Звездный браслет
На деревню тихо опускался вечер.
Заливисто лаяли собаки во дворах,
деловито квохтали куры возле кормушек, в
хлеву требовательно мычали коровы -
обычная деревенская предвечерняя суета.
Над скошенным колхозным полем, высоко в
небе пел жаворонок. Перистые облака
протянулись по небу от края до края. На
востоке они растворялись в наступающей
ночной мгле, а на западе освещались ярким
багровым диском солнца, закатывающимся
за горизонт.
Иван сидел на крыльце и курил.
Лицо его было мрачным и злым. Желваки,
словно мельничные жернова,
перекатывались под бронзовой от загара
кожей. Огромная, никогда не отмываемая от
солярки ладонь, нервно перебирала между
пальцами блестящий кухонный нож, время от
времени с силой вонзая его в щербатую
доску крыльца. Иногда Иван бросал взгляд
на улицу, как молния в этот момент
сверкали из под черных густых бровей его
глаза. Тоска и злость были в его взоре. Уже
и стадо пригнали, уже и свиньи накормлены,
и корова подоена, а Машки все нет. Где она
шляется, стерва, ну... я ей покажу, заразе
такой!
Мария появилась глубокой ночью,
уже заполночь. Тихонечко скрипнув
калиткой, она, словно кошка, кралась вдоль
забора, рассчитывая незамеченной
занырнуть под бочок к спящему, как она
очень надеялась, в этот поздний час мужу.
- Погодь-ка - глыбообразная фигура
Ивана отделилась от стены.
- Ой, Ваня, а я думала ты уже спишь?!
- Где была? - тон и манеры Ивана не
предвещали для Марии ничего хорошего.
- Ваня, я сейчас все объясню.
Только не бей, Ваня.
- Ну...
- У Пришельцев была, Ваня. Там, за
полем их Летающая тарелка села. А я как
раз уже собиралась домой, с уборки...
вместе с нашими девками... да в лесочке
задержалась... Ну, сам понимаешь зачем...
Глаза Ивана наливались кровью. И
весь он был похож на разьяренного
племенного быка, роющего копытом землю и
готового в любое мгновение броситься на
непонравившегося ему субъекта.
- Ваня... Ваня, ей богу задержалась,
живот прихватило, наверное съела чё-нибудь
не свежее.
Из ноздрей Ивана шел пар.
- Ну...
- Ну дак вот. Сделала я эти, свои
дела, выхожу на поле, гляжу - девки то уже
ушли. А там, неподалеку на опушке, стоит
она... Ну, тарелка летающая.. Я сначала
спужалась, за кусты спряталась. Потом
гляжу - ничего. Я тогда из-за кустов вышла
и подхожу к этой тарелке. Ну, думаю, может
какую железячку от нее можно отломать..
там, бампер какой, или подвеску... О тебе
думала, Вань... А из окошка кричит этот,
Пришелец. - "Эй, ты чево здесь делаешь?
Давай, вали отседова" - А я ему и говорю -
"Вы чего это здесь, на колхозном поле
расположились, вот я сейчас участкового
приведу". Ну, они понятное дело,
испужались, говорят - не надо никого звать,
ты лучше сама объясни, как нам на Альфа-Цистерну
попасть. Я не поняла, говорю - "На
заправку, что-ли?" Они говорят - "Да,
нет! Вот, иди сюда, и по карте покажи где мы
находимся" Ну, я вхожу, значит, в их
тарелку... А там... Ваня!!! Ты себе не
представляешь!!! Все такое огромное,
просторное, дверочки сами закрываются,
открываются. И прямо огромное небо передо
мной. Какие то пунктирчики, стрелочки на
нем. Ну, этот, Пришелец, мне и говорит...
кстати, страшненький такой, Вань, ножки
маленькие, кривенькие, уши огромные, нос -
как у нашего поросенка-Яшки, пятачком... я
чуть не уписывалась глядя на него от
смеха. Но - обходительный, ничего не
скажешь, никаких тебе рук, ни приставаний...
это - железно, Вань. Подводит меня к этому
экрану - "Ну, где тут ваша планета?" Я
ему говорю - "Вон". Ну, только, чтобы
отвязаться от него. "А вон" - говорю -
"ваша Альфа-Цистерна". Ох как он
обрадовался, Вань, хоботок у него так и
завибрировал от радости. Я говорю - "Ну,
все, я пошла, а то меня еще муж дома ждет".
