федор Сметанин. В том мире, к которому принадлежала судьба этого человека, все звали его Федя Знаменский. В доме, котором он жил, его звали просто Федя. Федя имел прислугу человек в двадцать крепких парней. Содержал собачий приемник на своей территории и рулил здесь же некоторыми делами. Это был седой мужичок низенького росточка с хитрющими маленькими глазенками и живой манерой речи. В его голове всегда зрели и строились планы, но со временем этот бойкий и устремленный вперед человек начал потихоньку сдавать и все больше стремился к тишине и покою.
  - Присаживайся с нами. Подкрепись, чем Бог послал, - нужно заметить, что Бог послал на стол немало яств. Простые кушанья вроде вареной картошки, от которой еще исходил пар, маринованных огурчиков, соленых грибов и сала соседствовали с огромным омаром, печеной с яблоками уткой, различными салатами, салями, хамоном и прочим. Линейка напитков на выбор также была немалой. - Поздоровайся с Узбеком, - показал Федя на человека, который молча сидел в кресле.
   Узбек. Так кличали грузного лысого мужчину, который молча наблюдал за тем, как вошел Старый и после. Большие глаза внимательно разглядывали гостя. Лицо узбека украшала аккуратная бородка, толстая золотая цепь на шее, такой же толщины браслет и огромный перстень на среднем пальце правой руки. В этой же руке дымилась сигарета миниатюрная в толстых пальцах. И еще одно. Узбек совсем не был похож на узбека.
  - Здравствуй, Старый, - пробасил громовой голос.
  - Доброго времени суток вам обоим, - почтительно ответил Старый.
   Все трое выпили по паре рюмок водки. Узбек налегал на еду. Федя лишь закусывал, хрустя капустой. Старый положил в тарелку немного картошки и мясо утки, при этом почти не откушав.
  - Ты по делу или проведать? - задал вопрос ему Федя.
  - Дело есть махонькое. А вообще так узнать, что к чему. Новости последние.
  - Ну, рассказать тебе особо нечего. Мой милосердный бизнес какая-то шпана повадилась портить. Но это мелочи. В остальном все тишь да гладь. Ты то с чем пришел?
  - Человека привел. Подтянуть хочу.
  - А я при чем? - удивился Федя. - Твой человек. Хочешь, подтягивай, хочешь рожей к забору и пли.
  - Глянь хоть. Не зря тащил ведь. Ждет, стоит.
  - Ну, зови.
   Все это время Ворон действительно стоял за дверью, ожидая дальнейшего. Но ожидал он уже не в одиночестве. Как только за Старым затворилась дверь, из коридора появился молодой парнишка. Лет двадцати пяти. Смуглый и небритый. С золотым передним зубом. Улыбаясь, он поздоровался с охранником и обратился к Вадиму.
  - Ты чей будешь?
  - Свой. Собственный.
  - Я Ванька. Погоняло Цыган. Не удивляйся.
  - Ворон.
  -Смурной ты какой-то. Ворон.
  - Какой есть.
  - Федя подтянул? - Цыган оказался надоедливым и казался скользким. - Да говори. Раз в этот дом зашел, значит свой. Тут все свои. Правильно я говорю? - обратился он к охраннику. Тот молча кивнул.
  - Я со Старым пришел. Первый раз здесь.
  - Понятно, - остался доволен ответом Ванька.
   Тут же дверь открылась и по приглашению оба парня зашли внутрь. Цыган поздоровался со всеми присутствующими и по-хозяйски прошел к столу, примостившись рядом с Узбеком. Тут же разлил водку по рюмкам себе и собрату и они хлопнули. Федя на это не обращал внимания, он молча разглядывал Ворона. Вадим же рассматривал богатую, но неброскую обстановку вокруг. Ничего лишнего, пестрого и бросающегося в глаза. Качественно соблюденный стиль интерьера комнаты. Все в темных деревянных тонах. Очень впечатляло.
  - Ну, и на кой мне этот обсосок? - вымолвил Федя.
  - Тебе никто и не предлагает с ним работать, - вступил Старый.
  - А зачем привел его?
  - Может, подкинешь нам чего. Без дела ведь сидим.
  - Когда это ты без дела сидел, Старый? - возразил Федя. - Ты себе халтурку вечно находил, - хозяин задумался. - Проходи, угостись, - пригласил он Ворона через мгновенье. - Пущай покажет себя. Возьмите вдвоем проблемку, о которой я тебе уже говорил. На моих попрошаек кидается какая-то сволота. Под конец рабочего дня избивают и отбирают деньги. Сделайте красиво. Надоели вши.
  - Сделаем, Федя, - согласно кивнул Старый. - Все сделаем, как скажешь.
  - Ну, разлей по маленькой, Цыган.
