Каменное сердце
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Вообще-то, рассказ писался на конкурс... Но как-то так получилось, что, незаметно для меня, объем вышел за заданные рамки. Ну и ладно, не выбрасывать же. Рассказ еще не написан - всего половина, но мне важно узнать ваше мнение - интересен ли он вам, дорогие друзья (с фолрума и ЦРМП в частности) или же нет... P.S. Прошу простить за драконий крик (да-да, я тоже играю в Skyrim), но без него и правда нельзя было обойтись - это не фанфик, ни в коем случае! P.S.S. Как всегда, жду ваших комментариев, оценок и помощи с мат. частью (если где вдруг напортачил с законами физики - не стесняйтесь, советуйте))). P.S.S.S. Пардон за возможные (точнее обязательные) ошибки. На нормальную корректуру нет времени, вся надежда на... ну, друзья бета-тестеры (более грамотные, нежели ваш покорный слуга) понимают, что я на них, как всегда, сваливаю работу над ошибками. ____________всем спасибо______________ _________приятного чтения_____________
|
...
Нет, нет и да...
Я хочу этого? Я могу этому противиться? Я сделаю это?
Казалось бы - лети туда, куда захочешь, все, что можно объять зрением - твое. Какое тебе дело до проклятой ведьмы, предавшей тебя?
Нет, нет и да.
Файрион встрепенулся, и мне пришлось вернуться в медитативный транс наездника. Строптивая рептилия требовала постоянного ментального контроля. Если бы не Камень Заклинателя, дракон уже давно бы поджарил меня и неторопливо отужинал...
Грациэль... Мое проклятье, мое наказание, моя любовь. Я верил ей, как ни одной женщине на свете. Я вверил ей свою судьбу, свою жизнь, своё могущество. Когда мои земли, мое маленькое, но гордое царство Дэмлэнд переживало свой рассвет, когда я добился долгожданного мира, после кровопролитной войны между волколаками и вурдалаками, когда император Четырех Царств прекратил эти нелепые попытки грабежа, так называемые Святые Походы и, поняв, что шахты с лунным серебром не захватить, предложил торговое соглашение...
Она ударила, когда я был на пике своего развития, когда сумеречная сила, та, которую нельзя назвать ни Темной, ни Светлой, струилась по моим венам, пульсировала в каждой частичке моего тела, в каждом уголке души. Я был молод, красив, силен и влюблен. Последнее меня и сгубило.
Ну как я мог довериться? Она хотела читать мои книги? Пожалуйста, вот отпирающее заклинание для двери библиотеки, где хранятся фолианты столь древние, что даже я старался к ним лишний раз не прикасаться. Хочешь учиться магии? Что ж, жена правителя колдовского царства должна соответствовать мужу по образованию и умениям...
Я так долго учился искусству магической войны. Изучал оборонительные заклинания и знал, как дать жестокий отпор самому искушенному колдуну или, даже, волшебнику. Я знал все самые жуткие заклятия, самые сложные, самые редкие, даже забытые. Увы, привыкшие мыслить глобально маги иногда забывают обращать внимания на мелочи.
"Дальние Дали" трудно выполнить сразу, ведь любой захудалый ведун разглядит опасные знаки, которые вкладывает в сложное заклинание чародей-агрессор и нанесет упреждающий удар до того, как тот закончит. Но любовь ослепляет. Когда я понял, что моя возлюбленная супруга вплела в прекрасный танец знамения перехода, было слишком поздно.
- Илляр ан Хаттиш, - выкрикнула она, когда поняла, что я догадался о покушении. Её прекрасные зеленые глаза полыхнули страхом, пухлые чувственные кубы разомкнулись, рот приоткрылся - она готова была закричать от ужаса, потому что, видимо, до последнего не верила в успех.
Как же она была прекрасна в тот момент... Мгновения в мимолетный взгляд, которое я отдал ей, хватило, чтобы Вселенский Магический Поток, подчинившись команде моей супруги, взрываясь мириадами не родившихся звезд, врываясь образами прошлых и будущих жизней, ослепляя сполохами потусторонних свечений, унес меня в Мир Песков, Илляр ан Хаттиш.
Пустыня встретила нежданного гостя раскаленным песком, в который я упал из открывшегося перехода. С криком вскочив с желтого крошева я посмотрел на свои руки, которые тут же покраснели от мгновенных ожогов.
Оглядевшись и узрев величественные барханы, бесконечными хребтами уходящими на все четыре стороны света до самой линии горизонта, воздев к небу глаза и увидев два близнеца светила, я понял, где оказался. Проклятия, которыми я разразился, не могли добраться до любимой предательницы - они застревали в зачарованных песках, пугая скорпионов и прочих мелких тварей.
Пустыня жадно пила мои силы, причем не столько физические, сколько магические. Зачарованные пески питались моей энергией, а я чувствовал, что слабею с каждой пройденной мною лигой и отчаяние ядовитой змеей вцепилось в мое сердце.
Шелковый халат - единственная одежда, которая была на мне в момент перехода - я намотал на ноги, но это не спасало от нестерпимого жара, сжигающего мои ступни. Боль была нестерпимой, беспощадные светила за несколько часов превратили мою кожу в полотно мучений, и только жажда мести не давала мне свихнуться и вырвать себе кадык голыми руками, чтобы, наконец-то, получить упокоение.
Голого, обожженного, лишенного сил и былого могущества, меня подобрали караванщики. Они долго спорили о моей участи: так, как будто меня и нет, будто бы я и не человек вовсе, а еще один верблюд, только хромой, неожиданно пополнивший караван.
Слов жителей Илляр ан Хаттиш я не понимал, но не догадаться о чем они спорили было трудно: один, замотанный в бесформенный красный балахон с головы до ног, постоянно тыкал меня то бицепс, то в грудную клетку, хватал мозолистыми сухими пальцами за нижнюю губу и показывал своему компаньону на мои зубы; второй, в белых одеждах, тюрбане, тканевой маске и легкой кирасе, лишь качал головой, цокал и, время от времени, произнеся короткую фразу, чиркал себя большим пальцем с длинным острым ногтем по горлу.
"Один хочет взять меня с собой и продать в рабство, а другой требует срубить мне башку, чтоб не мучился", - подумал я тогда. - "Вон, гад, уже за саблю хватается". Кривой меч воинственно настроенного караванщика действительно выглядел угрожающе, а лязг лезвия, выдвигаемого из ножен грубой ручищей, сулил скорую смерть.
Пески Илляр ан Хаттиш высосали меня досуха, вместе с влагой забрав и магическую силу... Но плох тот маг, что не зарывает в глубины своей души маленький мешочек с фокусами, на черный день.
Я закрыл глаза, и мысленно коснулся своего сердца, того небольшого нароста на нем, который давно бы уже убил обычного человека, которым я давно уже не являюсь, а может, никогда и не был. Нарост содрогнулся, как внезапно разбуженный кот, лизнул холодом мое опаленное предательством любимой и беспощадным жаром пустыни сердце и лопнул со слышным только мне хрустом.