А он говорит - "Я хочу вас отблагодарить"
и дает мне этот браслет. "Он" -
говорит - "позволит вам подключаться к
Банку Всемирных Знаний и в фоновом режиме
пополнять вашу личную Базу данных" Ну,
я сначала подумала, что он про овощную
базу мне лопочет. Думаю - хорошо, со
свеклой будем круглый год. А он, как будто
прочитал мои мысли и говорит "Свеклой
вы и так будете обеспечены. А это - для
пополнения вашего ума". Потом взял
своим щупальцем мою руку, надел браслет и
потер его легонечко. И тут же передо мной,
прямо в воздухе появился список. Пришелец
мой и говорит - "Выбирайте любое
произведение и скачивайте его к себе
прямо в мозг". Ну, я выбрала пьесу
Островского "Гроза", помнишь, в пятом
классе проходили. Я, если честно, ее тогда
и не читала совсем. А сейчас - хочешь,
расскажу тебе ее Вань, Ну, хочешь?
- Ты где была, шалава?!! - взревел
Иван - Ты чё мне здесь мозги компостируешь...
В ночной деревенской тишине еще
долго стоял пятистопный мат разьяренного
Ивана и пронзительный визг провинившейся
Машки.
Утром, выгоняя корову в стадо,
Мария хмуро отвечала на бодрые
приветствия соседей, которые с еле
скрываемым любопытством и с явным
наслаждением разглядывали огромный
лиловый синяк под глазом у Марии.
- Как твой то, Мария? Проводила
мужа? Много им работки сегодня предстоит.
Страда!
- Проводила - угрюмо отвечала
Мария - с ожесточением хлеща прутком
неповоротливую буренку - Пошла! Ну, пошла,
кому сказала...
С этого момента семейная жизнь
Ивана пошла наперекосяк.
Утром, накрывая на стол, Мария
нежно шептала мужу про "категорический
императив Канта". Прихлебывая борщ,
Иван постигал от нее "основы
взаимоотношений субъекта с внешним миром",
обгладывая мозговую кость, он познавал
"Критику чистого разума". Выбегая за
калитку и прихватив наскоро завернутый в
газету ломоть хлеба с ветчиной, он слышал
вдогонку заключительные положения (der aufklдren
Vernunft), который, в свою очередь, есть
разум, принявший категорический
императив.
А вечером был Гегель! Иван
ненавидел Гегеля. Он твердо был убежден,
что натурализм в античной философии
имеет Космический характер, а в Философии
Фейербаха - антропологический, а по
Гегелю выходило, значит, все наоборот.
Иван потихонечку зверел.
Он стал подолгу задерживаться на
работе, в своей механической мастерской,
только чтобы не слышать про Гегелевскую
систему объективного идеализма и "понятия
вне связи друг с другом и с чем-либо
вообще". Для себя Иван решил, что он
законченный и убежденный материалист, и
если уж выбирать между Гегелем и
Фейербахом, то он однозначно пошлет их
обоих к чертовой матери.
Но жена обожала Гегеля и каждую
ночь закачивала в себя гигабайты Мировой
информации.
Иван с тоской и романтической
ностальгией вспоминал те далекие,
счастливые времена, когда он на школьном
дворе травил девкам ядреные анекдоты.
Громче всех тогда смеялась Машка. Он
чувствовал, что в ее глазах он был
божеством (numinosum - numen -- [латынь]
по Юнгу). Губы Ивана расплывались в
глупой, счастливой улыбке, когда он
вспоминал, как в первый раз затащил ее на
сеновал, и как потом они решали проблему -
нужно ли им предохраняться (praeservo [латынь])
или - и так сойдет. Иван был тогда
убедителен и красноречив.
А сейчас все стало по-другому.
Валерка с Петькой, первенцы-близнецы,
окончательно уверовали в абсолютный
авторитет матери и смотрели теперь на
отца с плохо скрываемым снисхождением.
Младшая Юленька, трехлетний папин
цветочек, теперь подходила к отцу и, грозя
ему маленьким пухленьким пальчиком,
строго спрашивала:
- Папа, ты не забыл стихотворение
Мандельштама "Люблю морозное дыхание"?