  
   На обратной дороге Старый вводил Вадима в курс дел. По его рассказам Федя держал на себе дела городских попрошаек: инвалидов, беспризорных, нищих мамашек, стариков и простых алкашей. Общее у них было одно - они клянчили деньги на улицах, часть из которых текла потом непрерывным потоком в карман Феде. Также у него был ресторан и несколько торговых точек, разбросанных по городу. Узбеку принадлежала основная часть городского общепита: кафе, чебуречные, ларьки с шаурмой, а также общепит рынков. Но больше всего Узбек любил свои кафе на набережной. Цыган был подсобником Феди. Его поддержкой. Федя приютил паренька к себе, когда тому не было и четырнадцати. Он также клянчил деньги, как сейчас клянчат сотни таких же мальчишек. Цыган не брезговал ничем. Брался за любую работу, которая казалась ему хоть каплю выгодной. Но в основном он занимался продажей аудио и видео аппаратуры, а также сотовых телефонов. Откуда у него брался товар, никто не знал. Но порой ходили слухи, что, покупая например мобильничек, ты рисковал потерять его через неделю в темном переулке, еще и оказавшись с проломленной головой. С такими людьми познакомился в тот день Вадик.
  
   На землю падали маленькие белые снежинки. Как только касались земли, то тут же исчезали. Темнело. В переходе почти не появлялись люди. Укутавшийся в лохмотья попрошайка в черных очках начал медленно собирать свои скудные вещи. День был удачный. В коробке собралось неплохое количество средств, подаренных добрыми людьми на нужду. В конце перехода в тени стоял Вадим. Он курил сигарету за сигаретой от волнения и незаметно наблюдал за стариком.
   Попрошайка почесал грязную бороду двумя пальцами. После стал собирать этими пальцами деньги. По переходу послышался быстрый шаг двух пар ботинок. Звук шагов усиливался. Они приближались.
  - Давай, давай! Сморчок старый!
  - Сколько сегодня наклянчил, сука?
   Двое молодых крепких парней готовились наброситься на попрошайку. На кулаке одного из них серебрилась намотанная цепь. Они уже приблизились, готовясь наносить удары. Но тут старик резво вспрыгнул и крепко саданул одного из нападавших по лицу. На второго налетел незаметный доселе Вадим. Нападавшие не ожидали такого поворота событий. Оба лежали на земле, свернувшись калачиком, и получали удары ногами. Старый, а именно он скрывался под образом попрошайки, не смотря на свой возраст, неплохо умел орудовать своими конечностями в бою. Теперь он втаптывал ногой голову бедного парнишки в холодный бетон. Вадим же бил кулаком по лицу второго, сидя на его лежащем теле. Перестал он это делать, лишь когда рука устала.
  - Шо це таке ? - усмехаясь, спросил Старый, он уже давно покончил со своей жертвой. - Убьешь его. Пошли отсюда. Живо. - И они быстро скрылись в потемневших дворах. А в переходе остались лежать два тела, согревающие своей кровью бетон. Еще живых, но полностью обездвиженных.
  
   Старый зашел в комнату к Феде первым и прошел поздороваться, зачем-то два раза при этом кашлянув в свой кулак. Вадим стоял на пороге и хмурым взглядом окидывал комнату. За столом сидел Цыган и укладывал по прозрачным пакетам разные продукты. Он подмигнул в знак приветствия.
  - Мы дачку пацанам собираем, - пояснил Федя.
   Цыган проворно раскидывал по пакетам грев и связывал. Сало, сухари, лапша, бульонные кубики, карамельные конфеты без оберток. Много курева и чая. Все в открытом виде. Так, чтобы содержимое было видно.
  - Дело сделано, Федь, можно отправлять - промолвил Цыган, окончив работу.
  - Ну, давай, - кивнул Федя, - давай. Малявы написал?
  - Да.
  - Хорошо.
   Цыган поспешно собрал расфасованные посылки и вышел за дверь, тихо затворив ее. Ворон заметил, что этот парень все делал удивительно торопливо, будто вечно куда-то спешил. Даже говорил быстро.
   Федя общался со Старым, но при этом украдкой бросал взгляд из-за плеч собеседника на молодого парня, стоявшего у двери. Вадим также в свою очередь наблюдал за поведением старика.
  - Он хорошо поработал, - соглашался хозяин дома и улыбнулся Ворону. - Проходи. Чаю попьем. Присаживайся, малой, - приветливо махнул рукой он, подзывая к столу. - Что ты все, как не родной. Привыкай уже. Частым гостем будешь.
   Все уселись. Через некоторое время на стол подали крепкий чай, разные сладости и выпечку.
  - Захар печет отличные пироги. Попробуйте, - предложил Федя.
   Старый отмахнулся, развернув в руках дешевую карамельку. Вадим, недолго думая, решил попробовать угощения. К тому же, парень был голоден и был не прочь основательно подкрепиться. Пироги лежали в небольшом эмалированном тазике. Ворон взял один и откусил. Было действительно очень вкусно.
  - Ну как? - поинтересовался Федя.
  - Это, правда готовит, Захар? - удивлялся Вадим, сделав акцент голосом на то, что не верит, что такую вкусноту могли приготовить мужские руки.
  - Неужели ты думаешь, что так могут только бабы? - смеялся старик. - Да. У этого молодца нет двух пальцев на правой руке, но кулинар он волшебный. Не знаю, как ему это удается. Не волнуйся, он их потерял не когда крутил фарш. Кушай спокойно.
   О делах в этот вечер не говорили. Попив чай, все трое немного поиграли в карты и просто пообщались.
  - Ворон, ты любишь животных?