Сила, что покоилась в "тайнике", вырвалась наружу, заставив время замереть. Охрана каравана - четверо смуглых наездников, с интересом наблюдавшие за жарким спором начальства, не успели ничего сделать - яркая вспышка "плети", мощного поражающего заклинания, прозванного так за змеевидную форму и широкий размах удара, обожгла воинов инфернальным пламенем. Несчастные вспыхнули, но не так, если бы какой-нибудь сумасшедший алхимик пропитал их одежду горючим составом. Нет, пламя "плети" было бледно-голубым, едва заметным, но беспощадным и жестоким: воины попадали в песок, вместе с дергающимися в судорогах боли животными. Они кричали, срываясь на визг, срывали с себя одежду вместе с лоскутами слезающей кожи, пытались сбить с себя демонический огонь слабеющими руками, растирали по лицу лопнувшие глаза. Я до сих пор слышу их крики - даже в моей серой душе есть место для сострадания... Но тогда я просто хотел выжить, а арсенал заклинаний был настолько скуден, что легкой смерти воинам я дать не мог.
Время снова ускорило темп, но караванщик в красном одеянии был настолько поражен тем, что молниеносная, почти невидимая "плеть" сделала с его охранниками, что не заметил моего движения. Шагнув к нему, я выдернул из висящих на поясе ножен кривой кинжал несколько раз ткнул несостоявшегося работорговца в бок. Тот взвизгнул по-женски и рухнул в песок.
- Уахва джаллеб, вуфи сала! - грозно прорычал воин в белых одеждах. В отличие от своего компаньона, он не потерял бдительности. С железным лязгом его кривое оружия резво вышло из ножен и последний оставшийся в живых караванщик бросился на меня, угрожающе размахивая саблей.
Чудом уйдя в кувырок и избежав смерти, я со всех ног рванул к затихшим охранникам, на ходу произнося короткое, но трудное заклинание "призыва".
- Из тлена восстаньте, - закончил я на языке дэдлинов.
Четверо убитых мною всадников поднялись с песка. Преследовавший меня караванщик споткнулся и чуть не рухнул лицом в песок, при виде изувеченных людей, минуту назад корчившихся в смертной агонии, а теперь стоящих на вытяжку перед странным колдуном.
- Убейте его! - крикнул я и указал на неуверенно замершего в нескольких шагах от меня воина.
Зомби не подчинились. Они молча пялились на меня незрячими, выгоревшими глазницами, ожидая приказа.
- Они тебя не понимают, пришелец! - караванщик сорвал закрывавшую лицо повязку и медленно направился ко мне, покачивая обнаженной саблей. У него был интересный акцент, смягчающий звуки, отчего фразы получались не очень грозными, но стоило взглянуть в глаза обитателя Илляр ан Хаттиш, чтобы увидеть в них смертный приговор.
"Он уже поверил в свое спасение", - подумал я и понял - мне, в таком состоянии, с обитателем жаркого мира не справиться.
- Хе, - только лишь в последнюю секунду я успел отшатнуться: караванщик сделал молниеносный выпад и рубанул саблей сбоку, а я, спасаясь от неминуемой смерти, завалился назад.
Воин занес меч над головой и ударил. Я только и успел, что закрыть голову рукой и зажмуриться.
Разящая сталь вонзилась в тело, разрубив плечо, ключицу и застряв на уровне груди...
Файрион снова улучил момент, когда я, поддавшись воспоминаниям, немного отвлекся и медленно начал разворачивать длинную чешуйчатую шею. Он уже раскрыл свою огромную хищную пасть и приготовился отхватить мне голову, но напоролся на мой взгляд.
"Не заставляй меня делать тебе больно", - послал я рептилии мысленную угрозу и почувствовал, как Камень Заклинателя на моей груди начал нагреваться.
Дракон развернул голову обратно. Самое интересное, что все его махинации никак не влияли на полет. Огромные темные Файриона крылья не сбавляли темпа, с мерным гулом опускаясь и поднимаясь, заставляя перепонки вздуваться, хвост снова и снова координировал движения тела - я чувствовал это, мысленно управляя им. Дракон был молод, иначе я бы вряд ли смог с ним справиться.
Положив руку между лопатками Файриона, там, где у рептилии было одно из немногих мест, не защищенных твердой, как сталь, черной чешуей, я почувствовал жар его тела. Дракон истолковал это действие по своему, его мысли кричали: "Если я буду дурить, он воткнет туда какую-нибудь острую железку". Я не стал его переубеждать.
"Повезло мне с тобой", - подумал я с теплотой, снова погладив строптивого дракона. - "Если бы не ты - гнить мне сейчас в жарком и неприветливом мире".
Солнце уже скрылось за горизонтом, уступая место разгорающимся все ярче звездам. Луна налилась кроваво-багровым цветом, и это был хороший знак.
"Встречай своего повелителя, Дэмлэнд", - невольно подумал я, когда позади остался заснеженный пики Дефендерских гор, служившие моим поданным и защитой от внешнего мира и источником благосостояния. Древний, темный лес, что простирался на сотни лиг за горным защитником - там, на земле, он казался бескрайним, но с высоты "драконьего" полета таковым не казался, но все равно был огромен и величествен.
Полная луна разбросала по верхушкам деревьев мертвый серебряный свет, которого так боятся лесные обитатели, ведь полнолуние - это время волколаков, а значит сааме свирепые хищники Темного Леса превращаются в такую же пищу, что и травоядные.
Раздался протяжный волчий вой, который тут же подхватили несколько десятков глоток. Меня заметили и давали знать о приближении незваного гостя, который на самом деле являлся хозяином.
Файриону надоело слушать сопровождающий полет тоскливый вой и он решил ответить незримым проводникам. Дракон распахнул огромную клыкастую пасть и исторг из недр своего огромного, могучего тела жуткий крик - множество самых страшных, злобных и неприятных звуков, которые только можно себе вообразить и выходящих за рамки фантазии, соединенных в один. Файрион опустился ниже, почти касаясь чешуйчатым брюхом верхушек деревьев, и я увидел, как один из оборотней - массивный черный самец - завидев дракона вблизи, споткнулся на бегу и влетел головой в огромный старый пень, да так и остался лежать возле него.
Впереди виднелся Дарквиш: мой замок, моя крепость, моя обитель и, как я думал не так уж давно - целую жизнь назад - мое будущее родовое гнездо.
"Скоро. Совсем скоро, дорогая", - подумал я, разглядывая острые пики темных шпилей, серый камень стен, величественное строение храма Великого Отчима с блестящими черными куполами, увенчанными священным для любого жителя Дэмлэнда символами Х-образных крестов.
Я был уже достаточно близко, чтобы разглядеть горящий почти во всех окнах строений яркий свет. Подумать только, а ведь не так давно я даже не надеялся на то, что выберусь из пустынного мира Илляр ан Хаттиш.
Говорят, что мир песков и оазисов с нашим соединяли сотни магических троп. Благодаря им в Четырех Королевствах нередкими гостями были кочевники и караванщики, пустынный люд с темной кожей и в странных одеждах, которые, в наших северных краях особенно, смотрелись, по меньшей мере, необычно. Жители Илляр ан Хаттиш привозили в наш мир роскошные, почти невесомые ткани, фрукты, столь же сладкие, сколь и красивые, дорогие самоцветы, которые можно было найти только в пустынном мире...