- Помню, дочка - грустно улыбался
Иван.
- Расскажи, я проверю...
Чтобы поучить жену или указать ей
на место, как бывало прежде, теперь не
могло быть и речи. Голос ее приобрел
металлические нотки, и она удивительно
стала походить на завуча школы, Тамару
Феофонтовну, которая больше "трояка"
никогда в жизни Ивану не ставила и
уверяла еще при этом, что и этого для
такого лоботряса более чем достаточно.
Ночью Иван лежал с открытыми
глазами и смотрел в потолок. Его рука
осторожно пробиралась под одеялом и
натыкалась на горячее тело супруги. Он,
стараясь не скрипеть пружинами кровати,
поворачивался к ней лицом и начинал нежно
гладить ее по животу, постепенно
спускаясь ниже. Почувствовав мощные
пульсации тока в исходящем желанием
органе, Иван, сопя, влезал на спящую жену.
Открыв спросонья глаза, Мария с
изумлением смотрела на мужа:
- Иван, ты прерываешь мне закачку!
- Милая, ну давай в фоновом режиме,
покачай... А я сейчас, быстренько...
- Ваня! Закачивать в фоновом
режиме Теорию космогонического
абстракизма Сведенборга это fujror (безумие
[латынь]). И потом, ты же знаешь, что я
пользуюсь только первоисточниками,
только натуральным - ex ipso fonte bibere (пить из
первоисточника [латынь]). А мозги то у меня
аd notam (к сведению [латынь]), сам понимаешь,
не резиновые, 50 процентов как-никак уже
занято. Приходится архивировать,
утрамбовывать, а это дополнительная
нагрузка на мозговые извилины. Так что в
фоновом режиме, Ваня - ни-ни, pro bono publico (во
имя общего блага [латынь]).
Она помахала пальцем перед носом
мужа и, активно работая всеми
конечностями, выпросталась из под него.
До утра Иван сидел на крыльце и
курил. Огромное звездное небо,
раскинувшееся над ним, перемигивалось
мирриадами ярких звезд. Космос, как бы
обменивался между собой информацией, и
никакого дела до Ивана ему не было. Ему
было плевать на Ивана. Его проблемы
совершенно не интересовали Вселенский
Космический разум, и Иван ненавидел его
за это. Иван с наслаждением представлял
себе, как бы он встретил в поле этого
плешивого гуманоида, как "нежно" бы
взял его лацканы его пиджачка, как
тряханул бы его, приговаривая - "Не хера
тебе здесь делать, уважаемый! Вали по-хорошему
отсель на свою Альфа-Цистерну, пока я тебе
здесь рога не пообломал, да хобот твой
поганый не оторвал..."
Как-то раз, когда Мария была в
бане, Иван взял с полки браслет и стал
рассматривать его. Профессиональный
взгляд слесаря 7-го разряда скользил по
блестящей, отливающей голубоватым цветом
поверхности металла, цеплялся за
хитрозакрученные насечки на торцах,
отмечал почти невидимые царапинки и
трещинки. На внутренней поверхности
браслета острый глаз Ивана различил еле
заметную вдавленную надпись - Made in Chinaleum. М-да!-
со сдержанным восхищением думал Иван, до
чего додумались, буржуины проклятые.
Потом, заметив на поверхности браслета
маленькое пятнышко, дохнул на него и
потер легонько пальцем. Тут же перед
Иваном, прямо в воздухе, между ним и
ведром с засолкой, возник объемный текст.
Иван с удивлением стал читать: Гончаров
"Обломов", Тургенев "Отцы и дети",
Горький "Буревестник"... Иван, глупо
ухмыляясь протянул руку, чтобы проверить
- что на самом деле находится в том месте,
где располагаются буквы. Тут же появилась
услужливая надпись "Продолжить.
Перейти на нижний уровень". Иван
отдернул руку, затем осторожно стал
тыкать пальцем в какие-то кнопочки,
расположенные по краям текста. Через
некоторое время он освоился с
предлагаемым интерфейсом, про себя с
удовлетворением отметив, что управлять
трактором или токарной фрезой на порядок
сложнее. Вернувшись к исходной странице,
он выбрал Грибоедова "Горе от ума".