  - Во всяком случае, больше, чем людей, - ехидно улыбаясь, ответил Вадим.
  - Не хотите прогуляться? - предложил Федя. - Покажу свои владения. Я частенько прогуливаюсь вечером. Лично осматриваю питомцев.
   Они втроем вышли на улицу и медленно прохаживались по территории мимо вольеров. Хозяин с живым интересом рассказывал о своих любимцах. Он знал клички каждой собаки и их биографии. Указав на большого волкодава, рост которого был около метра в холке, стал рассказывать о нем. Пес был одним из немногих, кто бегал вне вольера.
  - Этого пса мне подкинул один старый знакомый, когда по некоторым причинам уехал из страны. Он чуть не умер от расставания с хозяином. Я не шучу. Он очень болел. Умный пес. Действительно умный. Его зовут Риан. В переводе с ирландского, это вроде как король, но я не уверен. Мы зовем его просто Ри.
   Дошли до вольера с доберманами. Вадиму очень нравилась эта порода собак. В них были проворство, сила и элегантность. Они были сродни блестящему смертоносному револьверу. Шикарные псы.
  - Нравятся? - подмигнул Ворону Федя, увидев, какими глазами парень смотрит на собак.
  - Очень.
  - Драчливые заразы. Но шарм в них особый, тут я с тобой соглашусь. Ты скажи, если что, подарю щенка.
  - О! - воскликнул Вадик, - нет уж. Пока рановато. Может быть, на старости и заведу себе такого друга, чтоб любил и защищал. А пока увольте.
  - Мое дело предложить, - пожал плечами Федя.
   Прогулявшись так еще немного, Ворон и Старый распрощались с хозяином и покинули его гостеприимный дом. Вадим поймал себя на мысли, что Знаменский теперь казался ему не таким уж и плохим стариком. Мнение о нем изменилось с первоначальной встречи. "Неужели это все из-за собак?" думал он.
  
  - Где ты был? - встретила сына недовольным допросом мать.
  - Дела.
  - Какие дела? Чем ты занимаешься? - не унималась женщина. - Что за старик ходит с тобой вечно? С кем ты связался?! У него же на роже написано, что он уголовник!
  - На роже у него ничего не написано, мам, - не соглашался Вадим.
  - Откуда ты берешь деньги? Ты нашел работу?
  - Нашел.
  - И что ты делаешь?
  - Работаю. Очевидно же.
  - Ты не можешь нормально ответить матери? Что ты возомнил о себе? Куда ты катишься?
  - Прекрати, мам. Все нормально. Я в душ.
   Такие диалоги стали все чаще и чаще происходить в доме. Вадиму не хотелось общаться с матерью. Его раздражало все, что она говорила ему. Каждый раз она начинала донимать парня расспросами с порога, но вскоре быстро успокаивалась и через пол часа будто и не замечала сына.
  - Отец звонил, - сообщила она, когда Вадик вышел из душа.
  - Чего хотел?
  - С тобой поговорить. Мне он ничего не докладывал. Звони сам.
  - Хорошо. Что на ужин?
  - Позаботься о себе также сам, ты же самостоятельный, - ответила она и с грохотом закрыла дверь в свою комнату.
   Вадим прошел на кухню и открыл дверцу холодильника. Несколько банок с соленьями, немного колбасы, молоко и свежие овощи. Парень достал огурец, разломил на две части. Одну бросил назад, вторую сунул под струю воды. С хрустом откусил, оделся и покинул квартиру, решив посетить кафе неподалеку от дома.
  
  - В общем, твоя работа чрезвычайно проста. Пришел, забрал, ушел. По району пошатался, сладкий воздух повтягивал, продышался, размялся, на девчонок попялился, еще и при деньгах оказался. Стоит только лишь пару адресов навестить. Схема - люкс, - выпуская дым из ноздрей, подытожил Цыган. Он снова протараторил свою речь, так что пришлось сначала вразумить хорошенечко то, что он сказал.
  - А если в отказ пойдут? Если не отдаст кто-то? - неуверенно задал вопрос Ворон.
  - Не отдаст?.. - Цыган задумался. - Все он отдаст! - выкрикнул, кинув пачку сигарет на торпеду. - Не отдаст, значит проведешь махинацию по красоте. В зубы раз щелкнешь и присвоишь себе все, что лежит плохо. Мол нашел. Им всем же лучше платить. Сечешь? - Вадим согласно кивнул.
  - А за что они платят?
  - Ну... - снова задумался парень, - за то, за се. Они платят Феде, Федя башляет тебе. Выходит, что они спонсируют тебя. Тебе разве есть разница, за что тебе платят? За то что ты есть, вот такой серьезный и красивый, за это и платят. Вразумил? - снова согласный кивок.
   Они сидели в тонированной "двенашке" напротив маленького кафе с необычным названием: "Хочешь есть? Тебе сюда". Вадим первый раз видел такой дешевый креатив. Небольшое зданьице с шашлычницей на улице. Пара беседок рядом. Оттуда аппетитно тянуло запахом жареного мяса. Держали заведение восточные люди, но Вадим не мог понять, к какой национальности они относятся. Одним из поручений парня с этого дня было собирать так называемую "дань" с этого места и еще парочки подобных. Поначалу с Цыганом, чтобы люди привыкли к новому лицу, а затем уже самому.