Но Великий Отчим, пусть не погаснет его Небесный Очаг, вовремя понял, что колдовские тропы, на самом деле - каналы, через которые зачарованные пески Илляр ан Хаттиш забирают те капли, что попадают в наш мир из Вселенского Магического Потока, незримого, но постоянного.
С тех пор, как дети пустыни начали торговать на нашем материке (про южных варваров не известно, может и там появлялись караваны из Илляр ан Хаттиш, но все связи с ними, в том числе и торговые, расторгнуты после двухсотлетней Войны Материков), все маги, от захудалого целителя из сельской глуши до придворного волшебника Императора, почувствовали упадок сил.
Шли месяцы, годы, караваны снова и снова пересекали незримую переправу между мирами, принося с собой в Четыре Королевства ценнейшие и редчайшие товары, коих невозможно было купить где-то еще (если не брать в расчет спекулянтов и скупщиков).
Тем временем, магический люд уже чувствовал нешуточный упадок сил. Они умели видеть Следы. Следы всего, что остается в этом мире - любое действие оставляет свой отпечаток на полотне мироздания, нужен лишь умелый "следопыт", что доберется до цели во что бы то не стало.
Тем следопытом был самый могущественный колдун Четырех Царств, Теодор Имеланик, бывший не только сильнейшим представителем и главой Магической Гильдии Империи, не только велики воином, не гнушавшимся выступать на поле брани бок о бок с простыми солдатами, но и земным воплощением Великого Отчима (хотя тогда этого никто не знал, конечно же). Он понял, что караванщики, открыв порталы тайных троп, по сути, добрались через наш мир до Вселенского Магического Потока, который сквозь червоточины переходов питал зачарованные пески Илляр ан Хаттиш...
Тогда Теодор призвал древних стражей нашего мира, огнедышащих ящеров, наделенных немыслимой силой - драконов, убедив их запечатать порталы. Сотни легендарных, могущественных рептилий закрыли все магические тропы, лазейки и дорожки в Илляр ан Хаттиш... Великий Отчим составил заклятие перехода, которое работало в один конец, и лишь он сам знает, зачем он это сделал.
Как же я выбрался из мира песков и беспощадных светил-близнецов? С трудом, друзья мои...
Разящая сталь вонзилась в тело, разрубив плечо, ключицу и застряв на уровне груди... Зомби страшная рана не смутила - его мертвое сердце, которое разрубил клинок караванщика, и без того не билось. Обожженное лицо с выгоревшими глазами исказил жуткий оскал и мертвец сомкнул руки на шее воина.
- Агкх, - вскрикнул караванщик и толкнул бывшего подчиненного ногой, отчего тот врезался спиной в безучастно замерших собратьев.
- Теперь ты безоружен, сын пустыни! - торжественно воскликнул я, глядя на остановившегося в нерешительности воина. Его белые одежды развевал горячий ветер, поднявший в воздух облако мелкого песка, который бил по моей воспаленной, обожженный безжалостными светилами кожей. - Сдавайся и, может быть, я не сожгу тебя, как их!
- Мне не нужно оружие, чтобы убить тебя, колдун! - воин пытался перекричать нарастающий гул. - Если бы у тебя в запасе еще оставался такой козырь, ты бы уже его выложил.
Что у меня было припасено в магическом тайнике? К сожалению, удивить противника мне было нечем - "Дар Отчима" я не мог применить к себе, а исцелять врага от всех болезней я не собирался. На остальные заклинания не хватит сил - проклятые пески Илляр ан Хаттиш забирают втрое больше сил и обычная плеть выпила почти все, что было в тайнике.
Воин бросился на меня, сжав кулаки и грозно рыча. Он двигался быстро, но было видно, что воин привык махать саблей, но не кулаками. Я же учился у лучшего кулачного мастера Четырех Королевств, во времена своего обучения в Магистериуме. Уроки мастера Лиса я очень любил и никогда не пропускал.
Я ушел под летящий в мою голову кулак, пропуская над собой руку противника, одновременно уходя чуть влево, и коротко ударил воина в пах. Тот сделал по инерции еще пару шагов и рухнул на колени, замычав, как умирающий бык.
- Голыми руками еще уметь надо пользоваться! - сказал я, склоняясь над поверженным врагом и пережимая его горло замотанной в лохмотья ступней.
- Глупец! - прохрипел он. - Тебя все равно убьет Шатьяр!
- Кто? - спросил я, не поняв последнего слова, и проследил за рукой караванщика - тот пальцем указывал мне куда-то за спину...
Между двух величественных барханов я увидел темноту. Она была живой, шевелилась, клубилась и перемещалась. Живая тьма из изредка озарялась яркими сполоха изнутри.
Воин оттолкнул мою ногу, перекатился в сторону и, вдруг, громко выкрикнул:
- Саллив аль уаффив!!!
Из под кирасы караванщика вырвалась широкая, в локоть, и бесконечно длинная полоса серой материи, которая обмотала фигуру воина полностью, а потом раскрылась небольшой - чуть выше сидящего взрослого человека - трехгранной пирамидой и медленно погрузилась в песок по самый шпиль. Я лишь ошеломленно наблюдал за происходящим, пока не опомнился (вокруг уже потемнело от сгустившихся клубов песчаной пыли) и не бросился к четырем охранникам, неподвижно лежащим там, где и упали, стараниями уцелевшего караванщика. Наверняка такой зачарованной вещью владел каждый уважающий себя обитатель пустынного мира... По крайней мере я на это надеялся.
Я посмотрел на обожженных воинов, которых совсем недавно призывал, вырывая из лап у смерти (виновником которой я сам и являлся)... Пески Илляр ан Хаттиш выпили и их силы, так что теперь это были всего лишь четыре бесполезных трупа. Одежда и броня их были оплавлены.
"Второй караванщик", - пронеслось у меня в голове. Я стремглав понесся к тому месту, где должен был лежать труп дельца в бесформенном красном балахоне. Хвала Отчиму, я нашел его.
- Саллив аль уаффив!!! - прокричал я, упав на тело караванщика, которого уже порядочно занесло песком, и оплел его труп руками и ногами.
Мгновение ничего не происходило... Потом вокруг замельтешила широкая и длинная матерчатая полоса грязно-красного цвета...
Лучники не успели натянуть тетивы. Их хватило лишь на то, чтобы тупо раскрыть рты и освятить себя знамением Отчима. Когда кто-то сообразил, что пора бы уже от молитв перейти к защите замка, что пора бы уже взяться за оружие, Файрион, подчиняясь ментальному приказу, раскрыл пасть и выпустил струю огня. Люди вспыхнули, словно древесная пыль. Моментально. Те, кто был в очаге попадания струи пламени, рассыпались в прах, тем же, кто был на дальних концах крепостной стены, повезло куда меньше - их одежда в миг загорелась, одни начали кататься по раскаленному полу, другие же попытались погасить огонь единственным возможным способом - спрыгнуть вниз. Что поделать, боль делает людей безумными... да примет их Великий Отчим в Небесные Чертоги.
Силы, потерянные мною в песках Илляр ан Хаттиш, здесь, на родной земле (точнее, в родном воздухе) сами нашли меня... А ведь там я был почти что беспомощен...
