Аннотация: Размеренные шаги в ужас и мрак будущего, сделанные с доброй щепоткой самоиронии режима.
Я отработал наблюдателем на выборах, день выдался долгий и нервный; я до последнего не был уверен в правильности протокола, за которой, в итоге, мне и должны были заплатить - ТИК не принимал результаты нашего участка, члены комиссии разъехались, председатель тоже умотал куда-то. Но в итоге всё разрешилось, у районной ТИК стоял внедорожник, куда один за другим залазили наблюдатели, вроде меня, а вылезали обычными гражданнами богаче меня на три тысячи; моя очередь тоже пришла, я сдал свои копии протокола, получил свой конверт и стоило мне выйти на Арсенальную набережную, как нервы, натянутые выборами, расслабились, дышать стало легче; ночной Петербург, с иллюминированными лужами, и лёгкой сепией отражённых в Неве фасадов, показался как никогда прекрасным. Город был пуст - только изредка проезжали полицейские автомобили, ни один прохожий не наткнулся на мой взгляд в обе стороны набережной; я перешёл дорогу; гранит набережной был мокрым и скользким; я шёл к Литейному мосту, а глаза смотрели на противоположную набережную - такую яркую, такую блестящую. По дороге я вызвал такси, сказал, что буду ждать у здания ФСБ - я думал, так и дешевле будет (уже на другой стороне Невы), и быстрее. Мой заказ приняли, и я принялся форсировать Неву по мосту. Конечно, я не забывал любоваться панорамой города с воды: Собор Петра и Павла в мечущейся мороси, подсвеченный синим, был похож на старый телевизионный экран, передающий одну картинку; телебашня пыталась пробить мокрую пелену своими брызгами света; соседний Троицкий мост, а потом и Дворцовый, тоже светили в ночи, светили так ярко, но не ярче самого неба, отражающие жёлтые городские огни, примешивая к желтому свой пурпур. Я перешёл мост, в его начале стояла полицейская "газелька", и около неё, вооружённый человек смотрел устало на дорогу. Я дошёл до пересечения Захарьевской и Литейного, и стал ждать такси. Ночь была просто неповторимой, если бы не худые ботинки, я пошёл бы домой пешком... В ожидании транспорта я осмотрел стороны - и почему я не замечал, что стены здания ФСБ подсвечены гравийно-красным светом, дань Аресу? Кровавый бастион, вот как он выглядел, с огромными, глухими вратами, и первым высоченным этажом без окон и проёмов для воздуха. А окна его - чёрные с серыми рамами, походили на стеллажи с делами и папками - сплошные стеллажи, мрачные, безжизненные. И шпили его кололи тучи красными концами...
По Литейному, в сторону центра, поехал жёлтый технический трамвай с прицепленным крошечным красным вагончиком-уборщиком, у которого щетки и спереди и сзади были больше его самого. Я с улыбкой провожал этот состав - такого днём не увидишь (трамваи по Литейному не ходят), "локомотив" своим пантографом начал высекать яркие искры. Когда я следил за этим зрелищем, я заметил, что недалеко от меня остановилась машина полиции, меня это сразу опечалило, ибо сталкиваться с полицмейстерами ночью - дело не перспективное. Из машины вышли двое, один с автоматом, и направились ко мне.
- Что вы здесь делаете? - сказал тот, что без оружия, не представившись.
- Стою, такси жду.
- Документы!
- Что документы?
- Предъявите?
Я не стал припереться, хоть и не должен был, но протянул свой паспорт. Пока первый изучал документ, автоматчик спросил:
- Что в сумке?
- Да так. - Смущенно ответил я, не хватало, чтобы меня обыскивали на улице под дождём, да ещё у оплота бесправия. - Книжки всякие...
- Показывай.
- Ну это же не законно. - Робко заметил я.
-.Парень, просто покажи сумку, ты стоишь ночью, в день выборов, у здания ФСБ - мы хотим удостовериться, что ты не опасен.
- Ладно. - Я, и опасен! Достал из сумки термос в пакете, показал им содержимое сумки, а когда я стал доставать термос из пакета, по их связи, что-то проговорили...
Внезапно, они побледнели, человек с автоматом взвёл его и наставил на меня, и оба закричали, чтобы я поставил на землю, а сами начали отходить.
- Положи на землю, медленно. Быстро поставь, что в руке.
Я не на шутку испугался, поставил термос на землю, не сводя помутневшего от страха взгляда с дула автомата. И как только я опустил термос, меня схватили и отбежали со мной к машине, который меня схватил, придавил всем весом в грязный борт машины, и затянул меня в неё.
- Шестой, это пятый, вызывай сапёров, у здания ФСБ возможна бомба, задержан предполагаемый террорист...
Стало страшно и смешно, а меня уже распластали на полу, заблокировав руки и ноги.
- Да, доставим. Серёга, ты останешься здесь, будешь следить, чтобы никто не подходил, а его сейчас доставим и вернёмся с подкреплением и сапёрами.
Меня отвезли сюда же, в храм Марса. Изъяли всё, не выпуская рук, и тут же бросили в какую-то комнату одного в наручниках.Наверно, через час, меня оттуда вывели, и перетащили в другую комнату, где меня допрашивал человек с сильно помятым и встревоженным лицом. У меня выпытывали о какой-то бомбе, террористах, моём термосе и моих документах ( в сумке были бумаги моей партии), меня отпустили через трое суток, за эти дни меня не кормили и только пару раз давали попить, меня перевозили с места на место, пока ко мне не пришел очень злой мужчина в не сидящем на нём костюме и не начал на меня орать, на меня и на всех остальных. Потом меня выкинули на улицу у Таврического. Оказалось, что в тот момент, когда я я показывал термос, сообщили о анонимном звонке, о заложенной бомбе у здания ФСБ, сапёры всё ночь разбирались с термосом, пока робот его не взорвал, эвакуировали все дома вокруг, а потом два дня эксперты заключали, что это был, блядь, стальной термос с тёплым, чёрным чаем. Мне не предъявляли никаких обвинений и не давали объяснений пока я был задержан. Естественно, термос мне не вернули, как и деньги, которые я получил за выборы, а прав мне вообще и не давали...