  - Пошли, покажу, как это делается, - бросил, открывая дверь Цыган.
   Они оба шаг за шагом подходили к кафе. Цыган хозяйской дерзкой походкой, Вадим не особо уверенно, чуть отставая. Цыган открыл дверь и окинул взглядом помещение. За столиками два посетителя: дед с чаем и молодой пацан, жующий сухой хачапури.
  - Салам, - подмигнул он человеку за прилавком. Тот радушно улыбнулся в ответ и полез рукой на стеллаж, чтобы взять приготовленный сверток. Он тут же молча отдал его Цыгану. - В следующий раз за бабками придет вот этот, - он показал на Вадима. - Запомнил? - в ответ кивнули. - Хорошо.
   Со временем Ворон втянулся в новую деятельность. Распоряжения и указы он получал от Старого. Проводил с ним много времени. Пару раз в месяц оба наведывались к Феде, там общались, но что было странно, практически не говорили о делах. Возможно, Старый и Федя просто делали это без посторонних глаз. В общем, жизнь Вадима потекла в определенном русле, не размывая от бездействия берегов, чему он был не то чтобы рад, но доволен.
  
   Что-то с грохотом упало на пол. Фазан смачно выругался. Он не нарочно задел локтем статуэтку японской гейши, когда потягивался, чтобы размять затекшую спину. От гейши откололся кусок. Фазан держал две части в перчатках и с грустью разглядывал.
  - Жалко.
  - Нечего руками махать, дорогой, - упрекнул Вадим Романович.
  - Да... - отмахнулся Фазан, - куплю новую. Или не куплю. Зачем она вообще тут стояла. Не помню даже, откуда эта статуэтка.
  - А говоришь жалко.
  - Поторопился с выводами.
  - Но красивая ведь?
  - Ну.
  - Значит жалко.
  - Значит.
  - А говоришь, поторопился, - подначивал Вадим и улыбался.
  - Ты чего умничаешь? - злился Фазан.
  - Скучно.
  - Скучно ему. Спой, раз скучно.
  - Не. Послушал бы чего, может.
  - Чего? - с интересом спросил мастер.
  -Музыку, Фазан, музыку.
  - Опять умничаешь? Какую музыку?
  - Да неважно.
   Мастер встал и прошел к своему компьютеру, у которого давно погас экран. Через несколько минут из колонок медом разливались звуки, которые издавал дудук Дживана Гаспаряна.
  - Вот. Расслабься, - предложил Фазан, получив в ответ поднятый вверх большой палец Вадима.
   Фазан продолжил датировать своей машинкой под надписью Gracias Padre , прорисовывая закорюченные цифры.
  
  - Мама, но у него рак! Как ты этого не можешь понять! Ему жить осталось всего ничего. Тебе что вообще плевать? - кричал Вадим.
  - Езжай один. У него есть та, которая о нем позаботится.
  - Это неправильно, мам. Совсем неправильно, - он развернулся, вышел из комнаты матери и закрыл за собой дверь.
   Вчера звонил отец. У него нашли рак прямой кишки на последней четвертой стадии. Он был совсем плох. Как оказалось, на протяжении некоторого времени он уже знал об этом, но никому не говорил. Обратился к врачу с кровотечениями со стулом. Он все молчал, но давненько мучился с этим. Наконец, ему стало совсем плохо, но было уже почти невозможно что-то предпринять, так как раковые клетки распространились на другие органы. Лечение сочли нецелесообразным. Врачи давали крайне маленький срок - два-три месяца максимум. Назавтра Вадим собирался ехать к отцу.
  - Да, ало, - Вадик поднял звонивший телефон. Парень лежал на кровати в своей комнате и смотрел в серый потолок.
  - Выходи. Я во дворе.
  - Ты че бухой?
  - Выходи, говорю.
  - Сейчас.
   Ворон быстро собрался и вышел. Старый сидел на лавочке и смолил папиросу. Он выглядел, как блаженный. Пьяный, счастливый, находился где-то далеко в себе.
  - Падай, - предложил он, хлопнув по скамейке.
  - Ты где нажрался?
  - А тебе какое дело, щенок? - улыбнувшись с прищуром, ответил мужчина и метнул бычок в сугроб. После чего протянул Вадиму руку в знак приветствия.
  - Пошли, пройдемся. Холодно так сидеть. Перетереть надо кое-что.
  - Давай в парк, - предложил Старый.
  - Давай, - согласился парень, немного удивленный таким предложением.
   Они пошли к автобусной остановке, ведь до парка нужно было доехать. Старый шаркал ногами по снегу и все время цокал языком.
  - Ты бы хоть прикрылся что ли, - обеспокоился Ворон.
  - А?
  - Грудь захлопни, говорю.
  - Ааа...
   Старый неторопливо, еле шевеля пальцами, застегнул две верхних пуговицы пальто. Под ним у него была рубашка и торчала белая майка. Лицо заросло щетиной. Он надвинул свою черную шапку на лоб и пошел дальше, продолжая цокать.