- Сахиф! Сахиф! Вуфи джаллеб Шатьяр! - раздался знакомый голос, приглушенный толщей песка. - Сахиф!
Несколько часов в обнимку с мертвецом не прошли даром для моих конечностей, и без того настрадавшихся от безжалостных светил - сначала застоявшаяся кровь вызвала спазмы выкручивающей боли, а потом руки и ноги просто онемели.
Когда сумасшедший свист дикого пустынного ветра утих, я понял, что песчаная буря прошла стороной. К моему великому удивлению и огорчению, фраза "Саллив аль уаффив" (это же язык сломать можно!) только открывала волшебную палатку, а вот попасть наружу с ее помощью было нельзя.
- Уаффив аль саллив!
"Да ты, должно быть, шутишь!" - зло подумал я, услышав то же коротенькое заклинание, только наоборот и почувствовав, как матерчатая пирамида начала подниматься из песка.
Вокруг замелькала полоса материи и я, воспользовавшись сумятицей, резко встал... Точнее попытался - затекшие руки и ноги дружно отказали, послав ко всем чертям отчаянно отдающие приказы голову. Я практически рухнул к ногам того самого воина, с которым мне так и не удалось разделаться.
- Сахиф... А! Ты все таки выжил, проклятый джинн! Глупо было надеяться, что Сахив остался жив после твоего коварного удара.
- Только не говори, что он твой любимый брат, и теперь ты убит горем и жаждой мести, - искренне попросил я, безуспешно пытаясь пошевелить затекшими конечностями.
Ненавистный караванщик несильно, но больно ударил меня плашмя сабли в висок, когда я приподнял голову, чтобы не упираться лицом в его обувь. Одежды у меня не прибавилось, так что лежать на все еще нестерпимо-горячем песке было просто невыносимо, но на мои неудобства противнику было плевать, и он реагировал на любое мое телодвижение обидным ударом.
- Брат? Не смеши меня, джинн! Сахиф был дерьмом больного, старого, тупого ублюдка верблюда и ослицы.
- Тогда почему ты его слушался? - спросил я, подобрав под себя локти и чуть привстав на коленях, чтобы хоть как-то приподнять тело над песком.
- Потому что он платил. Все знали, что мои дочери больны и специально занижали цены на мои услуги, потому что у меня не было выбора. Сахиф перебрался в Шатрем относительно недавно, так что... И чего я это тебе все рассказываю? Молись своим темным богам, джинн!
Караванщик (или, скорее, старший охранник) замахнулся своей саблей, обнажив в ликующей улыбке щербатые зубы. Во время песчаной бури с его лица ветром сорвало маску, так что теперь я увидел своего потенциального палача в лицо: немолодой мужчина, крупные черты лица, большие, уставшие карие глаза, короткая, но густая борода и, конечно же, смуглая кожа.
- Я могу излечить любую болезнь! - крикнул я, вспомнив слова воина о больных детях, и зажмурился, ожидая смертельного удара.
Величественное здание храма Великого Отчима с пузатым черным куполом, казалось неприступной крепостью. Темно-серые камни, из которого он был сложен, были привезены специально с Плато Великой Битвы, где, по приданиям, смертельно раненного Теодора призвали к себе боги. Тяжелые, громоздкие глыбы доставлялись сначала морем, потом сушей, чтобы, в конечном итоге, попасть в Дэмлэнд.
Раствор, соединяющий камни разработан лично мною, содержит слизь гигантской улитки, помет болотного крикуна и закреплено древним заклинанием "Тень каменщика", поэтому я точно знаю, что надежнее его нет ничего.
- Ты не посмеешь разрушить храм! - раздался женский крик из окна... Грациэль... Сладкоголосая лгунья, прелестная предательница. Моя любовь...
- А я и не собираюсь, дорогая! - прокричал я в ответ и отдал команду Файриону.
Дракон шумно вдохнул и люди, высунувшиеся из окон, украшенных разноцветной мозаикой, в ужасе отскочили от проемов, в надежде, что пламя летучего чудовища не сможет пробиться сквозь священный камень, а то и на то, что сам Отчим защитит их от жуткой участи.
Вместо инфернального пламени из пасти Файриона вырвался нестерпимо громкий, мощный, тонкий крик. Наверное все местные баньши, заслышав его, полопались от зависти... Единственный ущерб, который понес храм Великого Отчима - это разлетевшиеся разноцветным салютом стекла окон...
- Да не джинн, я. Ну сколько раз тебе еще повторять-то?
- Ага, не джинн! Рассказывала мне матушка, какие вы, пустынные демоны, на ложь скорые... И бьете-то сразу в самое больное место!
- Что ж ты мне тогда поверил, Хазис? Что ж не зарубил на месте?
- Я ведь еще могу и передумать!
Хазис усмехнулся в бороду, оставшийся довольным своей шуткой. Мы шли по пустыне. Она казалась бескрайней, необъятной, поглотившей все вселенные и заполнившей их песком.
- Хазис, а ты уверен, что мы идем правильно?
- Уверен... Ты, главное, сам дойди. Вот, возьми еще одну.
Маленький прозрачный шарик, который бывший старший охранник каравана вытащил из тряпичной сумки, был поистине незаменим для дальних, а тем более пеших, переходов по пустыне. После бесформенного красного балахона, пропитанного в нескольких местах кровью, которая успела протухнуть под палящим солнцем и жутко воняла, "слеза верблюда" были второй обретенной в пустыне радостью.
Закинув шарик в рот, я почувствовал, как он его холодная поверхность начала выделять влагу, будто бы это был кусочек льда. Вот только льдинка давно бы уже растаяла, а "слеза верблюда" больше часа спасала путника от жажды - верной спутницы путешественников в бескрайних песках Илляр ан Хаттиш.
Двое суток мы изнывали от жары в днем и от холода ночью - хвала Суфие, как говорит Хазис, что у нас были "якшары" - магические матерчатые пирамиды, дававшие хоть какие-то убежища и кров.
В Илляр ан Хаттиш нет магов. И магии в них тоже нет. Если ты не пустынный демон - джинн, а простой маг-человек, зачарованные пески выпьют тебя до дна, оставив после себя лишь пустоту.
Илляр ан Хаттиш - мир зачарованных вещей. Это и древние артефакты, и рукотворное оружие или, даже, предметы обихода (такие, как спасительные палатки караванщиков). Чародеи - здесь народ почитаемый: хотите саблю, усиливающую кровотечение ран? Пожалуйста, с вас сто золотых! Хотите оберег, отпугивающий пустыннх демонов? Нет ничего проще - двести золотых! Хотите кольцо, усиливающее мужскую силу? Какие пустяки - тысяча золотых.
Чародеи знают тайные места, где можно "зарядить" тот или иной предмет, знают как это сделать... Но настоящей магией они не владеют.
- Мои дочери расплачиваются за мои ошибки, - нарушил вдруг тишину Хазис. - В юности я сделал у чародея-самоучки татуировку памяти. Мне очень хотелось поскорее овладеть навыками воина. Искусство владения саблей далось мне с легкостью, но я и представить себе не мог, какие неожиданные, страшные последствия меня ждут...