Что-то в глубинах подсознания вертелось
связанное с этими словосочетаниям - не
сказать, чтобы нечто очень приятное, но и
отрицательных эмоций это не вызывало. По
крайней мере не Гегель - думал Иван. Внизу,
почти на полу, лежал полупрозрачный
прямоугольник с надписью Download. Иван
слегка пнул по нему ногой и тут же
появилась надпись. "Идет загрузка.
Расслабьтесь". Через пару секунд Иван
отчетливо "вспомнил" кто такой
Фамусов, и кто такой Репетилов, а также
другие персонажи пьесы. Вспомнил про
перипетии между Чацким, Лизой и
Молчалиным и заулыбался. Вот черти - с
ласковой теплотой подумал Иван о
персонажах - как закрутили то! Он скачал
себе еще несколько произведений,
наибольшее впечатление из которых
произвело на него "Му-му" Тургенева.
На душе стало немного грустно и тепло.
Воодушевленный успехом Иван включил
следующий уровень. С него он закачал себе
всего Маяковского, Пастернака, Ахматову.
После небольшого раздумья скачал и Блока.
Показатель заполнения мозгового
пространства показывал несколько
десятых долей процента. Иван
удовлетворенно хмыкнул, отметив про себя
потенциальные возможности своего мозга.
Затем перекачал себе всю Русскую
литературу и часть зарубежной,
предвкушая, как он удивит жену познаниями
творчества Кафки, когда та вернется из
бани. Побродив еще по Сети Всемирных
Знаний Иван заглянул в Библиотеку
Мирового Конгресса, но скачивать что-нибудь
оттуда поостерегся опасаясь
Интеллектуальных Вирусов, о которых
прочитал на страничке - "Это должна
знать каждая женщина". Пробежался по
Библиотеке Мошкова. Скачал оттуда
Дедюхову и Шленского. Хрен с ними -
подумал Иван - пускай будут. Открыл Журнал
Самиздат. В глазах у Ивана запестрело. Со
всех сторон на него неслись потоки
информации, на Форумах кипела настоящая
война, кто-то громко рыдал, кто-то
саркастически смеялся над поверженным
противником. Вот она, настоящая жизнь,
заворожено думал Иван, просматривая
материалы Форума "Трибуна Люду".
Посмотрев на показатель заполнения
Мозгового пространства Иван решил - "А!
Скачаю-ка я себе все. Ну, действительно,
если вся Мировая литература заняла всего
3 процента мозгов, то уж какой-то там
Самиздат вряд ли займет больше одной
десятой процента. Ну, может быть две
десятых. Хрен с ним!" Выделив весь блок
под названием Самиздат, Иван
перекрестившись пнул ногой чурбачок DownLoad...
Выписали Ивана из районной
больницы только через неделю. Его еще
слегка подташнивало, но он сумел убедить
доктора, что с ним уже все в порядке и
оклемается он дома. Тянуло домой - к детям,
к Марии. Маша навещала мужа, пока он был в
больнице каждый день. Она приносила ему
домашние пирожки с капустой, зарезала
петушка и приготовила из него сытный
наваристый бульон. Доктор сказал, что при
таких тяжелых формах отравления лучшая
диета - это домашний куриный бульон.
Валерку с Петром через год
забрали в армию. А Юленька поступила в
Московский Государственный Университет
на факультет Филологии.
Теперь соседи часто видят
сидящих на крылечке Марию и Ивана. Маша
вслух, по десятому разу, перечитывает
письма ребят, приходящие из далекой
заснеженной Бугульмы, где служат их
ребятки в ракетных войсках. Иван молча
слушает, покуривая папироску и улыбаясь в
седые усы успехам своих пацанов.
А из того браслета, который
подарили Пришельцы Марии Иван изготовил
прекрасную подкладку для лопнувшего
подшипника. Он и сейчас, по прошествии
многих лет стоит на Ивановом тракторе и
ничего ему не делается. "Вот, буржуины!"
- при очередном осмотре техники по весне
поражается Иван - "Умеют же делать так,
чтобы не ломалось, едри их в бога душу
мать!".
Да. Такие вот дела. Гегель, как
говорится, отдыхает.