   Они сели в автобус. Народу в нем не было. Оба упали рядом на заднее сиденье из кож зама все исполосованное чем-то, скорее ножом.
  - У Феди был я, - начал Старый.
  - Ну, и как он?
  - В больничке. Камни из почек пошли. Стонал, как барышня на сене. Карэту мол ему подавай. Лежит и орет "Ой матерь родная, везите меня к лепилам , идолы, мочи нету лежать". Спрашивал у Цыгана раз сто, когда подъедут, чтоб в лечебницу отвезти, а Цыган, мол, в душе не шпрехаю. Тогда Федя давай еще пуще стонать. И так каждый раз. У босоты сейчас праздник. Вот и накушали меня донельзя. Весь погреб ему выхалкают, чувствую.
  - Понятно, - недовольно ответил Ворон.
   Подошла кондукторша. Жирная тетка. Не тетка, а баржа просто.
  - Прошу прощения, - обратился Старый к ней, пока Вадим оплачивал проезд. - А по что проезд такой дорогушчий?
  - Нормальный проезд. Никто не жалуется.
  - Ага. Я значит теперь никто. Слыхал, малой, дамочка меня пустым местом считает?
   Тетка кинула на него высокомерный взгляд, развернулась и потопала на свое нагретое место.
  - Вот это баба. Глянь на зад, - толкнул он локтем в бок Вадима. - Груди, что подушки. На одну лег, второй укрылся.
   Они прохаживались по парку. Говорили обо всякой ерунде. У Старого, вследствие опьянения, развязался язык, и он рассказывал свои истории о молодости, тюрьме, бывшей гражданской жене и другое.
  - Там столько хохмачей бывает, ты бы знал! Вот один решил себе как-то шпалы на балобас наставить, прикинь? Так ему пробой только с третьего раза пробил. Ох, как он орал, как орал! А потом еще впихать шар долго не мог. Или знаешь, была у меня заочница как-то. Такие мне стихи писала, закачаешься. И я старался не отставать, всей хатой малявы ответные сочиняли.
   Присели на лавочку. Закурили. Вдруг появилась девочка-малютка годиков трех отроду. Старый подозвал малышку и полез в карман за конфетой. Через секунду он вытащил лимонную карамельку и протянул ее сухой, сморщенной, запартаченной чернилами рукой. Девчушка протянула в ответ свою маленькую нежную ручку, но не успела взять гостинец.
  - Света! Это что еще за выходки! Сколько раз я тебе говорила не подходить к чужим людям! А ну иди сюда.
   Мамаша молниеносно схватила ребенка, как хищница, бросив злобный взгляд на двух мужчин. Девчушка тут же ни за что получила по заднице.
  - Дура какая, - сплюнул Старый.
   Вадим улыбался. Об отце почти не думал. Ему нравилось общество старого доброго зэка. Вадим решил, что его праздник нужно продолжить.
  - Старый, - позвал Ворон, - пошли водки купим. Похавать чего-нибудь и к тебе.
  - А чего, - пожал плечами тот. - Пошли.
   Они купили две бутылки, а также хлеба, консервов и немного свежих овощей. Дома у Старого Вадим пожарил картошки с мясом. Хозяин в свою очередь достал из запасов соленого сала и солений. Вышел добротный стол. Они сели пировать.
  - Батя у меня при смерти, - сказал, наконец, Вадим, после нескольких часов застолья туша в воздухе спичку и выпуская клубы дыма изо рта. - Рак кишки. Завтра поеду к нему.
   Старый молча расширил глаза и стал таращиться, он был сильно пьян.
  - Не знаю, вернусь или нет, - закончил Вадим. - Бесит тут все, если честно. Нового хочу.
   Мужчина схватился за голову, а Ворон плеснул в стаканы. Они выпили и молчали. Вадим курил и смотрел на человека, которого стал считать своим другом. Единственного человека, от которого теперь не тошнило каждый раз при встрече. Старый сложил руки на столе и положил на них свою голову. Он печально смотрел сквозь граненный стакан. Следил за тем, как капли наперегонки скатываются вниз и собираются на дне в горькую лужицу. Он строил планы на Вадима. Привязался к нему. Отпускать парня не хотелось, но все же он промолвил:
  - Езжай к нему. И не возвращайся сюда, если так решил. Так действительно будет правильнее. Ничего хорошего тебя здесь не ждет, - он подмигнул Вадиму, жестом показал на то, что стаканы пусты и затянул:
   "Четвертые сутки пылают станицы,
  По Дону гуляет большая война.
  Не падайте духом, поручик Голицын,
  Корнет Оболенский, налейте вина".
   Этот человек либо не умел привязываться к чему-либо, либо умел легко отпускать. Бог дал, Бог взял. Правильная философия для людей его типа.
   Наутро бахнул нещадный мороз. Вадим сидел в автобусе и потирал ладони, согревая их. Парень ожидал отправку. Ехать нужно было триста километров, а в салоне было жутко холодно. Печка еле шевелилась. Уже через час пути Вадик чувствовал, что его ногам худо. Хотелось проткнуть ноги чем-нибудь острым, чтобы теплая алая кровь наполнила ботинок и отогрела плоть снаружи. Парень был рад, когда удавалось заснуть. Но это был не полный сон, а скоропостижная дремота, которая длилась не более десяти минут. Когда он, наконец, приехал в пункт назначения и вышел с автобуса, то почувствовал, что не может нормально идти. Ног Вадим не чувствовал, будто не свои и еле их передвигал. Достал телефон и в заметках дрожащими пальцами нашел адрес отцовского дома. Прочитав его, мелкими шагами направился к таксистам, зазывавшим клиентов.