Хазис тяжело вздохнул. Мы поднимались на гигантский бархан, шли в гору, как объяснил мой спутник - потому что вокруг зыбучие пески и ядовитые провалы (уточнять что это такое я не стал, мне хватило одного названия, чтобы понять - это нечто очень опасное) и единственная безопасная дорога - вверх по нестабильной песчаной горе, которой завтра уже в том месте возможно и не будет.
- Может быть чародей был никудышный, может быть чернила - разбавлены ослиной мочой... Так или иначе, у меня родились две дочери-красавицы. Жена умерла при родах, а врач сказал, что девочки всю свою жизнь проведут в боли, если не давать им сок хизы - редкого и дорогого фрукта, растущего только в Драконьих Оазисах. Он предложил безболезненно умертвить моих дочерей и я еле сдержал свой гнев, чтобы не вспороть эскулапу пузо и не набить его скорпионами... - Хазис замолчал, и я проникся к воину истинным уважением - было видно, как сильно он любил своих дочерей; суровый, зрелый муж еле сдерживал горькие слезы, застывшие на нижних веках. - Я продал все, джинн: отчий дом, драгоценности покойной жены, семейные реликвии... Все деньги уходили на проклятые плоды хизы.
- Я помогу тебе Хазис. - сказал я честно. - Но ты должен знать кое-что...
- Что? - воин резко повернулся ко мне и, схватив меня за грудки, заглянул прямо в глаза. - Не молчи, джинн!
- Я смогу вылечить только одну твою дочь, прости... На большее у меня просто не хватит сил.
В Храме Великого Отчима царил хаос... Вибрации драконьего крика не только разбили все стекла в святом месте, но и перевернули широкие скамьи, величественный алтарь, многочисленные светильники - в правой части просторной церемониальной залы уже разгорелось нешуточное пламя.
Я поднял руку и прикоснулся к языкам пламени, начавшим пожирать скамьи, вдоль которых валялись обезумевшие от страшного звука, зажавшие руками уши люди. У одной из придворных дам начало гореть платье, но она лишь громче застонала. Огонь послушно оплел мою руку и мгновенно исчез.
Тех, кто якшаются с драконами, любит пламя. Магия огня - вернулась ко мне почти сразу, после возвращения в родной мир. Спасибо Файриону - мне теперь даже не нужно произносить заклинания вслух.
Рядом с алтарем лежал жрец Отчима, моя ненаглядная и... Сирик. Кузен, паршивая овца, ты, никак, ко мне в наследнички нацелился? Ну уж нет.
Я склонился над бесчувственной Грациэль... Великий Отчим, как же она хороша.
В последнюю секунду я успел подставить раскрытую руку под удар тонкого, изящного стилета, направленный мне в горло. Лезвие вошло в ладонь по рукоять - откуда в этих хрупких ручках столько силы?
В глазах супруги читалась целая гамма чувств: удивление, гнев, сожаление, ненависть... но больше всего в них было страха, граничащего с непритворным ужасом.
Она раскрыла свои пухлые, прелестные губки, на которых красовался свежий след от ровных, белых зубок - прямо как в тот раз, когда она отправила меня в незапланированное путешествие...
Слова заклинания так и не слетели с её губ - я коротко, но сильно, ткнул некогда возлюбленную супругу в подбородок.
Грациэль обмякла, но прежде чем забросить её бесчувственное тело на плечо и вынести из храма, туда, где развился получивший свободу Файрион, пожирая стражников и поливая огнем округу, я наспех перерезал кузену горло.
"Прости меня, Великий Отчим", - мысленно обратился я к непревзойденному магу, ставшему равным среди богов. - "Я отстрою новый храм".
Я сделал это. Я вернулся, осталось лишь закончить дело, начатое в Городе Великих Древних...
Шатрем... Хазис сказал, что городу-государству было больше шести тысяч лет. Его историю никто толком не знает - неизвестно, возвел ли кто-то из Великих Древних величественный оазис вокруг города, или же праотцы воздвигли Шатрем внутри плодородных, благословенных Суфией земель.
Оазис был поистине огромен - деревья, которых я раньше никогда не видел в родном мире, с голыми длинными стволами и широкими длинными перьеобразными листьями на верхушке, гигантские кустарники, усеянные мелкими соцветиями или ягодами, плодовые деревья с маленькими солнышками круглых оранжевых плодов просто поражали воображение. От сочной зелени и ярких фруктовых тонов зарябило в глазах, привыкших к монотонно-мертвой желтизне пустыни...
Когда мы поднялись на очередной бархан, светила, одно за другим, скрылись за линией горизонта, и в небе проявились незнакомые, чужие созвездия, а местная луна щедро распылила серебро на безразличный песок, который еще не успел остыть, я впервые увидел необъятный оазис, окружавший Шатрем. В его сердце возвышалась высокая башня с золоченой (как выяснилось позже) полусферой купола, в мерном, безжизненном свете спутника казавшаяся белой.
- Все джинн, пришли! - хрипло сказал Хазис. - Теперь ты либо выполнишь свое обещание, либо умрешь...
- Ты уже сделал свой выбор? - спросил я, уже не обращая внимания на то, что спутник упорно продолжает называть меня джинном.
- Еще нет, - обреченно ответил он, и с хрустом сжал кулаки (саблю он уже давно вложил в ножны). - Это слишком тяжелый выбор. Придется тебе его делать за меня...
- Хазис, я не могу брать на себя такую ответственность, - запротестовал я.
Лишившись власти, былого могущества, богатства, я как-то очень быстро вернулся в то же состояние, что и во времена, когда я был всего лишь вторым наследником Дэмлэнда. Да, отец оплачивал моё образование, но и только - ни каких излишеств: комнатка в университетском общежитии, студенческий паек, книги. Хочешь коротать время не в одиночестве, а в обществе прелестных дам - работай...
Тогда я жутко завидовал Демирию, своему старшему брату, наследнику Дэмлэнда. Тогда мне казалось, что отец несправедлив, отдавая всю свою любовь одному сыну, отправляя другого влачить жалкое существование в Магистериум. Я даже представить себе не мог, что тем самым Маркус Артий Блэквиш неосознанно (а может и осознанно - ходили слухи, что папенька обладал даром предвидения) спас меня от неминуемой расправы...
Потеряв былую силу, я снова почувствовал себя человеком, способным сопереживать другим, способным чувствовать чужое горе, как свое.
Хазис долго всматривался в мое лицо дрожащими влажными глазами, отражавшими холодный лунный свет, а затем произнес:
- Нет, ты не джинн... Демонам пустыни плевать на человеческие судьбы. Какую-нибудь гадость сделать - это да... Но сопереживание им чуждо. - Спутник, не отрываясь, смотрел в мои глаза, пытаясь в них найти ответ на вопрос, который тут же сам и задал. - Кто ты?
- Я чужак, которому здесь не место, - ответил я, как мне показалось, удачно и протянул воину руку. - Дементий Маркус Блэквиш...
- Стоять! - прорычал голый по пояс гигант с кожей, цвета сажи, огромными расплющенными губами и носом. Его идеально выбритая голова блестела, отражая лунный свет. Штаны страж носил темно-коричневые, отчего с легкостью мог слиться с ночным пейзажем оазиса... Честно говоря, я заметил его только тогда когда он нас окликнул, и не очень мужественно подскочил - голос громила имел тяжелый, хриплый, на человеческий мало похожий.