  
   Дверь подъезда со скрипом открылась перед лицом Вадима, и оттуда прошмыгнул на улицу худощавый парнишка с сумкой на плече. Его глаза секундно окинули лицо Ворона, и через мгновенье парень уже свернул за угол. Вадик держал дверь открытой, оставалось лишь вступить в подъезд. Поднявшись на третий этаж, Вадим по номерам вычислил нужную квартиру. Серая дверь из металла с большой ручкой. Он постучал.
  - Кто?
  - Это Вадим. Сын Романа Викторовича.
   Дверь отворилась. На пороге стояла женщина лет сорока совсем не дурной внешности. Она следила за собой. Красивые черные волосы ниспадали на плечи. Большие карие глаза с интересом смотрели на Вадима. Лицо было приятным и располагало. Фигура тоже была что надо. В меру объемная и подтянутая.
  - Заходи, - сказала она отрешенно, развернулась и ушла вглубь квартиры.
   Парень недолго постоял на пороге, потом закрыл дверь, разулся и прошел в квартиру. Прямо была кухня, поэтому Вадим тут же свернул направо. Прошел в гостиную. Светлую и просторную. Было тихо, будто дома никто не присутствовал.
  - Сына. Вадик, - тихо позвал голос из правой комнаты.
   Ворон прошел туда. Отец лежал на кровати. Очень худой и бледный, будто мертвец из ночных кошмаров. Он улыбался.
  - Охренеть, - тихо вымолвил Вадим. - Ты хоть ешь что-нибудь?
  - Нет. Аппетита нет совсем. Да оно и к лучшему. Я посрать-то нормально не могу.
   Вадим сел на кровать рядом и взял безжизненную, легкую руку отца в свою.
  - Мама как? - задал вопрос Роман Викторович.
  - Не спрашивай. Нормально, - буркнул Вадим.
  - Не сердись на нее.
  - Почему вы разошлись? - неожиданно даже для себя спросил Вадим.
  - Хм, - задумался отец. - Надоели просто друг другу вот и все. Последнее время жили каждый сам по себе. Вот и получилось так. Рано или поздно это должно было произойти.
  - Ладно. Не будем об этом.
   Они сидели и общались, соскучившиеся друг по другу. Через полчаса отец уснул. Вадим пошел в гостиную и застал там женщину, которая впустила его сюда. Она кинула на него мимолетный взгляд и продолжила молча листать журнал.
  - Как вас зовут?
  - Алиса, - бросила она, снова не удостоив парню своих глаз.
  - Алиса, прошу прощения, можно мне чего-нибудь поесть? Я с дороги и очень голоден.
  - Посмотри на кухне. Возьми все, что понравится.
   Вадим пил чай с бутербродом. Простой бутерброд - хлеб и колбаса. Ничего лишнего. Нужно было просто на время заткнуть чувство голода. Большего не позволяла совесть. Парень понимал, что такая трапеза надолго не спасет, но он надеялся, что позже проснется отец, и они уладят все тонкости нового быта для сына.
   Вадим доедал бутерброд, когда дверной замок защелкал и дверь отворилась. Парень уставился туда, держа в руке кружку с чаем. В квартиру зашла девушка, таких же лет, как и он сам. Стало сразу ясно, что это дочь Алисы. Молодая, сногсшибательная копия. Вадим почти влюбился в это лицо. Ее глаза улыбались парню, и сама она улыбалась также приветливо.
  - Вот это да! - восхищенно произнес Ворон.
  - Что? - засмеялась девушка.
  - Красивая очень.
  - Спасибо, - кинула она ему и прошла в гостиную.
   Вадим продолжал сидеть на месте также неподвижно. По-прежнему хотелось есть. "Сначала дела, а девушки потом" подумал парень. Но она снова зашла к нему. Уже без пуховика и шапки. Отличная фигурка.
  - Вадим, да? - уточнила она на всякий случай, будучи почти уверенной, кто перед ней.
  - Да.
  - Я Оля.
  - Очень приятно. Оль, я очень хочу есть. Я понимаю, ты только пришла, но не могла бы ты составить мне компанию и сходить куда-нибудь перекусить? Заодно рассказала бы мне, что да как в этом городе. Я человек новый.
  - Ну... не знаю даже, - задумалась девушка. - Хорошо, дай мне пять минут.
  
   Они сидели в уютном кафе. Вадим основательно взял себе покушать. Стейк, овощи на гриле и бокал пива. Оля ела греческий салат и пила апельсиновый сок малюсенькими глоточками.
  - Твоя мама не особо приветлива ко мне.
  - Ты приехал сюда из-за наследства?
  - Что? - удивился Вадим, - что за бред? Какое наследство? Я даже не знаю, чем он жил последнее время. Как тебе такое в голову могло прийти?