Мы послушно остановились у высоких деревянных ворот из темного сухого дерева, с широкими дверьми, перехваченными вдоль полотна железными полосами. Металл тускло светился, и я предположил, что на него наложены какие-то защитные чары, на случай непредвиденных обстоятельств. Как сказал Хазис - это был единственный проход во всей Круглой Стене, опоясывающей город Шатрем каменным кольцом, высотой в пятьдесят локтей.
Вооружен страж был огромной секирой, которую я бы с трудом смог назвать двуручной. Своё оружие он с легкостью держал в правой руке, а в левой сжимал надкусанное яблоко, размером, наверное, с детскую голову.
- Куда прете? Шатрем спит, приходите утром!
- Харуф, не признал? - Весело осведомился Хазис, поворачиваясь к охраннику.
- А, это ты, Хазис? - расплылся в белозубой улыбке, тут же поймавшей мелкие блики звезд, Страж. Здоровяк ткнул в мою сторону длинным пальцем, с кривыми шарообразными суставами между фаланг, и спросил:
- А это с тобой что за мешок?
Бесформенный красный балахон Сахифа сидел на мне, несомненно, ужасно, но я был дико возмущен бесцеремонным обращением монструозного Харуфа.
"А чего ты хотел? Это дома ты - правитель Дэмлэнда", - мысленно усмирил я свою гордость. - "А здесь - незваный гость, который, как известно, хуже имперца".
Не дав Хазису ответить, Харуф вдруг встрепенулся:
- А где же Сахиф со своими воинами? Вы бы не успели добраться до Фатриема за трое суток...
- Сахиф пал, - сделав скорбное лицо, ответил Хазис. - В пустыне мы столкнулись с могущественным джинном - не с таким, с которым можно договориться, а настоящим Темным Джинном, в жилах которого течет расплавленный песок...
- Подожди-подожди... - прервал ложь моего спутника Харуф и, обернувшись в сторону пальмовой рощи (те самые деревья, с лысым стволом, назывались пальмами), сложил руки ковшом, поднес их ко рту и крикнул:
- Фарис, Сарият! Идите сюда, Хазис про джинна рассказывает!
Из рощи донесся легкий шорох, затем оттуда выбежали... точнее не так - возникли из темноты двое гигантов, не уступавших Харуфу ни ростом, ни статью, ни блеском бритых голов. Лица у них были заспанные, но оба были при оружии - на поясах у Фариса и Сарията висели тяжелые на вид сабли.
- Привет, Хазис, - поздоровался с моим спутником то ли Фарис, то ли Сарият.
- Да прибудет с тобой Суфия, - поприветствовал Хазиса то ли Сарият, то ли Фарис.
- Суфия файрах, друзья, - улыбнувшись, ответил тот. Как я понял, рукопожатия здесь не в ходу, так что я просто робко помахал стражам рукой, на что те ответили презрительными взглядами.
- Расскажи нам про джинна, - требовательно и, одновременно, уважительно попросил Хазиса Харуф. Остальные поддержали его одобрительными кивками.
Я вдруг понял, что стражники просто маются от скуки. Кто подумает нападать на город, за пределами которого на сотни лиг нет ни воды, ни еды, когда как за его стенами есть и продовольствие и живительная влага, жители которого и во время осады будут жить в комфорте и достатке, в то время как враг за воротами загнется от жажды уже через неделю?
В свое время, Гильдия Стражников, разработала для охранников специальную шараду, дабы в недолгие перерывы те могли себе позволить немного интеллектуального отдыха. Шарада имела название "словокрест" и представляла собой таблицу, разбитую на множество клеток, в некоторых из которых были вопросы с количеством букв, которые нужно было вставить в пустые клетки, причем одна и та же заполненная буквой ячейка могла состоять как в горизонтальном, так и в вертикальном слове.
"Словокрест" стал необычайно популярен, но его пришлось отменить, когда один из стражников выложил в шараде заклинание "Жгучий вихрь" и прочитал получившееся длинное слово, показавшееся ему забавным, после чего древний красивый город Дроуфилд прекратил свое существование, как и все его жители. На его месте осталась лишь выжженная земля, на которой и по сей день ничего не растет.
Пока Хазис врал монструозным здоровякам, описывая мечущего молнии и пышущего огнем пустынного демона, я, молча, слушал, поражаясь таланту сказочника, которым, несомненно, обладал мой спутник и раздумывал, как же так получилось, что я понимаю речь здоровяков.
- Тут вот и появился чужеземец на белом верблюде. - Вещал Хазис таинственным голосом. - Он сорвал с шеи золотой амулет и бросил его к ногам разбушевавшегося джинна. Не знаю, какими чарами был наделен драгоценный металл, но демон жутко взвыл и провалился сквозь песок, на прощание пыхнув огнем, отчего и верблюд спасителя и его одежды в мгновение ока превратились в пепел. Благо зачарованный браслет, который тут же рассыпался в прах, поглотил часть магического пламени и спас чужеземцу жизнь?
- Откуда же ты, странник? - спросил Харуф, глядя на меня с бСльшим уважением, нежели раньше.
"Из Дэмлэнда", - чуть не ответил я.
- К сожалению, джинн повредил бедолаге разум, так что он пока не проронил ни слова, - опередил меня Хазис репликой, полной горечи и неподдельного (на первый взгляд) сожаления.
- Что ж, Хазис, проходите... Только вот у Сахифа остался брат - тот еще тип, из Ордена Гюрзы. Он может в твою историю и не поверить... Так что давай, учи своего чужеземца разговаривать, чтобы было легче объяснится перед родней торговца.
Харуф произнес тягучие слова отпирающего заклинания, и массивные двери начали плавно открываться...
О, Шатрем. С замиранием сердца вспоминаю я величие этого города. Приземистые глиняные строения с каждым шагов вглубь, к центру, вытягиваются, вырастают вширь, меняют облицовку и материал, их окна обзаводятся стеклами, дворы расширяются и начинают пестреть зеленью увешанных плодами деревьев.
Все это я увидел позже, когда хотел уже пойти по главной дороге, в сторону величественно возвышавшейся над остальными строениями исполинской башни, камень которой, казалось, излучал мерное молочное свечение, но Хазис ухватил меня под локоть, вынуждая свернуть на узенькую, не мощенную камнем дорожку, что тянулась меж убогих, растрескавшихся глиняных лачуг.
- Это квартал Голодного Шакала, - Хазис обвел рукой тянущиеся вдоль убогой тропинки бедные домишки, одинаково серые в безразличном свете местной луны.
Дорога чуть расширилась, а жилища, напротив, стали тесниться друг другу, словно потерявшиеся в пустыне дети, пока и вовсе не слились в одно длинное уродливое строение.
- Пришли, - хмуро сказал Хазис и остановился напротив ничем не примечательной хижины, подпираемой с обеих сторон глиняными близнецами-соседями. Единственной деталью, которая бросалась в глаза, был знак, искусно нарисованный белой краской на рассохшейся деревянной двери: голова скалящего пасть дракона в ореоле призрачного огня.
- Фамильный герб, - сказал Хазис с плохо скрываемой гордостью и с сожалением, одновременно. - Сам Ашир ан Саиф, потомок Великих Древних, бывший правитель Шатрема триста лет назад даровал нам право не преклонять колен перед властителями городов-оазисов. Теперь этот символ - последнее, что осталось от величия моего рода... Цены на плоды хизы и из принца могут сделать бродягу, если тот будет нуждаться в драгоценном соке... Теперь ты понимаешь, почему я тебе поверил? Мне уже нечего терять - запасы хизы на исходе, а денег нет.
Хазис трижды стукнул в сухое дерево и из крохотного, как раз, чтобы просунуть голову, окошка выглянула и тут же пропала чья-то физиономия, а через мгновение загремели засовы и дверь открылась.
- Хозяин, мы не ждали вас так рано... - худой смуглый мужчина с коротенькой седой бородкой открыл дверь и склонил голову, пропуская нас внутрь.
Интерьер хижины, как и ожидалось, был беден и убог. Деревянные полы скрипели от каждого шага - даже сквозь толстую подошву легких трофейных сапог я чувствовал их неровность. Посреди гостиной (точнее той комнаты, которой она служила) стоял низкий, не выше колена, стол в окружении потрепанных подушек, с глиняным кувшином посередине. Одну из стен занимал книжный шкаф, полки которого были заполнены книгами лишь на четверть - видимо Хазису пришлось продать большую часть.
Наличие слуги меня удивило - казалось бы, хозяин сам нанимается в услужение торговцам, продает последнее добро, лишь бы оттянуть момент, когда заплатить за плоды хизы будет нечем...
Слуга был немолод, смугл, имел большие усталые глаза карего цвета, а телосложение сухое. Чрезмерную худобу его подчеркивал высокий рост.
- Как дела, Намед?
- Сегодня лучше, чем вчера, хозяин, - ответил слуга.
Мы прошли к столу, и Хазис указал мне на подушки, на одну из которых я, молча, сел. Хозяин же остался на ногах - он открыл низенький шкафчик, что стоял между проходами в две другие комнаты, без дверей, завешенных холстиной, и достал оттуда две глиняные кружки. Наполнив их водой из кувшина, он протянул одну мне, другую же осушил сам. Намед, в это время, продолжил отчет:
- С утра нанялся грузчиком на рынок. Мне повезло, Хиияв ждала караван с рыбой. - Слуга проглотил голодную слюну. - Торговец из Шукрияда, которого она дожидалась, везде возит с собой чародея, который умеет заполнять корзины холодом...
Намед говорил тихо - видимо боялся разбудить девочек. Я посмотрел в сторону двух комнат с завешенными грубыми шторами проходами и проглотил застрявший в горле комок.
"Как можно выбрать между двумя несчастными детьми?" - подумал я с нарастающим волнением. - "Хотя, какие же это дети, если Хазис был еще молод, когда они появились на свет? Все равно, такой тяжелый выбор ему придется сделать самому, я не смогу..."
- Сегодня я заработал два золотых, хозяин, Хиияв знает о нашей беде, да не спустит с нее своих заботливых очей Суфия. - Слуга поднял глаза к потолку и коснулся своего лба. - Ее щедрость не знает границ - она еще и угостила меня Шукриядским окунем, так что девочки сегодня отужинали на славу...
- Они вставали, выходили к столу? - Хазис, наконец-то, сел к столу, поставил на него левый локоть и оперся щекой на кулак.
Я чувствовал, что начинаю засыпать - убогая хижина, после пустыни, казалась мне чудеснейшим из приютов, мечтой путника и обителью спокойствия. С трудом сдерживая зевоту и часто моргая, чтобы веки не остались смеженными, я отхлебнул из кружки, куда Хазис снова налил пахнущую глиной теплую воду.
- Нет, хозяин. Я взял на себя смелость уменьшить дозу сока хизы... Осталось всего три плода - а это лишь два дня без мучений... Так что девочкам пришлось пролежать большую часть дня, а мне - самому покормить их.
В глазах у Хазиса застыли слезы, но лицо оставалось спокойным, даже жестким. Я в очередной раз поразился силе духа этого мужчины.
- Ты все сделал правильно, Намед, спасибо тебе...
- Это мой долг, хозяин, - слуга снова поклонился. - Могу ли я предложить вам и вашему гостю немного лепешек? Я не ожидал вашего появления так скоро...
- Спасибо, Намед - мы с удовольствием отужинаем лепешками.
Когда слуга ушел в одну из комнат, в ту, что находилась справа, и начал там тихо возиться, я задал Хазису вопрос, который мучил меня с того самого момента, как мы подошли к воротам Шатрема.
- Скажи, Хазис, - сказал я негромко и отметил, что Намед стал возиться в кухне (или что там была за комната справа?) заметно тише. - А откуда вы знаете наш язык?
- Кто это - "мы", и чей это - "ваш"? - насмешливо спросил хозяин.
- Ну... я помню, что с Сахифом ты общался на другом языке. А здесь, в Шатреме ты и с охраной разговариваешь на моем родном языке, и вон, с Намедом.
- А на каком языке мне еще с ними разговаривать? Они ж других не знают. То ли дело Сахиф - тот напыщенный чурбан был из Гулейна, а там говорят на языке Великих Древних. Жители Гулейна действительно, на полной уверенности считают, что они - прямые потомки Древних Династий, чьи представители могли накапливать магическую силу в различных предметах, а потом, питаясь от них, творить настоящее колдовство... - Хазис на мгновение замолчал, после чего посмотрел мне прямо в глаза и спросил:
- Так откуда ты, Дементий? Быть может из Моррвика? Я слышал, что далеко-далеко, сотни и сотни дней пути отсюда, пустыня заканчивается... Правда ли это?
- Нет, я не из Моррвика, - ответил я уклончиво. - Мой дом намного дальше...
Я отчетливо услышал, как на пол упала и разбилась глиняная посуда, скорее всего горшок, после чего Намед прошипел какое-то неразборчивое ругательство и снова затих.
- Как же тебя занесло сюда? - задал Хазис очередной вопрос.
- Меня предали, - коротко ответил я, и собеседник, как ни странно не стал меня расспрашивать. - Хазис, скажи... а ты уже сделал выбор?
- Нет, не сделал. - Мужчине тяжело давалось обсуждение этой неприятной темы. - Раньше, я бы все отдал за то, чтобы одна из моих дочерей исцелилась... Теперь же я теряюсь в сомнениях, ведь любовь моя к ним неразделима, они для меня все, как я могу даровать жизнь одной, обрекая другую на мучительное существование?
- Ты никого ни на что не обречешь, Хазис. Если ты не сделаешь выбор, обе твои дочери останутся больными, потому что пески Илляр ан Хаттиш выпьют мои силы до конца...
Глаза Хазиса изменились, и в них я прочитал сильнейшее удивление, постепенно перерастающее в суеверный ужас.
- К-как ты сказал? - хозяин даже начал заикаться, а в коморке, куда ушел Намед, снова послышался звук разбившегося горшка. - Илляр ан Хаттиш? Ты что, из Драконьего Мира?