  - Правда?
  - Да. Послушай, меня другое волнует. Я знаю, что он скоро умрет, я просто хочу быть с ним рядом. Только я не понимаю, как мы будем все там жить. Вы с мамой живете у него?
  - Ты походу совсем ни во что не врубаешься, - смеялась Оля. - Давай я тебе все популярно объясню. Во-первых, твой отец уже составил завещание. Странно, что ты об этом ничего не знаешь. Во-вторых, это не мы с мамой живем у него, а он у нас. У него между прочим три небольших кафе в разных частях города. Чуть поменьше, чем это, - она развела руками в стороны. - И жил он до болезни в своем загородном доме. Мама часто проводила время там с ним, а я тут тусовалась одна. Просто сейчас им так проще. Мама ведь не всегда сидит с дядей Ромой, ей еще и работать нужно. Да и с кафе наросли проблемы, которые решать, я так понимаю, будешь уже ты, поскольку по завещанию они и дом отходят тебе.
  - Эм... А твоя мама, что получит? А моя мама?
  - Деньги. Я не знаю точных цифр, но это деньги. Деньги в банках. Твой отец молодец. За последние пару лет он неплохо поднялся.
   Вадим осмысливал информацию и чесал бороду. Сразу несколько проблем решались сами по себе, причем довольно удачно. Парень улыбнулся.
  - Да, мой батя большущий молодец. А ты, правда, очень красивая.
  
   - В детстве я обещал себе, что никогда не буду курить. Помню, сидел, смотрел телевизор, там говорили о вреде курения. Моя бабушка охала и ахала тогда, показывала мне и наставляла. Я обещал ей, что не закурю, а главное обещал себе. Я, правда, думал, что не буду курить. Я не понимал, зачем люди делают это. Не видел смысла.
  - Во сколько начал? - усмехнулся Фазан.
  - В конце седьмого. За школой были гаражи. В них вечно собирались старшие. Кто покурить, кто вкинуться. Насвай и сигареты были самым ходовым орудием по убийству времени на переменах. Не каждую же перемену в столовке жрать.
  - Но ведь были и такие.
  - Это обязательно. Так вот, сигарету я попросил сам. Мне нравилось, как она смотрится у парней в руке и, как они пускают дым, откидывая голову назад. Тогда я стрельнул ее у крутого парнишки десятиклассника. Он еще все время плевался струйкой через щель между передними зубами. Я вдохнул сигарету и выпустил дым. Не в затяг. Он сказал, что так неправильно и если я буду так курить, у меня появится рак губы. Тогда он предложил затянуть дым и сказать "мама", как бы заглатывая воздух в себя. Я попробовал. Закашлял. Попробовал еще раз. Он сказал, чтобы я собирал дым во рту, а потом вдыхал его. Как бы в два движения. Затянул, вдохнул. Затянул, вдохнул. Потом меня вставило. Было не очень, но все же мне понравилось, и я втянулся. Ведь это круто, когда ты пиздюк.
  - А сейчас?
  - Мне кажется, я бы мог бросить. Но я не хочу. Нет желания. Возможно, когда захочу завести ребенка, я брошу. Но это вроде для бабы больше важно, не знаю.
  - Я тоже не знаю. А мне тату себе всегда хотелось, вот видишь, тоже втянулся. Для меня это сродни наркотику.
  - Я заметил. И посмотри, во что это выросло. Теперь это твоя работа. Ты должен быть счастлив, если занимаешься любимым делом.
  - Я ветеринар вообще-то по образованию, всегда хотел зверюшек лечить.
  - Серьезно?
  - Ага.
  - А как на счет первой тату?
  - Как и с первым сексом. Мне нравилось, но это было не очень хорошо. Я набил себе фразу "Мир полон дерьма" на латыни, вот здесь на руке, - он показал предплечье. Теперь там был сплошной рукав из рисунков. - Сейчас, ее слава Богу не видно.
  
  - Ему осталось всего ничего. Я уже вроде смирился. - Вадим гладил Олю по щеке и играл с волосами. Они лежали на большой кровати в доме Романа Викторовича. В новом доме Вадима Романовича.
  - Главное, что он уже точно смирился. Он счастлив, что сделал тебя счастливым. Ему больше ничего не нужно.
  - Он не видел своих внуков. И не увидит их никогда. Он бы этого хотел.
  - Мы будем водить их к нему на могилу.
  - Черт, я хочу быть с ним. Как твоя мама посмотрит, если я проведу несколько ночей у вас дома?
  - Не знаю. По-моему она уже привыкла к тебе. Да и пора привыкать. Мы вместе все-таки. К тому же, она понимает, что вам обоим сейчас это нужно.
  - Да, я тоже так думаю.
  - Ты знал, что он давно был с мамой?
  - Насколько давно? - удивился Вадим, не ожидавший услышать такие сведения.
  - Они знакомы лет десять. Он был здесь в командировке, а на нее напали ночью. Дядя Рома ее спас. Вот так вот романтично. Он рисковый, как и ты. Помнишь как ты залез на перила моста?
  - Брось, ты что сериал "Бригада" не смотрела? Я просто хотел выпендриться. И я не знал про Алису с батей.