Ответить я не успел: Намед выбежал из своей коморки, сжимая в руках какой-то шест и хорошенько приложил им меня в висок...
Файрион навел своим появлением ужас на всех жителей королевства. Люди либо забились в своих домах, надеясь лишь на то, что крылатое чудовище не станет поливать огнем их жилища, либо ушли в лес. Ни некроманты, ни аниманиты, ни стихийные маги не попытались защитить Дэмлэнд. Наоборот - они, как люди, "страдающие" от излишка интеллекта, сразу сообразили, что бегство - лучший из вариантов спасения жизни...
Я не питал иллюзий на счет их отступления - это был всего лишь маневр для перегруппировки. Маги, в основной своей массе, народ трусливый, но упертый. Штурм Дэмлэнда был лишь вопросом времени. Дракону, скорее всего, сделать они ничего не смогут, а вот мне... Меня они, объединив усилия, смогут похоронить под руинами замка, древние защитные чары которого могут и не выстоять против множественных магических атак. Но не только магов стоило опасаться - были еще и Высшие, уступающие им в мистических талантах, но компенсирующие их незначительность чудовищной силой, звериной жестокостью и врожденными Дарами.
Высшие - элита и, по сути, основная боевая единица королевства. Они никогда не отступят. Два клана, что на протяжении сотен лет вели кровопролитную междоусобную войну, благодаря мне, заключили плохой мир, который, как известно, лучше хорошей войны. Теперь Вечные и Дикие - не две противоборствующие группировки, а белая кость армии, боевые офицеры моего королевства. Нет, кланы и раньше защищали интересы Дэмлэнда, но мои предки старались не сводить их вместе, ведь и для кровососов и для оборотней, помимо врагов государства на поле брани, были еще и кровники, с которыми им так же не терпелось расквитаться за былые обиды.
Обманчиво далекий вой, пробившийся сквозь стены древнего замка Блэквиш, возвестил о начале наступления. В его сложных, не воспринимающихся человеческим ухом переливах сейчас сплетались сложные команды, приказы возглавляющего операцию офицера. Волколаки были превосходными разведчиками и диверсантами, спокойно карабкались по отвесным стенам, не пользуясь каким-либо снаряжением.
- Быстро же вы, - проговорил я сквозь зубы, сбрасывая бесчувственное тело супруги на пол королевской спальни. Рот ей я, конечно же, завязал - мало ли, какие заклинания эта прелестная бестия выучила в мое отсутствие...
Вытащив из-за пояса кривой кинжал (трофей из Илляр ан Хаттиша), ножны и рукоять которого были богато украшены благородными самоцветами, я срезал с пола квадратный кусок великолепного ковра (свадебный подарок дядюшки Лийема, чей никчемный сын, с моей помощью, осквернил своей грязной кровью храм Великого Отчима). Взяв со стола чернильницу, я поспешно, но аккуратно, вывел на открывшемся участке пола шестиугольник, от углов которого к центру провел соединяющие лучи. Каждую долю импровизированного пирога я заполнил необходимыми для ритуала символами...
Я не увидел - почувствовал на себе взгляд нечеловеческих глаз. Угрозу, которую он излучал, казалось, смог бы почувствовать и обычный человек, лишенный магических способностей напрочь.
Аккуратно уложив Грациэль в центре пентаграммы, я подошел к окну, окружив себя "Огненным щитом". Пламя бушевало в моей крови, разгоняя обжигающую силу по венам, - я все еще не мог ударить противника "Морозной стрелой", сбить с ног "Порывом", призвать на помощь беспощадного элементаля-Поглотителя... Зато Огненная магия почти не отнимала моих сил - я понимал, что позже поплачусь за такое напряжение, но в тот момент мне не было до таких пустяков никакого дела.
Я увидел три силуэта на крыше здания городского суда: высокие, косматые, темные, обманчиво громоздкие. Три пары глаз, горящих желто-зеленым звериным огнем, не отрываясь, смотрели на меня. Дикие... Я даже позволил им натянуть тетивы гигантских изогнутых луков и отпустить их.
Три толстые, тяжелые стрелы прошли сквозь окно, брызнувшее во все стороны осколками разбитого стекла. Лучники клана Диких прекрасно знали свое дело - три оперенные посланницы смерти летели точно мне в грудь...
Красноватое марево, окружившее мое тело, мгновенно поглотило стрелы, но глазастые волколаки должны были заметить три яркие вспышки, слившиеся в одну, как и разлетевшееся по опочивальне облачко пепла.
Я мысленно отдал приказ Файриону и почувствовал, как нагревается висящий на моей груди амулет с желтым, чуть светящимся во мраке комнаты, крупным неровным камнем. После того, как я слез со спины дракона, тот почувствовал себя намного свободнее. Строптивая рептилия перестала ощущать давление с моей стороны. Файрион теперь рассматривал приказы как просьбы, на которые не мог ответить отказом. Такой самообман устраивал и меня, как заклинателя, и его, как гордого и свободолюбивого дракона.
"Сжечь!", - холодно приказал я, мысленно отсылая Файриону образ противника, и мой крылатый подопечный, спикировав на крышу суда, изрыгнул длинную струю пламени, превратив двух из трех Диких в пепел, а сам храм правосудия в гигантский факел. Третий же оборотень успел спрыгнуть на землю и затеряться в переулках окрестных улиц.
Я снова вернулся к ритуалу. Нужно было все сделать правильно, чтобы не свести возлюбленную с ума, ей и так там, должно быть, несладко...
- ..ты наделал?! Ах ты... - звуки то появлялись, то исчезали снова. В голове гудело, и этот гул постоянно заглушал чей-то злой голос. - ... шакала! Да я тебя шербетом намажу и к муравьям...
Я медленно разлепил веки. Дрожащий огонек свечи распространял слабенький свет, заставляя тени вокруг плясать дерганый, аритмичный танец.
- Кажись, очнулся, хозяин, - смиренно промямлил Намед.
- Молись Суфие и всем семерым её сыновьям, несчастный, чтобы с чужаком все было в порядке! Ты даже не представляешь, как он важен для нас...
- Хазис, у вас странные понятия о гостеприимстве, - нашел я силы для шутки и резко сел, на что голова тут же протестующе отозвалась тупой ноющей болью.
- Живо принеси "Медяк"! - распорядился Хазис, и Намед, стыдливо опустив глаза и стараясь на меня не смотреть, поспешно скрылся за шторкой, что закрывала вход в комнатку, из которой он недавно выбежал с палкой в руках.
- Чего это с твоим слугой? - осведомился я, потирая место ушиба - там уже образовалась порядочная шишка.
- Потом, - недовольно отмахнулся хозяин.
Появился Намед и я, на всякий случай, поджал ноги, чтобы, если вдруг странному слуге снова вздумается на меня напасть, я смог бы бросится вперед и попытаться повалить его на пол.
Мои опасения оказались напрасными - Намед, сделав до невозможного виноватую мину, протянул мне медную монетку с изображением какого-то бородатого мужа с волевым лицом.
- Не слишком ли низкая цена за ущерб? - спросил я слугу.
- Приложи к месту ушиба, - посоветовал Хазис.