  - Обижаешься на него?
  - Сейчас уже нет. Знай раньше, может быть, но не сейчас. Я люблю его.
  - Не грусти, - Оля легла на Вадима и нежно смотрела в лицо. Ее мягкое, влажное тело и добрые, ласковые глаза успокаивали. Он обнял ее. Она поцеловала в ответ.
  
   Это была скверная ночь. Шел снег с дождем. Завывал ветер. Отец все чувствовал. Он лежал и смотрел на сына. Казалось, он улыбался. Его сухие губы тихо начали говорить.
  - Передай маме, что я прошу прощения у нее за все. И у тебя, сын. Я знаю, что мог тебя обижать и не раз, но я всегда любил тебя. Любил всем сердцем.
   Вадим кивнул головой и крепко сжал его руку. Он тоже все чувствовал.
   Через два часа Роман Викторович умер. Вадик так и просидел, держа руку отца в своей, пока карета скорой помощи не приехала, чтобы констатировать смерть.
   На похоронах было немного народу. Только самые близкие люди. Вадим, его мать Марина, Алиса, Оля, пара старых друзей, знакомых и партнеров по бизнесу. Марина держалась особняком ото всех, особенно сторонилась Алису и Ольгу. Видно было, что она была опечалена и скорбила по бывшему мужу абсолютно искренне, но, не смотря на это, не задержалась надолго и вскоре отбыла назад домой.
   Вадим продолжал поддерживать с ней отношения и примерно раз в месяц навещал ее. Парень строил серьезные отношения с Олей. Жил он в загородном доме отца и совсем не хотел его продавать. Больше того, он начал облагораживать придомовую территорию. Бизнес потихоньку развивался, и Вадик открыл четвертое кафе, как раз таки за городом рядом с домом. Ему помогали папины друзья. С Олей они пока еще жили порознь, но она часто бывала у него по несколько дней подряд и молодые люди частенько подумывали о том, чтобы сойтись. Больше этого хотела, конечно же, девушка, а Вадиму, хоть и исполнилось уже двадцать семь, но не очень-то жаждилось менять свои устои в этом плане. В общем, дела Вадима стали лучше и, вроде как, с каждым днем шли только в гору.
   Его ворон на руке потускнел и он, смотря как-то телевизор и попивая пиво, стал разглядывать свою старую татуировку. Решил, что нужно ее немного отреставрировать. Оля посоветовала ему Фазана. Мастера долго пришлось упрашивать, чтобы он обновил партак, так как Фазан ссылался на большое количество клиентов и сложных работ. Наконец, он взялся за дело. Тогда же Вадиму и пришла в голову мысль о большой композиции на спине. Прошли дни, но вот и она была завершена.
  
  - Ну, вот и все, - протирая последний рисунок, с грустью произнес Фазан. - Следи, ухаживай, если что ко мне. Сам знаешь, короче.
  - Знаю. Дай посмотреться, - Вадим поднялся и стал рассматривать свою обновленную спину в зеркало. - Фазанчик, ты ювелир, - похвалил он мастера.
  - Фазанчик... - передразнил тот в ответ. - Давай пожрем хоть.
  - Угощаешь?
  - Я же сказал.
  - Давай.
   И они с удовольствием пили чай с наскоро сделанными бутербродами.
  - Я к тебе приду еще. Там места забивать полно. Жизнь идет, картинки будут появляться. Так что не переживай.
  - Номер у тебя есть. Квартиру знаешь. Я всегда рад.
   Вадим вышел из подъезда мастера. В лицо сразу ударил яркий солнечный свет. Парень сощурился. Захотелось чихнуть, но он схватился за нос двумя пальцами, сжал ноздри и зажмурил глаза. Пронесло.
  - Твою мать, жарит то как, - буркнул он и поплелся к машине.
   Палило действительно нещадно. Уже неделю стояла сухая жаркая погода. Передавали вести о лесных пожарах в округах города и предупреждали о мерах предосторожности.
  - Хоть бы минут пять покапало, дышать же нечем, - продолжал ругаться Вадим.
   Так всегда. Когда жарит, хочется дождь. Когда льет, хочется солнца. Летом хочется зимы, зимой хочется лета. Утром хочется спать, ночью хочется веселиться. Человек вечно чем-то недоволен.
   Мимо прошли мальчишка лет пяти со своей матерью. Кибальчиш шел и, вертя головой, с интересом глядел по сторонам. Увидев Вадима, он долго и с интересом смотрел на него. Потом улыбнулся. Улыбнулся светло, искренне. Вадим с удовольствием распластался в ответ.
  - Троглодита себе, что ли завести... - вслух подумал он.
   Сел в машину, сложил руки на руль и долго смотрел вперед. Затем достал сигарету, прикурил и скривил лицо. Следующим действием вынул телефон из кармана и набрал Олин номер.
  - Алло. Слушай, надо обязательно съездить к моей маме. Ты ей понравишься.
  
   Позже ты поймешь, что те детали, что ты так легко выкинул, тебе на самом деле очень нужны. Без них можно обойтись, но так трудно. И ты купишь новые, взамен прошлым. Они не будут такими, как те, что были, но они будут действовать, а это тебе и нужно.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"